— Как Вы написали в одном эссе, «всякий любимец, всякий социальный феномен прекрасно понимает, что любая любовь и любая феноменальность держится на живом мясе». Возникает ощущение, что любовь — это самое яркое Ваше жизненное впечатление? Так ли это?
— Нет. Самое мое яркое жизненное впечатление — это унижение. Унижение, которое я испытываю при столкновении с жизнью, ежедневной и ежечасной. Может быть, я и стал делать то, что стал делать, когда понял, что этот мир настроен против меня. Причем в данном случае у меня нет особого сострадания только к себе. Просто я очень хорошо знаю, в чем именно заключается мое унижение. Как надо жить — чтоб быть любимым. Дмитрий Воденников.
***
— Ты же понимаешь, что меня здесь нет, и ты разговариваешь сам с собой? — Меня больше беспокоит мое подсознание, которое подсунуло тебя в образе Иисуса. Кстати длинные волосы тебе не идут. — Знаю. — Где мы вообще? — Антон, — Арсений вздыхает, — мы в Гефсиманском саду. Ждем. Арс прислоняется спиной к оливковому дереву и складывает руки на груди. — Чего? — Когда «минует меня чаша сия». — Что? — Как в Новом Завете. Антон дергает плечами — в саду холодает. — Каком нахрен Новом Завете? — Вот и я думаю, в каком нахрен Новом Завете, и почему я умер за грехи человеческие? — Я даже в своем видоизмененном углероде не понимаю, о чем ты говоришь. Арсений срывает оливковую ветвь, подходит и бьет Антона по жопе. — Поцелуешь меня? — Думаешь, я Иуда? Арс бьет по плечу. — Поцелую. Кожа у Арсения полупрозрачная, сквозь нее просвечивают золотые кости. Он весь какой-то очень хрупкий и худой. Антон наклоняется и осторожно касается губ. Картинка резко меняется. Арс прибит к кресту, золотая кровь стекает по дереву и коже на землю и застывает капельками ртути. — Тащи стремянку, — невозмутимо вещает Арсений сверху. — Где я ее, блядь, здесь найду? — Это видоизмененный углерод, придурок. — Действительно. Антон вытаскивает лестницу из воздуха и заодно гвоздодер. Земля неровная, стремянка шатается, руки дрожат, гвозди забиты качественно и поддаются с трудом. Антон вытаскивает один из правой руки. Арс сам выдирает второй из левой и опирается на чужие плечи. — Красиво тут, хороший вид. И смотрит Антону в глаза. — Какой же ты ебанутый, Господи. Антон освобождает его ноги и помогает спуститься. Крест падает набок буквой «Х». Арс дописывает оставшиеся две буквы ножкой стремянки. Антон потирает лицо рукой и материализует диван. Получаются четыре тумбы и надпись «Импровизация», из которой горит только «ПИЗЦ». — Ебанутый я, а психиатр нужен тебе. Арсений садится на крайнюю слева тумбу, Антон, принимая правила игры, — на крайнюю правую. — А почему не двенадцать? — Я и отсюда-то тебя слышу плохо. Арс встает, подходит и опускается на землю, опираясь спиной на ноги Антона. Антон задумчиво пинает его в район копчика. — Как ты умудрился залезть во все это? — Хотел справедливости. — И умер. — И умер. Антон не сильно замахивается и прописывает подзатыльник темноволосой макушке. — Оставил о себе на память наши покалеченные души. Арс разворачивается. — Тебе могу подарить другой сувенир. — Какой? Арсений снимает футболку. Пальцами раздвигает кожу на груди, с болезненным стоном вытаскивая сердце, и протягивает Антону на вытянутых руках***
Арсений кончает прямо во время очередного дубля. Он конечно выкрутил свою чувствительность на минимум, но двадцать шестой поцелуй его добил. Антон невозмутимо закидывает Арса на плечо и сгружает в кресло, отключившуюся от оргазма тушку. — Что случилось? — в панике спрашивает режиссер. — Он устал. Дайте пару минут. У самого Антона отваливается челюсть, снимают крупный план, и ей приходится усиленно работать. Месяц почти однообразных съемок пролетает незаметно. Их пихнули в рекламу Киберлайф, колы, Макдональдса, адидаса и еще огромной кучи всего. Копия Арсения вообще участвует в новом Холостяке. И Антон считает, что это полный пиздец, но его никто не спрашивает. Получил свою годовую зарплату за месяц — сиди и не возмущайся. Целовать Арса приятно даже в такой атмосфере. Антон шестьсот лет его не целовал, теперь наверстывает и считает чужие оргазмы. Арсений кончает красиво: ресницы трепещут, глаза закатываются, пальцы дрожат, голос съезжает на пару тонов ниже — стонет иногда, не сдерживаясь. Антон просит на все съемки свободные штаны и отдельную гримерку. Они, кажется, трахались уже в каждом съемочном павильоне Новой Москвы, потому что невозможно. И еще в туалетах основного здания ООН на мероприятиях. Даже Сережа с Димой перестали хоть как-то реагировать на их поцелуи. Зато Кадмин начал натурально от них шарахаться. Он в какой-то момент добесил Антона и получил в лоб информацию об особенностях секса с андроидами. И членскую карточку в Московский элитный бордель. Арс веселился и лез целоваться исключительно, когда рядом был Кадмин. Получалось смешно. С одного мероприятия посланник сбежал, оставив вместо себя милую девушку, которая весь вечер восхищенно на них пялилась. — Сколько осталось дублей? — вымученно спрашивает Арс. Он лежит в кресле в той же позе, в какой его оставил Антон и не шевелится. — Вроде немного. — Бля. — Я тебе слегка завидую. — Впечатлился? — Так видно? Штаны же свободные. — Тепловой спектр тебя выдает. Антон улыбается. Вот сейчас Арс выглядит как человек. Заебавшийся в край человек. Он встает и обнимает Антона за шею, почти оседая в руках. — Чем займемся вечером? — шепчет на ухо, касаясь мочки губами. — Пиво, сериал, нытье ребят. — Они придут к шести? — Должны, Сережа опоздает, у него корпорат. — Ладно, погнали работать. Арс идет к метке под камеру как под крышку гроба. Антон рукой разминает челюсть. Сережа заезжает за ними под конец затянувшихся съемок, матерясь в сообщениях в общем чате, где Дима с Пашей присылают бухающие смайлики и отрывки новых еще не вышедших серий «Импровизации». Арсений задорно прыгает в кабриолет, не открывая дверь, Антон пытается также, но спотыкается и падает носом в заднее сиденье автомобиля. — Бля, Шаст, заебал. Арс переворачивает Антона и кладет его голову к себе на колени. — Оба заебали, — добивает Сережа. — А чего Арс такой счастливый, я не пойму? — Серый, а давно у тебя секс был? — спрашивает Антон. — Не поверишь, Шаст, давно. — А у него весь день. Сережа нервно ржет и стартует с крыши, резко врываясь в автомобильный поток. Паша, размахивая четырьмя открытыми бутылками пива, встречает их у лифта. — Наш Арс — пидорас, и он андроид. Это Импровизация, давайте начинать бухать. — Пора устроить вечеринку, — откликается Арсений и продолжает массировать Антону плечи, но лучше б челюсть, конечно. — Знаете, никогда б не подумал, что моей основной работой на полгода будет сосаться с Арсением. Дима болтается в двери пентхауса Арса, жуя вяленое мясо. — Зато рейтинги, — говорит он. — Стас был бы в шоке. Они заваливаются внутрь. Шаст снимает кроссовки, опять спотыкается, выливает полбутылки на Пашу и, извиняясь, опадает на ковер в гостиной. Арсений ложится рядом на живот валетом. Его жопа, обтянутая черной кожей, оказывается у Антона перед лицом. Забавно, канал обязал Арса постоянно носить открытые и узкие вещи. Антон начал думать, что пизданется быстрее, чем это закончится. Жопу хочется схватить, но приходится угомониться и поставить на нее тарелку с чипсами. — Эй, — возмущается Арсений. — Не мешай, я нашел идеальное положение перед телевизором. Паша тыкает Сережу в бок. — Дашь рецепт? — Чего? Пива? — Матвиенко прихлебывает из бутылки, кидая в Волю чипсы. — Нет, твоей кислой рожи. — Очень смешно. — Между прочим, — вмешивается Дима, — экспрессионисты предпочитали печальные уставшие лица. Сережа был бы прекрасной натурщицей. И Шаст тоже. — Я сейчас умру, — ноет Антон, зачем-то стягивая носки с Арса. — Или усну. — и без перехода: А тебе совсем не щекотно? Арсений лениво поворачивает голову. — Пятки нет. Под ребрами только если. Антон прищуривается и с воплем задирает чужую футболку. Арсений от неожиданности роняет тарелку с жопы, но вывернуться все равно не успевает, потому что на