Сознание в осколках

      Джокер отлично понимал, как нужно поступать, чтобы не поддаваться нарастающему давлению, но — вопреки логике, опыту и даже собственному безумию — отчего-то не мог не реагировать на манипуляции доктора. Вместо того, чтобы выкинуть из головы всё лишнее, как он делал всегда, псих всё больше и больше размышлял об увиденном, чувствуя, как загоняет самого себя в самые тёмные углы собственного разума.       Оллфорд делал это нарочно. Он хотел раздавить его, хотел получить реакцию, и это толкало чересчур наглого доктора лезть в те вещи, которые никогда не должны были касаться никого, кроме Джокера и Бэтмена. Безумец ясно осознавал тот факт, что с его чувствительными точками безнаказанно играют, но впервые оказался в такой ситуации, когда не мог этому противостоять. Контроль стремительно утекал из его рук, с лёгкостью просачиваясь между пальцами, подобно воде. Всё на что ему сейчас хватало сил — это яростно прогонять из головы засевший там образ Бэтмена, который окидывает его презрительным взглядом и исчезает, веля навсегда убираться куда подальше и больше никогда не возвращаться.       Ужаснее всего было то, что это неприятное видение могло оказаться правдой. Что за прошедший месяц Бэтмен мог действительно ни на мгновение не задуматься о том, где Джокер и собирается ли клоун-принц снова появляться на улицах Готэма.       По иронии судьбы тот ублюдок, который на данный момент занимал внимание Бэтмена, посмел взять себе имя Циркач, словно назло издеваясь — и одни только мысли об этом заставляли всё внутри Джокера скручиваться от злости и бессилия.       Когда тупые рожи охранников в очередной раз пришли к нему, Джокер решил, что пора что-то менять. Во всяком случае, он попытается.       Джокер был не из тех людей, кто готов примириться с ситуацией, над которой не имеют контроля. И сейчас он понимал, что ещё немного — и эта совокупность давления, мыслей о Бэтмене, сомнений и отсутствия еды лишит его моральных, да и физических сил к побегу, а потому нужно было действовать без дальнейших отлагательств.       Пока псих находился в своей камере и отходил от последнего «сеанса страха», он успел подумать о возможных способах остановить работу системы безопасности. Выброс дротиков или электрошокеров контролировался автоматически и осуществлялся в случае возникновения угрозы, а именно — если пленник слишком резко двигался. Охранники упоминали, что за этим также следят и люди, которые, по всей видимости, внимательно наблюдали за всем происходящим, пока в комнате вместе с Джокером находился кто-либо ещё. Однако же, операторы наверняка были скорее страховкой, а основная ставка всё же делалась на автоматизированную систему. Оставалось понять, каким образом она отличает Джокера от всех остальных людей — было очевидным, что датчики движений фиксируются лишь на клоуне, поскольку те же охранники уже не раз неожиданно нападали на него, били и дёргались, но ни разу не провоцировали этим выброс дротиков. Псих помнил, что у каждого из них на предплечьях было зафиксировано что-то вроде браслетов с панелью управления. Возможно, именно она и работала как защита от воздействия датчиков. Нужно было попытаться сбить браслет хотя бы с одного из громил и посмотреть, что произойдёт. Не то чтобы Джокер рассчитывал на стопроцентный успех — но скопившиеся в груди злость, обида и подавленность просто жаждали найти себе выход хоть в чём-то.       Его тело всё ещё слегка тряслось — крепкая доза токсина и подключение сознания к аппарату постоянно напоминали о себе — и это вызывало на лицах охранников усмешку.       — Как настроение, клоун? — со всем возможным злорадством произнёс один из мужчин, имя которого Джокер не помнил, да и плевать на него хотел.       — Явно лучше, чем у тебя, — хмыкнул псих.       Джокер сидел за столом, чуть сгорбившись и исподлобья смотря на стоящего рядом здоровяка.       — Вот как? Что ж, если тебе тоже весело, то я безмерно рад. Поскольку мы с друзьями только что смотрели лучшую комедию из всех, какие только можно придумать. Как там было, парни? — он повернулся к главному, Фрэду, и стоящему рядом с ним Биллу.       Последний, хохотнув, отозвался.       — «Не бросай меня, Бэтмен, без тебя моё сердце разобьётся вдребезги!» — он произнёс это издевательски искажённым голосом и театрально положил ладонь ко лбу, словно пародировал какую-нибудь туповатую романтическую мыльную оперу.       — Неплохо, Билли, — подхватил ещё один и заметно понизил тон голоса, изображая героя. — «Ты мне нафиг не сдался, долбаный псих. Знаешь, что? У меня есть другой!»       — «О нет, неужели ты оставишь меня ради него?»       Они пару минут развлекались, увлёкшись своей постановкой, и Джокер чувствовал, как с каждой новой фразой трясущиеся ладони всё сильнее сжимались в кулаки. Возможно, при каких-то других обстоятельствах весь этот цирк даже имел бы шанс его позабавить, но не сейчас, когда недостойные и толики его внимания куски мяса подобрались слишком близко к неприкосновенным участкам его прогнившей души. И безумец был вынужден терпеливо проглатывать всё услышанное, поскольку нападать было рано.       Когда они наконец замолчали, Джокер обвёл группу непрошеных гостей взглядом, и хотя псих был в буквальном смысле окружён их возвышающимися над собой внушительными фигурами, весь его вид сохранял достоинство, а лицо выражало откровенное пренебрежение.       — Вы завалились сюда с такими перекошенными мордами, что я и подумать не мог, что вы окажетесь такими... весельчаками, — Джокер растянул губы в фирменном оскале и вновь посмотрел на того охранника, который стоял ближе всех. — Итак, скажи мне, дорогой: насколько много ты потерял благодаря мне? Была ли это вся жизнь, ушедшая под откос, или всё ограничилось парой недель в саморазрушительной депрессии?       