у Господина Воронова Гнезда
внутри огромное ничерта
под кожей гулкая пустота
без глаз, без голоса, безо рта
♫ Немного Нервно — Господин Воронова Гнезда
Бальный зал Красного Замка украсили листвой и цветами, превратив его в подобие обители древних лесных королей. Менестрели играли что-то легкое, настраиваясь на более сложные мотивы, столы ломились от блюд, которым предстояло меняться семь раз — не слишком мало, но и не излишне много, так, чтобы порадовать гостей и не истощить казну. Бран нервничал, как в первый раз, когда принимал гостей в Винтерфелле в отсутствие родителей, Робба и Сансы, как старший. Нервничал, но не подавал виду, сидя во главе стола. Медленно зал заполнялся людьми. Вплывали в открытые двери нарядно одетые дамы и кавалеры, Бран видел, как они говорили друг с другом, любезничали, обменивались комплиментами, и с нетерпением ждал, когда увидит свою леди. Не свою, но свою — Мира ему не принадлежала, но ему принадлежала любовь к ней. Сразу он увидел ее, как только леди Рид вошла в зал — вошла под руку с Юджином Лейком, и Брану стало горько, но все дамы здесь были со спутниками: мужьями, женихами, отцами, братьями, дядюшками. Так было принято, и все же Лейк смотрел на Миру с совсем не братской нежностью и восхищением. Было, чем восхищаться — она снова надела платье, зеленое, но теперь расшитое серебром, и отказалась от корсета. Черные распущенные кудри вольно вились, струясь по открытым плечам. В зале послышались шепотки: дикарка, болотница, чего еще ожидать от Сероводья, выставляет себя на посмешище… Мира белозубо улыбалась, будто понятия не имела, что о ней сплетничают. Будто ей было все равно. Другая на ее месте извелась бы от переживаний. Когда появились все, кто должен был присутствовать, и расселись за длинными столами, глашатай заговорил: — Вас приветствует его величество Брандон Сломанный из дома Старков, король Шести королевств… Бран поднял руку, призывая глашатая молчать, и тот притих. В зале повисла тишина. — Верно, — проронил Бран, — я был королем Шести королевств. Но отныне я провозглашаю себя вновь правителем Семи. Кто-то ахнул, кто-то тихо выругался, но перебивать никто не посмел. Взгляд Миры был вопросительным. Бран смотрел только на нее. — Мои Семь королевств, — он сжал руки на подлокотниках кресла, — Это Долина, Речные земли, Западные земли, Штормовые земли, Простор, Дорн, и… — Бран сглотнул. — …Перешеек. Глаза Миры широко распахнулись, будто она увидела призрака. Зал взорвался шепотками, на леди Рид косились уже откровенно враждебно, Тирион с недоумением взирал на молодого короля. Бран выпрямил спину, повышая голос, чтобы заткнуть пересуды: — Также отныне Перешеек будет зваться Болотными землями, а его лорды смогут, как и в древности, называть себя Болотными королями, пусть этот титул и останется лишь формальным. А теперь — да начнется пир! Менестрели заиграли резко и немного сбивчиво, но, так как их не особо волновали дела коронованных особ, уже спустя минуту музыка звучала слаженно. Несмотря на обилие изысканных блюд, еде внимание мало кто уделял. Мира ошарашенно перевела взгляд на Юджина — тот широко улыбался, такой довольный, словно это его дому даровали титул сюзерена отдельного королевства. Сама леди Рид от этого ощущала двойственные чувства — была рада, ее родина заслуживала большего, заслуживала признания, по некоторым преданиям род Ридов и роды их знаменосцев были древнее прочих, ведя родословную от Детей Леса, и, вопреки всем слухам, жители болот были храбрыми, благородными и верными клятвам. С другой стороны — то, что сделал Бран, было подарком, огромным по значению, почти равным спасению жизни, и он мог потребовать от нее чего-то взамен. Чего он от нее хотел? Сначала позвал ко двору… потом подарил заколку… когда они остались наедине и могли поговорить о чем угодно, но все, что она услышала от Брана — соболезнования ее утрате. После — Ридам присвоили звание Великого Дома, а теперь — это. Если бы король был не Браном Старком, Мира бы решила, что это неприкрытый флирт. Далекая от кокетства и ухаживаний, выросшая, как мальчишка, она была плохо осведомлена в искусстве соблазнения, но даже так понимала — безразличным людям столь щедрые подарки не делают. И отказаться, как от заколки, она не могла, потому что одаривали не только ее, но весь ее народ. Среди прочих блюд на столе она заметила филе лягушки и лягушачьи лапки — тоже очевидный знак внимания к ней. Проигнорировав лягушатину, Мира пододвинула к себе блюдо с жареной куропаткой и отломила ножку, с удовольствием вгрызаясь в сочное мясо — пусть те, кто сплетничает о ней, лопнут от злости при виде ее хорошего аппетита.***
