У лісі є такі провалля,
заховані під хрустом та галуззям, —
не бачить їх ні звір, ані людина,
аж поки не впаде…
© Леся Українка «Лісова пісня»
Медленно столица оправлялась после войны. Погибших похоронили и оплакали, разрушения восстанавливались, после драконьего огня улицы Королевской Гавани утратили свою прежнюю вонь, и люди вновь думали о будущем, а знать — еще и о развлечениях, которые иногда не менее важны, чем работа. На балах заключаются торговые сделки и брачные союзы, на балах леди в красивых платьях очаровывают кавалеров, на балах можно отдыхать и заодно вычислять, кто из присутствующих как настроен, узнавать сплетни и плести интриги. То же самое можно делать на охоте или турнире, но охоты и турниры занимают больше внимания… и не хотелось Брану их устраивать. Он понимал, что со временем придется, но какой из него охотник — на кресле-каталке? Турнир же — просто ножом по сердцу; Бран мечтал стать рыцарем, и стал бы, если бы не то падение. Видеть сражения и понимать, что сам никогда так не сможет, было бы невыносимо. На балу ему будет комфортнее всего; не все танцуют, даже способные ходить и бегать люди иногда не любят танцы или не хотят танцевать в конкретный момент. На балу можно устроить пиршество, где Бран гордо устроится во главе стола, а Мира тогда снова наденет платье. Он не говорил с леди Рид с момента присвоению ее дому звания Великого. Мира прислала письмо с благодарностями, исключительно почтительное и сухое, просто для порядка — но Бран все равно перечитывал строчки, написанные ее рукой, и прижимал листок к щеке. Наблюдал за Мирой каждый день, но реже — боялся, что увидит ее с другим. Тот парень, приехавший вместе с ней, явно ощущал к своей леди не только дружескую привязанность. Поговорить с Мирой и сказать ей все прямо было бы проще всего, но… но Бран не мог, понимая, что сделает только хуже, ляпнув что-то, что обидит ее еще больше. Вороны не умеют общаться с людьми и тем более с девушками, вороны только каркают… Этим утром вороны каркали особенно громко. Бран знал, что так случится, предвидел это заранее даже без своих способностей, и ничуть не удивился, когда, развернув письмо от мейстера Ночного Дозора, прочитал, что Джон Сноу мертв — покончил с собой, оставив напоследок весточки сестрам и брату. Записка от Джона была вместе с письмом. Развернув ее, молодой король прочитал:«Дорогой Бран! Я помню тебя младенцем… ты уже оторвался от материнской груди, и тебе было интересно все вокруг. Я был немногим старше, но достаточно, чтобы запомнить. Ты все время хвостиком бегал за Сансой; это после ты стал сам по себе, не привязанный ни к кому из нас — потому что Арья, я знаю, любила меня, а Санса — Робба… ты же не выбирал себе в любимчики никого, но жался к Сансе. И тебя все время тянуло на высоту… вот ты и забрался высоко-высоко, правда, ваше величество король Шести Королевств? Я надеюсь, что ты будешь править мудро и справедливо… нет, я прошу. Бран, прошу тебя, стань хорошим королем. Добрым королем. Сохрани Ее королевство… она очень его ценила. Она хотела вернуть не столько свой престол, сколько свой дом… береги ее дом, пожалуйста. Не позволяй никому манипулировать собой, пусть твои решения будут твоими, а не нашептанными кем-то другим.
Я не хотел убивать Ее, Бран. Я был не в себе. Я сам тогда обезумел, думал, что убийство — единственный способ остановить Ее, потому что у Нее все еще был дракон и войско… но что, если бы я тогда просто поговорил с Ней? Что, если бы я поговорил с Ней еще в Винтерфелле?.. Мне не дают покоя эти мысли. Я не могу больше жить с этим грузом. Я уйду, и со мной уйдет в землю последняя драконья кровь.
Не повторяй моих ошибок! Если появится кто-то, кто будет дорог тебе… не позволяй ей оставаться одной. Не бросай ее. Не отворачивайся от нее…
Прощай, Бран. Мне не страшно — я уже умирал однажды.
Будь счастлив.
