Пасьянс с блэкджеком для оппозиции

Во многих азартных играх определенные комбинации карт имеют свои названия. Некоторые из них сулят однозначный выигрыш даже новичку, не знающему всех правил. Одной из таких комбинаций является набор одномастных или, в иных случаях, только козырных карт от туза до десятки. В покере, собранные в одной руке, они носят название «роял-флэш», в преферансе пять старших козырей обозначают термином «стена», а в прародителе многих игр, висте, эти карты считаются «онерами» и обеспечивают сразу пять фишек. Карты на моем столе ложатся веером. Я уже назначила бубновую масть козырем на эту игру, свела вместе короля, валета, даму и десятку. Для полного роял-флэша мне не хватает только туза. И время для его введения в игру пришло. *** — Это была очень напряженная и плодотворная работа, — Гавриил вздернул подбородок. — За кратчайшие сроки мы полностью повернули сознание людей. — Не вы одни, — отозвался Хастур. — Мы не отрицаем активного участия Нижней Конторы, — быстро вставила Михаил. — Я имею в виду обе стороны, — Гавриил поморщился, прошелся по белой половине конференц-зала, заложив руки за спину. — Так, о чем я? Ах, да, было бы очень жаль если бы вся эта работа пошла насмарку. — Обе Конторы в любом случае выявили тенденции по большинству смертных, — заметила Дагон, не отрывая взгляд от часов. Архангелы переглянулись с кислыми физиономиями: подсчет был явно не в их сторону, в тяжелые времена люди все больше склонялись к оппозиции. Повисло молчание. Представители как Верхней, так и Нижней Контор неотрывно следили за часами, отсчитывающими последние секунды до решающего момента. Точки невозврата. Если она будет пройдена, обратить развертку станет невозможным, по крайней мере силами Ангелов и демонов. Если Создательница не вмешается и не отменит процесс. Если… Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять… Цифры на часах дрогнули, показывая прохождение заветной грани. Ничего не произошло. Эфирные потоки не остановились и не обратились в будущее. Все четверо собравшихся, и Архангелы и демоны, облегченно выдохнули. — Поздравляю! — Гавриил расплылся в улыбке. — Наше решение не противоречит Плану! — Ах, какое облегчение, — саркастически фыркнула Дагон, поднимаясь с места. — У Верхней Конторы есть еще что-то к нам? Какие-то дополнительные вопросы и соглашения в рамках этой работы? Нет? Тогда мы пойдем готовиться к Битве. — Не забудьте снять защитный барьер с Британии, — хохотнул Гавриил. Дагон лишь одарила его ледяным взглядом рыбьих глаз. Обе делегации покинули зал. И только тогда небо за его окном прорезал тонкий, словно волосок, луч света, соединивший Землю и самые верхние слои мироздания, недоступные даже Архангелам. *** Осень в тот год выдалась ясная и холодная, к концу октября даже выпал первый снег. Ученики Далвич Колледжа радовались приближению зимы, лихо, с разбегу проносясь по раскатанным множеством ног до зеркального блеска ледяным дорожкам. Впрочем, в душе каждый из них надеялся, что на Хэллуин потеплеет, и эти ожидания стараниями Адама оправдались. Сам праздник прошел с удивительным размахом. Преподаватели даже позволили мальчикам разжечь большой костер и прыгать через него. Что уж говорить о разнообразии костюмов. Даже Луи нарядился инопланетянином (ну а кем еще, если всяких мифических существ он упорно отрицал, а с пиратским костюмом не срослось: попробовав подогнуть ногу и привязать к ней деревяшку, мальчик не сделал и пары шагов, рухнул на пол и чуть не разбил нос). Адам тоже нехотя влез в костюм. Как и сосед по комнате, образов нечисти он избегал (тем паче, после знакомства с настоящими демонами, они казались глупыми). Инопланетянином уже стал Луи, пираты мальчика не привлекали, так что у костров он появился в огромных очках без стекол и наскоро измазанном красной краской лабораторном халате. В конце концов, безумный доктор — тоже классический хеллуинский образ. Конец осени ознаменовался усиленной учебой, контрольными и неутешительными письмами от друзей из тадфилдской компании. Мироздание, кажется, взялось отыгрываться на них за прекрасные летние