Адская семейка

Вельзевул всегда стучалась, а к комнате подходила совершенно бесшумно, что Тереза заметила сразу. Смотрительницы в детдоме предпочитали сначала громко топать ногами по скрипящему на все лады полу и открывать дверь с размаху, об стену, не давая никакого предупреждения. Научившаяся пользоваться в темноте не зрением, а слухом Тереза всегда прекрасно понимала, сколько у неё времени, чтобы добраться с заднего двора до своей комнаты. И даже сейчас, когда эти скачки по пожарной лестнице остались в прошлом, невольно вздрагивала и ныряла под одеяло при любом постороннем звуке. Поэтому когда вместо пинка раздался стук, Тереза досадливо вздохнула. Пройдёт какое-то время, прежде чем она… Начнёт вести себя нормально. Станет нормальной. Если вообще станет. — Мелочь, нашли что-то адекватное. Спишь уже? — Ещё чего! — бодро и весело ответила Тереза, уже откидывая одеяло. Её трясло от страха. Она никогда не питала особой любви к школьному образованию, потому что пансион в Ситтингборне отбил у неё всяческое желание заниматься наукой: при мысли об истории её начинало мутить, потому что от исторички, вздорной и визгливой женщины, постоянно несло жирной колбасой и дешёвыми сладкими духами. Так себе ассоциация для одного из главных школьных предметов. Хуже всего было то, что почти в любую школу принимали только по вступительным экзаменам. Тереза сомневалась, что она родной английский хотя бы на «удовлетворительно» напишет: на улице всем было всё равно, как ты разговариваешь, а писать как-то не приходилось. Конечно, у банального страха показать себя полной дурой перед массой взрослых, от которых ещё и удрать через забор нельзя, были свои корни. Корни эти уходили глубоко в благодатную для таких сорняков почву «Вельзевул и все остальные во мне разочаруются, и я опять окажусь на улице, как только завалю первый экзамен, потому что по-другому не бывает». Тереза потёрла рукой лицо и пожалела, что не притворилась спящей. Может, вопрос отложили бы до завтра. А ты бы всю ночь провела как на иголках, чудесная идея, отозвался неизменно ехидный внутренний голос. Бережно ссадив на тумбочку пригревшегося на плече шмеля, Тереза поднялась, и толкнула дверь с частящим, покалывающим сердцем. Мудрёное чувство ностальгии — надо будет поблагодарить Люцифера за расширение её скромного словарного запаса — охватило её с ног до головы, когда она увидела стоящего рядом с Вельзевул незнакомого демона. В отличие от Люцифера, при первом взгляде на которого хотелось поспешно уподобиться страусу и зарыться головой в песок, и Дагон, которая была похожа на кого-то из своих крутых — и, честно сказать, жутких — созданий, этот выглядел почти нормально. Даже разноцветные глаза впечатление не портили. Тереза склонила к плечу голову. Что-то в его неброском на первый взгляд виде притягивало внимание, заставляя остальной мир временно померкнуть. А потом уже как-то сам собой замечался и жилет по фигуре, и модные запонки, и острый, правильный изгиб бровей… Состояние было странное, оценила опытный исследователь демонической магии Тереза. И встряхнулась. — Смотри, Тереза, это твоё будущее, если пойдёшь на дизайнера, — фыркнула Вельзевул и тактично, если к ней было применимо это слово — а Тереза в этом сильно сомневалась — удалилась в сторону кухни. Тактично не получилось, потому что в их квартире кухня и гостиная находились в одном помещении, что отрицало саму идею приватности. Терезе так было лучше, учитывая, что шарфа на ней не было. С Вельзевул она чувствовала себя смелее обычного. Минуту. Дизайнер — в смысле, дизайнер квартиры? — Вы Асмодей, да? Демон тоже склонил голову к плечу, только другому. Рога у него были идеально прямые и ровные, цвета чистейшей слоновой кости. — Единственный и неповторимый, — он улыбнулся, демонстрируя слишком идеальные для человека зубы, которых, если приглядеться, можно было насчитать немножко больше, чем тридцать два. — А ты, стало быть, Тереза? Как тебе твоя комната? Тереза мудро решила не приглядываться. — Классная. Мне каменная стена особенно нравится, — потому что за ней прятался шкаф с потайным кирпичом-механизмом, и это было похоже на шпионскую штаб-квартиру, но об этом Тереза сдержанно промолчала. — Ну и хорошо. Садись, смотри, что мы откопали. Он примостился на подлокотнике, не нависая, но заглядывая при этом в экран ноутбука, который Вельзевул доверила Терезе, усевшись с другой стороны. Окружённая уютно-тёплыми демонами и заинтригованно