***
Несмотря на то, что Рейгар лег очень поздно, проснулся он, едва поднялось солнце. Сон — вовсе не зеленый, а самый обыкновенный, но весьма красочный, заставил его открыть глаза, чувствуя, как гулко бьется сердце и кровь пульсирует во всем теле. Поднявшись, он растолкал сонного Уилласа, который дремал прямо в одежде, в обнимку с книгой про драконов. Рейгар разделся и заставил оруженосца вылить на него несколько ковшиков холодной воды, окатив с головы до ног. Парень, конечно, поворчал, как он умел, но особенно не возникал — сомневаться в приказах Принца-Дракона он не привык, даже если они на его взгляд были странными. — Что ты там бурчишь себе под нос, Уиллас? — спросил Рейгар, обтираясь полотенцем. — Либо молчи, либо говори громко, чтобы я тебя слышал. Тебе не сто лет, чтобы ворчать, как старику. — Да ничего, ваше высочество, — отозвался оруженосец. — Вы сами все знаете. — Да неужели? — хмыкнул принц. — И что именно я знаю? Уиллас бросил на него хмурый взгляд. — Коли вам девица какая приглянулась, что себя истязать? Сказали бы, я бы записку отнес — куда надо, — проговорил он. — А не ледяной водой себя поливать, точно вы кипарис в саду Красного Замка. — А тебя это заботить не должно, — отозвался Рейгар. — Лучше пойди и принеси поесть, и по пути загляни на воронятню, спроси, не было ли для меня каких посланий. — Пойти-то я пойду-у, — протянул Уиллас. — Только как же мне не заботиться о вас? А, ну как вы умрете? Что мне потом делать? — От этого никто не умирал, — принца забавляла забота своего оруженосца, учитывая то, что парень был почти на восемь лет младше него. — Как же нет, когда да, — возразил юноша. — Вот старый Хауорд прямо так и умер, мне парни из «Белого Вепря» рассказывали. Прямо вот взял и умер, а из причинного места кровь хлестала. Услышав такую несусветную глупость, Рейгар не выдержал и рассмеялся. Впрочем, увидев, как надулся Уиллас, он добавил, стараясь, чтобы голос звучал как можно серьезней: — Так, может, он умер от старости, коли ты его стариком назвал, а? — Да не был он дряхлым, ему от роду лет тридцать было. А Смайт из «Белого Вепря» врать не станет, да и девицы из таверны это подтвердили. — Ну, тогда его сразила болезнь под названием «сталь», не иначе, — отозвался принц, все еще посмеиваясь и заодно одеваясь. Уиллас задумался. — А вот тут может, да, уж больно он до замужних женщин был охочь, — заметил юноша. — Что еще прикажете, ваше высочество? Я на кухню сейчас сбегаю и утреннюю трапезу пришлю, а потом на воронятню. Арлей сегодня в шатре у вас ночевал, как и Гаэль, — они ваше оружие и щиты в порядок приводили, пока вас не было, но может, снести туда что еще? — «Отнести», — поправил его Рейгар. — Вроде ты не из Блошиного конца, а вполне себе благородный юноша, что за речь? — Простите, ваше высочество, само вырывается, — пробормотал парень. — Нет, ничего не нужно. Хотя, постой. Сбегай и проверь, как там сир Майлс, он обещал побиться со мной на мечах. Если он спит, разбуди и скажи, я буду ждать его в шатровом городке, пусть поднимается. И скажи конюхам, чтобы привели Туманного — Волонкару надо дать время до завтра. — Все будет сделано, — Уиллас поправил на себе камзол, а потом испарился за дверью. Едва оставшись один, Рейгар тут же сел за стол и взялся за перо с чернилами. Его исполнительный оруженосец всегда нарезал пергамент для вороньих посланий, так что терять время на это не пришлось. Уже прошло три дня и занимался четвертый — ворон должен был достичь мейстера Эймона. Но первое его письмо было хаотичным, полным сомнений и вопросов, сейчас же Принц-Дракон хотел сообщить своему родичу всего одно: он разгадал смысл одной части сна, нашел свою Волчицу и, как ему показалось, понял значение «истоков», которые упоминались в речи мужчины, говорившего с лютоволком. Мысль об этом пришла ему еще вчера ночью, едва Рейгар вернулся в свои покои — она была подобна грому посреди неба, яркому озарению. «Видение Летнего Замка ясно предстало передо мной — я вдруг осознал, что это место — начало всех начал. Сперва я думал про Валирию и ее дымившиеся руины, но древняя родина не имеет к этому отношения. Это Летний Замок — мое начало. Раз нам с Ней велено отправиться вместе к истоку, я найду способ увезти ее туда, любой ценой. Я уверен, Высокое Сердце снова явится, на этот раз нам обоим, и Пророчество станет яснее. Я также хочу сообщить, что намерен соединить наши судьбы, вопреки всему, — впервые в жизни следовать долгу так легко, ибо это то, чего я сам желаю всем своим сердцем. Однажды вы увидите Ее и поймете меня». Закончив письмо, Принц-Дракон быстро перечитал его, раздумывая, стоит или нет что-нибудь добавить. Его послания никто не смел читать, так как он запечатывал их по-особенному, и все его приближенные знали об этом и поняли бы сразу же, если кто-то вскрыл их, а потом запечатал снова. Что касалось писем мейстеру Эймону, они всегда были написаны на высоком валирийском, и даже шпионы Вариса не смогли бы понять в них и слова. Брат Ночного Дозора отвечал ему так же, и пока Рейгару удавалось сохранить всю переписку в тайне. Пришли присланные Уилласом слуги с утренней трапезой — они же развели погасший за ночь огонь в громадном камине, а за ними вскоре явился и сам оруженосец с вороньим посланием. Оно было запечатано обычным белым воском, крохотной печаткой с изображением головы кота. Рейгар знал того, кто написал ему, и знал хорошо: звали его Ягер Харвелл, и принц считал его одним из немногих дорнийцев, кому мог бы доверять. — Было только это? — спросил он Уилласа. — Да, ваше высочество, больше ничего. Птичник сказал, ворон сильно потрепан, словно на него напал ястреб, да не один, но он как увидел двойное красное кольцо на лапе, сразу же отложил послание. Правда, он не уверен, что птица может лететь сегодня же… И я справился про сира Майлса — он был на ногах, и весьма бодрым, сказал, что будет ждать, как вы приказали, у вашего шатра. Рейгар лишь взглянул на оруженосца, но ничего сказал. Быстрыми движениями он вскрыл печать и развернул пергамент. Записка была короткой и гласила: «Я почти нашел того, кого вы ищите. Пути ведут в Пентос, к магистрату. Если правы те, с кем я говорил, нам нужен некто Иллирио Мопатис. Дайте мне знать, куда послать следующего ворона». Прочитав, Рейгар тут же смял послание и ловким броском отправил его в огонь очага. Отодвинув тарелку, он снова пересел на ту сторону стола, где лежали письменные принадлежности, и быстро написал ответ Харверу, запечатал его и вместе с предыдущим вручил Уилласу. — То, что с тремя печатями, отправишь на Стену, а то, что с одной — с тем вороном, который прилетел последним. Только сделай это после дневной трапезы, не хочу привлекать излишнего внимания, — велел принц Уилласу. — А ну как последний не долетит? — с сомнением заметил юноша, беря послания из рук Рейгара и пряча их в кармашек за пазухой. — Должен долететь, — отрезал принц. — А теперь сядь и поешь нормально, ты мне понадобишься в шатровом городке. Уиллас беспрекословно подчинился и, взяв еду на тарелку, пересел на невысокий стул у камина. Несмотря на то, что день занялся ясным, и из богорощи, находившейся неподалеку, доносилось пение птиц, было довольно холодно, и юноша, будучи слегка тощего телосложения, часто мерз. — Весь Харренхол гудит, как улей, — заметил оруженосец, и Рейгар, берясь за свою черную книжку и перо, взглянул на него: Уиллас обычно всегда успевал собрать массу сплетен по дороге от кухни до покоев Принца-Дракона даже в Красном Замке, а тут, из-за того, что слуг было меньше, чем при дворе, ему удавалось это сделать еще быстрее, чем в Королевской Гавани. Рейгар, хоть и одергивал юношу, особенно не запрещал ему болтать да выспрашивать, хотя по большей части паренек нес полную околесицу, но иногда из его словопотока можно было услышать что-то полезное. — Вернее не весь, но половина женской прислуги точно, так мне сказала Миллис, — при этом Уиллас снова густо покраснел. Прожевав кусок хлеба, он продолжил: — Ее величество решила взять во фрейлины юную леди Старк, и леди Джейни Суонн была очень этим удивлена и оскорблена, и считает, что это ни в какие ворота не лезет, так как леди Старк дикая и невоспитанная. Так сказала служанка леди Джейни, и там еще был Вилл, оруженосец сира Майлса, и оруженосцы лордов Фрея, Баратеона и сира Ричарда. А Дикон этот, из Штормового Предела, как услышал это, принялся сквернословить в адрес леди Старк, но я сказал ему замолчать, так как нельзя выражаться так о даме, не зная ее, и он тут же вышел, не посмел мне перечить. Джон, оруженосец сира Ричарда, похвалил меня, а Фрей промолчал, зато Милли меня поцеловала в щеку в при всех и назвала настоящим рыцарем. Правда, я думаю, Дикон потому ничего не сказал, что я ваш оруженосец, иначе он был дал мне затрещины — я младше него ведь… Рейгар слушал молча, попутно делая запись в своей книжке. Взглянув на Уилласа, он хмыкнул: — Видишь, день для тебя задался. — И не говорите, ваше высочество. Не люблю я этих, из Штормового Предела. Сир Джон говорит, что они все развратники и пьяницы. Уиллас имел привычку называть приближенных Рейгара по именам — за глаза конечно. — Сир Джон бывает пристрастным, не забывай об этом и особенно не верь каждому его слову. Суди людей не по слухам и словам другим, а по их поступкам — я тебе об этом уже много раз говорил. Юноша задумался, а потом, глотнув подогретого вина с пряностями, заметил: — Но тут я с ним согласен, ваше высочество. Уж не знаю, какой там сир Роберт Баратеон, но Дикон этот мерзкий на редкость. Рейгар промолчал. Если слуги начали сплетничать, то к полудню все будут об этом говорить. А в том, что его приближенные уже знали, во всяком случае, Майлс Мутон, Принц-Дракон не сомневался — его связывала весьма двусмысленная дружба с леди Джейни Суонн, впрочем, он этого и не скрывал — по крайней мере, от друзей. Завершив свои записи, а после закончив и трапезу, принц пристегнул пояс с кошелем и кинжалом. Уиллас подал ему меч в темных ножнах из вороненой стали; на эфесе меча были изображены драконы — три головы: одна на рукоятке, две по обе стороны гарды. — Что ты там копаешься, Уиллас? — позвал Рейгар юношу, который внезапно во всю принялся рыться в сундуке с одеждой Принца-Дракона. — Ищу ваш плащ, ваше высочество, — проговорил паренек — голос его звучал глухо, так как он головой едва ли не нырнул в содержимое. — Вот тот, черный, на нем еще пряжка с драконом была. А ведь точно знаю, что я его взял, да и видел я его, когда мы приехали… — Возьми другой. Ты тратишь мое время, — отозвался принц. — А тот плащ не ищи, я его отдал. Уиллас вылез из сундука и мгновение удивленно смотрел на Рейгара. Но потом взял другой, темно-серый, подал его Принцу-Дракону, и вдвоем они вышли из покоев. Коридоры Харренхолла пустовали — еще было слишком рано для благородных гостей покидать свои покои, и лишь изредка Рейгару и Уилласу встречались слуги, в основном лично прислуживающие какому-то из лордов или леди. Одна из девушек-служанок так удивилась и, похоже, испугалась, увидев самого кронпринца, что, присев в реверансе перед ним, едва не опрокинула поднос с утренней трапезой. Принц-Дракон успел поддержать ее под локоть, чтобы они ничего не уронила, — за такое бедной вполне могло достаться от госпожи, — и девушка лишь пискнула: «спасибо, ваше высочество» и едва ли не убежала от него. — Теперь она об этом будет рассказывать год, — хмыкнул Уиллас, глядя ей вслед. Шатровый городок рыцарей, несмотря на ранний час, не пустовал, впрочем, тут были в основном те рыцари, которых ждал последний, финальный день, или же те, кто желал попытать удачу в общей схватке. Сир Эртур Дэйн уже был на своем месте: как всегда сам чистил своего коня, а его оруженосец Уллем, что-то насвистывая себе под нос, начищал его латы. — Рановато вы сегодня, ваше высочество, — дорниец отбросил скребницы на траву, и его конь удивленно покосился на тех, с кем заговорил хозяин. — Я думал, после вина лорда Аррена вы поспите подольше. Сир Эртур был одним из тех, кто вчера отправился к лорду Долины вместе с Рейгаром, хотя изначально был против этой затеи. Но принца поддержали Лонмаунт и Коннингтон, Мутон, как это часто водилось, промолчал, и было решено наведаться к сиру Джону, у которого, как доложил исполнительный паж сира Ричарда, праздновали успех Тихого Волка. Изначальной причиной Рейгар назвал желание поздравить Эддарда Старка, тем более, что двумя днями ранее выбил из седла его брата, но сира Эртура было не провести: Принц-Дракон знал, что тот видел, как огнем блеснули его глаза, едва паж Лонмаута упомянул, что там также находится и Штормовой Лорд. Рейгару не были свойственны всякого рода выходки, даже когда он выпивал больше, чем нужно, что происходило очень редко, однако порой Дракон, в обычное время дремавший в теле благородного и тихого принца, просыпался, особенно, если