Тоталитарное сознание непрошибаемо для рациональных аргументов, потому что его формирует очень цельное и очень простое мировоззрение, в котором четко зафиксированы персонифицированные добро и зло. Воплощением первого всегда и безусловно являются сами носители мировоззрения. А на противоположном полюсе всегда абсолютное зло, которое виновно во всем негативе априорно, без всяких дополнительных аргументов. Тоталитарное сознание в них не нуждается. Tg @DmitTar
Ничего уже не исправить, блаженство мое, кроме этого дня, кроме солнца и -ться, кроме этой пунктуационной ошибки… …думает, что если не ставить точки над ё, буква обидится и уйдёт, думает, что нужна новая щетка, а здесь запятая, но ничего уже не исправить, ничего уже не исправить, да и не надо уже ничего исправлять, радость моя, мертвая радость моя. Дмитрий Воденников.
Я вообще тебе никто, имя мое никак. Я пустое пальто, плывущее через мрак. Я вернусь домой, я сниму штаны. Там пустяк пустой зимней пустоты. Пустота берет ручку в пустоте, пишет пустота знаки на листе. Жил да был пример про пустячных пчел. Я тебя решил и теперь ушел.
Анна Ахматова однажды сказала, когда выходила ее послеопальная книга, сильно почиканная советской цензурой, так, что остались там только рожки да ножки, пейзажные зарисовки: «Что сможет сказать про меня современный читатель? Эта дама очень любила гулять». Когда мои сны собираются в книгу, я листаю ее, смотрю, там написано «спал», тут написано «сплю», тут написано «не просыпаясь», тут написано «сон», думаю: «Что скажет про меня современный читатель?» Современный читатель все это современно читает, решает: «Этот человек средних лет очень любил поспать». Но я не люблю. Я люблю видеть синие улицы, я любил кого-то из вас, я любил неожиданный удар повторяющейся шутки (есть шутки, которые бывают смешными только на третий раз). Не хочу открывать глаза, не хочу сюда просыпаться. Маленькая зима помнит все. Дмитрий Воденников.
***
Журавль присылает хохочущий стикер. Антон продолжает накидывать ему в телегу шутейки для Дабл Тап, высунув язык от усердия. В поле зрения появляются белые тапки и черные джинсы с дырами на коленках. — Чем занят? — интересуется Арсений и останавливается совсем близко, заглядывает в телефон. Антон чувствует чужое дыхание затылком. — Скетчи пишу. — Хорошие шутки, — Арсений не улыбается. — Сядешь сразу по трем статьям.***
— Тебе помочь? — Не надо, у меня вещей немного, хотя футболок вроде было больше, — Антон пялится в пустой шкаф. — В стирке, наверное, стоит посмотреть, у нас стиралка полетела неделю назад. Мы с Арсом криворукие. Сережа доломал окончательно. Мастера вызвать сложно. В общем, в корзине точно поднакопилось бельишка. Крис кивает и утыкается обратно в планшет. Антон идет в туалет. И глаза закатываются сами собой. На стиральной машине возвышается гора вещей, в корзине тоже с избытком. Футболки свои, впрочем, Антон не находит, только носки и трусы. — Денег нет нихуя, одежды нет, пиздец, бля! Крис смеется, видимо, услышав бубнеж из туалета. — В других шкафах поищи, может, Арсений или Сергей случайно взяли. Антон возвращается в спальню и набрасывается на Сережин комод. Одна футболка действительно находится. Лежит, аккуратно сложенная и выглаженная, поверх всего. — Ты был прав, но взяли они не случайно. Крис поднимает большой палец. Антон перемещается к шкафу Арсения и из кучи одежды достает три своих футболки, худи, водолазку, свитер и джинсы. — Ну хоть трусы мои себе не забрал. Крис снова смеется. — Слушай, — Антон ощупывает верхнюю полку, — а у тебя как сейчас с работой, в смысле, ты сильно занят, мне точно можно к тебе переехать, я не буду мешать? Крис наконец-то отрывается от планшета. — Я очень надеюсь, что ты будешь мне мешать. — Я буду, — резво откликается Антон и только спустя секунду замечает подтекст в чужих словах и краснеет. — Прямо сейчас не планируешь? — Хотелось бы, но парни скоро должны вернуться. — А вечер у тебя свободен? — О, мои спортивки! — Антон тянет штанину на себя и не успевает увернуться от прилетевшей вместе с остальными вещами железной банки. Желтая пыль неровным слоем покрывает все поверхности в радиусе метра. — Какого хуя? — Ого, — Крис откладывает планшет и подходит, — что это? — Это Арсений! — Тебе нужна помощь? — Тут ничего не поможет, — Антона пробивает на ржач, — это Арсений. — С уборкой. — С уборкой, пожалуй, нужна. Крис кивает и тянется за поцелуем. За окном что-то звучно грохает, и стекла в окнах взрываются. Антон на секунду глохнет. Крис, сморщившись, оседает на кровать и шепчет: — Твоя рука. С улицы доносятся крики. Антон пялится на свои окровавленные пальцы. — Какого хуя? Крис, ты… — Спина! — Я сейчас. Сейчас помогу, — Антон с ужасом осматривает чужую спину. — Осколки мелкие, но их много. Надо в больницу. Я такси вызову. — Вызывай. У тебя рука тоже в осколках. — Фигня! Нормально. В двери поворачивается ключ. — Шаст! — орет Сережа. Антон дергается так, будто его током ударило. — Серый? — У нас стекла выбило. — Ты живой! — Антон выбегает в гостиную. — Холодно будет. Мы и без стиралки, и без стекол. — Хуй с ними! Ты как? — В меня прилетело чем-то. Голова болит. — Такси — через две минуты, поедем в больницу. — Почему ты желтый? — Это… А где Арс? Он был с тобой? — Он… — Сережа оборачивается и хрипит беспомощно и тупо: — Он со мной был. Антон замирает. Сердце начинает быстро стучать в ушах. — Антон, — зовет Крис, выходя из спальни. — Машина здесь, позади дома стоит. Бери Сережу, и отправляйтесь в больницу. — А ты? — Мы позже приедем. С Арсом. Он где-то там. Надо найти. — Это опасно. Утечка газа. Может еще раз рвануть. — Тем более уезжайте. Мы позже к вам присоединимся. Антон идет к двери. Крис догоняет и осторожно касается плеча. — Спасатели скоро будут здесь. — Хорошо. — Антон, копия сознания Арсения есть в хранилище, его загрузят заново, если он умер. — Блядь, Крис, ты шутишь? — Ты привыкнешь, прости. С телом что-нибудь придумаем. — О чем вы? — вмешивается Сережа. — Какое тело? — Оболочка, — тихо поясняет Крис, — ее выращивать надо. Она дорогая, но что-нибудь придумаем. — Такси, — хрипит Антон и вылетает за дверь. На улице жарко и душно. В воздухе летает пепел. — Арс! — кричит Антон и закашливается. Набирает Арсения. Машинный женский голос сообщает, что абонент не доступен. От страха начинает подташнивать. Телефон можно потерять, можно не услышать, можно забыть зарядить или просто вырубить — с имплантами в голове такое не сработает. — Арс! — вопит Антон. Дышать становится труднее. Где-то недалеко гудит сирена спасателей. — Арс! Из-за угла на Антона выскакивает испуганная