***
Утро началось с забот. Пригласив посадника и нескольких наиболее именитых бояр, Воеслав начал держать с ними совет: кого из окрестной знати звать на свадьбу. Гонцами к этим людям должны были ехать здешние гриди – они хорошо знали и всю округу, и людей. Решили всё это быстро, посадник заявил, что сам проследит за отправкой гонцов. Когда бояре разошлись, Воеслав окинул взглядом ближнюю дружину. Был ещё кое-кто, кого он очень хотел видеть на свадьбе. И вот туда могли поехать только его гриди. – Огнец! Лейв! – оба взглянули на него. – Собирайтесь, в Журавец поедете – гостей звать. В другое время он отправил бы одного Огнеца, но в кресень рисковать гридями не стоило. Тем более, сейчас он совершенно точно знал, что берегини совсем рядом. Гриди переглядывались. Вообще-то многие догадывались, что Воеслав не прочь пригласить раденического княжича на свою свадьбу, но не думали, что он действительно это сделает. А вот Огнец ничуть не сомневался, что Молнеслав будет первым среди приглашённых. Особенно теперь, когда раденический княжич не в далёком Светлояре, а совсем рядом – в Журавце, до которого всего-то каких-то полтора дня пути. Гридям не требовалось долгих сборов. Взять плащи и кое-какой припас на дорогу, оседлать коней – и можно выезжать. Когда кони уже стояли у крыльца, Воеслав передал Огнецу письмо. Никаких особых напутствий гонцам он не давал, да они и не требовались. Дорогу до Журавца Огнец уже изучил неплохо, да и его там знали. Оба гридя выехали за ворота. Впереди была дорога к броду.***
Проводив Огнеца и Лейва, Воеслав поднялся в горницы, где за беседой и рукоделием проводили время княгиня Хедвига и Потвора. Они как-то очень легко нашли общий язык, и теперь оживлённо говорили о чём-то. Остановившись у двери, Воеслав некоторое время слушал их разговор. Княгиня расспрашивала девушку, кто учил её рукоделию, если росла она, по сути, без матери. – Так ведь батюшка нас с братом к своим кровным родичам отправил, когда матушка на лебединых крыльях улетела… Годов до тринадцати мы там жили. А потом к батюшке вернулись. – Неужто не хотелось в роду остаться? Потвора покачала головой: – Меня родичи уже тогда побаиваться стали. Я ж и травы знала лучше бабок, и в лесу никогда не плутала… Ну, по-настоящему уж батюшка потом учил, как да что. Княгиня с усмешкой взглянула на внука: – Не боишься на ведунье жениться? – Боялся бы – нашёл бы невесту попроще, – усмехнулся Воеслав. – Смотри, не зря ведь говорят, что умная жена – для мужа маета! – глаза княгини искрились смехом. Воеслав, тоже сдерживая смех, откликнулся: – Ну, коль у мужа голова пустая – тогда и впрямь… Все трое рассмеялись. Потом княгиня спросила: – Когда свадьбу-то играть думаете? – А вот гости соберутся – тогда и свадьбе быть! – весело откликнулся Воеслав. – Я парней своих в Журавец отправил, завтра они там будут. И ещё пара дней, чтоб оттуда сюда доехать. А с ближней округи завтра-послезавтра уже собираться начнут. Потвора с благодарной улыбкой взглянула на него. Её отец и брат обещали приехать денька через три, да заодно привезти её приданое. Забирать сундук сразу Воеслав не стал – на одном коне его было бы не увезти, а телега слишком задержала бы в дороге. Потому отсрочка в несколько дней означала, что её близкие тоже будут на свадьбе. Вообще с того времени, как она узнала, с кем встретилась тогда у ручья, и до Ярилина дня она прислушивалась ко всем разговорам, где так или иначе упоминался княжич. Говорили о нём разное, многие упоминали, что нрав у него нелёгкий. Однако все сходились на том, что ко всем, кто к нему с жалобами или заботами своими приходит, он справедлив. Потому Потвора и мечтала о встрече с ним, и побаивалась, не зная, каков же он окажется в действительности. А вот теперь, всего-то на третий день общения, ей казалось, что она знала его всегда, всю жизнь, и ещё раньше – уже много-много жизней.***
