Удобнее перехватив картонную подставку с двумя стаканами, Сакура посмотрела на часы. До момента, как он снова всё испортит, оставалось не более трёх минут.
Впору было начинать предчувствовать, что день сегодня будет непростым. Закусив губу, она заправила выбившийся из причёски локон. Бесспорно, вчера всё прошло более чем хорошо, даже слишком гладко. Вопрос: успел ли Какаши израсходовать весь свой запас энтузиазма и покорности за раз?
«Надеюсь, что это всего лишь пробка, а не очередной топографический кретинизм на дороге жизни», — фыркнув собственным мыслям, Сакура ещё раз покосилась на часы.
Оставалась минута.
Минута до того, как она выбросит один из стаканов так полюбившегося им кофе и начнёт придумывать наказание поизящнее.
«Надо же, успел», — она выдохнула — из-за угла кофейни показалась знакомая машина.
Ничуть не торопясь и не показывая того, что ждала его, она подошла к машине, и, вполне ожидаемо, он вышел, чтобы открыть ей дверь. Сакура знала, несмотря на то, что заехать за ней было прямым приказом, сейчас он действовал не как её Нижний. Просто для Какаши, каким бы мудаком он ни был, банальный этикет был чем-то самим собой разумеющимся.
— Доброе утро, — она поприветствовала его первой, как только он открыл её дверцу, легко улыбнулась и тем самым позволила ему заговорить с собой.
— Доброе утро.
— Как спалось? Ошейник не давит?
Какаши угрюмо отрицательно мотнул головой и, справившись с ремнём безопасности, плавно начал движение. Как ему спалось, было видно невооружённым глазом — хоть он и выглядел чуть лучше вчерашнего, но на сером измученном бессонницой лице были отчётливые следы того, что если Хатаке и спал, то по чистой случайности. Буквально отключился от изнеможения.
Немного с опозданием она осознала, что её вопросы можно было принять за издёвку. От чего едва не хлопнула себя по лбу: она что, совсем с головой не дружит? Да, такие вопросы были в порядке вещей в теме, но никак не могли быть привычными для его тонкой душевной организации. Это для неё вчерашнее — отдушина, для него же всё это почти стопроцентно вылилось в стресс. Нужно было быть аккуратнее, по крайней мере до тех пор, пока она не убедится, что он всё ещё настроен серьёзно и сейчас не находится на грани истерики.
— Я же могу носить его так? — Благо он, похоже, не был в состоянии искать двойное дно у слов.
Сакура с хорошо скрываемым облегчением хмыкнула и кивнула: конечно, будь они в другой ситуации — другими людьми или живи они в параллельном мире — она бы ни за что не позволила прятать такую красоту под воротом тонкой водолазки. Но что поделать? В конце концов, она в первую очередь должна заботиться о его моральном и душевном комфорте. Правда, и о собственном удовольствии она не забудет. Первопричина, по которой они всем этим занимаются, ужасна, однако глупо отнекиваться и говорить, что происходящее ей неприятно. Не каждому выпадает такая роскошная возможность осуществить хотя бы часть своих фантазий.
Свою она не упустит.
— Рада, что ты не снимал его, — с довольными мурчащими нотками в голосе произнесла она, — ты просто умница, Какаши.
Она действительно была с ним откровенна: его было за что хвалить. С его-то характером продержаться столько времени… Подвиг! А Сакура никогда не скупилась на заслуженную похвалу — знала, насколько та важна для Нижнего, хоть пока Какаши сам этого и не осознавал. И поэтому же она купила кофе, как маленькое поощрение его послушания. Без сахара — в этот раз всё как он любит.
— Спасибо, — он пробормотал на автомате, но, видимо, вспомнив, что ему предстоит быть «хорошим мальчиком» ещё два дня кряду, покорно поправился: — Спасибо вам, Госпожа.
Лениво и легко потянувшись, она заметила, как он в который раз будто не нарочно попытался поймать её взгляд. Инстинктивно искал одобрения? Она изогнула губы в едва заметной улыбке. Она прекрасно видела, насколько ему было непривычно выдавливать из себя это обращение. Как дёрнулся кадык, и как крепче сжались руки на руле.
Очаровательный.
— Надеюсь, ты не забыл принести мне то, о чём я тебя просила?
— Нет, — плохо убрав недовольство из интонации, ответил он и указал на бардачок. — Там все три.