девушка. — Вы в порядке? Вы не видели мужчину — черные волосы, очень высокий? — сразу набрасывается на нее Антон. — Не видела. Там дом обрушился. Я не видела! — Я понял. Вам сейчас прямо. Спасатели приехали. Она не отвечает. Убегает в указанную сторону. Антон поворачивает за угол. Большая часть дома в руинах. Целая только та стена, у которой Антон стоит. — Арс! — Я здесь, помоги! — орет Арсений откуда-то со стороны завалов. — Арс! Воображение Антона уже рисует самые страшные картины. — Я здесь, — Арсений стоит у кучи кирпичей весь в пыли. — Помоги разобрать, там люди! — Привет, — выдавливает Антон. — Ты в порядке? — Да, — Арсений отбрасывает кирпич в сторону и замечает: — Ты в крови. — У нас, в общем, окнам — пиздец. — Да пофиг, я Сережу потерял, боюсь, он где-то под завалами. — Сережа в больницу уехал. — В больницу? — тянет Арсений тупо. — А он… — Нормально вроде, по башке прилетело, но он в адеквате. Арсений, ты же, блядь, — злость прорывается, — мог ему позвонить. Ну и ради разнообразия сам ответить на звонок. — Ты мне не звонил, я бы услышал, у меня же импланты прямо в голове. — Именно. И у Сережи. — Блин, — говорит Арсений и роняет кирпич рядом с ногой Антона. Антон отшатывается. — Арс, твою мать! — Я заблокировал звонки, затылок от них болел, прости. — Потрясающе! — Я дебил. Ты доволен? Помогать начни, там люди! Антон закатывает глаза и наклоняется за кирпичом, больную руку заводит за спину. — Ты бы руку, наверное, сначала обработал, чужая все-таки планета. — У нас наноботы в теле специально, чтоб окружающая среда не сильно влияла, а еще импланты в башке, чтоб на звонки отвечать. Блядь, Арс, я думал, ты откинулся, и обосрался. — Я думал, Сережа откинулся, и тоже обосрался. И звонил ему кстати, но он не брал трубку. — Да по голове ему прилетело, может, сломался имплант. Или он, как ты, заблокировал звонки. Я вас ненавижу обоих. — А почему ты желтый, — вдруг спрашивает Арсений. — На меня из твоего шкафа упала банка с хуйней какой-то. — Это карри. Я готовил, — уловив скептический взгляд Антона, Арсений тут же исправляется, — пытался готовить, понял, что опаздываю, начал одеваться и сунул банку в шкаф. Ты нафиг в мой шкаф залез? — За своей одеждой. — Нет там твоей одежды. — Там полно моей одежды. Ты даже сейчас в моей футболке. — Я из грязного взял, чтоб побегать. — В твоем шкафу моя чистая одежда. — Так Сережа стирает и складывает, он перепутал. — На верхнюю полку? Умоляю, — Антон ухмыляется, — Серый не дотянется. — Шаст! — Шаст! Шаст! У нас в квартире — пиздец. Стиралка не работает, стекла выбиты, засрано все, ты одежду мою таскаешь. — Это уже не твои проблемы, ты же, блядь, переезжаешь, — Арсений с особой жесткостью отбрасывает кирпич. — Да! И у меня никто не будет брать вещи! Чистые вещи! — Починю я стиральную машину, хватит на меня наезжать. Я чуть не умер, между прочим. — Ну не умер же, — тихо говорит Антон. — А вот если бы умер, — патетично восклицает Арсений, — вы бы сейчас очень громко рыдали, жалели, что потеряли такого прекрасного друга. — Мы бы искали деньги тебе на новую оболочку, загрузили бы в нее. Дел-то. — Как все просто. Но эту оболочку похоронили бы пышно, да? Хрустальный гроб… Хотя нет, развейте меня в космосе. Антон смаргивает. — Я учту. — Я тут подумал, теперь, получается, можно прийти на собственные похороны. — Прекращай, а? Я правда за тебя испугался. — Да понятно, ты же в тапках ко мне прибежал.***
— Матвиенко, хватит читать желтую прессу. — Хватит преследовать меня по всей кухне и воровать еду. Не готово еще, — Сережа швыряет голографический экран Антону в лицо. — Антон Шастун и его карьера. В скобочках — Каррера. Как золотой мальчик получил золотой запас галактики. — Нихуя себе, я сказочно богат. — Если верить СМИ, то ты спишь с президентом. — Ты за него голосовал, Сереж, это хуже. — Три раза. — И поэтому Каррера уже полтора века имеет тебя во все отверстия. — Доброе утро? — Арсений заглядывает на кухню. — Приемлемое, — бурчит Сережа. — Почему? — Тебя увидел. — Ну не начинайте! — умоляет Антон. — И я рад встрече, — мрачно говорит Арсений и заметно сникает. Сережа гремит посудой с усилием достойным слона в посудной лавке. — Ты успел позавтракать, Арс? — спрашивает Антон, касаясь мимолетно темных волос. Касаться Арсения вот так невзначай, легко и нежно очень приятно. — Нет, не успел. Я ничего не успел. Бесполезно скатался. Лучше б спал. — И я не успел. Проснулся час назад только. Пообедаем сразу, значит. Карбонарой, между прочим. Сережа на фоне устраивает с помощью тарелок целый оркестр. Антон хмурится. — Я в гостиную, наверное, пойду, — Арсений плавно утекает из кухни, Антон даже среагировать не успевает. Сережа роняет ковшик на плиту и берет в руки нож. — Да ну вас, блядь, — хрипит Антон и падает на стул как подстреленный. — Почему ты на Арса бычишь? — Раздражает. — Чем? — Был у меня друг, замечательный и добрый, — Сережа грустно ухмыляется. — А потом он превратился… — В кого? — громко интересуется Арсений из гостиной. — Я сейчас разорусь, — на всякий случай предупреждает Антон. Сережа резко захлопывает рот, отворачивается и с остервенением продолжает разъебывать зелень по доске. Запах базилика забивает ноздри. На плите приятно шкворчит бекон. — А мы можем не сраться? — Антон задает вопрос, пялясь в потолок. Сережа шумно вздыхает. — Можем. — Паша же еще, — Антон закатывает глаза, — любитель выяснять отношения. Вы меня бесите. Только Диман как в танке. — Диман в танке, — Сережа кивает. — Он про нас просто все давно уже понял. Ладно, Арсень Сергеич, садитесь жрать, пожалуйста. Арсений через пару секунд заглядывает на кухню половиной тела и просит: — Ты нож отложи. — Ебать смешно, — бурчит Антон. — Арс, иди за стол. Сережа пожимает плечами и начинает раскладывать еду по тарелкам. Пармезаном посыпает. И базиликом. Антон втягивает носом воздух. Потрясающе пахнет сливками, беконом. И морем. Морем веет сильнее, когда рядом Арсений. Антон привык и бесстыдно наслаждается влиянием чужой химии на свой организм. — Приятного аппетита, Шаст! — Сережа ставит тарелку на стол и подталкивает к Антону. Возвращается еще за парой тарелок, одну пихает Арсению, вторую водружает перед собой, рухнув на ближайший к Антону стул. И снова разворачивает голографический экран. — Найди статейку про себя для разнообразия, — умоляет Антон. И впивается взглядом в розовый пластырь на руке, которой Арсений держит вилку. Умиляется. — Неинтересно, у меня тайная жена всего лишь, видимо, ты, иначе, что я здесь делаю. — Пошли поженимся, Сереж, — предлагает Антон с ухмылкой. — Не проблема. Арсений фыркает с