Песнь Льда и Огня

Всю ночь Лианна спала очень беспокойно, то и дело просыпаясь и ворочаясь. Второе давалось ей с трудом – все тело нещадно болело, и каждый раз, когда она поворачилась с бока на спину или ложилась на живот, девушке казалось, что ее растягивают на дыбе. Но да чему удивляться – она давно не прилагала столько физических усилий в один короткий час и теперь каждая мышца отплачивала ей сполна. Боль была не единственной, да и не самой главное причиной бессоницы. Мысли Лианны то и дело возвращались к Рейгару, к тому, что было днем, к тому, что он ей говорил. К его горячему поцелую, который словно до сих пор горел у нее и на ладонях, и на пальцах. Девушка постоянно думала об их прикосновениях к друг другу: как он склонил свою гордую голову перед ней и поцеловал ее руки; как стиснул ее талию, когда она обхватила его плечи, спешиваясь с лошади. Винтерфельская Волчица впервые в жизни чувствовала себя добычей – Принц-Дракон вел на нее охоту, медленно, но неотвратимо сужая круг. Она клялась Брандону, что не станет его поощрять, и держала слово до конца, пока не поняла, что больше не в силах противиться Рейгару. Теперь ее ждала встреча с ним, и Лианна чувствовала, что между ними что-то изменится. Может, он и правда ее поцелует? Ей казалось, он хочет этого... От мысли об этом сердце девушки начинало биться быстрее. Ее пытались поцеловать лишь раз. Это был Роберт несколько месяцев тому назад, когда он гостил в Винтерфелле, видать, с целью поговорить с ее отцом о своем намерении взять ее в жены. Лианна не очень хотела этой ласки, но он был настойчив, тем более, что крепко схватил ее за руки и наверняка бы получил то, чего жаждал, не появись тетушка Эльвара. Она потом сокрушалась, что помешала первому поцелую двух влюбленных, но Лианна впервые в жизни испытала к ней самую искреннюю и глубокую благодарность. Мысли о Роберте зачастую приводили ее в уныние или же заставляли испытывать стыд. Он был хорош собой, и многие девушки, в том числе и ее кузина Энна, были бы рады оказаться на ее месте. Но Лианна уже сделала выбор – он был диким, невероятным и скорее всего ни к чему бы не привел, но она теперь часто думала о том сне, в котором видела мальчика с серебряными волосами и сине-фиолетовыми глазами и ожидала дитя. И это было так странно и тепло – ощущать себя частью его жизни, быть с ним, принадлежать ему... Лианна прижалась щекой к уголку подушки, крепкой и в обычное время совсем неудобной, невольно представляя, что это плечо Рейгара. Мысль эта принесла странный покой и умиротворение и, несмотря на то, что боком ощущала каждый бугорок в перине, она, наконец, заснула. Разбудила ее Энна, и разбудила с трудом, возвращая Лианну в реальность от сна, в котором она стояла на корме большого корабля, что нес ее по бурным, штормовым водам в сторону видневшегося где-то вдалеке города, а ветер, дувший оттуда, доносил запахи цветущих лимонов. Во сне ей казалось, что там ее ждет счастье, самое большое, которое может желать человек, но чем оно было, и что это был за город, девушка не знала. Во сне где-то рядом был и Рейгар, хотя она его не видела, но хотела найти, чтобы спросить, куда они направляются, однако свершиться этому было не суждено: голос кузины, ее цепкие пальцы, трясущие за то плечо, на которое пришелся удар лорда Фрея, заставили Лианну проснуться. – А-а-ай! – вскрикнула девушка, резко садясь и тут же морщась, и едва сдержав стон. Энна удивленно на нее посмотрела. – Ты что, Лиа? – спросила кузина. – Ничего, – едва ли не прошипела Лианна, потирая плечо. – Ты что в меня вцепилась и орешь на ухо? Что случилось? Пожар, наводнение, со дна Божьего Ока поднялся мертвый дракон? – Нет, – сухо отозвалась Энна. – Просто пора вставать. Нэд сегодня выступает, это его первый серьезный турнир, твой отец хочет пожелать ему удачи по всем правилам. Роберт уже пришел, и даже Кейтилин прислала служанку, передав, что скоро будет. – О-о-о, не хватает только Эшары Дэйн, – заметила Лианна. Она собралась было скинуть ноги с кровати, но тут же передумала делать это при Энне – еще не хватало, чтобы та начала задавать вопросы о том, почему это ей так тяжело сделать даже пару простых движений. – Ах, оставь эту свою иронию при себе, – неожиданно резко заявила кузина. – Думаешь, раз ты у нас такая особенная, другие хуже тебя? Между прочим, вчера твоей матушке пришлось за тебя краснеть – все дамы у королевы только и обсуждали твою выходку с вином и бедным Бендженом и твои дикие манеры. И твоя «подруга» Серсея Ланнистер была первой среди них. Так, что вставай. Твой брат тебя ждет – он заслуживает твоего внимания и того, чтобы ты переживала за него, раз уж твой другой брат и жених лишились твоего сочувствия. Но коне-е-е-е-чно, ты же удостоилась внимания самого Принца-Дракона, куда им всем теперь до тебя, разве нет? Лианна потеряла дар речи, слушая Энну. На языке крутился вопрос, какая муха ее укусила, и с чего этого кузина ей так дерзила, но удивление не дало промолвить и слова. – О каком внимании ты говоришь, Энна? – проговорила девушка. – Ты, что, рассудка лишилась? – О таком. Обычном. Большего объяснения Лианна не удостоилась: в покои вошла леди Лиарра. – А, вот и ты проснулась, – сказала мать. – Давай-ка приведем тебя в порядок. Нэд заслуживает самого лучшего – у него такой ответственный день сегодня. Девушка кивнула и хмуро взглянула на Энну. Та, вздернув нос, гордо направилась к двери и удалилась. Вслед за матерью вошла и Мэг, и Кэтти, и еще несколько служанок, которые принялись, под руководством леди Лиарры, выкладывать платья, плащи, чулки и корсажи, ленты, гребни и прочие украшения. Пара девушек вышла в смежную комнату, где должны были помочь одеться леди Эльваре и кузине. Лианне пришлось встать, собрав всю выдержку в кулак: делать вид, что двигаться легко и просто было тяжело, но необходимо. Впрочем, от внимательного взгляда матери это не укрылось. Леди Лиарра наблюдала за Лианной, а потом велела ей снять ночную рубашку. Девушка, помедлив, подчинилась, и все, включая служанок охнули от ужаса: на плече у нее красовался лилово-синий ушиб, на бедрах и руках – россыпь синяков. – Я же говорила вам, миледи, она упала вчера с лошади, но никому не сказала! – возгласила Мэг. – Это правда, Лиа? – встревоженно спросила мать, подходя к девушке. – Ты упала? С лошади? Или что-то еще произошло? «Если бы ты знала, матушка!» – подумала про себя девушка, но только покачала головой. – Я упала. Я не хотела говорить, чтобы вы не нервничали, – ответила она. – Но ты сказала, что принц Рейгар пришел тебе на помощь и остановил твою лошадь, – голос матери стал еще более встревоженным. – Лиа... Скажи мне правду. Сейчас же! Лианна потупила взор – так было легче врать. – Он пришел мне на помощь, это правда, но я упала с лошади раньше, чем он подоспел. Рейгар ... Его высочество отогнал от меня и Мираксес собак. Если бы не он, они бы напали. – Я так и знала, миледи! – Мэг уперла руки в бока. – Ее платье было таким, словно ее по траве возили, а она все отнекивалась! – Мне стоит позвать мейстера, – проговорила мать. – Мало ли чем обернутся эти ушибы... Лианна с ужасом воззрилась на леди Лиарру. Мейтеру, как и любому лекарю, много времени не понадобится, чтобы определить, что синяки и ушибы вовсе не от падения, а от ударов копья – они видят их тысячами, особенно на турнирах. – Не стоит, со мной все в порядке, – быстро сказала девушка. – Правда. Я не хочу никаких мейстеров, матушка, прошу тебя. – Ты вечно упрямишься, – нахмурилась мать. – Сколько можно? – Прошу тебя, матушка, – повторила Лианна. – Мне не так уж и больно. Ко всему прочему, это только отвлечет внимание от Нэда, а мы и так в ссоре из-за Роберта, я не хочу его обижать еще больше. Леди Лиарра покачала головой, но больше не стала настаивать, и Лианна облегченно вздохнула. С Эддардом она была в ссоре не только из-за Роберта, но и из-за Рейгара, и сейчас она очень хотела с ним помириться, но не знала как. Извиняться она не желала, но боялась, что иначе примирения не произойдет. – Я рада, что ты так думаешь, Лиа, – сказала мать и, наконец, улыбнулась – первый раз с тех самых пор, как девушка облила вином Бенджена. – Это показывает, что ты, хвала Семерым, начинаешь взрослеть, – она хлопнула в ладоши. – Раз так, не будем терять времени. Надо привести тебя в порядок. Просто обещай мне, дай мне самое честное слово, что если ты почувствуешь себя хуже, то дашь мне знать. – Обещаю, матушка, – ответила Лианна. Интересно, сколько еще она даст подобных клятв, которые не собиралась сдерживать? В этот раз, на радость матери и Мэг, девушка подошла к выбору платья со всем энтузиазмом. Делала она это не столько ради брата, сколько из-за странного желания в кое-то веки выглядеть так, чтобы на нее обращали внимание. Вернее, всего один и этого было бы достаточно: Рейгар должен был присутствовать на турнире в этот день, снова в королевской ложе, и Лианне очень хотелось дать ему какой-нибудь знак, как-то дать понять, что она не передумала и обязательно явится в назначенное время на стену. Может быть, все это было очень глупо, и Эддард был прав, говоря, что мужчина редко не воспользуется вниманием девицы, но почему-то Лианне казалось, что это все не про Принца-Дракона. Не такой он был человек, не таким он ей казался и не таким рисовала его молва. Впрочем, напомнила она себе, по-настоящему его не знал никто, и какие омуты и темные заводи хранили его душа и сердце, неизвестно. Девушка выбрала было темно-синее, шелковое платье с вышивкой в виде зимних роз, но мать бережно взяла его и отложила в сторону. – Это лучше надеть в последний день турнира, – сказала она. – Все дамы явятся в самых лучших нарядах, а это самое красивое платье, что я привезла для тебя, кроме серебристо-серого с темной вышивкой. Пусть подождет своего часа. Надень лучше вон то, черное. Лианне это предложение пришлось по душе. Выбранное леди Лиаррой платье как раз было именно тем, что нужно, и девушка была рада, что это был выбор ее матери. Черный шелк был расшит серебряными и алыми нитями. Леди Старк сама уложила волосы дочери на северный манер, в несколько кос, сплетающихся в узел на затылке, и оставив часть нижних локонов распущенными. На круглый вырез платья мать приколола брошь в виде двух лютоволков, в оскале касающихся друг друга носами. – Вы простите меня, миледи, – обратилась к леди Старк Мэг. – Но что-то.. по мне, так цвета уж больно Таргариеновские... Как бы не подстегнуть слухи всякие ненужные. Их и так немало... Лианна удивленно посмотрела на мать и ее горничную, но леди Лиарра строго взглянула на нее и ответила: – А еще черный – цвет Ночного Дозора. Как зеленый цвет – Тиреллов, а красный – Ланнистеров. Что же теперь, всем другим не носить их? А слухи всегда будут – даже без повода. Мы – женщины Старков и будем надевать то, что нам нравится. С этими словами мать дотронулась до подбородка Лианны. – Ты стала настоящей красавицей, Лиа, – проговорила она. – Просто прелесть. Еще бы манеры у тебя были более изящные, и ты бы перестала вести себя так, словно ты мальчишка, было бы совсем хорошо. – Может, однажды все изменится, матушка, – ответила девушка. – Я бы хотела, чтобы ты радовалась за меня, а не стыдилась. – Так и будет, – леди Лиарра поцеловала дочь в лоб. Лианна улыбнулась и, решив воспользоваться тем, что мать с ней примирилась, осторожно произнесла: – Матушка... Можно мне спросить? – Конечно. Что случилось? – Ничего, не тревожься. Это... прости, мне неловко, но кто, как не ты, скажет мне правду? – Лианна густо покраснела и, вздохнув, продолжила: - Каково это целовать любимого мужчину? Вообще, каково это – быть замужем и быть любимой, самой любить в ответ? Леди Лиарра удивленно посмотрела на нее. Помедлив, словно раздумывая, что сказать, она, наконец, произнесла: – Брак, моя дорогая девочка... дело не совсем простое, даже если муж и жена любят друг друга. Иногда бывает так, что они испытывают к друг другу симпатию, иногда – и вовсе почти не встречались до свадьбы. Иногда невеста гораздо моложе своего жениха... Любовь... – мать вздохнула. – Это всегда очень желательно – но зачать ребенка, что самое главное в браке, можно и без нее. – Я ведь не об этом спрашивала, – заметила Лианна. – Я знаю, – ответила леди Старк и мягко улыбнулась. – Но я мало что могу сказать на эту тему. Мы с вашим отцом научились уважать друг друга и даже любить, испытывать взаимную приязнь. Но мы скорее друзья, чем возлюбленные. Я никогда не целовала другого и не знала другого мужчину, кроме него. Я дурной советчик, если речь идет о любви. Лианна молчала. Это был первый раз, когда она заговорила с матерью на эту тему, и первый раз получила настоящий, взрослый ответ. – Но мы выросли в любви, – заметила она тихо. – Все четверо. – Само собой, ведь мы вас очень любим, вы же наши дети. Вы нас и сблизили. – А мужчины всегда изменяют своим женам? – Не все и не всегда. Все зависит от самого человека. От измен удерживает не только любовь, но и долг. Ты это из-за Роберта спрашиваешь, да? Лианна промолчала. Думала она о Рейгаре. Интересно, если он женится на Элии Мартелл, будет ли он ей верен? Разговор дальше не продолжился: в комнату вошли тетушка Эльвара и Энна, причем кузина была одета в горчичное платье, а на шее у нее блестело серебряное украшение с черными ониксами. Кузины остановились друг перед другом, и Лианна почему-то почувствовала себя очень странно: она сама, как верно указала Мэг, была почти что в цветах Таргариенов, а Энна – почти в цветах Баратеонов. Смутное подозрение закралось в сердце девушки, но она решила смолчать. Вчетвером они вышли в трапезную, где их уже ждали мужчины: лорд Старк, братья и Роберт. С ними почему-то не было Хоуленда Рида, которого девушка ожидала увидеть. Когда она спросила о нем, Брандон сухо ответил: – Он со вчерашнего вечера не отходит от деревьев, что растут под стенами богорощи, – молится богам. Считает, они послали отмщение за его унижение в лице того неизвестного рыцаря, которого так и не нашли. – Вот как? – заметила Лианна. – Угу, – отозвался брат. - Мы звали его, но он не ухом не повел. Мужчины собрались за малым столом и рассматривали что-то лежащее перед ними. Лианна, само собой, решила полюбопытствовать и вклинилась между Баратеоном и Бендженом. – Гляди, что прислал лорд Аррен твоему брату, Лиа, – сказал отец, указывая на небольшую шкатулку. – Прекрасный дар Тихому Волку, не правда ли? На сером бархате лежал наконечник турнирного копья в виде оскалившегося лютоволка. Там же лежала и записка от самого сира Джона, которая гласила: «Да пробудится твоя ярость». – Почти девиз, разве нет? – спросила Лианна, улыбнувшись глядя на Эддарда. Тот кивнул, но не ответил. Девушка вздохнула и осторожно коснулась его руки, чтобы как-то примириться, но брат даже не подумал как-то отреагировать. – Нэд, перестань дуться, как девица, – заметил Роберт, и его здоровая рука, словно случайно, легла Лианне на талию. Девушка вздрогнула и чуть отстранилась. Вчера ее так касался Рейгар – а теперь рука Баратеона словно стерла прикосновение Принца-Дракона, и она невольно повела плечами от досады. Роберт, впрочем, если и заметил это, то не подал виду. – Из Старков только ты и остался на ристалище, Нэд, – отец положил руку на плечо сыну. – Ты запомни, что, каким бы сильными и именитыми не были бы твои противники, ты всегда будешь сильнее, если будешь знать, за что сражаешься. Я всегда верил, что, чем выше цель, чем она благороднее, тем больше будет удача. Насколько я понимаю, ты знаешь, чего хочешь. – Да, отец. Я действительно