Тот нахмурился и в некотором непонимании сложил руки на груди.       — Расскажи же нам, — продолжил Джокер заискивающе. — Скольких любимых людей я отнял у тебя? И не говори, что находишься здесь просто так, из интереса или ради хороших денег. Я отлично знаю, почему такие, как вы, стараются подобраться ко мне — вы все кого-то потеряли благодаря моим маленьким чудесным представлениям.       Он заметил, как мужчина сжал челюсть и крепко упёрся кулаком в поверхность стола. Это было Джокеру на руку — нужно было заставить охранника перевернуть его.       — Решил поумничать?       — Ох, из нас двоих крутого здесь строишь только ты. Но кто ты на самом деле? Кто вы все? — он засмеялся и поднялся на ноги, повторяя позицию собеседника.       Джокер упёрся руками в стол и чуть наклонился вперёд, внимательно заглядывая в чужие глаза. Этот взгляд когда-то способен был прожечь в жертве дыру, и псих надеялся, что его нынешнее состояние не помешает оказать должный эффект и на здоровяков.       — Вы делаете ровно то же самое, что и любой перекачанный придурок, оказавшись на вашем месте — пользуетесь положением и неумело пытаетесь издеваться.       На самом деле, это было не совсем так, и обычно люди, желавшие отомстить Джокеру за что бы то ни было, практически незамедлительно приступали к действию, за что в итоге очень быстро расплачивались жизнью. Эти парни действовали более выдержанно, но это не делало их поведение менее жалким и тупым.       — На самом же деле вы — всего лишь кучка обиженных жизнью никчёмных переростков, которые думают, что, подшучивая надо мной, смогут искоренить душевную боль, которую я вам когда-то любезно подарил. Вот ты, Билли, — он обратился к другому, надеясь, что тот разозлится и подойдёт ближе. — Дай угадаю. Достаточно молодой, сильный и даже рожей, можно сказать, удался. Казалось бы — что мешает наслаждаться жизнью, гуляя с друзьями по барам и вечерами тиская любимую женщину? Ты мог бы построить неплохую для среднестатистического жителя Готэма жизнь, но вместо этого стоишь сейчас здесь и возишься с долбанутым отбросом вроде меня, выполняя указания дяденьки в белом халате.       — Достаточно болтовни, — стоящий поблизости предупредительно стукнул кулаком по металлической поверхности.       — Но не переживай, я говорю это не потому что желаю для тебя лучшей жизни, — псих захихикал, не обратив на приказ никакого внимания. — Я ведь знаю, что она уже никогда не наладится. А всё почему? Потому что у тебя нет ни друзей, ни семьи. Больше нет. Мне лишь интересно, сколько? Скольких я убил?       — Подонок! — в пару крупных шагов здоровяк оказался рядом с пленником, явно едва сдерживаясь, чтобы не врезать ему.       Джокеру не нужны были побои. Нужно было спровоцировать придурков опрокинуть стол. Поэтому клоун бесцеремонно сел на него, как ни в чём не бывало кладя ногу на ногу.       — Так значит, я прав? — приподняв бровь, оскалился он.       — Ты слишком много себе позволяешь, урод! — выплюнули в ответ.       — Ты ещё не видел, насколько много! — Джокер расхохотался, запрокидывая голову. — Но твоя ненаглядная жена наверняка рассказала бы тебе об этом во всех подробностях, если бы была жива!       — Откуда тебе знать об этом?! Ты типа помнишь, кого и когда убил? — среагировал первый, грубо хватая безумца за волосы.       Судя по огню ненависти, который вспыхнул в его глазах, вопрос жены был больной темой именно для него, а не для Билли. Впрочем, это не имело никакого значения — Джокер говорил практически наугад.       — Оу, вы, ребята, так легко заводитесь, — клоун повёл плечами и, пошловато облизнувшись, чуть надавил коленом охраннику между ног, откровенно издеваясь. — Хотя, неудивительно. Тебе ведь теперь никто не даёт.       Это было последней каплей и мужчина резко оттолкнул Джокера от себя, заставив того столкнуться спиной с твёрдым металлом. Яростно рыча, он схватился за края стола и перевернул его, желая сбросить психа на пол, что вскоре и произошло. Стол теперь лежал на ребре, и Джокер мог использовать его как защиту от дротиков со спины. Спереди же над ним склонились двое охранников, которые собирались достать свои излюбленные дубинки и, по всей видимости, преподать пленнику урок хороших манер — но тот действовал с молниеносной скоростью.       Всё случилось очень быстро. Едва только первый охранник занёс над ним руку, Джокер резко дёрнулся вперёд и всадил мужчине в шею небольшой острый предмет, протыкая сонную артерию и пуская на себя фонтан крови. Обломок флэш-карты, вероятно, был новым пунктом в его списке когда-либо использованных орудий убийства.       Псих услышал, как в стол полетели дротики; они же впились и в на мгновение обомлевшего от неожиданности Билла, не достигнув своей изначальной цели. Парализованный мужчина упал на пол, и Джокер, прикрываясь телом убитого охранника, практически наощупь потянулся к его дёргающейся руке, чтобы с силой ударить по браслету всё тем же обломком. Он бил и бил — яростно, не жалея собственный повредившийся кулак, разбрызгивая свою и чужую кровь во все стороны, пока панель наконец не раскололась. Двое оставшихся громил, отойдя от секундного ступора, метнулись к ним, хватая психа и крайне грубо оттаскивая его в сторону. Джокер уже понимал, что сегодня сбежать не удастся — но ему важно было проверить, поможет ли отсутствие панели на руке охраны снять действие защиты.       Фрэд на пару с другим здоровяком вкололи психу какое-то успокоительное, пока Билл, чертыхаясь, пытался отползти подальше от трупа и встать на ноги, параллельно яростно вытаскивая из себя дротики. Оперевшись о стену он, пошатываясь, поднялся с пола и посмотрел на уничтоженный браслет на своём предплечье, а затем на убитого друга.       — Какого, мать твою, хера?! Он убил Майка! Этот больной урод всадил ему что-то в шею! — оттолкнувшись от стены, Билл открепил разбитое устройство и силой швырнул его в сторону.       