Когда начались танцы, Брану хотелось печально нахохлиться, но он намеренно выпрямился, взирая на танцующих с подобающим королю величием — хотя променял бы свой трон и свою власть на возможность так же кружиться в танце, как остальные. За возможность склониться перед Мирой, приглашая ее танцевать, как сделал проклятый Лейк. За возможность уложить ладонь на ее талию, взять за руку и закружить, и видеть ее улыбку, и ощущать тепло ее тела. Налив себе полный бокал вина, Бран выпил залпом — он начинал все лучше понимать Тириона, который заливал вином горести. Иногда душу рвала такая тоска, что залечить ее можно было лишь хмелем. — Моя королева, — прошептал Юджин на ухо Мире. — Моя королева… Она напряглась, но возразить не успела. — Вы сами слышали, что лорды Перешейка отныне могут именовать себя Болотными Королями, — сказал Лейк. — Поэтому ты — моя королева. Или ты не рада? — Рада, — честно сказала Мира. — Но растеряна. И я не королева. Король — мой отец. «И я не твоя», — промолчала она. — Верно, король — твой отец… «Пока что», — не договорил Юджин, но это застыло на его все еще растянутых в улыбке губах. Пока что. Хоуленду осталось совсем немного, может, он прямо сейчас умирает в своих покоях в Сероводном Дозоре… умирает, и понятия не имеет, что стал королем болот… Мира вздрогнула, словно ее ударило молнией. — Что такое? — встрепенулся Лейк. — Мне нужно в воронятню, — леди Рид подняла на друга умоляющий взор. — Мне нужно сообщить отцу новость. — Ты не можешь покинуть бал, — Юджин чуть крепче сжал ее плечо в танце. — Это будет неуважением к его величеству. — Плевать. Он даже не заметит. — Он смотрит только на тебя, — хохотнул Лейк. Невесело хохотнул. — Как он не заметит? И он ведь видит глазами воронов. — Тогда он узнает, почему я ушла, — Мира упрямо нахмурилась. — Если бы он был на моем месте, он поступил бы так же. Он любил своего отца. — Но ты же не можешь просто развернуться и уйти, — Юджин начал сдаваться. — Не могу, но если ты доведешь меня в танце до двери… Лейк прикрыл глаза. — Как прикажет моя королева. Надеюсь, эта твоя выходка не испортит все положение. Не было ничего сложного в том, чтобы за несколько поворотов вальса оказаться у самой двери. Очень удобно в этот самый момент танцующие пары скрыли их от глаз восседающего во главе стола Брана, и Мира, шагнув в сторону, выскользнула из рук Лейка, тихой тенью метнувшись в пустые коридоры, не заботясь, что о ней подумают. Титул все равно не отберут — сделав так, Бран заслужил бы репутацию тирана, вряд ли ему это нужно. Что ему нужно — Мира понять не могла.***
Оказавшись в воронятне, она с облегчением выдохнула — здесь дышалось гораздо легче, чем в зале, полном пышных ярких платьев, запахов жареного мяса и цветочной воды и голосов, перемывающих ее кости. Голоса воронов звучали куда мелодичнее. Мира остановилась в самом центре башенки, где вместо стен были насесты, на которых восседали черные птицы. Большинство из них кружили в небе. Но, увидев леди Рид, все вороны сразу спланировали к ней, садясь на руки, на плечи, кружа вокруг нее, словно приветствуя. Это могло напугать непривычную девушку, но Мира с недавних пор думала, что ее ничто не сможет напугать; она засмеялась, закружившись, как в вальсе, танцуя с воронами под музыку их карканья. По очереди брала в руки то одну птицу, то другую, целуя их в клювики, и они не были против — дикие, в ладонях Миры они становились домашними, и она знала, по чьей воле это происходит. Может, в ком-то из этих воронов сейчас… подумав об этом, леди Рид прекратила кружиться. Взяв бумагу и перо, которые находились здесь же, на маленьком столике, вместе с чернильницей — для срочных писем, Мира написала:«Дорогой отец!
