Пасьянс с блэкджеком для оппозиции

Настолько же, насколько играть в карты, люди любят узнавать с их помощью будущее или получать советы. Множество гадательных традиций сводятся к одному: каждый пытается выяснить, каково его место в моем Непостижимом Плане и что участие в нем сулит в ближайшее время. Наиболее популярна для таких предсказаний колода Таро. Люди даже придумали множество хитрых способов толковать эти карты в зависимости от их положения, соседних арканов и хорошо если не падения тени ближайшей горы на отражение луны в миске воды. Но если бы карты в самом деле могли что-то сказать о моем Плане, то противоречивость такого предсказания свела бы гадателя с ума. Впрочем, иногда мне нравится вести игру просто, и тогда карты, к вящей радости тарологов, наконец-то дают четкие ответы. А иногда я использую эту колоду, чтобы усложнить свой и без того сложный пасьянс. Вот как сейчас. Внимательно следите за руками. Вот я кладу посреди стола трефовую даму, достаю из колоды Таро еще три аркана: Суд, Смерть и Шута; вот перемешиваю все четыре карты, быстрее, еще быстрее… Видите? Дама поменяла свою масть. Примерно так это и происходит в моей сложной игре, которую мои дети называют Непостижимым Планом. *** Когда день занят работой, течения времени не замечаешь. Мимо тебя могут пролетать десятки, сотни и тысячи лет, как один день. Но стоит выпасть из привычной круговерти, времени становится слишком много. Уже через пару недель после того, как Охоты были свернуты, Вельзевул в полной мере осознала, насколько же длинная штука время. Каждая минута — целая эпоха. И чем ее занять непонятно. Бюрократия Ада осталась в прошлом. Руководить работой департаментов не надо. Противостоять интригам — тоже. Ей уже не приходилось строить сложные планы по повышению греховности людей. А мелкие забавы, которым предавались Кроули и Азирафель, по-прежнему не радовали и казались глупыми. В первые дни Вельзевул развлекалась, высказывая Кроули все, что о нем думает, по каждому незначительному поводу. В ход пошли даже мелкие недочеты работы времен Эдема. Но в конце концов кончились и они, а самую главную претензию, из-за которой ей и пришлось пуститься в бега, высказать она так и не решилась. Новые поводы сочинялись с трудом, к тому же, практически любой выговор натыкался на ехидную усмешку и дежурное: «Да я тоже ценю твои таланты, Генерал» и еще более раздражающее добродушие Ангела, встревавшего, чтобы их помирить. Так что довольно скоро Вельзевул отказалась и от этой забавы. Долго выносить парочку предателей, наслаждающихся земной жизнью, она не могла, так что стала убивать время самым безжалостным образом, бродя по улицам Лондона, которые, кажется, выучила уже наизусть вплоть до трещинки в мостовой. Кроме района, в котором располагался Далвич Колледж. Его Вельзевул сама не зная почему избегала. Сейчас бывшая Княгиня Ада могла бы с уверенностью сказать, что они дали маху, изобретая казни для грешников и проштрафившихся подчиненных. Все эти членовредительства и скармливания чудовищам выглядели просто смешно по сравнению с бессмысленной праздностью бытия. Отобрать все дела, все смыслы жизни и дать побольше времени — вот настоящая пытка! Вельзевул привычно проанализировала ситуацию, наметила с десяток дальнейших стратегий избегания встреч с бывшими коллегами, проанализировала все еще раз, но в конце концов мысли все равно вернулись к словам Адама. Ей не нравилось это, но приходилось признать: слишком многое в жизни пошло не так, как задумывалось. И задолго до мальчишки. Взять хоть создание адской коалиции, тогда, еще до Падения. Ради чего все затевалось? Наплевать на правила, отойти от них, послать План подальше и сотворить еще лучше, чем Она, ну или по крайней мере, иначе. И что в результате? Новый свод все таких же жестких правил, все тот же План изо всех щелей, только теперь его активно отрицали, а не поддерживали. Воистину, устами ребенка глаголет истина. Адам был прав: они могли сбежать от Небесной системы, но не смогли вытравить эту систему из себя. Она не смогла. И не может до сих пор. От этого было еще невыносимее противно. И еще больше хотелось со всем покончить и уничтожить все мироздание, уже не ради Битвы, просто чтобы наконец-то ничего не стало, чтобы мир перестал давить, превратился в такую же бесконечную пустоту, как та, что была в душе. Чтобы не стало осознания того, что она, как бьющаяся о стекло мушка, не может выбраться из стеклянного куба догм, установленных в начале времен, и даже отрицая, все равно опирается