Система никак не среагировала на его дёрганные движения, и Джокер слегка поджал губы.       Билли, покачиваясь, подошёл к лежащему на полу пленнику, чьё тело уже начинало окутывать наркотиком, и со всей яростью ударил его ногой по животу, заставляя на какой-то момент подавиться воздухом и скрючиться от боли. Он бы наверняка сделал так ещё раз, если бы не раздавшийся со стороны двери голос Оллфорда.       — Господа, господа. Давайте возьмём себя в руки.       Охранники тут же чуть отступили, демонстрируя доктору результаты произошедшего.       — Кларенс, он должен понести наказание за то, что сделал, — серьёзно произнёс Фрэд, поворачиваясь к Оллфорду. — Ты слишком добр с ним.       — Успокойся, — мягко ответил доктор, подходя ближе и кладя руку ему на плечо. — Я не оставлю этот инцидент просто так.       Профессор повернулся к Джокеру. Безумец чувствовал, что его знатно обкололи — он едва мог ощущать собственное тело, перед глазами повисла лёгкая пелена, а убийственная головная боль, и без того мучающая Джокера практически двадцать четыре часа в сутки, беспощадно усилилась. Осознание, что он только что вырыл себе яму, приходило медленно, но ясно.       — Это, конечно, уже не первая жертва в стенах этой комнаты, но, признаться, мне казалось, что мы с тобой сдружились, — сообщил Оллфорд непривычно строгим тоном.       На его лице больше не было той умиротворяющей полуулыбки, а в голосе — дружелюбия.       — Знаешь, ты был сговорчивым, и мне казалось, что отвечать тебе взаимностью — вполне здравая идея. Но, как оказалось, я был неправ.       Он кивнул парням, веля сделать то, зачем они изначально сюда приходили — ввести пленнику дозу питательных веществ.       — Да уж, ты налажал, док, — используя последние силы, Джокер усмехнулся. — Считать меня предсказуемым — это обманывать самого себя.       — Твоя непредсказуемость должна работать как защита, но в итоге играет против тебя.       Пока здоровяки делали ему очередную инъекцию, Оллфорд подошёл к разбитой панели управления Билла и поднял её с пола, вертя в руках.       — Ты ведь любишь рассказывать анекдоты, верно? Любишь шутить, как и любой комедиант, — рассмотрев устройство со всех сторон, он с безразличием отбросил его обратно. — Так вот посмеши же меня немного и расскажи анекдот о том, чего ты рассчитывал добиться при помощи этой вещи?       Доктор с интересом склонил голову набок, но Джокер, плотно сжав губы, молчал. Тот не стал дожидаться ответа.       — Что ж, полагаю, ты сомневаешься в совершенстве здешней системы, — он вдруг тихо засмеялся, усаживаясь на стул и деловито сцепляя пальцы в замок. — Если тебя интересует, почему инструменты удерживания работают только в твою сторону, ты мог бы просто поинтересоваться у меня. Так вот. Всё в этой камере настраивалось с использованием твоей ДНК. Сенсоры реагируют на тебя, потому что они так запрограммированы — они чувствуют твоё и только твоё тело, и никакой пульт тут не поможет. Но давай перейдём к более интересной части разговора?       Оллфорд многозначительно посмотрел на беспорядок, намекая охранникам привести здесь всё в надлежащий вид. Пока те ставили на место стол и выносили из камеры мёртвое тело, Джокер, так и продолжавший лежать на полу и бесцельно глядеть в потолок, думал о том, насколько же бессмысленной оказалась его сегодняшняя попытка. Он бы посмеялся, но отчего-то шуту было совсем не смешно.       Он понимал, что, помимо всех остальных изощрённых экспериментов, его теперь будут ещё более нещадно накачивать ненавистными ему седативными, которые напрочь лишают способности ясно мыслить. Складывающаяся ситуация выводила из себя, разрушала, давила — и впервые в жизни Джокер не имел ни малейшего представления о том, что же ему делать дальше. Словно прочитав его мысли, доктор усмехнулся.       — Ты думал о том, какие тебя ждут перспективы в случае побега?       — Я не задумываюсь о будущем. Я просто делаю, — отрезал псих.       — Это ложь, — тут же парировал Оллфорд. — Сбегая из Аркхэма, ты мечтаешь о том, как совершишь какую-нибудь неприятную вещь и Бэтмен прибежит на первый же твой зов. Ты живёшь мечтами о своём следующем грандиозном плане. И сейчас ты рассчитывал сбежать, потому что начал переживать, что перестанешь быть ему нужен.       Джокеру не хотелось разговаривать с ним, вновь отвечать на аналогичные вопросы. Оллфорд знал его, и знал хорошо. И даже знал все ответы — лишь хотел заставить Джокера самостоятельно их дать.       Вскоре Фрэд поднял психа за шиворот и швырнул на стул, влепляя пощёчину, чтобы немного отрезвить. Тот на мгновение зажмурился и опустил голову, смотря перед собой и мечтая, чтобы доктор вместе со всей своей шайкой покинул его комнату. Мысли путались, голова шла кругом, выплясывая какой-то адский танец, рёбра ныли, повреждённые из-за ударов. Как же сильно он ненавидел седативные.       Заметив, что пленник совсем не в состоянии вести диалог, доктор дал громилам знак.       — Знаете, я хочу провести еще один сеанс с токсином. Прямо сейчас. Несите его к аппарату и следите, чтобы он оставался в сознании, — вдруг сообщил Оллфорд.       — Что?! — Джокер вздёрнулся, расширяя глаза. — Это такая шутка?       Он, должно быть, просто издевается.       — Мне теперь не до шуток, Джокер, — ровным тоном ответил доктор. — С этого момента всё будет серьёзно. И чтобы ты в этом убедился, я ещё разок отправлю тебя в весёлое путешествие по твоим страхам.       Безумец хохотнул, вертя головой и безвольно дёргаясь в руках охранников, которые вновь готовы были тащить его, куда потребуется.       — Да ты просто садист! Почему бы тебе не признать этот очевидный факт? — едко заметил безумец. — Ты оправдываешь свои действия абстрактными заявлениями об экспериментах с психикой, а на деле используешь эти же эксперименты в качестве наказания. Грёбаная банальщина!       