набитым ртом и бубнит: — Удивительно. Одна только? — Про Арсения сейчас почитаем, — Сережа скалится. — Смерть — уже не актуально. Биография — это мы в курсе. Ой, как много ты стоишь в пластиковой оболочке. — А в мясной — я вообще бесценный, — ржет Арсений. Антон хрюкает и давится пастой. — Но в мясной, — возражает Сережа, — ты нам дороже обходишься. Тем временем пластиковый Арсений бьет все рекорды продаж. Вчера нескольких видел, пока по центру гулял. И сразу, смотрите, статьи роботофобов. Верите ли вы в любовь человека и андроида? Вы можете приписывать андроиду любые человеческие черты. Можете готовить ему завтрак, приглашать на ужины… — А обед? — перебивает Арсений. Сережа продолжает: — Но андроид не разделит с вами ни завтрак, ни ужин… — Обед? — Вы всего лишь симулируете счастье, — Сережа задумывается на секунду. — Готовить карбонару — это я что симулирую? — Обед, — мгновенно откликается Арсений. — Тайную жену, очевидно, — говорит Антон и добавляет тихо: — Мы тоже сейчас симулируем счастье. — Еще в статье сказано, что желания человека не должны исполняться по первому требованию. Андроиды помогают нам во всем. Обслуживают нас. Делают, что мы хотим. Это эмоциональное и физическое тунеядство. Пора прекратить. Мы не должны давать им свободу. Мы не должны разрешать им манипулировать нашими эмоциями и чувствами. Антон морщится. — И? Сережа пожимает плечами. — Дальше какая-то экономическая муть с огромными таблицами. Влияние андроидов на человеческий рынок труда. Сотворили себе подобных — разгребайте проблемы. — Ну, неосвоенных планет много, — замечает Арсений, — пусть осваивают. Никаких проблем. — Интересно, человечество с таким же посылом на Землю забросили? — говорит Антон со смешком. — Хорошая теория, многое объясняет, — Сережа кивает. — А кто забросил? — Не знаю. Бог? — И послал к нам своего сына, доказать, насколько мы никчемные, — Арсений тыкает вилкой в тарелку со скрежетом. — А сын не вернулся. Кстати тебя же тут недавно с сыном божьим сравнивали, — Сережа перемещается к строке поиска, — сейчас найду. — А сын не вернулся, и Бог от нас отвернулся, — декламирует Арсений с набитым ртом. — Вот, — Сережа делает экран больше. — Я не похож. Фотография еще ужасная. Венок из ромашек. Должен же быть терновый. — Ты до статьи в желтой прессе докопался, серьезно? — Фотографию получше найти не могли? К другим статьям фотки хорошие, — Арсений указывает пальцем в экран и нахмуривается. — Знакомое лицо. Кто это? Антон присматривается. Под заголовками статей на фотографиях сплошь знакомые лица. — Ты о ком? — Девушка в белом платье. Поправка шестьсот пятьдесят три. Арсений морщится, смахивает кровь из-под носа, пялится удивленно на алые капли на своих пальцах. Антон резким движением схлопывает экран об стол. Сережа сует Арсению в руки салфетки. Арсений пялится в потолок, не мигая. Прижимает к носу салфетку. Антон косится на Сережу. — Я был в гостиной. Как я здесь оказался? — тихо спрашивает Арсений. — Арс, ты в порядке? — Антон придвигается к нему ближе. — А как люди оказываются на кухне? Приходят, потому что хотят кушать. Кушай вкусную карбонару, — быстро говорит Сережа и прищуривается на Антона у Арсения из-за спины. Арсений мотает головой, мнет окровавленную салфетку. Сережа ее отбирает и указывает на тарелку. — Вкусная. Серьезно. — Спасибо, — Арсений задумчиво наматывает спагетти на вилку. — Я не хочу есть, — шепчет он, — извините, съем позже. Оставьте мне, ладно? — Конечно, — Антон осторожно касается чужого плеча. — Я в гостиной полежу. Голова трещит. Арсений выходит из кухни довольно бодрым шагом, но Сережа все равно провожает до двери, оставаясь на расстоянии вытянутой руки. Возвращается, наклоняется к Антону и хрипит в ухо: — Что за нахуй? У него ПТСР от карбонары? Антон качает головой. — Девушка на фото — Николь Банкрофт. Арс не помнит ее. — А должен? Я тоже ее не помню, но у меня правда с памятью проблемы длинной в целую бессмертную жизнь. — Должен. У Арсения сложные отношения с собственной памятью, скажем так. — Я догадываюсь, — Сережа со вздохом садится обратно за стол и берет в руки вилку. — Банкрофт. Это же с ней он в экспедиции мотался? — С ней. Ты с Арсом вообще не общался, когда мы разъезжались? Вы же на Новой Земле были, только я улетал. — С Арсением Дима общался, в сенате оба сидели. Я тоже улетал с Новой Земли. Жил то тут, то там. — Иногда мне кажется, что мы друг о друге нихуя не знаем, несмотря на тесное общение, — бормочет Антон и вилку откладывает. — Мы друг друга в сумме около трех человеческих жизней не видели, конечно мы нихуя не знаем. Я у вас даже спрашивать боюсь, чем вы занимались. — Вы же с ним друзья. Он тебе ничего не рассказывал ни про Банкрофт, ни про экспедиции? — Нет, а тебе он много рассказывал? Вы же с ним ебетесь, — передразнивает Сережа. — Ебемся. — Ебитесь, как хотите. — А может мне нужен совет, — Антон складывает руки на груди. — Мой совет — не ебитесь. — Хороший совет, жаль, запоздалый. — Ну почему же, берешь себя в руку и не ебешься. С Арсением. С самим собой — придется. — Сам с собой — я не хочу. — Ебись, как хочешь, я же сказал, Шаст. Арсений появляется в дверях с картонной короной из какой-то доставки в руках, опирается на косяк и пафосно восклицает, хрен знает кого пародируя: — Благочестивейшие Самодержавнейшие Великие Государи Императоры самого тупого диалога, который я когда-либо слышал, корона ваша, господа, поделите ее там без кровавого дворцового переворота. Засим — удаляюсь. И никакого желания у меня узнавать, что вы обсуждали. Арсений кланяется и возвращается в гостиную. Антон честно пытается сохранить серьезное лицо и все равно взрывается гоготом. — Шаст, не ржи как конь, ебись конем, — добивает Сережа. — Господа, — кричит Арсений, — второй короны нет, помилуйте. — Он сейчас окончательно перейдет на старорусский, — шепчет Сережа. — Мы же не будем кручиниться, правда? — Предлагаю окститься. — Надо покумекать. — Господа, вы распоясались, — тянет Арсений, — не прекратите сей же час, пеняйте на себя. — Пустой галдеж, — отзывается Сережа. — Я нашел вторую корону, господа, и собираюсь провести коронацию насильно. — Персты поотрываю, — Сережа наматывает спагетти на вилку. — И поем. — Поцелуй меня в… — Арсений задумывается на секунду, — в уста. — Это я могу, — оживляется Антон, подрывается со стула и с хохотом уносится в гостиную осуществлять предложенное. Останавливается перед Арсением, лежащим на диване, и кланяется. — Бью челом. — Я кручинюсь, не мешай. — Все нормально? — спрашивает Антон и садится Арсению в ноги. — Ну, По споил Мириам, и она уснула в архиве. По