Песнь Льда и Огня

Над Королевской Гаванью бушевала гроза. Проливной дождь застал Мелисенту в богороще — несмотря на то, что Лианны Старк в Красном Замке не было, она все же решила сохранить их обычай ходить туда, когда королева удалялась в септу вместе с другими. Так легче было переносить одиночество: кроме одного человека, да самой Рейлы у Мелисенты сейчас здесь не было друзей. Добежать до твердыни она бы не успела. Ветер давно уже согнал тучи над городом, и гремел гром, а крона сердце-древа клонилась под сильными порывами, Мелисента не спешила уходить: было в этой буре что-то… живое. Настоящее. Словно бы свежий воздух наконец проник в давно запертую комнату и принес новое дыхание. Когда же полил дождь — совершенно внезапно, сплошной стеной, девушка успела добежать через Сад до навеса в одном из ближайших внутренних дворов. Спешить было некуда, королева была в септе и сама не покинула бы ее в непогоду, пережидая ее, а Мелисента всегда любила ветра и дожди: это напоминало ей о доме. Некоторое время она была одна, если не считать нескольких слуг во внутреннем дворе, которые убирали загородки для фехтования. Однако потом ее одиночество было нарушено: на другом конце двора появился королевский гвардеец, в котором Мелисента сразу же признала сира Гэрольда Хайтауэра, лорда-командующего. Он ее, похоже, не видел, скрытую за деревянным столбом, который поддерживал навес. Он смотрел куда-то на башню, скорее всего в сторону птичника, а потом уже собирался направиться туда, когда Мелисента, украдкой наблюдавшая за ним, решила все же его окликнуть: — Сир Герольд! Он наконец заметил девушку и тут же направился к ней. — Миледи… — казалось, Хайтауэр был удивлен, что видел ее в такую погоду здесь — одну. — Доброго дня вам, сир Гэрольд, — ответила она, улыбнувшись. — Как вам погода? Я бы пошутила насчет рыцарей, железных доспехов и воды, но боюсь вас задеть — вы, гляжу, как обычно не в настроении. Он улыбнулся как всегда, в своей манере, сдержанно, но Мелисента его хорошо знала и видела, как он посмотрел на нее. — Вы всегда говорите это, миледи, — сказал он, — хотя сами знаете, что это не так: я улыбаюсь, когда вижу вас. Или же мне стоит думать, что вы предпочитаете шутки, как у сира Освелла? Мелисента рассмеялась. — Боги упаси, нет, — сказала она. — Даже меня его шутки смущают, а я не из робкого десятка. Хотя моя дорогая подруга-северянка нашла его довольно забавным. Хайтауэр снова улыбнулся. — Поглядел бы я на Уэнта, узнай он, что его нашли «забавным», — хмыкнул он. — Это мое слово, вы сами знаете леди Старк, она бы сказала это все как-то иначе… — Мелисента оглядела своего собеседника. — Куда, кстати, они все запропастились? Я видела, как несколько дней назад вернулся сир Ливен, а он уезжал вместе с кронпринцем и сиром Освеллом. — Не могу сказать. Как вам известно, кронпринц никогда не сообщает о цели своих решений, — сир Гэрольд подошел к ней ближе, и его рука легла на стальные застежки нагрудника, держащие белый плащ. — Давайте я провожу вас до твердыни, миледи. Укройтесь моим плащом. Мелисента улыбнулась снова, глядя на него. Оглянувшись и понимая, что никого больше во внутреннем дворе не было — слуги, похоже, тоже ушли — она осторожно и мягко коснулась его рук. — Вы хотите взять меня под свой плащ, сир? — спросила она тихо, чуть приподнимаясь на цыпочках: Хайтауэр был высок, как и все гвардейцы короля. — Если это так, то я не могу отказать вам. Если он и был немного сбит с толку, то вида не подал, впрочем, как и всегда. Мелисента знала, что под этой спокойной, стальной поверхностью, всегда пылал огонь, и не подразнить его немного в такой момент как сейчас было бы преступлением против богов — как Новых, так и Старых. Но сир Гэрольд умел вовремя распознавать ее уловки и шалости, и почти всегда брал все в свои руки. Вот и сейчас, он снял свой плащ и накинул ей на плечи, после чего же крепко стиснул ее пальцы в своих. — Вам не стоит гулять под таким дождем, миледи, — сказал он, чуть склоняя голову. — Я провожу вас до твердыни или куда вы скажете. — Я думала о птичнике, — ответила Мелисента. — Я хотела отправить ворона. — И куда же, или это тайна? — Отнюдь. Я скучаю по леди Старк — прошла уже почти неделя, как она уехала. Я хотела отправить ворона ей. Сир Гэрольд едва заметно поджал губы. — Ваша подруга еще не достигла Риверрана, — ответил он. — Дорога туда неблизкая. Да и будет ли ей до ответов, когда она увидит свою семью? — Я думала послать ворона в Харренхолл, — Мелисента высвободила свои руки и поправила белый плащ на плечах. — Они наверняка поедут по короткому пути мимо Божьего Ока и Каменного оплота, чтобы достичь места в срок. С ними, в конце концов, сир Эртур Дэйн, а он знает все те места. Где им еще остановиться, как не в Харренхолле, у лорда Уэнта? — Если бы с ними был сир Освелл, я бы еще сказал, что да, они могут отправиться этим путем, но Дэйн поедет по Королевскому Тракту. Мелисента улыбнулась и покачала головой. — Но сир Освелл там, разве нет? Вернее, он сопровождает принца Рейгара. Не смотрите на меня так, сир Гэрольд. Вы знаете, мне все известно, и разве Принц-Дракон отпустил бы Лианну одну в Речные Земли, помня, что там Роберт Баратеон? Хайтауэр молчал, глядя на нее. Девушка же внимательно наблюдала за ним: у нее давно закрались подозрения, что Лианна Старк уехала в Речные Земли не одна, и Рейгар Таргариен сопровождал ее. Лишь бы только там ничего дурного не произошло — у Роберта Баратеона был буйный нрав, а Принц-Дракон всегда мог ответить присущей ему холодной яростью, как там, в Харренхолле, на турнире. — Я думаю, не я одна подозреваю это, верно ведь? — продолжила Мелисента. — Я ничего не могу сказать вам, миледи. — ответил сир Гэрольд. — Я не осведомлен о таких делах. Я знаю лишь то, что знаю. — О, конечно, мы все знаем лишь то, что знаем, — ответила с улыбкой девушка. Хайтауэр умел изворачиваться так, что давая пространный ответ, он не говорил ровным счетом ничего, но если с другими это всегда имело успех, то не с ней. Не с той, которая знала его лучше других и дольше других и видела его без этих лат и одеяний королевского гвардейца. Будь они в более подходящем месте, Мелисента бы смогла его разговорить, пуская в ход все свое очарование и, конечно, то белое платье из дорнийского шелка и дорнийского же кроя, которое ей было столь к лицу. Где-то наверху, на лестницах, ведущих на крепостную стену, раздался слабый чих, и вскоре они увидели Вариса, который, точно мокрая кошка — он даже чихал, как кошка и так же ходил бесшумно в своих мягких туфлях и одежде — спешил к ним под навес. Мелисента хотела было снять плащ сира Гэрольда с плеч, но он перехватил ее руки и стиснул их, вынуждая ничего не делать. Варис их поначалу не заметил, а может, только сделал вид. Он выглянул из-под навеса, чтобы посмотреть на небо, а потом, точно случайно, воскликнул: — Леди Блэквуд! Сир Гэрольд! Дождь тоже застал вас врасплох? Ужасная погода, не правда ли? Где же обещанная Весна? Сегодня утром было так холодно, что мне казалось, пойдет снег. Хайтауэр молчал, и вместе с ним молчала и Мелисента. Вариса, однако, это не смутило — он отряхнул свои одежды от капель дождя и нарочито долго поправлял подкладку широких рукавов. Понимая, что на него смотрят, он ответил удивленным взглядом. — Прошу простить меня, я ведь не прервал вашу беседу? — произнес он. — Нет, милорд. Я собирался проводить леди Блэквуд в твердыню, — ответил сир Гэрольд. — Это очень благородно с вашей