***
Вечерний пир, хоть и был, как положено, богатым и изобильным, на трёх побратимах словно вовсе не сказался. Во всяком случае, хоть и не совсем спозаранок, но гораздо раньше большинства прочих его участников они уже вышли на двор, чтобы размяться с клинками в руках. Поэтому ко времени, когда челядь собрала завтрак, все трое были бодры, словно и не просидели накануне за столами до глубокой ночи. Ближе к полудню князь Ведислав позвал гостя к себе в горницу. Прежде чем созывать бояр и утверждать докончания с войнаричами (а он прекрасно понимал, что именно ради этого Воеслав, едва вокняжившись, отправился сюда, даже весенней распутицы не побоялся), нужно было обсудить всё с глазу на глаз. Молнеслав, разумеется, тоже присутствовал при разговоре. Воеслав кратко, но достаточно подробно рассказал, как складывались события в Велегостье с конца лета и до этого времени. Молнеслав, слушая его, время от времени тревожно хмурился. Участие в произошедшем чародеев и их последующее исчезновение ему совершенно не нравилось. Однако самого Воеслава, похоже, больше заботили не сбежавшие чародеи, а твердичи. Князь Ведислав ничего удивительного в этом не видел: чародеи ушли из Велегостья и на какое-то время наверняка затаятся, а вот как поведут себя после прошлогодней истории с Буеславом твердичи – долго гадать не приходилось. Они и раньше не раз пытались прогнать войнаричей с Росавы, чтобы вся река, исключая разве что устье, лежавшее в землях sjømann, оказалась в их руках, а теперь вроде как получили и повод для похода. Памятуя, сколько раз они нападали на раденичей, чтобы выйти к Заболони, князь Ведислав не хуже своего гостя понимал, что по-настоящему противостоять твердичам они смогут только вместе. А значит, раденичам это докончание нужно было ничуть не меньше, чем войнаричам. – А родич-то твой с тобой с чего решил ехать? – чуть заметно усмехнувшись, поинтересовался князь Ведислав. – Чтобы помочь докончания утвердить? – Да нет, тут кое-что повеселее, – улыбнулся Воеслав и взглянул на Молнеслава. – Помнишь, Рагнар к племяннице князя Даримира присватывался? Ну, вот Хальвор и приехал на свадьбу звать. Даже на две. На Купалу хотят. – А чего ж Славомир мне ничего не сказал, когда по зиме на Белице встречались? – вскинув бровь, откликнулся Молнеслав. – Так его и Рагнара родичи всё решили, уже когда он в полюдье уехал. Да у Хальвора ещё одна забота – для Торстейна невесту приискать. С Рагнаром парень не ладит, стало быть, из родных мест всё едино уходить, а Хальвору своих бы братцев да зятьёв пристроить. Вот и решил в наших землях попробовать. – Тоже дело, – засмеялся Молнеслав. Его отец, ненадолго задумавшись, неожиданно спросил: – Сколь я помню, парень ведь тоже княжеского рода? – Второй сын конунга, – кивнул Воеслав. – Как мыслишь, сыне, – он взглянул на Молнеслава, – не сосватать ли их с Милозорой? Так и так жениха ей искать, коли уж прежнего боги забрали. – А что, тоже дело, – одобрил Молнеслав. Торстейна он помнил по той встрече в Белозаводи и, по правде говоря, тогда этот парень ему понравился. Они поговорили ещё о чём-то, потом князь Ведислав, вполне удовлетворённый разговором, предложил продолжить обсуждение докончаний уже позже, вместе с боярами. Это было справедливо: без одобрения бояр докончание не будет иметь силы. Уже под конец беседы Молнеслав спросил: – С лодьями-то Яромир присоветовал? – Он, – кивнул Воеслав. – И к зарадичам советовал так же добираться, чтоб с лошадьми в грязи не вязнуть. Снега-то хоть и не больно много нынче было, а сырость по се поры держится, не везде и проберёшься. – А он прав, – задумчиво заметил князь Ведислав и взглянул на сына. – Ежели и впрямь по реке, так ты даже и Ярушку сможешь взять – с родичами повидаться… Ну, об этом позже, пока пошли в гридницу, скоро бояре соберутся. Бояре обоих князей и правда уже понемногу собирались в гриднице. О том, что речь пойдёт про докончание между двумя княжествами, знали все. Потому, не дожидаясь даже князей, понемногу говорили