Их было больше сотни. Они атаковали. Безжалостно. Яростно. Умелые пальцы Сасори двигались быстро и точно, подчиняя своим плавным движениям тела марионеток.
До слуха доносились только шуршание плащей и скрежет механизмов. Вдалеке едва различим был силуэт песчанника, маской безмятежности застыло его бледное лицо.
Сакура нанесла очередной удар, в дребезги разбивая корпус одной из кукол, песок за ее спиной взмыл в воздух для защиты, она обернулась, и ее нога рассекая плотную золотую завесу, сворачивая с шарниров шею марионетки. В сиянии песчинок она двигалась плавно и быстро, словно танцуя, то припадая к полу, то взмывая над землей.
Сквозь толпу противников, она цеплялась взглядом за силуэт Сасори, старательно двигаясь в направлении него. Сил не хватало на то, чтобы уничтожить всех марионеток разом, а значит нужно было устранить кукловода. Шаг к нему… Поворот! Еще шаг! Прыжок! Колесом она перемахнула через очередную куклу, провожающую ее траекторию иглами, и лицо Сасори оказалось неожиданно близко. Забыв об остальных угрозах, она решительно нанесла удар ему в грудь, но марионетки не остановились, несмотря на то, что кукла перед ней рассыпалась на куски. «Он прячется среди них…», - осенила ее догадка, и тупая боль заставила согнуться пополам. Между лопаток дубиной ее ударила одна из кукол. Девушка направила руку в ее сторону, и поднявшийся с земли песок, насадил на себя марионетку, как на пику. Сакура вгляделась в мельтешащую толпу. Среди всех кукол были те, чьи лица скрывал потрепанный капюшон.
Катана пронеслась над ее головой, когда куноичи присела, и вонзилась в голову той, что уже возникла за спиной. Песчанница уперлась руками в землю, пальцами утопая в мягком песке. «В последний раз… - взмолилась она. - Пожалуйста!». В ее сторону уже устремились сюрекены. Она закричала, и песок пришел в движение, собираясь в мелкие иглы, напоминающий колышущуюся траву.
Сакура закричала, и иглы разлетелись во все стороны, словно гонимые взрывной волной, пронзая насквозь твердую бронь марионеток. Она продолжала кричать, пока куклы беспомощно опадали на камни, побелевшие пальцы дрожали. Крик превратился в хрип, и без сил Сакура рухнула на землю лицом вниз.
Поломанные куклы продолжали иногда подрагивать, некоторые продолжали выглядеть вполне эксплуатируемыми, однако больше ими никто не собирался управлять. Все стало неподвижно, как будто мгновение назад здесь не разворачивалась страшная неравная битва.
Коричневый плащ одной из кукол шевельнулся. Поднимающаяся из-под него груда дерева, железа и пластика скрипела, но движения становились с каждой секундой все увереннее и плавнее. Но колени поднялся Сасори. Разорванный балахон продолжал держаться на его плечах, из-под ветхого капюшона выбивались волосы. Лицо его оставалось неуместно спокойным. Он огляделся.
- Неплохо для покойницы. - Он с тупым безразличием уставился на силуэт девушки, распластавшейся на камнях, и сделал шаг к ней.
Сакура открыла один глаз, превозмогая боль в мышцах, которые она была вынуждена вывернуть настолько неестественно, чтобы у противника не возникло ни единого сомнения в том, что она мертва или, как минимум, сильно ранена. Набранный воздух в грудь медленно покидал ее тело. Шаги становились отчетливее, и эхом отзывались в ее голове.
«Сейчас… сейчас… сейчас…», - твердила она, сосредоточенно вглядываясь в лежащую рядом с ней рукоятку катаны.
Песчанник остановился около куноичи, рассматривая ее затылок и не вздымающуюся от вдохов спину.
До слуха девушки донесся скрип, и она поняла, что мужчина склоняется к ней, чтобы перевернуть.
«Сейчас!», - в последний раз подумала она, зеленые глаза распахнулись и в то же мгновение ее пальцы сжали рукоять.
Сасори замер в недоумении, и Сакура, резко развернувшись, вонзила меч в тянущуюся к ней ладонь мужчины, насквозь пронзая ее до самого локтя. Кукловод не успел осознать, что произошло, как девушка уже выпрямилась перед ним, в воздух взметнулись розовые волосы, и она занесла руку для удара, взревев как зверь. Ее кулак столкнулся с его телом, и кукла бесполезным грузом рухнула на камни в нескольких метрах от Сакуры. Она тяжело дышала, начиная отчетливее ощущать в уставшем теле боль. Противоядие переставало действовать и, пусть и обеззараженные, кровоточащие раны и ссадины неприятно тянуло.