Сакура одобрительно прикрыла глаза, мысленно сделав пометку, что нужно будет позже объяснить ему все ошибки в поведении. Например, в конце дня. Её воодушевления, однако, они не умаляли. Да и обычно Хатаке к своим драгоценным книгам даже прикасаться не позволял, а здесь почти добровольная сдача в плен своего любимого древнего порно.
Чудо, какой послушный мальчик. Ну и что, что немного нервный?
А теперь заслуженное поощрение:
— Я поверю тебе на слово и заберу их после работы, а это для тебя. — Она повернула подставку так, чтобы ему было удобнее брать, и приоткрыла носик крышки, чтобы кофе медленно остывал. — Думаю, тебе не повредит. Как и умение держать свои эмоции, когда не найдёшь, чем занять свои руки.
Она чуть не рассмеялась, заметив, как удивлённо поползли вверх его брови. Хатаке почти было раскрыл рот, ошарашенный не то пошлым намёком, не то тем, что ей были известны такие подробности о его привычках. Безнаказанно выводить Хатаке на эмоции — да кто в здравом уме от такого откажется? Поэтому она уточнила, решив добить своей осведомлённостью:
— Я говорю о том, что ты каждый раз прячешься за книгой, например, когда тебе нужно подумать над чем-то или нет возможности засунуть в рот сигарету. — Сакура ухмыльнулась.
Какаши благодарно кивнул и сделал вид, что очень занят полупустой дорогой, но уже на первом же светофоре жадно присосался к поостывшему напитку.
— Лучше? — сменив тон с поучительного на искренне заботливый, спросила она.
— Да. — Он наконец-то улыбнулся. — Не мог заснуть.
— Это нормально. — Сакура приоткрыла окно, когда они наконец-то выехали на объездное шоссе. — И, что бы ты себе не напридумывал, ты должен помнить только одно — я рядом. И всё, что я буду делать с тобой, будет абсолютно безопасно для тебя. Не забивай голову лишними мыслями, теперь я думаю за тебя, а ты лишь должен запомнить то мироощущение, что будет с тобой эти сорок восемь часов. Это будет фундаментом твоей легенды.
Какаши лишь снова молча кивнул, и Сакура расслабленно откинулась в кресле. Если он ещё имел право на лёгкую нервозность и пессимистичный настрой, то она уже нет.
Хатаке действительно теперь принадлежал ей. Сам виноват. Впрочем, как и она. Раз пообещала помочь и заботиться о нём — своё слово сдержит.
Сделав медленный глоток, она поёжилась от контраста прохладного воздуха и разлившейся внутри теплоты.
— Мне всегда было любопытно, почему ты делаешь такой крюк до работы, — поинтересовалась она, чтобы хоть как-то отвлечь его. У страха глаза велики, можно только представить, как пугает его неизвестность и потеря контроля на два предстоящих дня.
— Не люблю светофоры и люблю этот вид из окна, — коротко отозвался он после небольшой паузы.
Харуно задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику. По правде говоря, ей и самой нравилось здесь ездить: чуть извилистая дорога между двух идеально ровных полей и лес, растущий неподалёку — идеальный фон для неспешных размышлений. А летом, в особенно ранние часы можно было застать, как облака будто выплывают из этого самого моря из деревьев. Однако, к сожалению, а может, и к счастью, своё время она любила много больше. На чаше приоритетов всегда перевешивал чёткий распорядок и пунктуальность с сопутствующими им урбанистическим пейзажем за окном и чёртовыми светофорами.
— Хочешь о чём-то спросить? — уточнила она, заметив, как Какаши бросает нерешительные взгляды и нервно прикусывает губу.
— Да. — Он резко выдохнул и прочистил горло, очевидно, чтобы избавиться от хрипотцы в голосе. — Какие планы у нас на сегодня?
— Ты хотел сказать, какие планы сегодня у меня на тебя? — Сакура лукаво улыбнулась.
Зря он дразнит её воображение. О, как много она бы могла сделать с ним… Как здорово было бы, будь у них всё по-настоящему. Какаши, безусловно, выдающийся представитель
Homo sapiens с его впечатляющими физическими и умственными данными. Обладать таким мужчиной, дойти до того уровня отношений, когда он добровольно полностью вверит свою жизнь тебе — предел мечтаний многих Верхних.
