Адская семейка

Школа была неплохим местом, милостиво признала Тереза на третью неделю учёбы. За этим снисходительным признанием скрывались почти двадцать учебных дней страха, ужаса, настороженности и постоянного ожидания подвоха от окружающей среды во всём её многообразии. Также за ним скрывались безвозвратно потраченные нервные клетки всего правящего состава Ада, несколько десятков литров выпитого кофе и подробные полночные беседы с несчастным школяром, после которых стало ясно, что титул детского психолога принадлежит единолично Мефистофелю. Теперь мир вошёл в какое-то подобие спокойного течения. Настолько спокойного, насколько само понятие спокойствия было доступно адским князьям, половина которых записалась в бизнесмены, и одному тринадцатилетнему ребёнку, которого раз за разом подводил инстинкт самосохранения. Или он просто самоустранялся перед инстинктом лидера, следуя своей природе, светило науки в лице Мефистофеля в этом процессе пока до конца не разобралось. — Атлас по географии взяла? — поинтересовалась Вельзевул у бодро поскакавшей к лифту Терезы. Тереза не менее бодро — возможно, из-за развязанного шнурка на левой кроссовке — поскакала обратно в свою комнату с выражением крайней тоски на лице. — Не за что, — тем же ровным тоном сказала Вельзевул брошенному у кухни рюкзаку. — Таран, не срезайте сегодня через подворотни, дождь был, там всё размыло. Муха-страж что-то прожужжал из глубин мешка для физкультурной формы. — Я сильно опаздываю? — донеслось откуда-то из недр детского логова. Вельзевул туда не заходила без крайней надобности и без разрешения: как из уважения к личному пространству, так и из страха перед бардаком, в котором маневрировать могла только Дагон, и то с трудом. Творческая натура, разводил руками Мефистофель. Ничего не поделаешь. Люцифер недавно добросил сверху акулу из какого-то крупного магазина, чтоб жизнь была повеселее, а у собрания вещей в комнате появился третий ярус. Её брат и соправитель с самого начала времён был очень хорош в завоевании репутации и популярности среди своего электората. Тереза в электорат не входила, но с акулой спала в обнимку. — Нет. Если не выйдешь через три минуты, то получишь взыскание на входе. — Чёрт! — Он занят. Куда ты опять атлас дела? — Не знаю! — Как же так? Детское логово разразилось раздражённым шипением. — Мам, если б я знала, я б тебе сказала! Ладно, склонила голову Вельзевул, пряча за деловой гримасой растроганную улыбку. Один-один. — Блин, а если я его у Левиафана оставила? Я не успею быстро туда-сюда мотнуться? — Тогда точно опоздаешь, — пожала плечами Вельзевул. — Решай, кто страшнее: злобный охранник или злобный учитель географии. Детское логово таинственно притихло. Потом, наконец, из него снова выскочила Тереза, споткнулась об шнурок, изящно восстановила равновесие, завязала шнурок, посмотрела на часы, схватилась за голову, подхватила рюкзак, ещё раз его перетряхнула и в конце концов махнула рукой: — Ладно, стащу у Эм, пока! — На физкультуру кофту надень. Ответственный за общение с остальными родителями Люцифер доложил, что двое бойцов гуманитарного фронта уже успешно свалились с простудой. По словам родителей, именно из-за занятий на улице. Настроенный более скептично Бельфегор предположил, что несчастные дети света белого не видели и были просто не приспособлены к выживанию в дикой среде, за что получил подзатыльник от Дагон. Если честно, Вельзевул была больше согласна с ним, чем с Люцифером и смертными мамашами, но у Дагон была очень тяжёлая рука и ещё более тяжёлые подзатыльники, поэтому она глубокомысленно промолчала. На всякий случай Вельзевул прислушалась к своим патрульным и к части своей магии, надёжно скрытой в красной ткани неизменного шарфа, убедилась, что всё хорошо, и отложила бумаги, чтобы с шелестом тысяч мушиных крыльев переместиться в Ад. Потому что Люцифер, её коллега и соправитель, был очень занят придумыванием лицензий, составлением торговых планов и заключением потенциально законных сделок. Хоть бы Мамону догадался позвать, обсудили бы всё… Вельзевул покачала головой и углубилась в работу. Между тем Тереза бодро перепрыгивала через лужи, удерживая сумку на бедре и поправляя распахнутую куртку. Осенний Лондон был таким же неприветливым, как и летний, но к постоянному влажному туману она уже успела привыкнуть. Впереди, подсказывая короткую и самую сухую дорогу, летел Таран, замыкали шествие слепни, которые, казалось, вообще не реагировали на погоду. Шмели сидели в карманах и грелись. Тереза им от души, но по-белому — друзья, всё-таки — завидовала. В