его глаза видели несправедливость. Рейгар знал, что Дэйн может забыть все, что угодно в своей жизни, но не ту ночь, когда они, переодевшись в простую одежду, взяв арфу и пустой кошель, отправились в Блошиный Конец. Такое они проделывали не впервые: обычно принц играл где-нибудь на людной площади и пел, никем не узнанный, предварительно выкрасив волосы в черный цвет с помощью угольной краски, а сир Эртур собирал медяки и серебряных оленей, если кто готов был бросить хорошему певцу. Половину этих денег они всегда отдавали какому-нибудь нищему, вынужденному попрошайничать на улицах, а вторую половину тратили в таверне на вино и еду. В один из таких дней Принц-Дракон увидел, как некий мужчина обижал молодую служанку, при всех пытаясь залезть ей под юбку, не слушая возражений девушки. Оказалось, что то был купец из Речных Земель, а хозяин таверны побаивался заступиться за нее, так как с купцом была и его охрана. Но Дракона не могли напугать какие-то головорезы и он, даже не раздумывая, вступился за девушку. Само собой, очень быстро после этого завязалась драка, которая под конец едва ли оставила камень на камне в таверне. Сир Эртур потом долго еще припоминал Принцу-Дракону это происшествие, а Рейгар возместил ущерб хозяину. Сделал он это тайно — так же, как и подарок той бедной девушке: кошель золота и брошь в виде морской звезды. Неудивительно, что Дэйн, помня тот случай, опасался, как бы и Роберт Баратеон не напросился на что-то подобное, учитывая его отношение к Лианне и манеру выражаться, да и крепость вина, которым потчевал лорд Аррен, тем более, что принц и его приближенные выпили до того в шатре Лонмаута. Но Рейгар держал себя в руках: Штормовой лорд и, по сути, троюродный брат, не знал, что Лютоволчицу уже увели у него, что она едет в Королевскую Гавань, и, когда вернется оттуда домой, то уже женой Принца-Дракона и принцессой Семи Королевств. Ко всему прочему, имя девушки и вовсе не упоминали при нем — братья и отец словно намеренно, а лорд Аррен из осторожности. — Вино было отменным, что уж тут скрывать, но сон не может заменить то, что происходит со мной сейчас, — ответил Рейгар, подходя и поглаживая по носу Грозу. — Боюсь, милорд, придется нам с вами биться снова — из тех, кто будет в поединках, я не вижу ни одного достойного соперника, кроме вас и сира Барристана. — Хм, как знать, — Дэйн улыбнулся и покачал головой. — Быстро вы списали со счетов наших героев сира Майлса и сира Ричарда — они могут оба пройти на последний этап. И не забывайте Тихого Волка. У него, знаете ли, тоже «цель» — моя сестра. А если я понял правильно те взгляды, которые на вас бросали все лютоволки-Старки вчера, то юный Эддард будет только рад спешить вас и немного втоптать в грязь. Рейгар промолчал, все еще поглаживая серого я в яблоках. Тот, видать, проникшись доверием, ткнулся ему в бок, в поисках лакомства. В кошеле лежало яблоко, которое принц нес для своего коня, но не поделиться им с Грозой он не мог. Взяв нож у Уллема, он разрезал яблоко на две половинки, и одну отдал коню сира Эртура. — Признаться, думаю, вы были правы, и мы зря пришли к лорду Аррену, — Принц-Дракон похлопал Грозу по шее. — Это ничего не принесло. Я надеялся как-то наладить дружбу с братьями леди Лианны, или хотя бы с ее отцом, но мне показалось, что они этого не сильно желают, хотя почему — ума не приложу. Неужели они не хотят, чтобы их сестра была принцессой, а позже королевой? Я бы желал своей сестре подобного, если бы знал, что она выходит замуж хотя бы по приязни, и за молодого мужчину, а не за старика. — Они вас не знают, и не доверяют, особенно Брандон Старк, — ответил сир Эртур. — Роберт Баратеон им ближе, они, считайте, выросли вместе. Но все приложиться, ваше Высочество высочество — самое главное, чтобы ваша леди вам не отказала и приняла вас. Рейгар невольно улыбнулся, как надеялся, незаметно, вспоминая прошлый вечер. Его леди была далека от желания отказывать ему, хвала всем богам, хотя вначале их знакомства и пыталась его оттолкнуть. Их встреча, их признание произошли случайно, Принц-Дракон намеревался сказать Лианне о своих чувствах позже, когда выиграет турнир и возложит венок королевы красоты ей на колени. До того он боялся быть отвергнутым — девушка, хоть явно и испытывала к нему чувства, могла сделать это из нежелания обидеть свою семью, или же из упрямства, или же из ревности к Элии Мартелл. Но его словно что-то влекло в Зал Тысячи Очагов, что-то манило его туда в тот вечер, и он не ошибся. Увидев Лианну, подобную лунной тени, танцующую и напевающую его песню, Рейгар не смог окликнуть ее, прервать это волшебство. Он просто присоединился к ней, ступив за порог, и словно оказался вне времени. И все случилось само собой. — Думаете, мы можем породниться? — спросил Принц-Дракон. — Если Эддард Старк наберется храбрости и попросит руки вашей сестры? Сир Эртур покачал головой. — Все может быть, — ответил он. — Эшара не склонна говорить со мной о своих сердечных делах, но мне кажется, он ей нравится. Обычно, она лишь посмеивается над своими ухажерами, но здесь все иначе. Помолчав, он продолжил: — Чем вы собираетесь заняться, ваше высочество? Вы же не со мной поговорить сюда пришли. Рейгар усмехнулся и покачал головой. — Нет, я думал немного размяться, Мутон сейчас придет — мы потренируемся на мечах. Мало ли, что может быть завтра — я не могу позволить себе проиграть, — ответил он. — Хорошая затея, — кивнул сир Эртур. — Я, пожалуй, тоже к вам присоединюсь. Но, знаете что, пока сира Майлса не видно, да и остальных так же, давайте выедем на ристалище. Раны вашего коня зажили? — Боюсь, не совсем — я велел Уилласу привести Туманного. Волонкар мне нужен завтра. — Понятно. Но тем более, так даже лучше. А ну как вам придется пересесть на другого коня? Порой это тоже самое, что браться за малознакомое оружие. Надевайте латы, берите щит и встретимся на ристалище. Рейгар не стал спорить — Дэйн был прав. Конечно, Туманный был конем Принца-Дракона, и он ездил на нем не столь уж редко, но если Волонкар не сможет участвовать завтра, то второй жеребец должен быть готов. Белый песок ристалища был ровен и чист, а поле за тилтом, как и ложи, пустовало. Впрочем, едва там появились Рейгар и Дэйн, в сопровождении своих оруженосцев, то стала собираться и публика, в основном из рыцарей меньших титулов, их слуг и прочего служащего люда. Впрочем, вскоре там появились и приближенные Рейгара — Мутон и Лонмаут, а за ними и Коннингтон. Первые двое должны были участвовать этим днем, а Лорд-Гриф предпочитал общие схватки. У тилта появились и еще два друга Рейгара — Гэрольд Хайтауэр и Освелл Уэнт. Невольно Принц-Дракон вдруг подумал, что, по сути, сир Освелл, брат лорда Уэнта и устроителя турнира, был дядей Кейтилин Талли, невесты Брандона Старка. Первые два заезда принц сделал один, без шлема, и целясь в «травяного рыцаря», как называли плотно набитый соломой и камнями мешок с привязанным копьем и щитом. За ним так же сделал два одиночных заезда и сир Эртур, а уж потом они стали состязаться друг с другом. Два раза Рейгар разнес другу щит, три — сломал свое копье о его, а в четвертый выбил Эртура из седла. Несмотря на то, что латы были легкие, для тренировок, а копья из мягкой древесины и даже без наконечников, нанести друг другу серьезный ущерб вполне было возможно — но никто из состязающихся этого не желал: это было бы бесчестно; Рейгар спешился и, подбежав к сиру Эртуру раньше его оруженосца или пажей сира Арлана, которые наблюдали за поединками, протянул ему руку. Дэйн ухватился за нее, и Принц-Дракон поставил его на ноги. — Проклятье, ваше высочество, если вы так будете бить меня уже без шуток, то без сломанной кости я точно не обойдусь, — заметил он с усмешкой, стряхивая с себя песок. Следующими на ристалище заступили Майлс Мутон и Ричард Лонмаут. Сражаться друг против друга в поединках им вряд ли довелось бы в этот день: они шли под нечетными номерами и выбирать один другого не собирались. Мутон был бодр и весьма в хорошем расположении духа, чего нельзя было сказать о Лонмауте. — Это богами проклятое вино, которое я пил вчера, наверняка было разбавлено водой, — заметил он, садясь в седло, пока паж поддерживал ему стремя. — Голова трещит так, словно по ней кузнецы молотами молотят. — Смилуйтесь над нами, милорд! — возгласил Мутон, сидя верхом на своем кауром коне, нетерпеливо роющим копытом землю. — Вот только ваших причитаний не хватало. Кто заставлял вас пить? — Младший Фоссовей, будь ему неладно. Сам шлепнулся день назад, и все ему теперь нипочем, — отозвался сир Ричард, опуская забрало. — Готовьте копье, милорд. Надеюсь, у вас оно не менее пригодное, чем другое, которым вы пользуетесь, несомненно, гораздо чаще. Это заявление вызвало общее веселье среди присутствующих, даже Рейгар усмехнулся — Мутон был известен своими любовными похождениями, а Лонмаут — своим острым языком. Два рыцаря съезжались несколько раз, и во всех случаях всегда Лонмаут оказывался на земле. В последний раз руку ему протянул сам Принц-Дракон. — Вы уверены, что сможете биться сегодня, милорд? — спросил он. — Я уже начинаю сомневаться в этом. — Не позорьте его высочество, Лонмаут, — заметил подошедший Коннингтон. — Иначе принц начнет жалеть, что посвятил вас в рыцари. — Не начну, — с улыбкой возразил Рейгар. — Оруженосцем он был куда как худшим. — Начинаю думать, что Фоссовей намеренно подмешал воду в вино, чтобы ослабить меня, — сир Ричард отряхнул песок со своего шлема. — Они всегда были гнилыми, как яблоки их краев, даже во времена Бейлора Сломи Копье. — Могу посоветовать вам наваристую похлебку да немного темного пива, головную боль снимет быстро, чего не скажешь об очищении мыслей и разума, — заметил Лорд-Гриф. — Отличная идея, так и сделаю, — сир Ричард махнул рукой своему оруженосцу. — Встретимся через некоторое время, милорды. Ваше высочество, — он поклонился принцу, после чего отправился в свой шатер. Между тем пространство вокруг тилта стало заполняться еще большим количеством людей — кто-то из палаточного городка, видать, разнес весть, что на ристалище тренируются благородные лорды и сам Принц-Дракон, и зрителей основательно поприбавилось. Рейгар сделал еще с десяток заездов — против Хайтауэра и Коннингтона, который, хоть и не участвовал в поединках, был рад подсобить принцу. После этого он велел увести Туманного и дам дать ему немного отдохнуть, а сам, в окружении своих приближенных и оруженосцев, отправился обратно к шатрам. — Надеюсь, вы не устали, милорд? — спросил Рейгар у Мутона. — Я ведь не передумал насчет мечей. — И не надейтесь, ваше высочество, — отозвался сир Майлс. — Сегодня мне под силу, кажется, все, даже вас одолеть не постесняюсь. — А вот тут мы посмотрим, — хмыкнул Принц-Дракон. Собраться решили у шатра с Трехглавым Драконом — Арлей и другие оруженосцы и пажи успели накрыть небольшой стол с холодным вином и едой, а Уиллас и пара других юношей, прислуживающих приближенным Рейгара, были назначены смотрителями поединка. Судьей единогласно был выбран сир Эртур. — На вас одна надежда, Меч Зари, — заметил сир Освелл, садясь в тень шатра и берясь за кубок с вином — от прохлады серебро запотело. Отпив из него и благодатно вздохнув, он продолжил: — Что это вы сияете сегодня, а, милорд Мутон? Как начищенный золотой дракон. — Просто сегодня неплохой день, сир, — отозвался тот, берясь за деревянный меч и щит. — Я готов, ваше высочество. — Отлично, — Рейгар тоже взялся за свое тренировочное оружие. — Запомните мой совет — похваляйтесь меньше, и болтайте тоже. — Это вы сиру Майлсу? Скорее солнце погаснет и никогда не взойдет, — отозвался Хайтауэр. Поединок начался. На некоторое время треск деревянных щитов и мечей был единственным звуком, но вскоре со всех сторон стали слышаться подбадривания оруженосцев, а за ними и оценивающие реплики сидящих в тени рыцарей. Рейгар был уверен в своих приближенных: они не были подобострастными и никогда ему не лгали, и лишь Коннингтону было свойственно преувеличивать заслуги принца или его успех, остальные же были честными. Если Принц-Дракон делал что-то не так, они обязательно бы ему об этом сказали, как и он — им. Дважды поединок прервался — один раз его остановил сир Эртур, так как оба противника сильно распалились, и он призвал их к спокойствию и сдержанности, а второй раз невольно: мимо шатра Рейгара, окруженные своими оруженосцами и приближенными, прошли братья Старки, все трое, вместе с тем самым юношей с Болот — Хоулендом Ридом. Причем, Брандон бросил на принца такой яростный взгляд, и даже приостановился, словно хотел что-то сказать, но Эддард и Рид успели подхватить его под руку с обеих сторон, и все закончилось лишь обычным для такой встречи приветствием — поклоном Принцу-Дракону и всем присутствующим. Приближенные Рейгара, да и он сам, удивленно проводили Старков