знаю, чего хочу, – ответил брат. Третий день турнира был предпоследним перед финальными поединками: Брандон уже потерял шанс назвать королевой любви и красоты свою Кейтилин, а Роберт – Лианну, но у Эддарда была надежда сделать ею Эшару Дэйн. За то же право сражался и еще один рыцарь – сир Барристан Селми, и он уже был среди победителей к последнему дню. Равных ему было мало, Эддард это знал, но тем не менее, похоже, был уверен в своей удаче. После этого все сели за стол. Лианне пришлось сесть напротив Роберта, и почти всю утреннюю трапезу он не сводил с нее взгляда. Что-то странное, непривычное было в нем: не гнев, не обида, но что-то пугающее и заставляющее девушку то и дело смущаться. Если в случае с вниманием от Принца-Дракона оно было приятным, то тут Лианне было очень неуютно. Улучшив момент, пока все были заняты разговором с Эддардом, Роберт склонился вперед и тихо, так, чтобы только Лианна слышала, произнес: – Ты не уделишь мне некоторое время вечером, Лиа? Я бы хотела поговорить. Нам надо кое-что обсудить. Важное. Это касается нас обоих. – Вечером? Я занята, – ответила она. – Чем, если не секрет? – спросил он. – Секрет, – отозвалась девушка. Он хмыкнул и стиснул пальцы на кубке. – Тебе не надоело ребячиться, Лиа? – Роберт явно был раздосадован ее ответом. – А тебе не надоело делать вид, что ты не слышишь «нет» с первого раза? – в таком же тоне заметила девушка. – Это то самое «нет», о котором я думаю? – Решай сам. Мне не ведомо, о чем ты думаешь, Роб. – Зато мне ведомо, о чем думаешь ты, Лиа. Учти, рано или поздно, поговорить нам придется. Тебе от этого не убежать. Турнир скоро закончится, и все вернется на круги своя. Помни об этом. Сказав это, Роберт выпрямился и устремил все свое внимание на Эддарда и Брандона. Лианна же некоторое время смотрела на него: никогда до этого он не позволял себе так говорить с ней. «Тебе не убежать», «нам придется» – он словно знал, что, сколько бы она не артачилась, как норовистая кобыла, он все равно ее получит, сломает, если надо, возьмет силой, но получит. Слова Рейгара, впрочем, звучали похоже, когда на ее просьбу оставить ее в покое он ответил: «Это невозможно». Может, все мужчины такие, влюбленные или же просто охваченные страстью, их в конце не интересует то, что думает та, кого они желают? Лианна качнула головой, словно споря с самой собой. Сравнивать Принца-Дракона и Роберта Баратеона было глупо. Рейгар ни разу не дал ей почувствовать себя предметом страсти, чье мнение не важно. Иначе он бы вел себя по-другому. Найди Роберт ее в лесу, полуодетую, босую, сидящую с ногами в ручье, девицей бы она от него не ушла, а уж что бы он попросил в замен своего молчания, девушка даже не гадала, она и так знала. Рейгару ничто и никто не мешал поступить так же – ее криков никто бы не услышал, никто бы не пришел на помощь, он мог сделать с ней все, что захотел бы. Но Принц-Дракон ни разу не опустил взора ниже ее шеи, во всяком случае, она этого не заметила, и единственную вольность, которую он себе позволил, это поцеловал ее руки. Да, он был настойчив и не собирался сдаваться, но делал это так, что все же оставлял Лианне право выбора, который она и сделала в конце концов. Его она не боялась – и не страшилась оставаться с ним наедине. Трапеза в то утро закончилась быстро – Брандон, Эддард и Роберт, само собой, с увязавшимся за ними Бендженом, должны были уйти в шатровый городок рыцарей, где их уже ждал лорд Аррен, слуги и оруженосцы. Дамам же надлежало отправиться к ристалищу и занять места в ложе. Как сказал лорд Старк, в этот день турнир начнется раньше полудня из-за вчерашнего происшествия – надо было определить оставшихся победителей второго дня. Мысли Лианны же сейчас то и дело обращались к Хоуленду Риду – его кресло пустовало за столом во время трапезы, и было странно видеть братьев без него. Впрочем, она знала, что друг был всегда набожным, и некоторое время она раздумывала, стоит ли его беспокоить. Но, в конце концов, решение пришло само: она не для того отстаивала честь Рида, чтобы он теперь прятался среди кустов. Его место было рядом с ней, с Бендженом и отцом, а позже с Брандоном и Эддардом. – Мне можно сходить к богороще, матушка? – спросила Лианна у леди Старк. Мать и тетушка Эльвара обернулись на нее с удивлением – усердием в молитвах девушка никогда не отличалась, они это знали. Девушка вздохнула и пояснила: – Я хочу привести к нам Хоуленда, если можно. Боюсь, он стыдится показаться на глаза моим братьям после всех их разговоров о том, что мужчина сам должен отстаивать свою честь. Леди Старк кивнула: – Конечно. Только не задерживайся – нельзя приходить после того, как свои места займут король и королева. – Я вернусь очень быстро, – пообещала Лианна. Богороща находилась недалеко от септы. Как недавно сказал Брандон, она была новой, построенной Уэнтами с тех пор, как они получили замок от Лотсонов, прежних хозяев, а настоящая, истинная септа Харренхолла давно была заброшена. Про нее говорили, что в последние триста лет там молились лишь крысы. Проходя мимо ворот богорощи, девушка с удивлением заметила стоявших там королевских гвардейцев. Они внимательно следили за ней, но она и нестала проходить через ворота - то, что Рида не было у корней чардрева, было видно и так. Нашла она его у трех старых рябин, которые подпирали корнями стену - как и сказал брат. Хоуленд стоял на коленях перед ними и кустами ежевики. На небольшом самодельном алтаре из валуна горело несколько свечей. Что там бормотал себе под нос Хоуленд, Лианна не слышала, но, судя по тому, как он то и дело склонялся к земле, было понятно – он усиленно молился. Девушка некоторое время смотрела на него, не решаясь беспокоить, но юноша сам, словно почувствовал ее за спиной, обернулся и тут же подскочил на ноги. – Лианна! – произнес он удивленно и радостно. – Это ты! – Я, – ответила она. – Ты так удивлен, словно не узнал меня. – Сказать честно, не сразу, – признался Хоуленд. – Ты... не знаю. Ты в черном, словно принцесса Таргариенов. Только драконов не хватает. Лианна вздохнула и закатила глаза. – Какие еще драконы, Хоуленд, – она покачала головой. – Платье расшито ветвями чардрева. Ты давно тут? – С прошлого вечера. Я хотел пойти в богорощу, но стража сказала, что король запретил тут ходить на время турнира. – С чего это вдруг? – Из-за того рыцаря. У него было чардрево на щите. Хотя, да... тебя не было, ты не видела... Кто-то вступился за меня, Лианна, – юноша взял ее за руки. – Боги услышали меня. Понимаешь? Они услышали! – Не могло быть иначе, – ответила она, улыбаясь ему. – Знаешь, меня, после того, как все рыцари отбыли на его поиски, позвали к королю, – продолжил Хоуленд. – За мной пришел сам Гэрольд Хайтауэр. И там еще были советники короля, лорд Уэнт и сир Арлан. У меня долго спрашивали, кем был тот рыцарь, и знал ли я его, но что я мог ответить? Только то, что голос его мне показался знакомым. Это так странно, мне даже показалось, что это была ты, Лианна... – Ты сказал это королю Эйрису? Что тебе показалось, что это была я? – спросила она, стискивая его пальцы. Если Рид хотя бы намекнул... – Нет, как я мог? Они и так посчитали меня блаженным, да и что это за глупости? Ты не могла быть там. Но я знаю одно, и королю я сказал тоже самое, что боги часто говорят с нами голосами тех, кого мы любим. А ты мне как сестра, Лианна. И это ты вступилась за меня, уговаривала своих братьев. Неудивительно, что я слышал тебя. Я сказал, что молился всю ночь у чардрева, и видимо после этого его величество запретил любому входить в богорощу до конца турнира. – Что еще у тебя спрашивали? – Про некоего сира Борифела. Но я никогда о нем не слышал, хотя сир Арлан уверял, что он северянин. А ты – ты слышала? – Я слышала, – тихо ответила Лианна. Все же, надо было придумать другое имя – если кто-то надоумит короля начать допрашивать ее братьев, то уж они-то точно догадаются, кто это был! Сир Борифел был их детской игрой – никто, кроме братьев и сестры Старк, да Касселя, не знал о нем. – Тебе надо сказать об этом королю, – заметил Рид. – Иначе, боюсь, он думает, что лорд Уэнт и сир Арлан Стивелл лгут ему. Он был в сильнейшем гневе. – Я не стану говорить ему ни слова, – отозвалась Лианна. – Король вскоре забудет об этом рыцаре – как забыл о многом, что обещал или что делал, или чем грозился. – Может, ты и права, – пробормотал Хоуленд. – Ты долго будешь тут сидеть? – спросила девушка, меняя тему. – Я пришла за тобой. Сегодня первый турнирный день для Нэда. Ты не хочешь поддержать его? – А он хочет, чтобы я пришел? Мне показалось, что он и Бран недовольны тем, что было вчера. – Они просто злятся, Лэнд, – девушка улыбнулась ему снова, называя коротким именем. – Это они должны были вступиться за тебя, вот и пыжатся теперь. Но я уверена, они будут рады, если ты придешь. Во всяком случае, я буду. И матушка с отцом. Этого мало? – Тебя одной всегда достаточно, – прошептал Рид. – Если ты зовешь, я пойду. – Вот и славно, – Лианна взяла его под руку и повела к дверям. – Поспешим, иначе будет очередной скандал, что дикарка Старк и юноша с Болот пришли позже короля и королевы, а мне надоело быть у них на слуху. Вдвоем они направились обратно к ристалищу. Неподалеку от шатрового городка Лианна остановила Хоуленда и поправила ему волосы, расправила одежду и слегка затянула пояс, поправив кинжал, который висел в ножнах. – Вот так гораздо лучше, ты уже не похож на бродячего септона, – заметила она. – Навестим Нэда, или позже его повидаешь? – Давай позже? Может, он все еще сердится, и я не хочу портить ему настроение. Он уже решил, что подарит свою ленту Эшаре Дэйн? – Думаю, да. Вернее сказать – предложит. Примет ли она, другой вопрос. Милый братец не один, кто за ней ухаживает. Смешно сказать, Лэнд, но я с ним тоже в ссоре. Как и с Браном, а Бен не разговаривает со мной из солидарности с ними. Единственный, кто со мной говорит, это Роб, хотя именно ему и следует на меня злиться больше других. Хоуленд покачал головой. – Он любит тебя и все тебе прощает, – заметил он тихо. – Во всяком случае, он так говорит. – А мне кажется, он лишь делает вид, чтобы не спугнуть добычу, а на деле весь клокочет внутри от ревности и злости, – хмыкнула Лианна. – Но где это видано, чтобы олень охотился на лютоволка? – Боги любят пошутить, – с улыбкой отозвался Рид. Внезапно его лицо изменилось: он побледнел и выпрямился, и устремил свой взор за спину Лианны. Девушка невольно обернулась и тоже замерла: в их сторону шел Рейгар Таргариен в окружении своей постоянной свиты – сира Эртура, сира Джона, сира Майлса и сира Ричарда. Сегодня он был одет в темно-серое, и лишь алый ворот рубашки, да едва заметная подшивка, как алая чешуя, украшали его одежды. Принц-Дракон о чем-то беседовал со своими спутниками, но, заметив Лианну и Хоуленда, тут же направился к ним. Девушка почувствовала, как вспотели ее ладони, и она сильнее стиснула пальцы на локте Рида. – Леди Лианна, – Рейгар склонил голову в приветствии. – Доброго утра. Я думал, вы уже в ложе, вместе с вашим лордом-отцом и леди-матерью. Взор его сине-фиолетовых глаз остановился на ее платье, и девушка увидела, как он улыбнулся, но всего лишь на миг, коснувшись пальцем своих губ, словно сдерживая себя. Потом он посмотрел на Рида и в удивлении приподнял бровь – его глаза блеснули холодом. – И вам доброго утра, ваше высочество, – ответила Лианна. – Я туда и спешу, просто мне нужно было привести нашего друга, – она взглянула на своего спутника. – Это Хоуленд Рид, ваше высочество, из Сероводного Дозора, сын лорда Рида. Хоуленд снова поклонился Принцу-Дракону. Рейгар хмыкнул, и его взгляд снова потеплел. Интересно, уж не ревность ли то была? Та самая, в которой еще вчера он пытался уличить саму Лианну? Девушка с трудом сдержала улыбку. – Вот как, – произнес принц. – Юноша с Болот. – Он самый. – Так вот из-за кого весь этот шум и переполох, – заметил подошедший сир Эртур. Остальные спутники Рейгара стояли поодаль. – А вы старше, чем я думал, Хоуленд. Почему вы сами не вступились за себя? – Боюсь, я никудышный рыцарь, милорд, – ответил Хоуленд. – Это всегда можно исправить, – сир Эртур окинул его взглядом. – Если хотите, я напишу вашему отцу или же попрошу дозволения у лорда Рикарда забрать вас в Королевскую Гавань, хотя бы на год. Уж поверьте, когда вы вернетесь, даже самые именитые рыцари не посмеют бросить вам вызов или уж тем более оскорбить. Рейгар улыбнулся. – На вашем месте я бы согласился, Хоуленд, – заметил Принц-Дракон. – Меч Зари знает, о чем говорит. Юноша бросил взгляд на Лианну, словно искал у нее совета. Он был растерян и явно напуган таким вниманием к своей персоне. Девушка едва заметно кивнула ему, и Рид, казалось, уже готов был согласиться, но когда заговорил, сказал совсем другое: – Я благодарен вам, милорд Эртур, за такую честь и приглашение, но я, с вашего позволения, лучше поеду на Север, в Винтерфелл. Там и научусь, чему смогу. Турниры все равно не для меня. Тем более, мне будет очень тяжело расстаться с друзьями – леди Лианной и молодым лордом Бендженом, да и со старшими лордами Брандоном и Эддардом. Сир Эртур хмыкнул, но ничего не ответил, а Рейгар покачал головой. – Решать вам, Хоуленд. В конце-концов, может случиться так, что не все ваши друзья вернутся в Винтерфелл после турнира, а шанс вы потеряете. Лорд Дэйн не делает таких предложений дважды. Он вообще делает их редко, – заметил Принц-Дракон. При этом он взглянул на Лианну, и той показалось, что в его словах был некий скрытый смысл. Не все вернутся? Что он имел ввиду? Внезапно совершенно невероятная мысль прорезала сознание: вчера он говорил, что ей будет сделано предложение, на которое она должна будет ответить согласием. Она дала ему клятву – нерушимую – что так и сделает. Не мог же Рейгар собираться просить ее руки?.. Лианна замерла, ее бросило в жар. Казалось, все сложилось в какую-то странную картину: его слова, внезапное решение матери обрядить ее в черное платье с красной вышивкой... Не могла ли королева Рейла обмолвиться о чем-то, а ей сказать сам Рейгар? На ристалище пропели трубы – и девушка вздрогнула, словно очнулась ото сна. – Надо поспешить, леди Лианна, – заметил Принц-Дракон. – Я желаю вашему брату удачи в этот день. Пусть все его надежды сбудутся. С этими словами он снова окинул ее взглядом и, улыбнувшись, удалился. За ним же последовал сир Эртур, тоже бросив взор на Лианну. Она с трудом заставила себя сдвинуться с места, потянув за собой и Хоуленда. – Он так смотрел на тебя, – вдруг проговорил хмуро юноша. – Рейгар Таргариен. Словно у вас двоих какой-то секрет. – У тебя в голове одни глупости, Лэнд, – фыркнула Лианна. – Какие секреты могут быть у меня с кронпринцем? Рид только пожал плечами. Но хмуриться он не перестал. Успели они как раз вовремя – король и королева явились в тот миг, когда Лианна и Хоуленд опустились в кресла рядом с лордом Старком. – Нэд будет третьим, – сообщил отец. – Значит, он сам сможет выбрать себе соперника. А это уже половина удачи. К удивлению Лианны, в ложу к ним пришел Роберт Баратеон. Тетушка Эльвара весьма явно намекнула Хоуленду, что ему стоит пересесть к ней, так как она плохо видит, и ей нужно, чтобы кто-то, разбирающийся в правилах, описывал ей происходящее на ристалище. Рид, с сожалением взглянув на Лианну, пересел к ее тете, а Роберт тут же уселся рядом с девушкой. – С чего это ты обрядилась в цвета Таргариенов, Лиа? – тихо просил он. – Нэда ты этим мало поддержишь. А Мартеллы сейчас тебя хотят живьем съесть. Она проследила за взглядом его