Адская семейка

Вообще, никто не объявлял ни о каком наборе ни в какую очередь, но каким-то образом Дагон всё равно оказалась в этой очереди на первом месте. Вельзевул это не особо удивило — у Дагон примерно всё в жизни получалось «каким-то образом». Первым приходившим на ум примером было само существование акулы-гоблина где-то в глубоких подводных чертогах. Поэтому на тот момент времени, — в строгие семь утра по лондонским часам — когда двери лифта на шестой этаж распахнулись, а откуда-то сверху трогательной двухнотной мелодией пролился давно отключённый звуковой сигнал, Вельзевул уже простояла ровно перед этими самыми дверями примерно десять минут. — Выключи, слышать его не могу, — потребовала она, не предпринимая никаких попыток освободить вход в квартиру. — А мне нравится, — острозубо улыбнулась Дагон. Нежный, ласкающий слух звон прозвучал снова, хотя двери лифта мистическим образом остались в неподвижно раскрытом положении. Вельзевул щёлкнула пальцами. Мелодия оборвалась, жалобно всхлипнув на прощание. Дагон пожала плечами и элегантно, словно рыба в воде, обогнула застывшую подругу. Лифт беззвучно закрылся, и в отдраенной до блеска поверхности створок Вельзевул увидела собственные фасеточные глаза, несомненно полные возмущения и ярости. — Заявляться в чужую квартиру в семь утра — дурной тон, чтоб ты знала. — Я заранее! — возмутилась Дагон. — В конце концов, мне ещё надо проконсультироваться у тебя. — Помилуй меня Дьявол, о чём? — Ну как же! — Дагон всплеснула руками. — Ты у нас специалист в общении с людскими мальками. Я в последний раз живого человека двадцать восемь лет назад видела. Вельзевул уже могла составить подробный список, почему представление Терезы коллегам было плохой идеей. А также набросать презентацию и выступить с пламенным во всех смыслах докладом. Сама Тереза ещё даже проснуться не успела: они вчера прилично засиделись за просмотром какого-то кино. Так что она пока не знала, что — точнее, кого — принесёт ей наступивший день. Каким-то чудом Вельзевул справилась с принципами работы регулярных приёмов пищи, которые в теории должны были поспособствовать развитию хрупкого детского организма, но вот загадочное расписание сна и бодрствования сдаваться пока отказывалось. Она опустилась на свой излюбленный диван и потёрла ладонью лицо. Дагон довольно устроилась рядом, источая приятную прохладу. — Как-то поскромничал Асмодей, — сказала она, оглядывая доступную её взгляду площадь квартиры. — Это я его попросила. — Ах. Тогда всё понятно. — Что тебе понятно, рыба моя? — елейно поинтересовалась Вельзевул, как бы невзначай выпуская на свободу крупных утробно гудящих жуков. Дагон вместо дальнейшей провокации или нормального ответа принялась их увлечённо пересчитывать. — Четверо. А обычно шестеро. Где остальные? — Догадайся с трёх раз, — Вельзевул дёрнула головой в сторону закрытой двери в спальню. И впервые ей не захотелось стереть или сбить чужую раздражающе понимающую улыбку. Вместо этого Вельзевул криво усмехнулась в ответ и махнула рукой, поднимаясь. — Консультируйся, я вся внимание. Ты будешь что-нибудь? — Если у тебя осталось что-нибудь из десятых годов, то буду. — Нет, дорогая, я имела в виду сок, мистическую газировку потенциально иноземного происхождения, которая Терезе по каким-то причинам нравится, чай или кофе, — от задумчивого выражения, которое как-то незаметно нашло на лицо Дагон, подобно грозовой туче, у Вельзевул вдруг резко поднялось настроение. — Так что? Дагон вздохнула. — Мне водички, спасибо. — Грамотный выбор. Больше, чем уверена, газировкой можно чистить трубы. Любой справочник для начинающего офисного начальника назвал бы поведение Вельзевул в корне ошибочным: разве можно в таком тоне общаться с собственными сотрудниками? Разве можно установить дружелюбную и настроенную на взаимовыгодное сотрудничество атмосферу в коллективе, действуя таким грубым образом? Разве можно после такого обращения рассчитывать на поддержку коллег и активный рост производительности труда? Да, в