Дорога до Журавца выдалась лёгкая, разве что поутру, уже возле брода, брызнул по-летнему тёплый дождик, налетел – и прошёл. И уже к полудню оба спешились на посадничьем дворе. Узнав, что они с вестями к княжичу, их проводили в горницу. Молнеслав встретил их приветливо. А прочитав письмо Воеслава, с усмешкой качнул головой: – Вот уж не думал – не гадал! Что ж, он на моей свадьбе гулял, теперь мой черёд… Знобыш! Кликни-ка мне Преждана и остальных десятников… да и Громобоя заодно! Вскоре шестеро уже входили в горницу. Поначалу, увидев Огнеца, они насторожились. Совсем недавно он приезжал, чтобы предупредить об опасности. Однако Молнеслав улыбался, да и войнарические гонцы выглядели спокойными и даже весёлыми. Узнав, с чем они приехали на сей раз, Преждан в задумчивости запустил пятерню в волосы, взглянул на княжича: – Собираешься ехать? – Конечно! – Мало тебе забот… – Брось ворчать, – махнул рукой Молнеслав. – Всё едино нам с ним повидаться надобно. А так – и на свадьбе погуляем, и о деле поговорим. – А на братца его, который полки на нас давеча собирал, по дороге не наткнёмся? – усомнился Желан. Лейв усмехнулся: – На Буеслава-то? Так он давно уже ушёл вместе с ратью своей. Поблизости от Еловца их с того времени и не видели. Десятники заговорили все разом. Отговаривать Молнеслава они не собирались, но уж очень неожиданными оказались и вести, и решение княжича. Громобой, державшийся позади остальных, помалкивал, но ясно было, что он полностью согласен с Молнеславом. Вздохнув, Преждан попробовал ещё один способ образумить княжича: – А Яромиру ты это как объяснять будешь? Молнеслав нахмурился. Это был больной вопрос: решительный, но осторожный Яромир наверняка будет против такой поездки… Неожиданно Громобой подал голос: – Вот это объяснит. Он негромко произнёс несколько слов, заставив знаки засветиться. Преждан прикусил губу. С детства общаясь с Молнеславом, он не часто вспоминал, что имеет дело не просто со своим ровесником. А ведь забывать об этом не стоило. Носящим знак сам же знак и указывает пути… Решение пришло само: – Я еду с тобой. – Само собой! – откликнулся Молнеслав. – И ты, и Желан. Остальные здесь с княжной останутся… – он поднялся. – Ладно, пойду-ка я к Яромиру. Завтра поутру выезжаем. Он отправился к посаднику, а «соколы» с гостями – в дружинный дом. Яромира княжич нашёл в гриднице. Он только что отпустил приходивших к нему кончанских старост. – И с чем войнаричи на сей раз? – поинтересовался он. – Воеслав на свадьбу приглашает, – откликнулся княжич, подавая ему письмо. Яромир прочитал письмо, неторопливо свернул его и взглянул на Молнеслава: – Ждёшь, что отговаривать стану? – Ну… не без этого. Яромир покачал головой: – Не стану. Во-первых, ты ж всё равно по-своему сделаешь, – Молнеслав наклонил голову, признавая его правоту и одновременно пряча усмешку. – А во-вторых… Если, как ты говорил, Воеслав тоже Перуном отмечен, так боги вас всё едино сводить станут. Так что поезжай. Только уж побереги себя… сколь сможешь. Из гридницы Молнеслав прошёл к жене. Узнав, с какими новостями войнаричи приехали на сей раз, Ярмила тоже хотела было ехать. Однако Молнеслав мягко, но решительно проговорил: – Нет, лада моя, в этот раз ты здесь останешься. Верхом тебе сейчас ездить не с руки, а мы ведь не трактом – тропами лесными поедем. Повозке там не пройти. Ярмила вздохнула. Молнеслав был прав – для неё ехать сейчас верхом означало рисковать будущим ребёнком. То ли сказалась долгая дорога из Светлояра, то ли что-то ещё, но со времени приезда сюда она частенько чувствовала недомогания и, по правде говоря, тревожилась, как это скажется на ребёнке. Знали об этом разве что её девки да ещё Зоряна, которая, сколь могла, помогала княжне. Присев рядом с женой на край лежанки, Молнеслав нежно сжал её руку: – Не хочется мне тебя оставлять, но… Ты ведь знаешь, мне с Воеславом всё едино повидаться надо. – Поезжай, – она улыбнулась, провела свободной рукой по его волосам, – со мной всё хорошо будет. Только… возвращайся поскорее. Голос её прозвучал почти по-детски жалобно. Обняв за плечи, Молнеслав притянул жену к себе и крепко поцеловал. Он понимал: нынешняя разлука едва ли затянется надолго, но впереди была другая – когда они отправятся в лесное Перуново святилище. Сколько протянется она – не смог бы ответить ни княжич, ни кто бы то ни было другой.***