взглядами. — Что это старший Старк на вас так смотрел, словно хотел вгрызться вам в горло, ваше высочество? — удивился Лорд-Гриф. — По-моему, у него с головой не в порядке, — заметил Мутон. — Впрочем, все они дикие, эти северяне. Этот их средний, Эддард, кажется, ничего малый, но иди и пойми этих Старков. Кровь волка — никогда не знаешь, что выкинет. Возьмите даже их сестру — девица красавица, а что вытворяет? Кстати, леди Суонн сказала, что ее величество решила взять девицу Старк во фрейлины, вы слышали об этом? И она даже согласилась, хотя ума не приложу, каким образом это возможно — она же обещана Баратеону, а он известный ревнивец, даром что дамский угодник, разве он ее отпустит? — Вы будете дальше биться, или предпочитаете молоть языком, милорд? — заметил Рейгар. Разговор о Лианне в таком тоне привел его во гнев, но он, как обычно, старался сдержать себя, и надеялся, что не выдал своих чувств. — Простите, ваше высочество, — Мутон поднял меч. — Я готов. Поединок продолжился. Коннингтон, однако, не любивший северян и Старков в особенности, решил продолжить начатый сиром Майлсом разговор. Рейгар давно заметил, что о женщинах его приближенный и друг был низкого мнения, и Принц-Дракон не мог припомнить, чтобы видел или слышал, чтобы Джон часто посещал бордели. Но это вряд ли что-то могло означать: принц сам не испытывал тяги к подобным местам, и первой его женщиной, с которой он сохранял отношения на протяжении нескольких лет, была вовсе не одна из продажных девиц. Конечно, всякое могло быть, но Рейгару казалось, что Коннингтон испытывал к противоположному полу некую неприязнь. До Принца-Дракона как-то раз даже дошел слух, что его друг предпочитает мужчин, но и за этим Джона никто ни разу не уличал. Человеческая душа — тайна за семью печатями, и хотя поведение Лорда-Грифа иногда каким-то образом вызывало смущение, если даже не сказать больше — неприязнь — Рейгар старался не давать своим подозрениям или чувствам воли. Он мог ошибаться. К примеру Виллем Дарри, мастер над оружием, тоже не был высокого мнения о женщинах, хотя уважал благородных дам, но лишь тех, кого никогда не подозревал в измене своим мужьям. — Я слышал, ее по утрам видели скачущей на своей белой лошади без седла, и что она дерзит всем, кому не попадя, включая своего лорда-отца, — заметил Коннинтон. — Неужели ее величество серьезно решила взять девицу ко двору? И Баратеон это допустил? — Помолвки официально не было, девица была обещана, но, как я слышал от леди Джейни, Рикард Старк предоставил дочери право решать, хочет она замуж или нет,— отозвался Мутон, не прекращая поединка и следя за движениями Принца-Дракона. — Видать, она умнее, чем я думал, раз бежит от Роберта, —хмыкнул Лорд-Гриф. — Но мне жаль остальных фрейлин королевы, когда Лианна Старк прибудет ко двору. Рейгар и сир Эртур переглянулись, но Дэйн лишь покачал головой: он, несомненно, заметил опасный признак в глазах принца — гневный, стальной блеск, — и пытался убедить его смолчать ради общего блага. — А мне не жаль, — отозвался Мутон. — К чему их жалеть? Неплохая встряска для их размеренной жизни с молитвами да прочей женской ерундой. Бьюсь об заклад, королевские септы будут стучаться головами о стену, северяне же приверженцы Старых богов, а судя по характеру этой милашки, она будет ходит в богорощу с завидной частотой, лишь бы позлить праведниц. Леди Лианна — красавица, клянусь богами. Если она будет при дворе, я из Красного Замка не отлучусь — быть может, она и на ложе такая же необузданная дикарка, как в жизни… И уж наверняка девица: у северян с этим все очень строго. Я бы сорвал ее зимнюю розу… Договорить он не успел — Рейгар, услышав такое, окончательно потерял терпение и, исполненный гнева, что есть силы нанес удар деревянным мечом по своему противнику. Щит Мутона треснул, раздался короткий вскрик, но Принц-Дракон нанес еще один удар — на этот раз по незащищенной руке своего приближенного. — Ваше высочество! — громко позвал его сир Эртур. Со своих мест поднялись Хайтауэр и Уэнт, а Дэйн встал между Майлсом и наследным принцем, предотвращая третий удар. Рука Мутона была вся в крови — сломать ее Рейгар не сломал, но зато щит сломался, а деревянный меч, из-за силы удара, рассек кожу. Коннингтон, подскочивший к Мутону, быстро закатал тому рукав и тихо присвистнул: — Вам надо к мейстеру и немедленно. Не похоже, чтобы рана была глубокой, он но она довольно обширна, к тому же, туда могли попасть щепки от древесины, они могут воспалиться. Ваше высочество… — он взглянул на принца. — Простите меня за этот вопрос, но что на вас нашло? Рейгар с силой отбросил свой меч и щит на землю. — Будет всем урок, милорд Майлс, что нечего болтать о благородных леди невесть что, — сказал он. — Вы зазевались, увлеченные своей болтовней, а я не успел остановить себя. Вас это тоже касается, Коннингтон. С этими словами он осторожно отодвинул от себя Дэйна и скрылся в шатре, опустив полог. Некоторое время Рейгар стоял, смотря на свои руки — бился он без перчаток, и ладони покраснели. Он поступил бесчестно по отношению к своему другу, ударил его в момент, когда тот не мог защититься, — в конце концов, они с Майлсом Мутоном выросли вместе и вместе служили пажами, — теперь тот наверняка не сможет состязаться этим днем. Но не вступиться за Лианну он не мог — его возлюбленная ничем не заслужила таких слов и такого отношения к себе. Как он мог позволить себе прикасаться к ней этими руками, если бы не защитил ее честь, держа ими меч? Взглянув на стол, Рейгар быстро подошел к нему, налил чашу вина и едва ли не залпом выпил ее. Он слышал, как ушли Хайтауэр и Уэнт, и как сир Эртур вызвался отвести Мутона к мейстеру. Рейгар наполнил себе и еще одну чашу — но выпить ее не успел: полог откинулся и снова опустился: к нему зашел Коннингтон. — Если вы пришли меня стыдить, зря стараетесь, Джон, — заметил Принц-Дракон, обернувшись. — Я бы и с вами так поступил, но вы не держали оружия. Лорд-Гриф стоял молча, стискивая в руках свой плащ. — Вы в своем праве, ваше высочество, — ответил он, наконец. — Вы посчитали важным вступиться за имя леди. Но сир Майлс вам друг, и теперь он, скорее всего, будет объявлен проигравшим, лишиться своего любимого коня и своих доспехов. Из-за Лианны Старк. — Из-за своего языка, — отрезал Рейгар. Коннингтон не ответил, смотря на принца. — Вы позволите у вас спросить, ваше высочество? — произнес он, наконец. — Спрашивайте. — Так это правда? Слухи о том, что вы не равнодушны к девице Старк? Вы пришли на пир, заданный ее отцом, хотя знали, что нарушаете обычай. Вы внезапно передумали участвовать в третий день, вышли в первый и в соперники себе выбрали ее брата и жениха. Вчера вы говорили с Баратеоном с вызовом и заявили, что возвращаетесь в Королевскую Гавань, хотя еще до турнира говорили, что, едва все закончиться, вы отправитесь на Драконий Камень. А сегодня выяснилось, что ее призвала ко двору королева Рейла. — Я должен перед вами отчитываться за свои решения, Джон? — Рейгар удивленно приподнял бровь. — А как же леди Элия Мартелл? Вы ведь уже, казалось, были согласны на женитьбу и… — Вам же она не нравилась? Не вы ли называли ее кухонной замарашкой, слабой здоровьем и не способной родить здоровое дитя? — Она мне и сейчас не нравится, вы правы… Думаете, Лианна Старк сможет? Она вам для этого нужна? Чтобы родила вам сына? Рейгар закусил губу, глядя на Коннингтона. Тот стоял перед ним, нервно сминая складки плаща в своих руках. — Что вам нужно, Джон? — спросил принц. Все это было очень странным, если не сказать иначе больше. — Вы что-то пытаетесь мне сказать, но я вас не понимаю. Лорд-Гриф сделал шаг к Рейгару, его пальцы, казалось, намертво стиснули плащ — даже костяшки побелели. Он вздохнул, словно уже собрался духом произнести то, что хотел, однако, поймав взгляд Принца-Дракона, он замер. Так они и стояли, смотря друг на друга. Но, в конце, Коннингтон опустил голову, отвернувшись в сторону. — Я… Я всего лишь хотел сказать, что желал бы вам счастья, ваше высочество, — произнес он. — Чтобы вы нашли пару достойную себе. Боюсь, что ни леди Элия, ни девица Старк не равны вам. — А кто же тогда, по-вашему? — спросил Рейгар. — Не думаю, что есть такая женщина, ваше высочество. Они видят в вас красивого мужчину, будущего короля, желанную цель, следуя своим инстинктам и желая зачать от вас дитя. Но видят ли они вашу душу, мой принц? Боюсь, вы будете чувствовать себя очень одиноко с любой из них. Принц-Дракон даже не знал, что надо отвечать на такие слова. Сам разговор был каким-то неуместным, и стесняющим, несмотря на то, что Коннингтон не сказал ничего оскорбительного, и он был другом, которого Рейгар знал с детства. Но тон, каким все было произнесено, взгляд… — Я благодарен, что вы так заботитесь обо мне, Джон. Вы настоящий друг, — проговорил, наконец Принц-Дракон. — Но я сам вполне способен разобраться со своей жизнью, и с тем, с кем мне делить постель или кому зачинать мое дитя. Давайте уговоримся, что вы больше не станете вести таких бесед, разве что если я сам спрошу у вас совета. И дайте мне слово, что я никогда не услышу от вас грязных или же порочащих речей в адрес Лианны Старк. Коннингтон побледнел. Он, до этого как-то сжавшийся, выпрямился, и теперь пронзительно смотрел на Рейгара. — Так вы решили, да? Вы все уже решили… Вы хотите взять в жены эту … леди Лианну, — сказал он. — Предположим, — уклончиво ответил принц. — А ваш отец знает об этом? — Узнает, и только от меня, в свой срок. Я надеюсь, вы не станете выносить все то, что здесь было сказано, за пределы этого шатра? — Нет… — Вы клянетесь? Поклянитесь мне, Джон. — За кого вы меня принимаете, мой принц? — казалось, эти слова сильно задели Лорда-Грифа. — Я клянусь вам именем Семерых, что от меня никто никогда не узнает ничего из того, что было сказано между нами. Даже если это будет ваш отец и мой король. Рейгар кивнул, но ничего не сказал. Повисло молчание, во время которого принц устало опустился на плетеный стул у стола. Коннингтон продолжал стоять, как вкопанный. — Вы желаете именно ее, мой принц? — вдруг спросил он. — Да, — ответил Рейгар. Не нужно было спрашивать, кто имеется ввиду — они оба говорили о Лианне Старк. Если бы Принц-Дракон не знал своего друга и приближенного, то мог бы поклясться, что боль на миг исказила его лицо. Впрочем, Лорд-Гриф очень быстро взял себя в руки. Он молча поклонился Рейгару и вышел из шатра, так не сказав ни слова, кроме разве что только пробормотав: «Доброго вам дня, ваше высочество». В одиночестве Принц-Дракон пробыл некоторое время — наверное, более часа, во время которого сидел в сумраке черного шелка и медленно потягивал вино из чаши. Наконец, полог шатра откинулся и на пороге появился сир Эртур Дэйн. Рейгар тут же поднялся. — Как там Майлс? Что сказал мейстер? — спросил он, подходя к Дэйну. — Вытащил все щепки и занозы, очистил рану и залил каким-то отваром, по запаху больше похожим на сточную канаву, но сказал, что ничего страшного — повезло, что на нем была плотная домотканая рубашка, — ответил дорниец. — Он сможет участвовать сегодня в турнире? — Думаю, да, все же то была рука, державшая щит. Мутон, во всяком случае, настроен бодро и отказываться не намерен. Рейгар закрыл глаза рукой и опустил голову. Он почувствовал неимоверное облегчение и стыд. Но иначе он не мог — в противном случае он перестал бы считать себя достойным рыцарских шпор или даже просто того, чтобы зваться мужчиной. — Я признаю, я повел себя, как зверь, — проговорил он. — Но поступить по-иному я не мог. Боюсь, сир Эртур, я тоже склонен к безумию, как и мой отец. Иначе откуда во мне эта жестокость? Такое не в первые случается, вы сами знаете. Дэйн вздохнул и положил руку на плечо Рейгару. — Вы от крови драконов, ваше высочество, и я не помню, чтобы хоть один из ваших предков был бы мягок, если считал, что вершил правосудие? Это не безумие безумие, — вы и на толику не похожи на короля Эйриса своим характером — но и, конечно, не оправдание: вам, может, стоило было попытаться осадить его словами, как вы всегда это делали, но я вполне могу понять вас — оскорбили вашу леди, а вы — Дракон. Вы бы такого не стерпели. Да и никто не стерпел. — Я бы извинился перед Мутоном, но не хочу этого делать, если честно, — ответил Рейгар. — Иначе, выйдет, что я извиняюсь за то, что защитил леди Лианну от его слов. — И не надо. Он сам понимает, что получил не просто так. — Хайтауэр и Уэнт?.. — Считают вас правым — сир Майлс, по их мнению, повел себя недостойно. — Хорошо. Тогда не будем больше об этом. Вы не хотите присоединиться ко мне, сир Эртур? — С удовольствием, — отозвался Дэйн. — Вы собираетесь смотреть турнир сегодня? — Нет, — ответил принц. — После того, как мы расстанемся, я хочу вернуться к своим книгам ненадолго. А вечером я буду занят. Сир Эртур окинул его взглядом, но ничего не сказал. Глядя на него, Рейгар невольно подумал: а догадывался ли Дэйн, его самый близкий друг и тот, кто действительно знал его лучше всех, о том, что будет завтра? О том, что победив, принц будет короновать не свою королеву-мать, как собирался изначально, когда ехал сюда, а Лианну Старк? Это, само собой, чревато последствиями, Принц-Дракон и сам это понимал: подобный дар — от мужчины незамужней девушке будет воспринят, да и, по сути, на самом деле будет являться, знаком открытого ухаживания. Но как иначе он мог поступить? Как иначе он мог выразить свою любовь той, кого послали ему сами боги? Лианна Старк единственная была достойна носить корону королевы любви и красоты — он знал это с того момента, когда увидел ее во дворе Харренхолла. Не могло быть иначе. И иначе не будет. Рейгар одержит победу и коронует свою возлюбленную венком из зимних роз — цветами, что так были похожи на девушку: редкие, холодные, с шипами, но настолько прекрасные, что невозможно было отвести взора. В том, что розы будут доставлены в срок, он не сомневался — порой, кошель золотых драконов мог свершить чудеса почище магии, а голубые розы, выращиваемые лишь на Севере, в это время года всегда продавались и за пределами владения Старков. Когда он был совсем юным, один из мейстеров в Красном Замке, что был его учителем по искусству торговли и ведению государственных дел, говаривал, что лорды Винтефелла выручают за десяток зимних роз больше, чем за воз пушнины. Рейгару же нужна была всего одна — но самая драгоценная на свете Роза Севера.***