Вернее будет сказать: приветствую вас, лорд Великого Дома Ридов и Болотный Король!
Отныне ты зовешься именно так. Перешеек вернул себе все утраченное. Перешеек снова — Болотные земли, ты снова — Болотный Король, и больше мы не вассалы Старков, хотя и подчиняемся короне, как все прочие Великие Дома.
Дорогая мама, ты — Болотная Королева. Надеюсь, у вас все хорошо.
С любовью, Мира»
Вышло сбивчиво, но Мира никогда не умела писать письма обстоятельно. Привязав пергамент к лапке ворона, которую тот галантно ей подставил, она шепнула птице: — В Сероводный Дозор, — и отпустила в небо. И обхватила себя руками за плечи, не спеша возвращаться ни в зал, ни в замок — не хотелось. Получить статус королевства хорошо, великолепно, потрясающе, но… что толку? Если бы Жойен был жив, он мог бы родить наследников, но Жойена нет. Можно взять приемного ребенка, дав ему имя Ридов, но все равно род Ридов прекращался. Таял, гас, как многие другие. Такая судьба постигала не один Дом Вестероса, сюзеренов и вассалов: Фросты, Гринвуды, Флинты из Каменного Холма, Эмберы, Браунбэрроу, Райдеры, северные Фишеры и Тауэрсы… Как всякая леди благородного происхождения, Мира учила историю Вестероса и имена живущих теперь и живших ранее лордов, и перед ее глазами проплывали страницы книг с рисунками гербов. Кто-то из этих домов вымер сам, кого-то — уничтожили Старки… и род Старков тоже был обречен на вымирание. Братьев Брана убили. Сестры — это сестры… а сам Бран, как говорили придворные, с удовольствием обсуждая эту тему, детей иметь не мог. Выходит, они оба — последние. Последний король Вестероса, носящий имя Старков, и последняя королева Болот, носящая имя Ридов. Ворон сел на ее плечо, бережно тронув клювом щеку, будто утешая — не клюнул, а почти погладил. Мира издала звук, похожий одновременно на смех и всхлип — это был Бран, прямо сейчас в обличье птицы. Ей не могло показаться; глаза ворона были его глазами, серыми, пронзительными, глядящими в душу. — Я тебя ненавижу, — сказала Мира пустоте. — Понимаешь? Твои подарки, твои милости… спасибо, но это ничего не изменит. Слышал бы ее Юджин — схватился бы за голову, придя в ужас и отчаяние от ее безрассудства. Почему-то, подумав об этом, леди Рид на мгновение развеселилась. Ворон вопросительно склонил голову набок. — Ничего, — повторила Мира. — Ты нарушил клятву. Я клялась солью и железом. Как ты думаешь, почему клятвы болот звучат иначе? Потому что они значат гораздо больше. Потому что мы придаем им больше значения. Соль и железо… думаешь, это действительно соль и железо? Нет. Я поклялась тебе на крови. Моя кровь осталась там, за Стеной — моя кровь, застывшая в жилах Жойена. Ты обесценил это. На самом деле мы не имели для тебя никакого значения, так ведь? Ты использовал нас. Я понимаю… все так делают. Меня не должно было это задеть, но задело. И теперь ты пытаешься примириться со мной, задаривая подарками — почему? Потому что я — твой единственный выживший друг? Это смешно, Бран, — она повернулась к ворону, сузив глаза. — Это жалко. Шумно взмахнув крыльями, он взлетел с ее плеча. Мира гордо расправила плечи — пусть ее приговорят хоть к казни, а она сказала, что хотела.