Небольшая задержка по пути произошла только один раз – возле раденической сторожевой крепостицы. Впрочем, достаточно оказалось нескольких слов, сказанных Молнеславом старшему отряда, чтобы их проводили внимательными, хотя и удивлёнными взглядами. Прямо от брода свернули на тропу. Здесь приходилось ехать друг за другом, и отряд из двух десятков мужчин заметно растянулся. Впрочем, никто не тревожился из-за этого, вокруг всё было спокойно. Перед закатом, когда в лесу уже сгустился сумрак, проводники остановились на поляне на берегу лесного ручья. – Вот здесь и заночуем, – спрыгивая на землю, проговорил Огнец. Ярец предложил: – А может, не станем на ночёвку останавливаться, дальше поедем, чтобы пораньше на месте быть? Лейв рассмеялся: – Нет уж, здесь впотьмах к лешему на двор заедешь – не заметишь! – Да ведь обидно будет, коли приедем – а там уже все пироги съели, всё пиво выпили! – развёл руками Ярец. – Без нас не начнут, – уверенно откликнулся Лейв, переглянувшись с товарищем, – княжич обещал. – Ну, добро, коли так! До утра гриди спокойно спали под сенью леса. А с восходом продолжили путь в Еловец. Их и в самом деле ждали. Едва завидев подъезжающий к городцу отряд, старшина воротников отправил гонца к Воеславу. Оставшиеся встретили гостей приветливо и пошире распахнули ворота, на время отогнав в сторону прочий люд, проходивший и проезжавший в городец и из него. Гости уже собирались, на княжьем подворье царили шум и суета, челядь уводила лошадей, тащила что-то на поварню, в терема… Однако Воеслав, хоть и кивал приветливо тем, кого челядины вели в приготовленные горницы, ждал других гостей. И, едва Молнеслав показался в воротах, сбежал по ступенькам ему навстречу. – Молодец, что приехал! – едва дождавшись, когда Молнеслав спешится, Воеслав хлопнул его по плечу. – Да куда ж мы теперь друг от друга денемся! – засмеялся Молнеслав. Глядя на них, никто и не заподозрил бы, что всего-то год назад эти двое считались врагами и сходились не в учебном, а в самом настоящем бою.***
Назавтра была свадьба. Веселились, как водится, от души. Невесту все единогласно признали красавицей, каких поискать. И, как и подобает, гулянье растянулось на несколько дней. Наконец веселье отшумело. Ведун, благословив дочь и её мужа, уехал вместе с сыном. Да и остальные гости начали разъезжаться по домам. Задержались по просьбе Воеслава только раденичи. Когда на княжьем подворье восстановилась наконец привычная повседневная жизнь, трое отмеченных Перуном сидели в горнице. Затягивать с поездкой в Перуново святилище, о котором зимой говорил им Грозень, не стоило, но вот это требовалось обговорить. Оба княжича прекрасно понимали, что для них не так-то просто будет отправиться туда – у обоих хватало забот и без того. Но так же ясно было и то, что затягивать с этим нельзя. Очень скоро им могли понадобиться все силы, которые давал Перунов знак, а значит – нужно поскорее научиться ими пользоваться. И для этого покинуть свои дружины, потому что этот путь был только для троих. Молнеслав посмеивался: – Вот так – не успел жениться, а уже жену оставлять надо! – С женой договориться легче, чем с моими гридями, – со смесью насмешки и досады откликнулся Воеслав. – Ого! Даже так? Воеслав кивнул, смешливо поморщился: – Я ж уже трижды без них уезжал. Два раза нашими с тобой встречами заканчивались… а