Будь он сабом, Сакура сделала бы всё для него… Но де-факто он им не был. Поэтому ей оставалось лишь наблюдать за тем, как яростно он глотает воздух, сдерживая себя, чтобы не ответить. Во всяком случае пока. Нет, лучше вообще не думать о таком. Не тешить себя ложными и несбыточными надеждами.
Они ведь здесь из-за дела, а не потому что пришли к этому сами.
— Конечно, Госпожа. Я хотел спросить именно это.
«Н-да, порасказывай мне тут. Хреново, Какаши, в таких случаях извиняться нужно, а не дерзить. Нам, определённо, ещё работать и работать», — что бы она ни думала, пока она делала вид, что ничего не замечает. Вообще она считала, что к правильному поведению нужно прийти самому, ведь у настоящих Нижних желание подчиняться и покорность сидят в подкорке, и правильные ответы вырываются сами по себе. От того, что она будет поправлять каждое его действие, он не научится. Пусть пока старается сам. Но если за двое суток он не «найдёт в себе саба», то засыпется в самом начале. Ведь фальшь домы чуют за километр. А их маньяк — далеко не зелёный новичок.
— Ну, для начала нужно поставить шефа Джи и шишо в известность, к слову, говорить буду я, ты весь разговор должен будешь молчать. Также тебе необходимо разобрать текущие дела, чтобы нас ничего не отвлекало. Надеюсь, у тебя нет ничего срочного?
— Со всем, что есть, я разберусь.
— Сегодня же. — Она слишком хорошо знала его дурную привычку откладывать в долгий ящик.
— Да, сегодня, — эхом подтвердил он.
Сакура сощурилась: они вновь повернули, и солнечные лучи стали светить прямо в лобовое стекло. Какаши, к её молчаливому изумлению, догадался опустить защиту, чтобы хоть как-то сгладить временный дискомфорт.
Всё же она бывает слишком предвзята по отношению к нему.
— Благодарю. — Ей захотелось потянуться, чтобы погладить его по голове, но она тут же одёрнула себя — до тактильных контактов они ещё не добрались, а это всего лишь привычка, оставшаяся со времён Ли. — Может, достать для тебя очки?
— Не нужно. — Он как-то странно повёл плечом и потёр затылок.
Было заметно, что ошейник всё ещё очень ярко ощущается им, возможно, давит или натирает. Мысленно чертыхнувшись на очередное непрямое проявление его упрямости, Сакура пообещала себе обязательно проверить состояние его кожи, как только они доберутся до офиса.
— Тебе разве не мешает?
— У меня была замена хрусталиков, теперь глаза не воспринимают блики.
Сакура удивлённо приподняла бровь — впервые об этом слышала. Хотя обладая таким внушительным шрамом, проходящим ровно через глаз, чудо, что зрение всё ещё с ним.
— Расскажи поподробнее, мне интересно.
— Я могу отказаться?
— Нет, — не терпящим возражения тоном уже приказала она. Ей ему на лбу написать, что теперь у него не должно быть секретов от неё? Где обещанное доверие? Во что-то чересчур личное она бы всё равно не стала лезть. По крайней мере не так топорно.
Хатаке вздохнул и как-то вымученно поджал искусанные бледные губы. Ему явно не хотелось этого вспоминать. Она что, так быстро и наугад нашла брешь в его крепком панцире? Когда она подумала, что в таком случае лучше отменить приказ, он тихо, едва сдерживая раздражение, начал:
— Когда я был ещё простым патрульным, я, так сказать, не слишком заботился о своём здоровье. Был слишком увлечён… своей работой. Мог полезть, куда не следовало… — Какаши секундно задумался, явно избирательно перебирая дебри своей памяти. — В общем, если вкратце, случилась одна драка, было ножевое ранение и травматическая катаракта. Я был в тяжелом состоянии, мог ослепнуть. Понадобилась операция.
— Спасибо за честность.
Сакура смежила веки, пытаясь поставить себя на его место. В этой истории нет ничего постыдного, тогда почему он так разволновался? Было ли ему настолько страшно тогда, что это до сих пор заставляет его молчать о пережитом? А сейчас? Больно ли ему отрывать от себя эту нарощенную годами эмоциональную броню?
От дальнейших расспросов Хатаке спасло только то, что до офиса оставалась пара минут дороги, а ей тоже было необходимо побыть в тишине и настроиться.