Билл ударил психа по лицу наотмашь, заставляя заткнуться, но тот продолжал негромко гортанно посмеиваться — насколько, конечно, хватало сил.       — Если тебя это волнует, я бы при любом раскладе сделал это сегодня. Предполагалась лишь небольшая предшествующая сеансу беседа. Воспринимать ли это как наказание за устроенный тобой бардак — тебе решать, — ответил профессор.       Непоколебимое спокойствие пленителя, которое теперь ещё и утратило былые нотки примирения, нервировало Джокера сильнее, чем смех охранников, чем их попытки себя задеть и даже сильнее, чем засевший в крови наркотик.       — Зато ты наконец признал, что погружение в мир собственных кошмаров оказывает на тебя воздействие.       Джокер почувствовал, как дыхание на мгновение перехватило.       — Я не...       — Замолчи, — резко велел Оллфорд. — Ты почти прямым текстом высказал это. Ты боишься видеть и осознавать то, что кроется глубоко в твоём сознании и от чего ты отчаянно стараешься убежать. Настолько сильно боишься, что назвал происходящее садизмом. Довольно показательно.       Он приподнял бровь и улыбнулся так довольно, что Джокер прямо сейчас с огромным удовольствием выбил бы из его рта все зубы до единого, если бы не физически сдерживающие факторы.       — Да? Считаешь, что расколол меня, как орех? — выплюнул псих. — А ты не думал о том, что я всего лишь не хочу ближайшие пару дней проваляться в состоянии овоща? Или мне стоит напомнить тебе о только что любезно введённой в мою кровь херне, от которой меня развезло так, что я едва шевелюсь?       — За это можешь не переживать. Я смог попасть в твой мозг, даже когда ты был в отключке. Небольшая доза успокоительных веществ не помешает нашей работе.       Он махнул здоровякам, чтобы те поднимали Джокера и двигались к выходу из камеры.       — Знаешь, я действительно сделал бы шаг навстречу и дал тебе отдохнуть сегодня, — сказал Оллфорд, когда двое мужчин, крепко держа пленника под руки, поволокли его в коридор. — Но ты подорвал моё доверие и продемонстрировал, насколько тебе плевать на любые последствия и на самого себя.       — Ха-ха-ха! Как будто это новость! — запрокинув голову, Джокер демонстративно рассмеялся. — Очередное доказательство того, насколько плохо ты меня знаешь, лживый кусок дерьма!       Доктор оставался спокойным.       — Разве я сказал, что какое-либо из твоих действий было для меня новостью?       

***

      Как Оллфорд и обещал, доза вновь была увеличена. Джокера затянуло практически сразу, стоило ему лишь почувствовать укол.       Доктор — вернее, образ доктора внутри его собственного сознания — теперь преследовал его постоянно, не давая возможности отвернуться, закрыть глаза или уши, чтобы перестать слышать его голос и делить с ним свой кошмар. Он вертелся возле Джокера, что-то говорил искажённым низким хрипом, пока того затягивало в кричащую темноту, пока тот растерянно озирался по сторонам, пока упорно старался противиться страху. Собственная беспомощность вызывала у безумца желание схватиться за волосы, упасть на колени и смеяться, смеяться, смеяться. До тех пор, пока всё не исчезнет, пока эта иллюзия ужаса не закончится.       На физическую реакцию организма он уже не обращал внимание — его колотило, знобило, пробирало мурашками, но эти симптомы казалось ничтожным с сравнении с тем, что в этот же момент происходило вокруг.       Иллюзия вертелась, смешиваясь в карусель образов и ощущений: он видел разлетающихся в разные стороны летучих мышей — гадких, пронзительно пищащих; видел заржавелые трубы завода Ace Chemicals, с которых тягучей вязкой жидкостью стекали ядовитые отходы; видел санитаров с ужасающего вида черепами вместо лиц, размахивающих иглами и пытающихся со всех сторон дотянуться до своей жертвы, и видел Бэтмена: громадную ледяную глыбу, рост которой в десятки раз превышал его собственный, и этот Бэтмен пытался растоптать, раздавить его, кривя губы в отвращении и пренебрежительно смеясь.       Джокера оглушала отвратительная какофония из криков — криков внутренних голосов, криков Оллфорда, который хохотал и злорадствовал, держа его за волосы и заставляя смотреть вокруг, и собственного полурычащего воя. Со всей яростью, выжженной днями, проведёнными в плену и словами, внушёнными доктором, Джокер пытался отмахнуться. Стиснув зубы до боли в челюстных мышцах, он зажмурился, сосредоточив всю волю и всю силу собственного сознания на том, чтобы прогнать этот кошмар из своей головы. Это ведь всего лишь видение! Всего лишь помесь из воспоминаний, порождённая его собственным разумом! Разве не забавно, что Оллфорд пытается запугать сумасшедшего его же тараканами?       Джокер почувствовал, что ему тяжело переместить взгляд, будто кто-то приковал его зрачки к месту, оставив им возможность лишь напряжённо дрожать, будто в глазницы залили застывающий бетон — но всё же психу удалось, собравшись с духом, посмотреть в глаза Оллфорду. И ухмыльнуться.       — Это просто иллюзия! — Джокер сверкнул острыми зубами и нервно рассмеялся.       — Не просто, — проскрежетал голос доктора откуда-то изнутри его собственной черепной коробки. — Это репрезентация твоих слабостей. Ты слаб и жалок, Джокер. Конечно, не настолько слаб, как обычные люди — поэтому способен противостоять этому процессу. Ну... в какой-то степени. Но только вот ты не можешь им управлять.       — Это моё сознание, Оллфорд! И только я управляю происходящим здесь!       — Ох, ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься. Почему мы снова и снова должны возвращаться к началу? Впрочем, зачем я буду по-новой что-то объяснять.       Фигура в белом халате вдруг замолкла и исчезла. И шум... он тоже исчез.              Всё внезапно остановилось и погрузилось в тишину. Голоса, вопли, размытые образы из предыдущих видений — всё куда-то пропало.       