стороны, — заметил Варис. — В таком случае, прошу простить нас, — Хайтауэр осторожно коснулся руки Мелисенты. — Миледи, пойдемте… — Сир Гэрольд, вы смогли бы вернуться сюда после? — Варис сделал шаг. — Это так удачно, что я вас встретил, я как раз искал вас по поручению его величества. Девушка бросила быстрый взгляд на своего спутника, но он ничем не выразил недовольства или раздражения, хотя Мелисента знала, насколько сильно Хайтауэр презирал этого пентошийца. — В таком случае, говорите сейчас, если только это не тайна, — заметил он. — После твердыни я должен идти к ее величеству. — Никакой тайны, — ответил Варис. — Я как раз хотел сообщить вам, что король хочет вас видеть, но не могу знать, зачем именно. Ваше место у ее величества займет сир Ливен. Я как раз искал вас, чтобы это сообщить — даже был в Башне Белого Меча. Удивительно тихо там сейчас, вы не находите? С отъездом двух ваших братьев… — Я явлюсь к королю тотчас же, — ответил сир Гэрольд и, касаясь плеча Мелисенты, произнес: — Миледи… — Не смею вас задерживать, — ответил Варис. Но тут же добавил: — Могу я просить вас кое о чем, как лорда-командующего, сир? — Хайтауэр обернулся. — Я заметил, что и сир Освелл, и сир Эртур оставили своих оруженосцев в Красном Замке, а юношам в их возрасте лучше не бездельничать. А то и один, и другой, по их словам, только тем и заняты, что начищают и так уже начищенные латы королевской гвардии. Неужели ваши братья уехали без брони? — Рыцарей без брони не бывает, милорд. Я найду юношам какое-нибудь дело. А теперь прошу простить меня. И больше не дожидаясь, скажет ли Варис хоть что-нибудь еще, он взял Мелисенту под локоть и осторожно подтолкнул ее вперед. Девушка и сама не хотела медлить: в присутствии Вариса ее всегда начинало тошнить, видимо, из-за розовой воды, которую он использовал, и она сама была рада поскорее уйти. Услышанное заставило ее встревожиться, впрочем, если и ее спутника также, то он не подал виду. У королевских гвардейцев на латном нагруднике изображена корона и семь мечей, это знал каждый ребенок Семи Королевств. Точно такая, какая была у Хайтауэра. Но Мелисента провожала Лианну в то утро и видела сира Эртура: у него был совсем другой нагрудник, с трехглавым драконом Таргариенов. Она не видела, как уехал сир Освелл, но судя по словам Вариса, и его гвардейские латы остались здесь, в Башне. Тогда она не обратила на это особого внимания, но сейчас… Что все это могло означать, кроме одного? Того, что так настойчиво теперь вертелось на языке? Они молчали до самой твердыни, но когда оказались под ее сводами, Мелисента, все же улучила момент, пока никто не появился, и, останавливая Хайтауэра, едва слышно спросила: — Сир Гэрольд, позвольте узнать? — он кивнул, и она продолжила. — Сир Эртур и сир Освелл… Они… они вернутся? Хайтауэр медлил с ответом. Потом наконец тихо и коротко проговорил: — Однажды, да, миледи, вернутся. Сердце у Мелисенты замерло. Она стиснула его руки в своих и, глядя в глаза, произнесла: — Но ведь они гвардейцы короля. — И они ими останутся до скончания своих жизней. Мы, как вы знаете, присягаем короне и королю-Таргариену. А теперь прошу простить меня, миледи. Я должен идти. — Конечно, — она торопливо сняла с плеч его плащ и вернула его. Он же, улучив мгновение, склонился к ее рукам и поцеловал их, после чего, не оборачиваясь, поспешил прочь. Мелисента же так и стояла, смотря Хайтауэру вслед, пока он не свернул за поворот в холле. Корона и король-Таргариен. Однажды, да, вернутся. Но какому королю-Таргариену они служат? И вернутся — когда и при каких обстоятельствах? Этими словами он сказал ей больше, чем мог бы длинной речью и объяснениями, и Мелисента, слишком хорошо знавшая о происходившем между Лианной Старк и принцем Рейгаром, начала подозревать, что все было куда как серьезнее, чем просто поездка северянки в Риверран и следовавшего за ней влюбленного мужчины, снедаемого ревностью и недоверием к бывшему сопернику. И Варис об этом явно догадывался: он слишком ясно дал это понять. Значит, этими же подозрениями терзался и король Эйрис, и весь его Малый Совет, если только Варис не вел какую-то свою собственную игру. Судя по тому, что Дэйн и Уэнт уехали вот так, не пытаясь это скрыть, значит, очень скоро все станет явным, и война, которая велась за закрытыми дверьми, выйдет в открытое поле для последнего сражения. «Надо собрать все необходимое и припрятать», — подумала Мелисента по пути в свои покои. Отослать служанок и сделать все самой. Если все именно так, как она думает, то ей как подруге Лианны Старк может сильно не поздоровиться, а уже из-за нее самой — сиру Гэрольду. Разве станет он смотреть, как ее терзают и выпытывают ответы? Если придется бежать, то лучше быть готовой. В свете этой истины ей теперь были понятны пространные ответы Лианны. Она всегда считала ее умной и красивой девушкой и любила северянку так, как любила родных сестер. Сейчас же эта милая дикая красавица показала, сколько шипов на самом деле было у Зимней Розы и сколько тайн в ее лепестках, никому не раскрытых. О да, она будет хорошей королевой, если, конечно, доживет до этого. Рейгар уже однажды короновал ее в Харренхолле, теперь, видать, ее венок будет из стали и рубинов. И тут Мелисента подумала, что когда — не если, а когда, так как они обязательно увидятся — она снова встретит Лианну, то кроме нотации о вранье друзьям ей стоит дать подруге кое-что еще. То, что Лютоволчица Винтефелла ценила больше украшений или красивых гребней для волос. «Надо найти Кэйлин», — подумала Мелисента, свернув в башню королевы. — «У нее, конечно же, есть ключи. Соврать можно что угодно… Ну, Лианна Старк из Винтерфелла, когда я увижу тебя, то не посмотрю, чем и кем ты там будешь — все выскажу тебе о том, как надо учиться доверять!» Ускорив шаг, девушка отправилась на поиски служанки. Можно успеть — время еще было. Совсем немного, но было.

***

Боги — Старые или Новые — даровали хорошую погоду в пути, и чем дальше на юг убегала дорога, тем теплее становилось. Тучи всегда были где-то на горизонте, где-то рядом порой даже громыхал гром, но дождь так ни разу и не пошел. Здесь, на юге Штормовых Земель, дули ветра из Дорнийских Марок, принося с собой тепло Красных Гор. Хвойные леса, которыми в изобилии поросли холмы со всех сторон, куда ни глянь, сладко пахли смолой. Вдоль тракта, впрочем, были высажены дубы и вязы, дававшие тень. В этих краях их листва уже набрала полную силу и цвет, и на лицо Лианне, идущей по дороге, ложились густые тени. Но она была только рада этому: солнце с самого утра припекало, и она, привыкшая к холоду, тяжело это переносила. Ее лицо загорело, а верхние прядки волос наоборот, слегка выгорели; от этого ее длинные ресницы и серые глаза казались еще темнее, чем были на самом деле. Ее шерстяной дублет был расстегнут, и рукава засучены так высоко, как было возможно: одежда оказалась слишком жаркой для такой погоды. Рейгара же, идущего рядом с Лианной и ведущего обоих коней в поводу, не трогали ни жара, ни солнце. Его плащ был перекинут через седло, а рукава так же закатаны лишь до локтей. Девушка намеренно приглядывалась к Принцу-Дракону все эти дни и лишь прошлым вечером заметила, что его белая кожа наконец приобрела легкий золотистый оттенок. Рейгар любил солнце и, как отметила девушка, почти никогда не потел. Впрочем, это было не единственным, что она успела понять: огня он не боялся тоже. Там, где она наверняка бы обожглась, на его коже не оставалось и