Адская семейка

— …Конституция у Великобритании не имеет какой-то красивой бумажки, на которой в столбик написаны десять-двадцать основных законов, — Люцифер щёлкнул средними пальцами левой руки, и на стол легли документы из самых разных эпох. — У неё целая кипа исходников отовсюду. Поэтому она называется некодифицированной. Когда взгляд Терезы, равнодушно скользнув по опечатанным бумагам, приземлился на исписанный понятными только интуитивно символами пергамент, она подняла голову, посмотрела на довольного собой демона и очень ровным голосом — который очень удачно маскировал как ужас, так и восхищённое благоговение — поинтересовалась: — А вот эта бумажка, где на первой строчке про какого-то Иоанна написано… Люцифер, это ведь не оригинал? — Конечно, оригинал, за кого ты меня принимаешь! — возмутился Дьявол. — Один из четырёх уцелевших экземпляров великой хартии вольностей… Скажи ты мне, какого века, я опять путаюсь. Путался он, когда ему было нужно, но ладно уж. — Тринадцатого. — Точно, моё любимое число. Четыре статьи из этого документа действуют в законодательстве и по сей день, а «какой-то Иоанн» — это всего лишь король, который его принял. Тереза глубоко вздохнула. — Люцифер, ты что, королеву ограбил? — О нет, как я смею, я же верный подданный британской короны, — оскалился верховный демон и многотысячелетний правитель адских пучин. — Всего лишь Солсбери. Мне их вариант больше нравится, в Британском какие-то дряхлые, а из Линкольна таскать тяжело. Если мир успешно несётся куда-то в пропасть не по рельсам, но сравнительно стабильно, лучше просто откинуться на спинку кресла и наслаждаться увлекательной поездкой. Поэтому Тереза с интересом наклонилась над бумагами — над старыми, средненькими, века из семнадцатого, и совсем новыми: — Ну ладно, а какие именно сейчас действуют? Одной этой фразой весь процесс образования был запущен. Учиться у демонов было даже интереснее, чем бегать от полицейских патрулей с себе подобными. Если последнее было чревато довольно бесполезными беседами о гражданской ответственности, первое означало часов шесть — с перерывами и большой паузой на обед — занимательнейших историй о самых разных фрагментах мира. В общественной памяти отложились основные исторические вехи, подчас сильно искажённые современными взглядами на мир. И зачастую ещё альтернативно объяснённые, потому что разум среднестатистического историка или летописца отказывался признать, что герцогу Йоркскому однажды вполне намеренно, маскируя за париком витые рога, предложили выпить за здоровье предков. И совершенно случайно устроили урок занимательной математики — второй сын, третий сын, легитимная власть, нелегитимная… Зато у войны такое название красивое получилось. Конечно, Асмодей, нещадно ворча, рассказывал и общепринятую версию тоже, жонглируя шаблонами в духе «неграмотной экономической политики», «возросшей власти аристократии» и всякими «солдатскими недовольствами». Тереза шаблоны честно записывала, потом хмурилась на самый непонятный, и Асмодей комментировал: сначала его, а потом и все остальные. — Ну, а солдатские недовольства — это им выпивки мало налили, а денег на новую не нашлось, вот они и забастовали. — Ну вот, — разочарованно протянула Тереза. — А военный патриотизм? — С ним всегда тяжко было. Зато про Столетнюю могу нашу байку рассказать, хочешь? — Конечно! С течением времени Тереза постепенно начала понимать, почему Вельзевул с большой опаской доверила Асмодею преподавать ей историю. Потому что если Люцифер слабо помнил, что там творилось в четырнадцатом веке, то Асмодей не забывал вообще ничего. Тереза могла наугад спросить у него про любой год людской истории, просто число назвать, хоть двузначное — и получить