RePainted

      Бархатные лучи летнего солнца бережно касались юной бледной кожи, проникая под неё и попадая прямиком в кровь. Каждая клеточка тела воодушевлённо трепетала и покрывалась роем мимолётных мурашек от нежности всеобъемлющего тепла. Под босыми ножками ярко ощущалась прохлада сухой земли, которую давно не питала дождевая влага. По-детски хохочущий западный ветер шкодливо зарывался в длинных гладких волосах цвета вереска и безудержно развевал подол белого сарафана девятилетней малышки.       Наслаждаясь волшебными минутами единения с необъятным миром, она покорно прикрыла золотистые глаза и полной грудью вдохнула столь пленительный лёгкий аромат родных лавандовых полей. Гулко разносившиеся в чистом небе песни птиц-путешественниц гипнотизировали и манили. Зачарованная ими девочка с кроткой улыбкой развела руками, словно то были невесомые крылья. Шажок, ещё один и вот она уже приготовилась отправиться в первый самостоятельный полёт, как за спиной послышался приятный женский голос:        – Ласточка моя, не улетай без меня! – лишённые всякой строгости слова мелодично лились из уст миловидной низенькой старушки с аккуратно уложенными редкими поседевшими волосами.       Проникнувшись глубоким уважением к мудрой травнице, природная магия почтительно поклонилась и отступила, возвращая обратно в реальность доверчивую внучку. Та, несколько раз невинно моргнув и развернувшись назад всем телом, с искренним детским смехом подбежала к бабушке и энергично приняла из её худощавых рук большую плетённую корзину, до самых краёв наполненную сиреневыми цветками. Малютка светилась маленьким солнышком, когда пожилая дама благодарно и ласково гладила её по голове.       Девочке нравилось любоваться самым дорогим на свете человеком. Особенно круглым и морщинистым лицом, украшенным неповторимой, столь доброй и мирной улыбкой. Однако былого уюта и душевного покоя, как раньше, она уже не дарила, ведь на пороге одинокого дома травниц появилась инквизиция, гневно и требовательно стучащая в массивную дубовую дверь.        – Без тебя я никуда не пойду! – звонкий девичий голосок заглушали неистовая боль и липкое отчаяние, нашедшие приют в маленьком, наивном и открытым для мира сердечке.        – Уйти придётся, ласточка моя ненаглядная, – хрипло отзывалась опытная травница, невесомо касаясь подушечками сморщенных пальцев румяных щёчек горячо любимой внучки. – У нас нет шанса покинуть дом вместе – они станут нас искать. Я не позволю, чтобы этим живодёрам досталась твоя жизнь. Поэтому послушай свою бабушку и беги в город, пока осталось время.        – Но!.. – решимость, коей переполнены старческие глаза, заставила малютку колебаться. – Но это несправедливо… Они не должны называть тебя ведьмой. Мы всего лишь помогали людям… – она сжимала ручками плотную ткань юбки белого сарафана, чуть опустив взгляд. Старушка лишь понимающе горько улыбалась:        – Если бы в наших силах было изменить мысли людей… – вздохнув, женщина в последний раз заключила внучку в крепкие объятия, стараясь таким образом передать своей кровиночке всю любовь. – Дорогая моя ласточка, поклянись, что продолжишь жить, прислушиваясь к зову сердца.       Стойко держась и не думая о скорой разлуке, малютка утыкалась носом в шею взрослой, навсегда запоминая родной запах:        – Я клянусь… – старшая травница прекрасно осознавала, что слишком жестоко брать такое обещание с девятилетней крохи, но только лишь оно позволит ей не оборачиваться и не пытаться вернуться. Она резко вытолкнула малышку на улицу через чёрный выход.       Услышав незнакомые грубые голоса, доносившиеся из дома, девочка торопливо перепрыгнула через каменную оградку и спешно направилась в сторону лавандовых полей. Юная любимица природы помнила, что именно этот путь позволит ей скорее добраться до городских стен. Это последнее, о чём та могла размышлять, так как страх колючим терновником опутывал разум и лёгкие.        – Ай! – не разбирая дороги, малышка неосторожно запуталась в собственных ногах и повалилась на землю, будоража клубы пыли.       Несмотря на саднящую боль в содранных коленях и ладонях, ей нужно было подняться, однако силы стремительно покинули тело. С трудом перевернувшись на спину, она обречённо прислушивалась к учащённому биению сердца. Окружающий мир размылся из-за солёных слёз, которые неприятно обжигали кожу и скатывались в запутанные волосы. Летняя ночь горделиво наблюдала за тихими страданиями, даже не думая убаюкать в своих звёздных объятьях природную любимицу. Смешанный с плотным запахом дыма родной аромат лаванды не помогал найти в расколотой душе уголок умиротворения.        – Обыщите всё вокруг! В доме был кто-то ещё! – басистый голос командира отряда послышался вдалеке. Подчинённые покорно принялись выполнять приказ, исследуя прилежащую к разрушенному дому местность. К счастью, кроха успела закрыть ладошками рот прежде, чем с обветренных губ сорвался нечеловеческий крик, когда чужой кожаный ботинок промелькнул в дюйме от её лица.       Когда служители Святой инквизиции ушли, так и не отыскав беглянку, она мысленно повторяла слова благодарности Всевышнему. Благодарила и не смела двигаться, опустошённо наблюдая за предрассветным розовеющим небом. Утренний прохладный ветерок хоть немного помогал юной ученице травницы очистить запутанные мысли. В замутнённом разуме возникал один единственный вопрос – «Сколько она будет так лежать и продолжать жалеть себя?». И правда, сколько? Бабушка свою внучку учила отнюдь не этому! Ухватившись за остатки воли и грозно стиснув зубы, малютка решительно поднялась и на слабых ногах продолжила путь в город, до которого – подумаешь! – осталась пара десятков вёрст.       Сонные и ленивые часовые, поставленные на стражу ворот, попеременно зевали, подтягивались и даже не заметили, как среди толпы восточных торговцев устало прошмыгнула одна маленькая девочка. Жизнь за высокими каменными стенами начала бурлить с первыми криками петухов. То тут, то там с принятым шумом и задором открывались местные лавчонки с различными товарами. Тяжело дыша, девочка огляделась по сторонам и, осознавая, что на созерцание городских красот нет лишней минутки, на кровоточащих стопах кое-как проковыляла до знакомого цветочного магазинчика. Малышка едва подняла руку и сжала её в кулак, чтобы постучать в дверь. Та резко распахнулась, и на пороге показалась полноватая хозяйка, чьё лицо мгновенно исказилось гримасой ужаса.        – Матерь Божья! – грубоватый женский голос немного отрезвил кроху. Не спрашивая разрешения, её безвольной куклой за руки потянули внутрь здания. – Что с тобой случилось?! Почему ты одна, да ещё в таком виде?.. – «таком виде»? Кроха непонимающе повертела головой, осматривая себя. Ноги замызганы в грязи и засохшей крови, некогда белый сарафан навсегда принял цвет земляной пыли, а в слипшихся волосах запутались мелкие травинки.        – Тётушка Ирма… – необходимые, как воздух, слова так не вовремя комом застряли в горле. Малютка чувствовала, как её снова захлёстывает волнами паника, сдавливая грудь. В носу противно щипало, а золотистые глаза вновь застилала влага.        – О нет… – одно лишь состояние гостьи оглушительно кричало о том, что приключилась беда, спрашивать о которой нельзя. Цветочница оглянулась за плечо туда, где находилась лестница, ведущая на второй жилой этаж. – Вилберт, будь твоё безделье неладно, срочно найди чистую одежду! – не теряя надежды, что спящий муж чётко расслышал её просьбу, Ирма сняла с головы серый платок, давая свободу коротким вьющимся русым волосам, и спешно смахнула град слёз с лица девочки. – Послушай меня, ты не одна! Я и Вилберт позаботимся о тебе, слышишь? – тучная женщина потрясла уставшую путницу за плечи перед тем, как жалостливо заключив ту в объятия. – Ты помнишь? Я всегда мечтала о ребёнке, но у нас с Вилбертом, – она издала смешок, – ничего не получалось. Ты же нам почти родная, так что мы не оставим тебя на произвол судьбы…       Глубже и глубже погружаясь в пепельную пучину воспоминаний, обаятельная девушка двадцати четырёх лет задумчиво хмурилась, еле заметно сжимая пухлые губки. Одной рукой она подпирала щёку, а в пальцах другой вертела засушенное соцветие лаванды, ранее найденное под прилавком. Молодая торговка никогда не позволяла себе забывать события пятнадцатилетней давности. В тот злополучный день удача не дала пропасть любимице Матушки Природы, позволив обессиленно уснуть на груди названной матери, чтобы впоследствии очнуться в мире, наполненном лишь хорошими моментами. Небрежно убрав злосчастный цветок в карманчик фартука, дева отмахнулась от тёмных туч в голове и вместе с тем тоскливо посетовала, что хорошо было бы до захода солнца посетить самодельную могилу бабушки, тем самым почтив её светлую память. Но, а пока не наступил вечер, ей необходимо настроить мысли на нужный лад. Сейчас не время отвлекаться от работы и уж тем более избегать нового посетителя, о приходе которого возвестил небольшой колокольчик, подвешенный над дверью.       Молодого отпрыска прославленного графа, который верой и правдой заведовал этим крошечным городком, сложно не узнать с первого взгляда. Ухоженные блондинистые волосы водопадом струились по широкой спине. Отряхивание подола вельветового пальто сапфирового оттенка выдавало его знаменитую привычку держать себя в условиях первозданной чистоты. Такие претенциозные и богатые люди, как он, обычно старались держаться как можно дальше от мирской жизни простого крестьянского народа, поэтому один лишь Бог знал, почему обладатель знатных кровей появился на пороге непримечательной цветочной лавчонки.        – Чем я могу быть полезна Его Светлости? – непринуждённая улыбка коснулась губ девушки. Несмотря на внешнее спокойствие, ей с трудом удавалось не давать волнению выйти из-под контроля. Обдумывая всевозможные варианты развития событий, она продолжала внимательно следить за каждым действием парня – таких клиентов их магазинчику ни в коем случае нельзя терять.        – В ближайшее время наше поместье устраивает званный приём, поэтому мне требуются самые лучшие цветы, которые только можно найти! – брезгливо скривившись, виконт разглядывал полки и вазы. – Но теперь я думаю, что вряд ли отыщу подходящие среди этой кучи мус-с-с… – некогда наполненный презрением взгляд блондина резко сменился на удивление и неподдельный интерес, стоило лишь повернуться всем телом к прилавку и подойти к нему ближе. – И как же я имел право пропустить в этом цветнике столь очаровательную пурпурную розочку! Могу ли узнать твоё имя? – посетитель бесцеремонно подхватил выбившуюся из-под платка сиреневую длинную прядку и закрутил её конец на своём пальце. Такие ухаживания настолько смутили внучку травницы, что та, чуть зажавшись, потеряла дар речи. Казалось, что в его харизматичных изумрудных глазах с лёгкостью можно заблудиться. – Ах, что же мне необходимо совершить, чтобы милейший цветочек подарил мне право услышать его голосочек?        – С-скупить все растения, которые у нас есть?.. – робко отводя золотистый взгляд, тихо отозвалась дева, не забывшая о гордости торговца. Не ожидавший подобного поворота событий молодой человек громко и искренне рассмеялся, хлопнув себя по лбу:        – С твоего позволения, да будет так! Ваши цветы установят по всему поместью, а ты, надеюсь, согласишься стать главным украшением вечера, – своевольно выхватив руку ойкнувшей собеседницы, он едва коснулся губами её бледной ладони.       Скоро вести о новой избраннице юного виконта облетели все уголки города. Порой даже начинало мерещиться, что и вороны, устроившиеся на крышах домов, обсуждали доверчивую любимицу природы за её спиной. Долговязый и вечно хмурый отец едва ли справлялся с рыдающей каждый день от восторга женой. Та не собиралась скрывать сердечную радость, ведь, наконец, её ребёнок не будет и дальше в девках сидеть.        – Девочка моя, смотри, не упусти своё счастье! – чуть ли не пела на эмоциях Ирма, которая не переставала мечтать о лучшей жизни в ближайшем будущем, когда провожала взрослую дочь на очередное свидание.       Выходец из знатного рода привносил в обыденные и серые дни юной цветочницы незнакомые доселе красочные впечатления и дарил невесомое ощущение того, что его будущая супруга – самая особенная. Тем не менее женская интуиция почему-то всё громче и громче била в барабаны, возвещая тревогу. Беспокойство обуславливалось одним печальным фактом: несмотря на любовь суженного, простолюдинке крайне сложно отыскать своё место среди ослепительного блеска и грациозных вельмож. Пусть молодая травница и поклялась самому дорогому в её жизни человеку, что будет верна голосу сердца, однако… Вдруг оно, переполненное пустыми переживаниями, всё же ошибалось? Девушка заглушала смятение и воображала, как бабушка поздравляла её с предстоящей свадьбой с до боли знакомой и родной мирной улыбкой. Только вот к несчастью, та с раннего детства была крайне доверчивым ребёнком, и эта черта никуда не исчезла. Поэтому ей нелегко сквозь розовую призму увидеть двуличие тех, кто потонул в море богатств и власти…       Каретная прогулка, ставшая для двух молодых людей неизменной дневной традицией, порядком затянулась после посещения виртуозных швей, которые с воодушевлённым порывом согласились создать самое неповторимое свадебное платье для будущей жены виконта. Дева крепко сжимала худощавую ладонь возлюбленного и мечтательно щебетала о всех планах, которые ей хотелось бы воплотить на их пышной свадьбе. Однако столь яркое и солнечное настроение в один миг заслонили грозовые тучи, стоило лишь бывшей торговке повернуть на секунду голову и взглянуть в окно. Завораживающая и гротескная архитектура роскошных зданий заслоняла собой жизнь уставших, болезненных и едва сводивших концы с концами работяг, которыми были наполнены улицы города. Девушка пугливо коснулась пальцами холодной поверхности стекла, осознавая жестокую картину реальности. За те долгие месяцы, проведённые подле любимого, она совершенно перестала думать о судьбах обычного народа, с которым когда-то обитала буквально бок о бок. В её чувствительной душе вновь проснулась та самая маленькая девочка, которая вместе с бабушкой спасала людей, даря им безвозмездное счастье, и которая ненавидела всю несправедливость мира.        – Милый, – вслушиваясь в отчаянные мольбы о помощи по ту сторону стен кареты, внучка травницы мягко обратилась к жениху, ища в его сердце поддержку, – мы обязаны помочь им.        – Дорогая, скажи мне, почему это мы и обязаны каким-то там простолюдинам? Одним больше, другим меньше. Это нас не касается! – блондин скривился и недовольно цокнул языком, вкладывая в каждое сказанное слово брезгливый и эгоистичный яд. – И смею напомнить, что моя супруга не должна говорить всякие глупости, которые приходят в голову. Я не хочу, чтобы моя репутация пострадала.       В её ушах завыла вьюга, а дыхание спёрло в груди. Дева с неподдельным на лице удивлением смотрела на сидящего рядом. И вот за этого человека – нет, после такого показа истинного обличия его и человеком назвать нельзя! – она так яростно хотела выйти замуж и посвятить ему всю оставшуюся жизнь?..        – Остановитесь сейчас же! – нечеловеческий женский вопль не на шутку перепугал бедного старенького кучера, который резко потянул за поводья, придержав лошадей. Как только богатая повозка затормозила, приёмная дочь торговки цветов юрким зверьком вылетела из салона, несмотря на приносящую один лишь дискомфорт тяжёлую обувь и пышную юбку платья, цепляющуюся за каждый неугодный угол.        – Д-дорогая?! Куда ты? Немедленно вернись! – шокированный молодой человек, недоумевая высунувшись из экипажа, недовольно прожигал спину отдаляющейся невесты, которая гордо и решительно шла на встречу осипшему подростку, умоляющего помочь его отцу. – Как твой будущий супруг приказываю тебе вернуться! Ты меня слышишь?!        – Если выйти за тебя замуж означает, что я обязана закрыть глаза на чужие страдания, то тогда мне даром не сдалась такая «счастливая» жизнь в богатой семье! – любимица природы резко развернулась и, раздражённо сняв с пальца помолвочное кольцо, бросила его прямо под колёса кареты. Сейчас она прекрасно понимала, что сердце никогда не лгало своей хозяйке. Не место ей в эгоцентричном мире с дорогими празднествами, шикарными платьями и украшениями с драгоценными камнями. Как и любви чёрствого виконта, отныне, нет дороги в её душу.        – Ты ещё заплатишь мне за унижение! Попомни мои слова! – шипел выходец из богатой семьи, с презрением оглянувшись на столпившихся вокруг зевак и резко закрыв дверцу. Прохожие переглядывались и смеялись над столь редким зрелищем. Когда бы они ещё увидели, как виконта бросила собственная избранница? Дева искренне смеялась вслед уезжающей карете. Ей ничего не страшно, покуда она снова могла в полной мере ощущать себя единой с необъятным миром через души и сердца народа.       Проклятья виконта сбылись спустя несколько дней. Обернулись они двумя воинственными фанатиками инквизиции, которые, словно идущие по следу ищейки, застали молодую травницу в одном из немногочисленных сиротских приютов города. Но кто сказал, что она сдастся без боя церковным прислужникам, которые бессердечно стояли на своём, игнорируя призывы воспитательниц и громкий плач детей? Не слушая их требований, девушка подхватила жестяную тару, в которой ранее растопила воск, и без промедления вылила всё содержимое на одного из нападавших. Тем не менее побег под чужие вопли не удался – второй мужчина успел схватить строптивую, плюнувшую тому прямо в левый глаз, и скрутить ей руки.       Деву привели на главную площадь, где семья графа подготовила все необходимые для зверского представления реквизиты. Та знала – её, как и родную бабушку пятнадцать лет назад, намеревались сжечь, ложно обвинив в ворожбе. Под злые и испуганные крики собравшегося народа новоявленную ведьму подвели к высокому деревянному столбу, крепко закрепив на нём молодое тело верёвками. Никто не жалел сена и хвороста, в больших количествах укладываемого под бледные босые девичьи ножки. Наблюдая за приготовлениями, виконт злорадствовал в ожидании того, что бывшая невеста со слезами будет умолять о пощаде пока палач менял привычную секиру на зажжённый факел.       Огонь распространялся от веточки к веточке, тихо потрескивая. Любимица природы всё это время упорно молчала, нарисовав в голове истинный облик семьи графа. Они никогда не являлись людьми, нет, они – это трусливые крысы, прячущиеся за своим высоким статусом и необразованностью доверчивого люда. Любой на месте девушки разразился в гневных ругательствах, но она, прикусив нижнюю губу до крови, продолжала стойко стоять, сохранив верность зову собственного сердца. Травница как никто другой понимала, насколько несовершенен мир, но, как в детстве, она не могла позволить глупо обижаться на печальную несправедливость.       Её верный друг, западный ветер, с жалостью гладил подругу по горячим щекам и порывами шептал слова поддержки, облегчающие страдания. В последний раз дева подняла золотистые глаза к некогда девственно-чистому небу, опороченному густым чёрным дымом и с мирной добродушной улыбкой прошептала:        – Скоро мы встретимся… И я снова услышу твой голос, бабушка…       Пёстрые синички прыгали туда-сюда по деревянной раме раскрытого настежь окна и мило щебетали, наполняя маленькую спаленку аурой безмятежности. Пробудившейся ото сна девушке с волосами цвета вереска с трудом удалось принять сидячее положение. Наблюдая, как развевались короткие полупрозрачные занавеси и как солнечный свет мягко ложился на деревянные половицы, она пыталась разобраться в собственном опустошённом сознании. Но мысли совсем отказывались поддаваться хозяйке, которая медленно принялась изучать своё окружение.       Светлая комната казалось достаточно просторной, даже несмотря на свой размер. В ней не было лишнего изыска. На рабочем столе, что стоял напротив кровати, мирно стояла небрежная стопка толстых томов, рядом покоились красиво завязанные винными лентами пара пожелтевших свитков и неприметная стеклянная баночка с практически закончившимися тёмно-синими чернилами. Голова любимицы природы постепенно наполнялась кусочками воспоминаний. Она умерла, так ведь?.. Если то правда, значит, именно так выглядела жизнь после смерти?..       По ту сторону комнаты доносились чьи-то торопливые лёгкие шаги и звон посуды. В глазах девы защипало от нахлынувших солёных слёз, а сердце просилось выпрыгнуть из груди, чтобы поскорее встретиться с дорогим человеком. Спешно откинув серое льняное прокрывало, она вскочила на ноги и, шипя, вновь осела на мягкую перину. Внучка травницы опустила рубиновый взгляд и ужаснулась. На бледной коже от ступней и до колен вырисовывались пугающие, но в то же время такие завораживающие узоры языков пламени. Они обжигали подобно настоящим, стоило только пальцами коснуться шрамов.       Сильно зажмурившись и прикусив нижнюю губу, она всё-таки встала. Ей нельзя сдаваться перед незначительными препятствиями. После всего пережитого, разве могла какая-то там боль остановить её теперь? Сглотнув нервный комок, девушка неспешно, шаг за шагом приближалась к заветной двери. Чуть толкнув её на себя, любимица природы волнительно заглянула в образовавшуюся щель. Секунда томительного ожидания и вот… Она разочарованно вздохнула. Вместо горячо любимой бабушки травница увидела двух молодых людей, сидящих друг напротив друга за круглым кухонным столом.        – Ты уже долгое время избегаешь любого разговора, Первый, – спокойный голос низкорослого юноши был приглушён скрипом сдвинувшегося в сторону табурета. – Не молчи, друг мой, поделись же тем грузом, что скопился в душе твоей.        – Неужели ты не понимаешь?.. – облачённый в чёрные одежды Первый нахмурился. Его мысли беспокойно метались, не позволяя подобрать нужные слова. – За всё время нашего путешествия я верил в то, что ты спасаешь незнакомых нам людей, которые по каким-то причинам оказались не безразличны тебе. Но то, что случилось месяц назад… Гиа, можешь ли ты осознать то, что делаешь?! – ядовито-зелёные глаза темноволосого еле заметно отразили изумление. Избранник Небес впервые услышал, как его верный спутник перешёл на крик. Ему было в новинку видеть эти сильные чувства, что исказили вечно скучающее лицо в гримасе непонимания. – Сколько же ты скрывал от меня, Гиа?! – мужчина гневно подскочил с места, ударив ладонями по столу, отчего дева испуганно вздрогнула. – А я ведь… Даже не чувствуя лжи, продолжал следовать за тобой. Но куда бы мы не отправились, ты продолжаешь создавать всё больше и больше вечных. И какой ценой?! Сотни душ в обмен на бессмертную жизнь одного. А ради чего?.. Ради того, чтобы мы вечно служили людям. Пресмыкались перед теми ем, кто будет использовать нас, как вещи!        – Друг мой, ты не совсем прав, – в первый раз за время беседы лицо философа смягчилась. Травница могла поклясться кому угодно, что видела, как уголки его губ чуть дёрнулись вверх. – Я использую свои силы не для того, чтобы бессмертные стали безвольными марионетками в чужих руках. Нет. Всё делается для вас. Избежавшие смерти могут многое подарить окружающим, делясь с ними опытом и силами.        – Был мечтателем, им же и останешься… Ты так и не понял, что мечты редко совпадают с реальностью, Гиа, – бывший невольный направил ледяной взгляд на товарища. – Кажется, нашим путям пришло время разойтись в разные стороны, – накинув на голову чёрную ткань, бывший раб покинул их временное пристанище. Он ушёл, так и не сказав должных слов на прощание. Оставшись сидеть в одиночестве, темноволосый юноша тяжело вздохнул, словно пожалев о начале этого разговора.       