следа. Около двух дней назад они остановились на одной ферме — их таких, разбросанных по краю, было много — чтобы напоить коней. Фермер, получивший свое серебро за воду, предложил путникам горячего мятного отвара, от чего Лианна не смогла отказаться. Принесла отвар его дочка. Заглядевшись на Рейгара, она случайно едва не опрокинула одну из кружек; Принц-Дракон успел поймать ее руку и кружку заодно, но кипяток вылился ему на тыльную сторону ладони. Девушка вскрикнула и бросилась в дом за мазью от ожогов, а Лианна — к своей седельной сумке, где хранился мешочек от Кэтти, но все было зря. Ни покраснений, ни волдырей на его руке не осталось. «Кровь драконов», — думала Лианна. Иначе все это объяснить было невозможно. — Я бы все отдала за то, чтобы принять ванную, — сказала Лианна, оборачиваясь к Рейгару. — И поесть что-нибудь горячее. Раз уж может выдаться такой случай, я имею право немного поныть, верно же? Он улыбнулся. В дороге они были с самого восхода солнца и давно оказались бы уже где-нибудь в глуши, подальше от тракта, но в какой-то момент захромал Бурый — он едва не споткнулся и не сбросил свою всадницу, перескакивая через кочку. Рейгар осмотрел его ноги и копыта: оказалось, что конь умудрился потерять подкову, поэтому Принц-Дракон принял решение, что им стоит оставить на время скитания через поля и леса и найти кузнеца. Вдоль по тракту — никакого особенно названия у него, кстати, не было, так как он был лишь местным, проходящим по границе между Штормовыми Землями и Простором, и не мог сравниться ни с Королевским Трактом, ни с Дорогой Роз — были разбросаны фермы, а порой и целые деревни. Рейгар надеялся найти кузнеца в одной из них — деревушке под названием Синий Ручей, где, по его же словам, был и неплохой трактир, и он знал его хозяина. Тот, впрочем, не ведал, с кем водил дружбу: он знал Рейгара под другим именем, а за того золотого дракона, что получал от него, лишних вопросов не задавал. — Сегодня будет тебе горячая вода, моя дорогая, — произнес Рейгар. — Я думаю, мягкой постели ты обрадуешься не меньше. Лианна смущенно улыбнулась. — Это точно, — заметила она. — Но что вы скажете хозяину трактира? — О чем именно? — О том, кто я вам. Он ведь даже если не спросит, все равно будет гадать. И тут уже мой хмурый вид и ответ «не знаю» не поможет. — Я скажу ему, что ты моя жена, — ответил Рейгар. — На мою сестру ты не похожа, а бесчестить тебя подозрениями, что ты моя любовница, я не стану. Поверь, больше этого он ничего и не захочет знать. Лианна хмыкнула. — Но тогда нам придется спать в одной постели, выходит? — спросила она, скорее размышляя вслух. Рейгар рассмеялся и покачал головой. — Тебя это смущает? После того, как мы почти неделю спим на одном одеяле и под одним плащом? — спросил он. Лианна зарделась, но тоже улыбнулась. — Но это совсем другое, — заметила она. — Я понимаю. Я велю принести тюфяк и отлично на нем высплюсь, — ответил Рейгар. — В конце концов, это никого не касается, почему мы хотим спать порознь. Чуть погодя, он добавил: — Если честно, я сам бы не отказался от горячей еды. И воды, коли уж на то пошло. Иначе еще пару дней, и ты начнешь жаловаться на мои колючие щеки и подбородок. Лианна рассмеялась. Остановившись перед Рейгаром и вынуждая остановиться и его, она провела пальцем по линии его скул, а потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала. — Щетина вам к лицу, мой принц. И вообще все. Лишь бы не борода как у короля Джехейриса, ее я точно не переживу, — произнесла она. Он только усмехнулся. Впереди показалась развилка с двумя указателями. На одном стрела с розой вместо оперения показывала на запад — там была Дорога Роз, вела она в Простор, в земли грандллордов Тиреллов, правящих из Хайгардена. Второй был незатейливым, со знаком в виде волн. Когда-то он, судя по всему, был синим, и там даже имелась надпись, которая с трудом читалась. «Си...й Ру...ей», — было теперь всем, что можно было разобрать. — Мы сейчас в землях Медоузов, — сказал Рейгар. Он помнил и знал, казалось, всех мелких и великих лордов, их Дома, и кто откуда правил своими землями и как. — Их замок Луговой Дол недалеко отсюда, но и не так уж близко, чтобы нам опасаться возможности наткнуться на кого-нибудь из них. — Они знают вас в лицо? — спросила Лианна. — И тебя тоже, любимая, — отозвался Принц-Дракон. — Они были в Харренхолле. — О… — только и смогла сказать девушка. — И далеко нам до Синего Ручья? — Около двух миль, чуть меньше. Ты устала идти пешком? Давай я подсажу тебя в седло к Валонкару. — Я совсем не устала, — Лианна улыбнулась и принялась завязывать тесемки у себя на рубашке. — Просто лучше знать заранее. Раз до деревни так мало, то тут наверняка могут ходить повозки. Я лучше приведу себя в порядок. Рейгар вздохнул и покачал головой, и едва Лианна закончила, он отпустил поводья лошадей и, не спрашивая ее, поднял на руки и усадил в свое седло. — Так будет лучше, — сказал он. — Две мили не шутка, ты когда столько пешком ходила в своей жизни? — Даже не помню, — честно ответила она. — Обычно я всегда ездила верхом. Беготню по лесам я забросила с тех пор, как научилась держаться в седле. — Ну вот, тем более. Лучше побереги силы. Спорить Лианна не стала: она призналась себе, что верхом все же было лучше и удобнее, особенно в такую погоду. Дорога в Синий Ручей продолжала пустовать; через некоторое время лесистые холмы стали опускаться все ниже, к земле, пока наконец вовсе не исчезли. Сквозь растущие на обочинах дубы и вязы можно было увидеть распаханные поля и видневшиеся вдалеке дома. Где-то совсем близко шумел бурный поток, и вскоре Лианна увидела его: глубокую реку, которая, видимо, брала начало где-то в холмах, и каменный изогнутый мост через нее. На другом конце моста, сквозь зелень, проглядывали соломенные крыши домов и утоптанная красноземная дорога. Погода, тем временем, начинала портиться. В изначально чистом небе теперь, точно бастионы невиданной крепости, встали грозовые облака, подул сильный ветер, доносящий звуки грома и мелкие, единичные капли дождя. Пока Лианна ехала верхом, ее разморило от тепла и солнца, она даже поймала себя на том, что едва не клюнула носом пару раз. Теперь же откуда-то взявшийся холодный ветер поддувал с такой силой, что она застегнулась по самое горло и даже подумывала, не надеть ли ей плащ. — Я хочу спешиться, — сказала девушка Рейгару, чуть подавшись вперед и склонившись с седла. — Мне кажется, на меня все будут больше смотреть, если я останусь верхом. Он остановился и помог ей спрыгнуть на землю. — Может, мне стоит надеть плащ и накинуть капюшон на голову? — спросила она. — Не стоит, если тебе не холодно, конечно, — ответил Рейгар, дотронувшись до ее щеки рукой. — Скрываться тут смысла нет, нас не знают, вряд ли кто-то из жителей бывал дальше Лугового Дола. Обычно интерес вызывает лишь то, что пытаешься скрыть. А так посмотрят пару раз, да и только. Переживать будем, если тут покажется кто-то из Медоузов. Лианна не могла не согласиться с этим, хотя волей не волей все же глянула на серебряные волосы Рейгара, которые сейчас были подвязаны узлом на затылке, и на его сине-фиолетовые глаза. В «Дэймоновой Голове» он не вызвал никакого удивления или особенного внимания, хотя это была столица, и люди там с большей вероятностью могли его узнать; но в то же время из-за большого порта в Королевской Гавани всегда бывало полно всякого народа со всех концов Вестероса и из-за Узкого Моря, здесь же, в глуши, на границе