Break The Broken

Самый странный день для Чимина, пожалуй, понедельник. Он начался в пять утра, когда в квартиру неустанно стучала пьяная мать, которая где-то снова потеряла ключи. Он проснулся, кое-как занёс брыкающуюся женщину в спальню, пытался раздеть, но после того, как в его голову чуть не прилетела рамка с фотографией с его племянником, он вышел из комнаты, но уснуть уже не мог. Именно поэтому сейчас он стоит у выхода из школы, в своём стареньком чёрном пальто, пытаясь плотнее закутаться в шарф, надеясь не свалиться от усталости. Чимин уже собирается выходить, как за его руку быстро хватается Мин. Омега вздрагивает от неожиданности, но увидев, что это Юнги, успокаивается. — Привет, — Чимин впервые обращается к нему первый, — ты что-то хотел? — Я нет, — Юнги ждёт, но непонятно чего, — Чимин, на самом деле я хотел пригласить тебя в кафе сегодня вечером, — Юнги внешне сохраняет полное спокойствие, но нервно сжимает кулаки в карманах. — Как ты на это смотришь? — Вот как, — Чимин удивлён, нет, скорее ошарашен. Он не понимает всех чувств, которые пробуждает в нем альфа. Возможно, в глубине души он ощущает по отношению к нему необъяснимый страх, но вместе с тем — влечение. Такое, что противостоять ему невозможно. И нет желания, на самом деле. — Хорошо, я согласен. Куда мне подъехать? Юнги не может поверить тому, что он согласился. В своей голове альфа уговаривал его ещё пару часов. — Я заберу тебя в восемь, будь готов.                                       *** Чимин собирается долго. Он носится по всей квартире как угорелый, пытаясь найти свою рубашку в полоску и тёмные брюки. По правде говоря, он никогда не уделял своему внешнему виду так много внимания, но сейчас ему по неизвестным причинам хочется выглядеть по-особенному хорошо. За этим набюдает мать, которая стоит с чашкой чая, в одном халате, определённо жалея о вчерашних приключениях, о которых Паку можно только гадать. — Куда собрался? — Чимин останавливается, раздумывая о том, стоит ли рассказывать матери подробности. Не то, чтобы омега ей не доверяет, скорее сомневается в том, что ей не всё равно. — Я погуляю с другом. — Пак отвечает осторожно, опасливо, боясь выдать малейшие подробности, потому что он не вчера родился и понимает, что от матери ему благословения и любви не дождаться. — Если он трахнет тебя, как последнюю сучку на первом свидании, то будь так добр, попроси его купить презервативов, потому что если ты вдруг забеременеешь, можешь забыть дорогу в это место. Ты понял меня? На глаза Чимина наворачиваются слезы. Он знает свою мать достаточно и такие выражения для неё не редкость. Он уже давно должен был привыкнуть к такому, но омега просто не может. Его это до ужаса задевает, но он не может с этим ничего поделать, потому что человека не изменить. Поэтому каждый божий день ему приходится сдерживать себя, чтобы не заплакать, ибо мать слез не терпит, а наказания омега не хочет.                                  *** Юнги привозит Чимина в маленькое уютное кафе на набережной. Омега не устаёт удивляться красоте здания, потому что раньше он такого не видел. Это было небольшое здание, с множеством гирлянд в преддверии праздника, которые создавали атмосферу детства, что так давно не ощущал Чимин. Ему пришлось вырасти из этого слишком рано, поэтому сейчас он искренне радуется даже таким мелочам, как гирлянды на окнах. Это видит Юнги, который не перестаёт умиляться омеге, который словно маленькой ребёнок, иначе как объяснить эти чувства? Он берет его за руку так крепко, насколько может. Чимин сначала растерялся, но потом решил, что позволит. Потому что такой радости он не чувствовал уже давно. И это ценно. По крайней мере, для него уж точно. Они садятся за столик в этом кафе. На Юнги надета дорогая чёрная куртка, которая как вся их с матерью съёмная квартира стоит, различные кольца, часы, видимо тоже из какой-нибудь коллекции известного бренда, и свитер по горло — на улице декабрь, неудивительно, что он решил утеплиться. Чимин же напротив одет очень бедно. На нем обычная белая полосатая рубашка, брюки и пальто, на которое он копил три месяца. Но даже если так, он ни за что не признается, но в этот вечер старался быть красивым. Для этого он даже взял у матери её косметику и отчаянно пытался сделать что-нибудь приличное на лице, очевидно, у него это получилось, ведь Мин это заметил сразу. — Сегодня ты выглядишь по-другому, — Чимин не смог сдержать улыбку и бессмысленно уставился в пол, чтобы Юнги не подумал ничего лишнего. — Я… Да, я старался… то есть, о боже, забудь о том, что только что слышал. Юнги в привычной манере ухмыляется, и Чимину становится спокойнее. Он расслабляется и перестаёт нервничать. Этот альфа так странно действует на омегу. Рядом с ним он чувствует себя нужным. — На самом деле, — Юнги мнется и не знает, как сказать Чимину, ему кажется, что тот ещё не готов, — я хочу, чтобы мы начали отношения, Чимин. То есть, настоящие отношения с цветами, свиданиями и прочим. Пока ты ничего не сказал, я хочу пояснить. Для меня это тоже всё впервые. Да, прежде у меня были «связи», но никогда я не чувствовал подобного. Рядом с тобой я возрождаюсь, как чёртов Феникс из пепла. Когда я смотрю на тебя не могу перестать думать о том, как же ты идеален. Всё в тебе так прекрасно — от мягкой кожи до чарующего аромата. Ты же понимаешь о чем я? И хочу сказать, я никогда тебя не обижу, Чимин-и. Никогда не сделаю больно. Я хочу, чтобы ты был счастлив и буду оберегать тебя всеми силами. Я не романтик, по правде, никогда им не был, но я постараюсь. Прошу, дай мне шанс. Чимин, откровенно говоря, шокирован. Он с открытым ртом слушал монолог Юнги, который, по всей видимости, был совершенно серьёзен. Впервые ему открылись. А от такого человека как Юнги это последнее, что он ожидал. В том, что это правда, Чимин не сомневается ни на секунду. Он чувствует это на нейронном уровне. Тишина слишком затянулась, кажется. Но Чимин уже всё решил для себя. Он согласен. Пак всегда любыми способами избегал отношений с людьми. К нему и не лез никто. Никто, кроме Чонгука. Тот вообще очень странный, потому что как можно было в этом омеге заинтересоваться, Чимин до сих пор понять не может и плевать, что напротив него сидит человек, который только что признался в своих чувствах. Эти два года Пак провел в страданиях, которые не давали вдохнуть. Он буквально ненавидел себя, и эта ненависть поглощала его мысли. А потом в его жизнь ворвался Юнги. И все приобрело совсем иные оттенки. С ним его чёрная полоса закончилась, и он снова начал чувствовать. Поэтому ответ очевиден. — Я согласен, Юнги-я.