Завершился четвертый турнирный день — и в этот раз в шатрах рыцарей ночью царила тишина. Победители готовились в к последнему дню, и не желали шутить с удачей. Проигравшие же отправились топить поражение в вине Харрентона и в объятиях местных девиц, а простонародье, довольное очередным зрелищным днем, веселилось на пирушках в своем палаточном лагере. Оттуда то и дело доносились звуки музыки и танцев, ветер приносил ароматы жареного мяса, кроликов и каплунов, и Рейгар, стоявший в глубоких тенях под стенами Харренхолла, невольно думал, что желал бы оказаться там. Его конь — Туманный — различимый лишь белесым пятном в темноте, шумно вздохнул и ткнулся хозяину в плечо, словно вопрошал, к почему они так долго никуда не едут. Сам Принц-Дракон, одетый во все темное, в черном плаще и надвинутом на лицо капюшоне был едва различимой тенью — свои серебряные волосы он спрятал под воротом, чтобы не мешались и ненароком не выдали его, если что. Конные Врата Харренхола были захлопнуты на ночь, открытой лишь оставалась лишь маленькая калитка, у которой стояла стража. Одну Лианну бы не выпустили, будь она трижды леди и дочерью Верховного Лорда, потому Рейгар снова прибег к помощи сира Эртура Дэйна. Тот поджидал девушку недалеко от покоев королевы, и едва бы та вышла, он бы смог проводить ее до конного двора, и выпустить ее за ворота. Его приказу никто бы не посмел перечить, впрочем, как и задавать вопросы. Но Лианна все не появлялась, и Рейгар, не видевший ее со вчерашнего вечера, уже начал беспокоится: может, ее отец и братья, узнавшие о том, что девушку позвала во фрейлины его мать, и сопоставившие его слова, сказанные в шатре лорда Аррена, решили запереть ее и никуда не пускать. Отказать королеве Рейле в ее обществе они не могли — но могли сопроводить ее в покои и ожидать ее оттуда, чтобы она никуда не сбежала по пути. Уже миновало время ужина — мать должна была отпустить Лианну к этому часу. Не могла же она передумать? Не могла же она поддаться давлению со стороны отца и братьев и отказать ему? А, может, тому виной Роберт Баратеон? Штормового Лорда Принц-Дракон не видел этим днем, но вечером, собравшись со своими приближенными в своем шатре, от Хайтауэра он узнал, что в своей ложе он был и наблюдал за состязаниями. По словам сира Гэрольда, вид у него был очень мрачный, и сидевшие рядом с ним леди из Дома Старк и Талли не могли его завлечь беседой или заставить улыбнуться. Несомненно, Роберт уже все знал. Нрав у него был крутой и несдержанный, полностью соответствующий девизу Дома Штормовых Лордов: «Нам — гнев». Если он что-то сделал или сказал, если он хоть пальцем тронул Лианну… Снедаемый сомнениями и беспокойством, Рейгар уже был готов вернуться в замок, чтобы самому найти свою возлюбленную и узнать, что происходит. Он даже решил, что, если понадобиться, заявиться в покои к Старкам, и пусть думают, что хотят; но едва принц сделал несколько шагов прочь от крепостной стены, он услышал голоса и скрип калитки в Конных Вратах. Говорил сир Эртур, и, похоже, несколько стражников. Рейгар замер, а потом снова отступил в тень, поглаживая Туманного по носу, чтобы тот невзначай не заржал, почуяв другую лошадь. Слов он не различал, но вскоре голоса стихли, и калитка захлопнулась. Принц-Дракон обладал очень острым зрением, свойственным лишь драконокровным потомкам Древней Валирии, и потому сразу же распознал Дэйна, ведущего на поводу своего коня, и невысокую фигурку верхом. — … Его высочество где-то здесь, я уверен, миледи, — говорил сир Эртур. — Может, мне все же стоит идти пешком? — голос Лианны Рейгар узнал бы всегда. — Я не вижу земли в темноте… Ваш конь очень высок, лорд Дэйн. Это чистокровка? — Именно так, миледи. Вы разбираетесь в лошадях? — голос дорнийца, казалось, звучал с долей приятного удивления. — Но вам лучше оставаться в седле —не приведи Семеро, подвернете ногу, что я потом скажу Принцу-Дракону? — Немного разбираюсь. Мой лорд-отец не разрешает мне ездить верхом на чистокровках, говорит, они очень высокие и сильные для молодой девушки. Но я очень люблю мою Мираксес. Вам она понравилась? — Достойная кобыла долинной породы. А как вам понравился призовой скакун, который завтра обретет нового владельца? — Золотой волантиец? Я не могла подумать, что лошадь может быть настолько прекрасной. Но я слышала, что нрав у них очень крутой, и они не могут носить броню для турниров или на поле боя. Это правда? — Да, так и есть. Это скорее конь для благородной леди, умеющей хорошо держаться в седле, любящей охоту. Лианна рассмеялась и Рейгар, услышав это, невольно улыбнулся, прижав палец к губам. Его сердце отчаянно забилось от желания поскорее заключить любимую в объятия и поцеловать ее сладкие губы. — Мой брат Нэд… то есть Эддард, с вами бы согласился, сир Эртур, — заметила она. — Он уже все уши прожужжал отцу и Брандону, что, если выиграет, подарит коня Эшаре, вашей прекрасной сестре. Вы же не будете против, если такое случиться? — Если она сама не будет против. Я гвардеец его величества, вам же известны наши обеты? Указывать моим сестрам, что делать и как поступать, я не имею права — это забота нашего брата, лорда Дэйна из Звездопада. Но я могу советовать, и, пока я рядом, они под моей защитой. Однако, вы простите меня за мои слова, но я сомневаюсь в победе вашего брата — он еще очень молод, неопытен в турнирных состязаниях, и завтра ему придется биться с рыцарями, которых я бы назвал «тяжелой конницей». Тот же сир Барристан в гневе на него, а он идет под нечетным числом: что-то подсказывает мне, он выберет Тихого Волка, чтобы поскорее выбить его из седла, и как можно более унизительно. Калечить его, конечно же, Селми не станет — он слишком благороден для этого. — Ваша сестра очень красива, сир Эртур, — произнесла Лианна через некоторое время, и ее голос показался Рейгару каким-то грустным. — Я смотрела на нее сегодня весь вечер у ее величества, и нечему удивляться, что столько желающих заполучить ее расположение. Принц-Дракон стиснул поводья Туманного в руках. Если у матери была Эшара Дэйн, то наверняка там же была и Элия Мартелл — девушки были подругами и неразлучными подругами, тем более, что Эшара обладала небольшими знаниями во врачевании и могла помочь Элии до прихода лекаря. Неужели королева пригласила дорниек, или это сделал кто-то другой за нее? Не в силах больше сдерживаться, Рейгар покинул тени у стены и коротко свистнул, подавая знак сиру Эртуру — Туманный навострил уши и тихо заржал. — А, вот вы где, ваше высочество, — Дэйн, завидев, наконец, принца, направился к нему. — Что вас так задержало? — спросил Рейгар, подходя к дорнийцу. Его вопрос относился к обоим — и к другу, и к возлюбленной. — Я уже думал, что что-то случилось, и собрался пойти за вами сам. — Сир Эртур не виноват, — сказала Лианна, и даже в темноте Принц-Дракон увидел, как заблестели ее глаза. Она, казалось, очень хотела поскорее спешиться, и он тут же пришел ей на помощь: миг, и девушка оказалась в его объятиях. Прижав ее к себе лишь на несколько ударов сердца и повременив с поцелуем, Рейгар вгляделся в ее лицо — бледная, словно чем-то расстроенная, Лианна крепко держала его за руки. — Ваша мать-королева отпустила леди Лианну позже других, все дамы уже разошлись, а она осталась, — продолжил за нее Дэйн. — Чтобы не вызвать лишних подозрений, я позволил себе пригласить ее посмотреть на призового коня Лорда Уэнта. — Ах, вот оно что, — проговорил Рейгар. — Спасибо вам, сир Эртур. — Не стоит благодарностей, ваше высочество, — отозвался тот. — Я думаю, я больше вам не понадоблюсь, но если что — я буду ночевать сегодня в своем шатре. Вы найдете меня там, если пожелаете. — Благодарю еще раз, милорд. Дэйн поклонился принцу и Лианне, отвел своего коня в сторону, сел в седло и вскоре растворился во тьме ночи. Упругая трава поглощала все звуки, потому сир Эртур исчез почти бесшумно. Наконец, оставшись наедине с девушкой, Рейгар снова заключил ее в объятиях, зарывшись носом в ее волосы, а потом крепко поцеловал, с радостью ощущая, как она обнимает его и отвечает на поцелуй, пусть и не совсем уверенно. — Ваше высочество… — она на миг отстранилась, улыбаясь ему и касаясь руками его лица. — Вы меня сейчас съедите… Рейгар тихо рассмеялся в ответ и прижался лбом к ее лбу. Ее губы и тепло ее тела пьянили не хуже доброго арборского вина. — Не съем, не бойся, моя госпожа, — ответил он. — Что случилось? Ты очень бледна и, кажется, чем-то расстроена. — Ничего такого не случилось, — пробормотала Лианна. — Просто я… я… сегодня я провела вечер в обществе леди Элии Мартелл, и мне кажется, мое сердце разорвется от боли и ревности. Вы же никогда не пожалеете, что выбрали меня? Правда? Я и сама вижу, что леди Элия достойнее меня, и умеет себя вести, и держаться, и все прочее, что положено благородной девице, и она вряд ли бы когда-нибудь вылила вино на голову брату, и … — Лианна, что случилось? — повторил Рейгар уже более требовательно. — Тебя же пригласила к себе моя мать-королева. Что произошло? Девушка с минуту смотрела на него, а потом осторожно отстранилась, чтобы поплотнее закутаться в свой плащ. — Я же сказала, ничего такого. Я пришла, как и просила королева Рейла, до ужина: она обещала научить меня играть в эту вашу кайвассу… — произнесла Лианна, опуская голову и рассматривая свои пальцы. — Поначалу были только мы — ее величество, и несколько ее дам. А потом пришли леди Элия и леди Эшара. Королева была удивлена, я увидела, как она посмотрела на них, да и они сами были не менее смущены, поняв, что их пригласила не сама ее величество, а всего лишь леди Суонн. Она потом объяснила, что подумала, что раз уж решено научить «новую фрейлину королевы игре на доске, то кто лучше дорнийских дам может это сделать». Последнюю фразу Лианна сказала так, что явно передразнила леди Джейни, даже головой мотнула так же, как она. Рейгар бы улыбнулся, если бы не понял, что девушке совсем не до смеха, потому он сдержал себя, во всяком случае, постарался. — Все было очень глупо, — продолжила Лианна. — Я не знала, куда себя деть, когда черные глаза вашей предполагаемой невесты смотрели на меня, а леди Эшара постоянно меня задевала — она вроде бы и шутила, но я же видела, что все понимали скрытый смысл этих шуток, включая вашу мать-королеву. И самое ужасное было то, что я видела, насколько я несовершенна по сравнению с ними, особенно с сестрой сира Эртура. А ведь она станет, скорее всего, женой Эддарда, — Лианна посмотрела на Рейгара, и ее большие, темно-серые глаза наполнились слезами. Впрочем, через мгновение она уже хмурилась. — Вам что, смешно? Это я сейчас улыбку вижу на вашем лице, ваше высочество? Ну, конечно же, от чего бы вам не веселиться, когда три благородные леди ведут себя как деревенские дурехи из-за вас, верно? Хотя дура тут только я, что уж говорить! Рейгар сделал к ней шаг, и тут же поддержал ее за руку, так как Лианна, пытаясь отступить, едва не споткнулась о скрытый в траве валун. Это дало секундное преимущество, чтобы успеть заключить девушку в объятия, не дав ей возможность сопротивляться. — Я улыбаюсь потому, что вижу и слышу тебя, моя дорогая, — проговорил Принц-Дракон. — Ты же не знаешь, сколько всего я успел передумать, пока ждал тебя, а ты все не появлялась! Но я вовсе не смеюсь над происшедшим — я