Сокровенные желания

Хардин Всю дорогу домой я думаю только об одном: как доказать Тессе, что это был не я. Ну в смысле я, но другой. Самое ужасное, что я практически не помню, что ей говорил и как себя вел, но судя по всему — как последний ублюдок. Почему как ублюдок? — Нет-нет-нет, — сжимаю я сильно руль, — это кажется. Да нет же, Хардин, здесь ты и я. Мы. Понимаешь? Я так долго ждал когда же ты заметишь меня. Что за бред, я слышу голоса, точнее голос, но мне этого достаточно, чтобы понять, что мне пора в психушку. А если он возьмет опять надо мной верх, если я опять облажаюсь перед Тессой и не смогу объяснить. Чем больше я об этом задумываюсь, тем хуже мне становится. Заезжаю во двор и спешу домой, чтобы получить хоть какие-то ответы. Думаю, в этом доме есть что-то, чего я никогда не видел. Забегаю в бывшую комнату родителей и начинаю судорожно перебирать какие-то листы в комоде: «покупка участка» — нет, не то; книжка для оплаты света — снова не то. Через пару минут, в комнате царил хаос из кучи бумаг, но это все не то, что надо. — Черт! — выкрикиваю я, — Должно же быть хоть какое-то объяснение. С тобой все хорошо. — В каком месте?! Ты сидишь в моей голове! Я сейчас разговариваю непонятно с кем! — ору я и оглядываю комнату. Наоборот, это они все странные и неправильные люди, а мы — показатель как надо жить. Сажусь на пол, поджимаю колени и обхватываю голову руками. Мне ничего не хочется, я чувствую опустошение, будто из меня выжали все соки. Понимаю, что теряю последнюю каплю надежды на счастливую жизнь. Ощущается знакомая боль в области груди, озноб и одновременно потливость. Перевожу взгляд на свои дрожащие от страха руки — они не мои, душа и тело словно отдельно существуют. Опираясь на ладони, я делаю слабую попытку встать, но ничем хорошим она не закончилась. Разбросанные листы на полу уже не кажутся такими раздражительными. Чувства, эмоции, ощущения — это все исчезло, будто по щелчку пальцев. Окружающая обстановка кажется ненастоящей, а тело — такое странное, будто какой-то неудобный сосуд. Понемногу начинают посещать мысли о том, что тело чужое, оно не принадлежит мне. Будто я смотрю кинофильм о ком-то, и смотрю словно из глубины головы. Сознание начинает распадается на части, и я уже не ощущаю тело в пространстве и комнате. Мое настоящее «я» отсоединилось от тела и существует где-то внутри в глубине головы. Смотря словно сквозь пленку, мой взгляд останавливается на папке красного цвета, с еле видневшейся надписью — «Хардин». Аккуратно беру ее и открываю. Но я ничего не вижу, все буквы плывут, они в разном порядке, будто это другой язык. — Да что со мной. — зажмуриваю я глаза и протираю рукой. Снова делаю попытку хоть что-то прочесть. Это моя медицинская карта. Бегло пробегаю глазами: «25 августа 2012 год. Слабые приступы панических атак, деперсонализационное расстройство (по словам пациента — окружающий мир нереальный и отдаленный).» — Что за..черт, — не могу поверить я, — ничего такого не помню. Был долгий курс лечения, они поставили тебе стену в голове между нами, но я смог ее разрушить. Не обращая внимая, я читаю дальше: «2 сентября 2012. Тревожность, бессонница. Звуковые галлюцинации, потеря чувства времени.» Пребывая в шоковом состоянии, я пролистываю пару страниц, где написано примерно тоже самое и открываю самую последнюю запись: «14 марта 2015 год. Перепады настроения, склонность к суициду, пробелы в памяти. Пациент ощущает присутствие двух или несколько отдельных личностей, каждая из которых диктует, что ему делать. Диагноз: диссоциативное расстройство идентичности.» — Я что, действительно псих?! — Со злостью бросаю карточку в стену. Не знаю на кого злиться сильнее, на себя или на мать, которая ни слова мне не сказала. Но почему я ничего не помню. Судя по всему, один из методов лечения — гипноз. Да, ты прав. — ЗАТКНИСЬ! Достаю телефон и перелистываю все номера. Нашел. Гудки так противно и долго тянутся, с каждой секундой ярость только усиливалась. — Привет, сынок. — Слышу я радостный голос мамы. — Что со мной?! — Кричу я в трубку. — О чем ты, Хардин? — Не прикидывайся, мама! Проходит пару секунд молчания, а затем слышится тяжелый вздох. — Мама! — Давай когда мы встретимся, я тебе все расскажу, обещаю. — Нет! Мне нужно узнать все сейчас, я, кажется, с ума схожу. — отчаянно говорю я. — Что ты сказал?! — В голосе нарастает серьезное волнение. — Да, я не знаю, что происходит. Каждый день я слышу голоса, я не помню многих моментов, которые происходили пару дней назад, я причиняю только вред! Мое тело существует отдельно от меня, понимаешь?! — в истерике кричу я. — Хардин, сынок, пожалуйста, прекрати, — мама вот-вот готова разрыдаться, — мне так больно это слышать, неужели все опять началось. — Что началось? ЧТО?! — Когда тебе было 7 лет, — она останавливается, но собравшись с силами продолжает, — твоего отца убили прям у тебя на глазах. — Какой-то бред, я же буквально недавно с ним разговаривал по телефону. — С кем? Его нет, Хардин, уже очень давно. — тихо произносит женщина. Она права, это я тебе создавал иллюзию, вот видишь, какой я полезный. Я застываю словно статуя. Слышу, как мама отчаянно пытается докричаться до меня, но руки настолько тяжелые, что я не могу ими пошевелить. Телефон с грохотом падает на пол. Да ну прекрати, нам будет весело, я обещаю.