на них. Не стало до тошноты счастливых Азирафеля и Кроули. Не стало непокорного Адама, которым непонятно как управлять. Последнее было неприятнее всего. Мотивы мальчишки не поддавались осмыслению. Если он демон, как по крови, то должен подчиняться тому, что типично для демонов. Если человек, как по воспитанию и собственным заявлениям, то на него должны действовать методы давления, рассчитанные на людей. А Адам… игнорировал и то, и другое. И почему-то отказывался от преимуществ, за которые как демон, так и человек, добровольно бросили бы душу на съедение адским чудищам. Эта необъяснимость его мотивов была невыносима. Если бы она разгадала секрет мальчишки, то смогла бы заставить его освободить ее, разрушив уже наконец вселенную. В конце концов притягательность этой мысли перевесила нежелание снова встречаться с Адамом, и в один из вечеров Вельзевул снова оказалась в парке у озера. *** Жизнь постепенно налаживалась, и единственным, что Адаму в ней продолжало доставлять неудобство, был шепот на грани сознания. Но даже его можно было заглушить усилием воли, к тому же он надеялся, что со временем голоса стихнут. Неожиданно обретенный товарищ, занятия, дрессировка Бобика в парке, новые рекорды в играх, все это поглотило мальчика настолько, что он уже почти забыл о недавней встрече. Тем неожиданнее было, выйдя с собакой на прогулку, вновь наткнуться на уже до оскомины знакомую фигуру. Правда сейчас она почему-то была без ленты через плечо и дурацкую шапочку держала в руках. Адам насупился и собрался пройти мимо, но демон шагнула навстречу, преграждая дорогу. — Стой. — Да чего вы ко мне пристали? — не выдержал Адам. — Мне нужны ответы на пару вопросов. — И после этого вы исчезнете и больше никогда не вернетесь? — Возможно. Если ты действительно ответишь. — Ладно, спрашивайте, только быстро, не хочу долго с вами говорить. Его собеседница вздохнула, чуть подумала и, слегка наклонившись вперед, выпалила, словно через силу: — Почему ты противишься своей функции? Ты рожден, чтобы начать Армагеддон. — Потому, что не хочу его начинать. — Но почему? Тебе предложены за это весьма внушительные преимущества, все царства земные, вся реальность к твоим ногам. Разумеется, в конце концов мир будет уничтожен вместе с ними, но на твой век хватит, а в Аду твоя душа еще и займет почетное место над всеми остальными демонами, разве что кроме Господина. — Вы все равно не поймете. — И все же, почему? Ты ведь согласился ответить. — Да потому, что я люблю маму и папу, и всех моих друзей, и Бобика, и наших соседей, даже если они ворчат! Они мне дороже всех царств! И я не хочу их терять. — Собаку ты не потерял бы в любом случае. Но если тебе так нужны эти глупые смертные, почему бы тогда не взять их с собой? В твоей власти сохранить им жизни, пока мироздание не исчезло. — А я так сначала и хотел, — пожал плечами мальчик. — Но… вот у вас есть кто-то очень дорогой? — Как и у любого, кто существует. Я сама. — Нет, из внешнего мира. Кто-то, кого любишь. Кто-то, без кого можно существовать, но будет совсем пусто и скучно жить. Вельзевул открыла рот, чтобы сказать, что ни у одного порядочного демона такого быть не может, и... промолчала. Ни один демон не будет любить себе подобных. Да и Ангелов не за что. О людях говорить и вовсе смешно, это просто смертные. Но не любить вовсе не значит легко пережить потерю. У нее не было никаких теплых чувств к подчиненным, к другим Князьям, даже к Господину, но потерять всю эту шумную адскую толпу оказалось неприятно. Если бы Вельзевул углубилась в эти мысли еще немного, то осознала бы, пожалуй, что неприятно ей будет и если однажды пропадет букинистический магазинчик, в который она возвращалась сама не зная, зачем. И исчезновение невероятно бесившего своей наглостью Кроули тоже порадует лишь мимолетно, а потом его будет не хватать. По большому счету, даже Верхняя Контора была нужна ей, ведь без нее невозможно привычное для комфортной жизни соперничество. Все это могло бы прийти на ум, но не пришло, потому, что кружение роя мыслей прервал Адам. — Есть, да? — Предположжжжим. — И у них тоже есть. И если спасать их, то и тех, кто им дорог — тоже, иначе мои друзья на меня обидятся. А у тех, кто дорог им, тоже есть дорогие люди… Ну и в результате придется спасать всю Землю, — Адам обезоруживающе улыбнулся и тряхнул головой. — Вот я и подумал, зачем такие сложности? Не проще ли ее вообще не разрушать? — Звучит одновременно логично и глупо. Ты ведь на ином уровне, тебе не обязательно заботиться об