Джон»
Бран тихо вздохнул, отложив письмо. В детстве он восхищался Джоном, считал его лучшим из старших братьев, пытался подражать ему и не считал, что бастард — это плохо, даже когда узнал, что это значит. Джон заботился о Бране, насколько способен один мальчишка заботиться о другом… и Джона больше нет. Картинка из прошлого открылась перед ним, как красочная книжная страница. Бран увидел свою спальню. Окна были зашторены, но сквозь занавески пробивался свет туманного северного утра, в постели среди волчьих и медвежьих шкур лежал он сам, обездвиженный, еще не пришедший в сознание после падения (в ту сторону Бран не стал смотреть), рядом сидела леди-мать, бледная и изможденная, дремала, уставшая после бессонной ночи — но проснулась от короткого стука в дверь. На пороге стоял Джон. — Я хотел попрощаться, — сказал он с виноватой улыбкой. Лицо Кейтилин исказилось. — Попрощаться… попрощаться! Лучше бы ты был на его месте! Реальность вернулась так же резко, как исчезла. Бран потер зудящую переносицу — такие картинки периодически всплывали перед ним, и контролировать их он не мог. Только смотреть и слушать — и запоминать. Вся скорбная память земли должна была храниться в нем. Кейтилин была неоправданно жестока к Джону. Пусть ребенок являлся живым напоминанием об измене мужа, но виноват был не ребенок, и даже не та женщина, от которой он родился. Обвинять следовало только мужа, нарушившего клятву… а Нед, в свою очередь, мог бы открыть тайну происхождения Джона хотя бы жене, когда уже понимал, что Кэт можно доверять. Впрочем, прошлое все равно не изменится, а будущее… Бран снова перечитал написанный Джоном совет «не отворачивайся от нее». Будто он знал. Может, и знал. Все знали, с кем Бран прибыл в Винтерфелл. Все знали, что очень скоро Мира уехала. Подумав немного, Бран позвонил в колокольчик, вызывая слугу, и распорядился: — Пошлите за лордом Тирионом. Мне нужно с ним поговорить. *** Оставшись в Королевской Гавани, Мира не делала ничего особенного — гуляла по городу, читала, практиковалась в фехтовании и стрельбе, ела и спала, но Юджин утверждал, будто она делает очень многое, сближаясь с влиятельными лордами и леди и располагая их к себе. Веселая и симпатичная, Мира легко заводила новые знакомства и дружеские связи как с утонченными дамами, так и с мужчинами, а связи крайне важны для политики. Больше всего Мира подружилась с Минисой Дарклин, Алисанной Гонт и Эйммой Бар-Эммон — все они были незамужними девицами на выданье, пользующимися популярностью среди женихов — кто благодаря наследству или приданому, кто вдобавок еще и благодаря красоте. Они ходили по Красному Замку неразлучной стайкой ярких щебечущих птичек, и Мира не чувствовала себя чужой в их компании, несмотря на разницу интересов и мировоззрений. С бедняжкой слабоумной Лоллис Стокворт Мира поладила еще сильнее — та отчего-то сразу привязалась к леди Рид, считая ее чуть ли не лучшей подругой. Они сидели на террасе, потягивая лимонад, поедая пирожные и обсуждая последние сплетни. Раньше Мира думала, что веселее обниматься с вихтами, но неожиданно для себя поняла, что ей одинаково комфортно как в кольчуге, так и в платье, как с острогой в руках, так и с веером, и она легко поддерживала беседу, не испытывая желания убежать. — Ах, как прелестно твое новое платье, Миниса! — мечтательно вздохнула Алисанна. — Тебе к лицу зеленый. А шитье, боги, что за шитье! Ты обязана одолжить мне своего портного. — Обязательно, — пообещала Миниса. — У моего портного золотые руки, и своей красотой по большей части я обязана ему. — Жаль, что он не успеет сшить платье к балу, — печально сказала Эймма, и Мира вздрогнула — бал, о приближении которого недавно объявили, пугал ее, и появляться там она не хотела — но было нужно. Нужно танцевать, улыбаться, вести светские беседы… и видеть Брана, чувствовать на себе его взгляд, или, наоборот, холодное равнодушие — Мира не знала, что больнее. Все — больно. Сам