Кошки нещадно расцарапывали душу любимицы природы. Должна ли она выходить из спальни, заявляя о своём присутствии? Однако девичье сердце решительно шептало, что та просто обязана поддержать любыми способами нуждающегося в помощи молодого человека. Не собираясь и дальше продолжать прятаться за дверью, спасённая вышла на кухню, привлекая к себе внимание. Шагнула вперёд, но не сумела ничего произнести. Мир в её глазах поплыл, а тело безвольно накренилось перед тем, как бессознательно упасть в мужские руки.       Ночь окрасила каждый уголок помещения в непроглядный тёмный цвет. Лишь одинокая свеча, установленная на самый верх книжной башенки, тусклым, но таким тёплым светом старалась рассеять тот животный страх перед теневыми монстрами, которые крались по стенам в темноте. Очнувшаяся девушка рефлекторно поёжилась и шумно заворочалась. Она мгновенно застыла, когда мертвецки холодная ладонь накрыла её испуганные глаза:        – Ты ещё не окрепла, Четвёртая, – в отстранённом тоне темноволосого проскользнули нотки родительской строгости. – Тебе необходим крепкий сон.        – Вы… Вы всё ещё переживаете за ссору между Вами и Вашим другом? – доверившись своеобразной защите от ночных чудищ, дева тихонечко, слегка заикаясь задала волнующий вопрос. Чужая рука не позволяла поднять голову и оторваться от мягкой перьевой подушки, поэтому травнице оставалось только поудобнее расположиться на спине. В полнейшей тишине послышался тяжёлый недовольный вздох:        – Тебя это не касается. Тем более уже давным-давно было предрешено, что наши с Первым дороги жизни однажды снова сойдутся в новой точке невозврата, – парень небрежно откинул под ноги прочитанный до дыр дневник и горько усмехнулся, отчего по всему телу собеседницы пробежали мурашки. – Ты слышишь? Слышишь ли ты, как Судьба продолжает дёргать за ниточки и ехидно смеётся? Она никогда меня не любила. Тем не менее из раза в раз продолжает ожидать хода с моей стороны.       Губы Четвёртой невольно дрогнули, и та сама отчего-то расхохоталась. Пусть раньше они ни разу до этого момента не встречались, но ей казалось, что она знакома с Гиа с самого детства. Вечная ощущала спокойствие рядом с ним и уже была готова довериться этому человеку, несмотря на его страшные тайны.       Зарядившись достаточным количеством энергии за пару-тройку дней отдыха, девушка взяла на себя все бытовые хлопоты. Между готовкой, стиркой и уборкой она стремилась выведать всю возможную информацию у того, кого всё чаще вслух называла отцом. Всего лишь заслышав данное обращение, мечтатель неприметно кривился, закатывая глаза. Ему было крайне сложно сообразить, как относиться к подобному, оттого не спешил поправлять речь спасённой им травницы.       Они всегда долго и содержательно беседовали друг с другом по вечерам за чашечкой чая, делясь различными знаниями в области медицины. Совместные посиделки привносили семейный уют, поэтому неудивительно, что миролюбивая Четвёртая крепко привязалась к рассудительному Гиа. Только вот это предательское чувство болезненно пронзило сердце, когда однажды утром дева, оббегав каждый уголок маленького дома, не отыскала в нём отца. Опустошённо плюхнувшись на табурет, она обескураженно подхватила с поверхности кухонного стола пожелтевший от времени пергамент и дрожащей свободной рукой заправила за уши непослушные сиреневые пряди, чтобы они не мешали чтению.       «Четвёртая, я ухожу.       Это только моё порочное желание, посему не кори себя из-за него. Пойми лишь то, что почувствовавший свободу будет искать любые пути выбраться из клетки каменных стен. Долго размышляя, я пришёл к выводу, что после размолвки с Первым у меня нет никакого права насильственно тянуть тебя за собой. Отныне и навсегда сотворение лучшего будущего лишь в твоих руках. Знаю, грядущее может быть наполнено одиночеством. Если ты попадёшь к нему в лапы – отправь с голубем письмо и оно всегда достигнет меня.       Поэтому…       Продолжай жить, Четвёртая. Просто продолжай жить…»       Заскрипев зубами от злости, любимица природы едва не порвала злосчастное послание на мелкие-мелкие кусочки. Писал внук врачевателя красиво, тем не менее несправедливо уходить вот так, не попрощавшись как следует. Исподлобья вечная метала молнии в неповинного белого голубя, надув губки. Спустя мгновение по скромной светлой кухне разносился душевный смех. Вот же глупая! Как она вообще могла злиться на того, кто щедро подарил ей шанс начать жизнь заново? Да, из-за вмешательства Гиа долгожданная встреча с бабушкой так и не состоялась, но та скорей всего долго бы журила внучку за столь раннюю смерть.       Девушка отродясь не ведала о жизни за пределами города, потому представления о красочных и незабываемых путешествиях отца будоражили сознание. Однако кто мешает ей самой взять и побыть немного безумной? Сладко потянувшись, травница воодушевлённо встала и, подхватив последний подарок Создателя, направилась к выходу. Ноша тут же со звоном упала на каменный порог дома, отчего крылатый почтальон испуганно закурлыкал. К несчастью, звериные лапы не предназначены для переноски вещей. Сконфуженно тявкнув из-за неуклюжести и рассеянности, волчица подхватила зубами клетку за позолоченные прутья и, переполненная радостью, побежала навстречу с неизведанным ей миром.       Но даже прочувствовав вкус райской свободы человеческого существования, долго своевольничать у Четвёртой не вышло. Она не ожидала, что очередной хозяин так скоро скончается, оставив неприметный двухэтажный домик вместе с небольшим кафе слуге-вампиру в наследство. Теперь на её девичьи плечи опустился долг совести перед жителями окрестных домов, которым столь сильно полюбилось уютное заведение. Как бы не манили дальние странствия и тайны чужих городов, вечная была вынуждена осесть снова на одном месте. Тем не менее даже в такой печальной ситуации находились довольно приятные новые знакомства, скрашивающие бесцветные будни.       Тонкий звон дверного колокольчика возвестил о новом посетителе, что не побоялся ночного проливного дождя. На пороге возник окрылённый прекрасным настроением мужчина средних лет в забавном котелке и коричневом промокшем пальто.        – Я успел! – он бойко прошёл широкими шагами через весь зал и шумно опустился на высокий стул у барной стойки. – Миледи, за чашечку Вашего ароматного кофе я готов отдать всё, что у меня есть!        – Прошу простить, но, кофе уже закончился, – растерявшаяся хозяйка отставила в сторону стеклянную кружку с недопитым напитком.        – Какие печальные вести! – клиент заметно огорчился, наклонив голову и скрыв глаза за редкой чёлкой. – Я так обрадовался, что впервые попал к сюда до закрытия…        – Не печальтесь, – девушка неуверенно протянула руки и бережно сняла с чужой каштановой макушки шляпу. – Вместо кофе я могу предложить Вам мягкие полотенца, травяной чай и кусочек шоколадного брауни. Я всё не съем, так что будет очень неприятно, если он испортится, – лицо позднего гостя вновь просияло, а довольная улыбка позволила разглядеть феноменальные острые зубы.       Гилберт Уизл – именно так звали нового завсегдатая кафе – являлся частным учителем гуманитарных наук, которому повезло выбраться из глухой деревушки и стать востребованным педагогом среди знатных семей города. Из-за высокой занятости в дневное время, мужчина успевал приходить только ближе у полуночи. Тем не менее Четвёртая, нашедшая кусочек себя в душе этого зажигательного человека, каждую минуту прибывала в сладостном ожидании наступления темноты и затяжных бесед о незначительных для окружающих мелочах. Каждая встреча с Гилом оставляла в её груди любовь к огромному миру с карамельно-яблочным привкусом.       Любимица природы отлично понимала, что продукты сами собой не появятся, поэтому время от времени ей приходилось выбираться на свежий воздух в пасмурные серые дни. Вооружившись корзинкой, она в приподнятом настроении вышла из кафе, но до продуктовых лавок дойти так и не успела. Испуганно застыв на месте, дева наблюдала за тем, как здание гостиницы, располагавшейся на конце улицы, постепенно поглощал неистовый пожар.       Вина медленно ползла по её спине, а демоны подсознания со всех сторон укоризненно шептали о проклятии. Если бы только она не появилась в этом городе, то следовавшее по пятам вечной необузданное пламя не причиняло бы вреда близким людям… Хватка пальцев ослабла, и пустая плетёнка глухо упала на землю. Стоять и плакаться на судьбу внучка травницы не намеревалась, поэтому торопливо мелькнула в паникующую толпу, прислушиваясь к гомону голосов и ища фигуру дорогого друга.        – Видел ли кто-нибудь Гилберта Уизла? Он снимал здесь комнату… – не доверяя собственному зрению, она подходила к каждому прохожему, хрипло повторяя вопрос раз за разом.        – Малыш Гил? – немощный старичок с чёрной сажей на лице и одежде невольно закашлялся. – Утром я видел его в номере. Вряд ли он покидал его, – сердце хозяйки кафе пропустило удар, а после и вовсе укатилось в пятки. Девушка, учащённо задышав, в ужасе попятилась назад. С силой она хлопнула себя по щекам, тем самым перенаправляя все мысли на прорабатывание плана спасения. Нельзя было тратить драгоценные минуты на опрометчивую тревогу.       Проникнуть в горящее здание получилось без труда, ведь напуганные жители с головой окунулись в поиски воды для тушения пожара. Не забыв заткнуть дыхательные пути светлым носовым платком, Четвёртая быстро поднялась по шаткой лестнице на второй этаж. Номер нужной комнаты часто-часто проговаривался ею шёпотом, словно это молитва Всевышнему. Пульс больно ударил по вискам, когда бессознательное тело друга было найдено под горящими несколькими горящими досками верхнего этажа. Впервые за долгое время дева радовалась своей недюжинной вампирской силе, благодаря которой ей с лёгкостью удалось вытащить из-под завалов Гилберта. Она долго благодарила фортуну, ведь никто из толпы зевак так и не обратил внимания на чёрную волчицу, тащившую за ворот рубахи взрослого тридцатилетнего мужчину на другой конец улицы.       Травница беспокойно металась из одного угла спальни в другой, кидая мимолётные взгляды в сторону собственной кровати, где без всяких признаков жизни лежал надышавшийся угарного дыма лучший друг. Да, она владела обширными знаниями о каждом свойстве лекарственных растений, но не имела и малейшего понятия каким образом целебные чаи и настойки могли помочь в такой затруднительной ситуации. Но если любимица природы желала спасти Гила, то… Как бы она не отпиралась, но пробил час для использования самых рискованных и опасных методов. Когда-то давно, совместив все врачебные знания, они вместе с Гиа выдвинули теорию, что кровь Сервампа, содержащая большую концентрацию джиннов, способна вернуть к жизни любого человека. Только вот данная концепция на практике проверена не была… Вечная практически забросила кафе, закрыв его на пару недель и поселившись у подножья заветной кровати. Смятение сковывало желудок, не позволяя есть обычную еду и приумножая жажду крови, с которой девушка всеми силами боролась. Она следила за состоянием мужчины каждую минуту, отказывая себе в здоровом и крепком сне. Если бы отец увидел её сейчас, то упрямо ворчал бы, читая длительную лекцию о слабости её бессмертного организма.       Для Четвёртой день пробуждения Гила стал переломным. Она привыкла жить сердцем, которое теперь переполнено противоречивыми чувствами. С одной стороны, её наполняло счастье, ведь не придётся прощаться с ещё одним близким человеком, но с другой…        – Я не должна была так эгоистично распоряжаться твоей жизнью, – шептала та, шмыгая носом и уткнувшись им в шею смеющегося мужчины. Он крепко обнимал подругу, путаясь пальцами в её волосах цвета нежного вереска, и по-кошачьи тёрся щекой о чужую макушку:        – Что бы не произошло, Вы сделали всё к лучшему, Миледи, – даже после подробного объяснения каждой детали новой вампирской жизни, Уизл не держал зла на внучку травницы. Даже наоборот. Он воодушевлённо загорелся идеей помогать со всеми делами в заведении, пусть отныне и придётся постоянно скрываться на кухне. Главное, чтобы девушка не ругала его за пропажу очередной кружки с горячим кофе.       