их чувствах. — Но мне нравятся мои близкие со всеми их чувствами. Если они будут другие, это будут словно тени, а не они. Вы не понимаете. Я так и знал, — он опустил голову и развернулся, чтобы уйти. Вельзевул в последний момент удержала мальчика за плечо. Надо было расставить все точки над i. — То есть от исполнения своей миссии тебя удерживает весь этот мир? — Ну… да, — Адам не сразу понял, что происходит. Только спустя пару секунд сообразил, что держащая его за плечо задыхается от беззвучного хохота. — А что тут смешного? — Ты… не представляешь… — Вельзевул наконец отпустила его и, все еще давясь смехом опустилась на траву. — Как же глупо… ох! Как глупо в связи с этим выглядят все сложные разработки Контор! — Разработки? — Чтобы ты уничтожил мир, надо лишить тебя всего, что тебе дорого и что ты хочешь сохранить. Но ты хочешь сохранить мир. Значит, чтобы ты уничтожил мир надо… уничтожить мир! — она снова рассмеялась. — Классическая петля. Адам обдумал сказанное и тоже улыбнулся. — Это поэтому вы за мной ходите? — Что? Нет. То есть, я бы не отказалась от того, чтобы ты запустил процесс уничтожжжения, — она горько усмехнулась. — Но только что ты перечеркнул последнюю надежду на то, что на тебя в этом плане можжжно повлиять. Видимо придется подождать следующего перезапуска Армагеддона. Адам пнул подвернувшийся под ногу камушек. Идея перезапуска ему не очень нравилась, даже если это будет в том невообразимо далеком времени, когда он сам состарится и умрет. Стоило как следует подумать, как отменить Конец Света на все будущие времена. — Я на все вопросы ответил, да? Тогда я пошел. И больше никогда ко мне не подходите! Реальность колыхнулась, повинуясь его воле, и мягким, но уверенным движением выдавила Вельзевул из парка, словно подернув его завесой, через которую было не пройти и не увидеть, где сейчас мальчишка. «Барьер такой силы? Да, он хорош. Воистину, идеален, такого с избранной позиции не сдвинешь. Не представляю, как, даже имея в распоряжении все силы Нижней Конторы, я смогла бы его обыграть». Эта мысль упала первой каплей эмоций в гулкую пустоту в душе. И, на удивление, этой первой зародившейся в пустоте эмоцией была не злость или раздражение, а гордость. Ведь в появлении столь идеального и могучего существа она приняла самое непосредственное участие. «Наверняка ты опять попытаешься перестроить реальность, мальчик. На сей раз учитывая то, что я сказала про Армагеддон. Даже любопытно, как это тебе удастся. А еще забавнее будет посмотреть на то, как забегают Конторы. И какие у всех будут лица», — Вельзевул мстительно ухмыльнулась. — «О, да, приятное будет зрелище. Конечно, Кроули и его Ангел, наоборот, запрыгают от восторга, но это можно стерпеть. Зато все те, кто гонялся за мной, все, кто попытался выехать на моей опале... всех их знатно щелкнет по носу». Решение стремительно зрело в душе, заполняя собой пустоту. Да, проклятье, да! Она отомстит. За всю несправедливость того, что произошло с ней. За то, что все планы и мечты о свободе утонули в системе. За каждый миг унижения, которое она испытала, прячась за Кроули и Азирафеля. За то, что, дважды потеряв все, так ничего и не приобрела. «Нечто ценное. Ценнее всех царств. То, что являет твою суть и наполняет тебя. Для демонов и Ангелов это — Последняя Битва, за которую они цепляются… Вы растоптали меня, даже не перекрасили, оборвали мне крылья. А я разрушу все, что для вас есть План! Вкусите непостижимости, о которой так любите болтать, вы все, и наверху, и внизу! Я подарю вам пустоту, в которой оказалась сама! Я отберу у вас Армагеддон и даже саму надежду на него!» Все знают, что до начала мира была лишь пустота, в коей пребывала Создательница и коия была ей. Но мало кто из Ангелов и демонов когда-то задумывался по-настоящему, что это значит. Пустота — не конец, а начало всего. Сотворение мира начиналось с ее заполнения. Только так, с пустоты, можно начать нечто принципиально новое. Делая в нее шаг, ступаешь на тысячу дорог, ведущих в самых непредсказуемых направлениях. Чтобы они обрели материальность и легли под ноги, достаточно зажечь всего одну звезду, лишь крохотную искру. Вельзевул дико улыбнулась, ощущая, как новый смысл заполняет все ее существо. «Я — против вашей Системы. Против регламентов. Против законов. Я — Свобода! Это то, что для меня — дороже всех царств! Плевать на План и Непостижимость, Создательница слишком в стороне, чтобы на нее оглядываться. Я объявляю войну Конторам с их тошнотворной оцепенелостью! И я ее выиграю!»