какой-то момент Тереза разглядела вдали знакомый светлый рюкзак с нацепленными на него значками и ускорила шаг: — Эмили! Стой! Подруга затормозила, развернулась и улыбнулась подбегающей Терезе: лохматой, сердитой и с сумкой наперекос. — Привет! Поздно ты сегодня. — Пыталась атлас найти, не нашла, так что у нас сегодня командная работа. Эмили закатила глаза: — Так и знала, ты со мной дружишь только из-за атласа!.. В любой другой ситуации Тереза бы сжалась в комок и не смогла даже нормально ответить, охваченная параноидальным страхом, что единственный друг её бросит и она останется одна по собственной дурости. Но это была Эмили, и этот разговор у них уже был неделю назад. Из него Тереза вынесла, что она глупенькая и что Эмили не сломается от её шуток, чай, не стеклянная. Поэтому Тереза только глаза закатила и ответила: — Ты на дядю моего похожа. — Я тоже стану известным бизнесменом? — задумалась девочка, утягивая её за руку к школе. — Нет, в тебе актёр драматического театра пропадает. — У нас кружок есть, пойду туда, — парировала Эмили, улыбаясь так, что ямочки на щеках обозначились. — Ты на физру идёшь сегодня? Настроение успешно рухнуло вниз. От ответа её спасли школьные ворота, в которые они протиснулись вместе с остальными опаздывающими. Пропустив перед собой двух шумных старшеклассников и отправив их, как кавалерию, первыми, чтобы те разбились об врага в виде грузного охранника, девочки скользнули в раздевалку. — Пойду, куда я денусь. Ты? — Не-а, я после математики ухожу. Мне, — Эмили дёрнула плечом, стаскивая куртку, — к врачу надо. Тереза почти ляпнула своё потрясающе нетактичное «опять?», но догадалась промолчать. Вместо этого она дружески толкнула подругу боком и пошла к кабинету. Когда надо будет — сама расскажет. Жизнь на улице научила не навязываться. На географии Эмили хлопнула атлас между ними, не оставляя места для возражений. И пеналов, потому что парты были до нелепого маленькие. Учитель покосился на демонстрацию с неодобрением, но Тереза умела объяснять принцип работы течений простыми словами, поэтому конфликт в итоге не разыгрался. После математики пути двух товарищей расходились: Тереза, стеная и жалуясь на жизнь, отправлялась переодеваться в форму, Эмили, делая абсолютно то же самое, отправлялась к ожидающей её матери. — Мы на связи, да? — остановилась Тереза перед входом в раздевалку. — Ага, — Эмили убрала выпавшую из косички прядь волос за ухо, что было универсальным жестом смущения. — Вы в парке сегодня, так что удачи. — Ого, класс, спасибо за моё испорченное настроение! — Не за что! И девочка побежала прочь по коридору. Тереза закатила глаза и решила сосредоточиться на уроке. Улица встретила их моросью, которая лилась на землю из чересчур белых облаков, что слегка противоречило законам природы. Тереза подозрительно прищурилась на слабо сияющее сверху солнце и сунула руку в карман тёплой кофты, где её дожидалось кольцо Асмодея. Вообще, школа крайне неодобрительно относилась к бижутерии во время занятий спортом. А Тереза крайне неодобрительно относилась к школьным правилам, и дальше что? — Бодрее-бодрее, — поторапливала их учительница, чем-то неуловимо напоминая утку, которая переводит утят от одной лужи до соседней. Улыбнувшись своей безобидной ассоциации — потому что к мисс Хоренс у неё претензий не было, она обычный преподаватель, даже хороший, просто предмет ей достался дурацкий… — Тереза шагнула на дорогу. И тут руку её обожгло. Кольцо, зачарованное Асмодеем, теперь не раскалялось до боли, но напоминало о себе серьёзным жаром. Тереза остановилась посреди дороги, начисто забыв о машинах и огляделась, рефлекторно сунув свободную руку в другой карман. Там, в окружении шмелей, которые уже вылетели наружу и летали над головой, лежали камни. Она на ощупь могла определить, какой был родом откуда, и, ведомая страхом, сначала схватила гальку с берегов ледяного озера. Потом передумала, воззвала к своему миролюбию и переменила оружие на четвертую степень опасности. — Велл! — мисс Хоренс вдруг оказалась рядом. — Тереза, ты что застряла посреди дороги? Машины же! Женщина отвела её к одноклассникам и встревоженно склонилась ниже: — Всё хорошо? — Да, — наврала опытная уличная шпана, не моргнув и глазом. — Точно? — не поверила учительница со стажем. — Может, на скамейке посидишь? — Не надо, мисс Хоренс. Всё хорошо. Шмели слева прожужжали предупреждение, и Тереза мигом повернулась туда. Всего одно мгновение, но она успела различить вспышку белоснежного зонта — и моментально скривила губы. Даже в старых фильмах шпионы были поумнее. Кольцо вибрировало