между собой о том, что неплохо бы в этом докончании указать. Князьям не пришлось никого убеждать в необходимости этого, раденические бояре и сами понимали, что если прежние враги станут друзьями и союзниками – это сделает всех только сильнее. Особенно памятуя о твердичах, то и дело тревоживших обоих своих соседей. К тому же были ещё северяне, с которыми благодаря докончанию с войнаричами наверняка гораздо легче станет торговать. Когда, наконец, князья вошли в гридницу, их уже ждали. Разговор с самого начала пошёл весьма оживлённо. Ведислав и Воеслав не столько говорили сами, сколько слушали бояр, время от времени переглядываясь. Впрочем, и раденичи, и войнаричи оказались на редкость единодушны, и не столько спорили, сколько дополняли слова друг друга. Предлагали вещи самые насущные: помощь друг другу, коли придётся воевать, торговля, пошлины… Кто-то заговорил про то, чтобы через это докончание и с северянами торговать свободнее. Воеслав усмехнулся: – Ну, про это уж не со мной – с Хальвором конунгом говорите. Ему, сколь я ведаю, отец добро дал на такие докончания. В самом деле, Хальвор, узнав, о чём речь, охотно согласился заключить с раденичами докончания по торговле. Северянам это сулило немалые выгоды, упускать которые было бы, по меньшей мере, неумно. Заодно он решил попытаться достичь и второй своей цели. Однако об этом лучше было сперва поговорить с самим князем, а уж если он даст добро – тогда и искать, у кого из бояр есть дочь-невеста. Когда докончания были записаны и скреплены подписями, а большинство бояр, полностью удовлетворённые, разошлись, Хальвор завёл с Ведиславом разговор о своём. Языком росавичей он владел неплохо, да и князь Ведислав северное наречие знал, и всё же оба просили Воеслава остаться – и чтобы помочь в разговоре, если вдруг понадобится, и чтобы при необходимости быть свидетелем, если достигнут каких-то договорённостей. – Торговые докончания – дело хорошее, – заговорил Хальвор, – однако что ты, конунг, сказал бы, если бы я предложил и более прочный союз? Мой родич, Торстейн ярл, не прочь найти себе достойную жену в ваших краях. Дома он может надеяться только стать одним из младших военачальников при старшем брате, и то за это ему придётся соперничать со многими знатными ярлами и хёвдингами. Может, здесь, у вас, его удаль и воинские умения найдут применение? – Что ж, дело хорошее… – князь улыбнулся. – Думаю, сыщем подходящую пару твоему родичу. Говоришь, воин он умелый? – Ему не раз приходилось вести людей в бой – и на море, и на суше, – отозвался северянин. – Ульвар конунг может подтвердить – он сам видел его в деле. Он кивнул на Воеслава, по привычке назвав его северным именем. – Ну, когда так… Я бы, пожалуй, его воеводой поставил в Быстренце – это на Быстрице городок, днях в трёх от Журавца. Там межа с твердичами, воевода нужен надёжный. Нынешнему-то уже замена надобна, а сын его в воеводы никак не годится… Ну, об этом ещё поразмыслим, не сегодня же ты женить его станешь! Хальвор наклонил голову. Его вполне устраивало такое решение. Однако у него было и ещё одно дело к князю – пригласить здешних родичей зарадического князя на свадьбу. Даже на две: Рагнара с племянницей Даримира и его сестры – с княжичем Славомиром. Ведислав выслушал его, не подавая виду, что уже знает об этом от Воеслава, проговорил: – Я сам туда едва ли поеду… А ты что скажешь, Молнеславе? – А я бы, пожалуй, съездил… родичи теперь, как-никак. Вы ведь по реке поедете? – он вопросительно взглянул на Хальвора. Тот кивнул: – Да, нам советовали этот путь как самый лёгкий. – Ну, легче и впрямь придумать трудно, хоть вроде и неблизко. Что скажешь, княже, не взять ли мне с собой жену? Как-никак брат её женится. Ведислав улыбнулся: – А что ж и не взять? В самом деле, свадьба Славомира служила хорошим поводом, чтобы Ярмила могла повидаться с родичами и, надо думать, весьма порадовала бы её. Отправиться в путь решили через несколько дней, чтобы раденичи успели подготовить и лодьи, и подарки для зарадической родни. Оставшееся до назначенной свадьбы время вполне позволяло такую задержку.***