поводу цистерны идей ноль. — Ясно. — Моя пластиковая копия с тобой на связь не выходила? Антон морщится. — Нет. — Жаль, он единственная надежда быстро выяснить, у кого находится цистерна. — Думаешь, он знает? — Знает, он дивно покопался в моей голове, ничего его не остановило, и, уверен, он способен подключиться к любому андроиду в сети. Всех слышит. — Слышит, — не хотя, кивает Антон. — Вопрос в том, остановит ли он своих от необдуманных действий. — Это если цистерна у андроидов. Каррера вообще не контролирует корпус? — Официально вторая цистерна не у нас, числится как пропавшая. Часть корпуса, — Арсений закидывает на Антона ноги, — действует в обход приказов Карреры. — А Кавахары? Сената? — Кавахара не станет использовать корпус в черную. — А кто станет? — Понятия не имею. — Оппозиция? — предполагает Антон и тыкает Арсения указательным пальцем в колено. — Нет. — В сенате сейчас есть люди, недовольные Каррерой? — Конечно, но вовлекать корпус в политическую борьбу никто из них не решится. Велик шанс доиграться и сыграть в ящик. А сенат больше любит подковерные игры. — По твоему убийство президента Оствальда — подковерные игры? — Антон кривится. — С ним сложнее. Многие желали ему смерти. Сенаторы проголосовали единогласно, никто не воздержался. — Оствальда заказал Каррера, ведь так? — Я не знаю, — Арсений пожимает плечами. — Дело тогда удивительно быстро замяли. Наплели чуши в СМИ. Я пытался искать исполнителя, но на меня стали давить сверху. Состряпали пару фейковых дел на Сережу и Пашу. Пришлось уволиться. Арсений качает головой. — Антон, — в голосе усталость. — Мне нужна была правда. О тебе. Впрочем даже ты сам ее от меня скрываешь. — На то свои причины. — Лгать мне? — Я не лгу. Антон тяжело вздыхает. И решает вернуться к изначальной теме: — Где взорвут цистерну? Твои предположения. — Уже не надеешься, что цистерна просто потеряется? — Арсений страдальчески сводит брови. — Андроиды — здесь. Посланники — на Шарии, например. Обвинят местных экстремистов. И под шумок сменят неугодное правительство. — Если цистерну взорвут андроиды, начнется война? — Да. И не только с андроидами, полагаю. Каррера ее не хочет. — У войны всегда есть выгодополучатель. Андроиды думают о выживании, не о выгоде. А вот люди… Воцаряется тяжелое молчание. Антон пялится в пол. Арсений встает с дивана и подходит вплотную к окну. Просит, не оборачиваясь: — Антон, поговори с моей пластиковой копией. — Он вряд ли будет со мной говорить. — Попробуй. — Почему ты настаиваешь, Арс? От него что-то нужно посланникам? — Он не пострадает, — бросает Арсений жестко. — Ну блядь, — Антон тоже встает, — вы не можете его найти. И хорошо. — Вся королевская конница, вся королевская рать… — Тебе смешно? — Нет, просто я бы предпочел, чтоб он действовал в интересах людей, не андроидов. — А совместить нельзя? — Можно, но ты хотя бы о цистерне с ним поговори для начала. — Я для начала поговорю с По. С ним же все в порядке? — Все в порядке. Ты мне не доверяешь? — Арсений прищуривается. — Вопрос не в доверии. Мы совершенно по-разному смотрим на вещи, и я не знаю, что у тебя в голове. Я доверяю тебе. Я понимаю, ты хочешь, как лучше, но твое лучше не всегда совпадает с моим. — С По все в порядке. Посланники не садисты. Антон выпучивает глаза. — Это де Сото не садист? Или ты про то, что он просто приказы выполняет? Арсений резко разворачивается. — Я тоже выполняю приказы. — И как? Нравится? — Выбирать? Ты забываешь, кто я. — А ты не забываешь? — Антон делает пару шагов к Арсению, но от касания себя останавливает. — Я вроде хорошо помню, кто ты. Надеюсь. — Кем я был. — А есть разница? — Есть выбор, только не тот, который устроил бы меня. Всегда, — цедит Арсений. — Может я был не прав, когда жить захотел, а не сдохнуть, оставив вам на память кучу проблем. Может правда стоило умереть. — Может и стоило, — вдруг говорит Сережа, появляясь в гостиной. — Но здесь я тебя не виню. Хочешь жить — умей вертеться. — Не надо, — хрипит Антон. — Не я ж начал, — Сережа пожимает плечами и отмахивается. — Ладно, я поехал. На балу увидимся. Не вздумайте помирать. Антон качает головой. — Увидимся. — Про еду не забудьте, — уже из коридора кричит Сережа. Дверь за ним закрывается через минуту. Арсений молчит. Стоит, скрестив руки на груди. Антон зажимает переносицу пальцами и хрипит умоляюще: — Прости меня. — Нет, ты прав, — Арсений напряженно встряхивается. — Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы иметь причины бояться. — Я не боюсь тебя. Меня пугают некоторые твои решения. — Меня твои тоже. — Я делаю плохо только себе, Арс. Ты и себе, и… — Андроид не пострадает, — рявкает Арсений, а потом неловко отступает и снова отворачивается, шепчет: — Я ничего этого не хотел. — Арс, прости меня. — Не извиняйся. Поговори с андроидом. Никому сейчас не нужна его смерть. Он единственный, кого послушают другие андроиды. — Я поговорю, но обещай мне, что посланники к нему и на метр не подойдут. — Я не могу обещать, я не все контролирую. Он в любом случае не пострадает. Антон потирает рукой лоб. — Арс. — Поужинаем вечером? — Арсений поднимает бровь. Тему Арсений меняет со скрипом, но Антон внезапно для самого себя прикипает взглядом к этой брови. — Ты про секс? — Про еду, Шаст. И секс, если ты сможешь. — Смогу я, — слегка обижено тянет Антон. — Ты не ешь, ты поглощаешь и ноешь, что тебе даже сидеть тяжело. Какой секс. И я с тобой нажираюсь. — Надираешься. — Именно, — бурчит Арсений. — Ни о чем не жалею. — Ладно, я тоже. — Ну и все, — Антон ухмыляется. — Мы взрослые люди. Я прямо с тебя стейк поем. Можешь облить меня текилой и облизать. Совместим приятное с полезным. Арсений прижимает ладонь к глазам и, кажется, краснеет. — Тогда я сверху с тарелкой карбонары в руках. Антон смеется. — Договорились. Арс, я доеду до По и вернусь. — С ним все в порядке. — Я понимаю. — Но собираешься проверить? — Собираюсь переговорить насчет вчерашнего, я ему обещал, мы с утра списывались. — Ничего нового не узнаешь. — Хочешь, чтоб я остался, так и скажи. Арсений смотрит, но молчит. — Я скоро приеду, — уверяет Антон. — Не скучай. И, пока не передумал, идет переодеваться. В спальне раскиданы вещи. Дело рук самого Антона в основном. И уборки даже в планах не было. Он достает из шкафа джинсы и футболку. Футболка пахнет Арсением, прочно поселившимся очевидно не только в голове. Постель заправлена. На тумбочке смазка, бластер и аккуратно сложенные спортивные брюки, подогнутые, потому что длинные для Арсения слишком. Яркие носки под кроватью. Антона захлестывает паникой от вида чужих вещей. Страх потери душит. Антон