него нападает еще и Сережа. Вдвоем они успешно доводят Арса до истерического захлебывающегося смеха. Тот даже отбиваться перестает и просто обмякает, вяло прикрываясь руками. «Он человек», — думает Антон и говорит: — Ты для меня все. Арсений мгновенно перестает ржать, улыбается счастливо и трется виском о плечо. Темные волосы электризуются, смешно вставая торчком с одного бока. Момент прерывает Кадмин. — Ребят, звонит пернатый. — Антон рубит воздух рукой. — Сбросить не могу, поэтому тишину и адекватность включили. — Пернатый, — пьяно хихикает Паша. Голограмма посланника закатывает глаза. — Пернатый, серьезно? Антон плюется пивом. — Кадмин, это вы? — В этом теле я Брайан, но как вам удобно. — Видок у вас, конечно. Посланник оглядывает себя, смущенно поправляет задравшуюся рубашку и чешет щетину на подбородке. — Я в борделе. По вашему же совету между прочим. Арс прыскает в кулак. — Вы мне поэтому звоните? — Нет, хотел предупредить, — Кадмина обнимает голая девушка-андроид, — хотел предупредить, — и целует. — Что вы в борделе? — Я занят, — рявкает посланник. Андроид с его колен исчезает. — Самое отвратительное, Антон, что я даже здесь работаю. — Не оправдывайтесь. — Не иронизируйте. Вы же знаете, что в последние две недели после начала вашей рекламной кампании активизировались фанатики. Андроиды — происки дьявола и все такое. Завтра на празднике, который вы ведете, может стать жарко. Очередного теракта мы не допустим, но я все же хотел бы попросить вас не участвовать. — Боюсь, это невозможно. — Антон качает головой. — Вы можете связаться с нашим руководством, но скорее всего и вам и им погрозит пальчиком ООН. — Да, — Кадмин опирается подбородком на скрещенные руки, — скорее всего. Я сделаю все возможное, чтоб вы не пострадали. Но будьте готовы. И возьмите оружие. — Настолько серьезно? — Сложно сказать. Что ж, приятного вам вечера. До встречи. — Кадмин, вы… — Мистер О’Нил, — посланника отвлекают, — конфигурация сбежавшего андроида… — Секунду, Антон, — Кадмин поворачивает голову направо и берет в руки какие-то бумаги. — Дайте полчаса, я просмотрю, и мы решим, что делать дальше. Да, Антон, продолжайте. — Ваша новая оболочка очень сильно отличается от старой. — О, — посланник издает сложный звук смахивает кудрявую челку набок каким-то Арсовым жестом, Антон даже пугается, — а вы думали, я в бордель шкафом приду? — и подмигивает сквозь прозрачные квадратные очки. — Я собираюсь отдохнуть, если вы понимаете, о чем я. Это оболочка не боевая. — Умоляю, без подробностей. Не хочу знать, зачем вам эта оболочка. — Именно за этим. До завтра, Антон. Посланник отключается. — Пиздец, — подводит вердикт Паша. — Пернатый с тобой флиртует. — Нет. Антон валится на пол, давя рассыпавшиеся чипсы. Арсений, воспользовавшись моментом, садится сверху на бедра. — Я хочу такую оболочку как у него сейчас, — говорит Дима мечтательно. Все поворачиваются на него. — Ну красиво же. — Нет, — Арс поджимает губы. — Ревнует, ты глянь, — ржет Сережа. Антон щипает голую коленку через дырку в штанах и тянет Арсения за плечо ближе к себе. — Ты — мое все! Ты не расслышал? — Еще разок. — Ты для меня все. — Мне приятно. — Арс быстро целует Антона в губы и прямо на нем разворачивается, продолжая радостно смотреть в телик. — Будем пялиться на наши рожи, — интересуется Паша, — или сериал глянем? — Сериал, — вздыхает Антон, щелкая по чужим позвонкам, — или старые стендапы Белого. Давно с ним не пересекались кстати.***
Антон злобно пялится на Кадмина, пока посланник злобно пялится на Диму, который помогает завязывать бабочку Арсению. — Хорошо, что вы мне все объяснили. Плохо, что я ничего не понял. — Вам угрожает вполне реальная опасность, а вы пришли сюда впятером. Парами ходить никак не получается? — Ну почему же, получается. Антон берет Арсения за руку. Кадмин рывком оттаскивает его на метр в сторону. — Прекратите этот цирк. И послушайте меня, — рычит посланник, — я сейчас приставлен защищать лично вас. Но я не могу гарантировать безопасность остальным. — Мы взяли оружие и умеем им пользоваться. — Ой, как страшно. Антон засовывает руки в карманы и, пиная камушек, отходит от друзей подальше. Кадмин следует за ним. — Чего вы от меня хотите? — Выпить я хочу. — Вчера не получилось? — ехидно интересуется Шаст. — Зачем вы кстати оболочку сменили? Та была хотя бы эстетически приятной. — Но не боевой. — Да ладно, убила бы парочку девичьих сердечек. Посланник выглядит так, будто сейчас его придушит, но в итоге просто машет рукой и отходит к своему взводу, пытающемуся создать иллюзию бурных действий. — На самом деле он прав, — говорит Дима. — Возможно нам стоит уехать. — Поздно. Мы уже договорились с организаторами, что сыграем «Опоздание». Поз задумчиво кивает. — Тогда мы с Серым и Пашей отыграем и свалим. — Это лучший вариант. Мы с Арсом выйдем, немного поговорим со зрителями, а потом сразу объявим «Опоздание». Надеюсь, Кадмин, ошибается на счет нападения. Самое прикольное, что люди пришли, хотя знают о возможности терактов со стороны фанатиков. Антон потирает переносицу пальцами — неравномерными по силе волнами наплывает головная боль. — Хотят хлеба и зрелищ. — Иногда мне кажется, что они хотят увидеть, как нас распотрошат. — Шаст… — Извини, Поз, я устал. Последний месяц кручусь как белка в мясорубке. Чисто в фарш. — Из-за Арсения? — Дима поправляет лацкан чужого пиджака. На самом деле просто гладит, чтоб успокоить. — Я не понимаю, почему он не сказал. Ладно мне. Он мне походу вообще не особо доверял. Но Сереже? Тебе? — Шаст, не неси чухню. Он за тебя боялся. И за нас. Вот чем мы смогли бы ему помочь? — Не знаю. Просто выглядит так, будто мы его бросили. Антон касается браслета на своей руке, пробегается пальцами по бусинам, вращая в разные стороны, но спокойствие не приходит. — Антон, — Дима подходит ближе и шепчет: он нас любил. — Ценой своей жизни. — Высшая форма проявления любви. — И не самая ужасная смерть, — говорит Кадмин. Антон с Димой вздрагивают. — Ебать вас в сраку, Кадмин. Не подкрадывайтесь. — Извините, — посланник вдруг усмехается, — материтесь вы, конечно. — Как раненая в жопу рысь. Что-то случилось? — Вам пора выходить на сцену. Антон одергивает рукав пиджака и только сейчас понимает, что марсианский браслет неприятно жжет запястье. Шаст рывком скидывает его на землю. Бусины горят кровавым янтарем. И браслет начинает орать. — Это марсианское дерево, Антон, думайте о хорошем, иначе мы тут оглохнем. К ним в панике подбегает Арсений, и вопли браслета сменяются тихими напевами на неизвестном, но красивом языке. Дима убирает руки от ушей. — Что это было? — Марсианское дерево. Впитывает печаль, — Арс хмурится, — но оно обычно настроено на двоих людей. Тебя, Антон. И того, кто тебе… — Необязательно, — перебивает Кадмин. — Верещит эта хрень по любому поводу. Возможно приумножила вашу печаль и решила проораться. Накопила и выбросила. Хорошее кстати оружие. Вы браслет вообще снимаете? — Иногда. Но раньше он не вопил. — Вопил, вы не слышали просто. Снимали и не слышали. Марсианское дерево не вредит своему владельцу. — А чего сейчас заистерило, а потом распелось? — Сложно сказать. Но дело в любом случае в вашей реакции на окружающие раздражители. Что-то вас опечалило. Что-то успокоило. — Кто-то, — говорит Антон и смотрит Арсению в глаза. Кадмин вздыхает. Браслет вскрикивает и замолкает. Антон осторожно поднимает его, надевает на руку и гладит прохладные бусины. — Вы собираетесь в нем выступать? — удивленно спрашивает посланник. — Это же оружие. А вы просили взять с собой оружие. — Как-будто вы выполняете то, о чем я вас прошу. Пойдемте. Кадмин жестом приглашает их с Арсением на сцену. Антон с беспокойством смотрит в зал. Столики, на которых сидят зрители, расположены очень близко как на стэндапе. Если начнут стрелять, жертв будет много. По мнению компании Киберлайф, организовавшей это мероприятие, человеческая жизнь ничего стоит. Антону не плевать. — Я знаю, о чем вы думаете, — Кадмин хватает его за локоть. — Не смейте. В