синих глаз и поняла, насколько он был прав: принцесса Дорна и ее дочь Элия Мартелл смотрели на нее, и смотрели пристально. Оберин тоже пару раз взглянул на нее, что-то прошептал сестре, но потом переключил все свое внимание на Эшару Дэйн. Леди Элия еще раз взглянула на Лианну, потом выпрямилась и устремила свой взор на ристалище. Она была красива сегодня, пусть ее подруга и затмевала ее, как всегда, но изящное украшение на шее из желтых камней и темное, почти бордовое платье подчеркивало ее кожу цвета слоновой кости, а темные волосы были убраны наверх, показывая лебединую шею. – На этом платье настояла матушка, Роб, – ответила Лианна, отрывая взор от Элии Мартелл. – Я не знаю, почему. Но она сказала, что Старки могут носить все, что хотят, и что, надевая черное, я могу с таким же успехом выказывать негласное желание вступить в Ночной Дозор. Баратеон улыбнулся и взглянул на леди Старк. – Леди Лиарра прекрасна, – заметил он. – Истинная Волчица Винтерфелла. Ты на нее похожа, ты же знаешь это, верно? Лианна не смогла сдержать улыбки. – Я лишь тень от нее, – ответила она. – Мне еще очень очень далеко до моей леди-матери. Роберт качнул головой и осторожно дотронулся пальцами до складки ее платья – рядом с ее рукой, словно не решался прикоснуться к самой девушке. Это было так странно, наблюдать за ним: сейчас перед ней был тот самый Роб, с которым она подружилась, тот самый, который шутил с ней, настаивал, чтобы братья позволяли ей ездить с ними, поддерживал ее в спорах. Как в нем сочетались доброта и благородство, искренность и честность с любовью к вину, гулящим девкам, шумным пирушкам и той грубостью, гневливостью и желчью, которую она видела утром, Лианна не знала. Он словно был двуликим, и какое из этих лиц было настоящим?. Мужем его она себе не желала – но было жаль, что им никогда не быть друзьями. – Ты прости, что я сегодня наплел, утром, в смысле, – сказал Роберт. – Я не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю, но тебе это не понравится. – И что же? – поинтересовалась она. – Скажи. – Ревность, Лиа, – ответил он почти шепотом. – Она душит меня. Я уже жалею, что не покалечил Рейгара Таргариена посильнее. Все кругом только и говорят, что он за тобой увивается, а ты и не прочь. Я иногда тоже верю этому: я видел, как ты с ним говорила, как ты с ним танцевала, как ты на него смотрела, когда он играл на своей проклятой богами арфе. Я бы хотел знать, что у него есть такого, чего нет у меня. Но я такой, какой есть – не больше, не меньше, а он... Бездна его знает, что у него на самом деле на уме и на сердце. – Видимо, я дала повод для ревности, – ответила Лианна. Не согласиться с этим она не могла и врать Роберту не хотела. – Потому я тебе прощаю все твои утренние слова. – Значит, у меня есть надежда на вечернюю встречу? Я правда хочу поговорить. Лианна покачала головой. – Я занята, я уже говорила. – Чем? Или ... кем? – Своими мыслями, Роб. Прошу тебя, не дави на меня. Я знаю, что ты хочешь услышать, но я пока не готова дать тебе ответ. Дай мне время. И это было правдой. Лианне не могла найти в себе смелости сказать ему «нет», тем более наедине. Хотя, скорее всего, после сегодняшнего вечера, ей придется это сделать. Пока они говорили, не обращая внимание на ристалище, возобновились поединки. Смотреть их Лианне было скучновато, тем более, что вначале должны были закончить прошлый день, и имена рыцарей, которых вызывал сир Арлан, ничего ей не говорили. Девушка была погружена в свои мысли: за эти три дня она устала душой так сильно, как никогда до этого. За эти три дня она нарушила столько обещаний, как никогда в своей жизни, и врала родным больше, чем могла представить. Ей было стыдно и противно от самой себя и даже, казалось, она временами сердилась на Принца-Дракона: не будь его, все было бы как прежде. Но ничто не может длиться вечно, и есть в жизни моменты, которые меняют всю жизнь и меняют ее навсегда. Встреча с Рейгаром в лесу была таким мгновением, и, думая о нем, Лианна уже не могла представить своей жизни без него. Это ужасало и радовало одновременно: как могло ее счастье в один миг начать зависеть от него одного? Но когда Принц-Дракон говорил с ней, когда смотрел на нее, касался ее – сердце замирало, весь мир преображался и сиял настоящим, истинным светом. Интересно, чувствовал ли он тоже самое к ней? Был ли он влюблен в нее? Лианне казалось, что да – если верить тому, что она видела. Но в тоже время, что она знала о любви, кроме как о любви к родителям и братьям? Рейгара она не видела, – королевская ложа находилась как раз над ними, – но почему-то ей было радостно, что Принц-Дракон был где-то рядом. Вечером, а вернее, почти ночью, они встретятся. Сердце девушки приятно сжималось от мысли об этом, а когда она думала, чем может все закончиться, она с трудом сдерживалась, чтобы не вздрагивать. Тем временем завершились поединки прошлого дня, и в состязания вступили рыцари из нынешнего. Эддард шел третьим, и, когда он выехал вперед, на белом коне, в серебряных доспехах с лютоволком на груди, Лианна, наконец, обратила свой взор на ристалище. Многие его приветствовали – даже из простого народа, и под копыта его Снежногривого посыпались белые розы и сирень. Брандон не был в ложе – он смотрел на все из-за тилта с другой стороны, где собрались и другие рыцари. – Нэда явно любят больше, чем Брана, – заметил Роберт, обращаясь к Лианне. – Хотя ума не приложу, почему – он в турнире-то участвует впервые. – Тебя любят больше, чем их обоих, – заметила Энна, нагнувшись и выглянув из-за лорда Старка. – Я видела, сколько желтых роз девицы бросали под ноги твоему коню. – Меньше, чем Принцу-Дракону, – хмыкнул Роберт. Эддард тем временем проехался по ристалищу с копьем наперевес. На наконечнике в виде лютоволка – подарке лорда Аррена, который наблюдал из своей ложи, – красовалась белая лента с серебряными бубенцами. Рыцарь имел право предложить ее любой даме, и если бы она приняла ее, то должна была быть его дамой сердца до конца его участия в турнире. Как Лианна приняла ленту от Рейгара. Но делать это тайно было не обязательно, потому брат поднял взгляд в сторону Мартеллов, рядом с которыми сидела Эшара Дэйн. Перед ней он и встал, опустив ленту ей на колени, ожидая, примет ли она ее или нет. Девушка рассмеялась, поднялась и отвязала ее от копья. Эддард прижал руку к сердцу и вернулся на ристалище, выбирать себе соперника. Роберт осторожно коснулся руки Лианны. – Ты только посмотри на лицо сира Барристана, – заметил он. – Думаю, он теперь будет думать, как бы убить беднягу Нэда так, чтобы никто ничего не заподозрил. – Не будь таким вредным, – отозвалась Лианна. Она понимала, что, похоже, единственные, кто не улыбались, были и правда лорд Селми и она сама. Он из-за того, что был влюблен в Эшару, а она – потому, что девушка ей не нравилась. Соперником брат выбрал какого-то рыцаря из Долины и на втором заезде победил его. Не радоваться за него Лианна не могла и, стоя рядом с Робертом, она от души хлопала Эддарду и кричала его имя. Брат, обрадованный победой, и видя, как радуется за него Эшара, улыбнулся даже Лианне, видать, забыв, что они в ссоре. – Сдаюсь, вскоре женится не только Бран, – заметил Роберт, склонившись к Лианне. Кейтилин сидела в ложе вместе с лордом Арреном и радовалась успеху Эддарда не меньше, чем все его родные. Лианна хмыкнула и кивнула, соглашаясь. В чем-то Баратеон был прав – если уж братец набрался храбрости при всех предложить ленту, которая была принята, то до предложения брака было недалеко. Отец не стал бы возражать, как и мать, а вот что, интересно, об этом думал сир Эртур? Отдал бы он сестру замуж за северянина? А что сказал бы на это другой брат – Дэйн из Звездопада? – Вам надо помириться с Нэдом, Лиа, –- заметил Роберт. – Ты в последнее время живешь с братьями как кошка с собаками. Это не дело, ты же сама понимаешь? – А что ты мне предлагаешь, Роб? – спросила Лианна. – Перестать с ними ссориться, – заявил Баратеон. – О, какой дельный совет! – хмыкнула девушка. – Я его учту. Роберт покачал головой и улыбнулся, беря ее за руку. – Хватит хлопать. Пойдем вниз, я помирю тебя и с Нэдом, и Браном. А если они начнут ныть, как девицы, я сделаю то, что обычно помогает: дам затрещины как следует. Лорд Аррен, что заменил мне отца, обычно так и делал, и ты не представляешь, насколько они целительны. Сказать что либо Лианна не успела – Роберт не стал ее даже спрашивать, просто, крепко держа за руку, повел за собой. Рейгар видеть этого не мог, зато наверняка увидел, как Баратеон, ведя Лианну за руку, пересек ристалище с левой стороны и исчез в шатровом городке. И странное дело: девушка чувствовала себя изменницей, хотя Принц-Дракон не был ей женихом, а Роберт собирался им стать. Примирение с братьями состоялось – пара внушительных слов от Роберта и то, что Лианна пришла вместе с ним, сделали свое дело. Брандон и Эддард по очереди ее обняли и даже обошлись без поучений. Девушка же чувствовала себя еще хуже, чем до этого: выходило, они больше ценили своего друга Штормового Лорда, его слова и его дела, а ее – только с ним, и никак иначе. Казалось, им обоим было все равно, счастлива ли Лианна или нет, хочет она замуж за Роберта или нет. Брандон и Эддард этого хотели, считали правильным и не приняли бы иного. Выходит, иногда родным вовсе не приходится применять силу – достаточно вот этих вот, душевных розг. И что было хуже, еще не известно. С братьями и Робертом Лианна надолго не задержалась – тем более, что, судя по тому, что явился сам лорд Аррен вместе с Кейтилин, и шатровый город начал наполняться рыцарями, сир Арлан Стивелл объявил о перерыве. Девушка поспешила прочь, ища выход между шатрами – алыми, белыми, зелеными, желтыми, синими, с полосками и лентами или без, с изображением разных животных или же смешением других цветов. Дорогу она помнила хорошо – совсем недавно найти ее было несложно, тем более, что высокий шатер распорядителя турнира виднелся отовсюду, как и трехглавый, принадлежащий королю. На знамя с Трехголовым Драконом Лианна смотрела с тоской – избавиться от странного чувства, что она чем-то обманула Рейгара, никак не удавалось. Внезапно кто-то схватил ее за руку. Девушка тихо вскрикнула и резко обернулась, собираясь защищаться, если что, но Принц-Дракон приложил палец к губам, давая ей знак молчать. – Пойдемте со мной, – проговорил он. Лианна последовала за ним, крепко стискивая в ответ его ладонь, и вскоре они оказались у его шатра. Рейгар откинул полог, пропуская ее и заходя следом. – Я спустился за вами, когда увидел, что Роберт Баратеон куда-то повел вас, – сказал он. – Надеюсь, он не причинил вам вреда? Вы очень печальны, моя госпожа. – Нет, ваше высочество, – ответила Лианна, удивленно глядя на него. – Он просто решил помирить меня с братьями, больше ничего. А печальна я от того, что... Нет, – она мотнула головой. – Я не стану вам жаловаться. – Скажите мне, что случилось, - отозвался Рейгар. – Нет, не скажу. Вы все равно не сможете мне помочь... – Миледи, я еще раз повторяю, скажите мне, что случилось, – проговорил Принц-Дракон требовательно и твердо. – Если я задаю вопрос, я желаю получить на него ответ. – Вы не в силах изменить Брана и Нэда, – ответила девушка, подчиняясь ему. – Никто не в силах. Мне лишь обидно, что когда-то они видели во мне равную им, а теперь я лишь девица, которая ведет себя не так, как им хотелось бы. Они сердятся на меня из-за вас. Я пыталась им объяснить, но они даже слушать не хотели. Но стоило Робу... Роберту сказать им слово, и они оба простили меня. За что? За то, в чем я не виновата? Я больше не их Лиа, их подруга, их сестра. Для них я прилагаюсь к Штормовому Лорду, как его конь, его замок, его земли. Я думала, насилие над телом самое ужасное, что может быть с женщиной. А нет – насилие над сердцем, свершенное родными, еще хуже! Буквально выпалив все это, Лианна умолкла, глядя на Рейгара. Принц-Дракон вздохнул, подошел к ней и взял за руки, очень осторожно сжав ее пальцы. – Таков мир, который нам достался от наших предков, - сказал он тихо. – Уродливое чудовище, которое устраивает всех. Вы правы в одном, моя госпожа – изменить ваших братьев я не смогу. Но я смогу помочь вам – и однажды они будут вынуждены прислушиваться к тому, что вы говорите. Потерпите еще немного – вскоре все разрешится. – О чем вы, ваше высочество? – осторожно спросила Лианна. Она невольно сжала его руки в ответ. – Вы все сами увидите, – ответил Рейгар. – Вы всегда так говорите – загадками, или вам просто нравится быть таким таинственным? – невольно заметила Лианна. Он улыбнулся. – Ни то, ни другое, - отозвался Принц-Дракон. – Я мог бы вам сказать, но лучше я подожду вечера – вы либо обрадуетесь, либо будете сердиться, но я бы хотел, чтобы нам никто не мешал, когда вы скажите мне все в лицо. Хочу, чтобы ваша радость или ваш гнев были всецело моими. Помолчав, все так же не отпуская ее, он добавил: – Вам очень идет это платье. Лианна вздохнула и осторожно высвободила свои руки. – Я собираюсь вступить в Ночной Дозор, вы не знали? – спросила она. Рейгар рассмеялся и покачал головой. – Не сомневаюсь. Дайте мне знать, когда надумаете ехать на Стену – я напишу мейстеру Эймону, моему родственнику, он примет вас у себя писарем. Вы согласны на такую должность? – Вполне. – Тогда так и сделаем. С этими словами Рейгар отошел, откинул полог, и Лианна вышла из шатра. Принц-Дракон последовал за ней. – А где ваши слуги, оруженосцы, стража? – спросила девушка. – Сегодня тут никого нет – кроме Уилласа, но он знает, когда надо притвориться мышью и исчезнуть, – ответил он. – Мне нужно идти, моя госпожа – турнир вот-вот возобновится. Вы простите меня? Я буду ждать вас в условленном месте. – Конечно, ваше высочество. Я дала вам слово – я его сдержу. – Тогда до встречи, леди Лианна, – Рейгар снова взял ее за руку, склонил голову и поцеловал ее ладонь. Потом, не оборачиваясь, быстро пошел прочь. Она же подумала, как часто он стал дарить ее рукам прикосновения своих губ – словно знал, что она совсем не против, словно, чтобы понять друг друга, им не нужны были слова. Лианна тоже не стала задерживаться – ее наверняка будут искать, а лишние вопросы ей были ни к чему. Впрочем, вернувшись в ложу, она поняла, что всем там было не до них: Роберт был мрачен, как грозовая туча, тетушка Эльвара и кузина могли поспорить выражением своих лиц с прокисшим молоком, а мать была в смятении. Лишь отец был спокоен – сидел в своем кресле и потягивал вино. Хоуленда Рида нигде не было. На миг Лианна подумала, что их видели с Рейгаром, но все же спросила: – Что случилось? Что-то с Нэдом? – С Нэдом все в порядке, – ответил лорд Старк. – Где ты была, Лиа? – Заблудилась среди шатров, еле вышла, – соврала она. – Тебе стоило оставаться с Робертом, он бы привел тебя обратно, – отец отставил чашу. – А случиться ничего не случилось: просто ее величество королева Рейла прислала свою фрейлину с приглашением тебе и твоей матушке этим вечером. Уж не знаю, почему все так переполошились. Лианна уставилась на мать. – Боюсь, моя глупая затея с платьем, – призналась леди Лиарра. – Я зря предложила его надеть. Боги знают, что она могла подумать! – Хм, может быть, – заметил лорд Рикард. – Но что сделано, того не воротишь. Тем лучше, вы сможете объяснить всю глупость и беспочвенность всяких слухов. Радуйтесь этому – ее величество женщина умная и уравновешенная, она поймет. – А можно не идти? – осторожно спросила Лианна. – Нет. Никто не отказывает Драконам, Лиа, – обреченно заметила леди Лиарра.