Сасори неторопливо поднимался на ноги, его тело, треща, неестественно изворачивалось. Наконец, он гордо вскинул голову и с усмешкой посмотрел на девушку.
- Ближний бой? - как бы уточнил он, отстегивая плечо от остальной поломанной части руки. Вместо костей блеснул меч.
Сакура бросилась ему навстречу, дрожа от нетерпения; пора было покончить с этой бесконечной битвой. Ей надо было лишь успеть нанести удар до того, как он вооружится. Не успела!
Как только острый конец клинка замер в сантиметре от ее лица, девушка отскочила в сторону, схватила с земли кунай, и вновь бросилась в атаку. Грациозно увернувшись от выпада, Сакура готова была нанести прямой удар печатнику в грудь, но внезапно он с такой силой сжал ее запястье в своих неживых пальцах, что пронзительная боль заставила ее разжать рукоять куная. Тот звонко ударился о камни. Но Сакура не сдавалась. Она присела, уклоняясь от очередной попытки пронзить ее, чувствуя, что ледяное лезвие скользнуло по ее волосам, развернулась вокруг себя, уперев в землю свободную руку и жертвуя той, что была зажата в тиски, изогнулась и нанесла удар песчаннику ногой в запястье.
Пальцы Сасори разжались, но с места он не сдвинулся.
- И что теперь? - усмехнулся он.
Вывихнутая рука безвольно повисла вдоль тела Сакуры, но она уверенно стояла на ногах. В решительном взгляде не было злости или страха - только строгость и уверенность. Она опустилась на одно колено, не отрывая зеленых глаз от глаз противника, и подняла с пола катану другой куклы. Она уже знала, куда нужно наносить удар. На груди песчанника виднелась единственная уязвимая точка - сердце…
Девушка бросилась к нему и решительно попыталась нанести удар именно туда. Сасори опасливо отскочил назад. Сакура приблизилась снова, и их клинки скрестились. Юноша явно справлялся лучше, но она ни за что не собиралась отступать. А цель так близко…
- Догадалась, значит? - проговорил кукловод, когда их бой на мгновение прекратился. - Я сделал кукольное тело, чтобы избавиться от боли, и вынужден был оставить только сердце… И знаешь?..
- Заткнись! - взвыла Сакура и кинулась к нему.
- Я продолжаю чувствовать до сих пор.
Куноичи замерла на месте, как вкопанная, изумленно смотря в бесчувственные глаза Сасори, в которых впервые мелькнуло что-то отдаленно напоминающее грусть.
- Чувствуешь? - внезапно для самой себя прошептала она.
- И мне больно уничтожать наследие моей госпожи, но… - его рука взметнулась вверх, и Сакура почувствовала, как невидимая сила потянула ее за запястье. В ярком солнечном свете блеснули нити чакры. - Но ты не оставила мне выбора.
Рука девушки потянулась следом за натянутыми нитями, и она безвольно подалась вперед. Перед глазами мелькнуло бледное лицо Сасори, и через мгновение его забрызгало кровью… кровью Сакуры.
Она сжимала обеими руками клинок, вонзившийся в ее тело чуть ниже груди, забыв про боль, про обиду и злость, про цель их сражения. С побелевших губ сорвался стон, и зажмуренные веки чуть раскрылись, разглаживая пролегшие между глаз морщины. Сасори смотрел на ее лицо, застыв, со странным выражением, похожим на досаду.
- Разве это справедливо, Сакура? - проговорил он, наклоняя голову, чтобы заглянуть под ресницы девушки. - Все это - последствие древних традиций. - Ей было противно слышать это, и она опустила взгляд на залитые кровью ладони. - Если бы песчанники позволили Сараное хотя бы попытаться… - Он надавил сильнее, и клинок вошел глубже в мягкую податливую плоть; Сакура закусила щеку изнутри, чтобы не закричать. - Ты и Гаара были бы свободны. - Он поднял взгляд и посмотрел на повязку у девушки на голове. Его рука дернулась и освободилась от оружия, оставляя его в теле Сакуры. Кукловод выпрямился, и макушка девушки почти коснулась его груди. Он медленно протянул целую руку к краю ленту у тонкой белой шеи и стянул ее к себе в ладонь. - За что ты сражаешься, Сакура? - спросил он, разглядывая знак на ее повязке. - За мир? За дружбу? Люди всегда жаждут крови, и этого не изменит ни один правитель. И все мы становимся в конечном итоге жертвами правосудия большинства. - Его голос звенящим эхом отдавался в голове. - Это ли справедливость?