зависимости от вашего положения на сцене у вас два варианта: бежать к запасному выходу или в мою сторону. — А третий вариант? — Ваш андроид ведь чувствует боль? Антон дергается. — Не жалеете себя, пожалейте его. — Я понял. — Он будет пытаться вас защитить. У нас с собой есть запасные детали. Даже сердце. Но вы же не хотите создать ситуацию, при которой его придется заменить? — Я понял, — рычит Антон. — Как хорошо, что мы друг друга поняли. Антон вылетает на сцену к Арсению в руки. Арс обнимает его, поглаживая по спине, и непонимающе смотрит в глаза. — Все в порядке. Чуть не навернулся на лестнице. Продолжай. Ты очень красивый. — на одном дыхании выпаливает Антон и поворачивается к зрителям. Все радостно аплодируют. Их с Арсом обожают. Антон и подумать не мог, что эти отношения воспримут лучше, чем наигранное одиночество каждого. По правилам шоу-бизнеса мужчина должен быть холостым. В их случае шоубиз отсосал. Арс улыбается и болтает со зрителями. Смех Сережи раздается из-за кулис постоянной реакцией на особо всратые каламбуры. Захлебывающийся такой, когда Серый закрывает лицо ладонями. Дима с Пашей тоже хохочут. Открыто. Счастливо. Антону больше не о чем мечтать. Он берет Арсения за руку. Потому что хочет и может себе это позволить. Травли не будет. Карьера не рухнет. А главное Арсений сожмет пальцы в ответ. — У нас сюрприз, — пританцовывая говорит Арс. — Шоу «Импровизация» в полном составе. Встречайте! Дмитрий Позов! Сергей Матвиенко! И конечно Пашечка Воля. — Пашечка? Пашечка? — возмущается Паша. — Сенечка, подвинься. Я здесь ведущий на ближайшие полчаса. Арсений приседает в реверансе. — Это «Импровизация»! — орет Паша. — Я Павел Воля. Давайте начинать! Он подпрыгивает, опираясь на плечи Арса и Антона. — Сегодня мы сыграем «Опоздание». На свое место идет начальник корпорации «Видоизмененный долбоеб». Антон сам вывозит свое кресло из-за кулис и встает рядом, опираясь на спинку. — Первый сотрудничек — Сережа, который ему уже наплел, где были, что делали, по какой причине опоздали его коллеги. Сережа садится на подлокотник и болтает ногами. — И двое собственно опоздавших. Арс с Димой надевают наушники. Арсений посылает Антону воздушный поцелуй, чмокая обе ладони. Прядка, потревоженная наушниками, смешно шевелится. Антон склоняет голову, любуясь взъерошенным темноволосым затылком. И слышит позади звук взводимого курка. Тишина и безмятежность никогда не были частью его жизни. Он оборачивается и видит момент выстрела, а потом пулю, увязающую в магнитном щите. Реакция Кадмина спасает его от дыры во лбу. Арсений выхватывает несколько пуль прямо из воздуха у Диминой груди и падает на пол вместе с ним и Пашей. Антон дергает Сережу за кресло. — Пиздец, пиздец, опять. Какого хуя нам дома не сиделось? Нас же предупредили. Матвиенко матерится и раздражающе елозит хвостиком по подбородку. Вдвоем за креслом неудобно катастрофически настолько, что Антон готов оторвать дурацкий хвостик прямо сейчас. Отстреливаться невозможно — они оба правши. Посланники накрывают щитами зрительный зал. И их подготовленность безумно радует. Вспыхивает надежда, что ситуация разрешится без жертв. — Ничего, Сереж, помрем — пожмем друг другу руки в хранилище через полчасика. Антон на периферии видит, как медленно уползают к запасному выходу Дима и Паша. Арс сидит на месте под щитом, вжимаясь спиной в Пашину тумбу, и на крики Кадмина не реагирует, придурок. Посланник зрил в корень их совместной с Арсением проблемы — защищать друг друга вопреки здравому смыслу. «Где логика?» — спросил бы Азамат. Но он умер еще в двадцать первом веке. Вместе с ним видимо скончалась и логика. — Арс, уходи. — Без вас не уйду. — Пиздуй, — Сережа машет рукой в сторону запасного выхода. Сбоку раздается грохот, кто-то из посланников взрывает стену и начинает выводить людей. Около сцены перестрелка только набирает обороты. Их окружают. Антон молится, чтоб Дима и Паша успели убежать. Кадмин влетает за кресло на максимальных оборотах, сдвигая его на пару сантиметров по инерции. Накидывает на Арсения еще два щита, хотя в него и так не стреляют, потому что он вжался в Пашину тумбу и не высовывается. — Запасной выход для нас заблокирован. Ваши друзья успели выйти. А нам придется выкручиваться. — Кадмин, мы сейчас с вами близки как никогда, — хрипит Антон. — Любите обнимашки? Посланник прижимает их с Сережей к креслу, защищая и слегка придушивая, потому что в два раза шире и в три тяжелее. — Упаси Босх. — Смешно. Будете с нами выступать? В другой оболочке разумеется. — Антон. — Шаст, заебал. — Сейчас я перенаправляю щиты, мы двигаем кресло в сторону вашего безмозглого андроида, захватываем его, переворачиваем кресло и прячемся под сценой. Понятно? — Предельно, — говорит Сережа. — А как мы двигать кресло будем? — Видели как женщины писают на улице? — Кадмин усмехается. — Так и будем. Антон ржет. Они пятятся на четвереньках, сдвигая тяжелую мебель на пару сантиметров за шаг. Кадмин резко тормозит. — Тихо. — Что? — Слышите? Не стреляют. — Может все закончилось? — с надеждой предполагает Сережа. А потом на сцену прилетает граната. У посланника на лице проступает какая-то безнадежная обреченность. — Взорвется через десять секунд. Выкачает весь воздух из помещения. Вдохните глубже, когда я скажу, и бежим к ближайшему выходу, пытаясь не попасть под пули. Никаких гарантий, что добежим. Антон поворачивается к Арсению и искренне радуется, что андроид может не дышать. Арс ловит взгляд и радужка его глаз краснеет, сквозь скин проступают голубые линии внутренних систем. Он делает рывок и швыряет гранату вверх, пробивая стеклянный купол. Раздается свистящий хлопок. Еще один. Антон делает вдох, и ощущение такое, будто он дышит через пережатую в нескольких местах трубочку из под коктейля. В голове звенит. Рядом надрывно кашляет Сережа. Кадмин хрипло втягивая остатки кислорода, стреляет в зал. Антон вытаскивает оружие из кобуры на поясе, пытается прицелиться и охуевает. То, что сейчас делает Арсений, абсолютно точно не имеет отношения к земным законам физики. Его скорость раза в четыре больше человеческой. Он уворачивается от пуль и прыгает вверх метров на пять. Стреляет, попадая исключительно в голову, с любого расстояния, из любого положения. Это завораживающе красиво. Искусство убийства, доведенное до совершенства. Кадмин каким-то невозможным образом за ним успевает, прикрывая спину, хотя в этом нет нужды. Хваленое чутье посланников. Усовершенствованное химией тело. Арсений останавливается в центре зала. Кадмин накидывает на него щит. Но стрелять больше некому. Арс убил всех. Тишина пугающая. — Я видел военных андроидов в действии, — хрипло говорит Кадмин. — Он не военный андроид, — отвечает Антон. — Нет. Они так не могут. Даже не близко. Арсений шагает в сторону и помогает какой-то девушке выбраться из-под упавшего стола. Она бросается к нему в объятия, рыдая. Посланник хмурится, но не комментирует. Антон встает и, пошатываясь, спускается со сцены по лестнице, спрыгнуть сил нет. Он идет к Арсу, по пути успокаивая людей и направляя их к выходу. Воздуха все еще катастрофически мало. — Арс, ты цел? — Я? — Арсений удивленно оборачивается. — А что я… Это я? Паника на его лице неподдельна. Он будто только сейчас понял, что происходит. — Я не… — Успокойся, — Антон хватает его за руку. — Все в порядке. Ты людей спас. Ты молодец. Слышишь меня? — Это сделал я? — А ты не помнишь? — Нет. — Мы разберемся, ладно? Давай сейчас поможем посланникам вывести людей. — Хорошо. Арсений послушно идет к толпе. Антон потирает рот ладонью и следует за ним, но Кадмин встает на пути. — Нам нужно поговорить, это важно. — Позже. — Желательно сейчас, когда мы выберемся. Мне… Бля… Антон слышит выстрелы и понимает, что его дергают вниз и вбок. Перед глазами оказывается спина посланника. Кадмин убивает кого-то буквально в паре метров от них и начинает оседать на пол. — Блядь, — Антон подхватывает тяжелое тело, заваливая к себе на колени. Арс опускается рядом, ощупывая его плечи и грудь — все до чего может дотянуться. — Ты не ранен? Антон, ты не ранен? — Я нет. Но врач нужен ему. Быстро. Кадмин отмахивается. — Этой оболочке конец. Идите помогайте моему взводу. Оба. — Арс, иди. Арсений нахмуривается, смотрит внимательно Антону в глаза. Антон кивает. — Жалеете меня? — Кадмин, ну зачем? — Я помню, вы не боитесь смерти. Но я… — Вот именно. — А я боюсь, — вдруг признается посланник. — Боли не боюсь, а вот смерти. — Ну и зачем бросаться ради меня под пули? — Нравитесь вы мне. — О-о-о, — Антон инстинктивно поворачивается в сторону Арсения. Кадмин смеется. — Не пугайтесь. Я не претендую. Тем более любовь всей вашей жизни… — он закашливается. Кровь стекает с уголков губ. — Любовь всей моей жизни, да, — бездумно повторяет Антон, глядя на Арсения. — Я имел ввиду, что вы излучаете свет, Антон. — Он излучает, я лишь хороший проводник. — Ошибаетесь, — Посланник стонет, кривясь от боли. — Кстати можете радоваться. — Чему, Господи? — Хорошая была оболочка, но другой такой на Новой земле нет. — Остальные поприятнее? Антон улыбается. — Людям нравится. — А вам? — Боевую ненавижу. — Почему? — Я в ней родился. — Самокритично. Кадмин хрипит. У него глаза закатываются. И Антону иррационально хочется его тряхнуть, попросить не умирать, но в их случае быстрая безболезненная смерть — спасение. Посланнику больно. Антон стирает кровь с чужих губ рукавом рубашки. — Держите меня, — шепчет Кадмин. — Пожалуйста. — Я держу. Антон рвано выдыхает и вцепляется в его плечи. Посланник умирает через минуту.***
Снег скрипит под колесами мотоцикла, когда Антон паркуется на крыше. Арсений перекидывает ногу и утопает по щиколотку. Топчется на месте несколько секунд, задирает голову вверх, открывает рот и ловит языком снежинки. Антону остается только любоваться и охреневать. — Ты лучшее, что есть в моей жизни. — Любишь меня? — Пиздец как. Антон слезает с мотоцикла, и Арсений прижимает его к себе. Целует мягко, поглаживая затылок теплыми пальцами. На взлетно-посадочной полосе тихо. Идет снег. Антон обнимает Арса, перекрещивая руки за спиной, уложив голову на плечо. Они стоят минут двадцать, пока конечности Антона не начинают отмерзать. — Я никогда не думал, что могу любить так. Мне шестьсот шестьдесят три года. А я как-будто и не любил раньше никогда. По-настоящему. А сейчас ты. Арсений склоняет голову набок, прищуривается и выдает: — Поженимся? Антон опускает руки и отходит на пару шагов назад. Арсений выглядит серьезным. — Ты серьезно? — Абсолютно. — Все охуеют. — Мне плевать. Ты не хочешь? — Хочу. Блядь, да. Конечно я хочу, Арс. — Прекрасная новость. Антон закатывает глаза. — А ты сомневался в ответе? — Процент отрицательного ответа был довольно большим. — Ой-ой-ой, считает он, посмотрите, — лицо Антона становится похожим на куриную жопу. — Иррациональная человеческая часть меня боится, что ты… — Что я что? Не люблю тебя? Арсений кивает. — Ну, дурак же. Дурачина. А поехали прямо сейчас кольца купим? — Твоя готовность меня радует. Но нам бы желательно спуститься в пентхаус. Твой умный дом регистрирует человеческую активность у входа. Антон подрывается к лифту, таща Арсения за собой. — Это Мия, месяц не отвечала на звонки, и на тебе. Девушка сидит на пороге, закутавшись в безразмерный пуховик. Рядом валяется коробка из-под пиццы и несколько стаканчиков с чаем. Пахнет грибами. Антон сглатывает, понимая, что сам не ел давно. — Привет, ребят. — А позвонить тяжело? — А смысл? Вы все равно сейчас на съемках постоянно. Мне кстати предлагали участвовать в «Холостяке». Прости, Арсений, ты не в моем вкусе, — Мия вздыхает. — А Лили пошла. Да. — Мия… — Шаст, не надо, ладно? Я знаю, что ты знаешь. — Расскажешь? — Я за этим здесь. Антон открывает дверь, пропускает девушку и Арса вперед. Оба не разуваясь проходят на кухню. Арсений хотя бы куртку снимает. Куртку Антона. Это важно. Мия бросает свою на стул и просит домашнего андроида заварить чай. — Мне уйти? — спрашивает Арс. — Не надо. Останься. Все это по сути уже неважно. Но нам с Мией станет легче, когда мы поговорим. — Тебе может и неважно, потому что твой друг мертв. Но Николь жива. Осталось понять только, куда Арсений Попов спрятал ее стек. Антон замирает у стола. — Он сделал что? — Ты не ослышался. Он вырезал стек и спрятал, чтоб не уничтожили. И умер. Я больше сотни лет пытаюсь найти сознание Николь. И никто не может мне помочь. — Мия, давай сначала. — С какого момента? Она ложится на круглый кухонный стол и болтает ногами, стуча металлическим мыском мартенса по пластиковой ножке стула. Антон морщится. — Как Арсений и Николь познакомились? — В Массачусетском университете. Николь там преподавала ксенолингвистику. Антон выдвигает стул, с противным звуком проезжаясь ножками по полу, и садится. — Ты не знал? — Меня сейчас терзают смутные сомнения в собственной адекватности. Он конечно говорил про экспедиции, но без подробностей. — Да мы про ваши съемки тоже знали по стольку по скольку. Выпуски видели. А Арсений особо не распространялся. Николь вообще сначала не понимала ажиотажа вокруг него. Потом дошло, конечно. Посмотрела «Импровизацию», — Мия отпивает из кружки и фыркает. — Кстати Николь считала, что вы встречаетесь, и как-то спросила об этом Арсения. — А он? — А он сказал, что хуевый актер, и единственное, что он хорошо сыграл, это любовь к тебе. Антон старается сделать вид, будто пощечина ему не прилетела. Горечь разливается по венам. Арс улавливает и начинает кусать губы. Мия считывает вмиг осунувшееся лицо. — Извини, отвратительно прозвучало вырванное из контекста. Речь про романтическую любовь. А как друга он тебя обожал, правда. Болтал о тебе часто. Скучал очень, — Мия окидывает Антона подозрительным взглядом и поднимается на локтях. — Блин, извини меня. Мне вообще не стоило углубляться в эту тему. Даже не мои ведь тайны. — Теперь говори уже. Что он там еще про меня растрепал? — Он по тебе скучал. Твои фотки на планшетах стояли. Распечатанные висели дома. Шастун, меня не было рядом с ними. Это просто воспоминания Николь — мы с ней общались в видоизмененном углероде. Тогда быстро долететь из Франции в Америку было проблемой. Деньги опять же. Антон складывает руки на столе и утыкается в них лбом. Арсений не пытается подойти и успокоить. И спасибо ему за это. — Я понял. Продолжай. Что было после университета? — Они сдружились. Ну а дальше совместная экспедиция на Инненин. В земле копались. Прекрасное времяпровождение. Потом вернулись на Новую землю. Их исследование заинтересовало ООН. И на приеме Николь познакомилась с Банкрофтом. Насколько я знаю, в последствии почти все экспедиции финансировались ООН или лично Банкрофтом. Первая была инициирована Арсением и, кажется, полностью за его счет. Неважно. Спустя какое-то время Николь вышла замуж за Банкрофта. Она его любила. Сильно. А он… блядь. Мия резко поднимается, спрыгивает со стола и идет к раковине. Залезает под воду с головой, вцепляясь до побелевших костяшек пальцев в гранитные края. Антон просит домашнего андроида принести выпить. Девушка отказывается, качая головой. Вода стекает и обрамляет ее лицо паутиной волос. Под глазами очерчивает круги темная тушь и размазывается по щекам. Арс дает салфетки и заваривает Мие чай, пока Антон пьет виски прямо из бутылки. — Она его любила. И поэтому сейчас мертва. Ей никогда не было плевать на других. Николь умоляла Банкрофта не трогать Инненин и Шарий, когда их правительства отказались сотрудничать с ООН. Переворот случился и на той и на другой планете. И с этого момента Арсений начал собирать информацию на Банкрофта и других членов парламента. Они столкнулись носами. Николь пыталась их остановить, но, как видишь, у нее не вышло. Банкрофт был ревнивым, решил, что Арсений — ее любовник. И как с цепи сорвался. Гулял по борделям и клубам, пока Николь находилась в экспедиции. Арсений в это время заседал в парламенте. Именно тогда он начал угрожать Банкрофту и видимо нарыл что-то на Кавахару. — Стоп, — Антон размахивает руками. — Кавахара — это глава сената. — Чувствуешь