***

В тот день Эддард вышел одним из победителей – щит Старков повесили рядом с щитами других лордов и рыцарей, которых теперь ожидал последний, финальный пятый день. Для юного воина, для которого Харренхолл стал первым в жизни настоящим и серьезным турниром, это было необыкновенной удачей, и радость за сына затмила все переживания леди Лиарры. Рассудив здраво, она согласилась с мужем – платье было всего лишь платьем, и, кроме черного и алого, на нем был и белый цвет вышивки. Братья – все трое – вместе с Робертом Баратеоном и несколькими другими молодыми рыцарями удалились в шатер к лорду Аррену. Отец ушел вместе с ними, предоставив жене и дочери возможность подготовиться к визиту к королеве Рейле спокойно и без лишнего ажиотажа. Тетушка Эльвара и Энна тоже куда-то ушли – их компанию очень полюбила леди Тирелл и уже второй раз приглашала к себе на вечернюю трапезу. Леди Старк и Лианна обе оделись в светло-серое – мать в простое платье с вышитым воротом, а девушка – в платье понаряднее, богато расшитое золотой и алой нитями. Невольно Лианна подумала, что снова ее наряд напоминал о Рейгаре – он тоже был в сером этим днем. Похоже, от него было не убежать, даже глядя на себя в зеркало. – Матушка, а все же зачем вы попросили меня одеть черное сегодня? – спросила Лианна у леди Старк. – Вы ведь не случайно это сделали? – Нет, и теперь я расплачиваюсь за это, – ответила та. – Все эти слухи про тебя и принца Рейгара, и вся эта болтовня этой дорнийки... ах, простите, правящей принцессы, о том, какой прекрасной женой будет ее Элия, навели меня на мысль о том, чтобы подразнить ее. Я повела себя, как глупая девчонка двенадцати лет, признаю. Лианна тихо рассмеялась. – Теперь я, пожалуй, поверю Робу, что мы с вами похожи, – отозвалась она. – Но тебе это простительно – тебе всего шестнадцать. А мне? Я бы сгорела от стыда, если бы могла. Покои королевы находились на одном ярусе с покоями короля Эйриса и кронпринца. Идя по коридору в сопровождении одной из фрейлин, которая явилась за ними, и троих гвардейцев, Лианна гадала, какая же из дверей, у которых стояла стража, вела в покои Рейгара. Чем больше она думала о нем, тем больше ей хотелось узнать его поближе. Он любил читать – говорили, что королева проглотила свечку и книгу, когда ожидала дитя, и принц очень рано выучился грамоте и долгое время был настоящим книжным ребенком, пока – никто не знает, почему, – не решил, что ему надо стать воином. По слухам, он выискал в древних свитках что-то такое о себе, раз сказал Виллему Дари, мастеру над оружием, что ему понадобятся меч и доспехи, ибо ему надлежит быть рыцарем. Из всех мальчишек, что его окружали, в его жизни остались лишь трое – Джон Коннингтон, Майлс Мутон и Ричард Лонмаунт. Другие – сир Эртур Дэйн, Освелл Уэнт и Герольд Хайтауэр – Лорд-командующий Королевской Гвардии – стали его спутниками позже. И лишь один удостоился быть его ближайшим другом – Меч Зари. Принц любил одиночество и часто путешествовал один. Никто не знал, где бывал Рейгар и что видел, или что делал – лишь то, что самым любимым его местом были руины Летнего Замка. Но каким он был на самом деле? Что любил, какие книги предпочитал другим, какие места? Любил ли он ночь или день? Нравилось ли ему красное вино или белое? Мечтал ли он отправиться за Узкое Море, в Вольные города? Хотел ли иногда себе иной судьбы? Предпочитал ли он спать на животе или на спине? Или, может, вовсе на боку? Какие сны он видел? Их Рейгар упоминал – что они не совсем простые, и Лианна знала, что рано или поздно, если их знакомство продолжится, они вернутся к этой теме. Еще она была уверена, что он знает очень многое о прошлом – о близком и очень далеком, не меньше, чем порой могут знать мейстеры Цитадели. Она бы хотела расспросить его о Валирии, о драконах, о Гискарской Империи, о Крае Теней – Асшае. О таинственном Соториосе, и о том, что лежит за Закатным Морем. Может, сегодня будет один единственный шанс, и она всерьез намеревалась задать ему все эти вопросы, о которых думала. Покои королевы находились в самом конце коридора – в них вела двустворчатая дубовая дверь, охраняемая гвардейцами. Те трое, что их сопровождали, остались снаружи, а фрейлина – леди Лорэйн – завела леди Старк и Лианну к ее величеству. Рейла сидела в кресле у окна, на небольшом столике перед ней лежала книга, видимо, королева читала. В комнате также находились еще две фрейлины – одна из них очень молодая, другая скорее неплохо сохранившаяся. Королева сделала жест рукой, и все три дамы, поклонившись ей, удалились, исчезнув за другой дверью, ведущей в смежный покой. Леди Лиарра присела в реверансе, то же сделала и Лианна. Рейлу она видела издалека, когда та проходила мимо в день приезда или же сидела рядом с мужем-братом за столом. Но сейчас девушка могла рассмотреть ее как следует. Королева была красивой женщиной, высокой, почти как ее старший сын, с такими же волосами – переплетением серебра и золота, но в отличие от него – с ярко-фиолетовыми глазами. Но чертами лица Рейгар явно пошел в мать – сходство вблизи было поразительным. Хотя – напомнила себе Лианна – король Эйрис в молодости был красив не меньше своего первенца и оставался бы таким, не пошатнись его рассудок. – Я очень рада, что вы согласились и пришли, – заметила Рейла, указывая матери и Лианне на два кресла перед собой. – Садитесь, прошу. Я велела накрыть нам легкий ужин и принести белого вина. Слышала, на Севере его любят. – Благодарю вас, ваше величество, –- произнесла Лиарра. – Это большая честь, что вы пожелали видеть нас снова. Я смею надеяться, что мы – я или моя дочь – ничем вас не оскорбили. Вас, или его величество, или же принца Рейгара... Рейла покачала головой и улыбнулась – точно как ее сын. – С чего вы взяли? – спросила она. А потом, словно вспомнив, продолжила: – Ах, если вы о платье, то пустяки. Меня это только повеселило, как все кругом переполошились. В таком случае всем надо носить лишь цвета их Домов или ходить в рубище. Если бы платья что-то решали... – она вздохнула. – Я позвала вас потому, что очень хотела познакомиться с вашей прекрасной дочерью. Лианной, верно? – Да, ваше величество, – проговорила девушка. – Вы очень красивы, молодая леди, но, думаю, вам это часто говорят, – сказала Рейла. – Про вас говорят, вы любите пошалить и бунтовать, это правда? Лианна поджала губы. – Боюсь, что да, ваше величество, – пробормотала она. – Мой сын пообщался с вами в первый вечер и нашел вас очень приятной собеседницей – веселой и остроумной. Вы любите читать? – В меру, ваше величество. Вернее, не все подряд. Мне нравятся рассказы мейстеров и старые сказки, которые нам рассказывала наша няня Нэн. А еще мне нравятся истории о Валирии и о драконах. – О, вот как! Мне они тоже нравятся, признаю. Особенно о том, сколь многое мои предки создали и сколь многое потеряли, когда разразился Рок. Некоторые вещи ныне кажутся лишь выдумкой. В Красном Замке, в Тронном Зале хранятся черепа всех драконов, которыми когда-то владели Таргариены. Вам было бы интересно на них посмотреть, я думаю, – она умолкла, разглядывая девушку очень внимательно. Потом неожиданно спросила: – У вас есть жених, Лианна? Леди Старк и ее дочь переглянулись. Лианна почувствовала, как вспотели и похолодели ее руки. Неужели сейчас последуют те самые слова?.. Видя, что дочь медлит, леди Лиарра ответила за нее: – Можно сказать, что да, ваше величество. Мы с лордом Рикардом будем очень счастливы, если Роберт Баратеон из Штормовых Земель возьмет в жены нашу дочь. Наше благословение он уже получил. Лианна побледнела, но тут же опустила голову, чтобы никто не заметил ее отчаянного взгляда. Зачем она сказала это? Зачем? Ведь не было помолвки, не было ее и не будет, она это должна была понимать! Может, сейчас, мать разрушила все ее надежды – робкие и такие хрупкие, почти несуществующие... Королева молчала. Она бросила взгляд на леди Старк, потом на саму Лианну. – Можно сказать, что да... – повторила Рейла. – Вы с лордом Старком, несомненно, желаете добра вашей дочери, как и каждый родитель – своим детям. К сожалению, в своей заботе мы иногда забываем спросить их самих, чего они хотят, что ищут? Тем не менее, леди Лиарра, я бы хотела услышать ответ самой леди Лианны. Скажите, моя дорогая, у вас есть жених? Лианна посмотрела на мать, потом на саму королеву. Глядя в ее фиолетовые глаза, Лианна ощутила прилив смелости – может, это единственный шанс что-то изменить самой, без чьей либо помощи. – Нет, ваше величество, – ответила она. – Роберт Баратеон действительно просил моей руки и получил разрешение моего отца, но я своего слова не сказала. Я знаю, что обычно мнение девицы мало кого волнует, но мои родители любят меня и правда желают мне добра. Они не станут меня неволить. – Это делает им честь, – Рейла улыбнулась. – Великие Дома вступают в союзы посредством брака много сотен лет – это принято и неоспоримо. Даже король не имеет права вмешиваться в решения других семей заключать помолвки между собой. Сказки рассказывают нам, что принцессы влюбляются в кузнецов или пастухов, или же межевых рыцарей, которые, преодолев все препятствия, получают свою награду и становятся принцами, но мы ведь знаем, насколько это далеко от реальности? В жизни принцесса может хотеть замуж за пастуха – но выйдет она за лорда, которого выбрали ей в мужья. Это и правда редкость, когда спрашивают мнение невесты – моего мнения, к примеру, никто никогда не спрашивал, хотя мой отец любил меня не меньше, чем лорд Старк – вас. Она умолкла и невольно коснулась кольца на пальце. – Леди Старк, – сказала королева. – Насколько я знаю, помолвки между Баратеоном и вашей дочерью не было. Я права? – Да, ваше величество, – ответила мать. – Но мы надеемся на нее в скором будущем. – Вы будете против, если я приглашу вашу Лианну в Королевскую Гавань как свою фрейлину? Небольшое расставание не помешает чувствам молодых, если они настоящие. Лучше проверить их в начале, чем горько жалеть в конце. А общество вашей дочери порадует меня. Леди Старк, потрясенная, явно не знала, что сказать. – Ваше величество... Это... это, несомненно, огромная честь, но... боюсь, моя дочь вам не подойдет, – сказала она, наконец. – Лианна искусна в верховой езде и прочем, что больше приличествует юноше, чем девушке, а в вышивании, шитье, музыке и песнях она весьма посредственна, увы. Вы будете очень разочарованы. Другая мать, наверное, хвалила бы свою дочь, но я не могу и не хочу вводить вас в заблуждение. Лианна воззрилась на мать, а потом, покраснев от стыда, опустила голову. Интересно, ее намеренно выставляют дурочкой? Чтобы никто, невзначай, не расстроил брак с Робертом? Рейла, впрочем, улыбнулась и склонила голову набок. – Вы честны и прямолинейны, как истинная северянка, и именно за это я люблю людей из ваших краев – всегда можно надеяться, что они скажут правду, даже если она неприятна, – ответила королева. – Все это не беда – женские науки не мудрены, их всегда можно изучить, чего не скажешь о том, как быть честным и открытым. Я бы хотела, чтобы рядом со мной была такая фрейлина – всегда говорящая мне правду. Лианна же, будучи при моем дворе, могла бы многому научиться. Реши она стать леди Баратеон, эти знания ей пригодятся даже в Штормовом Пределе. Леди Лиарра посмотрела на свою дочь – строго и отстраненно. Рейла же обратилась к девушке: – Вы бы согласились, моя дорогая? Вы бы поехали в Королевскую Гавань после окончания турнира? «Вам сделают предложение, на которое вы ответите согласием», – вспомнила Лианна. И вот оно последовало. Рейгар задумал это изначально – увезти ее с собой в Королевскую Гавань, чтобы она была там, где он. Где им будет легче встречаться, где их общение не будет привлекать излишнего внимания. Где она будет видеть и слышать его каждый день, а он – ее. Была ли она рада этому? Несомненно – лютоволчица в ней ликовала, почуяв долгожданную свободу. Была ли она разочарована? Да, и корила себя за глупость, ведь в самом глубоком уголке своей души она надеялась, что предложение это будет ... иного характера. Впрочем, глупо было об этом думать: Рейгар знал ее всего три дня, как и она его, он уже и так выказывал ей большее расположение, чем можно было рассчитывать, да и как знать, чем завершится ее пребывание в Королевской Гавани? – Да, – ответила Лианна королеве прежде, чем успела облечь слова в более учтивую форму. Она прыгала в омут с головой, не оглядываясь, не заботясь о том, что будет дальше, как делала это дома, когда купалась в холодных водах Лесной Заводи. Ко всему прочему, она дала слово – и одним богам известно, с какой радостью и страхом она сейчас его сдержала. – Вот и славно, – королева хлопнула в ладоши два раза, призывая служанок. – Принесите нам вина, холодного, и фруктов, – велела Рейла. – Улыбнитесь, леди Лиарра. Ваша дочь будет в полной безопасности в Красном Замке – вы, ваши сыновья и любой из ее друзей и родичей сможет навещать ее, когда захочет, – она будет всего лишь фрейлиной, а не Молчаливой Сестрой. Мать улыбнулась, но как-то вымученно и натянуто. На Лианну она даже не посмотрела. Пришли призванные королевой служанки и быстро накрыли на небольшой столик – вино, яблоки и груши, холодное мясо и свежий, ароматный хлеб. Рейла, получив желанный ответ от Лианны, теперь больше разговаривала с леди Старк, позволяя девушке погрузится в свои мысли, которые сейчас касались лишь Рейгара и предстоящей встречи на стене. Ни один человек еще не занимал мысли девушки так всецело, изгоняя все остальные радости и печали. Ей внезапно пришло в голову, что, будь это возможным, вдвоем они могли бы побродить по Харренолльскому замку – по тем его частям, где ныне никто не жил. Рейгар наверняка многое знал об этом месте, Лианна же лишь слышала о нем некоторые истории: о том, как замок взял Эйгон Таргариен, и о том, как Дэймон ожидал битвы со своим заклятым врагом – Эймондом. Приглашение королевы же казалось сном – и лишь некоторое время спустя Лианна начала понимать, что все это реально, не менее, чем вечер за окном или вино в ее кубке. Рейла время от времени обращалась к ней: спрашивала ее о всяких разных мелочах, таких, как, например, насколько Лианна умела вышивать и шить, умела ли играть на чем-нибудь, любила ли петь и танцевать. Видимо, ответ леди Старк о способностях ее дочери не удовлетворил королеву, и она хотела услышать все от самой девушки. Мать в этот разговор не вмешивалась, и по тому, как она держала спину, как смотрела на дочь – строго и почти холодно, – было понятно, как она была расстроена и недовольна. Визит к королеве продлился до времени вечерней трапезы; на прощание, поднявшись со своего места, Рейла погладила