И вскоре безумец обнаружил, что находится на одной из улиц Готэма, окружённый характерными для этого города слегка потёртыми временем зданиями, темнотой ночи и запахом выхлопных газов. Мутноватый лунный свет, едва пробивающийся сквозь пелену туч, озарял путь своим холодом, играя с чёрными тенями. Джокер повертел головой. Картина казалась привычной, даже слишком нормальной. Как-то на автомате похлопав себя по карманам, безумец заметил, что одет в свой любимый костюм и что любимые огнестрельные игрушки лежат на своих местах. Неужели всё наконец закончилось и он вернулся?       Ну конечно же. Его снова перекачали веществами в Аркхэме, и вот он, забыв, как сбежал, вновь идёт по грязному асфальту любимого города.       Он так и знал, что вся эта история с пленением была не более, чем временной галлюцинацией.       — Хах... ха-ха! Вот я и снова в городе! Что, Бэтс — думал, я уже не вернусь? — вслух произнёс Джокер, вдыхая ночной воздух. — Кажется, пора напомнить тебе, кого ты чуть было не списал со счетов!       Ощущалась непреодолимая тяга к действию, безумец словно ожил после долгого затишья: хотелось пойти и прямо сейчас устроить смертельный фейерверк на этом мрачном небе, без каких-либо планирований, без подготовки. Пойти и сделать то, что он так любит. Повеселиться. И Джокер пошёл. Погрузившись в иллюзию и забыв, что находится в ней. Город вокруг был слишком реалистичным, а желание наконец почувствовать себя живым — слишком сильным.       И вот впереди показалась широкая автомобильная дорога, одна из самых загруженных и самых известных в Готэме. Здесь ездило много машин, а по тротуарам даже в тёмное время суток перемещались толпы людей.       Джокер не собирался тратить много времени. Достав револьвер, он вышел на дорогу, преграждая проезд, и когда автомобили резко остановились, псих направил дуло прямо в лобовое стекло ближайшего из них.       — Хочу устроить небольшой затор, вы ведь не против, господа? — широко улыбнувшись, прошипел псих.       — Эй, свали с дороги! — недовольно прокричал кто-то.       Водитель машины, в сторону которой было направлено оружие, громко выругался и резво объехал клоуна.       — Больной идиот, — выплюнул он, визгнув шинами по асфальту.       Удивленно вскинув брови, Джокер выстрелил ему вслед, но лишь разбил заднее стекло. Из окна высунулась рука, показывающая средний палец.       Внезапно кто-то схватил Джокера за шиворот и оттащил на тротуар, после чего небрежно отпустил.       — Ты чего по проезжей части шляешься? Тут и так опасностей много, не создавай проблем, — бросил непримечательный человек и, сунув руки в карманы, направился своей дорогой.       — Что? — Джокер догнал его и встал напротив. — Опасностей, говоришь? А ты не считаешь, что сейчас перед тобой одна из них?       Для убедительности безумец ткнул револьвером незнакомцу почти что в лоб.       — Эм... ты же просто какой-то клоун, — пожав плечами, ответил мужчина и обогнул его.       — Какой-то? Хах... Ха-ха-ха!       Безумца пробрало на смех, он даже прикрыл глаза ладонью на какое-то мгновение. Несколько прохожих недовольно оглянулись, остальные же и вовсе не обратили внимания на шум. Джокер скривил губы в очередной усмешке и выхватил из толпы какую-то девушку, дёргая её на себя за рукав и заглядывая прямо в глаза.       — Ты тоже не боишься меня, дорогуша?       В её взгляде не было ничего, кроме лёгкого недоумения.       — Что, не узнаёшь меня? — потребовал Джокер, доставая из кармана свою фирменную карту и сверкая её заострённым краем.       — Разве мы знакомы? — хмыкнула та.       — Из тебя хреновая шутница.       Нахмурившись, псих одним резким, отточенным движением полоснул её картой по горлу. Бездыханное тело с хлещущей из шеи кровью повалилось на асфальт. Джокер зарычал и выпустил в прохожих ещё несколько карт — те, словно стрелы, метнулись в спины, руки, лица, сбивая с ног около шестерых человек, вгрызаясь в плоть и окропляя асфальт алой жидкостью.       — Что, решили поиграть с шутом?! — его хриплый, пугающий голос, разнёсся по улице.       Но никто даже не посмотрел в его сторону. Несколько человек остановились, с озабоченным видом осматривая пострадавших и вызывая скорую. Кто-то сочувственно покачал головой, кто-то даже схватился за сердце. Но никто не замечал виновника происшествия, будто его здесь и не было. Карты, вытащенные из ран, были с безразличием отброшены в сторону.       — Какого чёрта вы все такие спокойные?! — прокричал Джокер, но его снова не услышали.       Мимо него шныряли люди. Задевая клоуна широкими плечами, тихо бубня себе под нос какие-то недовольства или с пренебрежением цедя угрюмое «извините». Их было всё больше и больше и больше. Бесконечный поток серых шляп, чёрных курток, и скучно-коричневых сумок. Туда-сюда, туда сюда. Внезапно Джокер понял, что не может выбраться: он затерялся в этой толпе, пытаясь понять, с какой стороны пришёл и растерянно вертясь по сторонам.       — Эй! Куда вы все идёте?! Почему вы меня не боитесь?! — задав вопрос в пустоту, Джокер попытался оттолкнуть людей от себя, чтобы расчистить путь.       Но те продолжали куда-то торопиться, не останавливаясь ни на секунду и всё сильнее утягивая безумца внутрь своего роя.       Неожиданно откуда-то сбоку раздался звук телевизора. Это был магазин электроники, на витрине которого располагалось несколько экранов, транслирующих новости. Толпу притянуло туда; горожане с ужасом в глазах уставились в телевизоры.       — Самый опасный преступник города — массовый убийца по имени Циркач — вновь сбежал из Аркхэма и готовит очередное нападение! — сосредоточенно вещала репортёр. — Мы просим горожан быть бдительными и по возможности оставаться дома, пока Бэтмен не поймает преступника.       