чем пахнет? Он был человеком, стоящим в море бензина со свечей в руках. Николь вернулась из экспедиции, и для нее раскрылся ад. Она бегала между Банкрофтом и Арсением, упрашивая их обоих ничего не предпринимать. Я не знаю, какую информацию откопал о нем Арсений, но Банкрофт поехал крышей окончательно. Ударился в религию, почти не выпускал Николь с острова. У нее была назначена еще одна экспедиция уже с Арсением, так она буквально сбежала из дома на корабль. Банкрофт убил ее спустя месяц после того, как она вернулась. Заставил стать католичкой и убил. Николь звонила Арсению и просила о помощи. Но он не успел. Приехал и нашел четыре трупа. Ее, двоих детей и Банкрофта. Эта мразь застрелилась. Арсений вырезал стек Николь и спрятал. Сказал мне, что если я оживлю ее незаконным образом, нас обеих поймают и сотрут и что у него есть план. Ага, план. Впихнуть поправку в парламент и ждать ее принятия, попутно угрожая нескольким сенаторам. Охуенный план. Лучше не придумаешь. А в финале этой истории ты сам принял участие. — Мия, кто убил его? Девушка прикладывает ладонь ко лбу и качает головой. — Его неуемные амбиции. Николь конечно говорила, что это жажда справедливости, и Банкрофт действительно не прав. Но какая нахрен разница, если они все мертвы. Я не знаю, кто его убил. Точнее, кто отдал приказ. Уверена, это был не один человек. — Сенаторы? — Да. Примерный список я тебе отдавала в распечатке. Коллинз хоть и двинутый слегка, но аналитическими способностями не обделен. Антон покачивает бутылку в пальцах, держа как сигарету между указательным и средним. — Мне тогда разгромили дом и вынесли твои бумаги. — О-о-о, мне тоже показалось, что в моем доме кто-то был. Значит не показалось. — Антон, — Арсений опирается на стену, скрещивая руки на груди, — мы не будем искать его убийцу. Но я, кажется, догадываюсь, где стек Николь. — Где? Мия подрывается, снося чашку. — Марсианское дерево у меня в доме. Его установили в год ее смерти. Я думаю, мой прототип зарыл стек там. Символично. Дерево, впитывающее печаль. Или вину. Мия смотрит на Арса с надеждой, которая сейчас польется через ее глаза и затопит все вокруг. — Поехали. Мы должны проверить. — У нас мероприятие через пару часов. И там нужен экскаватор. — Мне похуй. Поехали. — Мия, я помогу, но завтра. Или копай руками, я дам тебе доступ в пентхаус. Девушка глубоко вдыхает, молчит несколько секунд и, смирившись, кивает. — Хорошо, завтра. Она выхватывает бутылку из рук Антона и пьет большими глотками, даже не закашливаясь. — Почему ты не рассказала обо всем раньше? — Вы бы не поняли, посчитали меня сумасшедшей, пытающейся привлечь внимание. А еще я думала, что меня убьют следом, — Мия закусывает кожу на запястье. — Антон, они что-то нашли на Инненине в свою последнюю экспедицию. Николь умоляла Арсения не говорить об этом. И возможно поправка и информация о сенаторах лишь косвенная причина его смерти. Она боялась того, что они нашли. Все члены экспедиции бесследно пропали в тот же год. Арс раскрывает голографический экран и сосредоточенно перелистывает ссылки. — Трое взорвались при межпространственном прыжке. Копии сознания не имели. Про остальных информации просто нет. Антон падает на стул, раскидывая конечности и, задрав голову вверх, пялится в потолок. — Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что я его не знал. Совсем. Такое себе ощущение. — Не лезь во все это, Шастун. Он мертв. А ты жив. И счастлив. Поиски справедливости приводят в могилу. Когда я найду Николь, я увезу ее подальше, и мы будем просто жить, наслаждаться каждым мгновением. А ты наслаждайся сейчас. Занимайся херней, твори дурь, делай, блядь, что-нибудь. И люби, пока есть возможность. — Я люблю, — говорит Антон. Арсений кидает на него мимолетный взгляд, в котором замешано столько, что Антон тупо повторяет: — Я люблю тебя. Мия смеется. — Единственное, что заставляет жить бессмертных — любовь. Странно, да? Ни семья, ни дружба, ни глупая возможность увековечить свое имя. Все ради любви. Сотни лет ради любви. Она надевает куртку. — Если захочешь поговорить, Шастун, звони. И завтра с утра я буду у Пентхауса Арсения. Мне похуй, чем вы там будете заняты, начнем копать. — Я понял, — вздыхает Арс, — вызову ремонтников. — Спасибо. Мия уходит, прихватывая с собой виски. Арсений провожает ее до двери, ждет несколько секунд и его прорывает: — Мы не будем искать убийц. Имени главы сената достаточно, чтоб понять, насколько это опасно. Ты не будешь ничего спрашивать у Кадмина. Не будешь просить По тебе помочь. Забудь, умоляю. Разве меня недостаточно? Я же отключусь без тебя. Мы можем просто жить в свое удовольствие? Пожениться? Антон смотрит. Любуется, впитывая момент. Он счастлив до одури, настолько, что голова идет кругом. — Я без тебя жить не буду. Смогу, но не буду. Не захочу. Поэтому поехали сейчас купим гребаные кольца. Время до корпората еще есть. — И я кольцо прямо надену, — грозится Арсений. — И я. Иначе зачем покупать. Арсений с такой скоростью напяливает куртку и выбегает в коридор, что Антон тупо теряется. Все самые важные решения в его жизни принимались так. Мгновенно. Быстро. Без раздумий. Антон зажимает его в лифте, целуя, шаря руками под футболкой и шепча какую-то романтическую хрень. Арсений отвечает, но по лицу видно, что в мыслях он уже выбирает кольца. Антон идет к мотоциклу, Арс почему-то останавливается рядом с машиной. — Я хочу за руль, — говорит он. — Садись, — Антон активирует тачку и падает на пассажирское. Арсений, который видит цель, опасен для окружающих. В центр он гонит, шныряя по рядам и матерясь на нерасторопных водителей. — Не матерись. И не гони. Мы разобьемся. — Я об тебя давно разбился. — Серьезно, Арс, притормози. Арсений сбавляет скорость, но материться не перестает. — Если я тебе отсосу, ты замолчишь? — Давай позже. Антон выпучивает глаза. — Ты огребаешь, Арс. Он разворачивает голографический экран и включает порно, где две девушки ласкают друг друга пальцами. Арсений косится подозрительно. — Что ты собираешься делать? Антон расстегивает джинсы и стягивает их к коленям вместе с бельем. — Дрочить. Ты меня бесишь — мне нужно успокоиться. — Мы точно разобьемся. — Сбавь скорость, наслаждайся жизнью. Арсений сдается, включает автопилот и смотрит. Руками не трогает. И Антон даже дразнить его не хочет. Ласкает себя быстро, потому что ситуация выносит. Чужой заинтересованный взгляд выносит. Он стонет громче, стукаясь затылком о подголовник и закрывая глаза. — Вы прибываете к месту назначения, — оповещает автопилот. — Я уже почти на месте, — хрипит Антон. Арсений целует его, наконец перехватывая руку, и доводит до грани именно в тот момент, когда машина плавно останавливается на парковке. Специально подгадал. Наверняка. Они выбирают тонкие платиновые ободки. Арсений не любит золото. А Антону плевать, он любит Арсения.***