принципе, можно. Если вместо обычного офиса у вас преисполненный демонов Ад, а вместо обычных безграмотных разгильдяев у вас собратья-князья. Поэтому Вельзевул невозмутимо налила в стакан фильтрованной воды и пододвинула его Дагон, та ещё более невозмутимо отсалютовала им, прежде чем отпить, и обе они рассмеялись. — Я по тебе даже скучала, — снизошла до чистосердечного признания Дагон. — Точнее, по твоему жужжанию. Ну и по тебе немножко. — Вот как? Ты по моему жуж-ж-жанию соскучилась сильнее, чем по нашему объединённому расписанию? Буду иметь в виду. — К чёрту работу, пускай сам разбирается, — отмахнулась Дагон и тут же сложила руки на коленях, как прилежная ученица. — Итак, вопрос первый. Никаких истинных форм? Вельзевул вспомнила четырнадцатый век и вздрогнула. — Уж воздержись, пожалуйста. Дагон кивнула. Если бы у неё был при себе навороченный блокнот с теоретически оригинальным дизайном за неоправданно большие деньги, она бы непременно записала туда этот совет, обязательно отметив его ярким стикером и выделив глаголы одним маркером, а существительные — другим. К счастью, Дагон страдала многими глупостями, но не такими бездарными. — Вопрос второй. Можно мы прогуляемся? Я пригнала к Темзе косаток. Собственное ограничение на количество алкоголя в доме показалось Вельзевул чудовищным просчётом. Хорошо, эта умница ограничилась косатками, которых на этой широте быть не должно в принципе, если знания Вельзевул в биологии и географии её не подводили, как иногда делали знания в поле информационных технологий. Кого, в таком случае, притащит Асмодей, который непременно прознает про представление Дагон? Живого дракона? Думать про Левиафана, по ощущениям дремавшего где-то в районе Тихого океана и зарывшегося чешуйчатой головой в песок Индийского, пока не хотелось. — Бедные твари. Можно, конечно. Тереза тебе первая скажет их обратно отправить. — Отлично! — на этом моменте в несуществующем блокноте должна была появиться отвратительно жизнерадостная галочка. — Третий и последний, можно мы сплаваем к Левиафану? Он просто не поместится в Ла-Манше. Вспомни, как говорится, солнце. Вельзевул потёрла ладонью лицо — этот жест уже успел стать её самым любимым, учитывая, сколько раз за последние несколько дней она его применяла. Разумеется, в голове Вельзевул её ответ, абсолютно логичный и подтверждённый стальными аргументами, звучал очень дружелюбно и совершенно спокойно. На практике, конечно, он был построен несколько иначе, но миру — и, к счастью, Дагон — не суждено было его услышать, поскольку именно в этот момент беседа была самым естественным образом прервана. Из комнаты вышла Тереза, неизменно кутаясь в шарф: она всегда носила его, если в доме был кто-то помимо Вельзевул, пока не в силах изменить привычке видеть во всех посторонних нелюдях потенциальных противников. Её сопровождало определённое количество мух, жуков… И двое шмелей. Последние, вообще, пребывали не совсем под юрисдикцией Вельзевул. Её Рой состоял из чудовищных и кровожадных тварей, которые питались падалью или людским страхом — как показывала практика, большая часть человечества не могла нормально воспринимать жука-носорога, подчас превосходившего по размерам их мизинец. Но Тереза искренне любила шмелей. Этого было достаточно. — Вас в разведку когда-нибудь вдвоём посылали? — поинтересовалась девочка. — Нет, только по отдельности, — вспомнила подробности войны Вельзевул. — А что? — Правильно делали, потому что вас даже через закрытую дверь слышно, — довольная своим тщательно выстроенным обвинением, Тереза с интересом глянула на Дагон, однако подойти не рискнула, решив прощупать почву издалека: — Привет. Вельзевул наблюдала за их общением, удерживая серьёзное выражение лица. Вдоль хребта Дагон, полностью игнорируя её длинное тёмно-зелёное пальто, спустились неровными рядами шелестящие плавники, сама она следила за ребёнком ещё внимательнее, чем та за ней. — Привет. Я Дагон, мы с Вельзевул вместе работаем. — Я Тереза. Живу тут. Иногда капаю Вельзевул на мозги. Последняя