По толпе прошлась волна паники. Люди принялись судорожно расходиться, в ужасе крича и стараясь как можно быстрее куда-нибудь спрятаться. Джокер с яростью стукнул тростью по стеклу витрины, разбивая его, а затем и сам телевизор.       — Какого хрена? Они действительно считают, что всё это смешно?!       Он резко развернулся на каблуках.              Через некоторое время Джокер был возле логова Риддлера, безо всякого разрешения вламываясь внутрь и подходя прямо к стоящему возле компьютеров человеку.       — Нигма! — рявкнул псих, толкая того в плечо.       — А, это ты, — без интереса заметил тот.       — Да неужели, хоть кто-то меня узнал! — саркастично ответил клоун. — Может, объяснишь, что происходит?       — А что-то происходит?       — Меня никто не боится!       Эдвард вопросительно приподнял бровь, явно не понимая, о чём идёт речь.       — И?       — Но они должны бояться!       Фыркание, которым Риддлер его одарил, было самым ядовитым, которое Джокеру только доводилось слышать за свою жизнь.       — Впервые слышу подобную чушь. Ты, конечно, поехавший, но сегодня у тебя совсем каша в башке, — хохотнув, он продолжил изучать что-то в компьютере.       — Следи за языком! — Джокер готов был снова зарычать. — Скажи честно: кто-то распылил в воздух какое-нибудь зелье забытья, да?       — Ты несёшь околесицу.       Джокер с досадой выстрелил прямо в экран, в который Нигма так упорно пялился, заставляя обратить внимание на себя.       — Это ты, похоже, слегка забылся, Эдди, — угрожающим тоном произнёс псих.       — Ну, я просто не совсем понимаю, с какой стати вдруг кто-то должен начать тебя бояться? — весело ответил злодей. — У нас в городе, вроде как, слишком много в достаточной степени серьёзных угроз, чтобы испытывать страх ещё и перед каким-то ничтожеством.       — Да какого, мать твою, хрена ты несёшь? — Джокер схватил оппонента за грудки, но тот с нескрываемым пренебрежением отмахнулся.       — Господи. Как же ты болен.       Этот разговор окончательно переставал быть понятным. Безумец с силой втянул в лёгкие воздух.       — Так. Отвечай: как долго меня не было в городе? — требовательно произнёс он.       — Да откуда мне знать? — всё с тем же хладнокровием ответил Риддлер. — Думаешь, хоть кто-нибудь следит за режимом твоего жалкого существования? Выметайся отсюда, у меня куча дел. Мы с Циркачом собираемся побороться за один приятный титул, так что не мешай работать.       Джокер чувствовал, как внутри него всё кипит, словно магма в вулкане, вот-вот готовившемся взорваться. Он стремительно направился к выходу, когда Нигма вдруг окликнул его.       — Погоди-ка. Я вспомнил. Ты же, кажется, сдох? — он озадаченно потёр подбородок, но быстро опустил руку обратно. — Хотя, судя по всему, это была ложная информация. Как бы то ни было, всем всё равно.       И, пожав плечами, человек-загадка отвернулся.              Джокер яростно сжимал кулаки, пока шёл по этому слетевшему с катушек городу. Его путь лежал туда, где не было домов и улиц: к его собственному убежищу. Но, оказавшись возле некогда возвышавшегося над равниной заброшенного парка аттракционов, он обнаружил лишь руины, состоящие из обросших плющом и мхом обломков металла. Открыв рот, безумец воззрился на открывшуюся картину. Это место было настолько мёртвым, что готэмское кладбище в сравнении с ним вполне сошло бы за цирковую арену. Здесь всё буквально дышало чем-то старым, канувшим в бездну, растаявшим в забытьи. И, вопреки ожиданиям, Джокеру совсем не нравилась такая атмосфера. Она была чужой и до ужаса неприятной.       Несколько раз растерянно моргнув, псих подошёл к остаткам объекта, который когда-то был Домом Смеха. Его логовом.       Среди обломков валялись какие-то старые вещи, грязные, избитые жизнью игральные карты и несколько мятых газет. Клоун поднял одну из них, с ужасом читая заголовок.       «Джокер мёртв!»       — Какого...       Он бегал глазами по тексту, с непониманием, злостью и страхом вчитываясь в подробности. А затем с безумным, озлобленным воем порвал газету в клочья и потянулся за другой — но та гласила о том же. «Неожиданная радость для Готэма: смерть сумасшедшего шута».       — Но я не умер! Я ещё здесь!       Со всей силы пнув один из обломков бетона, Джокер пронзительно закричал, хватая себя за волосы.       — Вы не могли просто взять и забыть обо мне! Я долбаная легенда! — он громко и нервно расхохотался, чувствуя, как дрожит от напряжения голос.              Достать камеру и перехватить телевизионный сигнал, как и всегда, было проще простого, и Джокер торжественно вторгся в вечерний эфир сразу всех центральных каналов.       — Добрейшей ночи, Готэм! В особенности тебе, Бэтси! Кажется, вам всем слегка отшибло память. И после этого ещё меня называют отбитым! — несколько секунд смеха, который безумцу пришлось из себя выдавливать, поскольку ситуация совсем не казалась весёлой. — Что ж, я думаю, ничто так не пробуждает воспоминания, как небольшой фейерверк в здании мэрии!       Он не особо задумывался над тем, что и как говорит. Несколько вымученных шуток. Пара дополнительных угроз. И вот каналы вновь возвращаются в обычный режим вещания, обсуждая только что увиденное.       Джокер внимательно смотрел, что будет дальше.       — Хм, ты понял, кто это был, Сэм? — спросила ведущая своего напарника.       — Нет, Вики. Какой-то очередной телехакер, каких в последнее время развелось немало. Эй, а помнишь того парня с огромными усами, который вторгся в наш эфир на прошлой неделе?       Они засмеялись.       — Да уж, мы двадцать минут не могли от него избавиться, но это было весело, правда?       — Конечно. Благодаря таким хулиганам наши зрители немного отвлекаются от ужасающих новостей, — он мягко пихнул напарницу локтем. — Что ж, а мы продолжаем наш выпуск. Освальд Кобблпот, известный как Пингвин, вновь бросил вызов...       