Адская семейка

Вельзевул сидела на краю ледяного озера и бессовестно потягивала свой вкуснейший коктейль через экологически вредную пластмассовую трубочку. Коктейль, строго говоря, был не её, а Люцифера, но кого волнуют такие мелочи? Изначальный обладатель напитка развалился неподалёку огромной и частично чешуйчатой грудой и спал, накрывшись одним из перепончатых крыльев. Уцелевшие на пернатых глаза с полусонным интересом изучали обстановку, пока не наткнулись на Вельзевул с коктейлем. Громадная, увенчанная рогами и короной голова медленно поднялась из ледяной бездны: — Княже, а ты не обнаглела? — Ты всё равно спишь, — отрезала Вельзевул, не предпринимая никаких попыток расстаться с коктейлем. — А теперь уже не сплю, — с жутким рокотом Люцифер поднялся, опираясь ладонями на ледяные берега, и слабо хлестнул хвостом, разбивая мелкие айсберги. — Знаешь, Вельзевул, а я вот придумал план развития нашей компании на три года вперёд. — Молодец. — Это был намёк, Вельзевул. — Я плохо понимаю намёки, — коктейля оставалось всё меньше, и с каждым глотком трубочка издавала отвратительный свистящий звук. Люцифер с тоской поглядел на пустеющий стакан и махнул крыльями, сбрасывая с них изморозь. — Ладно, он всё равно невкусный был. — Обманывай себя и дальше, владыка. — Я, вообще-то… — и Люцифер загадочно замолчал. Для абсолютно неуместной сноски, молчать не загадочно он не умел. На всякий случай выждав традиционные для дьявола тринадцать секунд — любимое число! — Вельзевул отставила пустой стакан в сторону и вгляделась в чужое сосредоточенное лицо. — Ты метафору придумываешь? Ответа не было. Люцифер лишь продолжил всматриваться куда-то в потолок, слегка помахивая хвостом. Любой другой демон, существо довольно ограниченное в способах коммуникации с чрезмерно развитой цивилизацией в лице адского владыки, оказался бы в лингвистическом тупике. И в этическом тоже, потому что здравый смысл непременно восстал бы против научного чутья и предпочёл не беспокоить милорда, пока тот сам не сочтёт нужным заговорить. Вельзевул, однако, тупики не признавала, существование этики отрицала, а в любой непонятной ситуации предпочитала идти напролом. — Люцифер, что такое? — Я чувствую каждый камень ада, — потусторонним и, признаться, довольно жутковатым голосом процедил Сатана. Взгляд чёрных, как бездна, глаз обратился к его верному лорду: — И прямо сейчас один из булыжников с четвёртого круга врезался в левое третичное крыло архангела Гавриила. Вельзевул молчала. Люцифер за компанию помолчал тоже. Потом прищёлкнул языком и уже более обычным голосом добавил: — Бросок просто огненный. У неё твоя меткость. А потом оба старых демона, не сговариваясь, бросились прочь от ледяного озера — навстречу хрупкой и изрядно потрёпанной земле.

***

В древние времена, когда люди в своём подавляющем большинстве не умели пользоваться богатствами речи, они выражали свой страх первобытным, общедоступным способом: криком. С тех пор минуло много веков, утекло много воды и было придумано великое множество устойчивых выражений для описания прошедшего времени. Люди развились как раса, в теории стали мудрее и даже слегка подняли уровень грамотности среди себе подобных — процентов на десять-пятнадцать, судя по публикуемой литературе, но уже прогресс. Тем не менее, даже самый мудрый, начитанный и образованный учёный, случись ему оказаться на узкой лондонской улочке этим обычным осенним вечером, не смог бы найти слов, чтобы описать свои эмоции. Он смог бы только закричать. Эта многогранная и глубокая мысль, которая наверняка бы понравилась Бельфегору и даже придирчивому Алексу, тоскливо пронеслась в голове Терезы, когда за спиной шестикрылого архангела она увидела дядю. И маму. Вопреки всем законам религиозной культуры, первый по сравнению со второй выглядел далеко не так пугающе. — Слушайте, мистер «реалистичные белые кроссовки осенью», — решила побыть гуманисткой Тереза. — Я сейчас в наших общих интересах действую. Медленно поднимите руки, чтобы было видно, что вы меня не трогаете, и отойдите в сторону. — Да-да, а не то прольётся на меня геенна огненная, — ангел вздохнул. — Вы, одержимые тьмой, удивительно