Вечером, оставшись наедине с женой, князь Ведислав решил поговорить с ней о том, что предлагал ему Хальвор. В конце концов, судьбу дочери решал не только он, но и княгиня. Когда княгиня Властимила узнала, о чём шла речь помимо докончаний с войнаричами и северянами, она на некоторое время задумалась. Если бы речь шла о том, что Милозора должна уехать с мужем в земли северян, она бы сразу сказала «нет». Однако речь шла о том, что молодой северянин, который, кстати, и княгине, и её дочери понравился, должен остаться в их землях. А это уже было совсем иное дело. – Дело вроде доброе, – с долей сомнения проговорила княгиня. – И парень роду хорошего, и коли здесь останется – тоже неплохо… – Вот и я так мыслю, – удовлетворённо проговорил князь. – Кликни-ка её, что она-то сама скажет? Княгиня отправила одну из девок за княжной. Милозора явилась быстро, словно ждала зова от родителей. На самом деле она просто сидела за рукоделием у Ярмилы, и девке, знавшей об этом, не понадобилось идти далеко. Князь рассказал дочери, зачем её позвали. Хотя Милозора не ожидала, что речь пойдёт о возможном замужестве, она всё же не смогла скрыть радость. Ей было уже почти восемнадцать, и большинство её ровесниц уже не только вышли замуж, но и детьми успели обзавестись. По осени Макошь лишила её одного жениха, но теперь, похоже, посылала взамен другого, и то, что он северянин, не делало его хуже. Тем более, отец обещал, что они станут жить хоть и не в Светлояре, но всё же по-прежнему в раденических землях, и брат либо отец во время полюдья смогут её навещать. Да и сам Торстейн ей понравился – высокий, статный, светловолосый, он отличался нравом спокойным и приветливым, хотя и был немногословен. Князь и княгиня переглянулись. Ведислав, пряча улыбку, спросил: – Ну, так что северянам отвечать станем? По сердцу тебе такой жених? – По сердцу, батюшка, – тихо и смущённо ответила Милозора. – Ну и лады! – князь хлопнул себя по коленям. – Обручим вас, после съездят они на свадьбу его родича, а вернутся – там к осени и вашу свадьбу сыграем.***
Побратимы тем временем сидели втроём в горнице у Молнеслава. Воеслав негромко говорил: – Есть кое-что, о чём я вовсе ни с кем не говорил… От зарадичей вернёмся – надо будет мне в Журавце на несколько дней задержаться. К Дубреню съездить. Сдаётся мне, без его совета тут не обойтись. Смотрите, что я в веже у чародеев наших нашёл – видать, обронили в спешке и не заметили. Он положил на стол скрученный в трубочку кусочек бересты. Развернув его, Молнеслав вслух прочитал торопливо набросанные строчки: – «...а талисман сей в землях, что близ нынешнего Журавца»... – он поднял глаза на побратимов. – Так вот почему они всё к Журавцу лезут! – Выходит, так. А уж что там такое да где – может, Дубрень и ведает. – Может, и ведает… – медленно произнёс Громобой. – А можно ещё и к Стогоду заглянуть – вдруг да тоже что подскажет. – Тоже верно. Они обменивались короткими репликами, обдумывая то, что узнали. Теперь стало ясно, почему Велемысл то и дело отправлял кого-нибудь в окрестности Журавца: то Воеслава с воинским отрядом, то своих помощников с зачарованными свитками… Что ж это за талисман, который он так стремится заполучить? Теперь оставалось только ждать, подскажет ли что-то их наставник. Одно было ясно как белый день: если чародею так нужен этот таинственный талисман, попыток добраться до него он не оставит. А значит, можно ждать чего угодно.***