Вновь наступившие мирские будни нежданно нагадано наполнились яркими красками с приездом в городок шумного бродячего цирка. В этот же день у входа в кафе обосновался высокий бедно одетый молодой человек в кепке с пришитыми к ней тряпочными кроличьими ушами. С рассвета и до заката он скакал и танцевал на потеху людям, не прекращая играть на потёртой губной гармошке. Обслуживая клиентов, любимица природы порой заслушивалась диковинной мелодией и щёлкала пальцами ей в такт. Один лишь Гилберт из-за появления незнакомца выглядел недовольным, злобно закатывая глаза и бубня под нос нелестные комментарии.        – Порядочные люди ещё спят и видят седьмые сны, а тут ты со своей дуделкой! – не всегда день начинался с кофе. Четвёртая подскочила ни свет ни заря из-за громкого брюзжания лучшего друга, которое доносилось с первого этажа. Мигом подскочив с постели и приведя себя в должный вид, она направилась к лестнице и уже морально готовилась к тому, что ей придётся разнимать молодых людей друг от друга. Только вместо яростного кулачного противостояния вечная лицезрела Гила, который с искренней ненавистью прожигал взглядом дверь, то и дело фыркая и пыхтя.        – Миледи! – виновато воскликнул верный помощник. – Он Вас всё-таки разбудил… Мне явно нужно преподать ему пару уроков хороших манер! – бравый герой потянулся к латунной ручке, но подошедшая ближе девушка положила ему на плечо ладонь.        – Ссоры ни к чему хорошему не приведут, Гил. Тебе следует попросить у него прощения, – в её голосе одновременно звучала и мягкость, и строгость. С грустью вздохнув, ей с большим трудом удалось отправить настойчиво упирающегося Уизла на кухню. Скоро сюда стекутся посетители, а они совершенно не готовы к открытию.       Но стоило только солнцу спрятаться за линию горизонта, а последнему клиенту покинуть уютное заведение, как молодая травница незамедлительно вооружилась кружкой с успокаивающим травяным настоем и, под причитания каштановолосого мужчины, грациозно ступила на крыльцо:        – Грядущей доброй ночи, сэр, – дева, неизменно улыбаясь, заправила длинные пряди за ухо и уверенно протянула бродяге горячий напиток. – Я обязана принести извинения за неподобающее поведение своего друга этим утром. Он порой слишком вспыльчив, когда дело касается меня. Молю, не держите на него зла.        – Боже Правый, такая приятная леди не должна унижаться. Позвольте за Вашу сердечность открыть один маленький секрет, – переставший играть музыкант по-доброму ухмыльнулся под удивлённое хлопанье ресничек собеседницы. – Безумные кролики выше всякой ненависти! Потому живите и радуйтесь, что существует человек, готовый защитить Вашу честь. И не сочтите за грубость, – его ежевичный взгляд устремился чуть выше головы хозяйки кафе, словно смотрел сквозь неё, – чай я не приму.        – Так Вы… Ах! – она мгновенно прикрыла ладошкой рот. Позор, едва не обидела слепого человека неосторожными словами! – Я могла бы в следующий раз приготовить более прохладный напиток. И тогда Вы обязательно должны его попробовать… Эм…        – Рэйсент, но Вы можете смело называть своего покорного слугу Рэем, – играючи поклонившись, он снял свободной рукой причудливый головной убор в честь приятного знакомства.       Мурлыкая под нос любимую мелодию, вечная тщательно проверяла запасы на полках кладовой и чернилами записывала все данные в учётную книгу. Плавно пританцовывая, она вернулась за привычное место у барной стойкой и, прищурившись, с подозрением глядела на широко распахнутую дверь, прислушиваясь к гомону голосов. Неужели Гил не удержал язык за зубами и пристал к бедному парню? Громко цокая маленькими каблучками, травница подошла ближе к выходу и выглянула на улицу, где разворачивалась жестокие события. Не щадя голосовых связок, её каштановолосый друг буквально орал и качественно смешивал с грязью жандармов, которым не позволяли подойти к скрючившемуся на земле Рэйсенту. Ослеплённый гневом, вампир неряшливо махнул рукой, направляя потоки солнечного света прямо в лица недругов. Только когда хранители порядка сбежали, он болезненно взвыл из-за ожогов на чувствительной коже ладони.        – Гил, что здесь произошло?! – Четвёртая незамедлительно рухнула рядом с постоянно кашляющим и стонущим музыкантом, проверяя его состояние.        – Миледи… Нужно… отвести его в дом, – Уизл кряхтел, говорил и дышал сквозь зубы, превозмогая колючее жжение в ослабевших пальцах. Та согласно кивнула головой и помогла мужчине поднять пострадавшего. Расслабленное и безвольное тело юноши крайне сложно было переместить в спальню, где нынче проживал Гилберт.        – Боюсь, они не только сломали несколько рёбер, но и отбили ему внутренние органы, – констатировала результат осмотра девушка пока её лучший друг держал пострадавшие пальцы в миске с холодной водой. – В этой ситуации мы бессильны…        – Разве бессильны? – возразил некогда сельский учитель, отставляя на тумбочку у кровати ёмкость со спасительной жидкостью. – Вы можете спасти его также, как спасли меня!        – Это опасно. И неприятно, не так ли? – она безысходно опустила глаза и обняла себя за плечи. – Вижу же, как тебе больно от солнечного света и сил, связанных с ним! Полученные тобой шрамы – это лишь моя вина. Поэтому… Правильным будет решение подарить ему вечное мучение?        – Если не сделаете этого, то будете всегда жалеть об упущенной возможности, – Гил погладил шершавыми ладонями нежные щёки подруги. Коснулся чужого лба своим и понимающе улыбнулся, осознавая, что сейчас не время для детской ревности. – Он ведь приглянулся Вам, нет? Несмотря на все страхи, Вы всё уже решили, верно? Поэтому мне остаётся только смириться с Вашим желанием не отпускать этого нарушителя спокойствия на смертельный суд.       Уизл жалел и злился на самого себя. А всё из-за данного Миледи обещания сидеть и настойчиво ждать пробуждения этого шумного бродяги. Бездельно снимая и вновь натягивая на руки подаренные перчатки, мужчина заметил едва различимое в сумерках шевеление. Рэй продолжительно замычал, с трудом поднимаясь на локтях. Гилберт воссиял – ему не придётся безвылазно находиться в комнате несчитанное количество дней:        – Посмотрите, кто тут у нас проснулся, – столько яда и необъяснимого злорадства в словах ещё никто и никогда не слышал.        – Где я? – откашлявшись, чтобы избавиться от хрипотцы в голосе, молодой человек повертел головой и замер. Раскрыв рот, он ничего не говорил. Единственное, что вылетало из его уст – это смех. Парень не верил в происходящее. Он мог видеть! Да, это были непонятные смутные цветные абстракции, тем не менее…        – Эй! Всё хорошо? – покоритель солнечных лучей шумно сел на край кровати, специально привлекая к себе внимание. – Если да, то имей в виду – своему чудесному спасению ты обязан Миледи Четвёртой!        – И тебе, – приглушая неописуемую радость, поправил спасённый высокомерного собеседника. – Ты ведь тоже приложил к этому усилия, – Гил хотел взреветь и научить паршивца как нужно правильно обращаться к старшим, но его вовремя осенила гениальная идея, которую самостоятельно не смог бы провернуть:        – Ты уже можешь оплатить свой долг, – мужчина беспокойно выдохнул воздух через рот. Трудно раскрывать душу перед каким-то проходимцем! – Помоги мне увести её отсюда, – он пристально изучал ткань брюк в районе коленей, нервно растирая пальцы. – Четвёртая старается казаться сильной, запирая слабости в душе. Только вот лицо, жесты, всё кричит о том, что её манит мир. Раньше она много странствовала, а теперь лишь с грустью рассказывает об этом истории. Потому я хочу, чтобы ты помог мне подарить ей свободу, – резко повернув голову, он встретился с одобрительной улыбкой.        – И я знаю, с кем нужно договориться, чтобы все мы покинули этот город, – на сих словах безумный музыкант поднялся на ноги, забрался на тумбочку и без лишних слов сиганул в окно.       Уизл едва не подавился воздухом. Да что этот перебинтованный дурак себе позволял?! Нельзя, чтобы любимица природы обо всём прознала… Стоп! Он в ответственный момент думал совершенно не о том! Пока хватало времени вампир поспешил ступить на запретную территорию – личную комнату девушки. Мужчина торопливо принялся разбирать скудный девичий гардероб, небрежно кидая всю одежду в найденные под кроватью чемоданы. Он подхватил их вместе с птичьей клеткой, когда сборы закончились, и спустился вниз. Вечная, ранее задремавшая за барной стойкой, озадаченно хлопала глазами, пытаясь найти происходящему разумное объяснение:        – Рэй уже проснулся? И, – она нервно хихикнула, – зачем ты перенёс сюда всё это?        – Мы уезжаем, – серьёзным тоном констатировал факт Гилберт, скрестив руки на груди.        – Уезжаем? Почему? – ободрившаяся травница нахмурила брови и подошла ближе к каштановолосому. – Здесь строится неплохая жизнь и бизнес идёт в гору! Как мы можем уехать?        – Говорите так, словно забыли, сколько неприятностей причинил Вам этот город! Вы уже стали походить на этого голубя, Миледи! – тряся клеткой, Гил впервые осмелился поднять голос на близкую подругу. Возможно, он наговорил бы ещё глупостей, если не появившейся на пороге кафе Рэйсент:        – А Ваше заведение где угодно открыть можно, будь хозяйская на то воля! Мы можем прямо сейчас снять вывеску если хотите, – старший многозначительно взглянул на товарища, и тот жестом показал, что всё хорошо. – Никто не против, если к их бродячему отряду присоединятся ещё трое попутчиков, особенно, – высокий юноша вальяжно обнял за плечи двух членов своей новой семьи, – если они хорошо готовят, – помещение наполнилось смехом, благодаря которому напряжённая атмосфера сошла на нет.        – И всё же…Какой ответ Вы дадите, Миледи? – Уизл передал домик измученного белоснежного птаха в руки хозяйки. Вновь ощущая попутный ветер, она широко улыбнулась:        – Кажется, нам пора отправляться в дальний путь, мальчики!