между Штормовыми землями и Простором, вряд ли было так много «лиссенийцев». Синий Ручей, судя по ширине его главной улицы, был не такой уж и маленькой деревней, и скорее всего, не самой бедной в округе, о чем свидетельствовали дома, у которых первые этажи были выстроены из речного камня, да и крыши, пусть и соломенные, были добротно сбиты. У некоторых, впрочем, вместо соломы была черепица. На улицах к этому времени — судя по солнцу было около полудня — было довольно много людей. Лавки и пекарня — у Лианны аж желудок свело от удовольствия, когда она почуяла запах свежего тминового хлеба — были открыты, и то тут, то там можно было слышать голос точильщика, толкающего вперед свою небольшую тачку и предлагающего всем и каждому наточить ножи или лезвия кос так, что ими можно будет подрезать нос даже комару. На двух чужаков в дорожной пыли, само собой, заглядывались. Причем, на Лианну смотрели не меньше, чем на Рейгара, и девушка лишь потом догадалась, что для местных девица в почти мужской одежде, да еще и с клинком, была, само собой, в диковину. Хотя, где она ею не была — разве что только в Дорне, где, как слышала Лианна, женщины спокойно могли носить у пояса длинные дорнийские ножи, да на Севере — не клинки, конечно же, но кинжалы, так как дикие звери Зимой могли поджидать прямо за воротами дома. Никто из разносчиков или лавочников к путникам не приставал, держась в стороне: видать, спокойное и даже холодное выражение Рейгара напрочь отбивало всякое желание попытать удачу и заработать если не оленя, то хотя бы несколько грошей. Свой меч Принц-Дракон напоказ не выставлял, скрывая его эфес под перекинутым через плечо плащом. Лианна подумала, что ей стоило сделать то же самое, наверное, и пока не было поздно, накинула свой плащ на плечи, стискивая его полы в руках. Постоялый двор, куда они направились, находился почти в самом сердце деревни — перед ним улица расширялась, превращаясь в небольшую площадь. Он был достаточно большим, и, как могла судить Лианна из опыта путешествия от Винтерфелла до Харренхолла, был скорее рассчитан на фермеров и купцов среднего достатка. Хотя девушка тут же приметила и весьма просторный конный двор и даже небольшую воронятню. Видать, хозяин зарабатывал дополнительный грош и вороньими посланиями. Вывеска над ним гласила: «Дженни из Старых Камней». — Какое название! — заметила Лианна, когда они остановились перед плотно закрытыми конными вратами. — Да, верно, — ответил Рейгар. — Ты ведь заметила, какая тут большая деревня? И какая тут площадь и какой постоялый двор? Все это неспроста. Когда-то отсюда шла дорога к Летнему Замку, и Синий Ручей процветал, несмотря на расстояние. Но после того как все сгорело и обратилось в руины, деревня тоже пришла в упадок. Правда, сейчас они живут за счет шерсти и льна, но все же не сравнить с тем, что было раньше. Лианна взглянула на Принца-Дракона и коснулась его руки. — Вы бы хотели восстановить Летний Замок? — спросила она. Он ответил не сразу. — Я думал об этом, — сказал наконец Рейгар. — Но не уверен, что нашел правильный ответ. С этими словами он громко постучал в ворота. Ответили им не сразу: Принц-Дракон постучал еще раз, в этот раз еще громче да так, что замок на другой стороне зазвенел. — Да у кого там все горит где ни попадя, иду я, иду! — раздался мужской голос. — Словно подождать нельзя, раз не идут сразу открывать, так значит, заняты! Чай не бездельники! Калитка в воротах отворилась, и в ней появился молодой мужчина, высокий, но довольно тучный и с обвисшим животом. Вид у него был слегка помятый, дублет расстегнут, и от него за милю разило элем. Он уже открыл было рот, чтобы продолжить свою наставительную речь о нетерпении и занятости, но, увидев Рейгара, запнулся, а потом тут же отвесил ему низкий поклон и стал торопливо застегивать свой дублет. — Это вы, милорд! — заговорил он, отворяя ворота нараспашку.— Проходите, проходите, милорд! Я же не знал, что это вы! — Я понял, Пейт, — ответил Рейгар, заводя коней внутрь. — Где твой хозяин? Или он тоже «занят»? — Нет-нет, он сейчас же придет, сию же минуту! — Пейт принял у Принца-Дракона поводья и заорал так, что Лианна вздрогнула. — Господин Элвуд! Господин Элвуд, к вам гости! Дверь под навесом где-то в самом дальнем конце конного двора скрипнула и отворилась. — Что ты орешь как боров недорезанный, порази тебя молния? — раздался голос, как поняла девушка, хозяина. Вскоре появился и он сам: низкий худощавый мужчина с большой проплешиной и длинными волосами на затылке. Он был в самой простой темной одежде, но поверх нее был надет ослепительно белый передник. Увидев Рейгара и Лианну, он тут же подбежал к ним и поклонился. — Милорд Залдрис! — произнес он. — Какая неожиданность! — его маленькие черные глазки остановились на Лианне. — Прекрасная леди… какая честь! Девушка только взглянула на него, а потом на Рейгара. «Zaldris» — слово которое она одним из первых выучила на валирийском. «Лорд Дракон» — ну, конечно. — И тебе доброго дня, Элвуд, — ответил Принц-Дракон. — Я надеюсь, у тебя есть комната? Мне и моей леди надо отдохнуть сегодня, может, завтра тоже. Все зависит от того, как быстро я найду кузнеца — один из наших коней захромал. — Для вас найдется все что угодно, милорд, миледи, — он снова взглянул на Лианну. — Вот только боюсь больших удобств обещать не могу. Если бы вы только прислали ворона за несколько дней до приезда! У нас и на конюшне-то мест особенно нет, но ваших лошадей я пристрою, не извольте беспокоиться. И кузнеца вам найдем, сию минуту. Пейт! — гаркнул он. — Как закончишь с упряжью, беги за Роузом, скажи, одному из гостей нужен кузнец. Милорд, все будет сделано. Прошу вас, следуйте за мной. Рейгар и Лианна переглянулись. Принц-Дракон улыбнулся девушке и мягко дотронулся до ее подбородка пальцем, после чего пошел следом за хозяином. Лианна, чуть помедлив, направилась вслед за ним. Дверь из конного двора вела сразу в большую общую залу, человек на сто, как подумалось девушке. Это и правда было довольно много для деревенского постоялого двора. Широкие и высокие окна давали в ней достаточно света, а вечером тут зажигались свечи, которые во множестве были прикреплены к большим тележным колесам, висевшим под потолком. На стенах, обитых деревом, уже сильно постаревшим и местами поеденным жуками, были прикреплены головы оленей и кабанов и несколько пар рогов. Лианна с удивлением узнала и лосиные. Интересно, откуда они взялись? Лоси не водились дальше к югу, чем Сероводный Дозор. Общая зала сейчас пустовала: в ней были только двое слуг, которые усиленно чистили столы. Пахло в ней странно, но не неприятно: свежим сеном и пчелиным воском. И, что самое главное, тут было очень чисто. — Проходите, милорд, миледи… — сказал Элвуд. — Желаете вина? Может, вы голодны? Давно небось в дороге… Рейгар посмотрел на Лианну, давая ей возможность выбирать. Есть девушка хотела, но не меньше она хотела снять с себя всю одежду и отмыть пот и грязь, которые собрала за все эти дни в дороге. — Если можно, позже, — ответила она, глядя на Принца-Дракона. Потом добавила, уже обращаясь к Элвуду: — Я бы хотела горячей воды и… у вас есть прачка? Элвуд на миг на нее уставился, а потом усиленно закивал. — Прачка! Конечно же есть, миледи! Лилли! Лилли! — заорал он. Потом, щелкнув пальцами, приказал одному из слуг: — Найдите Лилли, сейчас же! — он снова обернулся к Рейгару. — Прошу вас, пойдемте, я покажу вам комнату. Я еще раз извиняюсь, что не смогу