подробнейший социальный, политический и культурологический анализ. А потом, сводкой не под запись, пару креативных решений тогдашнего отдела по катастрофам и тройку рассказов про павших тогда ангелов. — В общем, Дагон — другое тело у неё тогда было, чёрт… Ладно, не пугайся, если я местоимения спутаю — как-то раз надоел до смерти Вельзевулу, они рассорились совсем серьёзно. Разлетелись на две стороны конфликта: первая — тьфу! — первый во Францию, второй в Англию, а потом подрались на какой-то массовой битве. — Вельзевул с Дагон? Они ж друзья! — Лучшие, — подтвердил Асмодей. — Им это не мешает. Так вот. Мы так и не поняли, кто первый магию не удержал, но по вспышке поняли, что второй не удержал тоже. Взрыв был жуткий, оба развоплотились. Тереза вздрогнула: — В смысле, умерли? — По земным меркам да, — Асмодей успокаивающе погладил её гребнем крыла по спине. В квартире никто из демонов их не убирал, потому что Тереза любила в них прятаться. — А по нашим — подписались на получение новых тел. Процедура малоприятная. Неожиданно открылись двери лифта. Асмодей рефлекторно обернул крыло вокруг Терезы, защищая её и перьями, и магией, но тут же расслабился и вдруг белозубо ухмыльнулся. По гостиной, рука об руку, шли нагруженные пакетами Вельзевул и Дагон, сосредоточенно что-то обсуждая и бурно размахивая свободными руками и иногда крыльями. Одна использовала мух, чтобы приводить какую-то статистику, другая шелестела плавниками, игнорируя свою же верхнюю одежду, и держала перед собой покорно вращающуюся воду, которой в воздухе рисовала графики. Как Тереза не щурилась, она не могла представить этих двух против друг друга: с оружием, доспехами, прочими аксессуарами, которые обычно использовались для кровавой бойни. Вельзевул моментально почуяла неладное: — Ну и про кого ты тут сплетничал? — Кто, я? — картинно раскинул руки Асмодей. — Уволь, княже, максимум про Ланкастеров и Йорков! — Ну и кто там ещё рядом был по дате, — как бы невзначай добавила Тереза. Белое крыло ласковым жестом взъерошило ей волосы на макушке, а в разноцветных глазах Асмодея мелькнула настоящая гордость. Зато в глазах Вельзевул отчётливо мелькнули фасеточные отблески: — Асмодей, тварюшка ты подземная, ты что ребёнку рассказываешь? — Байки про твою лихую молодость, — пожала плечами подземная тварь. Указала пальцем на Дагон: — И про твою, кстати, тоже. Тереза скептически осмотрела своего историка. На подземную тварь он по описанию не подходил: не бледный, фонариков для освещения, как у тех же морских чертей, нет, приспособлений для выживания под давлением — тоже. Значит, можно было переходить к метафорическому плану. Там ответ нашёлся практически сразу: все знают, что Ад находится под землёй, а демоны — проклятые твари, следовательно, прозвище Вельзевул имело ироничный оттенок и отсылало слушателей к адской природе её друга и коллеги. Получался столь нежно любимый Люцифером каламбур. Всем этим мудрёным выражениям её научил Бельфегор, который отвечал за литературу. Литература оказалась, наверное, самым большим сюрпризом. В Ситтингборне Тереза её просто прогуливала и получала нагоняи от всех, кто только мог их раздавать, и тексты длиной в две и более страниц ввергали её в долгосрочную тоску. Особенно если в конце какого-то рассказа или повести её поджидали, как демон Мамоны в подворотне, вопросы по содержанию. Собственно, как они с Бельфегором — седеющим мужчиной, немного похожим на безумного учёного из-за разного размера зрачков в зелёных глазах и будто бы сломанного носа — выяснили, причина тоски заключалась не «особенно», а попросту «исключительно» в вопросах. Начали с Шерлока Холмса — детективной классики, которую в гимназии с делением учеников по половому признаку не