спускается и заглядывает в гостиную. Арсений сидит на диване с ногами и ест карбонару. С ним хочется остаться. — Я скоро вернусь, не скучай — повторяет Антон. — Могу с тебя карбонару слизать, если вдруг решишь никуда не ехать, — отзывается Арсений. — Спагетти в жопе. — Засунуть? — Не надо, — Антон мотает головой, отступая. Надевает кроссовки, кепку, хватает рюкзак и выбегает из квартиры. Такси уже ждет на парковке, когда Антон выходит из лифта на крышу. Он садится на пассажирское и закрывает лицо руками. Мимо проносится город. Паника не утихает. Антон успевает сожрать себя полностью за время проведенное в машине и к По доезжает уже окончательно разозлившимся и нервным. По, увидев Антона, стучит по стеклу огромного панорамного окна, и вопросительно приподнимает брови. Антон заваливается в кафе и падает в кресло. Замечает: — Тихо здесь. — Естественно, но я бы предпочел нижний город, там приватности побольше. — И вони. Уж извини. — Ты меня извини, — говорит По, сморщившись. — Ты нормально вообще? — А ты? — Да отлично! Мириам — милая девушка. Не знаешь, есть у нее кто? — Вроде одинокая, но я, как ты понимаешь, не интересовался. — Собираюсь к ней подкатить. Хорошая идея или плохая? — Понятия не имею, По. Попробуй. — Попробую, — По вздыхает. — Поболтал я с ней вчера. И с де Сото. Неприятный чувак. Антон кивает. По снова вздыхает. — Не знают они, кто увел цистерну, но нервные — пиздец. Боятся. — Еще бы. Их свои же и наебали, я уверен. Накалилась обстановочка на работе. — Думаешь, Каррера в курсе? Назначил в корпусе доверенных лиц и наблюдает, планирует. — Ничего я не думаю. Я заебался и проебался. Если цистерну взорвут, мы с тобой можем попасть под раздачу. — Блядь, — хрипит По и замолкает, глядя Антону в глаза. — Каррера доверяет Ар… Кадмину. Я уверен, и Кадмин действует в интересах Карреры, — Антон склоняется над голографическим меню, выбирает чай и откидывается обратно на спинку кресла, — так что… — Кадмин действует в твоих интересах, разве нет? — В своих, одно другому не мешает. В данной ситуации Каррера о цистерне знает не больше, чем Кадмин. — Ты что Карреру защищаешь сейчас? — Нет. Просто у Карреры и Кадмина довольно странное совместное прошлое. Они не станут гадить друг другу, слишком опасно. К тому же Каррера не хочет войны, а цистерна явно не для мирных целей украдена. — Кобальт в сельском хозяйстве применяют кстати. — Ты про Шарий вчера говорил. Правительство там не очень сговорчивое, сельское хозяйство процветает. По передергивает плечами. — Ты же сам сказал, что Каррера не хочет войны. — Каррера не хочет. Но подставить его удобно, не находишь? — Ну андроидам любая война на руку. Очень удачно получится, если мы сами себя перебьем. Шарий готов проливать кровь. Даже Старая Земля гудит, а там одни пердуны. Ты давно был на Старой Земле, Шаст? Антон раскачивается на кресле. — Давно. С концертом. — Ясно, — По прихлебывает кофе, стирает пенку с губ и спрашивает: — Кадмин с тобой соображениями не делился? — Чем-то поделился, что-то оставил при себе. Но он тоже в растерянности, мне показалось. Он вряд ли доверял корпусу, даже когда им командовал, а сейчас вообще ушел в глухую одиночную оборону: не скажу, не знаю, не моя проблема! — А проблем много? Антон кивает официанту, принесшему чай, выжидает пару секунд и говорит, понизив голос: — Помимо того, что корпус явно раскололся? Трибунал — это проблема, да. — Дата назначена? — Нет, иначе я бы с тобой тут не сидел. — У тебя есть какой-то план? — Тереться вокруг Карреры. Единственный план. Точки давления у меня на него имеются, у Кадмина тоже. Почва правда зыбкая. — А у Карреры, как я посмотрю, союзников вообще нет, — По склоняется к Антону через стол и усмехается. — Одни притирающиеся и давящие. — Поэтому Каррера хочет в союзники Арса андроида. Арсу такое союзничество естественно не нужно, впрочем оно ничем не хуже других альтернатив. — Которых у него нет. — Прячется Арс вполне успешно, — замечает Антон. Наливает себе чай и бросает в чашку три кубика сахара. Голова ноет. — Говно — альтернатива, достанут же. — Может быть, но ему есть чем крыть. — Ты не хочешь поговорить с ним насчет цистерны? Вчера андроид уж очень громко распиналась в любви к ra9. Не с его ли активного согласия цистерна ушла к тебе? Довольно удобно. И своим деньги, и цистерна вроде как в безопасности. — Ага, только андроид сначала распиналась в любви, а потом повторяла, что ra9 их предал. — Дурацкая ситуация. Он же не мог подставить своих? — И меня вместе с ними? Исключено. Вполне вероятно, что Арс навел своих на тебя, но дальнейшее точно не его рук дело. — Кто-то ехал за мной от дома, — бормочет По. — Или за мной, — Антон морщится, — я тот еще слепой долбоеб. — А Кадмин чего не заметил? — А он помидоры кромсал на кухне. — Одомашниваешь боевую единицу? — Ты тем же самым собираешься заняться. — Не представляю Мириам, кромсающую помидоры на моей кухне. По лицу По читается, что он представляет. И не только совместный быт. — О, кромсать Мириам должна отлично. — Головы? — И головы, — Антон кивает с улыбкой. — Нормально Кадмин готовит? — Чуть не отрезал себе палец. — Я видел пластырь, розовый такой. Мы с Мириам поржали, что у тебя дома есть детские пластыри. Она очень умилилась. — Я тоже умилялся, пока Кадмин чуть не отлетел, когда увидел фотографию Николь Банкрофт. — Какая же, блядь, мутная история, — заебанно тянет По. — Я про Инненин думаю часто. Чем вот они там занимались? — Кадмин не помнит или помнит, но не все. — Да он же даже Банкрофт не помнит. Поболтай ты с ним о девчонке. — Я боюсь навредить. — Меня кстати поражает, ему же качественно попортили мозги. Он по идее должен игнорировать всех знакомых. Вы для него после стирания памяти существовать перестали. Нет. Пустое место. Вплоть до прямого контакта. Полный блок. Но Кадмин вас вспомнил. И вспомнит Банкрофт рано или поздно. — Вряд ли это что-то даст. И без Николь Банкрофт проблем и вопросов дохуя. — Она ключ, я тебя уверяю. Я о ней много читаю. — Поехал, как Каррера? — перебивает Антон с ухмылкой. — Ну Банкрофт ничего такая. Даже в свои пятьдесят-шестьдесят. — Пятьдесят-шестьдесят? — Ну да. В первой жизни. Они ж с Арсением тогда примерно и познакомились. Видимо, Арсений ей и тело новое купил, когда у нее какие-то приколы со здоровьем начались. Антон выпучивает глаза. — Что тебя удивило? — По хихикает. — Ничего. Я просто не видел Николь Банкрофт старой. Думал, она никогда и не была. — Банкрофт из бедной семьи, мистер высокооплачиваемый маф. Или погоди, — По прищуривается. — Ты ревнуешь? — К мертвому человеку? — Ты долбоеб же. Сам сказал, Банкрофт