гудящим караулом из одного Тарана, Тереза взялась за мышку. Пальцы у неё дрожали, и если бы Тереза хоть на сантиметр повернула голову, то увидела, как чуть расширились зрачки в разноцветных глазах, когда их обладатель заметил эту тихую панику. Школа была хорошая, и если бы не угроза провала — а ссылку на прошлогодние варианты экзаменов, разумеется, поместили в центр главной страницы — то Тереза бы немедленно на неё согласилась. Но грызший ей мозг ужас мешал сосредоточиться, и она просто молча смотрела в экран расфокусированным взглядом. Вельзевул истолковала её молчание по-своему: — Там бассейн, но на него не смотри, Дагон получше организует. Поездки есть, закреплённого стандарта формы нет. Предлагают в качестве спецкурса второй язык, мы так и не нашли, какой именно… — Вельзевул, — тихо сказал Асмодей. — Погоди. Повисла тишина. Тереза, все силы которой уходили на размеренное, глубокое дыхание, боялась поднять взгляд от экрана и потому дёрнулась, когда диван рядом прогнулся под весом севшей обратно Вельзевул. Смотреть на неё было стыдно. — Ты чего? — спросила Вельзевул. В её голосе не было гнева, не было разочарования, даже усталости не было. И Тереза всё равно убрала ладони с мышки и клавиатуры и зябко обняла себя руками. Собственный мозг решил опозорить её заранее и успокаиваться отказался. — Тереза? — Я не сдам вступительные, — выпалила Тереза и сжала футболку так крепко, что ткань только чудом не треснула и не разошлась на тряпочки. — Я не помню, как решать уравнения, чем растения отличаются от грибов, где Арктика, а где Антарктика, поэтому я облажаюсь, всех подведу, и… Она захлебнулась воздухом и упрямо уставилась на застывший курсор мышки, ощущая, как глаза начинают потихоньку, заранее предупреждая, жечь слёзы. — И? — очень аккуратно спросил Асмодей. Вельзевул с утробным жужжанием отвесила ему затрещину, и тот оскалился, яростно зашептал откуда-то сверху: — Ну надо же знать всю проблему, а не её кусочек! — …И окажусь на улице, — закончила Тереза. Уже приготовившаяся гудеть в ответ Вельзевул осеклась и вместо этого положила твёрдую прохладную ладонь на плечо Терезы, сжала: — Тереза. Всё остальное мы сейчас тоже обсудим, но сначала о самом главном. На улице ты ни в коем случае не окажешься. Пока живы я, Асмодей, Дагон, Люцифер, в конце концов, на улицу тебя никто не выкинет. А нас всех разом убить… — они с Асмодеем переглянулись и, видимо, пришли к общему выводу. — Это, скажем так, надо постараться. Тереза быстро стрельнула глазами в её сторону, с внутренней дрожью выискивая то же самое усталое раздражение, которое появлялось у сотрудников детдома, когда она им говорила, что не понимает математику. Его не было. Была только тревога и эта отличительная «взрослая» горечь. Прекрасно, теперь она всех расстроила. Тереза уткнулась носом в ворот свитера. — Тереза? — Вельзевул чуть переместилась на диване, чтобы оказаться на одном уровне с ней. — Мелочь ты моя чувствительная, никого ты не подведёшь и не разочаруешь. Никто не ждёт от тебя академических знаний и идеального владения ботаникой. — Я больше чем уверен, что половина Ада тоже спутает Антарктику и Антарктиду, — ввернул Асмодей и змеёй соскользнул с подоконника на диван. Аккуратно протянул руку: — Можно? Тереза внимательно изучила предложенную конечность, скрытую за рукавом мягкой даже на вид рубашки, задержалась взглядом на длинных пальцах — руки пианиста, как говаривала учительница искусства про любых детей, которые ей нравились, — и кивнула. Выдержав небольшую паузу, Асмодей приобнял её за плечи и аккуратно привлёк к себе. Он был теплее обычно прохладной Вельзевул и будто состоял из литых, вечно напряжённых жил, что шло вразрез с его внешним видом. — Малыш, идеальных в любом случае не бывает: ни демонов, ни людей, ни ангелов, — Тереза издала вопросительный звук, и демон хмыкнул: — Ну куда ж без них, кто-то же должен портить нам жизнь. И то, что ты чего-то там не знаешь из школьной программы, не делает тебя плохим человеком или всеобщим разочарованием. — Но я должна это всё знать! — Тереза сердито всплеснула руками. — Должна быть умной, всё понимать самостоятельно и не создавать проблем. — Это тебе тоже в Ситтингборне сказали? — спросила Вельзевул. — Ага. Это ж первое правило: если хочешь заиметь постоянный дом, не задавай вопросы, не создавай людям проблем, — она сглотнула, — и не будь проблемой. Оба демона сокрушённо вздохнули: один прижал её покрепче, накрыв сверху белоснежным, как