устроить как должно, но у нас все битком набито, просто даже не знаю… Рейгар молча достал из кошеля золотую монету и вручил ее Элвуду. Тот охнул и тут же спрятал монету в карман передника. — Понимаете, милорд, тут в Луговом Доле большая ярмарка вот уже несколько дней, почти весь Простор съехался, и народа тут, как моченых яблок в бочке, да сохранят меня Семеро, — продолжил он, ведя своих гостей вверх по широкой лестнице, которая отделялась от общей залы тяжелой дубовой дверью. — Сейчас тут никого нет, большинство на ярмарку и уехали, но зато вечером тут не соскучишься. Я даже надеялся на то, что может, к нам заглянет бард, но он, вроде как, приглашен лордом Медоузом, у него там пир нынче ночью. Впрочем, я помню, что вы сам понимаете толк в музыке, вам оно без надобности… Проходите, вот сюда. Они оказались в узком коридоре, освещенном широкими окнами. Элвуд открыл одну из множества дверей, которые находились по одну сторону коридора. За ней оказалась комната, очень просторная, с одним широким окном, посаженным в решетку снаружи. У одной стены стояла широкая кровать и большой комод, судя по всему, помнивший еще времена Джехейриса Первого, а у окна висело небольшое зеркало. Здесь была даже ширма с давно выцветшими расписными стенками и тоже, скорее всего, со времен того же короля. На беленом подоконнике в ряд стояло около пяти подсвечников разных размеров и форм. — Пейт сейчас принесет ваши седельные сумки, милорд, — сказал Элвуд. — Миледи, и у вас будет Лилли. Она служанка, если вам нужна будет помощь, причесаться там или одеться… и она отнесет ваши вещи прачке... — он осекся. — А, да, я конечно же помню про горячую воду. Сию минуту все будет. Если вам что угодно, вы только скажите — Пейт и Лилли все сделают, а меня можно найти в общей зале, я там за поварами слежу. — Благодарю, — коротко ответил Рейгар. — И, да, я помню про кузнеца. Сейчас все будет, милорд. Сейчас же я удаляюсь, — Элвуд снова поклонился и поторопился выйти, тихо и осторожно закрывая за собой дверь. Когда они остались наконец вдвоем, Рейгар тяжело вздохнул и, подойдя к Лианне, обнял ее, крепко прижав к себе. — Элвуд славный малый, но Семеро свидетели, как же я иногда от него устаю, — проговорил он. — Сейчас это он еще немногословен был… Лианна тихо рассмеялась. — И надолго мы тут, лорд Залдрис? — спросила она. — И, будьте так добры, сообщите мне, как меня зовут, а то ведь спросят, а я скажу «не знаю». — Выбирайте любое имя, миледи, — ответил он, тоже улыбаясь. — Хотя, будь моя воля я нарек бы вас Элейна. «Любовь» — вот что это обозначало. Ответить Лианна не успела: в дверь постучались, и потом в комнату ввалился Пейт, принося с собой запах конюшни и эля, заодно с седельными сумками. За его спиной маячила невысокая молодая женщина, лет тридцати, может, чуть больше. — Я Лилли, миледи, — она присела в реверансе. — Господин Элвуд сказал, чтобы я вам прислуживала. — Милорд, — Пейт сгрузил сумки в углу комнаты, — если вам кузнец нужен, то за ним сбегал наш мальчишка-конюх, но Роуз сказал, что не сможет прийти, только если вы сами коня приведете. Он недалеко живет, через улицу. Вы его простите, у него с этими ярмарочниками дел невпроворот, да и подкову коню он быстрее у себя сделает, чем тут… — Ладно, я сам отведу к нему Бурого, — Рейгар прервал словесные излияния Пейта и обернулся к Лианне. — Мне придется тебя оставить ненадолго, моя дорогая. Но, может, это и к лучшему, у тебя будет немного времени для себя. Я вернусь, надеюсь, через час. Постарайся никуда не уходить. Договорились? — Договорились, — ответила Лианна. Рейгар взял ее за руку и поцеловал ее пальцы, после чего кивнул Пейту: — Пойдем, покажешь мне, где живет ваш кузнец. Надеюсь, ты засыпал моему коню достаточно пшена? — Да, милорд, все как обычно, милорд, — затараторил Пейт. — Я ему еще и ячменя подмешал… Дверь за ними закрылась, хотя голос конюха был слышен еще некоторое время из коридора. — Господин Элвуд послал слуг в прачечную, миледи, сейчас вам принесут воду, — сказала Лилли. У нее были светлые волосы и большие серые глаза, которыми она часто хлопала. — Вы извините, ванной у нас нет, раньше была небольшая купальня, но это было когда я еще девочкой была, а с тех пор ведь вы знаете, тут большой замок был, королевский, он сгорел, и много чего сгорело вместе с ним… — она осеклась и улыбнулась, глядя на Лианну. — Вы ведь первый раз здесь, миледи… я раньше никогда вас не видела! Вы очень красивая, в наших краях не бывает таких волос и глаз. — В моих краях таких волос тоже не бывает, — ответила Лианна, улыбнувшись в ответ. Ее до сих пор смущало, когда ей прямо так, открыто, говорили, что она красивая. — Этот цвет называется «шесть дней в глухомани». Лилли тихо рассмеялась. Лианна же прошлась по комнате, отмечая, что некоторые половицы скрипят, и стоит наступать осторожнее, а потом выглянула в окно: оно выходило как раз на ту небольшую площадь и дома на ней. Она увидела Рейгара, который вывел с конного двора Бурого в одном лишь веревочном недоуздке, а вместе с ними Пейта, который, судя по всему, так и не прекращал болтать все это время. Улыбнувшись и представив, о чем сейчас думал Принц-Дракон, она вернулась обратно и присела на кровать. Та заскрипела так, что Лианна поморщилась и взглянула на Лиллли: судя по всему, кровать была свидетельницей правления Джехейриса не меньше, чем комод или ширма. Если вообще не была ровесницей Эйгона Завоевателя и выдержала лишь потому, что была сделана из железнодрева. Лилли поняла ее взгляд по-своему. — Не беспокойтесь, миледи, никто ничего не услышит, — заявила она. — Тут же сами видите, стены деревянными панелями обшиты, а между ними и стеной овечья шерсть, она, конечно, старая и наверное прохудилась за столько-то лет, но звуки в другие комнаты не проходят. — Кто ничего не услышит? — спросила Лианна, удивленно воззрившись на служанку. Та в свою очередь уставилась на нее, и так они и глядели друг на друга с минуту, пока северянка не поняла, к чему та клонит. Краска залила ее лицо, и она встала, буквально подскочила, точно кровать превратилась в огонь. — О… нет-нет, меня это не беспокоит совершенно. Мы будем спать отдельно, кстати. Тебе нужно проверить, дал ли милорд распоряжение о тюфяке для него и одеялах. Лилли снова удивленно посмотрела на Лианну, а потом со знанием дела кивнула и вздохнула. — Понимаю, миледи. Мы с моим мужем тоже иногда так поссоримся, что я его в курятник спать отравляю, лишь бы глаза мои его не видели, — заметила она. — Вы так покраснели, должно быть недавно совсем замуж вышли, да? Так вы не серчайте на вашего мужа, они знаете, все одинаковые в чем-то, скажут, не подумав, а потом сами жалеют, но гордость не позволит признать, что жена была права. А ваш супруг такой красивый, он у нас редкий гость, но все девицы наши на него всегда заглядывались, когда он приезжал… Такие волосы, ну чисто серебро! Слышала, у наших королей-драконов такие бывают. Откуда он, миледи? Я всегда хотела спросить, но не у милорда же самого, а господин Элвуд говорит, что это не моего ума дело. — Из Лиса, — ответила Лианна, гадая сколько еще ценных житейских знаний получит от Лилли. — И если бы ты спросила у самого милорда, он бы тебе ответил. — А где это, миледи? — Это за Узким Морем. Это остров и один из Вольных Городов. — А вы тоже оттуда? — Да, я тоже оттуда, — соврала Лианна. — Вот оно что! Так вы еще и заморская красавица, надо же! — Выходит, что так. Лилли снова восторженно посмотрела на