Пасьянс с блэкджеком для оппозиции

Вернемся к гаданиям на картах. Если не брать специальные колоды, то, пожалуй, самым популярным за всю историю человечества гадательным пасьянсом будет Пасьянс Медичи. Ему приписывают большую мистическую силу указывать на важные события, рассказывают о нем множество легенд, передают из уст в уста, что Мария Стюарт перед казнью поставила свою судьбу на его схождение и проиграла. Даже вспоминают, что, восходя на плаху, она произнесла: «Почти сошлось». На самом деле слова шотландской королевы звучали несколько иначе и карт вообще не касались, но признание этого убило бы всю легенду. Я, ваш Создатель, тоже люблю этот простой расклад. Правда, в отличие от людей, у меня он всегда сходится. Посмотрите, вот я беру колоду, тасую ее, кладу посреди стола одну за другой три карты и переворачиваю их. Червовый король в окружении бубновых валета и дамы. Это значит, что я переложу короля в левую стопку и игра продолжится, если бы карты оказались разной масти, я перенесла бы короля направо, и так пока на столе не останется собранная в стопку колода и одна последняя карта, по которой и определяется послание гадающему. Но сейчас мне нет нужды продолжать расклад дальше. Для меня он уже сошелся. Валет, посланник движущей силы, отправил короля, символизирующего закон и порядок, к даме. Дама, кстати, в этом пасьянсе означает личность. Или сущность. Словом, она может быть кем угодно в созданном мной мире — от эфирного существа до насекомого. *** — М-да, не густо, — Вельзевул побарабанила пальцами по столу. — С таким набором данных не могу однозначно сказать, какой из планов скорее всего был представлен на совещании. — Совещании? — Азирафель вздрогнул. — Думаете, Конторы пойдут на совместное совещание? — Уверена. Масштабность ситуации. Общая цель. Внизу к этому готовились вовсю начиная с отмены Армагеддона. Я бы даже поставила на то, что совещание уже прошло, и тактика выбрана. Только нам ее не доложат. Остается лишь пытаться угадать по побочным эффектам и действиям противника. — Ты сможешь, — уверенно констатировал Кроули. — Не переоценивай мои таланты, — Вельзевул горько усмехнулась. — Я могу просчитать многое, но не все, а то бы давно знала, в чем заключается пресловутый План. Во-первых, даже при мне было выдвинуто с десяток идей, втрое больше отклонено и отправлено в архив, да еще сколько придумали после моего ухода. Во-вторых, какая из этих идей будет представлена на совещании не в последнюю очередь зависит от того, кто занял мое место. А тут все неоднозначно. Сохранил Господин княжеский титул и должность Генерала в одних руках? Рассредоточил по двум претендентам? Кого именно выбрал? При мне он благоволил Бегемоту, но арестовывать тех, кем недоволен, послал Хастура. И еще кто-то мог отличиться. Ну и, разумеется, кто бы ни поднялся, Дагон к нему подлижется, эта скользкая рыбина своего не упустит. И тут опять играет роль личность получившего титул. Кто-то с ней споется, кто-то нет. В результате тысяча вариантов того, с чем делегация пойдет к противнику. И, не зная полноценного расклада, я даже близко не могу предположить содержимое нашей папки. А ведь еще есть папка Верхней Конторы. И если их стратегия окажется выигрышнее… В общем, это тот еще веер вероятностей. — Значит без разведки в любом случае не обойтись, — пожал плечами Кроули. — Была бы какая-то мелочь, которую можно послать, — Вельзевул прикрыла глаза. — Зачем мелочь? Сами сходим. — Кроули! — она вскочила, в один момент оказалась перед развалившимся в кресле демоном и ударила его кулаком по голове, правда не особо сильно. — Идиот! Вы двое мне нужны будете целыми на других этапах! — А что нам там сделают? Скорее разбегутся с дороги. — Или задавят числом, вспомни, прямое явление на территорию Контор нарушит вами же