***

      Двенадцатилетний Камия Цуруги с самых ранних лет ведал о существовании в мире чрезмерного насилия. Вспоминая моменты прошлого, он часто задавался вопросом о эгоистичных желаниях слабых духом людей. Зачем вообще идти на поводу у слепого гнева и пытаться с помощью силы показать своё мнимое превосходство над другими? До головной боли подросток не понимал сути и причин неконтролируемой человеческой жестокости, зачастую не имеющей какой-либо пользы. Не понимал сам и не позволял окружающим творить бесчинства на его глазах.        – Может вы, наконец, найдёте кого-то своего роста и с ним померяйтесь силой?! – темноволосый смельчак, открытые участки кожи которого обклеены разноцветными пластырями, пулей вылетел на задний двор и с разбега сбил знаменитую во всём детском доме парочку задир. Пока те приходили в себя из-за неожиданной атаки, заступник загородил жертву приставаний и, мельком заглянув за плечо, оценил степень побоев на малыше шести-семи лет.        – Да иди ты, куда шёл, Пластырь! Не суй нос не в своё дело! – плюнул коренастый задавака. Он уже был готов ринуться на противника с кулаками, но приятель вовремя потянул его за футболку:        – Оставь его! Нам влетит, если снова свяжемся с этим любимчиком заведующей, – фыркая и обещая устроить в будущем хорошую головомойку, хулиганистый дуэт ретировался.        – Теперь они тебя не тронут, не бойся. Всё хорошо? – златоглазый облегчённо выдохнул, на пятках разворачиваясь к мальчику с растрёпанными короткими коричневыми волосами. Тот несколько раз утвердительно кивнул, иногда шмыгая носом и смахивая слёзы с карих глазок. Несмотря на положительный ответ, старший расстроено глядел на чужие содранные до крови коленки.        – Пойдём-ка со мной, – подросток протянул руку, но спасённый испуганно отполз назад. А чего можно было ожидать от того, кто пару минут назад пострадал от незаслуженных издевательств? Тем не менее Цуруги не привык унывать и, подобно знаменитому аниме-герою, лучезарно улыбнулся, дабы завоевать доверие. – Я помогу тебе очистить и обработать раны, а потом в целости и сохранности отведу к родителям, – каждый детдомовец осведомлён о том, что к ним приехала семейная пара, чтобы выбрать себе ребёнка. Трудно не узнать их родного сынишку – уж больно ухоженным и домашним тот казался.        – Обещаешь? – малыш поднял большие невинные глаза на сироту и протянул ему мизинчик. Юноша умилялся происходящим, уверенно скрепляя их клятву:        – Обещаю.        – Думаю, нам с мужем необходимо ещё раз обговорить все варианты, но уже дома. Спасибо Вам за помощь, Шифуми-сан, – русоволосая молодая женщина устало кивнула и поднялась со стула. – Махиру, нам пора уходить, – однако непоседливого ребёнка, который давным-давно должен был заскучать от взрослых разговоров, на соседнем стуле не оказалось. – Дорогой, где наш сын?! – мужчина, что до этого лениво смотрел в окно и мечтал затянуться сигаретой, лишь пожал плечами.        – Не стоит беспокоиться, Сирота-сан, – заведующая налила в стакан воду и передала его в руки едва не потерявшей сознание посетительницы. – Мы обязательно его найдём. Я даже знаю, к кому нам следует обратиться в первую очередь…       По наводке недовольных хулиганов – «Почему это они сразу виноваты-то?! Они не причём! Всё Пластырь! Это он виноват!» – вся делегация обеспокоенных взрослых направилась прямой дорогой в медпункт, где среди разнообразных бутылочек и скляночек со всевозможными лекарствами любил прятаться темноволосый сирота. Шифуми остановила молодую семью прямо у входа, жестом показывая, что надо быть предельно тихими. Заглянув в пропахшее спиртом помещение, они стали свидетелями того, как двое мальчишек удобно устроились на одной кушетке друг напротив друга. Старший из них увлечённо жестикулировал, рассказывая своему увлечённому слушателю таинственную, ранее неизвестную историю:        – … Лишившийся своего чудотворного дара после окончательной победы над злом Маг каждый день бродил по обожжённому солнцем пляжу и безысходно вглядывался в линию горизонта. В глубине сознания бравого волшебника по-прежнему теплилась надежда, что бывшие союзники отменят несправедливое заключение на острове и вернутся за ним. Но даже сильных духом возможно было сломить. Горячий песок, шум морских волн, вечнозелёные тропические пальмы постепенно подавляли его веру в лучшее. Тем не менее от отчаянных шагов к смерти Мага останавливали светлые воспоминания о лучшем друге, которого пришлось отпустить от себя, чтобы и его не коснулось жестокое наказание. Волшебник продолжал кругами ходить по пляжу, пока лазурное небо не пронзил короткий птичий крик. Незаслуженно заклеймённый герой встрепенулся и остановился, с трепетом озираясь. Как такое может быть? Неужели его разум столь жестоко шутит над ним? Но нет. Там… Там вдалеке… К нему навстречу летел его Буревестник, рассекая воздух крыльями, залитыми рассветными лучами. За собой он вёл спасительный фрегат с ярко-алыми парусами. Потерявший всякую надежду вновь воспрянул, ведь настоящая дружба не боится никаких преград.        – Цу-ру-ги-кун! – медленно и крайне недовольно протянула женщина преклонных лет, заставив зачарованную молодёжь вздрогнуть. Сказочник даже не повернул голову и обиженно нахмурился, представляя, как мудрая наставница будет долго и упорно его нравоучать. А ведь он хотел только помочь!        – Махиру, мы с папой так волновались! Ты нас напугал! – лишь заслышав своё имя и пропуская всё остальное мимо ушей, малыш беззаботно спустился с кушетки и прыгнул прямо в пылкие материнские объятия. – Нам пора домой, непоседа.        – Мы вас проводим, – не оставила гостям выбора заведующая, подталкивая Камию к выходу из медпункта.       Уже стоя у высоких железных ворот детского дома, двенадцатилетний паренёк с невеселой улыбкой продолжал махать на прощание жизнерадостному маленькому птенчику, уезжающему на большом автомобиле в совершенно другую жизнь.        – Ему очень повезло. Такие родители не позволят солнышку угаснуть, – стоило машине скрыться за поворотом, тихий шёпот юноши прервал долгое молчание. – Это хорошо, что он никогда не пройдёт через то, что пришлось пережить мне… – мороз широкими шагами прошёлся по смуглой коже Шифуми. Она растерянно посмотрела на Цуруги. Как бы ей хотелось, чтобы он стёр из своей памяти те гнусные события. А ведь ему было ровно столько же, сколько и Махиру, когда женщина спасла воспитанника из лап родителей, что в пьяном угаре приковывали сына наручниками к батарее и измывались над ним до страшных гематом, превратившиеся со временем в неприглядные шрамы. Сейчас вместо безжизненной пустоты, мальчишеские золотые глаза отражали надежду и добрую светлую зависть. Оно и понятно – каждый сирота мечтал о семейном тепле.        – Начинает холодать. Пойдём в дом. Мы ведь не хотим с тобой замёрзнуть? – взрослая, ласково потрепав тёмную макушку, приобняла его за худощавые плечи. Они вместе пошли навстречу привычным тягучим дням.        – Камия Цуруги, тебя заведующая зовёт! – отложив книгу на прикроватную тумбочку, подросток поднялся с кровати с тяжёлым вздохом и посеменил за воспитательницей. За долгие пять лет никто так и не запомнил, что тот ненавидел свою фамилию и крайне редко отзывался на неё.       Постучав в светлые резные двери, сирота тихонечко отворил дверь и заглянул внутрь:        – Вы звали, Шифуми-сан?        – Ах, проходи, проходи скорее! – воодушевлённая дама подзывала его к себе. Только подойдя к наставнице, юноша заметил сидящую неподалёку мать Махиру, на которую тот был похож как две капли воды. Она мягко махала рукой в знак приветствия.        – Здравствуйте, Сирота-сан, – почтительно поклонился Цуруги, сцепив руки в замок за спиной. – Как поживает Махиру-кун?        – Этот сорванец чувствует себя, как и все дети в его возрасте, – звонко засмеялась русоволосая, кокетливо прикрыв рот рукой. – Бегает, резвится и выплёскивает феноменальное количество энергии куда только возможно. Особенно трудно с ним справляться ночью. Представляешь, он каждый вечер просит рассказать историю о Маге и Буревестнике. Так сильно ему впала в душу твоя история! – уши сказочника будто огнём вспыхнули. В его творческой голове возникло желание провалиться сквозь землю от неловкости. – А ещё он всегда беспокоится о тебе.        – Вы… Вы уже выбрали, кого хотите забрать? – да, некультурно задавать личные вопросы, но ведь должны они с ребятами подготовиться и поздравить счастливчика с обретением жизни с чистого листа за пределами детского дома. Лицо молодой женщины передавало самые разные эмоции, было видно, насколько трудно теперь стало подбирать слова:        – Да… Да, выбрали. Ох не подозревала я, что вся трёхнедельная канитель с бумагами – это ничто перед самым сложным, – она долго мялась, нервно поправляя чёлку. – Я обязана быть с тобой предельно честной: не только мой сынок задумывался о твоём пребывании здесь. Стоило лишь взглянуть, и ты уже не покидаешь мыслей. Как живёшь? Чем занимаешь? Хорошо ли, плотно ли питаешься? Обижают ли тебя? Такого мальчика, как ты, сложно забыть, – парнишка сложил сказанное в одну логическую цепочку и моментально начал всхлипывать. Слёзы неописуемого счастья катились по щекам, но он стирал их тыльной стороной ладоней, ведь храбрые мужчины не плачут. – Мы хотим, чтобы ты стал неотъемлемой частью нашей семьи, – эмоции взяли вверх над разумом и воспитанник детского дома, едва дыша, разрыдался в голос, не находя рукам места. Его новоиспечённая мать усадила ребёнка на колени, успокаивающе гладя по содрогающейся спине. – Я думала, что второй ребёнок поможет Махиру научиться ответственности, но за ним самим всё ещё нужен глаз да глаз. Но ты ведь проследишь за этим солнышком, а, старший брат?       Стоявший рядом с отцом на улице Махиру от скуки пинал найденный у машины маленький гладкий камушек. Мама не разрешила пойти вместе с ней, поэтому ему доводилось коротать волнительные минуты ожидания на свежем воздухе, едва не сгорая от нетерпения. Стоило противному скрипу железных ворот разрушить тишину, как малыш встрепенулся, задышав часто-часто. Кареглазый птенчик, разведя руки в стороны, на всей скорости помчался прямо на сказочника, который на мгновение почувствовал себя главным героем собственной выдуманной истории. «Там вдалеке… К нему навстречу летел его Буревестник, рассекая воздух крыльями, залитыми рассветными лучами. За собой он вёл спасительный фрегат с ярко-алыми парусами…» – строчки мурашками промчались по коже, когда темноволосого юношу повалили на сырую землю.        – Буревестник никогда не бросит Мага в беде! Ты сам мне сказал об этом, помнишь? – братья крепко вцепились друг в друга, не желая разрушать волшебство. По дороге домой они так и уснули в обнимку на заднем сидении машины под аккомпанемент моросящего за окном дождя.       После официального постановления суда об усыновлении, Сирота Цуруги был обязан пройти ещё одно наитруднейшее испытание – познакомится новыми родственниками. А если точнее – с единственной бабушкой, чья богато украшенная квартира заставляла чувствовать подростка не в своей тарелке. Волнение набирало обороты, и бывший детдомовец уже завидовал отцу, который не смог пойти с ними из-за занятости на работе.        – Добро пожаловать, – ухоженная женщина, чью голову только-только коснулась благородная седина, холодно оценила ещё одного внука. Златоглазому показалось, что её тёплое пожелание адресовано явно не ему.       Весь вечер за ужином хозяйка дома вела себя так, словно юноши вовсе не существовало. После плотного приёма пищи, мать отправила детей в гостиную смотреть телевизор. Запуская пальцы в короткие волосы Махиру, что удобно устроился на его коленках, Цуруги вновь и вновь прокручивал в мыслях недавние события и старался осознать, что же он сделал не так. Масло в огонь тяжёлых размышлений подливал разговор взрослых, оставшихся на кухне.        – Мама, вот объясни мне, что это было? Ты совершенно игнорировала его присутствие! – любимая дочь ютилась у раковины, перемывая посуду, и заглядывала за плечо.        – Акира, ты и словом не обмолвилась со мной, что второго ребёнка рожать не собираешься. Как тебе вообще пришла в голову идея взять на воспитание совсем чужого ребёнка? – бабушка презрительно фыркнула, поставив пустую чашку из-под кофе на стол. Она отчитывала так, словно её пятилетнее неразумное дитя без разрешения принесло в дом безродного щенка. – Даже из младенца можно было сделать достойного члена семьи Сирота.        – Снова эти кровные предрассудки! Мы не в каменном веке живём, мама! – русоволосая не выдержала, бросив недомытую тарелку обратно в мыльную воду. – Независимо от происхождения, он мой сын! И если ты собираешься отказаться от такого замечательного внука, то никто из моей семьи больше не переступит порог этого враждебного дома!        – Акира! – взвизгнула преклонных лет женщина, когда её собеседница покинула помещение кухни.        – Наш разговор окончен! – взбешённо выкрикнула Акира, обняв со спины сидящего на полу старшего сына. – Дети, я клянусь, если мы окажемся не нужны родственникам, пляшущих под дудку вашей бабушки, я сама окружу вас двоих таким количеством любви, что им станет стыдно за своё ребяческое поведение!       