Джокер выключил телевизор, не в силах больше это слушать.       Как же так?! Как это могло произойти?!       Интернет. Ему срочно нужен был интернет! Он ведь должен быть здесь, верно?       Вернувшись на улицу, псих силой отнял у очередного прохожего смартфон и дрожащими пальцами набрал в поисковике один-единственный запрос. «Бэтмен и Джокер». Сглотнув, псих нажал кнопку «поиск», заранее опасаясь возможных результатов.       Высветились различные заголовки и фотографии. Бэтмен на фоне ночного неба, «Бэтмен вновь отправляет Мистера Фриза за решетку», «Бэтмен остановил перестрелку в ночном казино “Джокер“», «Разрушительное противостояние Бэтмена и Циркача в старом парке аттракционов»... Там были сотни различных новостей.       Но ни единого слова о нём. О Принце Преступного Мира, о главном враге Тёмного Рыцаря, о главной разрушительной силе этого города. Джокера трясло. Он отчаянно листал результаты поиска страницу за страницей, и нигде, абсолютно нигде не было упоминания о сумасшедшем колуне в фиолетовом костюме. Как будто его никогда не существовало.       Телефон выпал у безумца из рук. Он попятился куда-то назад, в неверии мотая головой.       — Нет... Нет-нет-нет, это всё неправда... — схватившись за лоб, он нервно пригладил волосы назад, чувствуя, как дрожат губы. — Я же здесь, и я... Я сражался с Бэтси из года в год!       Он опустил взгляд на свои ослабшие руки, и внезапно заметил, как те становятся... прозрачными. Его чёртовы ладони теряли свой цвет, будто медленно тая в воздухе. И не только ладони. Предплечья, ноги — всё тело начало исчезать, и безумец, вскрикнув, попытался обхватить себя руками. Но не смог. Руки прошли сквозь плоть, как если бы он был призраком.       — Что происходит?! Ч-что со мной происходит?       Он в ужасе осматривал себя, наблюдая, как собственное тело растворяется в темноте.       — Бэтси! Где ты, когда ты мне так нужен?! Чёрт, чёрт!       Собственный голос становился всё более и более тихим и отдалённым. Прохожие уже даже и не пытались обходить безумца, которого теперь совсем не замечали.       Джокер поднял плавно темнеющий взгляд в небо, где, озаряя город ярким светом, горел бэт-сигнал.                     Фрэд и остальные охранники ошивались возле компьютерной станции, ожидая, когда Оллфорд закончит. В этот раз сеанс значительно затянулся. Впрочем, никто никуда не спешил.       — Знаешь, Майкл был неплохим парнем. Конечно, все мы здесь не без греха, но Майки даже не планировал избивать эту чокнутую мразь, — смотря куда-то сквозь экран, отстранённо проговорил Фрэд, вероятно, обращаясь к внимательно следящему за сеансом Стиву. — Я не понимаю, чем он это заслужил. Тем, что держал злость? Но ведь мы как никто другой имеем на это право. Другой на нашем месте уже попытался бы его убить.       Стив молчал, иногда лишь кивая, скорее всего, даже не вдумываясь в чужие слова, но Фрэду было всё равно — он разговаривал скорее с самим собой.       — Говорят, что ярость и обиду стоит направлять в нужное русло, и Майк направил. Он пришёл работать сюда. Фактически он и пальцем не тронул ублюдского клоуна! И вот, что в итоге произошло. Какого хрена?       — Мне кажется, искать справедливость нет смысла, потому что её не существует, — наконец ответил Стив. — Живя в этом городе, ты должен был давно это понять.              Наконец доктор скомандовал остановить работу аппарата, поскольку видение пленника само пришло к своему логическому завершению. Сняв с себя шлем, довольно улыбающийся Оллфорд встретился взглядом со Стивом.       — Как тебе это, а?       Он подошёл к дёргающемуся в конвульсиях Джокеру и снял с него все крепления.       Тот повалился на колени, не в силах не то чтобы держаться на ногах, а даже просто двигаться. Джокера пробрало волной кашля — хрипя и задыхаясь, он кашлял так сильно, что, казалось, лёгкие просто разорвёт изнутри. А затем его желудок скрутило, и психа вырвало желчью вперемешку со слюной. Он упал на бок, дрожа, шумно втягивая воздух и на автомате продолжая звать Бэтмена и обнимать себя. Нащупав под пальцами плоть, безумец широко распахнул глаза и ещё раз потрогал её, после чего оглядел свои руки. Тело было на месте. Он всё ещё существовал, всё ещё был настоящим.       Вот только находился он не на улицах Готэма. И не в своём убежище. И даже не в камере Аркхэма.       Он снова был в лаборатории у врача. У человека, который заставил его снова пройти через этот ужас. У человека, из-за которого его сердце сейчас стучало, словно сумасшедшее, готовое в любой момент уйти в приступ или разорваться ко всем чертям.       Когда его резко подняли вверх, Джокеру показалось, что собственная голова сейчас лопнет и превратится в кровавое месиво из мозгов и раздробленной черепной кости, потому что эта боль уже начинала выходить за грань той, которую он готов был терпеть. Сейчас псих не отказался бы от лёгкого передоза седативными, лишь бы отключиться и не видеть ничего. Вообще. Проваляться в микро-коме неделю-другую. А проснуться уже в Готэме. В том Готэме, который знает и помнит его.              По возвращении в камеру он был удостоен чашки тёплого чая. Впервые за всё время пребывания здесь безумец почувствовал, как хоть что-то, кроме скудных капель воды, наполняет его желудок. Правда, Джокер не был уверен, что не сблюёт этот чай обратно, но пить его всё равно было приятно.              Пленника вновь оставили на несколько дней — с той только разницей, что теперь к нему регулярно заходили вколоть наркотик. Безумец был уверен, что Оллфорд ещё нескоро остановится, если вообще когда-нибудь это сделает. Держать психа наполовину в сознании было безопасно, но непрактично для разговоров, которые этот ублюдок-доктор так любил, а потому оставалась надежда, что рано или поздно бесконечные инъекции прекратятся.       