Лианну. — Миледи, я вас сейчас оставлю ненадолго, пойду погляжу, как там воду греют, и вернусь, а вы пока устраивайтесь. Я приду совсем скоро. — Конечно, иди. Служанка присела в реверансе, а потом вышла. Лианна увидела, как она положила тяжелый железный ключ на комод, должно быть, от замка. Оставшись одна, девушка тихо простонала и уселась прямо на пол — благо, тут он тоже был чистым. Видимо, либо все в «Дженни из Старых Камней» были такие словоохотливые, либо же это было какой-то местной особенностью, — подумала она, прям так, сидя на полу и расстегивая пряжку плаща. Усталость брала свое — за несколько дней они преодолели очень большое расстояние — и ей очень хотелось поскорее раздеться и стать чистой. Чем ближе был этот желанный миг, тем сильнее, казалось, она ощущала каждый китовый ус в корсаже, каждый «глазок» от шнуровки, каждый шов от одежды. Она сняла кольцо Мейкара и медальон, которые ей подарил Рейгар, но раздеваться, не дождавшись Лилли, Лианна не хотела: боги знали, сколько времени пройдет, прежде чем принесут горячую воду, и если до тех пор вернется Рейгар, то ей не очень хотелось, чтобы он застал ее раздетой. От этой мысли ее бросило в жар: рано или поздно ей придется раздеться перед ним. И не так, как в эти дни, когда он завязывал узелок на шнуровке от корсажа, или видел расстегнутый ворот ее рубашки. Нет, совсем. Порой Лианне очень хотелось, чтобы все это поскорее произошло, и ей даже казалось, что она не боится, но потом на нее накатывала волна стыда и смущения. Она выросла с братьями и особенно была близка с Бендженом из-за небольшой разницы в возрасте. Будучи детьми, они сбегали из дома на коньке, на котором ее учили ездить, и, раздевшись до гола, сигали в небольшой лесной пруд. Она очень часто видела своих братьев раздетыми по пояс, когда они тренировались с Касселем. Она жила с ними под одной крышей и из того, что мужчины устроены иначе, чем женщины, никто никакой тайны никогда не делал. Но все это было… другое. Рейгар не был ее братом, и любила она его не как брата. От одного его прикосновения сердце Лианны начинало биться столь быстро, что ей с трудом удавалось дышать; каждый вечер в пути она с нетерпением ждала момента, когда сможет лечь рядом с ним, в его объятия и ощущать его тепло всем своим телом, слышать, как он дышит, смотреть, как дрожат его ресницы во сне, чувствовать, как крепко он обнимает ее в ответ. Лианна ловила себя на мысли, что хотела бы увидеть его без одежды. Он желал ее не меньше, чем она его, и в один день она станет его женой, и тогда… Сейчас, в пути, ей казалось, что она узнала Рейгара лучше, чем за весь тот месяц, что они были в Красном Замке. Девушка подмечала все, каждую мелочь: как он хмурился, как улыбался, как смотрел на нее; как задумчиво потирал подбородок, когда просматривал свои записи в черном переплете, жмурился от солнца, если оно было слишком ярким; что он любил спать на спине, и не любил разбавленное вино, каким бы ужасным оно ни было. Рейгар мог рассказать Лианне все о себе, но все равно, без этих дней вместе, когда они постоянно были подле друг друга, не расставаясь, она не смогла бы узнать его так, как сейчас. Интересно, наблюдал ли он за ней так же, как она за ним, тоже подмечая каждую мелочь уже в ней? Чтобы как-то занять себя и немного отвлечься, Лианна принялась разбирать свои седельные сумки. Вещи Рейгара она не трогала, хотя любопытство все еще подстегивало ее заглянуть в его записи и прочесть те послания, которые хранились у него вместе с письмом от ее отца. Но это было очень некрасиво, и она бы точно очень разочаровала бы его, если бы полезла туда без разрешения. В вещах Лианны всегда царил небольшой беспорядок, и за это леди-мать постоянно бранила ее. Впрочем, сменная одежда — простое синее платье с длинными узкими рукавами и застежкой спереди и чистое исподнее лежали аккуратно завернутые в шелк и перевязанные веревкой. Девушка еще думала, брать или не брать все это с собой, но теперь не жалела — оставалось только надеяться, что вещи надетые на ней сейчас высохнут до утра. В дверь постучались, и в комнату вошла Лилли, несущая в одной руке ведро, а в другой небольшое корыто, а за ней слуги из общей залы с большим медным котлом, наполненным чуть ли не до краев. — Осторожнее, миледи, вода в корыте очень горячая, лучше посторонитесь, чтобы вас не обожгло, — сказала служанка, пропуская двоих мужчин. — Вот туда, за ширму! Лианна вспомнила, что видела, как ее отец и братья в таких случаях всегда благодарили слуг монетой, поэтому решила поступить так же. Серебра у нее было достаточно — каждый получил по оленю. — Вы были очень щедры, миледи, — заметила Лилли, закрывая за ними дверь. — Но лучше бы вы дали им один. Второй эти двое пропьют уже завтра, — она подошла к северянке. — Давайте, я помогу вам раздеться. У вас мыло имеется, или же мне сбегать? — У меня свое с собой, — ответила Лианна, склоняясь над своими сумками и доставая оттуда желтый брусок, завернутый в вощеную бумагу. Его она по дороге использовала для умывания и надеялась на то, что по пути будет река, в которой можно было бы искупаться, но все потоки, что им встретились, были либо слишком мелкими, либо же слишком глубокими, быстрыми и холодными. Одно дело было дома, в Винтерфелле, сигать в пруд, а потом возвращаться домой, к очагу, а другое — лезть в реку и потом скакать мили и мили, обдуваемой ветром. Лилли помогла Лианне раздеться и тут же сгребла всю ее одежду в угол. — Я снесу ваши вещи прачке, миледи, они к утру будут сухими, — заверила она. — Конечно, собирается дождь, но мы высушим все у очага. — Так все же дождь наконец будет? — спросила девушка, улыбнувшись. — Конечно, он уже накрапывает во всю. Вода была восхитительно горячей: Лианне показалось, что она таяла под ее потоками. Конечно, сесть в корыте, принесенном Лилли, было невозможно, приходилось стоять, но девушке сейчас было все равно. Она все делала сама, Лилли только поливала, не переставая все это время говорить о чем только можно: начиная от хозяина постоялого двора, заканчивая Летним Замком. Последнее Лианне было особенно интересно, так как, судя по рассказам служанки, она помнила и короля Эйгона, и его королеву Бэту, и то, как все сгорело, объятое пламенем. Выходило, что она была старше Рейгара — а по виду и не скажешь. Задав несколько вопросов, северянке удалось направить эту словоохотливость в нужное русло. — Раньше ведь как было, миледи, — рассказывала Лилли. — Тут ведь не просто абы какой двор постоялый был, тут сам король иногда оставался, вместе со своей королевой и свитой. Я его помню, хотя была совсем еще крошкой. Высокий, красивый, с серебряными волосами и черными глазами — очень на вашего мужа похож, но ваш повыше все же будет и моложе, хотя в плечах вроде одинаковые, и глаза другого цвета… И его леди-королеву, Бэту Таргариен, я тоже помню. Красивая она была, не чета другим. Я помню ее черное платье с глубоким вырезом, который открывал ее плечи и шею, и алую вышивку по вороту, и волну черных волос. У нее была кожа белая, как молоко, вот как у вас. Матушка мне говорила, король Эйгон любил ее больше жизни, — Лилли вздохнула. — Может, и к лучшему, что она сгорела вместе с ним. — А кого еще ты помнишь из свиты короля? — спросила Лианна. — О, много кого! Только уже скорее по именам, чем по лицам, уж простите миледи… Вот сира Дункана Выского помню и королевских гвардейцев. Будущего короля Джехейриса и его сестру-жену… Еще помню нашего нынешнего короля и