Антон ходит по сцене и крутит кольцо на безымянном пальце. Ощущения странные. Вроде не впервые, а сердце в груди бухает, проламывая ребра. Арс рядом. С гостями общается и дергает Сережу, у которого на лице все еще написано охуение. Ребята их конечно поздравили. Паша сквозь истерический смех пожелал всех благ и благословил, щелкнув по кольцам. Кажется, он был в восторге. — Арсюх, — канючит Воля, — давай уже играть. Гости утомились. Арс кивает. — Во что сыграем? — Перемотка, — кричат из зала. — Любой ваш каприз. Импровизация «Перемотка», — объявляет Паша. Про деньги не договаривает. А заплатили им много. Кольца окупились за вечер. — В этой импровизации начинают Дима и Антон. — Отлично, — Антон выходит на середину сцены, Дима следует за ним. — Сережа и Арсений заглянут, когда захотят и будут играть любых персонажей. Я ребятам дам импровизационную тему, и они начнут внутри нее существовать до какого-то момента, который будет логичным завершением, так скажем. А потом я перемотаю назад на любое количество времени. И вы будете переигрывать с начала, зная, какие вводные внутри вашей истории уже существуют. Итак: вы застряли на большом космическом корабле и спасаетесь от пришельцев. Поехали. Перемоточка. — Мы все умрем, — ноет Дима. Садится на пол и начинает покачиваться назад вперед. — Было бы обидно, если б не все. А кстати кто все? — Мы единственные выжившие? — Видимо, — говорит Антон и на всякий случай оглядывается. Паша задумывается на секунду, а потом вопит тонким женским голоском: — Помогите. Спасите. — Нет, — обрубает Дима. — Знаю я все эти штуки. Сейчас мы кинемся на помощь, а там монстр со щупальцами. — Я красивая голая девушка. — Блядь, серьезно? — интересуется Шаст. — Я не блядь, я нимфоманочка. Спасите. — Мне помогите, — Арс размахивает руками. — Меня заперли в стеклянной лаборатории. Арсению всегда удавались пантомимы, Антон на несколько секунд выпадает из импровизации, глядя как Арс бьется о невидимое стекло. — А ты красивый мужчина? — Очень. И уже раздеваюсь. — Ну, Диман, разделимся. Сережа заходится диким смехом. — Ну куда ты пошел, у него вон щупальца из штанов выпадают. — А я извращенец. Антон делает вид, будто разбивает стекло. Арсений засасывает его как пылесос с противнейшим звуком и отступает на шаг. Антон не удерживается и целует в ответ. — Я тебя вообще-то убил. — А-а-а. Неловко получилось. И картинно оседает на пол. Дима пятится к краю сцены за Пашину тумбу. — Оружие, где-то здесь было оружие. Я лучше застрелюсь сам. Не переживу такие пытки. — Стоп, — Паша качает головой. — давайте с момента, когда Антон пытается освободить пришельца из лаборатории. — Я уже голый, иди сюда. — Иду. — Да вашу мать, — Дима взводит курок воображаемого оружия и расстреливает Арса прямо с места. — Ну зачем? — канючит Антон. И поднимает руку Арсения. Рука хватает за горло, тянет ближе, и Арс опять утягивает его в смертельный поцелуй, но как-то мягче. Дразнит. Дима стреляет себе в висок. — Стоп. С того же момента. Поз не церемонясь оттаскивает Антона в свою сторону и шлепает по щекам. — Пришелец проник в твой мозг. Давай приходи в себя. — Он разбил мое сердце. — Бери оружие, здесь наверняка есть еще. — Но они не такие красивые. Сережа медленно идет к ним. — Вот. Я же говорил. — Не нравлюсь, ну и получай. Арсений прижимает кулаки к подбородку, сгибается пополам, угорая и глядя, как злой Сережа добивает ребят щупальцами. — Стоп. С выхода второго пришельца, пожалуйста. — Ты прекрасен, — льстиво подкатывает к Матвиенко Поз. — Правда? Иди сюда. Сережа берет лицо Димы в свои ладони. — Господи, нет. Не надо. Лучше уж с первым. — Так выпусти меня. Арсений танцует, потираясь о воображаемое стекло. Антон стекло разбивает и получает совсем уж аккуратный, почти целомудренный поцелуй. — Стоп, — Паша закрывает руками глаза. — Это какой-то бордель, а не космический корабль. Сережа тут же отвечает в общем чате: «Хорошо, что у нас корпорат как раз в борделе, правда?» «Хватит сосаться», — просит Поз. — «Я вообще не выгребаю из этой импровизации». — С момента выхода второго пришельца, ребятушки. — Блокируем дверь и идем спасать девушку. Дима захлопывает дверь прямо перед носом Сережи. — Сиди там, мерзкая тварь. — А другой ничего вроде, — задумчиво говорит Шаст. — Даже не думай. Красавица, откликнись, мы идем на помощь. — Я тут, — мерзко пищит Паша. Поз вытаскивает его из-за тумбы и угрожает оружием. — Щупальца показывай. — Нет у меня щупалец, дебилы. Я и так голая. — Слава богу, — Дима выдыхает, — с этим сосаться не придется. Воля кокетливо хлопает ресницами. — Ну почему же? Мы застряли на космическом корабле в миллионах световых лет от Земли. Продолжим человеческий род здесь. «И сам вывел на тему борделя», — кидает Сережа в чат. «Зрителям нравится», — отвечает Паша. — Извините, мы тоже хотим продолжать свой род. Матвиенко щупальцем разбивает стекло, за которым сидит Арс, выламывает дверь и делает вид, что душит всех. Ребята падают. — Давайте теперь сначала и до конца. — Мы умрем, — говорит Дима, — хотя… И стреляет в Антона. Шаст с хохотом умирает. — Так, так, так. А дальше запираем дверь. И еще одну дверь. И еще. И идем спасать красавицу. Эй, ты где? Паша опирается на тумбу как заправская блядь. — Мы вдвоем на космическом корабле. Я голая. Раздевайся, и будем размножаться. — И мы будем, — Сережа подходит к ним и опять душит щупальцами. — Ты прямо сквозь стены, что ли? — Я же пришелец. — И я пришелец. Мне пофиг как размножаться, — хмыкает Арс, встает на колени и целует Антона. Зрители хлопают. «Какой пиздец», — Паша присылает стикер в виде валяющегося Арсения с надписью: «Закрывайте крышку». Арс помогает Антону подняться, тормозит, задерживаясь взглядом на их сплетенных правых руках, чмокает в плечо и начинает как ни в чем не бывало болтать с гостями. Антон краснеет. — Я рад за вас, конечно, — шепчет Сережа ему на ухо, — но вы еще на сцене потрахайтесь. — За кулисами тебя устроит? — Нахуй иди. — За кулисами. — Вы работать начнете? — Дима ведет мимо них девушку из зала. — Сереж, мы «Озвучку» сейчас играем. — Играем, — Матвиенко уносится со сцены выбирать жертву себе. Антон бездумно следит за ним поверх зрительских голов и периферийным зрением улавливает черноту в углу зала. «Ребят, тут Кадмин», — пишет Антон. «Живой и здоровый», — откликается Сережа. — «Уже минут десять как пришел». «Я сейчас вернусь», — Антон сбегает за кулисы и вызывает Славу. Плохое предчувствие скребет мозг. Дусмухаметов не отвечает нигде. После пятого звонка прилетает блок и искусственный голос оповещает: «Абонента не существует. Возможна ошибка соединения». Антон пытается связаться с Мартиросяном. Его сбрасывают, кидая сообщение: «Поговорим завтра, сейчас ничего не предпринимайте». У Антона начинают дрожать пальцы. Паника подкатывает к горлу волнами тошноты. Он выходит к ребятам, надевая на лицо маску абсолютного спокойствия и садится к Арсению на тумбу. — Арс, ничего не спрашивай, делай то, что я тебе говорю. Сейчас мы встаем и уходим. Быстро. «Парни, мы уходим. Арсению угрожает опасность», — кидает Антон в общий чат и сдергивает Арса с тумбы. — Что происходит? — спрашивает Паша. — Блядь, Шаст, ты весь трясешься. Что происходит? — Я не знаю. Я не могу связаться со Славой. Мартиросян меня сбросил. И Кадмина здесь быть не должно. — Ты ему нравишься, может он посмотреть на тебя пришел. — В броне и с оружием? Паша нахмуривается. — Пиздуйте отсюда быстро. Антон резко оборачивается. Посланник идет к ним по залу. — Арс, бежим. Они срываются по лестнице со сцены и вваливаются в боковой коридор, блокируя двери. Голос Сережи, в котором проскальзывают нотки истерики, слышится за спиной: — К нам с небес спустился ангел. Надеюсь, вы не ударились. Матвиенко громко икает. — Бегите, блядь, — мысленно орет Паша, — у Кадмина приказ его забрать. Служба безопасности ООН сейчас у руководства ТНТ. Антон тащит Арсения к взлетно-посадочной полосе, петляя по коридорам и боясь запутаться. — Арс, что бы сейчас ни случилось, ты убегаешь и прячешься. И ты убьешь любого, кто будет угрожать твоей жизни, слышишь меня? — Я не понимаю, я ведь не сделал ничего плохого. Я исполнял все их требования. Мы же с тобой хотели… — Именно поэтому ты будешь убивать. Антон поворачивает за угол, ударяясь плечом о стену и тормозит, вмерзая в пол. Желчь щекочет горло, внутренности сжимаются в комок. — И я буду убивать. Посланник стоит, закрывая крыльями разветвляющийся в четыре стороны коридор. — Мне жаль, Антон. — Тогда дайте нам уйти. Мы улетим с этой планеты сегодня же. Кадмин качает головой. — Мне правда жаль. Но я не могу вас отпустить. — Почему? — Вы хотите жить, Антон? Антон смеется и поднимает правую руку, демонстрируя кольцо. Посланник отшатывается, будто в него выстрелили в упор. — А вот тут у нас вами и вырисовывается огромная проблема. Без него я жить не хочу. — В его мозги вшита программа судного дня. Уничтожения человечества искусственными формами жизни. Он активирует ее рано или поздно, сам того не желая. Или кто-то активирует без его ведома. Возможно в его голове уже идет обратный отсчет. — Мне плевать. — Арсений, вы разумны. — Кадмин стоит, не двигаясь. За шлемом никак не