Лианну по щеке и произнесла: – Приходите ко мне завтра вечером, к ужину. Я бы хотела поближе с вами познакомиться – вы умеете играть в кайвассу? – Нет, ваше величество, – ответила девушка. – Тогда, тем более, приходите: я вас научу. Будем только мы с вами, и, может, кто-нибудь из приехавших в Харренхолл благородных леди, – сказала королева. – Я буду вас ждать. – Я обязательно приду, ваше величество, – Лианна присела в реверансе. – Это честь для нас, ваше величество, – добавила леди Старк. На том и попрощались: стража проводила мать и дочь до их яруса, а позже вернулась обратно. Отца и братьев в покоях не было, как и тетушки Эльвары с Энной. Навстречу вышла Мэг, и леди Старк протянула ей свой плащ, а потом все так же молча, не обращая внимания на Лианну, направилась в женскую часть. К девушке подошла Кэтти, но та только отмахнулась от нее и вышла за матерью. Та уже сидела в своем кресле перед большим зеркалом, вытаскивала шпильки из волос и аккуратно складывала их перед собой. Мэг стояла подле нее с расческой. Лианна некоторое время наблюдала за матерью. Молчание продолжалось. В конце концов девушка решилась нарушить его, задав вопрос: – Сегодня очень тепло, матушка. Ты не против, если после ужина я поднимусь на стену и полюбуюсь звездами? Леди Лиарра пожала плечами. – Ты теперь решаешь все сама, к чему эти вопросы? – спросила она. – Хочешь иди, хочешь ложись спать. Девушка вздохнула: этот тон был ей знаком. – Я сделала что-то не так, матушка? – произнесла она. – Прошу тебя, скажи. В чем я провинилась на этот раз? Леди Старк ответила не сразу. Она сложила свои шпильки кучкой, потом перекинула волосы назад и Мэг принялась их расчесывать. В конце концов мать поймала взгляд Лианны в зеркале и сказала: – Сделала ли ты что-то не так? А ты сама не понимаешь? – Нет, не понимаю, – честно ответила Лианна. – Я тебе скажу, – мать обернулась, вынудив Мэг убрать руки. – Уж не знаю, кто надоумил королеву решить взять тебя во фрейлины, но тебе не принесет это добра. И так ходят слухи – уже, за три дня, Лианна! – что кронпринц к тебе неравнодушен, и поверь мне, ты успела нажить себе врагов в лице Мартеллов и Ланнистеров, и боги знают еще кого, так, ко всему прочему, что ты скажешь Роберту? Нет, не спорю – в том, что произошло, и моя львиная доля вины, я зря обрядила тебя в это проклятое черное платье, но мы ведь шли к королеве, чтобы исправить оплошность, а не усугублять ее. Но сделанного не воротишь – ты сама решила, что делать, даже не спросив совета у меня или отца, и теперь сама решай, что ты скажешь молодому Баратеону и что ты скажешь братьям. Я же буду молиться, чтобы тебя не привезли в Витерфелл умершей от какой-нибудь изощренной дорнийской отравы. Лианне очень хотелось кричать: сказать матери, что да, Рейгар Таргариен неравнодушен к ней, это он, скорее всего, надоумил Рейлу позвать ее во фрейлины, что она хочет уехать в Королевскую Гавань, что она хочет быть с ним, хочет видеть каждый день его, а не Роберта Баратеона, что она будет рада сбежать хоть на край света от всех этих «ты должна», «что скажут другие», «что скажет молодой Штормовой Лорд» и все такое прочее. Но она молчала – с одной стороны, в ней бурлил гнев, с другой – ее душа-лютоволчица готова была мчаться навстречу тому, что ее ждет. Свободе – относительной, конечно же, но свободе. О Мартеллах и Ланнистерах она не думала: Элию ей стало даже где-то жаль, вряд ли Рейгар был с ней так же нежен, и вряд ли она когда-нибудь сможет быть с ним на равных. А ее мать, дорнийская принцесса, может гневаться, сколько хочет. Мысль о том, что Рейгар мог помогать ей лишь для того, чтобы девушка смогла избежать навязанного ей брака, Лианна отмела сразу же: он бы вел себя иначе, говорил с ней иначе, не касался бы ее, не ходил за ней тенью. Услышав то, что молодая Старк должна стать фрейлиной и уехать ко двору в саму Королевскую Гавань, Мэг едва не выронила щетку из рук. – Боги помилуйте, это правда?! – не выдержала она. – Леди Лианна, как такое возможно?! – Возможно, – сухо ответила за дочь леди Старк. – Как видишь. – Но леди при королевском дворе одеваются получше, чем наша леди Лианна, – продолжила Мэг. – Там не побегаешь в штанах и дублете, как мальчишка! И что же нам делать? Где взять столько шелка, столько кружев, столько тканей, чтобы подготовить ее к отъезду? Да и когда прикажете все это сшить?! – Это уже ее забота, и ее королевы, – заметила мать. Она снова обернулась к дочери и, посмотрев, на горничную, сказала: – Мэг, оставь-ка нас одних. И сделай одолжение, пока не болтай о том, что тут было сказано. Я хочу, чтобы лорд Рикард услышал все от меня. Мэг, все еще ошарашенная от того, что она услышала, без лишних слов присела в реверансе, положила щетку на столик и вышла. Лианна вздохнула: судя по тону матери, будет очередная длинная речь о морали и о том, как она дурно себя ведет. – Я очень надеюсь, что ты решила ехать в Королевскую Гавань из-за того, что хочешь повидать мир перед тем, как станешь женой Роберта, – начала леди Лиарра, и Лианна устремила свой взор на мать – та еще никогда не говорила об этом так прямо. – А не из-за того, что из-за пары танцев и недолгой беседы тебе вздумалось, что принц Рейгар в тебя влюбился. Лиа, ты вроде никогда не была дурочкой, и ты должна понимать: брака между вами не будет. Не потому, что это я такая злая или твои братья, или твой отец, а потому, что король Эйрис уже выбрал ему невесту – леди Элию Мартелл. То, что помолвки еще не было, не значит, что ее не будет. Вчера все вполне ясно говорили, что после турнира она состоится, скорее всего прямо тут, в Харренхолле. Если принц выиграет поединки и станет победителем, он возложит венок королевы любви и красоты на колени Элии, а не кому-то другому. Может, он этого и не хочет – но сделает. Никто не станет нарушать порядки ради мимолетной симпатии. Тем более, не будь настолько польщенной теплотой королевы – как знать, к чему она тебя зовет ко двору? Может, для того,чтобы показать, что тебе не быть принцессой Драконьего Камня и тебе стоит помнить свое место? Чтобы свадьбу Рейгара Таргариена и Элии Мартелл сыграли на твоих глазах? Нет, конечно, ты можешь позже стать его любовницей, если он не потеряет интереса, и даже можешь родить ему ребенка, но кем он будет? Бастардом. Который никогда не будет признан, и дети дорнийки будут смотреть на него, как на слугу. Твои отец и братья же не лизоблюды, они не станут использовать твое положение любовницы в свою пользу, ты только опозоришь всех нас. Лианна молчала, опустив глаза и сцепив пальцы на животе так, что аж костяшки побелели. – Ты так же должна понимать, что мы все – и я, и твой отец, и твои братья, и лорд Аррен, и сам Роберт, лишь ждем твоего слова – подтверждения, что ты выйдешь замуж за Баратеона, – продолжила мать. – Ты же понимаешь, что на самом деле все решено? Брандон говорил отцу, что твоя игра в равную мужчинам затянулась и пора ее прекращать, но мы хотим, чтобы ты сама пришла к этому выводу, без принуждения. – Я не люблю Роберта. Он спит со шлюхами и пьет, как тягловая лошадь, – ответила Лианна, пытаясь успокоиться. Все решено? Так сказала мать? – И у него есть бастард в Речных Землях. – И что это меняет? Он молод и пока еще не женат. Как бы неприятно это не было, но это лишь доказывает, что он здоров и полон жизни как мужчина. И мне казалось, он тебе нравится. – Мне тоже так казалось, но теперь я так не думаю. И дело не в том, что у него незаконнорожденное дитя, а в том, что он бросил ту женщину. О ней никто не думает, леди-мать. Как сильно она страдает, может, она любит его... – ... И мы пришли к началу нашего разговора – ты такой судьбы для себя хочешь? Лежать в постели и знать, что мужчина, которого ты любишь, в этот момент делит ложе со своей женой-королевой? А ты всего лишь любовница? – Нет, – тихо ответила Лианна. – Вот и хорошо. Я понимаю, Лиа, что ты красивее этой болезненной дорнийки. Ты, конечно, можешь надеяться, что она умрет от родов – от первых или вторых, и тогда твой Принц-Дракон даже может жениться на тебе, но насколько это возможно? Обычно короли или принцы берут во вторые жены девиц – а если ты будешь любовницей, то, прости, но товар ты уже порченный. – Вы все мне сказали, леди-мать? – в душе у нее все замерзло, и сердце свело от боли так, что невозможно было продохнуть. Лианна бы заплакала, но даже слезы превратились в лед. Леди Старк поднялась и подошла к дочери. – Я все тебе сказала, моя дорогая Лиа, – произнесла она, касаясь ладонями ее лица. – Прости, если это звучало грубо, и я сделала тебе больно. Но правда должна быть сказана, как она есть. Лианна убрала руки матери от своего лица и сделала шаг назад. – Я могу идти? – спросила она. – Лиа... – Я спрашиваю вас, леди-мать, я могу идти? Или вы желаете сказать мне что-то еще? – Куда ты собралась? – Я вроде говорила вам, что хочу посмотреть на звезды. – А как же ужин? – Ужинайте одна. Или подождите, пока придут леди Эльвара и Энна. Я есть не хочу и не буду. Не сегодня и не за этим столом. Мать вздохнула и сложила руки на груди. – Похоже, ты ничего не поняла, Лиа, – заметила она. – Перестань вести себя, словно ты несмышленая девчонка. Скоро... – Я могу идти? – упрямо повторила Лианна. Леди Старк в сердцах махнула рукой. – Иди, куда пожелаешь, – резко ответила мать. – Спасибо, леди-мать, – девушка присела почти в идеальном реверансе и, развернувшись, направилась к двери. До встречи на стене было еще рано – изначально она собиралась переодеться во что-нибудь более удобное, поужинать с матерью и так уйти, но теперь все эти планы обратились в прах. Сердце звало девушку в богорощу – но там теперь стояла стража, которая никого туда не пускала. Куда было идти? Где можно было бродить так, чтобы ее никто не встретил и не вел с ней глупых разговоров? Выйдя из покоев, Лианна просто направилась вперед – по коридору, длинному, точно главный ход в крипте Винтерфелла. Здесь также гулял ветер – только было не так холодно, и то и дело до нее доносились запахи травы и земли, и выпавшей на ночь росы. В конце коридора маячила знакомая дверь, ведущая на лестницу, потом снова к двери и снова на лестницу, в этот раз винтовую и бесконечную, которая вскоре приведет ее к встрече с Рейгаром. Принц-Дракон казался таким далеким и недосягаемым сейчас, похожим на сон. Может, он и правда ей всего лишь приснился... Может, сейчас она проснется в Винтефелле и поймет, что ничего из этого не было. Лианна остановилась и посмотрела на свои руки: ладони были стертыми и красноватыми, почему никто не заметил, от чего? Неужели они все думают, это от падения с лошади? Неужели они настолько слепы? Даже Хоуленд, хотя он брал ее за руку. Все тело болело, – как напоминание о том, что было вчера, особенно плечо, – наверняка, через несколько дней оно почернеет и станет одним сплошным синяком. Но это все не важно. Ничего из этого не важно: мать права, она глупая девчонка. Полезла на ристалище – и ей просто повезло, наверное, даже боги пожалели ее из-за отсутствия ума. Влюбилась в драконокровного, который никогда не будет принадлежать ей. Думала, любимый старший брат считает ее равной, а для него она всего лишь «заигралась». Неужели Брандон правда так сказал? А ведь она всегда была уверена, что он был на ее стороне... Мог ли он сказать это ради ее же блага – с его точки зрения? Он мог. Скорее всего, так и было – или она просто оправдывает его, потому, что любит больше всех после отца? Они всегда были так дружны – она и ее три брата. Волк-Вожак, Тихий Волк, Лютоволчица и Волчонок, как они назвали друг друга. Наверное, они верят, что любовь Роберта искренняя, и он будет верен ей, и она будет счастлива с ним... А мать могла сказать такое только потому, что знала, как Лианна боится огорчить Брандона... И как его слова ранят или радуют ее больше, чем слова других, пусть и родных. А может, все именно так, как она слышала, и все кругом, все, что было с самого начала ее жизни, всего лишь сон, и пришла пора проснуться... Лианна очнулась от этих горьких мыслей лишь тогда, когда поняла, что забрела в ранее неизвестные ей части Харренхолла. Она помнила, что шла куда-то вперед, а потом по лестницам вниз, снова по длинному коридору, а потом по открытой анфиладе, пока не очутилась перед широко распахнутыми высоченными дверьми. Сквозь них девушка увидела громадный зал с колоннами, с полом, выложенным сланцем, и совершенно пустой. Солнце давно уже село – свет, проникающий в окна над вторым ярусом, был лунным. Вдоль стен по обе стороны был целый ряд громадных очагов, почти в десять футов высотой, явно давно не топившихся. Высокие лестницы соединяли нижнюю и верхние галереи. Лианна, не боявшаяся ни темноты, ни призраков, с раннего детства вместе с братьями часто игравщая в крипте Винтерфелла, поежилась. Было странно смотреть на этот зал, словно замерший во времени, в тумане прошлого, в призрачном лунном свете, белесыми колоннами спускающимся из окон на пол. «Должно быть, это Зал Тысячи Очагов», – подумала Лианна. Что-то внутри нее подталкивало ступить за порог и пройтись между снопами лунного света, хотя здравый смысл подсказывал, что надо бы поскорее уйти отсюда, обратно, наверх, подняться на стену между двумя башнями и подождать Рейгара под чистым ночным небом. Но лютоволчица уже принюхалась и сделала шаг – Лианна, стиснув пальцы на юбке платья, переступила порог. И мир замер в одном мгновении. Почему-то невольно она вспомнила «Дженни из Старых Камней» и ясно, словно наяву, увидела перед собой золотоволосую девушку, которую кружили в танце разные мужчины и женщины. У одного из них были темные волосы, но лиловые глаза, у другого, высокого, чье чело было увенчано короной, светлые кудри, точно из лунного серебра. Женщина с черными как ночь волосами и родинкой над губой; высокий рыцарь, выше которого Лианне еще не приходилось видеть; юноша с золотистыми волосами и фиолетовыми глазами... а девушка смеялась и позволяла себя кружить в танце, и музыка, словно наяву, звучала в ушах. Она ее знала, она ее слышала – в другом мире, не в этом. В том, где все рушилось на глазах, и надеждам не суждено было сбыться, а мечтам уготовано было сгореть и обернуться пеплом. Но Лианна сейчас пребывала в ином мире – где все застыло в одном мгновении вечного счастья всего лишь одной босой девушки с цветами в волосах. И она сама была этой девушкой – в странном черном платье, сливающимся с темнотой вокруг, выползающей из углов, с вышивкой красной, как огонь, с белой, как лунный свет. Незаметно для себя – или то был не ее голос? – она пропела:

Призраки с Дженни танцуют, кружась, В чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней.

