крысиные норы

====== так душно — окно не помогает. доён дышит там уже несколько часов. наверно часов. часов? на него падает свет — сегодня солнечно — так красиво. он постоянно чешет глаза. у него постоянно слезы в их уголках. постоянно — я смотрю на него. я встаю рядом и получаю локтем в живот. не больно. нет? мне нормально. я всегда вижу там облака, но сегодня доён показывает мне что-то другое. это и не его тоже. там что-то на земле. оно движется и мелькает светлым пятном по серой зернистости асфальта. — котенок. я не вижу так далеко, но верю доёну. ну котенок, и что — они нас жрут вообще-то. хотя если собраться в стаю? если собраться в стаю, то можно сожрать кого-угодно. и эту новую мышь тоже. а мы и уже. ====== у мыши скрипят тапки — кто-то не выдерживает и портит его отбеленную улыбку ударом об столешницу. это того стоит. это того стоит? отправиться на ремни и к бездне темных водоворотов. мышь пачкает пол кровью — красиво. я почти забыл, как она выглядит. мышь просто уходит — уводится — подальше, бросая тапки рядом с красными каплями. уходит босиком. он — не наш. он ходит в белом и носит имя на груди — я не подходил достаточно близко, чтобы прочитать. я в углу. я писатель — просто записываю вещи. но доён видит: — джехён. и хмыкает. на него он смотрит. смотрит на мышь, пока она истекает. хнычет. я ударяюсь коленками об стол, когда встаю — всё падает. все смотрят сюда. я лежу — жду помощи. жду внимания. доён не видит так близко. и так бесцветно. но я — ничего не делаю. ====== мы учимся не бояться — всего. тут так темно по ночам. и все шепчутся шорохами накрахмаленной ткани. мы не боимся крыс, в честь которых зовемся сами. иначе придется бояться и теней по углам тоже, а они шевелятся. и доён внизу — тоже. мечется по кровати. я заглядываю в щель между перекладиной и стеной — он там хмурится. наверно, видит кошмар. про море — оно у него в легких, заменяет воздух. щиплет солью. просыпается. залезает рукой под матрас, нашаривает там что-то. я свисаю вниз головой и слежу за ним — не хочу остаться один к утру. он шипит на меня: — я только одну, отстань. и не видит, но — я улыбаюсь в ответ, прячась обратно. через две тысячи и двести с чем-то ударов крови под кожей на моей шее он успокаивается. засыпает, едва дыша. я трогаю вату и себя. не могу сказать — столько не могу сказать. я мечтаю, трогаю вату и мы приходим к чему-то новому. мы приходим — путь выстлан мышиной кровью. на секунду думаю — «путь наружу». на секунду? не помню, хотел ли я когда-то уйти отсюда. могу ли я? могу ли