С незапамятных времён слова являлись мудрыми хранителями невообразимой силы. С их помощью можно было как спасти человека, так и низвергнуть его в адовою пучину мучений…        – Сирота-кун, нам сейчас позвонили и… Только выслушай спокойно, – внезапно вызванный с вступительного экзамена прямиком в администрацию старшей школы пятнадцатилетний темноволосый подросток чуть склонил вбок голову, исследуя рисунок на цветастом платке, которым завуч по воспитательной работе протирал вспотевшую лысину. – Твоя семья попала в автокатастрофу и их госпитализировали в ближайшую отсюда больницу, – юношеское лицо как в замедленной съёмке вытянулось, а моментально потухшие золотистые глаза широко раскрылись. Ему чудилось, что сердце в груди с хлопком взорвалось, разбившись на миллионы крошечных частичек. Казалось, что счастливое будущее было кем-то яростно перечёркнуто красными и чёрными чернилами одновременно. – Если необходимо, от лица нашей школы мы могли бы предоставить транспорт, чтобы доставить тебя туда, – не моргая, подавленный парень помотал головой и попятился к выходу. Позабыв сумку на спинке стула в экзаменационном классе, Цуруги выскочил из учебного заведения, попутно глотая столь недостающий воздух ртом. Не время беспокоиться как о материальных вещах, так и о том количестве пути, которое необходимо преодолеть до больницы. Со слезящимися глазами он нашёптывал все известные молитвы Небесам, умоляя об одном – пусть только его родные будут живы и здоровы.       После долгого бега в лёгкие будто бы вонзались горячие тонкие иглы, а одежда, вымокшая от пота, неприятно липла к разгорячённому телу. Под всполошённые вздохи и ахи посетителей лечебницы молодой человек еле-еле передвигал ногами и решительно ковылял к регистратуре, едва не повалившись на неё.        – Я, – хрипло вздохнув, тот закашлялся, ведь дышать было катастрофически больно, – хотел бы узнать о состоянии семьи Сирота, которую привезли сюда недавно. Лишь заслышав фамилию, дежурная медсестра побелела, словно предстала перед самой Смертью. Она суетливо начала копаться под стойкой регистрации, после чего протянула пару неиспользованных белых тапочек и белый медицинский халат.        – У меня нет права разглашать запрашиваемую информацию. Это может сделать только главный врач, но он занят. Вам нужно пройти прямо и направо, пока не увидите большие двери, – торопливо переобувшись и рвано поблагодарив девушку, парень на ходу облачался в выданную одежду. Побежав по указанному направлению, Цуруги предстала плотно закрытая белая дверь, над которой, гудя лампами, горела табличка «Идёт операция».        – Ты! – за спиной темноволосого юноши заскрипела скамья. Не успел опомниться, как к нему фурией подскочила бабушка. Не при таких обстоятельствах он представлял их новую встречу. – Зачем ты сюда явился? Поглумиться? – подросток вопросительно хлопал ресницами, не представляя, чем вновь не угодил родственнице.        – Хочешь сказать, что не понимаешь?! Они ехали к тебе! А теперь я потеряла навсегда мою Акиру и её избранника, которого считала родным сыном! – бывший детдомовец покачнулся на слабых ногах, чуть обессиленно не опустившись на колени. Родителей умерли? Он даже представить не мог, что их теперь нет, что он никогда больше не услышит мягкого и ласкового голоса матушки. Но что тогда с Махиру?! – Хвала Небесам, мой внук выжил, и теперь все заботы о нём я возьму на себя. Ты же можешь вернуться туда, откуда моя дочь посмела тебя вытащить!       Её слова оказались смачной пощёчиной, такой отрезвляющей и не позволяющей утонуть в море чёрной горечи. Он задыхался, сминая ворот рубашки, и боролся с самим собой, чтобы не наброситься на ненавидевшую его женщину:        – Вы кажется что-то забыли. Я тоже Сирота, и документы это официально подтверждают. Это даёт мне такое же право воспитывать Махиру самостоятельно, – Цуруги рычал сквозь зубы подобно дикому ворону, защищающему своего воронёнка. – А если попытаетесь силой забрать его, то я не побоюсь прибегнуть к любым методам, чтобы он не попал в Ваши мерзкие руки.        – Тут вообще-то люди пытаются работать. Вас даже в реанимации слышно, – статный мужчина со слегка вьющимися каштановыми волосами одобряюще похлопал златоглазого по спине. – Отличная речь, парень. Можешь расслабиться. Никто вас разделять не собирается.        – Как это понимать, Тоору?! – зашипела женщина, исподлобья буровя уставшего после операции врача.        – Так и понимать, матушка, – он достал из кармана заранее приготовленные зажигалку и сигарету, которую зажёг под косые взгляды персонала. – Находясь на смертном одре, она взяла с меня клятву позаботиться о детях. Неужели ты решишься пойти против посмертной воли любимой дочери?        – Да что такой тупоголовый холостяк как ты может знать! – седоволосая дама раздосадовано схватилась за сердце. Только для юноши она потеряла всякий интерес, ведь из реанимации выкатили кушетку, на которой с дыхательной маской мирно спал Махиру. Для старшего брата уже ничего вокруг не существовало, кроме его маленького любимого птенчика. Не заметно для самого себя, тот пытался подойти ближе, но медицинские работники отгоняли его, пока в свои руки не взял ситуацию главный врач:        – Позвольте ему пойти! Иначе у нас станет на одного пациента больше! – гаркнул Тоору подчинённым, помогая рыдающей матери присесть.       На улице незаметно стемнело, но для темноволосого парнишки не было никакой разницы: луна ли, солнце ли светило в окно. Прислушиваясь к постоянному пиканью приборов и страшась лишний раз вздохнуть, он приглядывался к спокойно вздымающейся груди десятилетнего братишки и зачарованно поглаживал тёплую ладошку, продолжая убеждаться, что его Буревестник всё ещё жив. Уйдя в собственный мир, опустошённый подросток не услышал, как в палату вошёл главный врач, раздосадовано покачав головой.        – И куда это годится? Живо ложись, а то очнётся малой, а его брат обратился в безвольного зомби, – когда Тоору потряс его за плечо, тот зажмурился и упрямо замотал головой. Как он может отойти от солнышка в такой-то момент! – Давай же. Предупреждаю: я не уйду, пока ты не уляжешься.       Невольно цокнув и нахмурив лоб, молодой человек нехотя переместился на соседнюю пустующую кушетку и практически плюхнулся лицом в подушку, не забыв укрыться специально подготовленным для него одеялом. Взрослый тем временем поставил стул между коек и опустился на него, устало откидываясь на хлипкую спинку.        – Тоору-сан, я тут подумал, что мне лучше будет пойти работать, когда Махиру восстановится. Так мы сможем оплатить вам все расходы, – как можно тише перевернувшись на спину и уставившись в белый потолок, пошептал бывший детдомовец.        – Послушай меня, парень, повторять я не собираюсь, – мужской голос, на удивление, отражал лишь твёрдость, не было никакого недовольства или презрения. – Пока ты не выучишься даже не заикайся о работе. Уверен, Акира мечтала о том, чтобы вы оба получали образование в самых лучших учебных заведениях Токио. И я сделаю всё возможное, чтобы так и было. Или ты хочешь сказать, что я не вытяну собственных племянников? – завозившись, поразившийся юноша повернулся на бок и от удивления приоткрыл рот. – Эй, что это за взгляд?        – Получается, вы брат мамы? Наш дядя? – парень тщательно копался в воспоминаниях, но так и не мог вспомнить этого человека. – Но Вы никогда не приезжали к нам домой.        – Да, – тот скривился, чувствуя себя трусом. А что поделать? Такой холостяк, как он, просто не соображал, как нужно вести себя с детьми! – Мы с сестрёнкой привыкли созваниваться по телефону. Особенно после её ссоры с матерью. Она часами щебетала о всех достижениях и невзгодах своих любимых сыновей. Спорим, что столько информации не знал даже ваш дурной папаша, – усмехнулся мужчина, а собеседник довольно захихикал.        – Это ведь вы прислали тот сборник со сказками разных народов мира на прошлое Рождество? – ему вспомнилось ошеломлённое выражение мамы, которая предположила, что Санта явно напутал с подарками.        – Акира обмолвилась однажды, что тебе нравится сочинять такое. Мне казалось, что та книга может как-то помочь. Неужели я промахнулся? – изумился Тоору под расслабленный смех старшего племянника. Главный врач больницы резко нахмурил брови. – Простите, что не смог ничем помочь вашей маме. Мы даже не успели довезти её до операционной – сказалась потеря большого количества крови. Но она до конца беспокоилась о вас, поэтому я не собираюсь отказываться от вас. Правда, из меня родитель, как из слонихи балерина. Да и работая хирургом, я не смогу быть рядом все двадцать четыре часа. Однако у вас будет всё, что пожелайте, – накрываясь с головой, Цуруги без лишних подсказок осознал, что на его плечи теперь легла большая ответственность, ведь ему придётся заменить младшему брату и отца, и мать.       Разносившийся по кабинету скрип мела, которым водили по доске, резал слух и играл на натянутых нервах, как на скрипке. Руки темноволосого парнишки неистового дрожали, из-за чего именные иероглифы выходили чересчур корявыми. Перехватив белыми пальцами лямку школьной сумки, он на пятках развернулся к одноклассникам. Те глядели неприветливо, будто бы старались всем видом показать своё превосходство над простым человеком. Заправив по привычке мешающиеся пряди за ухо, юноша спохватился и вернул всё как было. Нельзя допускать, чтобы здешние высококвалифицированные педагоги прознали о пирсинге в ушах. Их нельзя снимать – как никак, это последний памятный подарок от почившей матери.        – Чего же ты ждёшь? – учитель недовольно стучал пальцами по классному журналу, жажда поскорее вернуться к уроку. – Представься классу.        – Сирота Цуруги, шестнадцать лет. С этого дня буду учиться с вами. Надеюсь, что мы подружимся, – с каждым словом голос становился всё тише и тише. Слабо верилось в то, что в середине учебного года удастся примкнуть к какой-нибудь компании. Тем более учёба в средней школе показала, что ему, к сожалению, было нелегко находить общий язык с другими.        – Хорошо, садись, – облегчённо выдохнув, юноша широкими шагами рванул к подготовленному для него месту в конце класса. Отрегулировав узел красного галстука и надев очки, чтобы лучше видеть текст в учебниках, Цуруги громко взглотнул. Каждой клеточкой тела он чувствовал напряжённый взгляд сероглазой соседки. Казалось, что она сейчас перевернёт парту и откуда-нибудь достанет биту, дабы вытрясти карманные средства из новенького.        – Юмикаге, перестань! – расслабиться не получалось, пока сидящий у окна не шикнул на подругу.       Поскольку реабилитация младшенького солнышка затянулась на несколько месяцев, его старший брат упустил многие темы по учебной программе. Однако это не остановило дядю записать племянника в элитное учебное заведение. Пусть после ему самому пришлось помогать парню навёрстывать упущенное, но только благодаря колоссальной поддержке со стороны опекуна тот успешно пережил время промежуточных экзаменов.        – Ты уже видела? Новенький-то запрыгнул на пятое место в рейтинге школы! – по кабинету раздался глумливый смешок со стороны главной сплетницы всей старшей школы.        – А по нему и не скажешь, что мозги имеются, – её подруга усмехнулась отражению в маленьком зеркальце и продолжила наносить розовый блеск на пухлые губы.        – Бросьте, это чучело только списывать гораздо! – стадный мальчишеский гогот моментально стих, стоило виновнику шуток появиться в классе. Ему совершенно не хотелось знать, чем опять провинился перед остальными и почему они косились с таким подозрением. Пройдя к своему месту и морально настроившись на обычный учебный день, златоглазый потерял всякую бдительность. Этим-то и воспользовалась одна блондинистая гарпия, возникнув из ниоткуда и ударив по хлипкой парте:        – Сирота! – для юной девушки у неё был крайне оглушительный и грубый голос. Теперь существовала большая вероятность, что фамилия парня отгремела по всей стране, а люди, проживающие в паре ближайших кварталов от школы, безвозвратно лишились слуха.        – М? – Цуруги вжал голову в плечи и покрепче вцепился в сумку, которая в крайнем случае превращалась в незаменимый шит от побоев.        – Позанимайся со мной английским! – на одном дыхании протараторила юная Цукимицу, зажмурившись.        – А? – очки норовили совсем съехать с носа изумлённого хозяина.        – Ты умеешь общаться по-человечески или нет!? Говорю – подтяни меня по английскому языку! – весь вид сероглазой соседки кричал о том, что она уже готова упасть на колени и склонить голову. – И не упирайся, что ничего в нём не смыслишь – я видела твои баллы по тестам. Замечу, что предмет ты знаешь лучше, чем Джун. Поэтому позанимайся со мной перед пересдачей!        – У нас разница в пятнадцать баллов, глупая! И вообще, перестань приставать к людям. Посмотри, ты его напугала, – единственный разумный человек в лице Курумамори отвесил подруге ощутимый подзатыльник и уже с улыбкой посмотрел на новенького. – Не обращай на неё внимания. Нет ничего страшного, если откажешься. Будет знать на будущее, что нельзя причинять неудобства другим.        – Но если действительно так нужно, то я мог бы с радостью помочь Цукимицу-сан, – мягко пролепетал темноволосый, на что блондинка победно усмехнулась, словно потешаясь над стоящим рядом:        – Тогда заваливаемся к тебе после учёбы, Сирота!        – Перестань решать за него, – Джуничиро закатил глаза, понимая, что эту девушку ничего не изменит.        – Хорошо, и если вас не затруднит, то мне перед этим необходимо зайти в одно место, – призывающий к началу занятий звонок поставил жирную точку в беседе ребят.       Следуя за новоявленным репетитором, школьники ожидали увидеть всё, начиная магазином для анимешников и игровых задротов до каких-нибудь любовных отелей. Компания остановилась недалеко от начальной школы, у ворот которой с ноги на ногу от ранних осенних морозов переминались два младшеклассника, один из которых мгновенно встрепенулся и замахал рукой.        – Что, птенчики, замёрзли? – подойдя к мальчикам ближе, Цуруги невинно потрепал их по волосам. – Ничего, сейчас пойдём домой греться. Снова ужинаешь с нами, Сакуя-кун? – ребёнок утвердительно кивнул, поправляя за спиной ранец розовой расцветки. – Отлично.       Удивлённо заглянув за спину отвлечённо щебечущего брата, Махиру внимательно изучил растерянных подростков в знакомой форме, после чего подбежал ближе и почтительно поклонился:        – Спасибо, что заботитесь о моём брате! – старшеклассники, не сговариваясь, переглянулись, скрывая руками смущение.       Ещё больше открытий ждало их в чужом доме. Забитый жизнью новенький уже не казался таковым. Серый мышонок вряд ли был бы способен так энергично гонять шоколадно-мятную парочку малышей, что разбросали вещи у входа и закрылись в ванной, наотрез отказавшись обедать. Переместившись на кухню, темноволосый юноша незамедлительно зажёг газ и поставил кипятиться чайник.        – Никогда бы не подумала, что ты заядлая домохозяйка, Сирота, – как на духу выдала, Юмикаге, когда златоглазый выложил на стол чашки и сладкие угощения. Подавившийся воздухом Цуруги закашлялся, ошарашенно обернувшись к девушке. – Эй, это комплимент! А если серьёзно, то я и не подозревала, что у нашего знаменитого в округе хирурга есть дети.        – Тоору-сан – наш дядя, – грустно вымолвил тот, разливая горячий чай по кружкам. – Мы с Махиру потеряли родителей не так давно…        – Прости, не знала. Прими мои соболезнования, – юная Цукимицу сконфуженно смотрела на одноклассника, невольно заправившего мешающие волосы за уши. Тут-то минута тишины разбилась в пух и прах. – У тебя, что, и пирсинг имеется?! Обалдеть! Я тоже такой хотела, да предки не позволили. Видите ли, наследница их аптечного бизнеса не может ходить абы как.        – Не забудьте, что после душевных разговоров нам ещё домашнюю работу делать, – распивая чай, предупредил Джуничиро, мгновенно лишившийся заварного пирожного.        – Вот всегда так. Умеешь же ты испортить настрой! – блондинка довольно жевала отнятое лакомство у друга, успев позабыть причину их нашествия в этот дом. Наслаждаясь такой непринуждённой обстановке и вслушиваясь под искренний смех нового приятеля, ей не хотелось отрываться от чаепития ради каких-то там уроков.       Отреагировав на внезапную вибрацию телефона и пробежавшись глазами по сообщению, Цуруги учащённо задышал и вскочил с места. Неаккуратно задетый ногами стул покачнулся и звучно рухнул на пол, заставляя окружающих оторваться от дел и обернуться назад.        – Сирота-сан? – учительница, выводившая ранее важные даты на доске, отложила мел. Ученик молчал, никак не реагируя на зов. Спустя минуту, будто бы прибывая в трансе, он с безумным взглядом вышел вон из класса. – Когда администрация поймёт, что учеников, которым чуждо уважение к старшим, необходимо отчислять?! Продолжаем занятие!        – Что-то случилось, – накинув на плечи белую ветровку, Юмикаге в смятении рылась в сумке в поисках смартфона. – Джун, на тебе лекции и вещи. Я за Сиротой, – Курумамори и рта раскрыть не успел, как она помчалась вслед за темноволосым. Благо тот далеко не ушёл и его удалось нагнать на лестнице. Не задумываясь, девушка схватила друга за руку.        – Что-то с мелким? – она понимает, что ответ до безобразия очевиден, иначе юноша не был бы таким подавленным.        – Сакуя прислал, что у Махиру поднялась температура. Учитель отказался звонить мне, отослав его в медпункт. Юмикаге-чан, я должен идти, – только теперь блондинка решилась отпустить чужое запястье, на котором к концу дня проявится синяк.        – Сначала отдай ключи, – недогадливо похлопал глазами, пока подруга искала чей-то номер в телефоне. – Глухой? Ключи от своего дома давай. У меня сестра детский врач. Вызвоню её, и мы вместе будем дожидаться вас, – получив заветную вещицу, закатила глаза. – Сейчас-то, что встал?! Дуй отсюда!       Бывшему детдомовцу чуть ли не с боем пришлось пробиваться в злосчастный кабинет медицинской помощи к птенчику, состояние которого оставляло желать лучшего. Пронзённый жаром, он глухо кашлял и всеми силами боролся с манящим сном. Старшекласснику ничего не оставалось, кроме как понести десятилетнего сорванца на спине. Он старался лишний раз не беспокоить малыша как по пути домой, так и поднимаясь на второй этаж в детскую.        – С ним всё будет хорошо, Мияко-сан? – уложив брата на уже разобранную кровать, обратился к старшей Цукимицу заикающийся парень. Прикоснувшись ко лбу ребёнка, педиатр цокнула языком. Никакого градусника не нужно, чтобы прийти к выводу, что температуру в срочном порядке необходимо сбивать.        – Юмикаге, уведи его отсюда и не позволяй подниматься, – скомандовала врач, набирая в шприц жаропонижающее. Младшая увела бледнеющего Цуруги до того, как лекарство было введено под кожу его брата.        – Никогда не видела её такой серьёзной, – хмыкнула блондинка, присаживаясь рядом с хозяином дома, который так и не притронулся к приготовленному блондинкой какао. – Сирота, эй, это всего лишь простуда, я уверена. Не переживай ты так.        – Я читал, что и температура может убить, – обессиленно шептал тот, опустив голову. – Все органы словно варятся в кипятке и…Я не могу и его потерять, – от неожиданного толчка в бок он едва не согнулся пополам.        – Страсти мне тут рассказывает! Заткнись и пей какао! Зря я тут корячилась, наводя его? – фыркнула грозная одноклассница. – Моя сестра хорошо знает своё дело, Сирота.       Через час напряжённого молчания и двух кружек шоколадного напитка раздались тяжёлые шаркающие шаги и истощённый продолжительный стон:        – Махи-тян спит, жар постепенно сходит на нет. Через два дня он будет снова резвиться, если применять препараты, которые я оставила, – молодая женщина прижалась к подростку со спины и уткнулась носом в его тёмную макушку. – Цуру-тян, после всего, что я сделала для вашей семьи, твой дядя как минимум обязан взять меня в жёны! Поэтому рассчитываю на твою поддержку, Цу-уру-тян.        – Отойди от него на километр, извращённая сестрица! – осуждающе гаркнула Юмикаге, стукнув кулаком по столешнице. – Так, стоп, не поняла. «Махи-тян»? «Цуру-тян»?! Вы, что, знакомы?        – Более чем. Я следила за здоровьем Махи-тяна пока он лежал в больнице. Славный спокойный ребёнок. В отличие от своего братца, который при каждом удобном случае ставил весь медицинский персонал на уши, – педиатр похлопала старшего племянника своего начальника по сутулым плечам. – К слову о птичках. Цуру-тян, ты снова забыл моё наставление. Дети чувствуют волнение близких во время болезни. Не можешь сдержать эмоции – пей успокоительные, которые я прописала, – к счастью, дальнейшие нравоучения были отложены в дальний ящик.        – Простите за вторжение, – взмыленный Джуничиро вовремя возник на кухне, бросив на её пороге сумки ребят. Задействовав ресурсы богатой подростковой фантазии, прибывший не мог дать объяснение всему, что он видел. Осознав, как всё выглядело со стороны, младшая Цукимицу гоготала до слёз и колик в животе. Этот чистый девичий смех заразил и бывшего детдомовца. После пережитой трагедии очень трудно представить, как бы он жил без всех этих чудесных людей, которые окружали его и наполняли жизнь ещё большим смыслом.       Потягивая через трубочку густой клубничный коктейль, двадцатипятилетний Цуруги расплылся в довольной улыбке. У повзрослевшей троицы практически не хватало времени на живое общение друг с другом. В студенческие годы они виделись буквально пару-тройку раз, после их вместе собрала шикарная церемония бракосочетания Джуна и Юми, благодаря которым компания спустя года снова встретилась в любимой со старшей школы забегаловке. Семейная парочка заговорщически перешёптывалась между собой, попутно ссорясь.        – Не нуди! Я сама скажу, ведь ради этого мы собрались здесь, – сдалась бывшая носительница фамилии Цукимицу. – Короче, Сирота… Я беременна, – не сдержав маску напускной серьёзности, та смущённо захихикала.        – Ребята, я так рад за вас! – отставив пластиковый стаканчик на столик, темноволосый взял за руки сидящую напротив лучшую подругу. – А то во мне закрались сомнения, что пока вы надумаете становится родителями дядя успеет сделать предложение Мияко-сан.        – Джун, ты его слышал?! – будущая мама возмущённо ущипнула близкого друга за запястье. – Да этот поганец натурально издевается!        – И не скрываю. Ай! – довольного собой со злости пнули прямо в коленку. Не обращая внимания на косые взгляды других посетителей. Курумамори тяжко вздохнул. Сколько бы он не пытался, а этот шумный дуэт всегда будет вести себя хуже маленьких детей.        – И раз ты поднял такую тему, – блондинка мстительно прищурилась. – Что-то я не наблюдаю хоть какого-то прогресса в твоих любовных делах. А тебе уже двадцать шесть!        – Почти двадцать шесть, – поспешил поправить он, закатывая глаза. Прибавлять недостающий месяц к настоящему возрасту – гнусное кощунство.        – Да мне плевать! – почти по буквам произнесла собеседница, не собираясь отступать. – Будто это как-то изменит тот факт, что у взрослого бугая девушки никогда не было!        – Зато у меня есть Махиру, – гордо парировал ответственный старший брат, скрестив руки на груди.        – Да-да, знаем. Ты забыл об одной ма-аленькой загвоздке: ему уже двадцать, – Юмикаге разошлась не на шутку, снова задев сказочника под столом. – Ещё чуть-чуть и он сам женится раньше тебя, будущий разводчик сорока кошек!        – Слушай, Цуруги, по телефону ты обмолвился, что ищешь подработку после того, как ваше издательство обанкротилось, – Джуничиро поспешил перевести тему в более мирное русло, в противном случае от их любимого заведения даже пыли не оставят. Отвлёкшийся от игры в прожигающие гляделки молодой редактор удручённо кивнул. – На днях мой коллега обмолвился, что где-то в вашем районе открывается нашумевшее в Европе кафе. Сейчас они как раз набирают персонал.       «Может попробуешь туда податься на время?» – слова друга прогремели для Цуруги как вызов для его гордости. Именно по этой причине он, вернувшись домой, первым делом расположился с рабочим ноутбуком на полу гостиной и принялся заполнять поля электронного резюме. Правильно когда-то сказала мама: составлять документы – это просто, а вот решиться на последний шаг куда сложнее. Златоглазый осторожно, словно предстояло перерезать нужный провод до взрыва, щёлкнул по кнопке «отправить» под хлопок входной двери.        – Я дома, – их жилище каждый раз наполнялось жизнью с прибытием Махиру. – Как прошла встреча?        – С возвращением, – беспечный взрослый, кряхтя, растирал переносицу, постепенно переходя на массаж затёкших плеч. Ему иногда следовало бы больше следить за ходом времени. – Мы хорошо посидели, поговорили о делах насущных. Ты представляешь, они скоро будут с первенцем нянчиться.        – О, я не сомневаюсь, что из Джуничиро-сана и Юмикаге-сан получатся замечательные родители, – кареглазый проковылял на едва гнущихся ногах в зал и плюхнулся радом с братом. – Чем занимался?        – Поиском работы. Я не могу позволить себе сидеть на шее у Тоору-сана, даже если он это отрицает, – была бы воля и тот растёкся в ленивую лужицу и отдохнул бы в таком амёбном состоянии парочку минут. Или часов. Он ещё не определился. – Ужинать будешь или вы с Сакуей-куном успели обчистить магазинчик его родственников?        – Вот всё ты знаешь, – засмеялся младший, упираясь лбом в тёплое плечо родного человека. Последний разочарованно замычал, когда под боком завибрировал телефон, разрушив такую счастливую семейную идиллию. – Что там? – Буревестник с любопытством заглянул в экран смартфона Мага.        – Я буквально пару минут назад отправил свои документы на рассмотрение, а меня уже приглашают на собеседование, – пояснил старший, отложив средство связи вместе с очками на закрытую крышку ноутбука. – Вот это сервис.        – Тебе помочь? – птенчику отрицательно помотали головой. Неужели такой взрослый и обязательный человек сам не сможет обо всём позаботиться?       «Конечно же нет!» – насмехался закон подлости под неразборчивые крики темноволосого, в панике упавшего с кровати. Нарядившись впопыхах в официальный костюм, проспавший едва не навернулся на лестнице и, тяжело дыша, влетел на кухню.        – Махиру, я м-м-м, – рот Цуруги моментально заткнули хрустящим тостом с клубничным вареньем.        – Как знал, что, завозившись вчера со стиркой, ты забудешь поставить будильник. Так что я взял на себя ответственность и сделал завтрак, – Махиру довольно попивал из стеклянного стакана апельсиновый сок, облокотившись спиной о дверной косяк. – У тебя же найдётся несколько минут, чтобы с ним разобраться?       Грешно отказываться от заманчивого предложения и упускать редкий шанс насладиться пищей, приготовленной с любовью юным студентом медицинского факультета. Разве можно было позволить столь заботливым карамельным глазкам расстроенно потухнуть ради подло выигранных секунд? Подумаешь, придётся преодолевать несколько километров с помощью скорости света!       Поджимающее время всё сильнее раздувало языки пламени воображаемого огня под ногами. Но даже несмотря на страх сгореть от стыда за опоздание, молодой человек затормозил возле детской площадки, находившейся недалеко от дома. Собравшаяся у горки в виде красного слоника небольшая группа учеников младшей школы задорно смеялись, тыкая острыми палками в жалобно скулившую собаку, вокруг головы которой повязан белый непрозрачный пакет. Цуруги отчётливо понимал, что должен продолжать свой путь, не отвлекаясь ни на что. Только сможет ли он впоследствии ощущать себя честным человеком, если сейчас позволит жестокости оставаться без наказания?        – Вас родители не учили, что измываться над беззащитными – это плохо?! – придав себе вид убедительного взрослого, темноволосый подошёл к ни о чём неподозревающей малышне со спины. Взвизгнув и побросав деревянное оружие, они разбежались в разные стороны, чтобы всех не поймали.        – Теперь всё будет хорошо, девочка, – нежно прошептал двадцатипятилетний герой, присаживаясь рядом и осторожно развязывая тугие узлы из пакетных ручек. Освобождённая из полиэтиленового плена дружелюбно потёрлась вытянутой мордочкой о тёплые руки спасителя. Она удовлетворённо завыла, когда тот погладил её по чёрному загривку.        – Так ты у нас, получается, самая настоящая волчица, – ойкнув от неожиданности, златоглазый мгновенно вспомнил все школьные уроки по биологии. – И что же лесная красавица забыла среди серых городских домов? – он бы с радостью отвёл эту хорошую девочку в приют для животных, если оставалось достаточное количество времени. – О нет! – парень простонал и скривился, покосившись на циферблат наручных часов, которые стрелками сигналили о его безбожной задержке. Теперь спешить ему было некуда – после сегодняшних приключений неудобно показываться в месте, где он мог бы заработать хоть какие-то сбережения.       Ещё раз взглянув на грациозного дикого зверя, что продолжал сидеть рядом, у безработного в мыслях, подобно лампочке, зажглась гениальная идея. Порывшись на дне сумки, он выудил шёлковый сливовый шарфик и аккуратно повязал его на шее волчицы:        – Вероятно, Юми-чан и сама о нём позабыла, а тебе он послужит хорошей защитой, – приласкав волчицу в последний раз, молодой человек поднялся и расстроенно отряхнул одежду от песка.       Спасённая, подскочив на лапы, заскулила и потянула растерявшегося защитника за штанину. Отбежав вперёд на несколько шагов, она умоляюще тяфкнула, призывая следовать за ней. Жительница леса с гранатовыми глазами упорно вела спасителя пустыми закоулками прямо к нужному кафе.        – Нет, нет, нет, – запротестовал темноволосый мужчина. – Я туда не пойду! Меня же выгонят после того, что я совершил, – пропустив пустые отговорки, проводница скреблась лапами в закрытую дверь.       Сказочник, переведя дух, вошёл вместе с животным в убранный зал неработающего заведения. Стоящий у барной стойки Рэй до скрипа чистоты протирал бокалы, пока сидящий рядом Гилберт подбирал идеальный список для меню, то и дело швыряя скомканные листы бумаги на пол. Мгновенно развернувшись на высоком стуле, Уизл нахмурился, исподлобья разглядывая нежеланного гостя:        – Мы ещё закрыты! Табличек не видите?! Возвращайтесь через… – один точный укус в доступную щиколотку заставил повара стиснуть зубы и сквозь них втянуть воздух, надеясь, что таким образом боль стихнет. – За что, Миледи?.. – но волчица лишь гордо отошла от бедняги и дёрнула мордочкой в сторону.        – Она хочет, чтобы ты прошёл в кабинет управляющей, – оторвавшись от сверкающей посуды и указав большим пальцем в необходимом направлении, отозвался приветливый бармен в тёмных солнцезащитных очках и безумной кепке с кроличьими ушами.       Внутри помещения с томными бежевыми обоями витал дурманящий аромат эфирного масла лаванды. Ощущая себя не в своей тарелке, Цуруги присел на небольшой винтажный диванчик для гостей. Он, как и остальная мебель, словно доставлен через машину времени из века восемнадцатого или девятнадцатого. Плотно зашторенные окна создавали мистический полумрак. Лишь стоящая в углу золотая клетка с белым голубем придавало этому месту шарм и очарование. Громкий щелчок дверной ручки вынудил вернуться в реальность бывшего детдомовца. Тот хотел встать и должным образом поприветствовать хозяйку кафе, но та жестом показала, что формальности можно опустить.        – Простите, я немного задержалась, Сирота-сан, – появившаяся на пороге молодая девушка с необычными длинными волосами цвета вереска прошла к рабочему столу и села за него. – Пожалуй, стоит начать собеседование.       Златоглазый кивнул, но не успел открыть рот, как в кабинет вошёл обозлённый на весь мир Гил. Темноволосый был готов поклясться, что уровень напряжения пробил потолок в тот момент, когда расставивший кружки с чаем мужчина шикнул на него и удалился прочь.        – Скажите, почему же филолог по образованию внезапно решил податься в простые официанты? – поднеся чашку к лицу, травница глубоко вдохнула отчётливый запах чабреца перед тем, как выпить содержимое.        – Я уже указывал в резюме, что раньше работал в небольшом издательстве. Ему пришлось закрыться из-за некоторых финансовых трудностей, – кроткая улыбка собеседницы позволяла рассказывать всё без утаивания. – Редакторам не так просто найти подходящую работу, а деньги нужны всем. И мне в том числе. Я обязан поддерживать достойную жизнь своего брата.        – Ваши стремления благородны, Сирота-сан. Позвольте спросить: что Вы видите в душах людей? – отставив кружку обратно на блюдце, она поднялась с места и, подойдя к птичьей клетке, задумчиво «сыграла» пальцами на прутьях. – Мне слишком часто доводилось сталкиваться с людьми жестокими, хитрость которых кричала о том, что нет веры в человечество. Но я не теряла надежды в то, что общество не потеряно. И Вы, Сирота-сан, доказательство этому, – неторопливыми шагами Четвёртая подошла к молодому человеку. – Сейчас я убеждена, что сама Судьба переплела наши с Вами дороги. Поэтому у меня есть отличное предложение. Я могу помочь любому Вашему желанию сбыться. В пределах возможного, конечно. Если вам нужны деньги, я приму Вас на работу в качестве администратора. Не мне говорить, сколько прибыли получают знаменитые заведения. Если хотите, я могу исполнить Вашу сокровенную мечту. Она же у Вас имеется, не так ли?        – Да… Да, я всегда мечтал выпустить собственный сборник со сказками, чтобы потом читать их племенникам и… возможно, собственным детям, – Цуруги замешкался, не понимая, к чему всё идёт. – Но зачем Вам самой это? Зачем так стараться ради незнакомого человека? – вечная, поправив сливовый шарфик, обернулась уже знакомой чёрной волчицей и запрыгнула на диванчик рядом с мужчиной. Лизнув спасителя в щёку, вновь преобразилась в человека, глядя в покрывающиеся маковыми пятнами смущения лицо собеседника.        – Просто Вы понравились мне, Сирота-сан, – её глаза, сияющие как драгоценные камни, пленили. – Таким, как я, нельзя напрямую раскрываться перед людьми, но мне хочется наградить Вас за отзывчивое сердце. Если Вы всё ещё переживаете, то моя выгода состоит в отдыхе. Для слуги-вампира хозяин, дарующий нам имя, является шансом обосноваться на определённом месте на несколько десятков лет. Мы очень долго путешествовали. И теперь я боюсь, что ветер перемен вновь поманит нас за собой…       Сказочник сомневался. Весь сегодняшний день представлялся как один затянувшийся фэнтезийный сон, где обитали вампиры, способные запросто превратиться в животное. И что произойдёт, если он погонится за желаниями? Будет ли это решение ошибкой?..        – Знаете, Вы очень похожи на богиню любви. Но в то же время, мне кажется, что Вы пережили множество непростых периодов в жизни. Вам бы прекрасно подошло имя Фрейя, – Сервамп приблизилась к открытой шее и, не спросив разрешения, укусила задержавшего дыхание парня. За дверью послышался громкий плач, граничащий с ругательствами и проклятьями. Уткнувшись в костлявое мужское плечо, Фрейя искренне рассмеялась. – Не обращайте на них внимания. Если понадобится, и они протянут Вам руки помощи.       Внучка травницы без лишней тревоги в сердце переплела их с хозяином пальцы. Услышав впервые старинную японскую легенду о красной нити, девушка посчитала её несбыточной сказкой для маленьких девочек. Но она сама воочию могла наблюдать рождение нового предания, когда левые мизинцы предначертанных друг другу людей связаны кольцами света мягкого лилового цвета.        – И всё-таки наша встреча была уготована кем-то свыше давным-давно, – осталось лишь чуть позже сообщить отцу, что на ближайшие десятки лет она задержится в Японии.