каникулы, мелкие неприятности сыпались на голову как из ведра. С одной стороны — ничего страшного, с другой — неуютно, когда все идет не так и валится из рук. Адам хотел было подправить реальность, но Вельзевул рыкнула на него, запретив играть с силой по мелочам. Мальчик и сам понимал, что так часто творить чудеса — не дело, но не мог отделаться от ощущения, что мог бы помочь друзьям. В результате демоническая наставница смилостивилась и отправила к Брайану, Уэнслидэйлу и Пеппер Азирафеля. Кроули продолжал опекать родителей юного Антихриста, так что и на этом фронте все было не так уж плохо. Адам не понимал, почему Вельзевул с каждой встречей становится все мрачнее, огрызается на любые вопросы и буквально клещами вытягивает из него все, что мальчика хоть немного волнует. Знай мальчик все то, что два демона и один Ангел обсуждали уже не раз в книжном магазинчике в Сохо, он бы, пожалуй, тоже нервничал. У каждого Ангела при сотворении был свой неповторимый дар, вложенный в него Создательницей. Падшие сохранили эти таланты, просто направили их на другие цели. И речь не о таких мелочах, как умение Хастура зажигать огонь, даже не о куда как более редкой способности управлять неким видом животных и использовать их как шпионов. Дары Создательницы были глубже, фундаментальнее. К примеру, Дагон обладала абсолютной памятью, любая попавшая в ее руки бумага навсегда запечатлевалась в ее разуме, Кроули досталось воображение, Азирафелю — способность любить каждую былинку в мире, искренне и бесконечно. Вельзевул же при сотворении наделили даром осознавать веер вероятностей, охватывать их все взглядом и анализировать. Каждый факт, стоило ей взглянуть на него через призму своей способности, обрастал ветвями других событий, которые должны произойти, если окружающие поступят так или иначе. Каждый поступок она могла оценить по более или менее возможным результатам. Разумеется, дар можно было приглушить, свернуть, что она обычно и делала (о, сколько раз Вельзевул проклинала себя за то, что не проверила вероятности тогда, двенадцать лет назад, и когда было принято решение передать Антихриста с Кроули!), но поступавшие от своей крохотной «армии» сведения оценивала именно через него. Вероятности не сходились. Рассыпались, не складывались в четкую картину. Это значило, что что-то важное они упустили. Это свидетельствовало о скрытой тактике Контор. Это наводило на мысли, что с ними играют, только пока неясно, как и почему. Ад ведь уверен в ее смерти! На нее не могут рассчитывать, а Кроули и Азирафель не заметили бы несоответствий, проглотили вырисовывающийся вариант создания вокруг Адама напряжения, чтобы мальчишка однажды в сердцах ляпнул что-то, что можно объявить началом Армагеддона, например: «А гори оно все синим пламенем», или: «Катись оно все к черту». Да, она отправила Ангела и демона в поля, но не столько чтобы противостоять усилению напряжения, сколько чтобы получить больше сведений и показать Конторам, что их наживку проглотили. Да, лично наблюдала за каждым шевелением вокруг Адама, сперва с помощью мух, а когда для них стало холодновато — через небольшой амулет, который велела мальчишке носить не снимая. Наблюдала и пока не могла определить, что же прячут за ложной тактикой. Это бесило и пугало. Оставалось лишь надеяться, что в ближайшее время враг сделает однозначный ход, и что будет не слишком поздно выстраивать свое сопротивление. А пока — следить, следить, следить. Впрочем, даже обладая способностью видеть вероятности, можно упустить небольшой элемент мозаики, особенно если он до сих пор был с самого края и не играл особой роли. *** Кроули резко выкрутил руль, не сбавляя скорости свернул за угол. Ну вот какая из вечно летающих вокруг мух ее укусила? Вопль Вельзевул, когда он доложил о небольшой странности Янгов, чуть барабанные перепонки физического тела не взорвал. Прооравшись (по большей части нечленораздельно), Повелительница Мух велела ему плевать на смертных, гнать на полной скорости к ней, а потом бросила трубку. Гнать так гнать, хотя он и не мог взять в толк, что такого неординарного в том, что