- Нет, - хрипло простонала Сакура и посмотрела Сасори в глаза. - Но за свою ошибку я поплатилась… - Она закашлялась, и капли крови сорвались с губ. - Прости…
Бесстрастное лицо кукловода на миг как будто напряглось.
- Прости за то, что я оказалась оказалась хуже нее…
Сасори сделал шаг назад, Сакура крепче сжала лезвие, резким движением выдернула из своего тела, внутри металл надломился, и тут же пронзила им сердце юноши.
В изумлении распахнулись веки песчанника, и он отшатнулся. Кровь, смешанная с ядом, тонкой струйкой сочилась вниз по его корпусу. Он посмотрел на девушку: она сжимала пальцами рану, а по бледным щекам стекали слезы.
- Прости… - прошептала она чуть дыша, и ее пальцы коснулись его нечеловеческой груди. - Если бы я только знала, сколько жизней загублю… - Яд начинал парализовать тело, немело лицо. - Лучше бы Сараноя убила меня в тот день… - Дыхание перехватило.
- Сакура… - Тонкая струйка крови побежала вниз по подбородку. - Сараноя не была безгрешна, как и ты, но она всегда хотела иметь второй шанс… - Девушка рухнула на колени, задыхаясь, и силуэт Сасори стал расплываться перед глазами. - Но я не смог дать его ей… Может быть, ты… Моя Госпожа, вы мечтали не об этом…
Отдаленно послышался звон и едва видящими глазами Сакура уловила движение рядом с собой. Немеющими пальцами она пошарила по камням и нащупала стеклянную колбу. «Не может быть…».
Она поднялась на ноги, все еще чувствуя слабость, но паралич отступил. Песчанник смотрел на нее не мигающими глазами, и она не могла понять, жив он еще или нет.
- Сасори… - тихо позвала она, превозмогая головокружение, сделала шаг к нему. Он спас ее. Дал второй шанс. Дал возможность стать лучше, исправить прошлые ошибки, осознать… - Сасори. - Его недвижимое лицо не менялось. Она помнила, как он говорил о наследии, о судьбе, о справедливости и о госпоже… госпоже, которую любил всем сердцем и был ей верен до конца. - Сасори! - крикнула она, подойдя ближе, и ударила по его щеке кулаком. Пустой корпус дал трещину. Она убила его… Он спас ее, а она убила… - Сасори!.. - бессильным потоком слезы хлынули из ее глаз, и она опустила взгляд. - Какого черта? Нечестно…
Жгучей болью отзывалось в глубине души понимание, что виновата не только она… Череда поворотов судьбы с того самого рокового дня, когда Четвертый Казекаге не послушал свою жену…
Сакура посмотрела на песчанника. Его спокойные глаза показались ей счастливыми, и она легко коснулась уголка его безмятежной улыбки. Пятно крови отпечаталось на ее губах. И пусть покой избавит его от страданий…
«Идея их была проста - заполучить власть. Тот, кто обладал силой, мог до основания уничтожить старый мир, чтобы возродить на руинах ошибок новый, идеальный. Краеугольный камень деятельности Тенкё и мыслей Саранои.
Она сплела длинные пальцы в замысловатую печать и опустилась на колени. Душная пещера была наполнена затхлым запахом старых книг. У ног ее лежали скрещенные между собой древние свитки, освещаемые медленно тлеющими свечами, расставленными вокруг. Около каждой свечи - человек в балахоне. Ее лицо тоже скрыто капюшоном.
Настал тот день, которого она ждала, наверное, с детства - мощь Бога была почти в ее руках…
Отряд АНБУ Листа продвигался вглубь тоннеля, мелькая вдоль стен, как тени. Их было, по меньшей мере, человек десять.
- Поторопись, Сараноя, - прошептал Сасори, не открывая глаз, чтобы не терять сосредоточенности. На его встревоженном лицо плясал свет от огня.
- Они почти здесь! - Орочимару сделал шаг назад от двери, у которой стоял, и накинул на голову капюшон. Из-под широкого рукава показалось лезвие.