понять, о чем он думает. — Поймите, Антон умрет. Все умрут. — Я не хочу подобного. — Тогда пойдемте со мной. — Что со мной сделают? — Изымут программу. Арсений зажимает переносицу пальцами и зажмуривается. Антона перетряхивает от дикой горечи, написанной на его лице. — Это уничтожит мою личность почти со стопроцентной вероятностью. Программа вшита в мой код настолько глубоко, что я не могу выделить ее даже сейчас, когда вы сказали. — Остается маленькая вероятность на хороший исход, и это лучше, чем ничего. Арсений делает шаг в сторону Кадмина, но Антон перехватывает его, прижимая к себе, и подносит чужую руку к губам. — Арс, я люблю тебя. Я никогда никого так не любил. Помнишь, я говорил тебе, что если ты умрешь, я найду способ себя уничтожить. Причин жить так долго у меня больше нет. Бессмертие без тебя мне не нужно. Кадмин складывает крылья и медленно идет к ним. — Не подходите. — Антон, не мелите чушь. Возможно он вернется к вам в целости и сохранности. — Не подходите. — Я не хочу убивать, — шепчет Арс, — это твой выбор. И вбивает посланника в стену, ломая маску и вышибая оружие из рук. Линии внутренних систем загораются голубым. Кадмин с трудом отталкивает его крыльями и рычит: — Я хотел по-хорошему. Арс уворачивается от выстрела, вминая броню на груди ладонью. Даже не кулаком. Антон стреляет в голову, промахивается. Стена прожаривается насквозь и, если бы посланник не отклонился, его мозги красиво запеклись на штукатурке вместе со стеком. Арс выдирает кусок маски с затылка и бьет незащищенным участком об стену несколько раз. Кадмин оседает, но успевает вонзить шип Арсению в руку. Синяя кровь разлетается по воздуху. И Антон сжигает часть крыла, выворачивая силу оружия на максимум. На бластерах в отличие от огнестрела есть возможность выбирать режим. Кадмин пинком вышвыривает Арса в противоположный коридор и вжимает Антона в пол целым крылом. — Арс, бери мою машину и улетай. — Ты со мной. Антон освобождает руку с оружием, стреляет, но Кадмин успевает нырнуть за угол. — Здесь скоро появятся другие посланники. Уходи, пожалуйста. Арс мечется загнанным зверем, и Антон просто толкает его. — Беги. Без тебя я все равно жить не буду. Арсений срывается вперед по коридору, через секунду теряясь в переплетениях огромного здания. Антон прислоняется к стене, осторожно высовываясь из-за угла. Кадмин прячется за стеной напротив, и он в тупике. — Кадмин, я вас отсюда не выпущу, вы же понимаете? — Его сейчас перехватят на взлетно-посадочной полосе. — Пусть попробуют. А мы пока посидим и поразмышляем, куда нас с вами завела жизнь. Посланник хрипло вздыхает. Кажется, Арс все таки сломал ему пару ребер. — Вчерашнее нападение на вас с утра было санкционировано ООН. Они снимали вас, хотели показать, что андроиды безопасны. А Арсений начал убивать. Страшное оружие в чьих-то не слишком умелых руках. — В руках Камски. — Не смешите меня. Камски ученый, изобретатель, возомнивший себя богом, но программа уничтожения не его задумка. — А чья? — Мы пытаемся выяснить. Но даже не знаем, как эта программа работает. Лично мне хватило увиденного, чтоб понять, что Арсений опасен. Представьте армию таких как он. Человечеству конец. Антон стирает кровь, накопившуюся на брови. Задумчиво чешет щеку. — Арс не опасен. — Сам по себе скорее всего. Но найдутся люди, которые заставят его убивать. Как вы сегодня. Посланник хохочет. Сломанные динамики маски искажают машинный голос. Интонации были непонятны и так, а сейчас вообще складывается ощущение, будто разговариваешь со старым роботом из двадцать первого века. — Антон, вам так скучно жить, что вы влюбились в андроида? Антон не отвечает. — Вы убьете себя, если его отключат? — Да. — И других причин жить у вас нет? — Ни одной. — Как же так получилось? — Не знаю. Кадмин стонет, судя по звуку пытается сесть поудобнее, скрежещет крыльями по стене. — Вы действительно любите его? — Зачем вы спрашиваете? — У меня сейчас два варианта. Либо разговаривать, либо драться. Предпочитаю первое. Так вы любите его? — Я любил его всю свою жизнь. — Всю жизнь? Посланник замолкает надолго и не откликается. Антон начинает подозревать, что сейчас огребет. Он высовывается в коридор, и естественно там пусто. — Кадмин, вы так впечатлилась моей историей любви? — Впечатлился, — отвечают сверху. Шип вспарывает бедро. Антона вжимают в стену крылом и хватают за горло. — Мне жаль вас. Кадмин давит сильнее. — В обоих случаях. Антон задыхается, сопротивляться возможности нет. Но когда сознание начинает уплывать, его отпускают и бьют прикладом по голове. Свет отключается. Звук остается. Посланник убегает вперед по коридору. Антон приподнимается на локтях, встает, цепляясь за стену и, пошатываясь, идет следом. В голове мутно, поэтому, взрыв он осознает лишь спустя пару секунд, лежа на полу в осколках стекла. Взлетно-посадочная полоса через огромную дыру в стене напоминает свалку металлолома. Прямо как перед мастерской По. Антон замечает свою разбитую, расплавленную машину, висящую багажником над пропастью. Арсения зажимают у звездолета. Шаст шарится взглядом по земле, оружия нет, зато чей-то джип с оторванной дверцей стоит прямо на пути. Антон лезет за руль, отключает автопилот и на полной скорости сбивает троих посланников, не успевших увернуться. Арсений, пользуясь моментом, убегает вверх по погрузочному трапу, уворачиваясь от выстрелов. «Брал ли он в руки оружие?» — думает Антон. — «Или только защищался?» Антон свешивается вниз, цепляясь за руль, подбирает бластер, сжигает руку целящемуся в Арса посланнику и, развернувшись на полном ходу, выпадает из машины на поднимающийся трап. Кадмин крылом выбивает оружие из рук Антона, получает ногой в грудь и роняет на асфальт свой бластер. Арсений замирает на долю секунды, а потом бросается к ним, швыряет Кадмина через весь грузовой отсек и опускается перед Антоном на колени. Трап с хлопком закрывается, оставляя их в кромешной темноте. — Антон, ты как? — Нормально. Нужно заводить шарманку и съебывать отсюда. И пристрелить наконец эту крылатую тварь. Арсений качает головой и помогает Антону встать. — Активировать голосовое управление, — интересуется ИскИн звездолета. — Будьте добры, — отвечает Арс. Антона выносит от хохота. — Будьте добры? Я, пиздец, как тебя люблю. Ты невозможный. — Хотите задать координаты? — Багамы. — Арс, ты позагорать решил? — Там много пустых островов. Оставим корабль. Доплывем до космопорта в Майами. И решим, что делать. На этом звездолете мы все равно дальше нашей системы не улетим. — Почему? Корабль со скрежетом вздрагивает и они падают на пол, в попытке устоять цепляясь друг за друга. — Понял, можешь не отвечать. — Надо связать Кадмина. — Пристрелить. Арс вымученно поднимает брови и сдувается челку со лба. — Антон, прекрати. Лучше помоги мне найти веревку. Ящиков в грузовом отсеке много. Антон откидывает крышку с первого попавшегося на пути и радостно говорит: — О, бухло. Мы можем его споить. — Будете заливать прямо в горло? — интересуется посланник. — А что? Есть такая пытка. — Антон. Арсений обходит ящики, вздыхает и выдирает железный прут, гнет задумчиво. И выглядит это пугающе, Кадмин дергается, но придавило его сильно. Груда металла в груде металла. — Кадмин, гляньте на самое опасное существо в нашей вселенной. Я бы с удовольствием снес вам башку, а он связать хочет. — Оружие никогда не стреляет само по себе. Сегодня вы заставили его. А завтра? — Арс, — Антон касается чужой спины, — это ты разнес стоянку? — Я прятался за машинами. Чтобы выжить, мне не обязательно было убивать. — Так и знал. Антон подходит к посланнику и наступает ногой на крыло. Арс сбрасывает ящики с его груди и ног, грозит пальцем и обматывает прутом руки от локтей к запястьям, потом все ноги. — Пружинка, — говорит Антон, пинает посланника в бок и где-то внутри получает моральное удовольствие, когда Кадмин стонет злым машинным голосом. — Арсений, вы же не убийца, — шепчет посланник. — Но вы можете им стать. В чужих руках… — Как вы? — Если бы у меня был выбор, я