с Каррерой мутила. — Одно другому не мешает. Или вообще втроем. По сгибается пополам от хохота и едва не вписывается лбом в стол. — Ты недоволен тем, что тебя не позвали? — сквозь смех хрипит он. — Меня не возбуждает Каррера. — Айзек Каррера, да. Но… Антон издает звук умирающей чайки и шипит: — Хорошо, что Крис не дожил до этого момента. — Блин, извини, — По резко серьезнеет. — Дела давно минувших дней. Давай сменим тему, а? — Давай. В общем, я много читаю о Банкрофтах. — Читаешь, — уныло соглашается Антон. — Лоуренс Банкрофт ебнулся и убил Николь. Кстати не факт, что он, но мы о другом сейчас. Банкрофт утверждал, что Николь управляет поведением людей. — Ебнулся. — Погоди. Утверждал, что у нее светятся глаза. И не только у нее. У Арсения Попова тоже. — К чему ты ведешь, По? — Вишенка на торте. Утверждал, что Николь Банкрофт и Арсений Попов — пришельцы. Настоящих подменили. Прикинь? — По откидывается на свое кресло и салютует чашкой. — Какой поворот, а? Антон вспоминает про чай и тянется за своей чашкой. — Бредни больного человека. — Твой коллега Дмитрий Позов на открытых заседаниях сената в то время постоянно повторял, что Арсения не узнает. — У Димы и Арсения странная дружба. По, я заебался, мне не до теорий заговора. — А если с Инненина реально вернулись не Попов и Банкрофт, а марсиане какие-нибудь. — По, заткнись, — рявкает Антон и рубит рукой воздух. — Мне нужно кое-что тебе рассказать. — Кадмин — марсианин? — Нет, блядь. Я умру через пять лет. Этот я. Совсем. Мое сознание больше не способно выдерживать перезагрузки. — Что? — По быстро моргает. — Сходил тут недавно голову проверить, — уже спокойнее говорит Антон. — И? — Выяснил, что меня убивают мои же врачи. — В смысле? — По, врачи, которые должны лечить, на самом деле только усугубляют проблему. — Шастун, ты не замолкай, я не могу из тебя вытягивать. — Ты торопишься? — Антон склоняет голову набок и сжимает губы в тонкую полоску. — Ты нагнетаешь, пиздец. Сразу всю информацию выдай. — Я уже полгода принимаю лекарства, вызывающие галлюцинации и по сути помогающие раку в моей башке прогрессировать. Кадмин притащил своего знакомого врача аж с другой планеты. И этот врач собственно сообщил неутешительные новости про мою башку и других моих врачей. — Ебать, — тянет По. — Ты почему сразу не сказал? — Ну хотя бы тебе сказал. — Кадмин не в курсе? — Нет. — Шастун, ты пизданулся? Тебя же убивают, блядь. — Сейчас нет никакого смысла наводить суету, — Антон снова вспоминает про чай и наконец-то отпивает из чашки. — Я контролирую ситуацию в отличие от убийцы, который пока ничего не подозревает. Ты знаешь моих друзей, они паникеры. Кадмин на уши всех поднимет. — Ладно, я согласен с тобой, — По кивает, но убежденным не выглядит. — Ты уверен, что перезагрузиться не сможешь? Стек в новое тело и… — По, ты ведь в курсе всех проблем мафов, приколов психохирургии, ты, черт возьми, торгуешь наркотой, притупляющей боль. — Я торгую. Но, бля, у тебя не было проблем с башкой раньше, и перезагрузку ты лучше всех переживал из моих знакомых. Как, Шаст? — Я охренительно старый, По. Моя башка тупо перестала выдерживать наличие стека и имплантов. Для мафов типично. Я почитал тут научную и около научную литературу. Множество перезагрузок ломают сознание напрочь. И это я еще в свое тело всегда возвращаюсь. Представляешь, что происходит с сознанием тех, кто постоянно меняет тела. Их мозгам вообще пиздец. Для каждого критическое количество перезагрузок разное, видимо, я доумирался окончательно. Мне осталось жить около пяти лет при нормальном лечении, — Антон выдыхает. — В лучшем случае тихо слягу, побуду овощем и умру, в худшем — деменция, например, частый финал для мафов вроде меня. Я уже глюки ловлю, По. Мне такая хуйня недавно привиделась, я думал, сдохну от ужаса. — А психиатр твой чего? — Учитывая ситуацию, я не готов делиться с ней своими переживаниями, мы давно знакомы, но я лучше перестрахуюсь. — Правильно, — По ковыряет ногтем стол. — Что дальше, Шаст? — Откат памяти. У меня в хранилище штук десять стеков, начиная с две тысячи четыреста девяносто седьмого года. Неизвестно, когда я прошел критическую точку, и какая по счету перезагрузка заставила мой мозг отращивать себе опухоли. — Опухоли же могут устранить. — Могут. Но новые быстро появятся. — Я понял. То есть точно откат. Антон чокается своей чашкой с чашкой По. — Точно. — Вернешься на двести лет назад? — Получается. — Мне, — По пытается подобрать слова, — странно. Страшно. — Мне не страшно, я заебался, кажется, так будет даже лучше. Главное, успеть исправить некоторые вещи, огромное количество вещей. — Шаст, Кадмину стоит все-таки рассказать. Он в этом шарит. Явно быстрее тебя поймет, кому нужна твоя смерть типа от естественных причин. — Тому, кто боится за свою жизнь, которая мгновенно оборвется, если я откинусь просто от выстрела в башку. — Любой несчастный случай… — Вызовет резонанс, — перебивает Антон. — Никто не поверит. А тихо слечь и умереть вполне в духе любого мафа. Убийца явно не собирается привлекать внимание к моей кончине. Сдох и сдох. — А цель какая? Уничтожение куска твоей памяти? — Видимо. Даже при условии, что после отката мне сгрузят часть памяти с этого стека, я буду вынужден болтаться среди обрывков воспоминаний, которые сложно сопоставить. А о чем я думал, вообще никогда не узнаю. По хмурится. — То есть ты убийцу бесишь, но не сильно мешаешься пока? Не легче ли насовсем тебя устранить. — Ну, ему достаточно стеки в хранилище испортить. И меня нет. — Шаст, а ты их проверял? И наличие, и содержимое. — Блядь, — Антон закрывает ладонью рот. — Не проверял. — Прокатимся? — предлагает По очень тихо. — А есть смысл? — Антон смотрит в потолок несколько секунд, смаргивает и резко подрывается с кресла. — Там не только мои стеки. Там, блядь, не только мои стеки. — Спокойно, в хранилище система безопасности о-го-го какая. — Поехали! — Да вызвал я такси. — Кто бы это ни был, он стер не только мои стеки. Антон бежит к двери. — Я расплачусь, — хрипит По. Когда он выходит на улицу, Антон уже сидит в машине. — По, быстрее. — Как могу. Через несколько секунд двери захлопываются и такси взмывает вверх. Антон пялится в окно, вцепившись пальцами в колени. — Шаст, вы же были на других планетах, там могли остаться копии ваших сознаний, — говорит По. — Вряд ли. — У вас хранилище только здесь? Неужели нельзя было… — Хранилище — это дорого. Мы на него копили всемером. И отдаем огромные деньги каждый год тупо на содержание. Да и не думали мы, что нужно больше одного. — А ты не делал стеки для себя? — Я делал. Давно. Несколько