королеву, она тогда на сносях была… А, так вы же не знаете, наверное, принц Рейгар родился здесь, то есть в Летнем Замке, как раз во время пожара! Матушка тогда моя говорила, что все это неспроста, а кара Семерых за грехи Эйгона, его сына и внука. — Что за грехи? — Как же, — Лилли сделала большие глаза. — Они же это… миледи, вы разве не слышали? Наши короли из Дома Таргариен, они потомки Фригольда. И они редко когда жен и мужей со стороны берут, обычно вступают в брак с сестрами и братьями. А это же грех большой, миледи, Седьмица осуждает это. — Но ведь Эйгон был женат не на сестре, а Джейхейрис любил свою жену, — заметила Лианна. Потом торопливо добавила: — Я так слышала. — Так король Эйгон не помешал ведь свадьбе между братом и сестрой, а тот в свою очередь поженил своих детей! Разве это не грех? Но Семеро милостивы, все же, они позволили, чтобы принц Рейгар выжил. — Его любят среди простых людей? — Лианна не удержалась от вопроса. — Его — да, очень, — ответила Лилли с улыбкой. — Господин Элвуд говорит, что придет день, и он станет лучшим королем, какого знали все Семь Королевств. — Так говорят многие, но никто не говорит — почему, — с улыбкой ответила Лианна. Сама она в этом не сомневалась, но избежать соблазна поговорить о Рейгаре не могла. — Он милостив, миледи, — сказала Лилли неожиданно серьезно. — Понимаете? Он знает, что такое милосердие. Он воин и рыцарь, но вы бы знали, сколько добра он сделал для простого люда. Он дает деньги септам и септонам, чтобы те кормили сирот, он, как я слышала, не позволяет советникам своего отца поднимать налоги, а вы знаете как это важно? Мы не богатые здесь, миледи, нас кормят шерсть и лен, и если налоги возрастут, мой муж говорит, что мы по миру пойдем. А я не хочу продавать себя, чтобы кормить детей и чтобы мой муж подался в наемники куда-нибудь за Узкое Море. Раньше, когда стоял Летний Замок, мы могли не бояться неурожая, король Эйгон и до него король Мейкар всегда были очень щедры к нашему небольшому краю, в отличие от тех же Баратеонов, хотя мы не Дорнийские Марки… — Ваш край это все еще Штормовые Земли или уже Простор? — Простор, миледи. И хвала богам! Не хотела бы я жить под владычеством Штормовых Лордов. — Почему? — Потому что последний нормальный лорд — лорд Стеффон — утонул, когда искал невесту для нашего кронпринца. Его старшего сына, нынешнего лорда, в его землях и не бывает почти, а средний — лорд Станнис — совсем сухарь сухарем, — тут ее глаза просияли, и она затараторила, понизив голос. — Ой, а что я вам сейчас расскажу! Тут недавно приезжал один купец из Тамблтона, так он такое поведал! Тянет на рассказ для барда! Есть у нас далеко на севере старый замок, кажется, Харрентон называется … а, нет, Харренхолл, вот. И местный лорд устроил там пышный турнир, и все королевство было там! Этот купец тоже. И там все самые лучшие рыцари бились друг с другом за право назвать свою Королеву Любви и Красоты. И там были и принц Рейгар, и Штормовой лорд, и многие другие. А ведь знаете, Штормовому лорду в невесты прочили некую северянку, откуда-то из… кажется, Старк, да, точно, ее зовут леди Старк. Так, вот, нашего принца король ведь хочет женить на дорнийке какой-то, а он возьми и победи в турнире и назови эту северянку своей королевой. Купец говорит, он ее с собой увез в столицу… оставил Штормового Лорда с носом, и эту соленую девицу (*) тоже… Уж не знаю, что там за леди эта такая, но тот купец говорил, что видел ее, и она вроде как красивая очень, и принц в нее с первого взгляда влюбился. Такая красивая история! Многие говорят, что принц очень опрометчиво поступил, он же, считай, обещан, да и та северянка тоже, и они нарушили все священные обеты, а кто если не будущий король должен их соблюдать, но по мне, так пусть лучше подле него будет красивая девушка, чем эти черные дорнийцы. Лианна невольно поежилась и посмотрела на Лилли. — Вам холодно, миледи? — спросила служанка. — Я сейчас мигом разведу огонь в очаге, вы пока вылезайте да вытирайтесь, — она подала девушке большое, груботканное полотенце. Лианна последовала ее совету и поскорее завернулась в полотенце прямо с головой. Интересно, как часто и сколько еще раз она будет слышать историю о себе и Рейгаре в разных ее вариациях? Это и пугало, и забавляло одновременно. Если бы Лилли знала… После ее о слов о муже и детях северянку перестала раздражать ее болтливость и, все еще закутанная в полотенце, она подошла к кровати, взяла свой кошелек и достала золотого дракона. — Держи, это тебе, — сказала она, вложив монету служанке в руки. — Храни его, и если вдруг станется так, что король Эйрис все же поднимет налоги, тебе не придется продавать себя и терять своего мужа. Большие глаза молодой женщины стали еще больше: она заплакала и принялась целовать руки Лианне. — Миледи, спасибо… Боги хранят вас, миледи, вы просто само милосердие, миледи… — лепетала она. — Боги милосердные, я буду молиться за вас Матери, пусть она вас благословит, пусть даст вам много здоровых детей, пусть… Лианна осторожно высвободила свои руки из ее. Лилли утерла щеки и спрятала золотой в карман передника. — Простите, миледи, — проговорила она. — Я сейчас огонь разведу и унесу ваши вещи… Они быстро высохнут, я обещаю. Скажите вашему мужу, что он может свои оставить тут же, в углу, я потом приду за ними. Вам помочь одеться, миледи? — Нет, спасибо, я сама, — ответила Лианна с улыбкой. — Хорошо, миледи, я скоро вернусь, — Лилли присела в реверансе, после чего поспешила из комнаты в прачечную. Лианна снова осталась одна. Со стоном она бросилась на кровать, лицом вниз — та с таким же стоном заскрипела, и девушка внезапно рассмеялась и спрятала голову в подушку. Будь они с Рейгаром правда мужем и женой, это действительно было бы… весьма неудобно. Понимая, что если пролежит так еще с минуту, то заснет, Лианна повернулась на спину и вытянулась. Как оказывается мало ценится удобство, когда оно есть, и каким вознаграждением может быть простая чистая постель и перьевая подушка, пусть она и колется местами! Сегодня Лианне предстояло спать одной, и это ее печалило: пусть уж лучше корсаж впивается в кожу и давит везде, где может, но лишь бы в объятиях Рейгара. Может, все же перестать быть такой застенчивой дурочкой и предложить ему лечь рядом? Он обещал, что не тронет… а даже если и тронет, то сопротивляться Лианна не стала бы, она это знала. Горячая волна смущения обдала ее, и она тут же села на кровати, а потом и вовсе поднялась, чтобы поскорее одеться. Признаться себе в том, что она очень хотела принадлежать Рейгару и чувствовать его в себе, было нелегко, но потом тоже не становилось легче: внизу живота начинало ныть и тянуть, словно все внутри сводило, а сердце заходилось в груди, точно бешеное. В последние два дня все это ощущалось гораздо сильнее, чем обычно, и Лианна постаралась отвлечь себя мыслями о том, что слышала от Лилли или хотя бы созерцанием древесного узора на полу, или деревянных балок, или … не важно чего, лишь бы изгнать из мыслей столь настойчиво пробивающиеся туда видения. Вскоре вернулась Лилли — Лианна к тому времени уже была полностью одета, осталось лишь подвязать чулки и натянуть сапоги. Служанка явилась с большой роговой кружкой с чем-то горячим. — Вот, миледи, я позволила себе подумать, что вам будет полезно выпить молоко с медом, — сказала она. — Там еще травы всякие, вроде кровохлебки и мяты. — Но я не болею, — заметила Лианна. Дома такую смесь ей приносили, если она умудрялась