жаром, почти что по-человечески источая недовольство. Тереза была с ним солидарна. — Ну ладно, орлы, у вас беговая программа вокруг озера. Кто устанет — бегите медленно или перейдите на спокойную ходьбу, но не останавливайтесь совсем. Всё понятно? — Да! — грохнул нестройный хор голосов. — Эй, ты в порядке? — поинтересовался Алекс: большой любитель литературы, с которым они спорили по поводу каждой прочитанной страницы. — Как чёрта увидала. — Да лучше бы чёрта… — пробурчала себе под нос Тереза. — Чего? Проклятье, Тереза уже скучала по улице, когда всем было на тебя абсолютно наплевать. Но в голосе Алекса звучала настоящая тревога, поэтому она сдалась в плен своей сентиментальности, требовавшей заботы и поддержки, и придумала более-менее нормальную версию: — Да нет, показалось, что старых одноклассников увидела. Сам понимаешь, какой это ужас. — Первобытный, — кивнул мальчик. — Ладно, удачи! Пойду выдохнусь за один круг и буду ползать улиткой. — Тёрнер, я всё слышу! Алекс с блистательной улыбкой ретировался, Тереза закатила глаза и медленно побежала за ним. В отличие от большинства своих одноклассников ей приходилось тщательно контролировать свои способности. Если нужда заставит, она могла бегать часами, не сбавляя приличной скорости и сохраняя ритм дыхания. Но от школьников её возраста таких подвигов не ждали, по крайней мере не в начале года после сытого и ленивого лета. На втором круге кольцо снова дало о себе знать. Тереза в ответ сжала гальку и сбавила шаг: на ходу целиться сложнее. Жаль, что шарф пришлось оставить, а то было бы неплохо получить в качестве огневой поддержки адского князя. И Вельзевул — маму — в качестве поддержки эмоциональной, потому что её уже начинало потряхивать. Интересно, а если повернуть кольцо, Асмодей сообразит, что ему надо бросить своих младших демонов и помчаться на помощь? Чьи-то кроссовки зашуршали гравием за её спиной, и Тереза, так уж и быть, отстранённо посторонилась, чтобы пропустить какого-то очередного спортсмена, которому страсть как нужно бежать именно рядом с озером, а не рядом с газоном. Видимо, так качаешься быстрее. — Значит, всё-таки культ, — раздался далеко над её головой жизнерадостный, будто с ней поделились наблюдениями об успехе сборной Британии в каком-то спорте, мужской голос. — Да ещё и детский. Ох, это уже начинало надоедать. — Ага, — ещё более жизнерадостно ответила Тереза, продолжая бежать и глядя строго перед собой. — Вот мне сегодня муху под кожу запустили, чтобы она выпила моей крови, долезла до мозга и поселилась там. Так моему лорду будет проще отдавать мне приказы во имя владыки нашего, всемогущего Дьявола. Незнакомец споткнулся. Шмели в карманах и над головой зажужжали, и если бы они могли смеяться, воздух вокруг уже дрожал бы от хохота. Тереза остановилась, перебирая ногами, — потому что кто она такая, чтобы нарушать приказ — и сочувственно поджала губы: — Вам плохо, да? Позвать кого-нибудь? Мужчина выпрямился, оказавшись выше и массивнее её. Но не выше и не массивнее Люцифера. И пальцев у него было пять, и глаза были всего лишь фиолетовые. А ещё кроссовки его каким-то чудом оказались белоснежными, несмотря на влажную почву под ногами и типичную осеннюю грязь. Настолько белоснежными, что на них смотреть было больно. — Ты осознаёшь, что служишь омерзительной тьме и всё равно позволяешь творить с собой эти… Непотребства? — Ага. Это стиль жизни такой, — Тереза пожала плечами. — А вы каким сайтом синонимов пользуетесь? Мне для друга надо. С минуту они с незнакомцем просто смотрели друг на друга: он, абсолютно неподвижный, и Тереза, продолжающая бег на месте. Первым надоело Тарану, и он с размаху влетел в мощную челюсть. Мужчина поморщился и отмахнулся лучом чистого света. — Так, заблудшая ты душа, держи при себе своих чудовищ. — Это Таран. Ещё раз назовёте его чудовищем, подарю вам сувенир с девятого круга. В фиолетовых глазах вспыхнули миниатюрные звёзды. — Спасибо, не стоит. — А я настаиваю, — ещё более противным тоном отрезала Тереза. И потянулась рукой в карман. Незнакомое небесное существо моментально отошло на шаг. Тереза хотела торжествующе оскалиться, но сделала немного другое: — В общем, да, я из детского культа. Он чудовищен. Настолько чудовищен, что Люцифер следит за моими оценками, с Дагон мы вместе делаем школьный проект, а мама таскает меня по врачам, чтобы сделать прививки, и одалживает своих мух, — Тереза вспомнила недавнюю ночь, проведённую за просмотром кино, и с милейшей улыбкой добавила: — Слава Сатане, и хорошего вам дня, сэр. После чего невозмутимо побежала дальше.