***

      В какой-то момент настроение охранников резко сменилось. Джокер почувствовал это, как только те зашли к нему в камеру. Они не шутили и не задавали пленнику бессмысленных вопросов, как это бывало обычно — просто молча проследовали внутрь, закрывая за собой дверь и окружая сидящего возле стены клоуна. Джокер окончательно убедился, что что-то не так, когда камеры наблюдения под потолком перестали мигать красными огоньками и опустились вниз. Он был обколот и слаб, но его инстинкты работали исправно, и сейчас всё внутри Джокера кричало об опасности.       Впрочем, не то чтобы опасность когда-либо пугала безумца.       Лица всей компашки были искажены хищными ухмылками.       Фрэд подошёл ближе и без какого-либо предупреждения схватил Джокера за плечо, дёргая вперёд и заставляя упасть животом на пол. Тот не успел даже попытаться высвободиться, как его руки сковали за спиной наручниками.       — О, а я уже и забыл эти ощущения, — хихикнул Джокер, удивившись тому, насколько тихо прозвучал его лишённый сил голос. — Люблю ваши милые браслетики. Они напоминают мне о моих танцах с Бэтсом. Ну, или о чём-нибудь из разряда ролевых игр. Мм?       Он хотел издать ещё один смешок, но его схватили за волосы и дёрнули подняться на ноги, вырвав фейерверк искр из глаз. Джокер встретился взглядом с Фрэдом — лицо того находилось в нескольких сантиметрах от его собственного. Мужчина внимательно смотрел на психа, изучая.       — Парни, вы слышали? Он снова за своё. Я же говорил, что у него это излюбленная тема.       Следующее действие заставило дыхание Джокера на мгновение прерваться, а намеки на улыбку — полностью исчезнуть. Чужая рука грубо схватилась за край его брюк и стянула их вниз, обнажая бледную кожу. Псих сглотнул, не веря в происходящее.       — Что-то ты не выглядишь сильно довольным, — заметил здоровяк.       Билл, стоящий сбоку, усмехнулся.       — Первый раз всегда так волнителен.       — О, я уверен, он уже не раз подставлялся под мужиков. Да, красавчик? — ехидно спросил Фрэд, оттянув голову Джокера за волосы немного назад. — Или ты, Билли, думаешь, что он ни разу не ложился под своего любимого летучего героя?       Тот пожал плечами.       — Да я готов поспорить, что он позволяет Бэтмену иметь себя, как последнюю шлюху, — подал голос ещё один мужчина.       Фрэд довольно улыбнулся:       — Ну, вот сейчас и проверим.       Он грубо толкнул безумца к столу и вдавил его в твёрдую поверхность животом вниз, держа одной рукой за волосы, другой — за скованные предплечья. Тот брыкался и рычал, яростно стараясь освободиться, но сейчас, обездвиженный, уставший и накачанный наркотическими веществами, он был бессилен против троих крупных мужчин.       Троица без конца хохотала и пыталась всячески задеть Джокера.       — Эй, что же ты не смеёшься?— издевался один из парней, хватая его за подбородок.       В конце концов, Джокер перестал сопротивляться и просто зажмурился, стараясь погрузиться в себя и не замечать ничего, что происходило вокруг.       Не замечать, как позади него звенел расстегивающийся ремень; как в его нерастянутое тело вторглись одним грубым толчком; как каждый из этой компашки пристраивался к нему по два или три раза; не замечать резкой, неведомой ему ранее обжигающей боли; не замечать едких колкостей, звучавших в его адрес...       Это было трудно. И так долго. Казалось, рёбра готовы были треснуть под весом вжимающих его в стол огромных тел, а внутри всё горело; в него беспощадно вдалбливались, подобно одичавшим животным, ведущимся на поводу примитивных инстинктов. Его голову, как и всё тело, с силой вдавливали в металлическую плоскость, стараясь наклонить его ещё сильнее. Безумец слышал, как начинает ритмично хрустеть его позвоночник, не выдерживая напора.       Джокер никогда ещё не чувствовал себя настолько униженным. Казалось, что большей несправедливости по отношению к нему ещё не проявлял никто. Ни один человек не имел права трогать его тело в таком ключе. И уж точно не эти жалкие отбросы общества... Сам факт собственной беспомощности в данной ситуации приводил клоуна в ярость, но все, что ему оставалось делать, это молча терпеть и ждать, пока всё это закончится.       Безумец закусывал нижнюю губу до крови, стараясь не издавать ни единого звука, чтобы не доставлять этим ублюдкам ещё большую радость от издевательства над ним. Они вообще не должны были думать, будто психа хоть каким-то образом беспокоит происходящее, поэтому он даже пытался выдавить из себя улыбку.       Но в какой-то миг Джокер не удержался и в момент очередного резкого толчка издал сдавленный болезненный стон.       Он уже плохо помнил, кто именно стоял позади тогда, да ему было и совершенно плевать — но этот человек на некоторое время остановился, наклоняясь к самому уху клоуна.       — Что, не нравится? — злорадно прошептал он, продолжая все так же владельчески держать Джокера за волосы. Он слегка удивился, обнаружив безумца зажмурившимся, затем усмехнулся:       — А ты представь, что это делает Бэтмен, ха-ха! Сразу станет легче. Или ты и без меня догадался так сделать, и поэтому закрыл глаза?       — Заткнись! — сквозь зубы прорычал Джокер.       В следующую же секунду он почувствовал, как в него резко погрузились целиком, а волосы больно оттянули назад.       — Будешь указывать мне, что делать? — недобро спросил мужчина, заглядывая психопату в глаза и, не дождавшись реакции, с силой встряхнул хрупкое тело под собой.       Джокер невольно зажмурился и зашипел, тем самым выдавая своё поражение. Нависший над ним человек довольно улыбнулся.       — Так-то лучше, — сказал он и продолжил своё дело.       Толчки становились все грубее и отчаяннее, всё яростнее, и под конец безумец уже плохо соображал, что происходит. Смесь жгучей боли и воздействия наркотиков вызывала пелену перед глазами; голова шла кругом, нижняя половина тела почти онемела, и единственное, о чем сейчас мог думать Джокер — они не имеют права.       Ему казалось, что прошла как минимум вечность, прежде чем охранникам надоело забавляться, и последний из них наконец вышел из его тела, принявшись натягивать брюки обратно.       Безумец все ещё лежал на столе, его ноги подкашивались, колени дрожали; по внутренней стороне бёдер обильно стекали струйки крови и семени. Расслабившись, он медленно сполз вниз и лёг на пол, стараясь сжаться, чтобы спрятаться от ненавистных ему глаз. Мужчины удовлетворенно ухмылялись и перекидывались друг с другом какими-то фразами, но псих не слушал их. Он с силой втягивал в легкие воздух, стараясь восстановить дыхание, однако, тело напрочь отказывалось слушать его: оно мелко тряслось, и Джокер был не в силах совладать с дрожью.       — Мм... Мо... — попытался произнести безумец и тут же осекся, когда голос предательски дрогнул.       Он сделал ещё несколько глубоких вдохов.       — Можно... Мне... Воды? — с трудом выдавил он, удивленно заметив, насколько сильно устал — сил едва хватило на то, чтобы закончить фразу.       — На сегодня и так обойдёшься. — засмеялся Фрэд. — Хотя, покормить тебя все же стоит, иначе босс расстроится, если ты случайно подохнешь. Эй, Джордж, дай-ка мне его ужин!       Тот, к кому обратились, подошёл к оставленной им у входа сумке и достал оттуда шприц.       Фрэд вколол Джокеру питательный состав и, так и оставив клоуна валятся скованным на полу, вышел из помещения вместе с остальными.