заявленные условия взаимного игнорирования. — Я люблю риск. — А я — нет! И в таком ответственном деле не позволю рисковать и тебе! — И что же ты собираешься делать? — Пока — наблюдать. Если увижу признаки какой-то схемы, буду плясать от них. Если все знакомые мне схемы окажутся отметены, проверим, не была ли принята предложенная Верхней Конторой. И вот только тогда — рисковать. Запомнили? А пока будем следить за мальчиком. Именно по происходящему вокруг него схема и определится. — Но пока что там тухло. Я проверял, его подчеркнуто игнорируют. — А это сразу отметает четыре предложения из тех, что клали мне на стол. Видишь? Слежка за ним уже работает. — Простите, но как можно вести полноценное наблюдение, если Адам установил барьер? — вклинился Азирафель. — А на тебя он тоже распространяется? — Эм, уже да. — Хужжже, чем я надеялась, значит придется самой. — Что, но вы же… — Опосредованно. Я к нему и не подойду. Просто… зашлю так сказать соглядатаев. И не смотрите на меня так, да, я могу наблюдать их глазами. — И почему я не умею так же со змеями? — Кроули повертел в руке бокал. — Вопрос риторический. Сам знаю, что у меня не такой уровень эфирной силы. — Есть и свои минусы, — нехотя признала Вельзевул. — Мне придется… концентрироваться, чтобы направлять их и считывать образы. — То есть, прикрыть тебя на всякий случай, — просто констатировал Кроули. — Не вопрос. — И будет лучше, если вы обоснуетесь у меня, — Азирафель улыбнулся. — Так мы сможем обеспечить двойную защиту. — И куда этот мир катится, — Вельзевул чуть усмехнулась. — Получаю приглашение с обещанием защиты от Ангела. Ладно, не будем тянуть. Сейчас мальчик спит, начну наблюдение с утра, а пока давайте еще раз суммируем то, что у нас накопилось. *** Постоянное напряжение от необходимости сопротивляться голосам в голове и быстро восстанавливать то, что случайно натворил под их шепот в полусне, изматывало Адама все сильнее. Он старался не показывать свое состояние, болтал с Луи, играл с Бобиком, но, когда дело доходило до домашних заданий, напряжение сказывалось. По-прежнему хорошие оценки оставались только за сочинения. По чести сказать, если бы не Луи, все время помогавший ему, Адам давно бы вылетел из колледжа за неуспеваемость. Ранняя осень с зарядившими дождями только добавляла депрессивного настроения, а может природа подстроилась под состояние мальчика. Хуже всего Адаму приходилось ночью, когда разные дела переставали заглушать навязчивый шепот. Он боялся уснуть, чтобы однажды не проснуться в мире, где все не так. Особенно после того, как однажды в полудреме воплотил богла, перепугавшего половину общежития. В результате дремал Адам на уроках. А если не получалось дремать, то бесцельно смотрел в окно. Будь он чуть внимательнее, непременно обратил бы внимание на то, что почти всегда на раме сидит жирная муха. Если же что-то мешало насекомому спокойно сидеть на окне, то оно, немного покружив по комнате, устраивалось на потолке. Причем не билось о стекло, не чистило лапки и крылышки, даже не ползало туда-сюда, а внимательно смотрело на мальчика немигающими фасеточными глазами. *** Чем дольше Вельзевул следила за Адамом, тем чаще замечала тревожные мелочи в его реакциях и поведении. Да, она знала, что такое может произойти, но почему-то была уверена, что мальчик справится сам, без посторонней помощи, в конце концов, в нем заключена сущность идеального демона. Не справлялся. И, даже не имея возможности оценить эфирные потоки глазами своих маленьких соглядатаев, Повелительница Мух буквально чувствовала, как они разрывают Адама изнутри, сводят с ума. А нестабильный Адам мог представлять серьезную опасность. И отправить с объяснениями Кроули значило создать себе еще больше проблем. Вот уж из кого наставник как из попрошайки — королева