хмыкнула. — О, в этом мы с тобой похожи, — Дагон протянула левую руку. — Рада знакомству, Тереза. — Я тоже, — Тереза абсолютно спокойно пожала чужую ладонь, мастерски проигнорировав покрывавшую её чешую, и склонила к плечу голову: — Значит, ты придумала акулу-гоблина? Лучшим способом заслужить благосклонное отношение любого старшего демона была безбожная лесть. Метод воспевания чужих кошмарных заслуг в области испорченных человеческих жизней у самых убедительных срабатывал даже на Люцифере — в одном случае из трёх, но всяко лучше, чем ничего. И сейчас Тереза, которой совершенно неоткуда было об этом узнать, спокойно реализовывала эту модель поведения. Причём реализовывала самым успешным образом — Вельзевул невооружённым смертным глазом заметила, как приосанилась Дагон, довольно шевельнув плавниками. — Да, моих рук дело. Соревновались с приятелем. — Мне Вельзевул рассказывала, — с видом настоящей светской львицы кивнула Тереза. — А морского чёрта? Иногда Вельзевул казалось, что единственными книгами в детдоме Ситтингборна были пугающе подробные энциклопедии про животный мир Земли. Другого объяснения Терезиным исключительным знаниям о подводных монстрах и их же отсутствию в области базовых правил алгебры и геометрических аксиом Вельзевул придумать не могла. Дагон была в восторге, потому что наконец-то нашла человека, с которым могла обсуждать все свои нескончаемые творения. Тереза тоже была в восторге, потому что наконец-то получила не сжатый и давно неактуальный кусочек информации о мире, а буквально последнюю и ещё не выпущенную в продажу версию. Видимо, поэтому Вельзевул с каждой секундой волновалась всё сильнее. Это была не ревность, увольте. Скорее, лёгкая тревога, что рано или поздно двое дискутирующих знатоков дойдут до идеи лично отправиться под воду и посмотреть на морских чертей в естественной среде обитания. А отправлять мелочь прямиком в какую-то там самую глубокую впадину Вельзевул была не готова. — Кстати, — вдруг вздыбила плавники Дагон. — Нас на Темзе дожидаются косатки, пойдём смотреть? Тереза задумалась. Бросила взгляд на Вельзевул, дождалась её согласного кивка, постучала пальцем по губе и спросила предельно серьёзно, как самый строгий судья: — Но ты же потом отправишь их домой? Бинго. — Конечно, — махнула рукой Дагон. — А потом можно сплавать к Левиафану, думаю, он тоже будет рад… —… Будет рад поднять свою тушу со дна и явиться в Лондон человеком, а не огромной рептилией, — вклинилась в разговор Вельзевул. — Успеет ещё похвастаться, какой он огромный и пугающий. Дагон чересчур выразительно закатила глаза. Тереза тихо хихикнула и сразу же нырнула под руку Вельзевул, спрятавшись носом в её пальто. Последняя в очередной раз подивилась, как один ребёнок умудрялся совмещать в себе столько самых разных эмоций: от беспечной храбрости в разговоре с повелителем рыб до внезапных приступов смущения. Косатки встретили их с максимальным дружелюбием, на которое были способны. Тереза и её почётный караул отправились знакомиться, а Дагон ненадолго задержалась рядом со старым другом: — Никогда такого не видела в людях. — Знаю. — А морской чёрт? Представляешь, у меня спросить про морского чёрта! — Всё ещё знаю, Дагон. Та мечтательно вздохнула. — Может, ей в ихтиологи податься? Хоть один нормальный специалист в моей области будет. — Ей бы сначала в школу податься, — усмехнулась Вельзевул. — А я даже не представляю, как они нынче работают. Судя по тому, как предвкушающе зашелестели плавники Дагон после этих слов, Вельзевул постаралась быстро смириться с мыслью, что следующая реплика ей сильно не понравится. — Да ладно, вокруг тебя полно специалистов по людскому миру. Школа, конечно, не недвижимость… — Я тебя сейчас в воду сброшу. Дагон омерзительнейше довольно улыбнулась. И чуть-чуть отстранилась, на всякий случай. — Да ладно тебе, не жужжи. Если вдруг надо будет с биологией помочь, обращайтесь. Вельзевул устало покачала головой. Новая адская парадигма работала пугающе эффективно. — Иди уже, показывай своих косаток.