Если бы Чон Чонгук мог

      Шаг влево, два назад. Плавный поворот. Осторожный взмах руки, ровная спина и элегантность в каждом движении.       — Правильно? — Тэхён с шумно вздымающейся грудью оборачивается на демона, глядя на того с надеждой из-под растрёпанной чёлки. Чонгук мягко улыбается и качает головой с тихим «нет». — Вот как...       — Не расстраивайся, — просит Чонгук и поднимается с огромного камня, на котором до этого сидел. — Ты всегда можешь попробовать ещё раз.       Тэхён ничего не отвечает, молча разглядывая свои ладони. Затем он отрывистыми движениями поправляет сбившиеся одежды и прическу, вздыхает, пока Чонгук с интересом наблюдает за ним, и только потом поднимает опущенную голову.       — Но у меня ведь снова не получится, — улыбается он. Его голос звучит беззаботно, но только дурак мог бы не заметить горечь, спрятавшуюся в уголках этой широкой улыбки.       На самом деле, он очень расстроен. Он так сильно хотел показать тот танец, которому его учил Чонгук в прошлую их встречу, что, потерпев неудачу, он только и может, что глотать горький комок разочарования в самом себе.       Он становится счастливее, когда делится новыми стихами или песнями с Чонгуком, слушающим его с особым вниманием в те редкие утренние встречи, когда они оба сидят в отдалённых садах Небесного города и шёпотом рассказывают друг другу о прочитанном или услышанном. В такие моменты у Чонгука так сильно горят глаза, что Тэхён просто не может не смотреть в них, любуясь и от того иногда путаясь в словах стихотворения, которое он в этот момент зачитывал наизусть. В ответ на его бормотания и извинения Чонгук лишь по-доброму смеётся и просит продолжать, придвигаясь ближе.       Тэхён шумно сглатывает, неосознанно сжимая голову в плечи. Вспоминать о таких моментах их дружбы для него всегда странно и до жути смущающе, а смотреть на демона при этом приступе ностальгии — и вовсе смерти подобно.       Всё ещё стоящий поодаль Чонгук хмурится, заметив изменения на его лице. Не говоря ни слова, он сокращает разделяющее их расстояние и берёт в свои руки чужие, осторожно разжимает каждый палец, комкающий ткань белоснежного рукава, и, заглянув в удивлённое его поведением лицо, с улыбкой предлагает:       — Если хён так боится ошибиться, то я буду рядом и постараюсь направлять его, — его грубые руки воина, покрытые обуглившейся кожей и сажей Царства демонов, до безумного мягко оглаживают нежные руки того, кто не держал ничего тяжелее книг. — Как тебе идея?       Не в состоянии произнести и слова, Тэхён издаёт лишь согласное мычание, чем смешит Чонгука, но Ким совсем не обижается. Как на того вообще можно обижаться, если он так смеётся?       Не теряя больше времени, Чонгук с довольной улыбкой отпускает одну его руку, но не успевает Тэхён как следует расстроиться из-за этого, как чувствует горячую ладонь на своей пояснице. Перед встречей он наложил на себя скрывающие чары, так что огромные крылья, в данный момент находящиеся под действием этих чар, никак не мешают Чонгуку обнимать его за талию, теснее прижимая к себе.       — Эм... — выдавливает Тэхён, скрывая смущение за опущенными ресницами. — Разве мы сможем танцевать в подобном положении?       Его вопрос не может не иметь смысла: танец, который он пытался станцевать до этого, энергичный и довольно быстрый и явно никак не предполагает партнёрство в движениях. Но Чонгук даже не думает отпускать его. Он лишь одаривает ангела едва заметной улыбкой и, прижав его совсем близко к себе, небрежно кидает:       — Сможем. Будем разучивать новый танец.       — Его ты тоже подсмотрел у людей? — поняв, что отступить ему не удастся, Тэхён постепенно расслабляется в приятных объятиях и даже находит в себе силы поднять взгляд наверх, тут же встречаясь с прищуренным антрацитом. Лицо и шею обдаёт жаром.       — Нет, — качает головой Чонгук и подмигивает ему, — его я только что придумал сам.       Удивлённое «о» так и застывает на губах Тэхёна, когда его неожиданно втаскивают в вихрь, ведомый Чонгуком и его озорной улыбкой, глядя на которую Тэхён понимает, что готов остаться в этом моменте навсегда. Вот так вот, кружась то в одну сторону, то в другую, и спешно переставляя ноги, пока его рука находится в захвате горячих пальцев, а спина плавится под несмелыми поглаживаниями.       Тэхён не дурак. Он знает, что с ним происходит и почему хочется отвечать улыбкой на улыбку и грустить, когда ворота встречают его пустотой, а не высокой фигурой.       Чонгук почему-то начинает смеяться. Под тёплые звуки этого смеха Тэхён смелеет и наконец прижимается к Чонгуку в ответ, кладя свободную руку ему на плечо. Так удобнее, объясняет он сам себе, не сдерживаясь и приникая щекой к другому плечу. Просто он приятный и тёплый.       Тэхён не дурак.       Он знает, что влюблён, но не знает, что с этим делать.       