раз, — Антон нервно чешет подбородок. — Но их же хранить надо правильно, дома за шкаф кинуть — не прокатит. — Я пробовал. — И долго пролежал? — Ну, года три. И окислился. Я еще сделал. — Ты молодец. По мотает головой. — Я потом этой херней бросил заниматься. В нижнем городе полно неофициальных хранилищ, туда парочку стеков поместил. Правда одно взорвали, второе обнесли. — Потрясающе. А ты на флешку себя скидывать не пытался? На любой носитель информации кроме стека. — Пытался конечно. И на флешку, и на комп. Дичь получилась. Слишком большой у стека объем. — Ты же знаешь, что меня в этот мир сгрузили буквально с флешки. — Ты не прав. Твое сознание в двадцать первом веке скопировали уже по сути на стек, на, скажем так, прототип стека. Никакая флешка твое сознание бы не вместила. Кстати твой первый стек сохранился? — В сундуке для украшений, — Антон дергает цепь на шее. — Я из него кулон забубенил. — Странно, что ты раньше не помер, реально странно. — Никогда не поздно. По хмурится и буркает: — Приехали уже. Антон выпрыгивает из машины до того, как она касается земли, спотыкается о ступеньку, едва не летит носом в гранит, но вовремя хватается за перила. По тянет Антона за локоть, помогая подняться. — Успокойся, Шастун. В холле парень администратор предлагает подождать и кофе. Антон им захлебывается. По какое-то время молча разглядывает помещение. Медленно тянет из тонкой фарфоровой чашки предложенный ему чай. — Не поверишь, первый раз через VIP вход в хранилище попал. — Нравится? — Здесь чище, диванчики мягкие. Наливают. Но надписей не хватает. — Натяни новую плоть подобно взятым напрокат перчаткам. И снова сожги свои пальцы. — Не этой, — По разворачивает конфету, кидает в рот и бубнит: — Кстати она у тебя всегда по-разному звучит. — Трудности перевода. — Видел анекдот про видоизмененного аборигена на стене за второй от входа скамейкой? Смешно каждый раз. — Когда вернусь, расскажешь, — Антон поднимается на встречу девушке в белом халате. — Мистер Шастун, — она придерживает дверь и, кивнув, пропускает перед собой. До личного хранилища Антон бежит, дергано проходит все процедуры идентификации, у резервуара со стеками останавливается, тяжело дыша. — Я хотел бы открыть. Проверить содержимое. — Это не желательно. — Откройте. Девушка довольно долго разбирается с системой безопасности. Антону несколько раз приходится подтвердить свою личность через углерод. Нырок в виртуал дается тяжело. ИскИн генерирует странные вопросы, вытаскивает из сознания нелепые образы, в конце концов, удостоверяется, что Антон — это Антон, и отпускает в реальный мир. — Всегда такая муторная проверка у вас? Вроде раньше проще было. Девушка качает головой. — Мы усовершенствовали систему безопасности. Теперь вы можете осмотреть ваши стеки. Стеки на взгляд Антона абсолютно нормальные. — А их содержимое? — В полном порядке. Если хотите убедиться, снова подключитесь к нашему искИну. — Сколько людей имеет доступ к резервуарам? — К вашим — три человека. Мистер Шастун, у нас лучшая система хранения во всем объединенном протекторате, вам не о чем волноваться. — А резервуар… — Антон додумывается посмотреть на бейджик. — Мисс Павлова, а резервуар возможно испортить? — Спинномозговая жидкость, в которой находятся стеки, иногда сворачивается при несоблюдении температурного режима, попадании различных веществ. Но система хранения всегда сигнализирует о проблемах, и они устраняются в течение пары минут. Если вас что-то беспокоит, поговорите с директором. — Я хочу забрать несколько стеков с собой. — Конечно. Но я обязана вас предупредить, не надлежащие условия… — Я знаю, — перебивает Антон. — Упакуйте мне четыре стека. — Подождите в холле пару минут. Мы продублируем информацию и отдадим стеки вам. — Спасибо. Девушка провожает Антона обратно в холл. По сидит в кресле, сгорбившись, и пьет, видимо, уже пятую чашку чая, судя по количеству оберток от конфет. — Ну что? — он вскидывается. — Зря я психанул. Стеки в полном порядке. Тут система безопасности любого заебет. — Я говорил. — Резервуар может открыть только владелец. С огромным трудом, — Антон нервно усмехается. — ИскИн в углероде меня наизнанку вывернул, подтверждая личность. — Тот, кто хочет избавиться от тебя, не пойдет на подобный риск. — Надеюсь. — Ты проверил остальные резервуары? — Нет, говорю же, открыть их может только владелец. Но я в ближайшее время попрошу парней приехать сюда и осмотреть свои стеки. По кивает. Махом допивает оставшийся чай, с сожалением ставит чашку на столик и встает. — Какие у нас планы? — Вызови такси в центр к цветочному рынку. — Я же тебе там не сильно нужен? Антон, кривясь, заливает в себя остатки уже остывшего кофе. — Ты куда-то торопишься? — Ага, поменять место жительства. На всякий случай. — Думаешь, поможет? — Надо бы вообще уехать из Новой Москвы. Во Францию. Или в Бельгию. Подполье процветает. Никаких посланников, никакой политики. — В Брюсселе штаб-квартира НАТО. — Есть еще? Ну пусть выразят озабоченность моим переездом. Такси здесь. Я на свежий воздух. Антон дожидается, пока ему вынесут стеки, кидает коробочку в рюкзак и выходит на улицу за По. Погода приятная. На небе видно все три Солнца, что редкость. Даже голова болеть перестает. — Ты улетай, а я, наверное, прогуляюсь, — говорит По. — Надеюсь, твою сверкающую рожу на балу лицезреть. — До бала пересечемся еще. — Не надо, я жить хочу. Антон закатывает глаза и запрыгивает в такси, не попрощавшись. Дверь плавно закрывается, и машина взмывает в небо, безоблачное и очень синее. Яркое настолько, что приходится затемнить окна. Антон пялится на соседнее пустое кресло. И набирает Сережу. Сережа отвечает буквально секунды через две. — Тебе чего? Голограмма рябит. Над правой бровью начинает копиться боль. Антон смаргивает и мысленно решает в ближайшее время не пользоваться имплантами. — У меня просьба. Сережа ждет и смотрит вопросительно. — У меня к тебе просьба, — тупо повторяет Антон. — Съезди в хранилище, проверь свои стеки. — Съезжу. А зачем? — Просто. — Ладно. — Это важно. Сережа вздыхает. — Завтра съезжу, Шастун. Обещаю. — Поза и Пашу прихвати. Я им позже позвоню тоже. — Могу спасти тебя от беседы с ними, если хочешь. — Ты золото, пироженка. — Как карбонара? — Охуенная! Еще приготовишь? — Конечно. Не упущу возможности выбесить Арсения. — Пироженка, — предупреждающе тянет Антон. — Осталось ли в нем что-нибудь человеческое? — Серый! — Ты не замечаешь, но он лжет. И лжет постоянно. Мы ничего о нем не знаем. — Не заводи шарманку. — Где он был два века, что делал? Мы ничего не знаем, — повторяет Сережа громче. — От