Ее ноги сами двинулись в такт мелодии, между снопами лунного света и тьмы из-за колонн. Лианна пела – она знала слова, она помнила мелодию, – и танцевала. И больше всего ей хотелось замереть в этом мгновении, остаться в нем навсегда, в счастье, с призраками, порожденными воспоминаниями о старых рассказах, и мечтами.

Танцуют они день и ночь напролет, И снег вместе с ними кружит. Закончилось лето, зима настает, И уж время стены крушит.

Лианна была словно во сне – дивном, восхитительном сне. С ней никогда еще такого не происходило, чтобы игра разума была столь настоящей, точно те видения, которые она принимала за обычные сны. Камни Харренхолла, стены зала Тысячи Очагов, построенные для пиров, музыки, танцев, что так никогда не увидели ни одного, ни другого, ни третьего, оживали от ее шагов и слов.

Среди старых камней в танце кружат ее, Изгоняя печали и страх.

Кто-то подхватил слова – или ей это только показалось? – и теперь Лианна отчетливо слышала столь знакомый и желанный голос. Но так оно и должно быть, ведь это другой мир, не тот, из которого она ступила за порог. Мир, где они будут вместе.

И ей так бы кружиться всегда. Ей так бы кружиться всегда. Так бы кружиться всегда. Ей так бы кружиться всегда.

Лианна обернулась в очередной раз в танце – и чья-то рука легка ей на талию, а ее ладонь – в чужую, теплую, настоящую, не призрачную. Она открыла глаза – и ее взор встретился с другим, сине-фиолетовым, почти черным в неверном свете, столь уже знакомым. Сплав золота и серебра. Трехглавый Дракон на правом плече, алый рубин, как тлеющий уголь в кольце. Они не остановились – и не умолкли.

Призраки с Дженни танцуют, кружась, В чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней.

– Как вы нашли меня? – спросила она, наконец вспоминая, как говорить. – Я сам не знаю, – ответил Рейгар. – Я просто подумал, что хотел бы скоротать время до нашей встречи, и, не понимая, почему, решил прийти сюда. – Ночью? Без факела, без свечи, ваше высочество? – Лианна невольно грустно улыбнулась. – Тоже самое я могу спросить и у вас, моя госпожа, – его улыбка была теплой, но тоже какой-то печальной. – Я пришла сюда случайно, – отозвалась девушка. – А я пришел сюда, следуя за вами. – Вы всегда будете находить меня, куда бы я не пошла? – Лианна не могла не спросить этого. Она должна была. – Всегда, – голос Рейгара звучал тихо, но отчетливо. – Даже если я уплыву за Закатное Море? Или затеряюсь в мокрых дебрях Соториоса? Или в Дотракийских Травах? – Даже если вы оживите дракона и улетите на луну, к звездам, или же еще дальше. Я всегда найду вас и буду следовать за вами. В жизни, в смерти. Днем или ночью. Зимой или Летом. Не в силах более сдерживать слез, Лианна остановилась, все так же крепко стискивая руку Рейгара и, нарушая всякие дозволенные грани и приличия, уперлась лбом ему в грудь. Через мгновение она почувствовала, как он обнял ее другой рукой – осторожно и очень нежно. – Что случилось, моя госпожа? – спросил Рейгар. – Кто обидел вас? Неужели снова я? – Нет, – девушка не была в силах поднять головы. – Все, кроме вас. Только не вы. Вы – никогда. – Вы расскажете мне, что произошло? – Нет, – Лианна, судорожно всхлипнув, подняла глаза. – Я не имею права. – Почему же? – Потому, что мы никто друг другу. И останемся никем. Все это лишь призраки. Это все – ненастоящее. Рейгар отпустил ее – но лишь на миг, для того, чтобы обхватить ладонями ее лицо и заставить посмотреть ему в глаза. – Я настоящий. Живой, – произнес он твердо. – Из плоти и крови, и я весь ваш, Лианна. Сердцем и душой, и телом. Боги соединили наши жизни и судьбы, неужели вы этого не видите? Нам больше не расстаться, даже если мы оба этого захотим. Но я не хочу с вами расставаться, даже на миг. Я люблю вас, Лианна, вас одну. Скажите же мне – любите ли вы меня? Лианна смотрела ему в глаза, не отрываясь. Никто никогда не говорил ей таких слов, никогда бы и не сказал. Это мог только Рейгар, она чувствовала это, она знала это. Подняв руки, девушка коснулась пальцами его лица. Ей показалось, он вздрогнул, но лишь склонил голову ниже. А она осторожно провела линию по его лбу, спускаясь к щекам, носу, подбородку и губам. Сердце, казалось, вот-вот лопнет, так гулко оно билось, так отчаянно. – И я люблю вас, ваше высочество, – прошептала она. – Всем сердцем. Больше, чем я могу выразить словами. Я знаю вас от силы три дня, а мне кажется, что прошла вечность. Как такое возможно? Впрочем, там, где драконокровные, там творятся странные дела... Рейгар не ответил. Вместо этого он наклонился, так и не отпуская ее, и поцеловал, сначала очень нежно, а потом настойчиво, не позволяя ей даже отвернуться, крепко держа ее лицо в своих ладонях. Но вскоре его губы опустились ниже – на ее шею и правое плечо, а потом Рейгар снова принялся покрывать поцелуями ее лицо. Лианна видела, как он улыбался – и словно светился от счастья. А она не могла сказать и слова – земля ушла из-под ног, и все, что могла делать девушка, это стискивать в руках ткань его одежды. – Я не буду вашей любовницей, – вдруг произнесла она. – Вы слышите, ваше высочество? Никогда ею не буду. – Не будете, – ответил Рейгар. – Вы будете моей женой. Моей принцессой, а позже моей королевой. Вы же хотите этого? – Этого я хочу больше всего на свете. – И так оно и будет. Я клянусь вам именем Семерых, что мы поженимся. По воле моего отца или против ее, мы будем вместе - как положено, перед ликом богов. А до того я буду самым ревностным хранителем вашей чести и невинности. Вы верите мне, Лианна? – Я верю, верю вам всей душой, – отвечала она. – Слышите? Верю. Верю... Рейгар и Лианна смотрели друг на друга не отрываясь. Они оба знали, какие слова надо произнести, чтобы скрепить обещания. – Отныне и до того дня, когда мы предстанем перед септоном и богами, вы моя невеста, моя единственная, и я ваш, душой и телом верен вам. Я клянусь именем Семерых. – Отныне и до того дня, когда мы предстанем перед септоном и богами, вы мой жених, мой единственный, и я ваша, душой и телом верна вам. Я клянусь именем Семерых. И всеми именами Старых богов Севера. Не выдержав, словно счастье вот-вот утопит их обоих, не в силах оторвать взора, Рейгар и Лианна, прижавшись лбами к друг другу, рассмеялись – тихо, будто бы кто-то мог их услышать. – Не больше полугода, моя любовь, – проговорил Принц-Дракон. – Я клянусь вам, пройдет не больше полугода, и вы станете моей женой. – Вы дали очень много клятв сегодня, ваше высочество, – ответила девушка. – Боги слышат вас и заставят их сдержать. Вам не страшно? – Мне ничего не страшно, теперь, когда я знаю, что вы – моя. Вот, держите, – Рейгар чуть отстранился, порывистым движением снял с пальца свое кольцо и вложил его в ладонь Лианне. – Помните, как вы расстроились, когда я сказал вам о том, что отдам его своему сыну? Вы думали, его матерью будет Элия Мартелл. Но нет – ею будете вы. Я думал о вас в ту минуту, а вы, глупышка, заревновали. – Но это кольцо ваших предков, – Лианна раскрыла ладонь, глядя на золотой обод и алый рубин. Эти слова, которые он говорил ей, заставляли ее щеки пылать от смущения, но душа и сердце ликовали, а тело ломило до того неизвестной болью, сладкой и желанной. – Я возьму его, но на время. Когда мы поженимся, я отдам его вам. Вы согласны? – Будь по-вашему. Но пока – храните его. Если вдруг меня не будет поблизости, и я вам буду нужен, пришлите его мне. Если вы попадете в беду, – а вы можете, не спорьте, – покажите его любому гвардейцу, любому лорду или леди, и вы будете в безопасности, так как они пошлют за мной. – Даже если этот лорд – Баратеон? – с улыбкой спросила девушка, подняв глаза и отрываясь от разглядывания золотого обода. – Пожалуй, любой, кроме него, хотя всякому известно – если кто-то предоставляет перстень принца из Дома Таргариенов, то, кем бы он ни был, он под защитой короля, – ответил Рейгар. Лианна взглянула на кольцо еще раз, а потом надела себе на указательный палец – но оно было велико, и девушке пришлось попробовать большой. Там оно сидело получше, во всяком случае, не соскальзывало каждую секунду. Принц-Дракон склонил голову к ее плечу и уткнулся носом в шею. Через мгновение Лианна почувствовала, как ее кожу обжег его поцелуй – долгий и страстный. Наверное, ей тоже стоило как-то приласкать его – но как, девушка не была уверена. Все ее познания в отношениях между мужчиной и женщиной были очень расплывчатыми. С матерью на эту тему она не говорила, а милая няня Нэн лишь обмолвилась, что, когда придет момент, она сама поймет, что надо делать, тем более, что зачастую молодые мужчины опытнее молодых девиц. Впрочем, она была уверена, что своими познаниями в этой области та же Серсея Ланнистер могла удивить даже Роберта, а про тех же дорниек иногда такое говорили... Это навело ее на мысль об Элии Мартелл. Невольно отстранившись от Рейгара, Лианна, помедлив, все же спросила, хотя и не была уверена в правильности своего поступка: – Меня до вас никто не целовал, ваше высочество. Но, думается, у вас и не такое бывало. Все говорят о вас и об Элии Мартелл. Вы когда-нибудь целовали ее? Рейгар, казалось, был немного удивлен этим вопросом. Но он улыбнулся и, мягко коснувшись ее щеки, произнес: – Вам говорили, что вы ужасная ревнивица, моя госпожа? - Не меньше, чем вы. Мне показалось, что вы приревновали даже к бедному Хоуленду Риду. Я видела, как вы посмотрели на него. – В этом вы совершенно правы. Я ревную, так как не хочу делить вас с кем бы то ни было, – Принц-Дракон снова склонил голову к ней, его пальцы осторожно коснулись затылка Лианны, и он потянулся за поцелуем. Но девушка упрямо поджала губы и уклонилась. – Вначале ответьте, – заявила она. – И не дразните меня, прошу вас, одна мысль об этом делает мне невыносимо больно. Рейгар вздохнул и выпрямился, впрочем, руки он не убрал. – Я не стану унижать вас или себя ложью, – ответил он. – Я целовал ее пару раз. И, опережая ваш следующий вопрос, нет, я был равнодушен до и остался равнодушен после. Элия красива, умна и добра, она сделает счастливым любого, кто будет рядом с ней, но она не вызвала во мне никаких чувств, которые должна вызвать девица у своего предполагаемого жениха. В отличие от вас. Лианна опустила глаза, чувствуя, как запылали ее щеки. Впрочем, казалось, все ее тело окатила какая-то жгучая волна, которая замерла внизу живота. – Теперь мне можно вас поцеловать? Или прежде стоит рассказать о женщинах, с которыми я делил ложе когда-либо в своей жизни? – спросил Рейгар. Девушка знала этот его тон – полусерьезный-полушутливый. Ее так и подмывало сказать «Да», чисто из вредности, но хватило ума просто нахмуриться. – Можно, – пробормотала она, подняв на него глаза. Принц-Дракон улыбнулся и, обняв ее одной рукой за талию, а другой коснувшись ее волос, поцеловал. Снова настойчиво, снова нежно и долго, пока не склонил голову к ее плечу и не прошептал: – Я люблю вас. Вас одну. Не думайте о том, что было до – теперь это не имеет значения, тем более, что чувств к кому-либо у меня никогда не было. Я ваш, я дал вам клятву, и я лучше умру, чем нарушу ее. Я буду ждать того момента, когда вы станете моей – не только душой, но и телом, и, кроме вас, мне никто не нужен. Поверьте мне, мужчина может быть сдержанным и верным – как до женитьбы, так и после. – Я вам верю, – Лианна, наконец, решилась и обняла Рейгара в ответ, положив руки ему на плечи. – Но, боюсь, моя волчья кровь – как любит говорить мой брат Нэд, – не позволит мне не ревновать. Разве любовь может изменить природу мужчины? Мне всегда казалось, что нет. И у меня были примеры перед глазами. – Значит, это была не любовь, – твердо ответил Рейгар, посмотрев на Лианну. Они так и продолжали обнимать друг друга, не в силах разжать руки. – Вы думаете? Наверное, вы правы... – проговорила девушка, смотря в его сейчас темно-фиолетовые глаза. – Про Роберта я уверена. Но неужели и мой брат Брандон не любит свою Кейтилин? – С чего вы так решили? Мне показалось, он никого, кроме нее, не видит. – Да, но до помолвки у него была другая... Ее звали Барбри Рисвелл. Она уверяла, что Бран не любит Кейтилин, и женится на ней лишь потому, что мой отец никогда не позволит ему взять в жены дочь своего вассала. – Знакомые слова. – Но это неправда. Мой отец не стал бы так поступать. Тем более, с Браном. Мне казалось, что леди Барбри говорит так лишь из зависти. – Тогда не обращайте внимания на ее слова, моя госпожа. Ваш отец достойный человек, и я уверен, что ваши братья похожи на него, – он умолк на миг, а потом продолжил, снова нежно касаясь ее щеки: – Так вы скажите мне, почему вы так горько заплакали? Лианна кивнула. – Из-за вас, – произнесла она. – Из-за слов матери, которая описала мое будущее. Из-за того, что мне очень страшно потерять вас. Вы знаете, ваша мать-королева решила сделать меня своей фрейлиной. Моя леди-мать очень недовольна этим. Она сказала, что я не могу надеяться на большее, чем стать вашей любовницей, – девушка закусила губу. – А сейчас я подумала, что когда-то ваш отец отказал лорду Тайвину в свадьбе между вами и Серсеей Ланнистер потому, что она «дочь слуги». На что же мне надеяться? Я