На следующий день отпраздновали обручение Торстейна и княжны Милозоры. Бояре были довольны происходящим, не без оснований считая этот союз весьма выгодным для всего княжества. Хальвор был доволен ничуть не меньше и уже несколько раз говорил Воеславу, что нашёл здесь гораздо больше, чем рассчитывал. Про Торстейна и говорить нечего, тем более что ему-то отсюда, из земель раденичей, при необходимости легко было добраться в родные места – по Заболони туда лежала прямая дорога. Договорились, что из Белозаводи Торстейн отправится домой, расскажет родителям об обручении, а ближе к осени вернётся в Светлояр. Тогда и сыграют свадьбу. Это было разумно, а заодно позволяло будущим родичам обменяться подобающими дарами. Ещё дня через три поутру отправились в путь. К тем лодьям, на которых Воеслав с боярами, дружиной и родичами шли от Журавца, присоединились ещё три. На них был Молнеслав со своими «соколами» и Ярмила с сыном и несколькими девками. Вновь присоединилась к ней и Зоряна – тоже с сыном. Эта поездка не сулила никаких трудностей, но она не без оснований считала, что как же без целительницы в дороге? Да ещё женщине с ребёнком! То, что она и сама берёт с собой ребёнка, словно ничего и не значило. Громобой хоть и поворчал немного, возражать всё же не стал. Вниз по Заболони лодьи двигались ходко, течение само помогало им, и лишь время от времени гриди брались за вёсла. На ночь ставили на берегу шатры, готовили ужин. Пару раз останавливались на ночлег в погостьях. Днём лодьи скользили мимо пышно зеленеющих лесов, лугов с пестреющими в траве цветами; время от времени за прибрежными рощицами виднелись крыши займищ. Когда добрались до Журавца, уже вступил в свои права кресень. Яромир, встретивший их у берега, заметил: – Ближайшие пару дней у нас погостите. Молнеслав хотел возразить что-то, но посадник махнул рукой: – Не спорь, княжич! Ярила завтра – кто ж в велик-день в путь-то пускается? Молнеслав переглянулся с побратимом, развёл руками. Яромир был прав, Ярилин день стоило провести здесь… да и следующий за ним тоже, потому как после гуляний большинство точно проспят почти до полудня. Правда, воспользоваться этой задержкой и повидаться с Дубренем или хотя бы со Стогодом нечего было и надеяться. Завтрашний день будет занят обрядами, в которых Молнеславу всё же следовало принять участие, раз уж он оказался здесь именно теперь. А за один день добраться до святилища, посоветоваться и вернуться обратно никак не получится. Задерживаться же здесь дольше они сейчас не могли. Северяне, которым объяснили что к чему, приняли задержку вполне спокойно. В конце концов, если речь об одном из больших праздников, кто ж откажется упустить случай как следует погулять? А два дня ничего особо не изменят. Так и получилось, что следующим вечером, когда окончены были основные обряды и на луговине над рекой зажглись костры, Молнеслав с побратимами, Ярмила и Зоряна с сыновьями, Яромир с женой и присоединившиеся к ним Хальвор и Торстейн сидели на брёвнах возле одного из костров. Большинство гридей смешались с толпой и вовсю плясали в хороводах. Местные парни поглядывали на них с некоторым неудовольствием, зато девушки были очень довольны. Воеслав посмеивался, наблюдая за Огнецом – его утащила в хоровод какая-то бойкая девка, но потерять его даже в гуще веселящейся молодёжи было не так просто, его рыжие кудри при свете костров сами казались живым пламенем. В стороне мелькала ещё одна такая же огненная голова – Заренец, разумеется, тоже был здесь. Воеслав едва ли смог бы ответить, откуда знает, где сейчас какой из братьев, он это просто чувствовал. Хотя сейчас это не имело никакого значения. – Гриди-то твои жён из Еловца не перевезли ещё? – вполголоса спросил Молнеслав. – Не успели покуда, – усмехнулся Воеслав. – Вот обратно поедем – заодно и в Еловец завернём. И мне там побывать надо, и они баб да детишек заберут. Нечасто теперь нам там подолгу гостить придётся. – Не зарекайся, – откликнулся Громобой. – Коли возьмёмся этот чародейный узел распутывать, всё равно придётся сюда наезжать. – Верно, – поддержал его Молнеслав. – Да твердичи ещё… – Ладно вам, – Воеслав подбросил ветку в костёр, – не время нынче о делах говорить. Позже успеем. А нынче велик-день! Побратимы дружно рассмеялись. Над Заболонью горели костры и звенели песни. Во всех землях росавичей, по всем рекам сейчас происходило то же самое. Люди праздновали велик-день Ярилы – священную ночь молодости, силы и любви.