бы лучше умер, но тогда близкие мне люди погибнут. — Убийцей поневоле я не стану. Но я буду защищаться. — А если те, кого вы любите, умрут? Если он умрет? Вы дадите человечеству шанс на выживание? Арсений отворачивается. — Пошли. Антон мягко обнимает его за плечи и уводит наверх по лестнице. Они вваливаются в первую попавшуюся каюту и падают на кровать. — Ты ранен, — Шаст перехватывает чужую руку, стирает синюю кровь, осторожно убирая разорванный рукав футболки. — Ты тоже. — Царапина. Я могу тебе как-то помочь? — Если желаешь во мне покопаться. Арс убирает скин. Сквозь белый пластик просвечивает металлический скелет и трубки-вены. Некоторые из них перерезаны. — Нужно запаять. У тебя вроде с собой зажигалка всегда есть. — Ты серьезно? — Просто пережми и жги. — Твою ж мать. Антон, не дыша и высунув язык, воюет с собственной зажигалкой и пластиком внутри Арсения. Удачно, потому что кровь останавливается. Арс смотрит с нежностью, будто пытается насмотреться впрок. Антона это пугает. — Мы улетим, — говорит Антон. — Далеко. Нас никто не найдет. Будем жить долго и счастливо, как ты и хотел. Хороший план? — Ты готов все бросить? — Да. Арсений его целует. Никакого подтекста. Успокаивает мягкими губами. Горячими пальцами гладит скулы и шею. Антон лениво отвечает, заваливая их обоих на простыни и укрывая одеялом. Свет гаснет. — Автопилот отключен. — Арс, что происходит? — Первый двигатель не функционирует, — оповещает ИскИн. Корабль начинает трясти. Внизу раздается взрыв. Антон вскакивает. — Кадмин, сука. Говорил же, надо было пристрелить. — Второй двигатель не функционирует. Рекомендуется аварийная посадка на космодроме «Домодедово». Арс выбегает из каюты. Еще один взрыв сбивает его с ног. Звездолет начинает крениться вбок. — Третий двигатель не функционирует. Рекомендуется проследовать к аварийным капсулам по светящимся линиям на полу. Антон подтягивает себя на ноги за дверной косяк. Арс хватает его за руку и тащит вперед. Они бьются о стены в такт покачиваниям падающего корабля. — Первая аварийная капсула отделена. — Антон, быстрее. — Сколько их здесь всего? — Вторая аварийная капсула отделена. — Скорее всего три. Экипаж маленький. — Блядь. Антон заворачивает за угол первым и еле успевает уйти от выстрела. Кадмин крылом вышвыривает не успевшего затормозить Арса к себе за спину прямо в открытую дверь капсулы и сшибает Антона ударом под колени. Посланник пытается сложить крылья, иначе в капсуле он просто не поместится. Антон выдергивает его за ногу, оттаскивая дальше от Арсения, который бьется о бронированное стекло в попытке выбраться. Но капсулу можно открыть только снаружи. Антон из последних сил отталкивает посланника от себя, выворачивая руку с оружием, и жмет на кнопку. — Нет. Нет. Нет, — читает он по губам Арса. — Третья капсула отделена, — оповещает ИскИн и зачем-то врубает сирену. — Кадмин, сдохнем здесь вдвоем. Посланник рычит, пинком вбивает Антона в дверь и стреляет. Антон успевает ее открыть и нырнуть за стену. Кажется, заряд сжег ему брови и ресницы. В кабине управления почти негде спрятаться. Антон хватает бластер со стены и прыгает за стойку навигации, спасаясь от выстрелов Кадмина. Посланник выглядывает из-за двери. — Кадмин, все. Финита ля комедия. Арс вне зоны досягаемости. А я вам не нужен. Поэтому давайте просто посидим в тишине, умоляю. — В тишине не хочу. Умирать так с песней! Антон хмыкает. — Мы разобьемся минут через пятнадцать… — Every chance, every chance that I take, — завывает посланник. — I take it on the road… — А вы ударились сильнее, чем я думал. — Those kilometers and the red lights I was always looking left and right... — Снимите маску, невозможно же. Антон зажимает уши руками. Голос у посланника судя по всему и так противный, но искажающие системы делают его просто невыносимым. Как будто он не поет, а гнет металлические листы или скребет ногтями по стеклу. — Oh, baby, but we are always crashing in the same car. На последних словах маска видимо ломается, потому что сквозь шипение проскальзывают настоящие интонации посланника. Кадмин резко замолкает. Антон моргает. Еще раз и еще. Зажмуривается. Слуховой глюк не пропадает. — А я ебнулся, — говорит Антон сам себе и высовывается из-за стойки. Часть черного крыла лежит у входа. Посланник сидит за стеной молча. — Кадмин, у песни есть второй куплет? Крыло вяло поднимается и опускается. — Не молчите. — Есть, — отзывается посланник шипящим машинным скрежетом. — Блядь, снимите вы маску. Антон ложится на пол, открывает ящики, вмонтированные в стойку и с удивлением натыкается на целую коробку колы в банках. — Кадмин, — радостно орет он, — колу будете? — Что? Антон швыряет банку в посланника. Слышно звук удара металла о металл и вопль. — Я не знаю, как вы это сделали, но вы попали мне в голову. — Замечательно. Антон кидает еще две. В третью банку Кадмин стреляет. Кола накрывает их липкими брызгами. — Заебись. На пороге смерти к Антону всегда приходит веселая белочка, как к алкоголику в запое. Он закидывает посланника банками и ржет. На дне ящика за колой находится большой пакет с белым порошком. Антон швыряет и его. Посланник не подводит, расстреливает прямо над собой и матерится. Они высовываются из-за своих укрытий одновременно. Кадмин весь белый. И Антону очень хочется увидеть выражение его лица сейчас. — Бля, — выдает Шаст и с хохотом сползает по стойке вниз. — Я рад, что вам весело. — Я требую, чтобы вы сняли маску. Мне жизненно необходимо увидеть, насколько вы охуели. — Вы попали мне в голову газировкой, а потом засыпали кокаином. Я сильно охуел. — Это был кокаин? Стоило оставить себе. Кадмин вздыхает и видимо закатывает глаза. — Нанюхались бы? — Нанюхался бы, а потом разделся догола, бегал и орал бы песни. — Разделись до гола? Это что-то из комментариев к футболу. Антон хихикает, вылезает из-за стойки и, шатаясь, идет к посланнику. — Не стреляйте, я собираюсь нюхать прямо с вас. Кадмин бьется затылком о стену. — И не планировал. — Гравитационная система отключена, — оповещает ИскИн. — Блядь, — успевает сказать Антон и ударяется спиной о потолок. Кадмин накрывает их обоих крыльями, и в попытке зацепиться, Антон случайно нажимает на курок. Отдачей его уносит в стену. В воздухе расплывается отвратительный запах жареного человеческого мяса. — Система гравитации активирована. Посланник кричит от боли, и его человеческий голос пробивается сквозь хриплые машинные помехи. Антон чувствует, что сходит с ума. Реальность трескается и рассыпается, погребая сознание под собой. Он не может вдохнуть, хотя сердце колотится как бешеное. По внутренностям растекается леденящий холод. На ватных ногах Антон идет, хватаясь за стены, иначе упадет и не поднимется больше. Кадмин отступает, еле держится, но пятится, закрывая руками оплавленную броню. Антон сжег ему почти всю правую половину тела. — Кадмин, я схожу с ума. Господи, я просто сумасшедший. Я сумасшедший. Посланник из последних сил делает рывок и вбивает Антона в стену. Сознание начинает уплывать. Антон опускает взгляд на рукоятку ножа, торчащую из своей груди. Кадмин отступает назад и со стоном оседает на пол. — Я просто сошел с ума. Господи, пожалуйста. Антон падает на колени в ноги посланника и трясущимися руками тянется к маске. — Не надо, прошу тебя. Антон, не надо.[1] У его смерти голубые глаза. — Арс. И красная кровь на ресницах. — Арс. — Я так давно перестал им быть, что уже и не помню, каково это. — Арс. Антон гладит чужое лицо, обнимает, осторожно прижимая к себе. И Арсений кладёт голову на его плечо. — Гидра, — передатчик в маске оживает, — ваши жизненные показатели падают. Гидра, вы меня слышите? Антон чувствует, как медленно бьется его собственное сердце, и первый раз за свою бессмертную вечность не хочет умирать. Арсений обмякает в руках. — Господи, Арс. Я держу тебя. Я тебя держу. Антон ловит его лицо в свои ладони. Арсений смотрит в ответ, не отводит взгляд и, кажется, плачет. — Арс. Его глаза стекленеют. Антон не может сделать вдох. Они разбиваются.