Вдруг смех Чонгука стихает вместе с танцем. Утренний сад погружается в тишину, сквозь которую Тэхён может слышать лишь два сбитых дыхания и далёкий звук чужих шагов.       Кто-то приближается.       Лицо Чонгука вмиг темнеет, стирая остатки веселья и беззаботности, будто этот красивый парень никогда не слышал о таких чувствах. Он недовольно цокает языком, осматривается по сторонам и не даёт Тэхёну как следует испугаться, затаскивая его за широкую колонну ближайшего построения. Возле колонны уже много лет растёт одно из самых старых и раскидистых деревьев, чьи ветки сейчас так удачно скрывают их притихшие фигуры.       Намереваясь посмотреть, кто же всё-таки пришёл так рано на самый край Небесного города, Тэхён обнаруживает, что теперь его обнимают сразу две когтистые руки. Те надёжно опоясывают его талию, служа своеобразным замком, не позволяющим отстраниться от их хозяина. Тэхён немного теряется, не зная, как на это реагировать. Они ведь уже не танцуют, и нет никакой надобности в столь тесном контакте.       — Чонгук...       — Тихо, — шикает тот, но, поняв, что это прозвучало слишком грубо, смягчается. — Не говори ничего, любой звук и движение могут выдать нас.       Тэхён кивает, принимая свою судьбу. В конце концов, не ему жаловаться на то, что тот, к кому он питает недвусмысленные чувства, обнимает его и относится к нему с заботой.       Вскоре из своего укрытия они видят одинокую фигуру в белом. Крылья за её спиной массивны и внушают благоговейный трепет у любого, кто их увидит, и кому, как не Тэхёну, знать, насколько ангел, имеющий такие крылья, силён.       У ворот в сад стоит хмурый Ким Намджун.       — Какие черти его принесли сюда, — пыхтит едва слышно Чонгук, но Тэхён всё слышит, так как этот злобный шёпот раздаётся прямо над его ухом. — Замри.       Тэхён послушно обмякает в сильных руках. Его сердце не может выбрать, что ему следует испытывать в большей степени: страх и беспокойство быть застуканным братом или же совершенно дурацкое и неуместное в данный момент чувство счастья из-за того, что Чонгук выбирает более удобное положение и пристраивает подбородок у него на плече, чуть бодая его висок своими рогами.       — Старейшина!       Недовольный Намджун оборачивает на звонкий голос.       — Где он?       Рядом с ним останавливается запыхавшийся Ёнджун. Тэхён непонимающе хмурится. Что эти двое здесь делают? Неужели Ёнджун проболтался старшему о дружбе своего учителя с демоном?       — Я же сказал вам, что Тэхён-хён ушёл в библиотеку, — вздыхает юноша.       — Его там нет, я только что проверил, — говорит Намджун, разоблачая чужой обман. Он угрожающе нависает над хоть и вытянувшейся, но всё ещё довольно хрупкой фигуркой паренька. — Говори правду, Чхве Ёнджун.       — Тэхён-хён правда пошёл в библиотеку, — продолжает настаивать Ёнджун. Скрывавшийся за колонной Тэхён мысленно восхищается его мужеством — если бы он был на его месте, то вряд ли бы выдержал сверлящий взгляд брата. — Если вы не обнаружили его в одном зале, то это не значит, что он не мог пойти в другой.       Рассмотрев серьёзное лицо говорившего вдоль и поперёк и не найдя ничего, что бы его выдало, Намджун вздыхает и встряхивает крыльями точно так же, как и Сокджин. Недоволен.       — Хорошо, давай вернёмся и проверим каждый зал, — всё-таки соглашается он.       До этого бледный и всё же нервничающий Ёнджун вспыхивает яркой лампочкой и согласно кивает, цепляясь за руку Старейшины и уводя его прочь из сада. Напоследок он незаметно оборачивается и смотрит прямо в сторону затаившейся парочки, затем отворачивается и с улыбкой принимается заговаривать зубы раздражённому Намджуну.       — Пронесло, — облегчённо выдыхает Тэхён и чуть косится в сторону Чонгука, который всё ещё опирается подбородком о его плечо.       — Прячемся, как преступники какие-то, — бормочет тот себе под нос. Он разрывает привычные объятия, и в первую секунду отсутствия чужой пары рук на себе Тэхён чувствует острый недостаток тепла. — Я не привык наказывать себя за то, чего не совершал. Так что, — тут он снова оказывается непозволительно близко. Тэхён от неожиданности выставляет руки вперёд, упираясь ладошками в мощную грудь, и непонимающе взирает на усмехающегося Чонгука снизу вверх, — для успокоения моей души мне всё-таки нужно совершить какое-нибудь преступление.       Тэхён ощущает, как немеет затылок, когда красивое лицо, которым он так часто любуется, оказывается в паре сантиметров от его собственного. Дышать вдруг становится невыносимо, и он задерживает дыхание, одной только силой воли заставляя себя держать глаза открытыми и не паниковать.       — Чонгук?..       Чонгук смотрит на него, не отрываясь.       — Ты позволишь мне?       Тэхёну не требуется долго думать, прежде чем выдохнуть дрожащее:       — Конечно.       Губы Чонгука растягиваются в подбадривающей улыбке, и он наклоняется, запечатывая трепетный поцелуй на приоткрытых сухих губах.       Тэхён всё-таки закрывает глаза.