однообразны. — Да я серьёзно! Мне Дагон рассказывала, что сделать новое тело очень проблематично, — взмолилась Тереза и предупреждающе подняла единственный оставшийся булыжник. — Хорошо ещё, если вам только тело восстанавливать придётся! И если вообще останется, что восстанавливать, потому что на её глазах Люцифер с абсолютно спокойным выражением лица вытащил из ближайшей к нему стены зазубренный трезубец. Даже издалека Тереза видела, что кончики его раскалены добела. — Это уже поновее, — оценил архангел и щёлкнул невесть откуда взявшейся ручкой. Ручка превратилась в громадное, в немалый ангельский рост, копьё с пылающим фиолетовым лезвием. Тереза попятилась. Вся ситуация начала медленно напоминать дешёвое фэнтези с плохо продуманным сюжетом. Мама достала из-за спины легендарный серп славных времён кровавого лорда Вельзевула и любовно провела по острию когтистым пальцем. Чувствуя приближение ментальной травмы и долгосрочных походов к детскому психотерапевту, Тереза прибегла к последнему аргументу: — Ладно-ладно, я раскаиваюсь и признаю главенство божественного света над моей грешной душой! Вам ведь это нужно? — Конечно, — кивнул архангел. — Ты очень сообразительная особь. Сейчас, скверну только вычищу, память тебе сотру и пойдёшь по делам дальше. И зачем-то направил копьё на неё. Тереза зажмурилась. Неожиданно её охватила смесь испуга и отчаяния: что, если демоны правда не успеют вмешаться и божественное пламя испепелит всю её крылатую стражу? Что, если она всех в самом деле забудет? От одной мысли о том, что она опять останется совсем одна в огромном мире, где никому нет до неё дела, Терезу прошибла дрожь. И тут на лезвие копья приземлилась муха. Тереза этого не видела, но по жужжанию догадалась и открыла предательски слезящиеся глаза. Муха посмотрела на неё. Потёрла передние лапки. После чего поднялась с ангельского оружия и пересела ей на плечо, пощекотав крылышками щёку. — Подумай ещё раз-з-з, Гавриил, что ты сейчас з-з-зделаешь, — медовым голосом произнесла Вельзевул. — А, Вельзевул, — усмехнулся архангел, как выяснилось, Гавриил. Если честно, Тереза себе благого вестника немножко по-другому представляла. — С каких пор ты защищаешь своих культистов? — Ну, будет тебе, ангел царицы небесной, какой же из Терезы культист! — с лица архангела будто сошла вся краска. Зрелище было такое приятное, что Тереза даже позволила себе им насладиться. Люцифер совершенно по-дружески закинул огромную руку на ангельское плечо, пятная светлое пальто гарью и копотью. Он был выше и мощнее, как Тереза и предположила, и голос его резонировал в опасно низких частотах, напоминая скорее гул разбуженного и очень мощного вулкана. — Я, кажется, предложил вам, — продолжил Сатана тем же участливым тоном доброго соседа, — заняться вышиванием крестиком. Предложил ведь, Тереза? — Было дело. Когда мы паспорта забирали. — Точно, малыш. Паспорта, согласно которым ты — не какой-то там культист, которого надо наставить на путь истинный, — голос Люцифера раздвоился на рёв и визг одновременно. — А дочерь князя Вельзевул, моей сестры по оружию. Наследница адских глубин и будущая владычица над грехами. Тереза решила, что ей надо будет серьёзно поговорить с дядюшкой о её будущей карьере. А то сама она как-то больше в сторону космонавтики склонялась. А ещё Тереза решила, что если она сейчас не вмешается, то какой-то психотерапевт в Лондоне всё-таки получит приличное количество денег. — Дядя, стой. Помнишь, ты мне про важность мира говорил? Представляешь, сколько бумажек будет, если ты его сейчас прибьёшь? — Разберёмся, ничего страшного. Проклятье, на Вельзевул обращение «мама» действовало сильнее. — Тогда подожди-подожди, стой, я другую причину придумаю, — Тереза лихорадочно соображала, не обращая внимания на удивлённый взгляд матери из-под легендарной шапки. — Ну хотя бы… Точно! И она приблизилась к пылающему яростью Дьяволу и крайне деликатно оттёрла его в сторону: — В общем. Если его убить, то он не поймёт, что провалил свою миссию, — глаза Люцифера погасли, и он с интересом глянул на неё. — Ну, ангелы же спасать души должны? С моей, вот, не получилось. Пусть живет с этим знанием. Что