***
Не сказать, что оба шефа были сильно удивлены таким поворотом дел, скорее озадачены. Теперь линию расследования снова нужно было менять, и если шишо было на это плевать — она и так знала, что Сакура справится как с основной работой, так и с этим заданием, — то Джирайя все последние пять минут бросал тяжёлые взгляды из-под седых бровей.
— Мы вас поняли. — Мужчина тяжело вздохнул и скрестил руки на груди. — Я сам поставлю Обито и Минато в известность. Как будете готовы, предоставите отчёт и легенду. Помните, что у вас не так много времени; конечно, я сомневаюсь, что новое покушение произойдет раньше, чем через пару недель, но лучше закончить… подготовку, как можно раньше.
— Кто знает, может, Какаши так понравится, что спешить они не станут, — хохотнула Цунаде.
— Это вряд ли, — прошипел Какаши и Сакура предупреждающе зыркнула на него. Ей самой не понравился комментарий, но что за несносность? Она же приказала не раскрывать рта.
Хатаке послушно уставился в пол. Так-то лучше.
— Мне важен результат, а там понравится, не понравится, в свободное от работы время пусть хоть на головах стоят, хоть на коленя…
— Если вы закончили, разрешите идти, — отрезала Сакура — она не собиралась допускать обсуждений и поддёвок на эти темы. Тем более с начальством. Тем более в присутствии Хатаке. Ему и так сейчас было максимально дискомфортно. Он должен знать и чувствовать, что она с ним.
Её Нижний — её собственность, а к своим вещам она всегда требовала бережного обращения.
— Идите. — Джирайя великодушно махнул рукой, возвращаясь к монитору.
Сакура спокойно развернулась и шагнула к выходу, пропуская вперёд себя Какаши. И тут же резко остановилась, едва не встретившись носом с его спиной.
— Подслушиваешь? — укоризненно-насмешливо протянул тот, осматривая испуганную Ино с ног до головы.
— Ты меня чуть с ног не сбил! — Ино фыркнула, картинно отбросила высокий хвост за плечо и вздёрнула нос.
— Может, уже дашь пройти?
— Какаши, — опасно тихо обратилась Сакура: не выдержала и всё же вмешалась в это препирательство в проходе, — ты, кажется, забылся.
Сиюсекундно напряглись и стали хорошо заметны мышцы на его спине, немного опустились и ссутулились плечи. И это не могло не радовать — её голос уже начинал действовать на него так, как надо. Хотелось бы, конечно, не поправлять его вовсе, но грех было жаловаться — от мудака до хорошего мальчика Хатаке перестраивался за пару секунд. И в то же время расстраивало, что она всё ещё замечала фальшь, будто он лишь умел прекрасно копировать вычитанное в книгах. Некоторые ответы не шли от него, не из души.
— Простите, — выдавил он и отшагнул. — Я могу идти?
— Да, подожди меня в кабинете, — позволила она, наблюдая, как изумлённо взметнулись ввысь брови Ино.
Сакура с извинением улыбнулась и, прикрыв за собой дверь в кабинет, пожала плечами. Ино, казалось, не то проглотила от удивления язык, не то зависла, потеряв связь со Вселенной.
— Не обращай внимания, он спор проиграл. — Пока чем меньше людей знало об их задании, тем лучше. Ино в ответ лишь недоверчиво моргнула. — Кстати, как насчёт пообедать вместе, скажем, через пару дней? Заодно и про отпуск свой расскажешь.
— Прости, но мне нужно идти. — Она виновато отвела взгляд. — Как-нибудь потом поболтаем.
Помедлив, но всё же согласившись, Сакура поджала губы. Что-то здесь было не так. Ино захотелось хорошенько встряхнуть, заглянуть в глаза и спросить, кто она и что сделала с её подругой.
«А если у неё что-то случилось?» — она заволновалась, однако безропотно отошла, давая той пройти. Стоило ли всё-таки спросить? В конце концов, Ино могла быть и не в настроении — плохие дни случались и ранее. Может, она сама скажет, если завяжется разговор?
— Ах, это… а… — Сакура замямлила, замялась и сама не ожидала, что именно этот вопрос всплывёт из глубин памяти: — А как прошло твоё свидание с Саем? Не жалеешь, что променяла выставку на этого чудака?
