лепестки на песке

      Второе испытание подошло к концу, когда команда номер семь и другие успешные ученики оказались в просторном зале башни. Третий Хокаге поздравлял генинов, сумевших добраться сюда, довольно будничными тоном. Позади него стояли учителя, под маской строгости пряча гордость за своих подопечных.       Седьмой отряд, десятый, Хьюга Неджи и его команда, Хината, Киба и Шино, Кабуто с товарищами и… песчанники. Самые достойные или просто везучие…       Сакура была в последнем ряду. За высокой Темари и широкоплечим Канкуро девушка совершенно не могла разглядеть худощавого юношу с волосами цвета меди, стоящего впереди. От этого она чувствовала что-то вроде облегчения, но редкие, брошенные в ее сторону взгляды других ребят, свидетелей того, что произошло в лесу, заставляли ее щеки пылать, а сердце биться чаще.       — Я хочу рассказать вам об истинной сути экзамена, — произнес Хокаге. Странно было слышать эти слова сейчас, когда два этапа уже позади, и второй из них оказался для некоторых опаснее, чем предполагалось организаторами. Сакура взглянула на метку у Саске на плече, которую он переодически сжимал пальцами. «Все-таки она его беспокоит…» — поняла куноичи.       — Истинной сути? — переспросил Наруто.       В помещении повисла напряженная тишина, которую нарушил спокойный голос правителя:       — Вы все знаете историю и однозначно знаете то, что кровопролитные войны между странами уносили бесчисленное множество жизней. Однажды стало ясно, что вступать в прямые конфликты неразумно: тратится огромное количество ресурсов, гибнут невиновные, вновь и вновь трещат по швам заключённые договора. — Дым вырвался изо рта мужчины. — Тогда и было принято решение создать такие условия, при которых ниндзя всех деревень могли бы сражаться между собой независимо от политической обстановки. — Выдержав паузу, Хокаге заключил: — Экзамен на присвоение звания чунина — это маленькая война! — Гул голосов заполнил помещение, и, когда он стих, Третий продолжил: — Сила страны — это сила деревни, а сила деревни — это сила ее шиноби. Испытания, в которых вы участвуете, позволяют лидерам стран продемонстрировать другим свою военную мощь, оценить собственные возможности, сделать соотвествующие выводы о положении государств на мировой арене, выбрать для себя лучшую тактику ведения дел.       — Наш экзамен — это шоу… — тихо прокомментировал Шикамару.       — Это гонка вооружений? — уточнил Киба. — А вместо клинков и свитков с техниками — мы?       Волнение охватило учащихся, еще отчётливее стал слышен их отчаянный шепот.       — Но вы же говорили о международном сотрудничестве… — высказалась Тен-Тен.       Замечание не застало Хокаге врасплох, и он ответил:       — Вам стоило быть внимательнее. На экзамене вы демонстрируете свои навыки для того, чтобы, в первую очередь, отстоять честь деревни…       — Честь деревни? — стальной голос Саске прозвучал громче остальных. — Вы серьёзно?       — Саске… — выдохнула Сакура, встревожившись: очевидно, что он не негодовал, как другие, а злился…       Юноша накрыл ноющее плечо рукой.       — Мы рискуем жизнью, чтобы вам не приходилось прикладывать усилия для решения политических вопросов? Некоторым из присутствующих едва исполнилось двенадцать!       — Учиха Саске, в тебе говорит усталость, — разочарованно покачал головой пожилой мужчина. — Обстоятельства гибели клана Учиха делают твое замечание совершенно неуместным. Подумай над этим, когда почувствуешь себя лучше.       Слова Хокаге словно дали Саске пощечину, и он осекся, ещё даже не начав говорить в ответ.       «Саске не спалось той ночью. То ли было очень душно, то ли он был слишком рад возвращению брата после затянувшейся миссии, и его переполняли эмоции…       Итачи не было дома почти три месяца, и когда он внезапно оказался поздним вечером в родной деревне и постучал в дверь, то столкнулся со шквалом объятий младшего брата. Мама, правда, сказала, что Итачи нужно отдохнуть, и его стоит оставить в покое до утра, отец вовсе не озвучил никаких мыслей касательно возвращения старшего сына, но Саске ждать рассвета не хотел: ему не терпелось узнать о том, где был брат, что он видел, с кем сражался…       Мальчик опустил ступни на холодный пол и, крадучись, направился к двери. Петли чуть слышно скрипнули, и Саске замер в ожидании, когда в проеме покажется разъяренная мать, но этого не произошло. Он набрал воздуха в грудь и вышел из комнаты в коридор. В узком проходе оказалось не так уж темно. В кабинете Учиха Фугаку горел свет, и дальняя стена мерцала оранжевым. Саске насторожился: крайне редко отец работал ночью.       