Замысловатые узоры на свитках зашевелились вместе с губами Саранои, когда дверь распахнулась. Комната наполнилась шумом, лязгом и криками. Девушка зажмурилась: она была слишком близко, чтобы отступить.
- Нужна подмога! - скомандовал Орочимару, Сараноя еле заметно кивнула, и несколько человек из тех, что сидели в кругу, ринулись в битву, находу складывая печати и выхватывая оружие. Девушка ощутила, как большая тяжесть навалилась на ее тело и чуть нагнулась. Руки и колени обдало жаром, и она открыла глаза. В двух изумрудах замелькало зеленое пламя, которым охватило свитки.
- Почти готово! - воскликнула она срывающимся от восторга голосом. Что-то под свитками шевелилось, зарождаясь. Еще несколько человек вышли из круга, и камень опустился на ее спину, но она продолжала…
- Не так быстро.
Сараноя ощутила холодное лезвие, коснувшееся ее шеи.
Сасори открыл глаза, и его яростный взгляд выхватил в темноте силуэт двух шиноби. Один из них стоял возле его госпожи, второй - чуть поодаль сражался с членом Тенкё. Кукольник шевельнул пальцами, и марионетка выросла между Сараноей и угрожавшим ей мужчины. Завязалась драка. Сасори покинул круг.
Девушка наклонилась к полу еще сильнее, розовые косы выскользнули из-под капюшона по обеим сторонам ее груди.
- Это… - изумленно воскликнул мужчина и посмотрел на соратника, оказавшегося рядом. - Прикончи ее! - взревел он, отбиваясь от очередной атаки марионетки. - Прикончи! Это Пятая Казекаге! Она лидер Тенкё!
Повисла тишина. Кое-кто из АНБУ оглянулся, чтобы убедиться в услышанном. Сараноя чувствовала, как чакра покидает ее, и свитки вздымали свои края все выше.
- Что?.. - прошептал шиноби. - Что ты делаешь?.. - второй приближался к нему, оголив катану. - Итачи, что ты делаешь?!
Брызнула кровь.
Умиротворенная улыбка тронула губы Саранои.
Он ураганом пронесся по комнате, и в алом Шарингане его глаз отражался блеск стального лезвия, врезающегося в тела членов АНБУ.
Он отразил удар последнего противника, пронзил катаной его грудь, и всевидящими глазами уловил движение позади. Удар! Два меча схлестнулись у них над головами, искрами осыпая пол. Сараноя скинула капюшон. Итачи поднял маску. Он отбросил меч и, решительно обхватив ее за талию, впился в ее губы.
Раздался глухой взрыв!
Столб зеленого огня взмыл в воздух, взрывной волной разметало по стенам мебель свечи и мертвые тела.
Сараноя на мгновение уткнулась в грудь Итачи, а затем подняла взгляд. В ставших еще более яркими глазах застыло исступленное изумление.
- Моя госпожа… - прошептал Сасори, не отрывая взгляда от озарившегося зеленым неба.
- Это он! - воскликнула она, сквозь образовавшуюся дыру разглядывая маленькую зелёную точку среди звёзд, которая становилась все больше и больше. - Нельзя терять время! - констатировала она и сложила руки в сложную печать. Поток белого света заставил ее коже сиять, а затем ее чакра устремилась к медленно приближающемуся существу…
Дорогой мой друг! Сасори! Мне часто снится тот день… мучает меня кошмарами.
Помнишь, мы призывали демона, словно бездарные сектанты? Было весело: круг, свечи, печати… Однако события обернулись печалью и болью. Я не успела рассказать тебе о том, что видела; о том, что именно произошло, когда я оказалась в сознании Ямата. Позволь объяснить.
