Сокровенные желания

Хардин «Он умер еще давно, Хардин» — эти слова засели глубоко в мою голову. Стараюсь прийти в чувства, но ничего не получается, я даже не знаю с чем сейчас можно сравнить мое состояние. Я словно погрузился в воду, где все искажено и отдалено от меня. Почему так называемая стена разрушилась именно сейчас, что произошло? У меня множество вопросов и никто не может дать толковый ответ. Да чем тебе плохо со мной? Я даже не хочу на это реагировать, делаю вид, что не слышу, но голос не успокаивается: Тебе не получится меня игнорировать, я же знаю, что ты слышишь меня, это так глупо, Хардин. Осматриваю всю комнату и понимаю, что здесь царит такой хаос, похуже чем в комнате у Молли. Паника немного проходит, чувствуется приближающееся расслабление. Моя душа будто возвращается в тело, и я могу смотреть трезво на окружающую обстановку. Чтобы точно убедиться, что все прошло — вытягиваю руки и сжимаю несколько раз кулаки. С облегчением я выдыхаю и вновь беру свою медицинскую карточку. Единственный, кто сможет мне все объяснить — мой лечащий врач. Просмотрев все вдоль и поперек, я наконец обнаруживаю номер телефона и имя, которое написано чертовски маленькими буквами. Подняв телефон с пола, я решаюсь набрать. — Аманда Брайан? — спрашиваю я и, стараясь казаться спокойным, собираю все листы в комнате. — Да, я вас слушаю. — Отвечает приятный, но сонный голос. — Я..хотел… Меня зовут Хардин. — Хардин? — в непонимании спрашивает женщина. Ну да, она вряд ли меня помнит, такие психи ей каждый день встречаются. — Хардин Скотт. Вы меня помните? Проходит пару секунд молчания, во время которых я нервно расхаживаю из стороны в сторону. — Да, я, кажется, припоминаю. Вы лечились у меня с довольно раннего возраста, в моей практике такое встречалось редко. Но, что вас заставило вновь обратиться ко мне? — Все опять случилось. Я даже не помню, что лечился, будто у меня вырвали кусок мозга, который отвечает за воспоминания. Уже несколько дней меня преследуют панические атаки и..самое ужасное — голоса. Одно дело когда я слышу их, но другое — когда они берут власть надо мной, и я превращаюсь в неимоверного ублюдка, — наконец закончил я, слова так и льются из меня, — П-простите, что я так много говорю, но мне снова нужна ваша помощь. — Этого не может быть, если ты однажды вылечился, то такого повториться не должно. Я ничего не понимаю, — с явным волнениям отвечает она, — Хардин, не смей просто сидеть на месте, слышишь?! Завтра же приезжай ко мне! — Хорошо. Только я успеваю положить телефон, как вижу на экране «Зед». Его мне еще не хватало, если он опять за советами о том, как вернуть бывшую любовь, то я его точно пошлю. С диким раздражением, я все же решаюсь ответить. — Слушаю. — Хардин, тут такое дело, Тессу пытались только что изнасиловать, я хотел... — Что ты сказал?! — перебиваю я его. — Где она?! — Рядом со мной. — Какого черта? — А по-твоему, откуда я еще это знаю? — Сейчас буду выезжать! Говори адрес. — Нет, стой, я не за этим позвонил. В общем, я бы отвел ее к себе, но там полный дом людей, ей будет не комфортно. Может я привезу ее к тебе? «Нет, Зед! Я к нему ни за что не поеду! — слышу я отдаленный шум в телефоне. — Привози конечно, но, я думаю, что она не горит желанием. — С грустью отвечаю я и ложусь на кровать. — У нее нет выбора. Молли опять будет доставать, не оставаться же ей здесь. «Лучше пусть меня десять Диланов изнасилуют, чем я вернусь в тот дом!» — Кричит она. — Что?! — одновременно с Зедом мы задаемся вопросом. Он, видимо, не знал что она ночевала у меня. А тем более, что вообще между нами произошло. При другом раскладе, Зед бы тоже оставил ее ночевать на улице, а не звонил сюда. Но какого черта она сказала Дилан? Этот урод снова прикоснулся к ней, да еще и не при обоюдном согласии. Думаю, ему жить осталось совсем немного. Давай убьем его. Впервые я согласен с голосом своего разума. — В каком смысле ты не хочешь СНОВА туда возвращаться?! — делает акцент он. — В прямом, Зед! Я не собираюсь тебе ничего рассказывать! Хорошо, что парень не повесил трубку, я стараюсь прислушиваться, но кроме дикого шуршания, больше ничего не слышу. И почему он с ней ругается по этому поводу, будто она его девушка? Тесса сама в праве решать куда и когда ей ходить. Это ее жизнь, и никто не смеет указывать что ей делать. Она моя. Точнее будет моей. Ты сам себе противоречишь. — С тобой вообще никто не разговаривает! — Кричу я. — Что? Ты это мне? — Внезапно слышу голос Зеда. — А..эм, нет. — чешу я затылок. — У тебя кто-то есть? — Нет у меня никого, Зед! Хватит задавать тупые вопросы! — Злюсь я, — Вези Тессу сюда! — Нет. — отвечает он спокойно и довольно сухо. — Ты же собирался. — Я передумал, найду ей место у себя дома. — Закончил парень и отключился. Моей ярости нет предела. Со злости кидаю телефон в стену, его куски разлетаются по комнате. Меня всего колотит, щеки пылают от гнева. — Черт! — Выкрикиваю я. Чувствую ком в груди, колени подгибаются, а во рту сухость. Бью кулаком о стену, но этого мало, я бью еще раз и еще раз. Кисть так горит, словно я держал ее в огне. Пытаюсь разжать кулак, но мои пальцы будто атрофировались, костяшки пальцев разбиты, а с них вытекает алая жидкость. Смотрю на стену, где теперь красуются красные пятна крови, но мне все равно на это, я лишь продолжаю совершать эти же действия. Уголком глаза замечаю стоящий рядом телевизор, хватаюсь за его края и опрокидываю на пол, а за ним летит и все остальное: стол, стул, книги с полок, ничего не осталось не замеченным. Мое дыхание заметно участилось, с каждой секундой становится все труднее дышать, но я не могу остановиться. Оглядываю вновь комнату, в надежде, что есть еще хоть что-то куда можно выплеснуть свою ярость. Зеркало. Подхожу вплотную и смотрю на свое отражение. Я ненавижу то, что вижу. Мои глаза красные от гнева и опухшие от недостатка сна, да и в принципе все лицо настолько ужасно, будто по нему катком проехались. Как я могу кому-то нравиться? Я отвратителен! С этими мыслями зеркало разлетелось на десятки мелких осколков. Спускаюсь вниз и порывшись на кухне, я нахожу недопитую бутылку с виски. Дрожащими руками я открываю и немного смачиваю кисти. Адски больно, но физическая боль не сравнится с душевной. Лучше бы меня каждый день избивала толпа малолеток, чем изнутри свой внутренний голос. Зажмурив глаза, делаю большой глоток, и чувствую напиток, который приятно обжигает. Глоток за глотком и вот уже бутылка летит в след за остальными предметами. — Я ненавижу себя, причиняю только вред, какой вообще от меня толк? — тихо произношу я и сажусь на пол. Как это какой, знаешь, сколько всего мы можем добиться? Чего вы добьетесь, ему 10 лет всего. Хардин, не слушай их. — Я медленно, но уверенно схожу с ума. — С этими словами, мои веки тяжелеют и я погружаюсь в сон.