Любопытство одолело юного Учиха, он двинулся вперед на цыпочках и, замерев перед освещенной стеной, у поворота в соседний коридор, где и располагался кабинет, различил голос отца и голос брата.       — До меня доходят тревожные слухи, — строго сказал старший Учиха, и Саске невольно вздрогнул.       — Слухи имеют привычку огорчать, — с безразличием отозвался Итачи.       Фугаку усмехнулся, но смешок этот не был веселым — скорее, зловещим.       — Не надо водить меня за нос, сын. Твои соратники вернулись с разведывательной миссии в деревне Скрытого Песка через месяц после ее начала. Тебя не было на протяжении трех. Я бы не стал мешать твоему расследованию, если бы был уверен, что ты занят им, но люди говорят…       Голос Итачи не изменился:       — Я уже сказал, отец, что сплетни не достойны твоего внимания.       Фугаку шумно выдохнул и продолжил спокойно:       — Итачи, я не могу запретить тебе взрослеть, но ведь это надо делать с умом. Твое желание вернуться в страну Ветра для поиска организации… — он сглотнул, решив не произносить ее название вслух в собственном доме.* — Поначалу я думал, что тобою движет чувство долга перед погибшими на бойне в пустыне товарищами. Но теперь мне кажется, что интересуешься ты далеко не организацией, и в стране Ветра у тебя совсем иные дела…       — Отец! — возмутился юноша.       — После той миссии ты вернулся сам не свой, — прервал его мужчина. — Смерть членов отряда могла повлиять на тебя, но я бы не начал этот разговор, если бы не знал, в компании кого тебя видят все чаще и чаще в деревне Скрытого Песка.       Гнетущая тишина, повисшая в воздухе, сделала его тяжелым, осязаемым.       — Отец, ты прав, — почти покорно ответил Итачи. — Та миссия повлияла на меня… — Его голос предательски дрогнул: — Отсиживаясь в уютном кабинете, ты и кучка других престарелых шиноби решили, что разумно отправить молодых бойцов, занятых совершенно другим расследованием, ликвидировать банду маньяков-убийц. Вы даже не потрудились подумать, что жизни этих ребят может что-то угрожать!       Колени Саске задрожали от услышанного: брат никогда не позволял себе так говорить с теми, кто выше него по званию, а уж тем более с отцом. Он вообще никогда ни с кем так не говорил!       — Не смей! — прошипел Фугаку. — Ты не имеешь права осуждать решения командиров, сопляк!       — Не имею права?! — воскликнул Итачи возмущенно и отчаянно. — Я был там, отец! Видел этих головорезов! Сражался с ними! И на моих глазах они выдавливали жизнь из людей, которые под моим командованием благополучно возвращались домой с миссий несколько лет подряд.       — Вы вступили в битву и не смогли одержать победу. Такое случается со всеми.       Итачи продолжил чуть сдержаннее:       — Битва есть битва, — констатировал он, — и нашей задачей было сражаться в полную силу. А что делали вы? Вы ведь те, кому чунины и джонины слепо доверяют. Как я могу и дальше выполнять приказы людей, не понимающих, что они распоряжаются чужими жизнями? Или, что хуже, понимающих!       — Я же сказал, Итачи: это была ошибка. Для шиноби не существует плохих или хороших приказов. Есть задача, и ее нужно выполнить любой ценой. К сожалению, эта задача оказалась для вас непосильной.       — Непосильной?! — взревел юноша, потеряв над собой всяческий контроль. — Ты хочешь сказать, что это наша вина? Мы виноваты в том, что лидер террористической группировки оказался более хорошим тактиком, чем ты, отец? Кучка отъявленных преступников, не имеющих принципов и чести, объединились в угоду одному, по-видимому, уникальному человеку и стали смертоносным оружием в его руках. Они были готовы ко всему, действовали слажено, как один, и разделались с отрядом АНБУ за считанные минуты!       — Восхищаться их лидером неуместно, Итачи, — сухо заметил Фугаку, однако в его голосе сквозило отвращение.       — Я не восхищаюсь их лидером, а лишь пытаюсь донести, что уполномоченные отдавать приказы должны быть хотя бы компетентны… Ваша ошибка могла и мне стоить жизни! Ни твои извинения, ни извинения господина Хокаге не вернули бы меня домой! — Итачи замолчал, забыв о своем гневе, и с нежностью произнес полушепотом: — А она вернула…       Саске прижался к холодной стене щекой, нахмурившись: «Братик мог погибнуть?» — подумал он и ужаснулся.       — О ней-то я и хотел поговорить! — ликовал старший Учиха: сын сам коснулся темы, при обсуждении которой не придется комментировать его колкие замечания. — Она помогла члену спецотряда соседней страны — это правильно, но ваше общение должно было на этом прекратиться!       — Почему? — нарочито спокойно поинтересовался Итачи.       — Почему?! — Фугаку не стал скрывать раздражения. — Ты понимаешь, с кем сдружился? Это вопрос не только нравственный, но и политический!       — То, с кем я общаюсь, не касается ни моралистов, ни политиков, — медленно и отчетливо проговорил Итачи.       — Общение! — рявкнул мужчина и кулаком ударил по столу. Саске подпрыгнул на месте от неожиданности и сразу же закрыл рот ладонями, чтобы случайно не вскрикнуть. — Я бы и глазом не моргнул, если бы ты только лишь общался, но…       Учиха Фугаку осекся. Снова тишина. Она была хуже самого разговора.       — Что, отец? — с холодностью процедил Итачи. — Скажи мне. Скажи мне, что я делаю. У тебя хватит смелости очернить честь сына и честь молодой замужней девушки на основании одних лишь сплетен?       Мужчина обескуражено вздохнул.       — Сын мой, — терпеливо продолжил он, — я бы не стал в это верить, пока не увидел бы сам, но эта девушка замужем за одним из самых влиятельных людей мира. За каждым ее шагом с жадностью наблюдают зеваки, и я не хочу, чтобы однажды этим слухам поверил кто-то более опасный, чем я.       — Понимаю. Ты боишься, что твой никудышный сын замарает имя семьи…       — Я боюсь, что ты развяжешь своими действиями войну! — воскликнул Фугаку не своим голосом. — Меньше всего я хочу, чтобы молодые ребята гибли из-за того, что двое малолеток в какой-то момент не смогут остановиться!       Секунда.       — Сядь! — взревел старший Учиха, и раздался хлесткий удар.       Внутри Саске образовалась пустота. В удушающей тишине послышались тяжелые шаги, мальчик зажмурился и вжался в стену всем телом, хотя он не столько боялся быть обнаруженным, сколько не хотел встретиться взглядом с братом, не хотел увидеть отпечаток ладони отца на его щеке.       Итачи вихрем пронесся мимо. Лицо Саске застыло в выражении ужаса, и он даже не понял, что перед ним открылась дверь, ведущая в комнату матери, и встревоженная женщина выглянула в коридор. Заметив младшего сына, она могла бы начать ругаться, что, впрочем, было бы не так кошмарно, как то, что уже произошло, но вместо этого Микото, схватив Саске за плечо, затащила его в свою спальню. Мальчик не чувствовал собственного тела — только глаза что-то кололо. Дверь захлопнулась.       — Итачи! — позвала Микото навзрыд. — Итачи! Что происходит? Куда ты? Ты же только приехал…       Тот не отвечал.       — Не принимай слова отца близко к сердцу, сынок! — умоляла она. — Он вымотан и озабочен безопасностью деревни и вашей безопасностью! — Женщина тяжело дышала, говорила сбивчиво, всхлипывала. — Останься хотя бы до утра! Это же твой дом!       Молчание.       — А как же Саске?! — обессилев, выкрикнула она. — Саске по тебе так скучал! Не бросай его!       — Разбуди его, и я с ним попрощаюсь, — холодно проговорил Итачи.       — Так нельзя… — прошептала мать. — Он все слышал, Итачи! — ее голос сорвался до крика. — Стоял в коридоре! То, что вы с отцом здесь устроили… Разве это честно по отношению к ребенку?       «Она уговорит его остаться…» — пронеслась спасительная мысль у Саске в голове.       — Пусть уходит, — раздался властный бас отца совсем рядом, за дверью, который в миг испепелил все надежды мальчика. — Ему здесь не рады.       — Фугаку… — промычала Учиха Микото обреченно.       — Замолчи, Фугаку, — приказал Итачи, и воцарилась зловещая тишина. Его глухой уравновешенный голос звучал жестче, чем тот, которым он пылко изъяснялся в кабинете отца. — Я останусь до утра и проведу завтрашний день с братом. Уеду вечером.       — Итачи…       — Я вернусь, — чуть мягче добавил он, обращаясь к матери, — потому что это все еще мой дом. Мне не наплевать на людей, живущих здесь.       