понимаю, как тебе было больно. Видимо, мне нужно повторять каждую минуту, что я люблю тебя, тебя одну, и ты краше всех дам, что тут присутствуют, вместе взятых. Разве роза бывает без шипов? Никогда. Но тем она и прекрасна. А ты моя роза — зимняя роза, самая красивая и желанная на свете. И я буду говорить тебе это каждую минуту, если хочешь, если только этих слов недостаточно. Лианна перестала хмуриться, и ее лицо, наконец, озарила улыбка. Она порывисто обняла его, прижавшись головой к его груди. Рейгар не мог не обнять ее в ответ. — Почему ее величество задержала тебя? — спросил он. — Она хотела пообщаться со мной отдельно, — ответила девушка. — Я не могла ей отказать. — И о чем она с тобой говорила? — О всяких вещах. Рассказывала мне о Красном Замке и вашем брате — принце Визерисе. — Ах, вот оно что… А я уже подумал было, что ты не придешь. Что твой отец запретил тебе, или братья, — Рейгар чуть отстранился и взял ее за руки. — Вчера, после нашей встречи, я навестил лорда Аррена, так как хотел поздравить твоего брата с успехом, но, кажется, только еще больше настроил их против себя. — Я знаю, — Лианна кивнула. — Мой лорд-отец этим утром мне сказал. И я рассказала ему правду — о нас с вами, ваше высочество, — сердце Рейгара едва не остановилось, когда она произнесла это, но следующие слова принесли ни с чем не сравнимое облегчение: — И знаете, что он сделал? Он отпустил меня. Сказал, что объяснит Роберту все сам, в свое время. Он дозволил мне уехать в Королевскую Гавань. Он лишь сказал, чтобы мы были осторожны и не делали глупостей, так как они свойственны всем влюбленным. Но против его слова даже Брандон ничего сделать не сможет, как бы он не хотел. Рейгар снова стиснул ее в объятиях, а потом поцеловал. — Уедем отсюда, пока нас не заметили, — сказал он, нехотя отпуская Лианну. — Хочешь, поедем в палаточный лагерь? В Харрентоне сейчас слишком много тех, кто может узнать нас, но среди простого люда наши лица никому неизвестны. Лианна бросила быстрый взгляд на огни о у берега Божьего Ока. — Хочу, — проговорила она. — Очень хочу. Но я думала, мы уедем в поле, смотреть на звезды. — Так мы и сделаем, позже. Разве тебе не интересно? Девушка кивнула; Рейгар подхватил ее и усадил в седло Туманного, и сам сел следом. Конь зафыркал и забил копытом о землю, и Лианна крепко ухватилась за его серую гриву. — Мне не очень удобно, — проговорила она, чуть обернувшись. — Я не люблю ездить боком, ваше высочество, и ваш конь настолько высок, я смогу с него упасть, если не буду сидеть основательно. Давайте я сяду позади и лучше буду держаться за вас, чем за гриву? Рейгар снова спешился и помог девушке устроиться поудобнее. Она задрала юбки своего темно-зеленого шелкового платья, и он увидел ее туфли из мягкой замши и ножки, затянутые в шелковые же чулки. Из-под юбок виднелись кончики вышитых лент. Пока Лианна расправляла платье, Рейгар стоял, словно окаменев, и не мог отвести глаз от ее колен. Сердце у него, похоже, намеревалось выпрыгнуть из груди, а кровь стучала в висках. Но коснуться Лианны Принц-Дракон не смел: во-первых, не хотел ее оскорбить или напугать, а во-вторых, не был уверен, что потом сможет сдержать себя. Наконец, девушка выпрямилась и выжидающе посмотрела на него. Рейгар взял себя в руки, заставляя себя отвести глаза, и оседал вскочил в седло Туманного. — Держись за меня крепче, моя дорогая, — велел он. — Быстрее поедем, быстрее уедем. — Держусь, — ответила Лианна, и ее руки обхватили его, тесно сжимаясь. — Как гулко бьется у вас сердце, ваше высочество! Словно оно у меня в ладони. — Так и есть, — ответил Принц-Дракон. — Мое сердце в твоих руках, и оно всецело твое. С этими словами он пришпорил коня, и Лианна от неожиданности тихо вскрикнула, так как Туманный имел привычку срываться с места в одно мгновение. Серый в яблоках был из породы боевых коней, привезенный из Простора, но имел очень мягкий и ровный аллюр, как у хорошего верхового коня, даже когда мчался полным галопом. Травы, что успели подняться почти по самый пояс за эти напоенные теплом и светом весенние дни, ложились мутно-зеленым ковром под ноги Туманного, и лунный свет тускло поблескивал на его украшенной серебром сбруе. Лианна крепко держалась за Рейгара, уцепившись пальцами за его одежду, и ее длинные волосы, которые почему-то в этот день были распущенны, вились точно ночное знамя у нее за спиной. Огни палаточного поселения приближались, музыка и всеобщее веселье, там царившиее, становились все слышнее. Вскоре показалась и коновязь, у которой Рейгар тут же заметил стражников лорда Уэнта, которые, судя по всему, были приставлены для соблюдения порядка и предотвращения драк, само собой, являющихся частыми в таких местах. Принц-Дракон натянул поводья, и Туманный перешел с галопа на рысь. — Накинь капюшон, — сказал Рейгар Лианне. — Впереди харренхольская стража. Лианна беспрекословно выполнила его просьбу, и через мгновение капюшон опустился и на его голову, скрывая валирийские волосы: девушка, ловко приподнявшись и опершись на его плечо, набросила его на голову принцу. На новоприбывших стража, впрочем, обратила не больше внимания, чем на крадущегося в тенях толстого кота, который, скорее всего, пытался пробраться к мешкам с едой, оставленными кем-то в повозке: воины предпочитали беседовать и шутить с несколькими хорошенькими девицами, которые делали вид, что им вовсе неприятно мужское внимание. Лишь один из стражников окликнул Рейгара: — Эй, господин! Да, да, вы, на сером коне… Лошадь за ограду не заводите, иначе, если она навалит кучу, убирать вам придется, ясно? Рейгар не стал спорить — украсть Туманного было нелегко, он не подпускал к себе незнакомых — и, поставив Лианну на землю, крепко привязал поводья серого в яблоках к деревянной балке. — Пойдем, — прошептал он, беря девушку за руку. — Держись рядом со мной, хорошо? — Хорошо, — так же тихо ответила она, стискивая его пальцы. Вокруг них кипела жизнь: виноторговцы и колбасники бойко спускали свой товар, музыканты, кукольники и всякие жонглеры и прочие развлекатели честного народа собирали вокруг себя целые толпы. Между палатками то тут, то там сновали продажные женщины, ничуть не стесняясь; тут же были и торговцы с небольшими лотками, которые они держали в руках и крепили у себя на шее кожаными ремнями для надежности. Продавали они всякую мелочь — начиная от бус против сглаза, заканчивая всякими побрякушками из дешевых камней и латуни, лентами, иголками, нитками, гребешками и щетками для волос. Временами можно было увидеть и гадалок — некоторые из них сидели у своих палаток, увешанных черепами мелких животных и всякими колокольчиками, фигурками из дерева и стали; некоторые другие же ходили между людьми, предлагая предсказать будущее по руке. Лианна смотрела на все это во все глаза, и порой Рейгару приходилось ненавязчиво тянуть ее за руку, чтобы она не отставала. Особенно ей понравились кукольники, которые показывали представление с большим алым драконом, набитым тряпками и водимым невидимыми руками. Девушка и принц остановились, чтобы посмотреть. Дракон махал перепончатыми крыльями и изрыгал пламя блестящей мишурой. Экран под ним был расписан в виде бушующего моря и острова, на котором высилась высоченная твердыня с каменными драконами. Внезапно из-за угла появилась еще одна кукла — девушка, одетая в алый плащ. Она воздела деревянный меч, и алый змей спустился с небес, чтобы позволить ей сесть на свою спину. — А теперь мы полетим в твердыню Харенна Хоарра, — возгласил тонкий голос водившего куклу-девушку. — Расплавим камни, обратим в пепел кости его защитников, во славу моего мужа-брата, не будь я Рейнис Таргариен! Лианна тихо рассмеялась захлопала вместе со всеми, а потом коснулась локтя Рейгара, который наблюдал за всеми этим, стоя рядом с ней и сложив руки на груди. Ее глаза казались сейчас темными, но в тени капюшона и в свете факелов и костров сияли как звезды. — Вы так смотрите, словно вот-вот скажете, что все было не так, — заметила она. — И скажу, только тебе и тихо, — ответил он, улыбнувшись. — Харренхолл сжег сам Эйгон, прилетевший на Балерионе. При чем там Рейнис, ума не приложу… Да и Мираксес не была красной. Но да Семеро с ними — зрителям, как видишь, нравится. — И мне тоже, — ответила девушка. — Смотрите, какой дракон! Я такого большого еще ни разу не видела в подобных театрах. Винтерфелл настолько далеко, что к нами редко кто приезжал… но я помню, как-то отец позвал кукольников на Солнцестояние. Мне было лет восемь, и нам с Бендженом разрешили поводить игрушечных лошадок… — ее глаза снова обратились в сторону кукол, и она снова радостно захлопала. — Ой, смотрите, это же еще один дракон! Девушка была настолько увлечена представлением, что им пришлось задержаться до его конца. История падения Харрена Хоарра была настолько переиначена, что Рейгар иногда с трудом сдерживал удивление; однако актеры очень мастерски водили своих кукол, потому, когда представление завершилось и молодая девчушка, рыжая, вся в веснушках, стала обходить зрителей по кругу, с медной миской в руках, Принц-Дракон бросил ей золотую монету. — Это ведь ты водила принцессу Рейнис? — спросила девчушку Лианна, когда та в удивлении остановилась, глядя на золотой. — Да, госпожа, — ответила та и взглянула на Рейгара. — Спасибо вам, добрый господин… Столько золота я никогда не видела… — За хорошую работу надо платить достойно, — отозвался принц. Девчушка присела в неуклюжем реверансе и убежала дальше собирать монеты с других зрителей. — Вы поступили очень щедро, несмотря на то, что история вам не понравилась, — заметила Лианна, осторожно беря Рейгара под руку. — Спасибо. — Им хватит этого надолго, — отозвался Рейгар. — Во всяком случае, я на это надеюсь. История-не-история, но водили они очень хорошо. И, — он склонил к девушке голову. — Тебе понравилось, и это самое главное. Лианна улыбнулась, и ее щеки залил румянец. Зрители разбрелись кто куда; принц и девушка, держась за руки, направились дальше. Пройдясь между рядами торговцев, которые, несмотря на то, что давно стемнело, продолжали предлагать свой товар каждому прохожему. Рейгар остановился у палатки одного мужчины, сильно загорелого, — это было видно даже при свете фонарей, что висели над его лавкой, — и с раздвоенной заплетенной бородой. Продавал он всякие, как сам же сказал, древности и пытался уверить Принца-Дракона, что браслет, который ему понравился, самый что ни на есть валирийский. Рейгар, однако, рассмотрев украшение, отложил его обратно. — А книг у тебя нет, добрый человек? — спросил он. — Книг? Нет, господин, какие книги? — он кивнул за спину принцу, указывая на местную публику. — Вы на них поглядите, кто из них них, по-вашему, грамотей? А благородные, вроде вас, тут редко бывают. Вы, небось, из столицы? — Предположим, — уклончиво ответил Рейгар, краем глаза наблюдая за Лианной, которая рассматривала пряжку для плаща. — Так я подумал — говор у вас не местный. — А ты, я думаю, из Пентоса? — мужчина кивнул. — Далеко занесло. — Не дальше, чем порой, — торговец хмыкнул. — Вы бывали за Узким Морем? — Нет. — А зря. Если вы древними книгами интересуетесь, то вам в Вольные Города и дорога, господин. В Вестеросе на старых знаниях сидят ваши септоны в Староместе, и делятся они ими неохотно, а у нас их можно купить, пусть, порой и задорого… — он помолчал, а потом добавил. — Говорят, один из наших магистров иногда такие вещи продает, дух захватывает, да и сам он ценитель древностей. Поговаривают, он снарядил целый караван в Асшай, что в Краю Теней, и знаете зачем? За драконьими яйцами! Рейгар, до того слушавший в пол уха и любующийся Лианной, которая отошла чуть дальше и теперь примеряла кольца из серебра себе на пальцы, резко перевел взор на торговца. — Что ты сказал? — произнес он. — Что слышали, добрый господин. За драконьими яйцами. Бьюсь об заклад, — пентошиец понизил голос,— короли-Таргариены свою корону сжуют от зависти и Железный Трон в Железный Банк Браавоса заложат, лишь бы их выкупить. — Драконы без драконов! — подал голос другой торговец. — Они ими одержимы. Еще Эйгон Невероятный пытался их вернуть, но вместо этого спалил себя, своего сына, невестку, жену и ближайшего друга. Все в пепел обернулись. А наш король, говорят, дня прожить не может, не сжигая кого-нибудь. Одна надежда на принца Рейгара — вот король будет, так король, хранят его боги. Лианна, до этого рассматривавшая какие-то кинжалы, посмотрела на говорившего. Пентошиец же усмехнулся. — Ну и ну, — заметил он. — А я слышал другое: что принц этот ваш слегка не в себе: любит бродить один по развалинам Семи Королевств да на арфе бренчать. В столице его и не видят. Хороший будет король, чего уж говорить. — Что ты сказал, чужеземец? — вскинулся второй торговец. — Да что слышал! Могу повторить, если ты на ухо туг! Назревала драка, причем