Бран болел занозой у нее внутри. — Что такое, Мира? — другие девушки либо не заметили ее замешательства, либо притворились, что не заметили, но Лоллис не хватало ума, чтобы быть тактичной. — Тебе не нравятся балы? — Не привыкла, — натянуто улыбнулась Мира. — В Сероводье мы не давали балов. — Как же скучно живут на Севере! — воскликнула Миниса. — Мне кажется, вы там целыми днями только и делаете, что мерзнете и охотитесь. — У нас бывают турниры, — сказала Мира. — И, если вы знаете историю о Рыцаре Смеющегося Дерева… — О, тот, кто наказал оруженосцев Фреев, Хэев и Блаунтов на турнире в Харренхолле! — внезапно блеснула познаниями Лоллис. — Да, он. Он был родом с Перешейка, — не без гордости сказала Мира. Ей было почти нечем похвастаться, болотным жителям не удалось прославиться, но все же среди новых подруг к великому дому принадлежала только леди Рид. — Болота, наверное, вообще сущий кошмар, — поежилась Миниса. — Холодно, сыро… и постоянно рискуешь утонуть. — Зато Мира должна быть очень грациозной, — заметила Эймма. — Она владеет оружием и умеет ходить по болотистой почве. Уверена, на паркете она будет неподражаема. — Да что ты, — смутилась Мира. — Я танцевала всего пару раз в жизни. Скорее уж опозорюсь. — Всего пару раз? — ужаснулась Эймма, поднимаясь с места. — Так не пойдет! Ты должна научиться всем танцам до бала! Вставай, я покажу тебе несколько па! — скомандовала она непререкаемым тоном. Мира повиновалась — маленькая леди Бар-Эммон могла выглядеть угрожающе. — Я буду вместо кавалера… нет, я ниже ростом. Миниса! Ты высокая! Замени Мире партнера! — распорядилась Эймма. Миниса отложила в сторону откусанное пирожное, послушно становясь в пару с Мирой. Лоллис глупо захихикала. Алисанна шикнула на нее. — Положи руку ей на плечо… да не так, вот так! — Эймма переложила ладонь Миры повыше. — А ты — руку ей на талию. И кружи, кружи… — Я не умею, — жалобно сказала Миниса. — Никогда не танцевала, как кавалер. — Да ты и как дама — не очень, — сердито буркнула Эймма. — Лоллис? С Лоллис дело пошло на лад — она послушно делала все, что ей говорили, и Мира уловила принцип движений. Ничего сложного в этом не было. — Хорошо бы было потанцевать с Робином Арреном, — прищурилась Алисанна. — Такой красавец, юный лорд Долины… — Или с Джендри Баратеоном, — заметила Миниса. — Он намного мужественнее Аррена. — Зато неотесанный, — припечатала Эймма, садясь обратно в свое кресло — учиться танцевать все временно устали. — Кузнец из Блошиного Тупика. Тоже мне, лорд. — А зачем тебе умный муж? — хмыкнула Миниса. — Лучше уж пусть будет неотесанным и делает все, что ты скажешь. — А я наоборот хочу стать женой того, кто будет руководить всем вместо меня, — печально сказала Эймма. — Надоело за все отвечать. Мать умерла в родах, отец впал в старческое слабоумие, я занимаюсь всеми делами, веду дом, и все равно до сих пор не леди, а наследница. Нет уж. Хочу замуж. Пусть у мужа обо всем голова болит. — После одного бала разве можно выйти замуж? — засомневалась Мира. — Можно и нужно! — заявила Алисанна. — Лично я надеюсь выйти из зала обрученной. Обрученной… Мира никогда не мечтала о замужестве, но понимала, что ее новый статус может привлечь женихов. И то, что говорил Юджин… «очаруй его, моя королева»… Выйти замуж за короля, взойти на престол… королева Мира… какой бред. Не для нее эти интриги. Ей и статуса леди Великого Дома много. — Спой, Мира! — попросила Лоллис. — У тебя песни — как сказки! Мира виновато улыбнулась, но другие девушки одобрительно закивали, и она, немного подумав, запела — эту песню не слышал еще никто, даже Бран. Жойена пугала история, рассказанная в ней, и при нем Мира о хозяине болота привыкла не вспоминать. а потом было не до песен. — Здесь сегодня день особый — праздник окончанья лета, — начала Мира. — Не ходи туда, не надо, иль хотя бы не спеши… Говорят, хозяин здешний был когда-то человеком; верно, врут — у этой твари сроду не