Игра стоит свеч

Пляж. Волны трепетно бушевали, пробуждая в море беспокойство. Солнце скрылось за горизонт, стало ощутимо холодно. Я съежилась и присела на песок, вглядываясь в бесконечную красоту морских волн. Песня проигрывалась в телефоне раз за разом, мне не хотелось слушать иной голос, иные слова, понимать другой смысл. Из огонь – бабы я превратилась в размазню, пускающую нюни из – за парня. Ради чего? Я привстала с песка, сохранившего солнечное тепло, и отряхивала с платья и ляжек его остатки. POV Tom Я наблюдал за Миланой все время, пока она здесь. Милана невероятно обольстительна и неприступна. Это то, что меня цепляет в ней. Она играется с огнем, и ей не удастся пройти мимо моей постели. Я знаю, мы оба желаем друг друга. Милана не сможет солгать сейчас. Не сумеет противиться тому, что чувствует. Я вижу, как Ми жадно смотрит на меня. Ей так и снится вцепиться в мои волосы, впиться в губы и целовать, не уставая, и вдыхать аромат моего тела. Я это знаю, ведь хочу того же. Хочу вдолбить ее в стену и осыпать поцелуями каждый миллиметр шелковистой кожи. Сегодня я докажу ей, что меня невозможно оттолкнуть. *** - Помочь? - А полапать не дать? – снова включаю дерзость и выключаю чувства. - Можно и так, - Том делает шаг, приближаясь ко мне. Сердце бешено стучит в груди. - А тебе не кажется, что я слишком часто стала тебя видеть? – озадаченно, показывая несуществующее недовольство данным обстоятельством, спросила я. - Мне уйти? – он был близок. Невыносимо близок. Я слышала биение его сердца, горячее дыхание Тома обжигало голодные губы. Снова опустила голову, чтобы не встретиться с ним взглядом. Я не смогу. Я не совладаю с собой. - Свалить, если можно. - Может, ты прекратишь дерзить? – как бы попросил Том, строя обиженную гримасу. Он чрезмерно самоуверенный, чтобы показаться ему легкой добычей. - Нет. - Безразлично пробурчала я, отвернувшись в сторону уютного кафе на пирсе, откуда доносилась приятная музыка. Я чувствовала, что Том на пределе. Видимо, так долго нашему малышу не отказывали, ведь он – само совершенство, Бог секса. Я довольна собой, пусть бесится, да хоть рыдает, просит дать ему – все равно не прорвать оборону. Но игры бывают опасны: Том крепко схватил меня за шею правой рукой и притянул к себе, накрыв поцелуем мои губы. Он страстно целовал меня, водя теплыми ладонями по спине. Я отвечала на его поцелуй – страстный, животный, пошлый и грубый. Запустив пальцы в развивающиеся волосы, он одернул тонкую прядь вниз, тем самым причинив терпимую, но боль. Похотливыми натренированными ручонками Том успевал грубо сжимать грудь, массажирующими движениями доводя до исступления. Следом он задрал воздушное платье, прикасаясь горячими пальцами бедер, словно оставлял плавящийся след на коже. Я чувствовала, как задыхаюсь от духоты, как болят мои губы. - Я знал, ты не станешь сопротивляться. Плюсик в мою карму, - он победно рассмеялся мне прямо в лицо, специально выводя на эмоции. Том думает, я заплачу, разотру сопли о его футболку и попрошу быть моим Ромео? Эстафета еще дала свой разгон, мальчик. - А я не знала, что ты так отвратительно целуешься. Пойду, мне дурно, - я сыграла разочарование и развернулась по направлению к дому. Сложно представить, как он был счастлив услышать такой отзыв. Ну что я за человек? И ведь не стыдно. POV Tom Я шокирован. Она унизила мое мастерство поцелуя, хотя отвечала на него. И да, сегодня я ошибся, но уверен, не далек тот час, когда Ми наутро принесет мне кофе в постель. Да она еще бегать за мной будет, а за «ты отвратительно целуешься» хлебнет горя сполна! Я проводил ее силуэт взглядом, и пока она совсем не исчезла из виду, не сдвинулся с места. Пожалуй, ни одна не разжигала во мне больший интерес – и спортивный и человеческий, как Милана. Я достал сигарету, вставил в зубы и закурил, уходя домой. Билл ждал меня дома, Георг с Густавом тоже были с ним. Всю дорогу мысли о ней не оставляли в покое. - Ну, когда побежишь? – вот каким вопросом меня встретил добрый братец – близнец. Я проспорил пари. Оно заключалось вот в чем: я затаскиваю в постель Милану, предъявляю доказательства (какие угодно), или же признаю свое поражение и отправляюсь на исполнении приговора – круг голым по окрестности. Гениально, правда? Идея Билла и Георга – двух закадычных недалеких друзей. Парни видели ее в тот день в парке, когда Милана в очередной раз меня красиво отшила. Несмотря на то, что тройка смогла разглядеть лишь ее силуэт, она им очень понравилась, после чего и возник спор, смогу ли я соблазнить Милану. Так вот, пока не смог. Это как минимум странно. Милана точно не традиционной ориентации, ибо невозможно столько морозиться. Я, значит, сам клеюсь к ней, как сопливый мальчик, не хватает только платочка и цветочков при каждой встречи, а еще истерик и слез, и все, что я слышу: «Может, ты отвалишь?». Стеб, юмор и ирония – это все, чего можно ожидать от Ми. По крайней мере, мне. - Отвалите, - сухо ответил я, отмахнувшись от парней. - Нет – нет, раз ты проиграл, будь мужиком: проиграй во второй раз! – Густав подбодрил меня, как только мог. Ох, и воздастся же ему за все его грешки передо мной. - Кто сказал, что ничего не было? – уверенно, как я умею, спросил у парней. Нельзя говорить правду, моя ложь во благо, потому что уже завтра я перейду в контрнаступление. - Где доказательства? – в один голос спросили парни. Три пары опьяневших расплывчатых глаз уставились на меня. Черт, так не вовремя! Надо придумать несусветный бред – поверят, потому что они в состоянии не стояния. - В гнезде, Георг. Тот буквально взорвался от истеричного смеха. Ясно, один практически уложен в нокаут. Осталось уложить этих двоих, но самый сложный этап – Билл. А он, пока не разузнает, что да как произошло, в какой позе, сколько раз и «а ты быстро кончил?», не отвалит. Этот случай не исключение, вот и пришлось ляпнуть. - Завтра, - ой, ну баран… Целая ночь впереди, план по обману этих тупиц еще созреет. Так и не поняв, что пытались сказать Билл и Густав, а они явно что – то хотели, я рассмеялся и поднялся в спальню. Обессилено рухнув в постель, раскинул руки в стороны и долго думал, как их обхитрить. Сон настиг меня внезапно, я не видел смысла сопротивляться и желанно отдался в руки умиротворению, накрывшись шелковой простыней.