нешуточная. Пентошийца поддержали какие-то гуляки, а торговца — еще несколько лоточников. Рейгар крепко схватил Лианну за руку и потянул за собой. — Пойдем, нам тут не место, — быстро сказал он, уводя девушку за собой. Лианна, не говоря и слова, последовала за ним. В конце ряда появилась стража, громко осаждая спорщиков. — А ну, заткнулись все, сучьи дети, иначе вылетите отсюда прямиком на дно, к драконьим костям! — орал начальник стражников — его можно было узнать по красной повязке на рукаве. Принц-Дракон остановился на безопасном для девушки расстоянии, между палатками, в тени деревьев — она прижалась к нему, вцепившись пальчиками в его одежду. Рейгар обнимал ее за плечи, прижавшись щекой к ее макушке. Иллирио Мопатис, магистр Пентоса, и яйца дракона из Края Теней. Конечно, все это могло было быть враньем чистой воды, как и валирийская сталь, что продавал торговец, но как знать? Он явно не знал, что во Фригольде не ковали украшений из стали, только оружие и вещи, предназначенные для магии, такие, как наконечник Рейгарова турнирного копья. Придумать про Асшай он сам не мог, значит, где-то слышал. Интересно, знал ли Ягер про этого Магистра? И не о нем ли говорил в своем послании, которое пришло этим утром?.. — Ваше высочество… — раздался голос Лианны, и Рейгар, очнувшись от мыслей, посмотрел на нее. Девушка выглядела встревоженной, но не напуганной. — Не расстраивайтесь. Самое главное, что ваш народ вас любит, а что думают чужеземцы, не важно. Что они могут знать, живя за Узким Морем? Когда вы станете королем, они увидят, как были неправы. Вы — Дракон, самый настоящий, все в этом убедятся. Рейгар крепче стиснул девушку в объятиях. Она переживала за него, думала, что молчание вызвано словами пентошийца. Впрочем, она не была далека от истины — принц и правда думал о его словах, но к хуле в свой адрес он был безразличен. Но забота Лианны и ее полное доверие ему тронули до глубины души — словно лютоволчица пыталась залечить рану громадного дракона и защитить его от своры шавок из деревенского проулка. — Поцелуй меня, — твердо, буквально потребовав, произнес Рейгар. — Сейчас же. Девушка, казалось, немного смутилась от такого напора, но, встав на цыпочки, обхватила его лицо своими ладонями — таким теплыми и мягкими — и поцеловала. Он же, не в силах сдерживаться, стиснул ее в объятиях и вернул поцелуй — настойчивый и страстный. — Эй, вы! — раздался внезапно грубый голос. Рейгар невольно поднял голову, желая его обладателю провалиться в седьмое пекло, и увидел начальника стражи. Он был один — его подчиненные были заняты растаскиванием спорщиков, у которых дело дошло до кулаков. — Нашли место для того, чтобы путаться! А ну, живо, валите отсюда, пока я вас в темницу не упрятал. Что, палатки своей нет, что ли?! Развели мне тут бардак с драками и шлюхами! Не скажи он последнее слово, само собой, брошенное в адрес Лианны, принц бы взял девушку за руку и увел ее прочь. Но оскорбление своей возлюбленной терпеть Рейгар не стал: он не простил своего приближенного и друга, а уж какого-то солдата тем более. — Повтори, — сказал он, откидывая капюшон и выступая в свет фонаря. — Я плохо тебя расслышал. Лианна уцепилась за его рукав, молча призывая к сдержанности. Начальник стражи, однако, чуть приподняв светильник, тут же узнал наследного принца и обомлел. — Ваш. . Ваш… Ваше вел… — забормотал он. — Простите ради Семерых, я не знал, что это вы! Да и как же узнать, в темно…те то… Простите великодушно, во имя богов… — Извинись перед дамой за свои слова, сказанные в ее адрес, не передо мной, — резко ответил Рейгар. — Сейчас же. — Примите мои извинения, миледи… Во имя Девы, простите меня, я же не знал… Пусть у меня язык отсохнет, я … извините меня. Лианна посмотрела на него, потом на Рейгара. — Ваше высочество, он всего лишь исполнял свою обязанность. Я не держу на него зла, — произнесла она. — Моя прекрасная госпожа тебя прощает, — наконец, сказал Принц-Дракон, и стражник, судорожно сглотнув, уставился на него. Рассмотрев его лицо, принц спросил: — как тебя зовут? — Сирил… Мелис Сирил, — пролепетал он. — Ваше высочество, во имя богов… Рейгар не ответил ему, лишь прервал его лепет тем, что бросил две золотых монеты. — Ты нас тут не видел, Мелис Сирил, — сказал он. — Запомни, я знаю, как твое имя, и если пойдет хоть один слушок… Стражник бухнулся на колени. — Я могила, мой принц. Навеки. Простите ради Семерых… Слушать его дальше Рейгар не стал, — он снова взял Лианну за руку и повел за собой — между шатрами, обратно к коновязи. Девушка шла молча, держась за него, пока внезапно не остановилась и не потянула Рейгара к себе. Принц невольно поддался — она же, крепко прижавшись к нему и взяв под руку, кивком указала на большое, раскидистое дерево, часть которого утопала во тьме ночи, а другая была тускло освещена фонарями, висевшими над палатками. Под кроной, в ненадежном укрытии ветвей с совсем еще молодой листвой, стояли двое: мужчина и женщина. Они целовались, очевидно даже не заботясь, что их кто-то увидит. — Это… что, леди Эшара? — неуверенно произнес Рейгар — зрение не могло его подвести, девушку он узнал сразу. — Да, и с ней мой брат, — заметила Лианна, фыркнув. — Нет, вы видите? — Вполне ясно, — отозвался Принц-Дракон. Лианна фыркнула снова. — Сирилу, думаю, стоит порыскать по кустам да под деревьями этой ночью — если каждый даст ему хотя бы один золотой, под утро он накопит себе на небольшой замок с землей, — заметила она. — Хотя, если честно, с моего брата я бы спросила в два раза больше. Чисто из вредности. Рейгар улыбнулся ее словам. — Давай поскорее уедем отсюда, моя дорогая, — сказал он. — Иначе под следующим деревом мы рискуем наткнуться на еще кого-нибудь… — взглянув на девушку, он добавил.— Ты не голодна? Лианна смущенно кивнула. — Если честно, то очень, — проговорила она. — У вашей матери-королевы накрыли на стол, но, боюсь, никто из нас нормально и поесть не смог. А тут такие запахи… — она глубоко вздохнула. — Это легко исправить. Пойдем, — ответил он. Уж что-что, а на турнирах раздобыть еду можно было легко: с десяток душистых краснобоких яблок, небольшой бурдюк белого вина и прокопченная ветчина казались настоящим пиром. Торговец, у которого Рейгар купил яблоки, удивленно воззрился на серебряного оленя, когда принц протянул ему монету. — У меня нет столько медяков, чтобы сдачи вам вернуть, — заметил он. — Оставьте себе, — отозвался принц. — Целого оленя? Вы, господин, должно быть, привыкли сорить серебром. — Думайте, как хотите. Старик покачал головой. — Как пожелаете, настаивать не стану — у меня был дурной день — едва что продал. Но, будьте так добры, хоть груши возьмите. Они зимние и ароматные, — его взор упал на Лианну, которая смотрела из-за спины принца. — Вашей леди понравятся. Рейгар взглянул на Лианну, и та кивнула, закусив губу. Груш торговец отсыпал щедро, не меньше двух дюжин, и девушка успела съесть одну, пока вдвоем вдвоем с принцем шла до коновязи. Туманный, почуяв яблоки, потребовал себе одно, ткнувшись носом в складки плаща Рейгара, в которых он их и нес, но Принц-Дракон локтем отпихнул морду коня. Седельные сумки были пустыми — вся еда, включая вино, без помех в них поместилась. Лианна успела выудить еще и яблоко, пока Рейгар не застегнул пряжки, и отдала половину Туманному. Следом принц подсадил ее на коня, снова невольно заглядевшись на ее колени. Лианна была настоящей северянкой: с молочно-белой кожей, отдававшей розовым румянцем, невысокой, но изящной, с достаточно полной и высокой грудью и узкой талией, но широкими бедрами, — не часто такое встречалось в девицах ее возраста, и с годами она станет только краше. Ей было всего шестнадцать — напоминал он себе — и ее глаза, темно-серые, обрамленные длинными ресницами, светились детским озорством, и пальчики на руках были точенными, но не длинными, с аккуратно подстриженными круглыми ногтями. Волосы у Лианны были ниже пояса, густые и темные, на солнце отдававшие золотым огнем, а ночью поглощающие свет. Встречал ли он когда-нибудь кого-нибудь краше нее? А, может, права древняя истина, и красота в глазах влюбленного? То, что в зеленом сне он видел ее, Рейгар не сомневался — это был ее силуэт, в тех самых доспехах, которые она раздобыла, чтобы притвориться рыцарем. Но он помнил, как из ее груди росла голубая зимняя роза, а вокруг кружился снежный вихрь, пока она не хлопнула в ладоши не и не исчезла вместе с метелью. Что это могло означать?.. — На что вы так смотрите, ваше высочество? — спросила девушка. — Я думала, вы спешите увезти меня подальше от чужих глаз. — Любуюсь тобой, — ответил Принц-Дракон. Он придержал поводья Туманного, натянув их у его шеи серого, и сел в седло. Лианна тут же обхватила его руками и прижалась щекой к его плечу. — И вы можете рассмотреть меня в темноте? — спросила она. — Знаете, мне тут пришло в голову, что мы друг друга почти и не видели при свете дня — кроме того, когда вы первый раз пригласили меня на танец, и когда я пришла к вам в шатер. Может, я вам не буду нравиться, когда встанет солнце. — Потомки валирийцев видят в темноте лучше, чем другие люди, моя дорогая, — ответил Рейгар с улыбкой, чуть обернувшись. — Я рассмотрел тебя и на приветственном пиру, и в темноте, и в сумраке черного шелка. И, поверь мне, ты прекраснее света звезд и долгожданной Весны. Девушка, казалось, смутилась, хотя продолжала улыбаться. — Я не знаю, что стоит отвечать на такие слова, если честно, — проговорила она. — Что бы сказал воспитанная благородная леди? — Это имеет значение? — Принц ослабил поводья и тронул коня, и Туманный направился вперед быстрым шагом. — Мне нравится то, как отвечаешь мне ты. Неужели никто никогда не говорил тебе, как ты красива? — Нэд… и Хоуленд говорили, но один брат мне, а другой как брат, — Лианна покрепче вцепилась в Рейгара. — Но я им мало доверяла: я слышала, что близким свойственно преувеличивать. Она не упомянула Роберта Баратеона, и Принц-Дракон предпочел не упоминать его вовсе: едва он думал о том, что Штормовому лорду судьба даровала более долгое знакомство с Лианной, чем ему самому, ревность темной волной поднималась в душе, и Рейгар вынуждал себя вспомнить, что ему стоит быть более милосердным к своему поверженному сопернику. Пусть Лианна пока не жена ему, но будет ею — боги на его стороне. Огни палаточного поселения отдалялись и вскоре скрылись из виду, чтобы появиться вновь, когда Туманный поднялся на холм, покрытый травой. Ночная земля благоухала, и гладь Божьего Ока рябилась под дуновениями ветра — над округой висела серебряная луна. По дороге сюда Рейгар и Лианна разговаривали, когда принц не гнал коня галопом; они продолжили свою беседу и тогда, когда сели на его плащ, расстеленный на земле, пока ели и пили вино прямо из горлышка бурдюка. Рейгар жаждал ее общества и разговоров с ней не меньше, чем поцелуев и ласк: девушка любила шутить и умела интересно рассказывать; она, судя по всему, обладала горячим темпераментом и напоминала Принцу-Дракону молодую волчицу — кем, несомненно, и являлась в душе, — смелую и своевольную; любила цветы и часто упоминала свой зимний сад в Винтерфелле, где пыталась растить сирень и зимние розы, чей аромат любила больше всех. С едой было покончено, и остались только несколько яблок и груш, которые лежали в седельных сумках. Вино было сладковатым, наверняка, привезенным из окрестных земель Королевской Гавани, и достаточно крепким. Оно приятно горячило кровь, и Рейгар старался делать глотки поменьше, чтобы тлеющие еще с утра угольки не обратились в пламя, с которым ему было бы не совладать. Лианна, похоже, ощущала что-то схожее и в себе: она то и дело теребила в руках волосы, то перекидывая их через плечо, то закидывая за спину, и временами поглядывала на Рейгара как-то по-особенному. Принцу казалось, он понимал этот взгляд: Лианна, несомненно, желала его, вполне возможно, так же сильно, как и он ее, но ввиду своей неопытности и новизны чувств, вряд ли она понимала, что именно ощущает. Волнение и смущение, тягу и смятение — несомненно: он видел это по ее глазам. Сделав еще один глоток, Лианна заткнула бурдюк пробкой и заметила: — Вкусно, но еще немного, и я захмелею… — она взглянула на Рейгара, который подсел к ней почти вплотную. — А вам оно в голову не ударило? Он покачал головой и улыбнулся: — Слегка. Лианна внимательно вгляделась в его лицо. Потом ее взор упал на меч в ножнах. Подтянув колени к груди, она некоторое время смотрела на клинок, а потом, заметив, видать, что Принц-Дракон не сводит с нее взора, девушка спросила: — Простите, ваше высочество, но можно мне рассмотреть ваше оружие? Рейгар слегка удивился такой просьбе, но исполнил ее: отстегнул меч от пояса и протянул его Лианне обеими руками. Она внимательно изучила рукоять в виде драконов, а потом с тихим шорохом вытащила клинок из ножен. — Он очень