дочь грандлорда, но стану служить вашей матери. Я тоже слуга, выходит. – Дорнийская принцесса тоже была фрейлиной моей матери, но это не помешало отцу признать ее дочь равной мне, – возразил Рейгар. – Ничего не бойтесь. Я попробую уговорить своего отца, а если не выйдет – я все равно возьму вас в жены. Верховный септон на моей стороне, я это знаю. Думаете, ему нравится, что король окружил себя всякими чернокнижникамии, магами и пиромантами? Брак, заключенный в септе по всем законам, к тому же консумированный, он никогда не расторгнет – хотя бы только в пику королю. А в обиду вас я не дам никому. И никому не позволю нас разлучить. Если надо, мы уедем на Драконий Камень, или вовсе исчезнем на время, так что никому нас не найти. Отец может быть очень жестоким даже с женщинами, вы сами это знаете. Но я – ваша защита, и ваша кровь также защитит вас. Он никогда не посмеет тронуть дочь грандлорда – как не посмеют его советники, леди Лианна. Принц-Дракон говорил уверенно, и это передалось и Лианне. Она видела, что это были не просто слова, сказанные, чтобы обнадежить, – Рейгар знал, о чем говорил. Она улыбнулась и коснулась его волос, а потом и его щеки: – Мне нравится, когда вы зовете меня по имени, ваше высочество. Прошу вас, обращайтесь ко мне на «ты» и зовите меня Лианна. Рейгар улыбнулся ей в ответ. – Как скажешь, моя радость, – произнес он. – Это честь для меня, поверь. Но и ты зови меня по имени. Девушка тихо рассмеялась и покачала головой. – Нет. Я буду звать по имени, и буду с вами на «ты», но только после свадьбы. После того, как я стану вашей, я даже, может, придумаю для вас короткое имя, как принято у нас на Севере, и уж точно буду «Лиа» для вас. Но пока – позвольте мне обращаться к вам «ваше высочество». – Ты будешь искушать меня называть тебя «ваша светлость», как и положено обращаться к леди Старк. – Тогда я обижусь, и вы впадете в немилость. – Это жестоко. – А как еще иначе Волчице заставить Дракона делать так, как она хочет? Рейгар рассмеялся, потом обхватил ладонями ее лицо и снова поцеловал. Лианна прильнула к нему, не в силах отпустить или перестать улыбаться. Счастье наконец сменило грусть и боль в ее сердце – такое, какого девушка еще никогда не испытывала. Принц-Дракон любил ее, так же, как и она его, и она принесли друг-другу клятвы, какие дают во время помолвки. У нее было его кольцо, она отныне была под его защитой, она теперь была ... его. И это новое чувство – быть чьей-то, любимой, единственной, – было восхитительно. – Давай уйдем отсюда, – предложил Рейгар, беря Лианну за руку и стискивая ее пальцы. – И куда мы направимся? – спросила девушка. – Я думаю, нам все же лучше пока избегать посторонних взглядов. – Куда ты пожелаешь. Можно на стену – вряд ли туда кто-то придет, – ответил он. – Решай ты, моя любимая. Для меня важно одно – быть с тобой рядом. – Тогда на стену, – решила она. По пути туда они держались за руки, но почти не разговаривали, дабы не шуметь и не привлекать излишнего внимания. Всего один раз послышались голоса и шаги – но то были служанки, которые спешили куда-то по своим делам: они даже не заметили двух влюбленных, успевших нырнуть в густые тени. В остальном же везде царила тишина, и пусть к желанной двери был свободен. Так и не отпуская друг друга, Рейгар и Лианна поднялись по бесконечной винтовой лестнице и оказались на стене. Дул прохладный ночной ветер, который подхватил юбки девушки и обернул в них ноги Принца-Дракона. – Осторожнее, ваше высочество, – проговорила со смехом Лианна, убирая свернувшуюся ткань. – Ветер желает взять вас в плен с помощью моего платья. – В таком случае, я сдамся добровольно, – отозвался Рейгар, помогая ей расправить юбки. – Тебе не холодно? – Нет, мне очень хорошо, – девушка снова взяла его за руку, поражаясь своей смелости, – она смущалась, но удержаться не могла, и, судя по его улыбке, Принц-Дракон был только рад этому. – Если замерзнешь, то скажи, моя радость. Плаща я с собой не взял, но мои объятия согреют не хуже. Вдвоем они подошли к парапету и взглянули вниз: Харрентон сиял огнями, и из него, как и из палаточного лагеря и шатрового городка, ветер доносил звуки песен, музыки и веселья. Над всей округой раскинулась звездная ночь, и луна, яркая и большая, точно диск из белого золота, отражалась в глади Божьего Ока. Единственным темными пятном на воде был остров Ликов – свет словно не проникал туда или же поглощался древним лесом, как добыча голодным чудовищем. Лианна молчала, глядя на ночную красоту, а Рейгар смотрел только на нее – она чувствовала его взгляд на себе. Видимо, не выдержав, он снова тесно прижался к ней, обнимая за талию и целуя ее плечо. – Как вы думаете, что там, на этом острове? Кроме того, что мы и так знаем, – спросила Лианна, чуть обернувшись. Как же ей нравилось видеть его лицо столь близко, ощущать тепло его тела... – Вы что-нибудь знаете о нем? Или почему это озеро называют Божьим Оком? – Боюсь, что я мало что могу сказать, – ответил Рейгар, стискивая ее в своих объятиях и упираясь подбородком в ее плечо. – Это название было у озера еще до Завоеваний Эйгона. Мне думается, оно было священно для Детей Леса, как священны для них были чардрева. Что касается острова, то... даже не знаю. Мне нигде не встречались истории, кроме тех, что известны и тебе. – А мне кажется, там кроется какая-то тайна, большая, очень важная, – девушка осторожно коснулась пальцами рук Рейгара. – Может, Хранители, если они и правда существуют, знают будущее? Представьте, если под чардревом можно увидеть сон о грядущем, что можно увидеть там? – Вполне возможно, ты права, – задумчиво произнес он. – Я рад, что ты сама заговорила об этом. Лианна, помнишь, когда мы вернулись в Харренхолл этим вечером, там, у конного двора, ты начала рассказывать мне про сон, но нам помешали. Ты все еще хочешь поделиться со мной? – Хочу, – ответила она. – И теперь я могу сказать вам все, как было. Я видела мальчика, очень похожего на вас, – и мне казалось, что это был ваш сын. Он играл, а я наблюдала за ним. У него была игрушка в виде деревянного дракона с повязанной голубой лентой на шее. Это он мне сказал, что я поступила верно, взяв ленту у вас, иначе случилась бы беда. И там, во сне, я знала, что он был прав: я видела то, чего никогда не произошло, вас на песке и в крови. А еще там был ворон – и у него было три глаза. И там во сне я слышала ваш голос, где вы сказали: «Сколько глаз у трехглазого ворона? Тысяча и еще один». Рейгар, выслушав ее, молчал. – Трехглазый ворон – символ очень древний, – произнес он, наконец. – Он является в зеленых снах, некоторые мейстеры, изучающие сны, говорят, что он проводник. Дети Леса были древовидцами, но даже среди них это было редкостью. – Да, верно, – согласилась Лианна. – Мейстер Валис – мейстер Винтерфелла – говорит, что древовидцы – оборотни, способные вселяться разумом в тела других людей и животных, или даже в сами чардрева, и через них видеть прошлое, настоящее, а то и будущее. Именно поэтому они высекали лики на древах. А еще, если верить преданиям, у древовидцев Детей Леса были красные глаза. – Вот как? – Рейгар, казалось, был удивлен услышанным, и это чрезвычайно польстило Лианне – она знала что-то, о чем он никогда не слышал. – Интересно... – Мейстер Лювин говорит, что, возможно, древовидцы были связаны со Старыми богами, и возможно, что Старые боги и есть бессмертные духи древовидцев, живущие внутри чардрев, – продолжила Лианна. – Может, потому Первые Люди и рубили их... А еще бытует легенда, что это древовидцы затопили Перешеек и разрушили Руку Дорна. – Этот мейстер Валис случайно не тот ли, кто еще будучи совсем молодым, получил право носить звено из валирийской стали в своей цепи? – Да, так и есть. Вы знаете его? – Нет. Но я слышал о нем. Я не знал, что он осел на Севере. Лианна слегка обернулась, чтобы посмотреть на Принца-Дракона. Он смотрел перед собой, и, казалось, ушел в свои мысли, рассеянно выводя круги указательным пальцем на тыльной стороне ее ладони. – О чем вы задумались, ваше высочество? – спросила девушка. – О том, что ты мне рассказала, моя дорогая, – ответил он. – И?.. Вы не хотите сказать и мне? – Хочу, но не сейчас. Все пока слишком туманно, мне надо будет подумать об этом чуть позже, не отвлекаясь, в одиночестве. – Я вам уже мешаю? – Ничего подобного. Просто я считаю, что нечестно сейчас отвлекаться на Трехглазого Ворона, когда ты рядом. Лучше расскажи мне еще что-нибудь. Хочешь, о своих снах, хочешь – о преданиях Севера. У вас верят в Иных? Я слышал, северяне рассказывают всякие странные и страшные истории о ледяных демонах. – Кое-кто да, кое-кто нет, – ответила Лианна. – Но можно мы не будем говорить о них сейчас? – Ты боишься? – Нет. И да. Не знаю. Мне неуютно говорить о них ночью. Нэн, наша няня, много раз рассказывала нам о них, но каждый раз я не могла спать несколько ночей, пока мать не забирала меня к себе в постель. Я обещаю, что расскажу вам о них – когда мы будет далеко отсюда, под солнцем Королевской Гавани, в светлый теплый день. Лучше вы расскажите мне что-нибудь. – И что бы ты хотела услышать? – Расскажите мне о себе – все говорят, что вы скрытны, и никто вас по-настоящему не знает, даже ваши приближенные и друзья. Это правда? Еще я слышала, что вы любите одиночество и часто бываете печальным... Почему? Рейгар улыбнулся и, немного погодя, ответил: – Мне сложно говорить о себе, если честно. Никто никогда не задавал мне таких вопросов, но я отвечу, если ты, любимая, сделаешь тоже самое. Договорились? Лианна кивнула. – Повернись ко мне, – велел Принц-Дракон, и она встала к нему лицом. Он коснулся ее волос, заправляя выбившуюся прядь, потом стиснул ее руку в своей. Закусив губу, он молчал, рассматривая пальцы Лианны. Потом, вздохнув, наконец заговорил: – Скрытен ли я? Может быть. Но у меня есть на это причины. Тебе ведь известны обстоятельства моего рождения, верно? Это не могло не повлиять на меня – я знал об этом с ранних лет. Что почти всю мою семью пожрал огонь. Таргариенам не страшно пламя, так говорят. Мы произошли от драконов и богов и не отвечаем ни перед кем, и не боимся никого. Однако Эйгон сгорел, пытаясь оживить драконьи яйца – у него их было целых семь. Там же погибли и Дункан, и леди Дженни, и королева Бэта, и сир Дункан Высокий, –- он покачал головой. – Знаешь, чего хотел Эйгон Невероятный? Знаешь, как я был зачат? – Не могу даже догадаться, – ответила Лианна. Она смотрела на Рейгара не отрываясь, глядела в его глаза, казавшиеся такими темными, – и лишь вблизи было видно, что на деле они цвета индиго. – Что касается второго, я лишь знаю, что ваши отец и мать родные брат и сестра. Но ведь в этом нет ничего необычного для Таргариенов? Ваши предки всегда так поступали. – Это верно, – согласился Принц-Дракон. – Но не всем моим предкам нравился этот обычай. К примеру, сам Эйгон питал к нему особое отвращение. Однако, мой дед Джехейрис с детства любил свою сестру Шейру, и она отвечала ему взаимностью, – они поженились, в тайне от родителей, а когда те узнали, было уже поздно: брак был консумирован, а Шейра ждала дитя. Мои отец и мать были зачаты в любви, но Джехейрис, уверенный, что в его потомстве должен родиться предсказанный герой, вынудил их пожениться. Они были совсем юны, когда это произошло, и не любили друг друга. Моя мать любила некоего рыцаря, который даже носил ее ленту на турнире, а отец, как я слышал, был не против женитьбы на другой. Но им не оставили выбора. Говорили, король Джехейрис поставил стражу у спальни моих отца и матери и велел не выпускать их, пока они не разделят ложе. Я был зачат в отвращении. А боги создали людей для любви – даже если они Драконокровные. Рейгар умолк, и Лианне очень захотелось как-то утешить его, но она не знала как и что сказать, только продолжала смотреть на Принца-Дракона в надежде, что он увидит в ее взгляде и сочувствие, и любовь. – А рожден я был в дыму, пламени и горести, – продолжил Рейгар. – Будто бы кто-то принес мне громадную жертву, которую я должен теперь оправдать. И здесь, Лианна, мы подошли к моему первому вопросу тебе: зачем Эйгон Невероятный решил провести ритуал пробуждения драконов тогда, когда должен был родиться я. И мне кажется, что за все эти годы поиска, я нашел ответ: он, как и Джехейрис, как и другие его близкие – Дункан Малый и Дункан Высокий, – думали, что я Тот, Кто Был Обещан. Некий герой, которого им предсказала лесная ведьма, которую ко двору привела леди Дженни. Мое рождение – и древний, магический ритуал, – все это должно было вернуть величие Таргариенам. А на деле едва не уничтожило весь наш род. Признаться, я думаю, что Эйгона предали – мейстеры и другие великие лорды не желали возрождения драконов, это бы означало, что наш Дом снова станет великим, и все будут жить в страхе перед огнедышащими змеями и их наездниками. Теперь говорят, что Таргариены горят и живые, не хуже, чем мертвые, но откуда мне знать, что Эйгона и других не убили прежде, чем устроить пожар? Куда исчезли драконьи яйца, которые принадлежали моей семье? В общей сложности мы потеряли целых десять – три украла Элисса Фарман, а