Пасьянс с блэкджеком для оппозиции

С давних времен карты использовали, чтобы попытаться понять мой Непостижимый План. Для этого даже создали специальную колоду Таро. Люди думают, что впервые она появилась в шестнадцатом веке и приписывают Жезлам и Мечам мужское начало, а Чашам и Монетам – женское. Так же в традициях гадателей принято считать мужскими младшими арканами Рыцарей, а женскими – Королев. То есть, открыв Рыцаря Жезлов, человек решит, что карта указывает на активного мужчину, пронизанного началом «ян», держащего ситуацию под контролем и желающего получить все и сразу; а взяв в руку Королеву Монет трактует ее как женщину, выжидающую подходящего момента, чтобы ответить на происходящее в мире, то есть начало «инь». Но такая трактовка не раскрывает даже сотой доли моего Плана, ведь мои карты могут как менять масть в зависимости от ситуации, так и соединяют в себе оба начала. *** Вельзевул сжала зубы и зажмурилась. Казалось, жужжащий рой мыслей взорвет голову. Хотелось выдавить их, заставить умолкнуть, растворить в святой воде наконец. Но мысли — не демоны. Так просто от них не избавишься, не скормишь гидре, не запрешь в клетке, не бросишь в яму с ядовитыми гадами. Наверняка Создательница очень смеялась, когда дала своим старшим детям способность осмыслять мир и отличать правду от лжи. А еще больше смеялась, сохранив эту способность за павшими. Ничего. Не. Изменилось. Слова мальчишки неимоверно бесили. Да как он вообще может о чем-то судить? Просидел одиннадцать лет на Земле, отказался от дарованного ему Господином высокого положения, ни разу не видел ни Рай, ни Ад, и при этом рассуждает! Вельзевул взмахнула рукой, сметая потоком силы подвернувшуюся урну, взорвала ее вспышкой адского пламени, оставив только горстку пепла. Но для выхода бушевавшей в душе ярости этого было мало. «Все изменилось! Все!» Припаркованная у дороги машина взлетела в воздух и смялась, словно бумажная фигурка в кулаке. Чинные кусты перед таунхаусами скорчились, увядая от плещущейся демонической ауры. Вельзевул в бешенстве крутанулась на звук открывающегося окна и послала в неосторожно высунувшегося человека рой оводов. Ничего. Не. Изменилось. «Заткнись! Просто заткнись!» — вот только треклятый дар чувствовать истину и ложь насмешливо шептал, что мальчишка прав. Они могли уйти из Рая, но не смогли вытравить из себя Непостижимый План. Так и продолжали следовать ему веками. И ладно бы только это, в конце концов, на то План и непостижим, что соответствием ему можно объявить все, что угодно. Хуже было то, что оглядываясь назад она и правда не видела перемен в своей жизни после того, как пошла за Господином. Нет, поначалу все было воодушевляюще: мы сможем сделать все еще лучше, ну, по крайней мере, по-своему, но потом… Потом все погрязло в работе, отчетах, правилах и нарочитом отвержении всего, что исходило сверху. Департаменты, бухгалтерия, тонны бумаг, планерки, строгая иерархия, шаг влево, шаг вправо — казнь. Вточь как и у Верхней Конторы. И так ли важно на этом фоне, какого цвета твои крылья? Светлячки или мухи? Благость или грех? Ничего. Не. Изменилось. — Заткнись! — вопль ее взорвал пространство и отдался эхом во внешних сферах. Вельзевул стояла посреди улицы, тяжело дыша, запрокинув голову и подставив лицо накрапывающему дождю. Сейчас ей как никогда прежде хотелось, чтобы весь этот мир исчез. Вместе с Адом и Раем, вместе с гармонией сфер, со всем сущим. Впервые за целую вечность Вельзевул чувствовала… несправедливость происходящего с ней. И это было очень неприятное чувство. Возможно, она бы и правда уничтожила пол Лондона, скрутила пространство, взорвала его, но именно в этот момент в свете фар и визге тормозов перед ней резко затормозила черная Бентли. — Генерал, мать твою Создательницу, где тебя носит? — рявкнул Кроули. — На полчаса же всего отлучились! И ищи потом почти до ночи! В машину давай! Сообразив, что на него не собираются реагировать, Кроули просто выскочил на мостовую и бесцеремонно запихал наконец очнувшуюся от такой наглости и даже попытавшуюся оказать сопротивление Вельзевул на пассажирское сидение, метнулся за руль и ударил по педали газа. Бентли резко развернулась и пошла юзом. — Пригнись! Вельзевул развернулась, чтобы высказать ему все, что думала, и подавилась словами. Мимо машины пронеслись две безголовые собаки. Воздух огласился тоскливым пронзительным воем. — Не знаю, когда ты успела стать самоубийцей, — Кроули нащупал запасные очки вместо тех, что Вельзевул смахнула с него, отбиваясь. — Но сейчас тут будут все Охоты. Какого, мать твою, Генерал, тебе потребовалось все это шоу? И на кой ты вообще свалила из лавки? — Цербера отвозила, — как-то безучастно отозвалась Вельзевул. Ярость угасла, уступив место опустошенности и липкому страху. И правда ведь словно вывеску повесила для всего Ада: «Ловите меня здесь». — Очень мило, — Кроули, продолжая одной рукой рулить, второй нащупал телефон. Не глядя ткнул пальцем в контакт. — Азирафель! Порядок. Да, у меня. Сейчас привезу. Придумай там что-нибудь, чтобы гончие не учуяли. Ага. Полный фейерверк. Тоже ощутил? Плохо. Придется посидеть на осадном положении. Ладно, будем у тебя через пятнадцать минут. Он бросил телефон в карман, резко дернул руль, обгоняя другую машину по встречной, и вновь вырулил на свою полосу. Вельзевул сидела на соседнем кресле с каменным лицом. Еще не хватало, чтобы Кроули решил, что она благодарна ему за спасение. В полном молчании они пронеслись по шумным улицам. За стеклом мелькали огни. Вельзевул рассматривала свои руки, не желая ни встречаться взглядом с Кроули, ни видеть эту беспечную земную яркость, так контрастировавшую с мрачным мигающим освещением в Аду. Шумные современные улицы сменились маленькими и уютными, присущими старому Сохо. А затем Кроули резко затормозил возле ателье, лишь чуть не доехав до книжного магазинчика. — Твою! Мать! Вельзевул вскинула голову и буквально уперлась взглядом в стоявшего под фонарем в окружении сразу пяти гончих Хастура. — Незаметно тут не проскользнешь, — констатировал Кроули, а затем вдруг ухмыльнулся и вылез из машины, громко хлопнув дверцей. — Хастур! Да когда вы, мать вашу, закончите это паломничество в мой любимый город? — Скоро, — тот прикурил и с наслаждением затянулся. — Охота уже прочесала все. И, если не ошибаюсь, скоро у цели останется только один вариант: попытаться спрятаться за вас. Тут-то я ее и возьму. Потерпи еще пару часов, и больше нас не увидишь. — Это слишком долго, — Кроули вдруг развернулся и выволок Вельзевул за шиворот из машины. — Вы вот это ищете? — Кроули! — взвизгнула беглая Княгиня. — О, да! — Хастур осклабился. — Так покончим с этим раз и навсегда! — Кроули резко распахнул дверь магазина и, буксируя за собой упирающуюся Вельзевул рявкнул. — Азирафель! Подготовь-ка мне ванну! Если бы у наблюдавшего сие действо отвесив челюсть Хастура была хоть капля воображения, он мог бы представить множество ярких сцен, происходивших внутри дома. Но воображения у него не было. Для демона, как, впрочем, и для Ангела, этот талант — большая редкость. Как и умение импровизировать и принимать нестандартные решения. У Кроули все эти таланты были. В три прыжка оказавшись во внутреннем помещении и уронив по пути этажерку с книгами, он наконец отпустил Вельзевул, сорвав с нее алую ленту с адскими регалиями, не глядя перебросил ее ринувшемуся им навстречу Азирафелю и шепотом распорядился: — А теперь ори. Во весь голос и с чувством. Так, словно тебя вся верхняя контора к божественному трону пинками гонит. Ори, говорю! — он метнулся к мойке, открыл кран и несколько раз плеснул себе в лицо и на одежду водой. — А ты, Азирафель, организуй… ну, ты понял. Ангел понятливо кивнул, засеменил к небольшому шкафчику, извлек из него бутылочку и аккуратно брызнул из нее на генеральскую ленту. Та зашипела, словно разъедаемая кислотой. Регалии оплавились и потеряли форму. Вельзевул, наконец сообразив, что происходит, истошно завопила, оборвав крик на резкой визгливой ноте. — Пойдет, — Кроули взял окончательно испорченную ленту двумя пальцами за сухой конец, и, держа ее на вытянутой руке и надев на физиономию брезгливое выражение, двинулся обратно к выходу. Глядя ему вслед, Вельзевул в очередной раз восхитилась этими беспросветно наглыми и невозможно безбашенными мошенниками. Ей вдруг стало весело при мысли о том, какое сейчас будет лицо у Хастура. Нет, если бы она пропустила такую сцену, то не простила бы себе вечность. И плевать уже, узнает ли кто о ее методах. Тем более, и некому узнавать, кроме парочки покинувших конторы безумцев. Прикрыв глаза, Вельзевул опустилась на диван и, словно обрезая все связи, делая шаг в пустоту и неизведанность, потянулась разумом к кружившей вокруг фонаря мухе. Улица глазами насекомого выглядела чуть искаженной, но к такому ракурсу она давно привыкла. Главное — не упустить ни мгновения шоу. Кроули снова отворил дверь пинком и шагнул на улицу, бросил под ноги Хастуру дымившуюся ленту. — Забирай, и чтобы духу вашего больше в обозримом пространстве не было! Хастур выронил из пальцев сигарету и попятился, вытаращив глаза. — Ты ее… — прохрипел он. — Притопил. В святой водичке. Задолбала носиться по моему городу. И вы задолбали за ней бегать. Так что валяй, можешь отнести вот это вниз и доложить, что я все за вас сделал, — Кроули картинно стряхнул брызги с рук. — Намек понят? Хастур отшатнулся, бросил на мокрого Кроули полный ужаса взгляд и провалился сквозь землю вместе с поскуливающими гончими. — Идиоты, — констатировал Кроули, щелкнул пальцами, высушивая одежду, и вернулся в магазин, аккуратно притворив за собой дверь и перевернув табличку на «Закрыто».