легкий, — заметила девушка, глядя на сияющую серебром сталь и держа ее перед собой. — У моих братьев тяжелее, раза в два, наверное… — потом, смущенно потупив взор, правда, лишь для того, чтобы снова посмотреть на Рейгара, Лианна добавила: — Мне не разрешают носить оружие, кроме кинжалов. Отец разрешил мне учиться у Касселя, нашего мастера над оружием, лишь потому, что когда он стал обучать Нэда, я тоже захотела, и ревела три дня на весь Винтерфелл, пока меня не допустили до занятий. А потом моему лорду-отцу пришлось разрешить и Бену, хотя он был еще очень мал, так как, глядя на меня, он тоже начать реветь. Признаться, в этом он меня обошел — представляете, голос у него, шестилетнего, был такой писклявый, что даже Нэн уши затыкала, когда он голосил. А Бран его дразнил, что он не лютоволк, а щенок комнатной собачонки, и, само собой, Бен ревел еще сильнее. Рейгар, выслушав ее историю, от души рассмеялся. — Как я понял, у тебя с братьями не сильно большая разница в возрасте, верно? — спросил он. — Верно, — Лианна вложила меч в ножны, но возвращать его принцу не спешила — положила себе на колени. — Брандон младше вас всего на три года, Эддард — на четыре, я на шесть, а Бенджен на семь. — Вы очень дружны, я посмотрю, и это прекрасно, когда братья и сестры живут в согласии, — продолжил Рейгар. — У меня всего один младший брат, и он намного лет младше меня, как тебе уже, наверняка рассказала моя мать-королева. Король… не всегда дозволяет нам общаться наедине. Сейчас я могу лишь надеяться, что он вырастет достойным своего имени и Дома… — он помолчал, а потом добавил: — Знаешь, моя дорогая, слушая тебя, я вдруг подумал, что мое детство могло быть иным, если бы отец отправил меня не в Ланниспорт, а на Север. Лианна покачала головой и улыбнулась — ее пальцы продолжали следовать узорам на ножнах, и принц ловил себя на мысли, что почему-то это ее действие необыкновенно завораживает: ее указательные и большие пальцы гладили длинные шеи Трехглавого Дракона, его крылья, хвост, лапы, касались выдыхаемного пламени. — Вы бы пришли в ужас от нас всех, — заметила она, наконец, взглянув на него. — Я слышала, вы были очень тихим ребенком, и не любили играть с другими детьми, предпочитая им книги. А мы … о, мы были настоящими дикарями! Ну, скажите, чтобы вы сделали, если бы вас, мой принц, вышедшего во двор, закидали лепешками из грязи? Или подсунули вам в постель лягушек? И это только самые малые шалости, которые мы устраивали. Хотя… — он склонила голову на бок и загадочно хмыкнула. — Вам, быть может, понравились бы наши снежные замки, которые мы строили, и наши лошади, и просторы, где можно скакать без устали. Правда, я с вами не смогла бы разделить все это, разве что, Бран и Нэд, но ведь когда вас отправили в Ланниспорт, вам было… десять?.. — Восемь, — ответил Рейгар. — О, совсем хорошо! — девушка рассмеялась. — Мне было два. Представляете? Я только научилась ходить «под стол пешком», как любил говорить Кассель, а Нэн говорила, что я следовала за братьями хвостиком, а им было скучно со мной. А так как вы были бы намного воспитаннее их, думаю, вы не смогли бы от меня отвязаться. Я бы мешала вам читать и заниматься умными вещами. — Боюсь, ты нашла бы меня очень скучным, — заметил принц. — Ты, судя по всему, была прелестной бойкой малышкой. — Так говорят, — Лианна вздохнула и протянула меч обратно Рейгару. — Но нашла бы я вас скучным? Не думаю — мне все было интересно, должно быть. Я себя не помню, само собой, но так я слышала. Рейгар принял клинок из ее рук и пристегнул ножны к поясу. — Теперь я действительно жалею, что не знал вас всех — лютоволчат — в детстве, — заметил он. — Сейчас же твои братья испытывают ко мне мало приязни, и это печалит меня. Я бы хотел быть им другом. Девушка улыбнулась, потом выпрямилась и приблизила свое лицо к его и некоторое время внимательно рассматривала. Потом протянула руку и осторожно провела пальцем по линии его скул, потом по носу, поднявшись к переносице и надбровным дугам. Сердце Рейгара забилось сильнее, и невольно он сжал пальцы: если она продолжит так его касаться, то данное им слово беречь ее невинность подвергнется сильному испытанию. — Вы будете, однажды, — сказала девушка, опуская руку, но продолжая смотреть ему в глаза. — Лютоволков и Драконов роднит гораздо больше, чем кажется. А про вас говорят, что вы — настоящий дракон, и в вас возродилась Древняя Валирия, и я понимаю, что люди имеют ввиду вашу внешность — спутать Таргариенов, что от крови драконов, нискем нельзя. Нэн рассказывала нам много историй, когда мы были детьми, и иногда ее сказки бывали и о драконах и о далеком Фригольде — так она называла Валирию — и о том, как ваши предки покорили почти весь Эссос. Но Нэн всего лишь наша няня, с трудом умеющая читать и писать, и я сейчас думаю, сколько правды и сколько выдумок было в ее словах. Расскажите мне о ней… о далекой и исчезнувшей родине Таргариенов. Вы ведь наверняка знаете больше. Рейгар улыбнулся и взял Лианну за руку, склонился и поцеловал ее пальцы. — Расскажу, но сегодня давай удовлетворимся коротким рассказом: больше ты увидишь и прочтешь сама, когда мы приедем в столицу. Я попрошу мейстера Кивана дозволить тебе ходить в Зал Эйгона, где хранится множество книг, как написанных здесь, в Семи Королевствах, так и в Вольных Городах, уже после падения Валирии. Есть так и несколько валирийских свитков, и много чего еще, к примеру история королей моего Дома. Я покажу тебе гравюры с их портретами, если ты пожелаешь… — он вздохнул, закусив губу. — Валирия была городом-государством, которая возвысилась над другими более пяти тысяч лет до Завоевания Эйгона. Говорят, мои предки были всего-навсегда пастухами, что держали коз: они селились на склонах дымящихся гор, которые назывались Четырнадцатью Огнями. В те времена другая страна была владычицей — Гискарская Империя, или Старый Гис, как ее еще называли. Они были рабовладельцами и, возвысившись, Валирия начала свою войну против них. Пять раз они воевали — и пять раз валирийцы выходили победителями. В последнюю войну драконовластные решили положить всему конец: они, с помощью своих драконов, стерли Гис с лица земли, когда пламя догорело и погасло, засыпали его земли солью и костями тех, кто не пожелал сдаться. Гискарцы, как говорят, стали их первыми рабами, но отнюдь не последними. Четырнадцать Огней были необыкновенно богатыми рудой, и чем больше росла мощь Валирии, чем больше оружия было нужно, и тем больше рабов. Именно войны вынудили вначале андалов, что пришли в земли твоих предков, и а затем ройнаров, что во главе с королевой Нимерией приплыли в Дорн, покинуть Эссос навсегда. Самым последним и самым западным завоеванием был Драконий Камень. Я думаю, они готовили вторжение в Вестерос, но не успели — Рок уничтожил все. Мощь Валирии была в ее драконах — ящерах, от которых, как говорят, произошли они сами, как народ. — А вы в это верите? — спросила Лианна. Она вся обратилась в слух, и крепко сжимала руку Рейгара. — Что ваши предки — и вы сами, действительно, от крови дракона? Он покачал головой. — Мне сложно сказать, если честно, — ответил принц. — И да, и нет. Определенное родство есть, но не в плоти, а в душе. Валирийцы знали толк в магии, — во времена времена их расцвета она была обычным делом, — они могли породниться с драконами с помощью чар, но отнюдь не плотью. Хотя, как знать… У моих предков, порой, рождались дети, подобные драконам — с крыльями и чешуей, и хвостами. Септон Эйлин из Староместа писал, что это следствие кровосмешения, и наказание богов. Но такое бывало редко — и не всегда уродливые дети рождались в браке между братьями и сестрами. Лианна некоторое время молчала, глядя на него. — Кейтилин Талли уверяет, что в Древней Валирии братья всегда женились на сестрах, — произнесла она, наконец. — И это не идея лишь Таргариенов, чтобы сохранить чистоту своей крови. А еще она говорила, что у мужа могло быть быть несколько жен, причем все они могли быть сестрами. Как у Эйгона Завоевателя было две. Это правда? — Правда. Валирийцы считали себя потомками не только своих драконов, которых звали детьми, братьями, сестрами, но и своих богов, и все остальные народы были для них … существами более низкого толка. Я читал, что они обнаружили, что, чем больше разбавлялась кровь драконьих всадников, тем сложнее было их им подчинить себе драконов, потому они старались жениться между собой. Хотя, как знать, насколько правы они были? Считалось, что лишь Таргариены — законные или же бастарды, называемые Отпрысками Дракона, могли летать на своих огнедышащих змеях, но была же Крапива на Овцекраде? А она не была по крови от нас. Что касается Валирии, за пять тысяч лет, боюсь, все правящие дома были настолько переплетены между друг с другом, что не было смысла сохранять запрет на не родственные браки. — Ваши предки тоже женились между собой, — заметила девушка. — Ваш дед был женат на сестре, и они любили друг друга, как мужчина и женщина; ваши отец и мать — брат и сестра. Если бы у вас была сестра, думаете, вы бы женились на ней? Рейгар помедлил с ответом, так как не желал говорить Лианне правду, боясь расстроить ее. У него была сестра, которая родилась мертвой — он даже помнил ее маленькое тельце, завернутое в алый и черный шелк, и как ее сожгли, по обычаю его Дома, во дворе Красного Замка. Ей могло бы быть сейчас четырнадцать лет — она была бы всего на два года младше Лианны. Выживи она, отец поженил бы их — брак, наверняка заключили бы, когда девочке исполнилось бы двенадцать, но на ложе к сестре его допустили бы лишь сейчас. Король часто сокрушался о смерти Шейны и всю вину сваливал на королеву: будь девочка жива, не пришлось бы искать наследнику невесту и «тащить ко двору кого попало». — Думаю, да, — ответил Рейгар, наконец. — Но если бы боги желали мне иной судьбы, и чтобы я женился на сестре, они бы сделали ею тебя, Лианна. Наблюдая за тобой, я невольно думаю, что ты, со своим характером, вполне могла быть драконокровной. «Но у нас с тобой иной путь, любовь моя», — добавил принц уже про себя. Девушка задумчиво и удивленно посмотрела на него. — Как это должно быть странно — любить и желать своего родного брата, — проговорила она, отпуская руку принца. — Я бы, наверное, умерла, если бы мне сказали, что я должна выйти замуж за Брандона, или за Эддарда… или за Бенджена, — она вдруг рассмеялась и смешно фыркнула. — Фуу-у-у-у, Бен… — А если бы твоим братом бы я? — Рейгар снова взял ее за руку — не касаться ее он не мог. — Ты бы думала так же? Лианна, взглянув на него, неуверенно покачала головой. — Как знать, — ответила она. — Но мне сложно судить, ваше высочество. Вы — не мой брат, и я люблю вас иначе… — девушка склонила голову на бок. Повисло молчание, во время которого она словно глядела в себя, а потом Лианна сама же и его нарушила, внезапно спросив: — А вы знаете валирийский? — Это мой родной язык, конечно, я его знаю. — А вы можете сказать что-нибудь на нем? — К примеру, что? — Не знаю, решайте сами. Мне интересно, как он звучит. Рейгар усмехнулся, раздумывая над ее просьбой. От разговора о женитьбе брата и сестры в роду Таргариенов, Лианна явно смутилась, хотя сама же и начала его, потому и поспешила переменить тему. Интересно, о чем она думала сейчас? Что видел ее внутренний взор в тот миг, когда она вдруг широко распахнула глаза, закусила губу и отвернулась? Ему казалось, что его догадка была верна: она представила их вместе — себя его сестрой-женой. Решив слегка поддаться искушению, Рейгар склонил голову и поцеловал ее плечо, затянутое в шелк платья, осторожно откинул ее волосы за спину и тихо проговорил на высоком валирийском: — Я бы отдал сейчас все на свете, лишь бы почувствовать себя в тебе, между твоих коленей, моя любовь. Лианна с интересом посмотрела на него: само собой, смысл этой фразы она понять не могла, но, как он и ожидал, спросила: — Звучит очень красиво… и странно. Что означает то, что вы сказали, ваше высочество? Рейгар улыбнулся, но вместо ответа взял ее за руку, поцеловал и прижал ее раскрытую ладонь к своей щеке. Девушка некоторое время выжидала, потом хмыкнула и, чуть понизив голос, словно тут кто-то мог их услышать, произнесла: — Вы, что, сказали что-то непристойное? — Нет. Не думаю. Смотря как на это посмотреть. Но непристойного там почти нет, — ответил Принц-Дракон. — Что вы сказали? Рейгар помедлил, глядя на нее. Судя по тому, какой упрямой была Лианна, она не забудет и не перестанет его допытывать. Помедлив, он произнес: — Что же, если я получу пощечину за это, пусть — я ее заслужил. Я всего лишь сказал, что желаю тебя сильнее всего на свете: и душой, и телом. Девушка опустила глаза и осторожно высвободила свою руку из его. — Не бойся меня, я дал тебе слово, Лианна, — добавил Принц-Дракон. — Ты сказала, что не важно, что я произнесу, я исполнил твою