— Что? — Ино непонимающе нахмурилась, но быстро соорентировалась и натянуто улыбнулась. — Конечно же не жалею, всё прошло просто прекрасно.
— Да? Это хорошо…
— Прости, у меня завал с отчётами и графиками, как-нибудь потом.
Харуно рассеянно потёрла висок, провожая взглядом удаляющуюся спину Свинины. У той точно что-то произошло. Опять. И, скорее всего, вскоре ей, как близкой подруге, придётся вытрясать из неё правду, пить вино до головной боли и таскаться за новыми платьями.
И что-то ещё не давало ей покоя, скребло на затворках переполненного информацией мозга. Будто она что-то напутала, что-то забыла… Но это всё пока подождёт.
А вот псевдохороший мальчик — нет.
Какаши нашёлся не в кабинете, но, по всей видимости, он не ослушался, а банально не дошёл, потому что в коридоре встретился с Минато. Они тихо разговаривали, и Сакура не хотела помешать рабочему процессу, извинившись и поздоровавшись, она только ещё раз напомнила Какаши про отмену встреч.
Всё же это так странно, когда твой саб являлся по совместительству твоим коллегой. Тематическая иерархия и профессиональная субординация — совсем не просто лавировать между двумя такими разными отношениями с одним и тем же человеком. И легче лёгкого перегнуть случайно палку, влезть куда не следует.
С этими мыслями Сакура спустилась в раздевалку — чем раньше она закончит, тем больше времени у неё будет на тренировку Какаши. Собственные повседневные задачи не требовали отлагательств. Она искренне верила, что он послушается и также освободится через пару часов.
***
Запахло жареным.
— То есть, ты мне говоришь, что не успел? — Начав сомневаться в собственной вменяемости, она бросила взгляд на часы на стене. Вдох-выдох, нужно сохранять спокойствие. Нельзя повышать голос, рабочий день официально окончен, и в данный момент они больше не «на работе». — Какаши, вообще-то уже полседьмого вечера.
Сакура сама смогла «освободиться» только сейчас, она, к сожалению, переоценила свои силы и весь объём задач (несмотря на то, что она даже не ходила на обеденный перерыв, сегодня ей ещё предстояли сверхурочные). И что она видит? Не успел? Да он просто проигнорировал её! Это шишо не терпела сдвигов в сроках сдачи отчётов, однако Какаши шеф Джи фактически вручил карт-бланш, и поручений, важнее тех, что дала ему она, у него не было!
Он немигающе смотрел на неё и совершенно невыносимо-бесяще молчал. Выглядел не виновато, не покорно, а так, словно он тут ни при чём.
Сжав руку в кулак за спиной так, чтобы ногти впились в кожу, Сакура медленно осмотрела его рабочее место. Боль отрезвила, и она смогла сфокусироваться. Не похоже, что до того, как она вошла в опен-спейс детективов, за этим столом велась бурная деятельность. Скорее, здесь был просто отвратительный беспорядок. Пара немытых кружек, разбросанные маркеры, ручки и бумаги. Свёрнутое окошко пасьянса на рабочем столе…
Стоило ей выпустить его из виду на полдня, как всё вернулось на круги своя. Расслабился, значит, засранец в привычной обстановке, быстро же выцвели из его памяти вчерашние события и утренние наставления. Свободу почуял.
Ей дико захотелось положить его животом прямо поверх всего этого срача и выпороть. Розгами.
Напомнить. Чтобы до крови. Чтобы в его тупой башке калёным железом изнутри выжглось «всегда выполнять приказы Харуно-сама».
Нет. Нельзя.
— Так получилось, — он всё же потупился, под её тяжелым, изучающим с какой-то ненормальной плотоядностью взором. — Простите, Госпожа.
Она выпустила из лёгких весь воздух и закрыла глаза, пока про себя считала до десяти.
Это же Хатаке. Чего она ожидала? На что надеялась? Что легко будет?
Ха-ха-ха.
— Садись, — Сакура махнула рукой на офисное кресло, с которого он подорвался, как только она появилась в дверном проёме. — Обзванивай всех своих клиентов сейчас. При мне.
— Уже поздно… — нерешительно подал голос он, тем не менее уже опускаясь.
Она научит его послушанию. Если пряником не вышло, то кнутом. И если буквально нельзя… Что ж, в конце концов, ограничиваться наказанием поркой — удел Верхних без воображения, а с последним проблем у неё не было.