признавали как жанр. На первом занятии Бельфегор, покопавшись в списке требуемой литературы, просто вручил ей извлечённый из воздуха сборник и предложил почитать. Тереза понурилась и приготовилась к агонии. Спустя десять страниц вступления, когда ей попалась первая отбивка между частями главы, она, только разогнавшаяся, печально подняла взгляд на Бельфегора и приготовилась обсуждать: какой строится образ у Ватсона, какой строится образ у Холмса, для чего это делается, как приём называется… …Какой придурок придумал эти вопросы… Но Бельфегор лишь вскинул всклоченную бровь и хрипло отметил: — Не верю, что глоссарий начинается на десятой странице. — А… То есть, — из-за непроницаемых туч робко показался первый луч света, и Тереза недоверчиво покосилась на демона: — То есть, вопросов типо «кем был доктор Ватсон» не будет? Бельфегор пожал широкими плечами: — В тексте об этом сказано? — Ну… Да? — Тогда зачем об этом спрашивать? Облака разошлись окончательно, и всю гостиную залило тёплым, летним светом. Тереза улыбнулась, как всегда нерешительно, и Бельфегор слегка похлопал её по плечу, прежде чем нырнуть эстетично — потому что по-другому демоны не умели — кривым носом в собственный текст. В тот день Тереза впервые узнала, что лень бывает разной. Бывает, что тебе лень читать. Разумеется, она с этим состоянием всю младшую школу прожила. А ещё тебе бывает лень пересесть повыше или сменить неудобное положение, потому что до конца главы осталось три с половиной страницы, можно дочитать, потом подвинуться. А ещё тебе бывает лень сходить за водой и попить, наконец, впервые за два часа, потому что именно сейчас Холмс начал объяснять принцип очередного преступления. Мир вдруг стал гораздо более интересным местом, когда в нём появились книги. — Тереза, — позвал Бельфегор, когда она захлопнула сборник с приятным слуху тяжёлым хлопком. За прошедшее время они успели оба сползти в полулежащее положение, прислониться друг к другу спинами и закинуть ноги каждый на свой подлокотник. — Чего? — А тебе кто больше нравится: Холмс или Ватсон? Терезе показалось, что всё внутри неё только и ждало этого вопроса. Она принялась объяснять, делясь эмоциями и впечатлениями, размахивая руками, жестикулируя, по памяти вспоминая разговоры и цитируя особо удачные остроты, приводя примеры из собственной жизни и подводя итоги сравнением с другими персонажами. А потом вдруг осеклась и поднялась на локтях, чтобы ошарашенно обернуться на Бельфегора. Тот посмотрел на неё понимающим зелёным — колдовским, пришёл на ум красивый эпитет — глазом. Одним, потому что второй был закрыт и, кажется, пребывал в состоянии сна. — Ну что ты? Много самых разных способов выразить благодарность крутилось у неё в голове. В итоге Тереза склонила голову к плечу и спросила: — А тебе? К одному глазу прибавился второй, Бельфегор чуть улыбнулся ей: — Научу тебя сразу выходить за рамки. Лестрейд мне нравится. И Мориарти, но ты до него ещё не дочитала. В общем, литература теперь была одним из её любимых предметов. Тереза вернулась в реальность и поспешила вклиниться между тремя демонами, пока они не устроили ей демонстрацию способностей посреди квартиры. Она выпуталась из-под крыла Асмодея, забрала у Дагон первый попавшийся пакет и сунула в него нос. — Зачем нам водоросли? Это ужин? Вельзевул засмеялась и, проходя мимо, взъерошила ей волосы. — Нет, Тереза, всё не настолько плохо. Это не еда, это Дагон организовывает у нас аквариум. Завтра пойдёте с ней рыбок выбирать. На диване воодушевлённо махнул крыльями Асмодей: — Отлично! Глядишь, и до бассейна дойдём! — Асмодей, — елейным голосом позвала Вельзевул. — Слушаю и повинуюсь, повелитель мух и нас всех сразу? — Иди за чаем прогуляйся, кончился.