мисс Янг боится призрака из Банка Англии. Сколько дам за все время его боялись. Может дело в том, что некоторое время назад призрак приутих, а теперь объявился снова? Так и раньше бывало на лет пять исчезал. Еще один крутой поворот. Впереди показался Далвич Колледж. Сбавить что ли скорость, вдруг тот же Адам сиганет под колеса? Да пофиг, уж кто-кто, а Адам умеет себя и окружающих обезопасить даже не напрягаясь. *** Я беру в руки колоду и открываю верхнюю карту, это шестерка червей, кладу ее на стол рубашкой вверх, одновременно подбрасывая и ловя другой рукой колоду. Видите? Ваши глаза прикованы к полету карт, и я легко могу заменить отложенную шестерку на другую карту, все это время бывшую у меня в руке. Этот прием называется «пальмирование». Теперь я быстро перемешиваю карты, извлекаю из колоды десятку выбранной масти и кладу ее на стол поверх «шестерки». Убираю колоду, переворачиваю… Вуаля, десятка на ваших глазах превратила шестерку в бубнового туза. Это просто фокус, но в реальности, которую я создала, так тоже бывает. *** Яркий луч солнца, выглянувшего из-за облаков, ударил в глаза, ослепил несмотря на очки. Боковым зрением Кроули успел заметить какую-то тень, а потом последовал удар. Словно в насмешку солнце тут же ретировалось. Выругавшись, он затормозил, выскочил из машины, огляделся, ожидая увидеть на асфальте какого-нибудь невнимательного ученика, выскочившего на проезжую часть и размазанного колесами его Бентли. Дорога и тротуар были девственно чисты. Ни тела, ни пятнышка крови. На всякий случай Кроули еще проверил канаву (не столько из-за беспокойства о сбитом, сколько чтобы наорать на него за царапину на капоте). Пусто. — Ну мать твою создательницу! Не могло же мне показаться! Реальность была с ним не согласна. Сплюнув, Кроули вернулся за руль и продолжил свой путь. *** Луи выскочил из клуба. Настроение было отличное: сегодня он выиграл две партии в шахматы и еще одну свел в ничью. Преподаватель похвалил и сказал, что будет рекомендовать его на межколледжный турнир. А еще сегодня — его очередь гулять с Бобиком. Словом, жизнь прекрасна. Впереди блеснула ледяная дорожка, выводившая за ворота и лихо загибавшаяся сразу за ними. Среди старших ребят, которые ее и раскатали, считалось особым шиком прокатиться от начала до конца и не упасть на этом повороте. Об опасности никто не думал: движение небольшое, машины у колледжа плетутся на минимальной скорости. Не удержавшись, Луи тоже разбежался и прыгнул на лед. Он, конечно, не такой лихач, и ловкости на поворот ему не хватит, но до ворот доехать можно. Мальчик пронесся по короткой аллее, попытался соскочить на снег, но ноги только беспомощно скользнули по наледи. Луи вскрикнул, взмахнув руками, уже осознавая, что ни затормозить, ни свернуть не успевает, так и вылетит на пустую дорогу. А потом откуда-то взялась черная машина, несшаяся с невероятной скоростью. Луи видел ее, надвигающуюся неотвратимо в лучах вышедшего из-за туч солнца, видел свои руки, вскинутые в безуспешной попытке защититься, видел канаву, в которую летел после удара. А потом ни машины, ни канавы не стало. Луи пошевелился. Боли не было. Кажется, повезло, кости целы. Ну или это просто шок. Мальчик осторожно сел и открыл глаза, ожидая увидеть дорогу, сбившую его машину, ругающегося водителя. Или на худой конец, больничную палату. Вместо этого перед ним раскинулась бесконечная гладь озера. Ну или чего-то похожего на озеро, но твердого, потому, что он сидел на его поверхности. Ровная гладь «воды» разливалась во все стороны, в бесконечность. По крайней мере, горизонта он не заметил. А над ней мерцал светящийся туман, совершенно прозрачный, но все равно туман. Луи потряс головой. «Ясно. Я ударился головой и все еще нахожусь в коме, а это — галлюцинация. Надо приходить в себя, а то тетя с ума сойдет от волнения». — Если только мы ей сообщим, — прозвучавший из ниоткуда голос, мягкий, женский, с легкими интонациями, словно пляшущие солнечные зайчики, заставил подскочить. — А вы еще кто? — Ну-у… — невидимая женщина улыбнулась, Луи не видел ее, но был уверен, что это именно улыбка. — Я