свежевыпавший снег, крылом, другая просто придвинулась ближе, откинув в сторону чужие мешающиеся маховые. — Убить их мало, — на редкость миролюбиво высказался Асмодей после недолгой тишины, пока все устраивались поудобнее. — Это очень вредная установка. И ни в коем случае не надо ей следовать, потому что… — Подожди ты с психологией, — фыркнула Вельзевул. — Начнём с простого: мы не люди, так что нам создавать проблемы можно. Тереза невольно засмеялась, так просто и оттого неожиданно это прозвучало. — Дальше. Если осталось ещё что-то, что говорили в Ситтингборне, мужественно это игнорируй. Я тебя знаю, ты справишься. — С чего ты взяла? — слабо — и совсем незаметно! — шмыгнула носом Тереза. — Ну, хватило же тебе смелости полезть на демона с яблоками? По перьям Асмодея перламутровой волной прошла дрожь, а их обладатель удивлённо опустил к ним голову: — И почему, интересно, я ещё не знаю подробностей этой истории? — Да там рассказывать нечего, — пожала плечами Тереза. — Я нарвала в монастырском саду яблок, наткнулась на демона и решила, что фрукты — очень хорошее оружие. Асмодей искренне рассмеялся. — Дьявол, я просто в восторге. — Он тоже, — сообщила Вельзевул. И снова посерьёзнела, обращаясь к Терезе: — И последнее. Мы все: начиная с Люцифера, заканчивая Мамоной — пали именно за то, что однажды задали вопросы. — Поэтому порхать над миром нам теперь потруднее, чем ангелочкам, — добавил Асмодей. Он вытянул перед Терезой одно из своих крыльев, и несмотря на то, что оперение было ярким, свежим и, за неимением более подходящего слова, идеальным, сам сустав безвольно провисал в середине. Даже не обладая никакими знаниями в области птичьего полёта, она поняла, что в воздух их обладатель подняться не сможет. Сглотнув горький комок, Тереза кончиками пальцев погладила пушистую кромку, пытаясь одним жестом выразить своё сочувствие, тоску и понимание. — Так что запретить тебе их задавать — последнее, что нам вообще может прийти в голову. Спрашивай, не стесняйся. Тереза взяла минутную паузу, чтобы обработать новую информацию, и медленно, всё ещё немного сомневаясь, кивнула. Потом нахмурилась и, чуть отодвинувшись от Асмодея, уткнулась носом в плечо Вельзевул. — Мне так жаль. — Да что ты, — та взъерошила ей волосы. — Всё нормально. Нормально, слышишь? Не расстраивайся. — А что касается экзаменов, — уже чуть более весёлым тоном сказал Асмодей, — у тебя в друзьях есть два специалиста по биологии, лучший оратор-политолог в мире… Левиафана видела уже? — Нет ещё. Он слишком большой, чтобы поместиться в Темзе. — Ничего, успеешь. Так вот, тогда, пока что через одно рукопожатие, ты знаешь существо, которое своим храпом разгоняет морские течения и закручивает муссоны. Ну ещё я есть, в конце концов. Людская история всегда была моей заботой, — Асмодей скромно поправил галстук. — Я это всё к чему. Уж все вместе мы тебя к людским тестам как-нибудь подготовим. Расположив напротив своей противной исторички тёплого и смешного Асмодея, Тереза рискнула предположить, что история, может быть, далеко не такой ужасный предмет, как ей казалось все эти годы. Она ещё раз шмыгнула носом и робко улыбнулась: — Ну… Ну ладно, — и, удобно улёгшись щекой на Вельзевул, благодарно кивнула: — Спасибо. — Да ладно уж, не благодари, — выпятил грудь Асмодей. Тереза хитро прищурилась: — Хорошо, не буду. Адский князь озадаченно моргнул: светлый глаз это сделал чуть быстрее тёмного, что выглядело абсолютно жутко и неестественно, и Тереза предпочла поспешно избавиться от этого воспоминания. Впрочем, буквально через секунду он беззлобно усмехнулся. — Вы с Вельзевул очень похожи. — Наверное. Мне нравится. — Мне тоже, — тепло сказала Вельзевул, потрепав Терезу по макушке. Асмодей, наблюдавший за ними с актёрским умилением, вдруг ещё более картинным жестом похлопал себя по карманам и извлёк из жилета кольцо. Сделанное из серебристого твёрдого металла, оно напоминало по форме дракона, обнимавшего потенциальную фалангу пальца крыльями. Ловким щелчком пальцев Асмодей бросил его Терезе. Та, разумеется, поймала. — Живого надо где-нибудь в Шотландии показывать, там люди настолько отчаянные, что уже ничему не удивляются. Пусть пока будет такой. — А живые тоже есть? — Разумеется. — Круто… Тереза внимательно изучила украшение, не совсем понимая, что с ним можно сделать, и обратила вопросительный взгляд на его создателя. Тот продержался целых полминуты: — Ну что, показать тебе, где в нём отмычки?