Виктория. Азирафеля тоже пришлось отмести: Ангел, обучающий юного Антихриста управлять своей демонической природой был слишком невероятен даже для сложившихся обстоятельств. Тем паче, он и не понимал до конца особенности этой силы. Так что в конце концов Вельзевул решила вмешаться лично. Выразилось это для начала в том, что следившая за мальчиком муха принялась назойливо преследовать его, пытаясь привлечь внимание. *** Урок физики выдался особенно скучным, но и спать на нем было нельзя, учитель тут же замечал и спуску лентяям не давал, так что Адам, иногда отмахиваясь от назойливой мухи, рассматривал парту, пустые страницы конспекта, который так и не мог заставить себя писать, и ручку в собственной руке. В какой-то момент он осознал, что докучливое насекомое совсем обнаглело и расселось на тетради. Адам чуть двинул рукой, отгоняя муху, но та не улетела, лишь отползла в сторону. Еще одна попытка. Муха опять не среагировала, только замерла на месте, встопорщив крылышки. Адам уже совсем собирался накрыть ее рукой и смахнуть прочь, как вдруг насекомое вполне целенаправленно двинулось по бумаге каким-то ненормально изгибистым путем, то кружась, то мечась из стороны в сторону. Наблюдая за ним, мальчик вдруг сообразил, что траектория движения складывается в буквы. «Адам выйди в парк». — Нет, — одними губами ответил мальчик. «Адамвыйдивпарк». — Нет! — он вскочил под смешки одноклассников. — Я не хочу вас видеть! — Адам Янг, — учитель строго посмотрел на мальчика, только сейчас сообразившего, что проорал это вслух. — Выйдите вон из класса. И будьте любезны впредь вести себя прилично. Закусив губу и пряча слезы обиды, Адам выскочил за дверь. Нет, ну вот почему?! Почему она никак не отстанет? А может… может попросить помощи у Ангела? Не у любого, у того самого, который уж точно отзовется. «Только я не знаю, как его зовут, а значит даже обратиться к нему не могу», — неожиданно сообразил Адам. С другой стороны, они ведь договорились насчет дерева. И если Ангел может положить в него записку, то может и найти там письмо самого Адама. Ну, по крайней мере вероятность того, что найдет, велика. Да, точно! Надо написать ему письмо! По счастью, в кармане нашелся огрызок карандаша. Мальчик сорвал с доски в холле какое-то объявление, присел на корточки и принялся писать, положив бумагу на колено. «Дорогой Ангел, извините, не знаю, как вас зовут, пожалуйста, помогите мне. Они опять меня достают. Она достает. И барьер не помогает. Адам». Дописав это короткое письмо, он сорвался с места и, не обращая внимания на зарядивший мелкий дождь, помчался в дальнюю часть парка. Поваленное дерево выглядело мрачно. Потемневшее от влаги, растрескавшееся. Сложив листок вчетверо, Адам наклонился, чтобы сунуть его в дупло, и замер. На коричневой трухе ярко выделялся аккуратный белый листок, свернутый в трубочку и перевязанный тонкой бечевкой. Мальчик облизал губы, осторожно вынул его и развернул. Почерк был, несомненно, ангельский. Летящий, крупный, с забавными завитушками, тот самый, которым его уже просили быть поосторожнее после богла. «Добрый день, Адам, возможно то, о чем я попрошу тебя, покажется странным, но постарайся поверить мне. Следуй за мухами. Поверь, это тебе не повредит, скорее наоборот. Как бы необычно ни звучало, сейчас леди Вельзевул пытается защитить тебя». — И вы тоже? — обреченно вздохнул мальчик, сминая в кулаке оба письма, и свое, и то, которое получил. С другой стороны, этот Ангел был хорошим Ангелом. Он помог остановить Армагеддон. Он не ругался из-за Бобика. Он был вежлив и не лез в жизнь Адама без особой нужды. Наверное, если он о чем-то просит, то это так же важно для мира, как исправить реальность и убрать из нее асвангов. — Ладно, — прошептал Адам, вскинул голову, зажмурившись. — Ладно, можете войти!