создала этот мир. — Тогда вы точно моя галлюцинация, — мальчик наконец поднялся на ноги. — Потому, что никакого бога нет. И я в него не верю. — А во что веришь? — В инопланетян, это научно. А если надо верить во что-то ТАКОЕ, то я лучше поверю в Летающего Макаронного Монстра. — С моей непостижимостью я вполне могу оказаться и им, — голос собеседницы звучал серьезно, но она продолжала веселиться. — Да ну! — Луи вытаращил глаза. — Честно-честно Летающий Макаронный Монстр? — Честно-честно. Кстати, какие мне больше пойдут, говяжьи или свиные? Никак не могу выбрать. — Что именно? — Тефтели, разумеется. — А индюшачьи можешь? — рассмеялся Луи. — Замечательная идея. Их и буду носить ближайшее тысячелетие. Кстати, а почему ты решил верить в меня, а не в бога известных религий? — Потому, что… — Луи задумался. Сказать, что так говорит тетя — глупо. Он уже взрослый и не обязан верить любому ее слову. Атеизм — его личное убеждение. — Потому, что все религии только и делают, что что-то запрещают, и сами же нарушают свои запреты. Говорят, что убивать плохо, и жгут ведьм; говорят, что все люди — потомки всего двух людей, а у самих рабы и низшие расы. И так во всем. А бог еще и карает за несоблюдение этих правил. Все это неправильно и нечестно. Летающий Макаронный Монстр лучше, так что, если надо в кого-то обязательно верить, я буду верить в него, то есть в тебя. Ты не приказываешь, а советуешь. И никого не лупишь по голове молнией, если решит сделать по-своему, бери и делай сколько угодно, только будь готов к ответственности за то, что делаешь. И даже потоп у тебя получился не специально, а нечаянно. По-моему, вот такой создатель мира намного лучше всяких богов из церквей. — Ты добрый мальчик. И во многом прав: люди нередко выдумывают то, что не соответствует действительности. А еще часто оправдывают свои ужасные поступки волей кого-то всемогущего или кознями злых сил. — Как инквизиция? — Да, например, она. Ни я, ни злые силы этого людям не диктовали. — Я хочу все это исправить. Когда вырасту. — Замечательное решение! Но начинать можно уже сейчас, по мере сил, ведь даже мелочи имеют значение. Если, конечно, хочешь. — Хочу. Ты поэтому со мной заговорил, Летающий Макаронный Монстр? — Да, ты мне понравился. Ты многое понимаешь верно… Хочешь стать пиратом? Настоящим пиратом, я имею в виду. — А можно? — Конечно, мне очень не хватает пиратов. Без них глобальное потепление скоро всех сварит в океане, как в бульоне. Луи задумался. Стать пиратом — здорово, но было одно «но». — А ты у меня заберешь ногу и выдашь вместо нее деревяшку? — опасливо поинтересовался он. — Ты не хочешь деревяшку? — Нет. Я попробовал на Хеллуин, на ней ходить неудобно. — Значит обойдемся без этой внешней мишуры. Главное — научись говорить: «йо-хо-хо». — Йо-хо-хо! — тут же отозвался Луи и рассмеялся. — О, у тебя великолепно получается. Итак, Кристофер Луис Купер, отныне ты — мой пират. Луи вздрогнул, когда его словно бы коснулось… нечто. Словно свежий морской бриз, ясный весенний денек и еще тысяча замечательных вещей одновременно. Коснулось и осталось в груди танцующими солнечными зайчиками. — А что я должен делать? — Я же — Летающий Макаронный Монстр, я не могу тебе приказывать, — рассмеялась его собеседница, а потом, посерьезнев, добавила: — Делай то, что подсказывает твое чистое сердце, а не те или иные догмы и авторитеты. Этого вполне достаточно. А теперь иди, тебе уже пора. Ах, да! Чуть не забыла. Неясное ощущение повторилось и на голове Луи материализовался новенький блестящий дуршлаг. Он стал последним, что Луи увидел перед тем, как бесконечное озеро и светящийся туман исчезли. Мальчик снова лежал с закрытыми глазами. Но теперь в бок упирался неудобный камень. И еще вернулись запахи и звуки города. Луи открыл глаза. Он валялся на спине возле самой проезжей части, просто чудо, что на нее не вылетел. «Ничего себе мне приглючилось», — подумал мальчик, принимая сидячее положение. Потянулся потереть лоб и замер. Пальцы наткнулись на холодный металл. Луи потрясенно стянул с головы нащупанный предмет. Это был новенький блестящий дуршлаг.