Я готовилась к пленению демона уже давно, я была уверена в своих силах, и мне удалось сковать чакрой все его восемь голов, несмотря на то, как настойчиво противилась эта тварь. И я бы обрела его мощь, он уже подчинялся мне, но кое-что я увидела, как только он распахнул исполинские крылья. Я увидела пламя - адское черное пламя, которым он испепелял города; ощутила горячее дыхание, сдирающее кожу с костей; в наступившей всепоглощающей темноте я разглядела восемь пар жадных до крови глаз, и ему было все равно, кого уничтожать - друзей или врагов, шиноби или мирных жителей, стариков или детей. Но он требовал… безжалостно требовал эту плату за свою силу, и я каждой клеткой тела ощущала эту душную жажду убивать - бесцельно, бездумно - лишь потому, что этому проклятому существу нравились крики и боль. Сасори, я видела деревню Скрытого Песка, поглощенную огнем, улицы которой были усеяны обугленными скорченными телами. Я видела людей, бьющихся в агонии, заживо сгорая в огне, видела тех, кто не мог выбраться из-под завалов, кто кричал о помощи и тянул ко мне руки в слепой надежде на спасение. Я видела мертвых младенцев, разлетающихся пеплом по ветру из рук их матерей, видела застывшие гримасы ужаса на лицах мертвецов, И это не было войной, не было справедливостью. Это была бойня - бессмысленная кровавая баня. И да, я была сильна, я могла изменить мир, но какой ценой? Я чувствовала, как тяжелеет голова, как заполняется она животным желанием убивать и как стираются собственные идеалы. Эта мощь стоила слишком дорого…
Друг мой, прости меня, но я не нашла иного выхода, как отказаться от этого. Мир несправедлив и жесток, но Ямата не мог привнести в него порядок и покой. Его сила, его душа - черные, как уголь, и Шикаку в сравнении с ним просто заигравшийся котенок.
Я попыталась высвободить демона из оков, но его сила стала сразу же выбираться наружу, выплескиваясь на нашу деревню. Я не знала наверняка, что происходит в реальности, но понимала, что в безжалостности уже начинают захлебываться люди, доверявшие мне жизни. У меня не оставалось иного выхода, как заточить дракона в себе, однако кое-что произошло. Я не смогла стать сосудом для его чакры, он сказал, что внутри меня недостаточно места. Я догадывалась почему…
К счастью, Орочимару понял, что дело принимает скверное положение, когда дракон темным облаком навис над деревней, и первым догадался помочь мне. Забавно, что это первый и последний раз, когда он принял верное решение и услышал мою просьбу.
Для такой несокрушимой силы нужно было молодое невинное тело, а кто может быть чище ребенка? Я думала о Сакуре и Гаары - тех, кто всегда могли оставаться под моим присмотром, но их тела уже были заняты Шикаку, поэтому пришлось использовать детей Четвертого. Не знаю почему, но Орочимару выбрал девочку - вероятно, она первая встретилась ему на пути. Я теряла силы и уже не могла сдерживать дракона, когда сосуд для заточения доставили. Демона пришлось отпустить на несколько мгновений, чтобы приготовиться к ритуалу, и они стали роковыми для большей части нашего народа. Я старалась не смотреть на небо, но знала, что в нем бесчинствует нечто страшное и непобедимое. В тот момент я не думала ни о чем, кроме необходимости защитить людей и когда я пропускала сквозь свое тело чакру дракона, чтобы замуровать ее в теле испуганной девочки, не понимающей, что вообще происходит, я увидела свой конец… В тишине и безмятежности пустынь я захлебывалась собственной кровью под крики младенца. Я не знаю, что это значит. Правда это, судьба или лишь собственное воспаленное воображение, но я никогда не знала страха до тех пор.
А потом все стихло, и я, открыв глаза, увидела сначала печать на спине ребенка, затем встревоженное лицо Итачи, а затем руины, оставшиеся по вине наших стремлений и амбиций. Я не могла поверить, Сасори, что наша жажда справедливости, наше желание построить новый мир приведет к тому, что отчасти сбудется то, что показал мне этот демон. И я не могла поступить иначе, чем поступила. Прости меня. Возможно, я предала наши идеалы, отступила от наших целей, разрушила то, что мы с тобой с упорством и неистовством строили, но страдания других должны были прекратиться. Да, мы не чурались убивать ради достижения того, о чем мечтали, но ценой людей, доверившихся мне как правителю, я не хотела строить новый мир. Это было бы нечестно, а именно несправедливость мы стремились искоренить.
Мне пришлось распустить нашу организацию, обесценить весь наш труд, и я виновата перед тобой за это, но, друг мой, постарайся понять то, что поняла я. Ненависть нас ослепляет, и мы приносим в жертву слишком многое. И порой это не стоит того. Еще раз прости, что не объяснила ничего сразу, прости, что распорядилась нашей организацией, не посоветовавшись с тобой, проси, что скрываюсь сейчас. Мое здоровье сильно пострадало после стычки с Ямата, поэтому мне нужно время. Не волнуйся и не ищи меня - рядом есть человек, готовый меня защищать. Надеюсь, что уже меньше чем через год мы увидимся с тобой вновь, и я сообщу тебе радостную новость, и мы начнем все сначала. Моя семья и мой верный друг.
С любовью, Сараноя"