как бы не было всесильно небесное благо, срабатывает оно не всегда. Как и любая хорошая идея, если честно, но это уже следующий уровень депрессии. Задумавшегося о своём Бельфегора было очень интересно слушать, особенно когда владыка Лени объяснял, почему ему неохота освобождать диван. Между тем, её искусство отвлекать долгими речами помогло: Люцифер отстранился, на прощанье хлопнув Гавриила раскрытой шестипалой ладонью по груди, оставив неровный след ровно там, где у людей обычно располагалось судорожно бьющееся сердце. — Ну ладно, младшенький, бывай, — и погрозил шутливо пальцем, — и подумай над своим поведением. После чего ударил трезубцем об землю, испаряя его в зловонный ядовитый дым, от которого по стене поползла плесень, и взмахом руки перенёс их домой. Нет, не в Ад, который демоны считали домом. А в квартиру на шестом этаже, где Тереза моментально забилась под бок рухнувшей на диван Вельзевул. Сам Люцифер, ослабив узел подпалённого галстука, опустился в тёмное кресло и потёр переносицу средними пальцами. — Мелочь, ты там как? — позвала Вельзевул спустя несколько уютных минут. Свет никто так и не включил. Тереза молча зарылась в неё поглубже. — Что он вообще хотел? — поинтересовался Люцифер, и когда он отнял ладонь от лица, Тереза краем глаза осознала, что он далеко не такой молодой, каким она его всегда видела. — Откуда я знаю? Он… Я… — Тереза всхлипнула. И ещё раз. И ещё. А потом расплакалась: — Да я просто домой шла! У меня шесть уроков было! И физкультура! А тут — а тут опять этот!.. Вельзевул обняла её когтистой рукой, накрыла крылом, давая выплакаться. — …Со своей тупой болтовнёй про одержимость и чудовищных демонов, со своей самовлюблённой рожей, — девочка раздраженно утёрла нос. Долго тишина не подержалась. — И эти — эти обвинения! Да кто он такой, чтобы я перед ним оправдывалась?! За что мне раскаиваться? — Тереза вскочила, распаляясь всё сильнее, вокруг неё зажужжали мухи. — За то, что я осмеливаюсь жить не на улице, с людьми — нелюдями, какая разница! — которым на меня не наплевать? За то, что у меня появилась любящая семья? Я за это лбом об пол биться должна?! Да пошёл он к чёрту! И даром не надо. Взрослые молчали, и от этого молчания Тереза тоже успокоилась: оттянула назад волосы и уселась обратно. Взяла Вельзевул за руку и натянула на себя пернатое крыло. — Да чтоб ему икалось… — Будет, — отсутствующе заметила Вельзевул. — Ты, к счастью, нашу суть не видишь. Гавриил видит. А Люцифер страшен в гневе. — Я и без того испугалась. — Не разучился ещё, значит, припугивать, — хмыкнул Сатана. — Я сам редко с ними сталкиваюсь. Надоели хуже горькой редьки… — Не тебя испугалась. — Вот как? — Да чего тебя бояться? Ты же мой дядя. — Ох, — сказал Люцифер. И больше не сказал ничего. Но с его скованных плеч словно ненадолго сняли груз прожитых тысячелетий. — Я испугалась, что он правда сотрёт мне память, и я вас всех забуду, — тихо добавила Тереза. Посадила себе на ладонь Шума и Ярость. Аккуратно погладила обоих по крылышкам. — И что его… Свет убьёт вот этих ребят. — Мы этого никогда не допустим, — ответила Вельзевул, аккуратно, чтобы не задеть мух, накрывая её ладонь своей. — А ребята твои сами кого хочешь убьют. И запоздало поморщилась, осознав, что фраза эта слабо подходила под стандарт утешения. — А если что — я обо всём напомню. Чары архангелов сильны, но я, всё-таки, был столь прекрасен, что в иерархию вообще не вписывался. — «Был» здесь ключевое слово. — …Вот умеешь ты момент испортить, зараза. Сама даже не помнишь, как тебя на небесах звали! Тереза засмеялась, утирая последние слёзы. Люцифер поднялся с кресла и опустился с другой стороны от неё, снова серьёзный и внушительный. — Не волнуйся, невозможный ребёнок. Я отвечаю за весь Ад, даже за Маммона и прочих ехидных бунтарей, — он крепко сжал её плечи. — И за тебя, Тереза, я отвечаю тоже. Так что ничего не бойся. Хорошо? — Хорошо. Помолчали ещё. Вельзевул щелчком включила свет. — Дядя... — М? — Это всё здорово, но Ад я наследовать отказываюсь. Люцифер засмеялся и взъерошил ей волосы. В упор не понимаю, что в этом такого. Что она, с космической станции не сможет помогать мне с бумажками?