было души… Лоллис зачарованно выдохнула. Даже саркастичная Эймма прислушалась. — Здесь живут лесные тролли, неприкаянные души, порождения Самайна, обитатели трясин… Кровь стекает незаметно, руки стали непослушны… хочешь знать, что будет дальше? Не боишься — так спроси! Судя по выражению лица Лоллис, она боялась, но ей было жутко интересно. Мира и сама погрузилась в сказочную атмосферу летних болот, знакомых и родных, и ее глаза зеленились одухотворенностью. — И случилось же влюбиться в господина мертвой топи — с ним не сладишь добрым словом, не удержишь на цепи, не приворожишь на травах, есть один лишь верный способ: кровь стекает по ладоням… где ты, милый? Хочешь пить? Лоллис побледнела. Мира подняла ладони перед собой. — Кровь стекает незаметно по рукам брусничным соком, по косе янтарной лентой, алой ниткой на платок… Слева — ряска и трясина, справа — дягиль и осока; у хозяина болота голос ласков, нрав жесток… Когда Мира закончила, Лоллис воскликнула: — Какая красивая страшная легенда! — Да, красивая, — согласилась Мира. — И древняя. Жители Перешейка происходят от Первых Людей, и жили там задолго до появления андалов. — А хозяин болота — это нечисть? — заинтересовалась Миниса. — Нет, человек. Болотный король. Испокон веков Перешейком правили Болотные короли, но им не подчинялись так, как сейчас. Не возвеличивали. Болотный король был первым среди равных… и когда-то очень давно, так давно, что и имена живущих в те годы не вспомнить, Болотным королем стал тиран. Жестокий и безжалостный. Долго он правил или нет, а песню о нем сочинили… — Мира довольно осмотрела притихших девушек. — И кровь он пил? — спросила Алисанна. — Вполне возможно. Обычно Болотный король владел магией древовидцев или Детей Леса. Кто знает, какими силами обладал тот тиран? Да ну его, — Мира заметила бледные щеки Лоллис. — Давайте лучше поговорим о платьях.***
Вернувшись в свое тело из тела ворона, Бран потянулся за бокалом легкого вина — глоток помогал приводить в порядок мысли после переноса сознания туда и обратно. Встряхнул головой, массируя виски. Как он мог забыть, учил же историю… Перешейком правил Болотный король… последний Болотный король был убит Рикардом Старком, тезкой его деда, и Рикард взял в жены болотную принцессу, после чего все жители Перешейка были вынуждены преклонить колено… Картинка снова мелькнула перед глазами, открывая вид на живописную местность, похожую на сказочный мир — огромные яркие цветы, деревья, покрытые лишайниками, порхающие над травами диковинные бабочки, и зелень, зелень, зелень, куда ни глянь. У дерева стояли двое — высокий мужчина, чем-то неуловимо похожий на Неда Старка, и девушка… вылитая Мира. Те же кудри, те же глаза, та же улыбка; они различались внешне, не походили на близнецов, но у них было очень много общих черт. — Я ненавижу тебя, — сказала девушка. — Ненавижу! Думаешь, раз убил моего отца — то и меня сможешь подчинить? Никогда! Лучше убей и меня тоже! — Мира… — тихо сказал Рикард. Бран задохнулся — так вот как ее звали. Мира. Значит, его Мира — потомок болотной принцессы? Нет, какая чушь — она не его Мира. — Не пытайся прикасаться ко мне, — угрожающе предупредила принцесса. Рикард протянул руку, но не успел дотронуться до ее плеча — в его горло уставился острый дротик. — Лезвие смазано ядом, — хрипло проговорила принцесса. — И я знаю, куда бить, чтобы ты умер за две секунды. Убери руки. — Как пожелает моя госпожа, — шутливо сверкнув серыми глазами, Рикард спрятал руки за спину. — Я не прикоснусь к тебе, дочь болот. Но также я не прикоснусь к другой женщине, потому что ты моя жена и я клялся тебе в верности перед ликами богов. Я завоюю тебя, Мира. В этом я тоже клянусь. — Никогда, — сказала она. — Ты можешь завоевать мою землю, можешь взять силой мое тело, но мою душу — никогда, ясно? — Ясно, миледи, — широко улыбнулся Рикард — и Бран вернулся обратно в свой кабинет. Вернулся, зная, что будет делать дальше.