просьбу. Я же не виноват, что ты у меня такая догадливая. Она посмотрела на него и, несмотря на явное смущение, улыбнулась. Даже в темноте было видно, как ее щеки горят румянцем. — Мне нравится, как это звучит: что «я у вас», — проговорила девушка. — Я несомненно вам верю, ваше высочество. Но сейчас мне подумалось, что насколько это честно с моей стороны вас так искушать и испытывать ваше терпение? Я мало что смыслю в подобных отношениях между мужчиной и женщиной — меня стали посвящать в такое лишь недавно, пока все, да и я сама, думали, что я стану леди Баратеон. Однако, на самом деле, мне почему-то было не сложно догадаться, что именно вы сказали на языке Фригольда. Мне стоит вести себя сдержаннее и не подвергать вас… — Лианна, — Рейгар прервал ее, понимая, к чему она клонит. — Не думай об этом. Не лишай меня своей ласки и своих поцелуев, так будет еще хуже. Я могу держать себя в руках, и поверь, я не нарушу данных тебе слов: ни того, что со мной ты в безопасности, ни того, что я только твой, и другие мне не нужны, даже если я буду терзаться желанием — ведь желаю я только тебя, никто, кроме тебя мне не нужен. Лианна осторожно взяла его за руку. — Я вам верю, — сказала она. — Если я не вам, то тогда кому? Вздохнув, она подняла голову и посмотрела на небо: оно больше не было безоблачным, и звезды едва проглядывали сквозь наползшие откуда-то тучи. Луна была ими скрыта, и светилась сквозь облака размытым, желтовато-белесым диском. — Кажется, будет дождь, — заметила девушка, все еще глядя вверх. — Нам стоит вернуться, иначе, если я вымокну, то не смогу сказать матери и братьям, что была у ее величества. Рейгар не мог отвести глаз от нее и, не выдержав, приобнял за плечи и поцеловал ее вначале в щеку, потом в губы, а потом и в шею. Лианна рассмеялась, откинулась назад и легла на спину. Рейгар опустился следом за ней, продолжая ее обнимать, и снова потянулся за поцелуем. Она не стала сопротивляться и ответила, даже обняла его за шею. — Нам правда стоит вернуться, уже очень поздно, — проговорила Лианна, чуть отстраняясь и упираясь ладонями ему в грудь. — Пожалуйста. Рейгар вздохнул, коснулся ее волос и кивнул. — Хорошо, — сказал он. — Раз ты так хочешь. — Я не хочу, но отец очень просил нас обоих быть осторожными, — девушка ласково погладила его по щеке. — Я обещала ему, что буду просить вас об этом. Ко всему прочему, завтра у вас такой важный день. Я буду переживать за вас больше, чем за своего брата. Принц-Дракон улыбнулся. — Моя победа будет твоей, ты же знаешь, — ответил он. — Завтра все будет твоим. Лианна рассмеялась и, приподнявшись, поцеловала его в лоб. — Главное, чтобы вы остались невредимым. Обещайте, что будете осторожным. Прошу. — Обещаю. Пожелай мне удачи, как положено и я отвезу тебя обратно в Харренхолл. — И как же положено? — Поцелуй меня. Семь раз, за каждого: за Отца, Мать, Деву, Старицу, Кузнеца, Воина и Неведомого. — Но я северянка, и верю в Старых богов. — Тогда тебе придется целовать меня по количеству всех чардрев, что есть в Семи Королевствах. Я не против, если ты этого хочешь — но, боюсь, в таком случае, нам придется остаться тут до утра. Лианна рассмеялась. — Какой вы хитрый! Но хорошо, семь так семь, — она снова обняла его за шею, на этот раз обеими руками. — Знаете, о чем я сейчас подумала? Что мы будем делать, если дойдет до свадебного обряда? Мне нужно будет принять веру в Семерых? — Не «если», а «когда». И если ты захочешь, — ответил Рейгар. — Обряд должен быть свершен септоном, как ты знаешь, в Великой септе Бейлора, по всем правилам королей, но коли уж на то пойдет, не важно где: лишь бы по закону. В Красном Замке есть богороща, и мы можем принести обеты и там, если ты пожелаешь. Я буду рад сделать все, что угодно, лишь бы ты была счастлива. — Хорошо, — произнесла девушка. — А теперь давайте я пожелаю вам удачи, как вы просили, и вернемся? Рейгар склонился к ней, и Лианна наградила его семью поцелуями, после чего Принц-Дракон стиснул ее в объятиях. С озера подул холодный ветер, донесший до влюбленных мелкие капли дождя. Медлить больше было нельзя: быстро собравшись, Рейгар усадил Лианну на Туманного, сел следом, и, едва конь спустился с холма, пришпорил его что есть силы. Час уже был поздний, и калитку отворили стражники, но больше во дворе никого не было. Лианна, опустив капюшон поглубже, бегом припустила по лестницам вверх, пока не скрылась в тенях коридора, что виднелся за дубовыми дверями. Рейгару пришлось задержаться, чтобы вручить поводья серого в яблоках сонным конюхам, которые выбежали на звук грохота копыт. Девушка, как он и ожидал, не ушла — едва Принц-Дракон ступил за порог, она выступила из-за колонны. — Я попрощаюсь с вами здесь, — сказала она, беря его за руки. — Удачи вам в поединках, ваше высочество. — Мы увидимся завтра, — ответил Рейгар. Он не спрашивал ее, всего лишь поставил в известность. — Хорошо, — Лианна кивнула, немного удивленная, должно быть, его стальным тоном. — Но где? — Я сам тебя найду, договорились? Девушка медленно кивнула, все еще удивленно глядя. Ее серые глаза сейчас казались почти черными и очень большими. — Опять у вас какие-то тайны, мой принц ? —спросила она. — Мне уже знаком и этот тон, и этот взор. Что вы задумали? — Ты все сама увидишь, — ответил Рейгар, улыбнувшись. — Мне не нравится этот ответ, — Лианна упрямо поджала губы. — Вы уже так говорили мне, там на стене, помните? — Помню. Но всему свой срок, моя дорогая. Сейчас тебе надо лишь потерпеть до завтра. Прошу тебя. — Вы же помните, что нам — и вам в особенности, надо быть осторожными? — Я помню это всегда. — Ну, хорошо, — девушка отпустила его руки. — Тогда я буду ждать вас. Хоть скажите, когда? К вечеру? Или как сегодня? — Днем, — ответил Рейгар, и, видя, что она, удивленная еще больше, собирается засыпать его вопросами, он добавил: — Лианна, большего я не скажу. Даже если ты пообещаешь мне сотню поцелуев. Девушка хмуро на него посмотрела. Однако, видя, что это ничего не принесет, и Принц-Дракон был тверд в своем решении, она вздохнула, поджала губы и присела в неглубоком реверансе. — Тогда доброй ночи, принц Рейгар, — сказала Лианна и, развернувшись, поспешила в покои Старков. А он не сдержал улыбки: это, пожалуй, было впервые, когда она вслух произнесла его имя. Подождав, пока шаги девушки стихнут, Принц-Дракон направился к себе. Стража, как обычно, стояла у его дверей, и он невольно подумал, что ему жаль этих гвардейцев: нести стражу у покоев кронпринца, который чаще всего отсутствует, и по сути, охранять его книги и иногда оруженосцев. Взявшись за кольцо, которое было на дверях вместо ручки, Рейгар невольно подумал, что и Эйгон Завоеватель не желал себе стражи, пока его королева и сестра-жена Висенья не убедила в обратном. В пустых покоях мог прятаться кто угодно, и если против прямого нападения в честном бою принц справился бы сам, и не с одним нападавшим, то от кинжала с ядом? Наемными убийцами бывали люди незаметные, и чаще всего, как ни странно, женщины: быстрые, ловкие, как змеи. Особенно, если они дорнийки. Войдя к себе, Рейгар остановился на пороге: на стуле у зажженного очага сидел Уиллас, хмурый, как зимний восход, а за столом, где были сложены книги и, что самое важное, черная книжка принца, сидел лорд Варис. Благоухая цветами, в темных шелках, он попивал вино из чаши и рассматривал одну из привезенных Принцем-Драконом книг. — Интересный у вас вкус, ваше высочество, — заметил Варис, поднимаясь, едва Рейгар появился на пороге. — Такие редкие и удивительные книги… Вы, должно быть, забрали их из библиотеки Красного Замка? Принц бросил взор на стол — черной книжки там не было. Спрятал ли ее Уиллас, или она уже скрывалась в складках одежды советника его отца? Сдерживая гнев на самого себя за беспечность, и на Вариса, что пришел неприглашенным, он лишь коротко кивнул. — Предположим, — заметил Рейгар. — Что вас привело ко мне в столь поздний час, лорд Варис? — О, ничего особенного: ваш отец велел передать мне, что желает вам удачи и ждет решительных действий, о которых вам известно. Мы все их ждем и очень хотим порадоваться за вас, ваше высочество, — Варис улыбнулся, а потом поджал губы. — А пришел я не столь уж поздно. Вот этот юноша, ваш оруженосец, подтвердит, что жду я вас не меньше двух часов. Вы любите поздние прогулки? — Я не обязан отчитываться перед вами, — отозвался Рейгар. — Поблагодарите моего отца, и скажите, что повод для радости у него будет, это я могу обещать. За остальное — уж простите, милорд, но я никого не ждал, и имею обыкновение отсутствовать столько, сколько, когда и где пожелаю. — Конечно, — Варис жеманно улыбнулся. — Примите мои извинения, я вовсе не имел ничего подобного. — Принимаю, — сказал Принц-Дракон, надеясь, что короткий ответ заставит советника отца уйти побыстрее. Повисла тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в очаге и свистом ветра за окнами. — Что ж, — Варис поклонился Рейгару, пряча пухлые руки в широкие рукава своих одеяний. — Не смею больше докучать вам, ваше высочество. Желаю вам удачи завтра — быстрой и легкой победы, — он снова бросил взгляд на стол с книгами. — Знаете, недавно мне в руки попалась одна редкая рукопись — думаю, она всего лишь копия с другой. Называется «Короли зимы, или Легенды и родословные Старков из Винтерфелла», авторства некоего мейстера Чилдера. Мне она не ни к чему — и я был бы рад подарить ее вашему высочеству. Вы интересуетесь Севером, не так ли? «Паук. Настоящий Паук», — подумал, Рейгар, глядя на него. Несомненно, он уже все знает и делает эти намеки специально, чтобы показать, что ничего не уйдет скрытым от него, притаившегося в тени. Но Принц-Дракон не боялся Вариса и не страшился отцовского гнева, который обязательно обрушиться на него на следующий день, в этом он не сомневался. Да, он шел по очень тонкой грани, но боги — он был в этом уверен, — на его стороне и не допустят неудачи. Лишь смелым и решительным доступна победа в конце. — Я интересуюсь историей всех земель Семи Королевств, — ответил Рейгар. — Я подумаю над вашим предложением. Благодарю. Варис кивнул и снова поклонился. — Доброй ночи, ваше высочество, — произнес он и удалился. Едва дверь за ним закрылась, Принц-Дракон тотчас же обратился к Уилласу: — Где черная книжка? Он забрал ее? — Нет, ваше высочество, ее забрал я, — ответил оруженосец, засунув руку за пазуху и вытащив записки Рейгара. — Я как увидел, что он зашел, так тотчас же и спрятал ее, делая вид, что на столе у вас беспорядок, и я решил прибрать, раз пришел гость. Я подумал, вам бы не понравилось, засунь этот петух свой клюв в ваши записи. Принц выхватил книжку из рук Уилласа и быстро перелистал. Нет, все было так же, как раньше, ее никто не открывал. Облегченно вздохнув, он взглянул на юношу. — Спасибо, — сказал он. — Ты не знаешь, как ты мне помог. Впредь я буду умнее. — Да что вы, ваше высочество, — парень хмыкнул. — Он ничего у меня не спрашивал, лишь попросил подать вина. А потом повел беседу,расспрашивая меня о моем отце, лорде Фоссовее, и о братьях. Спрашивал, какие девушки мне нравятся, и каких из благородных дам на турнире я считаю самыми красивыми. — Варис хитер, —ответил Рейгар. — Все, что он у тебя спрашивал, имело смысл, будь уверен. Ему не нужно задавать вопрос напрямую, чтобы узнать то, что он хочет. — Думаете, он спрашивал о … миледи, которой я носил послание будто бы от Ланнистеров? — Уиллас понизил голос. — Я подумал об этом, и не упоминал ее вовсе. Совсем. Словно ее нет. Рейгар ничего не ответил — лишь взглядом поискал, куда можно было спрятать свои записи так, чтобы никто их не нашел. Несомненно, из беседы с Уилласом Варис узнал то, что хотел, пусть паренек и вел себя осмотрительно. Но обмануть евнуха из Эссоса было невозможно: не зря же он занимал должность мастера-над-шептунами? Но вот какую игру он вел, вот в чем вопрос: его слова о рукописях, касающихся Старков и Винтерфелла, явно имели какой-то скрытый смысл. Но вот только какой: было ли это предупреждением, или тайным знаком, что он, внезапно, решил быть на стороне Рейгара? Первое было слишком явным, а второе — если и было правдой, то уж точно не потому, что Варис внезапно проникся жалостью и решил помочь влюбленному принцу. У него были свои амбиции и свои цели. Мейстер Седрик из Староместа, еще во времена короля Джейхейриса писал, что каждому правителю стоит опасаться двух вещей: вражды между своими сыновьями и скопцов, что стремились к верхам. Первая губила наследие и погружала страну в хаос худший, чем мор, ниспосланный как кара богов; скопец же был опасен потому, что не ведал иной страсти, чем власть: она заменяла постель и женщин, и любовь, и детей, и нечем было их напугать или остановить. А как управлять тем, кто ничего не ценил,и не был ни тем, ни другими был, словно тени на рассвете, не относящиеся ни ко дню, ни к ночи?..