него надо держаться подальше. Я за тебя боюсь, Шаст. — Серый, заканчивай. — Ты понимаешь, я не стал бы паниковать из-за чепухи. — Серый, послушай… — Нет, это ты меня послушай. Проблемы начались, когда Арсений вернулся. — Я их сам замечательно генерировал и без Арса. Я сам лез, куда не надо. Блядь, Серый, — Антон замечает, что рычит и заставляет себя сбавить обороты, переходит почти на шепот, — чего ты хочешь от меня добиться сейчас? — Будь осторожен с Арсением. — Я буду. — Обещай мне. — Обещаю. Сережа качает головой и отключается. Остаток пути Антон пялится в сиденье перед собой. Медленно вылезает из такси и несколько минут стоит как столб, кусая ногти. Стеклянное здание цветочного рынка блестит в солнечных лучах. Сквозь панорамные окна видно, как суетятся продавцы-андроиды. Людей внутри очень много. Антон сдвигает козырек кепки ниже и заходит. — Добрый день, — обращается он к первому попавшемуся продавцу, — мне нужен большой букет, синие цветы. — Есть замечательные пионовидные тюльпаны, — андроид указывает куда-то в сторону. Антон находит тюльпаны взглядом и кивает. — Все, что есть, упакуйте. — Подождите пару минут. Антон забивается в угол, прячась за огромной пальмой. Никто не смотрит. Андроид возится с тюльпанами и, кажется, не справляется. Зовет кого-то на помощь. Антон разворачивает на ладони экран, чтоб убить время новостями. Читает по диагонали без интереса. «Президент объединенного протектората Айзек Каррера летит на Старую Землю». «Проводится аудит на всех крупных планетах объединенного протектората». «Новая партия андроидов». «Свадебный переполох. Арсений Попов. Эксклюзивное интервью The Daily Telegraph». Антон тупо моргает и сжимает ладонь в кулак. Голограмма рассыпается. — С одной стороны, — внезапно говорит андроид, стоящий буквально в паре метров от Антона, — мне будет проще скрываться среди нескольких тысяч копий, с другой стороны — другая сторона. — Привет, Арс, — хрипит Антон. Арсения выдают только синие как тюльпаны глаза и чуть более свободная относительно других андроидов манера держаться. Он подходит ближе. Стандартная модель — продавец в красном комбинезоне. Диод под цвет комбинезона. — Привет. — Ты в порядке? — Вполне. Не доволен ли Арсений самим фактом разговора или формой связи через другого андроида, Антон не спрашивает. И не комментирует бешено мигающий диод. — Я рад, что ты в порядке. — За тобой следят. — Я догадываюсь. Вчера, когда я ездил в нижний город, за мной следили? — Да, — Арсений склоняет голову набок. — Ты знаешь, что вчера произошло? — Знаю, это я навел андроидов на По. — Я так и понял. — Я хочу извиниться, Антон. Получается, я и тебя подставил, и цистерну потерял. Понятия не имею, где она теперь. Антон успокаивающе касается чужого плеча. Диод на мгновение окрашивается в зеленый, но через секунду все равно срывается в красный. — А кто цистерну увез? Посланники? — В том числе. — Это как понимать? — Вместе с андроидами. Арсений отступает на шаг. Рука Антона соскальзывает с плеча. — Андроиды убили своих же? — Да, позволили убить. — Ты не вмешался? — Я не смог перехватить контроль, — Арсений сникает. — Этот андроид-продавец — машина, просто оборудование. Тоже самое, что подключиться к холодильнику. С мыслящими андроидами тяжелее. Киберлайф имеет удаленный доступ ко всем моделям. И мыслящие андроиды вешают на себя защиту, подобную вашей. У многих стоит черный лед, точнее его халтурные копии. Из-за него подключаться опасно. Неизвестно, как халтура решит защищать сознание от взлома. Меня один раз уже на сутки коротнуло. Валялся обездвиженный чужой защитой, а носителя убило. К тому же я то ли схожу с ума, если такое вообще возможно с андроидом, то ли надо менять внутри что-то. Я перестал нормально воспринимать информацию от мыслящих андроидов через удаленное подключение. Я вижу либо пустоту, либо какие-то странные картинки. Слышу гул, шипение и считываю речь, но не человеческую. Полный бред. — Я могу тебе помочь? Арсений морщится. Пытается. Скудная мимика рабочего андроида не позволяет. Продавцы не морщатся. — Я обойдусь без помощи. — Знаю. Но я хочу помочь. — Мне не нужна помощь. Мне вполне комфортно… «Без тебя», — повисает невысказанным. — В одиночестве? — шепчет Антон. Диод тухнет. И загорается зеленым. Андроид моргает. Синева из глаз пропадает. Он резко отворачивается и замирает. — Арс, — зовет Антон и разворачивает андроида к себе. — Сэр? — на лице вежливая улыбка. — Вам нужна помощь? — Мне нужна. И тебе. — Сэр… — Ваши коллеги, — Антон потирает подбородок, уже порядком заросший, — собирают мне букет синих тюльпанов и, видимо, не справляются. — Не беспокойтесь, через минуту все будет готово. Вы на своей машине или на такси? — На такси. — Мы донесем цветы до вашего такси, их довольно много. — Спасибо. Андроид кивает и уходит за тюльпанами. Теми, что уже собраны в букеты. Упакована, кажется, только треть. Гора синевы возвышается над столом. Арсений дома утонет в цветах как в море. Антон смотрит в зал и боковым зрением отмечает знакомый силуэт. Де Сото нависает над розами и разговаривает с Андроидом-продавцом. Впрочем, почувствовав взгляд, сразу же бросает свое занятие и направляется к Антону. — Как там наш пластиковый дружок? — Хули ты тут делаешь, Джимми? — Гуляю. — И давно ты на свежем воздухе сегодня? — С обеда. Кофе попил, посидел в скверике на скамейке напротив кофейни, где ты очень мило болтал с господином По. Отличный день, если б только не твои внезапные адские перемещения на такси, — Де Сото скалится. — Так как там наш пластиковый дружок? Цистерна где? — Ты по просьбе Кадмина за мной следишь? — Нет, свой маршрут. — Ну не пизди, а? — Цистерна где, Шастун? — Он не знает, — цедит Антон сквозь зубы. — Кто увез? — А все-то тебе расскажи. — Конечно, не забывай, что полыхнет и твоя жопа. — Уже горит. У меня плохие новости, Джимми. Ваши с андроидами мутят. — Потрясающе, — восклицает де Сото и легко, но с угрозой толкает Антона в угол. — Почему андроид твой не вмешался? — Не смог. — Не всемогущий, получается. — Мистер Шастун, можно с вами сфотографироваться? — девушка с огромным букетом розовых гвоздик мило улыбается. Антон радостно кивает. Девушка на пару секунд спасла его от де Сото. Она встает ближе, огибая посланника, который и не думает подвинуться, достает планшет и, щелкнув пару раз, говорит: — Спасибо, — и добавляет, — поздравляю вас! — С чем? — Со свадьбой. У Антона на лице, должно быть, отражается вся гамма эмоций, потому что девушка, пискнув: — Спасибо, — буквально вылетает в ближайшую дверь. — Поздравляю! — добивает Джимми. — Что там? Когда? Я приглашен?