Немного любви

Летели дни. А мы все мчались и мчались по все так же залитой светом дороге. Сказать по правде, я бы хотел, чтобы эти дни тянулись вечно. Чтобы мы никогда не достигли конца пути. Чтобы вся оставшаяся жизнь превратилась в одну слепящую глаза полосу и шорох шин по земле. И в наши вечера, медленно переходящие в ночь, которые мы проводили в полной тишине у костра. И в сами ночи, когда ты тихо дышал мне в плечо. А я еще долго не мог уснуть, потому что любовался тобой. Я пытался навечно запомнить тебя, отпечатать, выжечь твой образ в моей памяти. Я пытался разглядеть каждую черточку твоего идеального лица, раз за разом рисуя в голове твой портрет. Но мне всегда было мало, и я вновь и вновь пытался разглядеть что-то еще. Мы никогда больше не говорили о том, что было четыре года назад. Мы никогда не говорили о том, что мы вскоре достигнем точки назначения, и эта кажущаяся бесконечной дорога оборвется. Но оба чувствовали это. Мы никогда не говорили о том, что будет дальше. И вот один раз я понял, что время пришло. Я сидел все так же на заднем сидении, лениво перебирая струны, иногда даже наигрывая кое-какую мелодию для развлечения. Ты все так же вел машину, а твои волосы все так же свободно развевались по ветру, что летел вместе с дорожной пылью из приоткрытого окна. Я громко вздохнул и начал перебираться на переднее сидение. Поймав твой недоуменный взгляд, я только весело улыбнулся и поудобнее устроился в кресле. Ты только покачал головой и стал вновь следить за дорогой. -Думаю, нам нужно поговорить, - заметил я. Ты ничего не ответил, но я заметил, как побелели костяшки пальцев, которые держали руль. -Сколько мы там провели вместе, на этой войне? – начинаю я издалека, - Два дня? – молча киваешь, - Да, это были страшные два дня. Когда твой отряд окружен и практически без всяких средств коммуникации, а до ближайшего подразделения войск как до луны, - и снова молча киваешь, соглашаясь со мной, - Ты какой-то неразговорчивый сегодня, не находишь? – говорю я, пытаясь скрыть желчь в голосе. Спустя секунды две поворачиваешься ко мне в пол оборота: -Что ты хочешь услышать? -Ну, я не знаю. Поддержи как-нибудь разговор. Все-таки тема тебе не чужая. Или ты был настолько занят мыслями о чести и справедливости, что не испытал ни малейшего страха перед смертью, которая стояла буквально за плечом? – не удержавшись, съязвил я. -Да, страшно было. Особенно от осознания, что, в случае чего, от тебя самого будет мало пользы. Я ведь никогда в жизни не держал оружие в руках. -Да уж, перо – единственное оружие журналиста в этом мире, - шучу я, отворачиваясь к окну, - Нам повезло, что ребята в том отряде, куда нас направили, оказались отличные. И даже это окружение, которого совсем никто не ожидал, не ввергло их в панику, - я уже не вижу, но я знаю, что ты сейчас снова молча киваешь. И снова к горлу подступает какой-то, непонятно откуда взявшийся ком обиды. И я снова не выдерживаю, - И все же, ведешь себя так, как будто те дни для тебя совершенно ничего не значат. А ведь ты, наверное, помнишь, что война очень сблизила нас в то время. Ты качаешь головой, показывая тем, что ничего такого не помнишь. -Ну, как же, ты должен помнить, - все еще весело и не теряя надежды говорю я, - Два парня, из одной страны, одной профессии, а рядом смертельная опасность… -Знаешь, все, что я тогда запомнил – это смертельная опасность., - обрываешь ты меня, - И глаза тех военных-контрактников, которые только сейчас поняли, на что они подписались, и только сейчас увидели, сколько мало им заплатили за их жизнь. И, знаешь, я стараюсь все это забыть. Все, что я пережил и почувствовал, ты можешь прочесть в моих статьях за тот период. А сейчас, пожалуйста, давай поедем в тишине. Это незнакомая мне местность, нужно следить за дорогой. Вот и… и все? Я отворачиваюсь от тебя к стеклу, в надежде спрятать слезы. Но ты даже не смотришь на меня. Ты все так же пристально следишь за дорогой, которая все так же горит пожаром, что зажгло слепящее солнце. Все как и несколько дней назад. И как будто за все это время ничего не произошло. И как будто 4 года назад тоже ничего не произошло. «Произошло!» - упрямо твердит мне мое сознание. А я ведь помню все, до самой последней мелочи. А ты не помнишь ничего. А я ведь готов был тогда умереть в уверенности, что это дни, достойные завершения моей глупой жизни. А ты помнишь только людей в военной форме, которые боялись умирать, хоть и не показывали этого ничем. Я восхищаюсь ими, но все они слились у меня в памяти в одно большое слепое пятно. Я, как и в те дни, придаю большое значение лишь тому, что было между нами. А ты, как и в те дни, по-прежнему нет. Или, может, придаешь? И снова какая-то дурацкая надежда щекочет изнутри, как маленькие крылья бабочки. А я готов придушить это насекомое, чтобы оно больше не смело так делать. Но я не могу придушить свои чувства, а потому спрашиваю: -Ну… ну а что же насчет сейчас? Ведь… ведь это не закончится, как только мы разъедемся? – я ощущаю себя безумно жалким. Как будто нищий просит подаяние на паперти, так и я сейчас молю человека о том, чтобы мои чувства были услышаны. -Думаю, нам рано пока об этом говорить, - с горечью в голосе произносишь ты, и мое сердце готово разлететься на осколки.