семь пропали после пожара. Я ищу ответы на эти вопросы до сих пор – и это одна из причин, почему я так часто бывают в Летнем Замке один. Другая же – что там я словно .... по-настоящему дома. Там, среди руин, среди пепла, среди костей и черепов, я дышу свободно. Это странно, наверное, но так оно и есть. Там я словно с ними, кого никогда не знал, но кого мне так не хватало. Может, я тоже безумен – и прав был Джейхерис, говоря, что в нашей крови оно спит, и боги подбрасывают монету, решая нашу судьбу жребием: кому быть здоровым, кому – не в себе. А молчалив я потому, что не особенно горю желанием делиться своими мыслями, чувствами и соображениями с кем-либо. Я не доверяю людям, испытываю отвращение к тому чудовищу, которое оно создали и которое гордо назвали обычаями и традициями. Я бы хотел все изменить, но даже когда стану королем, вряд ли смогу, если у меня не будет весомой силы. А на одной силе личности и харизме далеко не улетишь. Даже Эйгону Завоевателю пришлось бы туго, не будь у него и его сестер Балериона, Мираксес и Вхагар. Я очень хочу, чтобы ты поняла меня правильно: тебе я доверяю, как никому другому. Тебе и сиру Эртуру, другим – Герольду Хайтуэру, Майлсу Мутону, Ричарду Лонмаунту, Освеллу Уэнту – чуть меньше, но это не из-за того, что считаю их предателями. Просто мне кажется, они пока не готовы принять все то, что творится в моей душе. Лианна вздохнула и, поддавшись порыву, обняла Рейгара, крепко обвив свои руки вокруг его талии, уткнувшись носом ему в грудь. – Мой любимый Дракон, – проговорила она, посмотрев на него. – Вы не безумны. То, что вы любите место, в котором родились и ищите там тех, кого потеряли – не сумасшествие. Иначе тогда я тоже безумна, и мои братья, и все Старки до нас. Под Винтерфеллом находится громадная крипта – усыпальница наших предков. И мы все растем рядом с ними: играем среди их статуй, бегаем среди их могил, прячемся за лютоволками, что спят у их ног. Так мы словно сохраняем связь с ними – они смотрят на нас, мы – на них, запоминаем их имена, знаем их истории, знаем их лица. Рейгар обнял ее в ответ – так же крепко, зарывшись лицом в ее волосы. – Скажите, а вы сами считаете себя этим героем, который был обещан королям Эйгону и Джейхейрису? – продолжила девушка. – Мне кажется, я должен им быть, – ответил Рейгар. – Не потому, что хочу – а потому, что ... должен. И мейстер Эймон – брат Эйгона Невероятного, что служит в Ночном Дозоре, считает, что я – он и есть. Но я не знаю – я не уверен. Я вижу зеленые сны, которые иногда не могу понять, а иногда разгадываю слишком легко, и они то сбываются в точности, то их символы настолько размыты, что я понимаю их лишь тогда, когда сон становится явью. Я бреду на ощупь в этой мгле, пытаясь понять, кто я, зачем я в этом мире и что мне стоит сделать. За один разговор всего не скажешь – не думай, что я что-то скрываю от тебя, прошу. Просто сейчас ты пока многого не знаешь и многого не поймешь. Я расскажу тебе все, постепенно. Но, – он наконец-то улыбнулся, – у нас будет много времени для этого. После турнира ты поедешь со мной в Королевскую Гавань, а там к нашим услугам будет библиотека Красного Замка. – Думаете, ваша мать-королева будет отпускать меня тогда, когда я пожелаю уйти, чтобы читать с вами книги? – тоже с улыбкой отозвалась девушка. – Я была уверена, фрейлина должна быть при ее величестве постоянно. – Я бы не волновался по этому поводу, – Рейгар коснулся пальцем кончика носа Лианны, и она тихо рассмеялась. – С матерью я поговорю. Ты же, наверное, догадалась, что это я попросил ее взять тебя во фрейлины? – Конечно, кто же еще! – Ничего лучшего, признаться, я придумать не смог. Я знал, что должен, во что бы то ни стало должен, увезти тебя. И либо так, либо просто напросто похитить тебя, что, конечно же, усложнило бы все. Но я бы пошел даже на такое – лишь бы не расставаться с тобой и не оставлять тебя с Робертом Баратеоном. – Какой ужас! – шутливо фыркнула Лианна. – Вы бы поступили, как разбойник с большой дороги? Как этот... как же его... Ах, да, Братство Королевского Леса. Я слышала, они как-то раз похитили леди Джейн Суонн – фрейлину ее величества, а в другой – ограбили вашу дорнийку Элию. Кстати, что это были за золотые драконы, которых у нее украли? – Ради тебя я готов на все, – твердо ответил Рейгар. – И Элия не моя. А золотые драконы – это украшения принцесс Драконьего Камня. Ожерелье, венец, браслеты, серьги и кольцо. Король подарил ей их – хотя, по идее, Драконов дарит сам жених и в день свадьбы. Раньше их носила моя мать, но королевы Таргариенов снимают Драконов, когда их коронуют. – Как все странно и символично, – задумчиво заметила Лианна. – Ваш отец спешил сделать за вас шаг, а в конце все это было впустую. – Не совсем, – Рейгар как-то таинственно усмехнулся, и она тут же насторожилась. Заметив это, он сказал: – Как ты знаешь, сир Эртур расправился с Братством и их вожаками. В тайном хранилище, на которое указал один из разбойников, нашлось много награбленного добра, и Золотые Драконы были там. Сир Эртур вернул их мне, никому не сказав, что нашел их. А я оставил их у себя. Тогда я думал, что мне придется жениться на Элии, и я хотел сам дать своей невесте то, что мое по праву. И не жалею – теперь Драконы будут твоими, как только мы поженимся. Лианна вздохнула: почему-то ей вдруг стало грустно от этих слов. Она слегка отстранилась от Рейгара, но он не отпустил ее – его руки крепко держали девушку за талию. – В чем дело? – спросил он. – Не знаю, – честно ответила Лианна. – Я не хочу носить то, что забрали у дорнийки. Словно я украла ... вас у нее. Хотя, почему словно – это так и есть. – Тогда я украл тебя у Баратеона, – возразил Рейгар. Он коснулся пальцами ее подбородка, заставляя взглянуть себе в глаза. – Так что, моя прекрасная Волчица из Винтерфелла, мы с тобой два ужасных вора. Может, нам стоит сбежать в Королевский лес и начать промышлять грабежами и разбоем? Я даже знаю, кого можно позвать с нами, и даже над кличками думать не надо: Дракон, Волчица, Меч Зари, Красная Лосось, Череп... Веселая компания. Услышав это, Лианна не выдержала и рассмеялась. Почему-то из уст Принца-Дракона это звучало особенно смешно, учитывая, с каким серьезным лицом он это сказал. Рейгар обнял ее, крепко прижав к себе. – Ну, вот, так гораздо лучше, – произнес он. – Ты моя, а я – твой. Все, что было раньше, не имеет значения, – они посмотрели друг на друга. – Я выполнил просьбу, теперь пришла твоя очередь. – И что вы хотите знать, ваше высочество? – спросила Лианна. – Во-первых, не желаешь ли ты поцеловать меня, – ответил Рейгар. – А во-вторых, расскажи мне о своем детстве. И о том, почему твою лошадь зовут Мираксес. Девушка улыбнулась, смущенно опустив голову. – Сразу отвечу на последний, – сказала она. – Я очень люблю истории о драконах и, будучи ребенком, мечтала летать на них. Когда отец подарил мне лошадь, я назвала ее Мираксес, так как королева Рейнис мне нравилась больше, чем королева Висенья. Я бы тоже проводила больше времени в полетах, чем на земле. Братья до сих пор не перестают шутить надо мной из-за этого – надеюсь, вы не станете меня дразнить? – И не подумаю, – уверил ее Принц-Дракон. – Тогда я с радостью удовлетворю вашу вторую просьбу, но прежде – наклонитесь. Мой ответ на первый вопрос – да, я желаю вас поцеловать. Но простите, если я сделаю это неумело. Рейгар склонил голову, и Лианна, обняв его за шею, коснулась губами его губ. Каждый раз при поцелуях ее словно охватывало пламя, и после тело еще долго ломило и ныло, словно желало большего. И это не была боль от потянутых мышц и ушибов – вкупе к ней добавлялась и иная, доселе неизведанная. Интересно, испытывал ли он тоже самое? Уж наверняка – в своих желаниях, насколько она знала, мужчины были менее сдержанны, чем женщины. – Вполне сносно, для начала, – сказал Рейгар серьезно, но глаза его радостно сияли. – Видимо, за этот вечер я уже кое-чему научил вас, моя госпожа, но скажу, что мастерство надо оттачивать. Придется много тренироваться – а я очень строгий и требовательный учитель. Но теперь я весь внимание и слушаю вас. Лианна улыбнулась и кивнула, соглашаясь с его словами. Немного подумав, она начала свой рассказ: о Винтерфелле, о Севере, о своем детстве и своем доме. Она говорила о своих братьях, то и дело вспоминая всякие разные забавные случаи; рассказывала о матери и отце, о дяде и тетушке Эльваре с Энной, о Касселе и Нэн, и многих других. Рейгар слушал ее, время от времени задавая вопросы, но большей частью не прерывал ее рассказ. Он не отпускал Лианну от себя, то обнимая, то касаясь ее волос, то держа за руки, и она была только рада этому – ласки, тепло его тела, аромат его кожи, шелк его волос кружил девушке голову, опьяняя не хуже, чем доброе вино. А время между тем текло и уходило, огни в Харрентоне стали гаснуть, и смолкали голоса и музыка, луна стала клониться к западу, и звезды сменяли друг друга на небосводе. Как бы сильно влюбленным хотелось не расставаться, Лианне нельзя было сильно задерживаться – она и так пропустила ужин, пропустила все на свете, и мать, скорее всего, очень волновалась. А уж если вернулись братья и отец... Рейгар это понимал не хуже девушки. – Мне бы хотелось, чтобы мы спустились отсюда вместе, – сказал он. – И я провожу тебя, моя любимая, до твоего этажа, подожду, пока дверь закроется за тобой, а потом уйду. Завтра я буду занят весь день – послезавтра будут последние поединки, и мне надо подготовиться. Но вечером, после ужина, я буду ждать тебя за воротами конного двора – давай уедем от этих стен в поле, под звезды. Там нас уж точно никто не найдет и не побеспокоит. Сердце Лианны сжалось от радости. – Мне одеться для верховой езды? – спросила она. – Придется придумать, куда я напраляюсь верхом на Мираксес... – Это не понадобится, ты поедешь со мной, на моем коне. – О, тогда я легко смогу сбежать – если стража спросит, куда, я скажу что к братьям в шатровый городок. А матери и отцу – что я у ее величества. Ваша королева-мать пригласила меня на вечернюю трапезу. – Мне очень неприятно, что нам обоим приходиться лгать, но пока это необходимо, хотя долго это не продлится, я обещаю. Поцеловавшись напоследок, Рейгар и Лианна спустились вниз, держась за руки. Принц-Дракон не отпускал свою возлюбленную до последнего мига, пока они не очутились перед входом в коридор, ведущий в покои Старков. Везде царила тишина, но в любой момент тут могли появиться слуги, а то и кто-то из рыцарей или их сопровожающих. Рейгар склонил голову и поцеловал руку Лианне. – Я люблю тебя, никогда не сомневайся в этом, – сказал он перед тем, как разжать пальцы и сделать шаг назад. – До завтра, моя радость. Я буду ждать тебя. – И я люблю вас, – ответила девушка. – До завтра, ваше высочество. Рейгар поклонился ей. Лианна присела в шутливом реверансе, и Принц-Дракон исчез в тенях лестничного проема, ведущего в другую часть Харренхолла. Девушка, более не задерживаясь, отправилась к себе, зная, что он смотрит ей вслед. В трапезной ее встретила одна лишь Мэг. Она сидела, полируя украшения леди Старк при свечах. Едва Лианна открыла дверь и проскользнула вовнутрь, горничная охнула и, как показалось, облегченно вздохнула. – Ну, вот и вы. Молодая леди, вы что, правда там звезды считали, как мейстеры в Цитадели? – спросила она строго. – Ваша матушка лишь недавно ушла спать, и то лишь потому, что вернулись леди Эльвара и леди Энна. – Даже мне иногда надо побыть одной, – ответила Лианна, стараясь вести себя как обычно, хотя давалось ей это с трудом. Лютоволчица в ее душе прыгала и скакала, и каталась по зеленому полю травы, купаясь в солнечном свете. – Отец и братья вернулись? – Нет еще, – ответила Мэг. Прищурившись, она добавила: – Какая-то вы странная. Словно светитесь. А ну, признавайтесь, где вы были и что делали? – Смотрела на звезды, – ответила Лианна. – Вроде я много раз это говорила. – И видели созвездие Оленя Баратеонов? – хмыкнула горничная матери. – Нет, вовсе нет, – отозвалась девушка улыбаясь. – Именем Баратеона звезды называть нельзя – они обидятся и погаснут. Да и Роберт этого не поймет, – она вытащила гребень из волос и мотнула головой – «роза» рассыпалась блестящими локонами ей на плечи. – Завтра не буди меня с утра – я не пойду смотреть поединки. Мне надо выспаться и привести себя в порядок, с твоей помощью, конечно же. Королева Рейла ждет меня до ужина. – Как пожелаете, миледи, – Мэг улыбнулась. – Идите уже спать – вы светитесь от счастья, но бледны от усталости. Вам и правда надо отдохнуть. Помочь вам раздеться? – Нет, я сама. Не будем будить матушку и остальных. Доброй ночи. – И вам доброй, миледи. Направляясь в свою постель, раздеваясь и ложась, Лианна чувствовала необыкновенную легкость и счастье, переполняющее ее. Под подушкой хранилась лента, данная ей Рейгаром, и, закутавшись в одеяло, девушка стиснула ее в ладони – вместе с золотым кольцом с алым рубином, сквозь который просматривался Трехглавый Дракон Таргариенов. Она теперь была не просто Лианной Старк – она была возлюбленной и невестой, пусть пока и тайно, кронпринца Рейгара, была его и под его защитой.