Саске нутром ощущал, что отец собирался сказать что-то язвительное в ответ, но первой заговорила Микото:       — Что же вы наделали? — причитала она. Затем, теряя остатки самообладания, она громко потребовала: — Пожалуйста, ложитесь спать! Я не могу больше это слушать!       Торопливые шаги, и через пару мгновений дверь в комнату открылась, нежные пальцы матери стерли с щек Саске горячие слезы…»       — Позвольте прервать вас, господин Хокаге? — перед правителем возник шиноби Листа. — Меня зовут Хаято Гетто. — Он обернулся к ученикам: — Я уполномочен сообщить о некоторых изменениях. — Юноша откашлялся, позволяя взволнованному шепоту пронестись между рядами генинов. — Так как вас осталось слишком много, я вынужден провести дополнительное испытание незамедлительно.       — Дополнительное? — удивился кто-то.       — Для уменьшения числа участников? — возмутился Киба. — Разве это честно?       Хаято поторопился пояснить:       — Высокопоставленные представители всех стран прибудут на третье состязание с целью отбора лучших ниндзя для работы, и они не должны тратить время на тех, кто недостаточно талантлив. Я понимаю, что вы устали, поэтому сейчас у вас есть шанс отказаться от участия в предварительном тестировании. Однако это будет равносильно добровольному отказу от участия в экзамене на звание чунина.       Услышав эти слова, Сакура вновь взглянула на плечо Саске. Он все еще касался метки, тело его едва заметно дрожало, изогнувшись для уменьшения боли.       — Саске… — шепотом обратилась она, не зная точно, что именно следует сказать, — метка Орочимару не даст тебе сражаться в полную силу, не даст использовать Шаринган, и ты проиграешь… — Сакура вдохнула: — Тебе нужно отказаться от участия…       — Смеёшься? — Саске обернулся к девушке. В его глазах застыли злоба и разочарование. — Ты хочешь, чтобы я сдался, когда остался среди лучших?       — Но…       — Мне наплевать на звание, на известность и мнение других, — процедил он, превозмогая настойчивую боль в плече. — Я должен проверить свои силы, а шанс сразиться с самыми достойными есть только сейчас!       Рана действительно доставляла неудобства — Сакура была права, и это бесило.       Слезы подступили к глазам девушки. Она знала, что он так скажет, но не ожидала увидеть столько ненависти во взгляде, обращенном к ней.       — Саске, я не хочу наблюдать за тем, как ты погибаешь, — чуть дыша проговорила она. Ей показалось, что она стала меньше, слабее. Сакура хотела сделать все возможное для благополучия товарища, но в итоге столкнулась с непониманием и грубостью, и это обескураживало.       — Тогда закрой глаза! — поморщился от отвращения юноша. Недовольство охватывало его все сильнее.       — Саске…       Рука Сакуры дрогнула. Ей нужно было лишь поднять ее, чтобы защитить любимого человека…       — Я скажу им о метке…       — Заткнись! — рука Саске взметнулась первой, и раздался удар.       Изумленные взгляды присутствующих обратились к ним.       Какаши возник между юношей и девушкой, схватил парня за запястье и с силой сжал пальцами. Его всегда беззаботный взгляд наполнился строгостью и даже гневом.       — Саске, какого черта?! — взревел Наруто и хотел было двинуться к нему, но учитель жестом остановил порыв Узумаки.       Учиха с недоумением смотрел на собственную ладонь, след от которой теперь горел у Сакуры на щеке. Его рука начала ныть, и он почувствовал очередной укол раздражения.       — Не притворяйся, что тебе больно! — воскликнул Саске, забываясь от переполняющих его чувств: обида, злость, отчаяние… — Все видели, на что ты способна! Ты устроила настоящую бойню в лесу! Чем вообще такая никчемная девица заслужила эту силу?       Сакура пустыми глазами посмотрела на Саске. Впервые он весь пылал, тяжело дыша, а она была совершенно спокойна. Пугающе спокойна. Через мгновение ее рука вытянулась вверх.       — Я отказываюсь от участия.       — Сакура, — обратился к ней Какаши, — ты уверена?       Безмятежность, которую куноичи испытывала, была не ее, была лишь маской. Это ледяное спокойствие принадлежало той части девушки, которая не позволила бы дать себя в обиду. Внутри заклокотало. «Нет выбора: если мне придется сражаться сейчас, я могу потерять контроль…» — поняла она и кивнула учителю.       Какаши осуждающе посмотрел на юношу и отпустил его руку.       Голос Хаято нарушил тишину:       — Если на этом все, я объявлю первую пару соперников…