третий – когда за ней ездил, а никому не сказал. Теперь, поди, всем скопом следить станут, чтобы опять куда не сорвался. А пуще всех Ратша. – Сдаётся мне, они с Прежданом друг друга стόят, – махнул рукой Молнеслав. – Ну, общий язык они быстро нашли, – усмехнулся Громобой. В самом деле, Преждан и Ратша с первой встречи отлично поладили, и теперь охотно проводили время вместе. Собственно, между ними было много общего: оба приходились сыновьями кормильцам княжичей, росли с ними вместе, а повзрослев, стали десятниками ближних дружин. Разве что Преждан уже обзавёлся женой и сыном, а Ратша по-прежнему ходил в холостяках. Воеслав улыбнулся. Он-то знал, что вот как раз Ратшу придётся убеждать дольше всего. Тем более что именно ему предстояло остаться в Еловце. Брать с собой всю ближнюю дружину княжич не собирался – всё равно целый месяц, а то и два, гридям придётся дожидаться его возвращения из леса. А здесь, глядишь, и княгине помогут, да и за межами с твердичами приглядят. Наконец заговорили о деле. Громобоя расспрашивали о святилище, о тропах, ведущих к нему. Единственный из них, он уже бывал там. Троп к святилищу было две: одна через болота, другая по лесной чащобе. К обеим можно было выйти от одного и того же соснового взгорка в полудне пути от Журавца. Туда решили для скорости ехать верхом, тем более что наверняка кто-то из гридей отправится провожать их… например, всё тот же Огнец или Преждан. А значит, будет кому оставить лошадей. Дальше предстояло идти пешком, потому что на болотах и среди буреломов лошади станут не подмогой, а помехой для людей. Когда обо всём уже договорились, Воеслав вздохнул: – Эх… Пойду со своими объясняться. Разговора с княгиней он не боялся – после всего, о чём он говорил с ней за последнее время, его бабка не станет ни удерживать его, ни тревожиться (по крайней мере, внешне) из-за его отсутствия. В том, что и Потвора поймёт его, он тоже не сомневался. В конце концов, она и сама связана с Той Стороной. А вот друзья-побратимы, ближняя дружина… Требовалось не только уговорить Ратшу остаться здесь, но ещё и решить, кто поедет с ним в Журавец. Да ещё сделать всё возможное, чтобы ни у кого из еловецких бояр не появилось вопросов из-за его отъезда. Княгиня Хедвига и в самом деле выслушала внука спокойно, проговорила: – Поезжай. Да хранят тебя боги. Зная теперь, что Воеслава, как когда-то её свёкра, избрал Перун, бог-воин, бог-громовик, схожий с Тором её родных северных преданий, она понимала, что становиться на пути у этой силы людям не стόит. А ещё она знала, что обычно боги берегут тех, кого избрали. Зато Потвора сумела удивить мужа. Услышав, куда и зачем он должен ехать, она неожиданно спокойно и уверенно произнесла: – Я с тобой. – Зачем? – удивлённо взглянул на неё Воеслав. – Надобна я там, – откликнулась она. Потом улыбнулась, – да и у побратимов твоих раденических жёны ведь в Журавце – вот вместе и будем вас дожидаться. Воеслав тоже улыбнулся: – Ну, будь по-твоему! Собирайся тогда – поутру едем. Разговор с гридями Воеслав оставил напоследок. Объяснить им, куда он на сей раз должен отправиться и почему они снова остаются не у дел, было не так-то легко. Ратша, как он и предполагал, вскинулся и хотел высказать княжичу всё, что думает о нём и его затеях. Однако взглянул ему в лицо – и неожиданно для себя промолчал. Воеслав, глядя на него, негромко проговорил: – Знаю, что тебе это не по сердцу, да на кого ж мне и положиться, как не на тебя? Потому и прошу, чтобы ты здесь остался. Всех я с собой всяко не возьму – что вам там делать, пока я в святилище буду? – Тоже верно, – нехотя признал Ратша. – Кого возьмёшь? – Найдёна и Хаука с их парнями. И Огнеца – куда ж без него? При этих словах Ратша, наконец, тоже улыбнулся. По крайней мере, он мог не сомневаться, что за княжичем и без него приглядят… насколько это вообще возможно.