— Какаши, — она встала позади, опуская руки ему на плечи, и наклонилась к его уху, притворно вкрадчиво воркуя, — ещё одно слово поперёк, и «так получится», что я тебя накажу. Поверь, мало тебе не покажется. Ты исчерпал свой лимит ошибок на сегодня. Если ты подумал, что можешь творить всё, что тебе вздумается, пока я не вижу, то ты ещё никогда так сильно не заблуждался. Или же ты думал, что мы здесь с тобой в игрушки играем? — Её пальцы двинулись ближе к шее, мягко скользя вверх, забираясь под водолазку, чтобы вытянуть из-под той ошейник, и, не сильно, но с ощутимым рывком дёрнуть тот на себя. Заставить Какаши восхитительно сдавленно вздохнуть. — Не смей ни на секунду забывать, с кем ты имеешь дело и кому ты принадлежишь. А забудешь — я тоже нечаянно забуду, что ты новичок.
Ещё какое-то время он не дышал, застыв каменным изваянием. Но уже спустя десяток секунд потянулся к телефону, и одновременно с этим Сакура отпустила его.
— Здравствуйте, прошу прощения за поздний звонок…
Сакура устало потёрла глаза и, вытащив из кармана лабораторного халата заранее сделанную сигарету с зажигалкой, закурила. Всем в офисе было известно, что датчик пожарной сигнализации в кабинете детективов был отключён. Шеф Джи не разрешал курить внутри в рабочее время, а вот в сверхурочные — пожалуйста, сколько душе угодно. В особо загруженные периоды, по вечерам, здесь порой монитор было не разглядеть из-за плотной завесы дыма.
Она присела на краешек стола лицом к Какаши, и, стряхивая пепел в одну из кружек, лениво вслушивалась в раз за разом повторяющийся монолог. Это не должно было занять больше десяти минут, что радовало. Ей ещё нужно было заглянуть в свой кабинет… Взять его с собой? Или пусть подождёт в машине?
— Я закончил.
Опять в его ответе не было ни покорности, ни хотя бы уважительного обращения, только начавшее оседать на дно раздражение вновь всколыхнулось, и Сакура с остервенением затушила сигарету.
Бесит.
— И? Ждёшь похвалы? Я должна была услышать это от тебя ещё полчаса назад. Твоё поведение отвратительно. Мне даже противно спрашивать, чем ты занимался весь день, — она секундно запнулась, обращая внимания на его помрачневшее лицо. Жалости, однако, оно не вызвало. — К слову об отвратительном. Как здесь вообще можно работать? Тебе должно быть стыдно. Что за срач у тебя на столе? Это не рабочее место, это свинарник. Я хочу, чтобы здесь всё было вылизано к моему возвращению.
Повисшую напряжённую тишину разорвал истеричный скрип колёсиков кресла.
— Так. Это моё место и здесь всё в полном порядке, — неожиданно вспылил он и встал. — Моём порядке. Я работаю так, и никак иначе. Не вмешивайся в мои дела.
Она поморщилась, как от зубной боли, но не двинулась с места, не разорвала зрительный контакт. Теперь она смотрела снизу вверх. Бунт? Забавно. Только что, действуя инстинктивно, он попытался поменяться ролями, оказаться «выше». Как наивно. Чтобы выбить её из колеи, этого не достаточно.
Ничего, что он потенциально может сделать, никогда не будет достачно.
— Отмены команды «сидеть» не было, — вдруг усмехнулась она, — впрочем, как и не поступало приказа тявкать в мою сторону.
— Что? Я тебе, что, собака?! — взвился он.
— Собака? Скажешь тоже! Что за глупости? — она улыбнулась ещё шире, но спустя мгновение резко посерьёзнела. — Быть собакой ещё нужно заслужить. Я предупреждала тебя, Какаши. Вчера, утром, только что. По-человечески с тобой не получается, а мозгами, как оказалось, ты даже до животного не дотягиваешь, раз не понимаешь простых команд… Следуй за мной. Тебя ждёт наказание.
Она легко спрыгнула со стола и пошла на выход, не оборачиваясь и не дожидаясь его ответа. Уже пройдя половину пути к своему кабинету, она услышала его шаги, эхом добавившиеся к цокоту её каблуков.
Умница.