простужаться, и девушка терпеть не могла горячее молоко с его пенками и запахом. Лилли улыбнулась и покачала головой, глядя на нее, как на малое дитя. — Вы ведь правда совсем недавно замужем, так ведь, миледи? — спросила она. — Не краснейте, что в этом постыдного? Я думаю, вы еще даже не на сносях, у вас живот мягкий совсем, хоть и плоский, я же вижу, вы еще не потеряли девичью нежность. Пейте, это вам поможет поскорее забеременеть. И когда понесете, пейте — я могу сказать вам, что туда кладут, это для… — Да-да, я потом… запомню… — Лианна готова была на все, лишь бы только Лилли перестала говорить на эту тему, поэтому она едва ли не залпом выпила молоко, даже не обращая внимания на вкус меда и мерзейшей кровохлебки. В дверь постучались, и после дозволения в комнату вошел Рейгар. Лианна была несказанно рада его появлению не только потому, что соскучилась — она настолько привыкла быть рядом с ним, что даже час разлуки был просто невыносим — но и потому, что он избавил ее от последующих разговоров обо всех премудростях Лилли. Служанка, завидев его, присела в реверансе и поспешила удалиться. — Боги, спасибо, что вы так быстро вернулись! — сказала Лианна, садясь на кровать, чтобы обуться. — Она меня заболтала так, что я себя с трудом помню! Рейгар улыбнулся ей и огляделся, после чего устало вздохнул и подошел к девушке. — Стулья тут, я гляжу, не в чести, — заметил он. — Я присяду рядом, если ты не против. Лианна кивнула и чуть подвинулась, а когда Принц-Дракон опустился подле нее, кровать заскрипела снова, издав какой-то совсем уже угрожающий скрежет. Рейгар тихо простонал и, сгорбившись, подался вперед, закрывая лицо рукой. — Вы очень устали, ваше высочество? — спросила Лианна, ласково касаясь его спины. — Даже не знаю, от чего больше: от болтовни Пейта, кузнеца или Элвуда, — ответил он, поглядев на нее и улыбнувшись. — Может, в будущем стоит издать закон, запрещающий местным произносить больше одного слова за один удар сердца, и карать нарушение отсечением языка? — Будь вы Мейгором, вы бы так и сделали, — Лианна тихо рассмеялась. Она подсела к нему ближе и, упершись подбородком в его плечо, добавила: — Бурый правда хромал из-за подковы? — Да, хвала Семерым, завтра мы сможем продолжить путь, — ответил Рейгар. — Осталось от силы три дня пути до Летнего Замка. Мы даже можем немного поспать: заодно подождем, пока общая зала с утра опустеет. Кто-нибудь может нас ненароком узнать — на эту ярмарку, судя по словам того же Пейта, стекся весь Простор и часть из Королевских Земель, — он чуть обернулся и обнял ее за плечи, прижав к себе. — Я смотрю, моя леди, вы всем довольны. — Почти, — ответила Лианна, прижимаясь к нему в ответ. — Я волнуюсь за вас, вы выглядите очень уставшим. Рейгар поцеловал ее в лоб и прижался щекой к ее влажным волосам. — Мне просто надо выспаться, вот и все, — ответил он. — И вы думаете, вы выспитесь на полу? — спросила Лианна. — Вполне, если тюфяк будет мягким, — Принц-Дракон улыбнулся. — А он им обязан быть после того дракона, которого от меня получил Элвуд. Лианна вздохнула и промолчала. Ей очень хотелось сказать ему, что все это не обязательно, что он может лечь рядом с ней, но не смогла пересилить смущение. Вместо этого ее взор упал на арфу, которая все это время была в чехле и не доставалась за все время пути. — Вы ни разу не играли на ней, — заметила Лианна. — Тебе стоит только попросить, — отозвался Рейгар. — И вы будете играть на ней в общей зале? — девушка вздохнула. — Для всех — не для меня одной. Рейгар чуть отстранился, но лишь для того, чтобы посмотреть ей в лицо. — Я буду играть на ней для тебя одной. Здесь или в любом другом месте, сейчас или когда скажешь, — сказал он. — Лианна, запомни: ты можешь просить у меня все что угодно. Я хочу этого. Хочу, чтобы ты говорила мне, чего ты желаешь, а я мог исполнить любую твою просьбу. Если ты попросишь меня больше никогда не играть ни для кого другого, я так и сделаю. «Я вас желаю», — грустно подумала Лианна. Но она помнила про отца и помнила, что Рейгар дал ему слово. Скажи она ему, одним только взглядом, он поймет и тогда уже не сможет удержаться. И если ее любимый Дракон станет клятвопреступником, в этом будет виновата она одна. Но как же невыносимо было ждать!.. Снаружи тем временем бушевала настоящая южная весенняя гроза. Грохотал гром, казалось, совсем низко над крышей, и молнии то и дело расчерчивали низкий, темно-серый небосвод. По стеклам тарабанил дождь. Лианна снова прижалась к Рейгару, не желая его отпускать, и он обнимал ее так же крепко в ответ. Они оба молчали, но и в этом молчании было столько же близости, сколько в словах. Девушка не знала, насколько их мысли на самом деле были схожи в те мгновения. Она прислушивалась к себе и думала о нем, а Рейгар — о том, что сдерживать данное слово становилось все тяжелее с каждым днем. Ему было бы легче, если бы Лианна боялась его или не желала, но он видел, что девушку все больше и больше тянет к нему, и она, казалось, уже два раза едва не произнесла те самые слова, которые заставили бы его забыть обо всем на свете, начиная от обещания и Рикарда Старка, заканчивая всеми Семью Королевствами. В его жизни были другие женщины, и к некоторым из них он испытывал больше, чем просто телесное желание, но никогда до селе он не любил. С ней он боялся быть слишком настойчивым и напугать ее или же смутить, что для девушки ее возраста и ее нрава было бы равносильным. Рейгар следил за каждым своим словом и взглядом, осторожно, медленно, словно бы приучал Лианну к себе. В первые дни их знакомства она не решалась даже посмотреть на него, если только не сердилась и не ревновала, а сейчас она ложилась рядом, позволяла целовать себя и смотрела ему в глаза так, как никто другой до нее. Лианна была всем для него — Рейгар никогда не мог подумать, что однажды в его жизнь придет кто-то, способный разогнать мрак из его сердца, кто-то настолько теплый и родной, что даже тени прошлого не будут в состоянии выстоять против него. Он вез Лианну в Летний Замок — туда, где начались все горечи и печали, туда, где началась его жизнь. И ему казалось, словно сейчас за ним следовало солнце: высокое, яркое, как в ясный морозный зимний день. Оно освещало путь и не давало кануть во мрак — тот самый, из которого так тяжело найти дорогу обратно, из которого всего один шаг до безумия. Рейгар вспоминал свой сон, увиденный как раз накануне их встречи: где он видел Лианну в белом снежном вихре и искрящемся сиянии, в рыцарских доспехах. Он помнил и голубую розу, которая словно бы росла из ее груди, и то, как она, рассмеявшись, исчезла в этой метели льда и света. Последнее он так и не смог разгадать, и страх потерять ее был тяжелее всего на свете. Если она уйдет, если их разлучат, если кто-то заберет ее у него — живой человек или Неведомый — он не сможет жить. Он отвоюет ее обратно или же умрет. — Лианна, — тихо позвал ее Рейгар. Девушка подняла глаза. — Никогда не оставляй меня. Казалось, эти слова ее удивили. Она вгляделась в его лицо, потом ласково коснулась его щеки и очень тихо, едва слышно прошептала: — Я никогда не оставлю вас. Я всегда буду рядом. — Я хочу, чтобы ты знала, что я не смогу жить без тебя, — сказал он, глядя в ее серые глаза. Какие длинные были у нее ресницы и какие пушистые — когда Лианна прижималась щекой к его щеке, они щекотали его кожу; когда она спала рядом, Рейгар невольно касался ее ресниц кончиком пальца, осторожно, чтобы не разбудить. От солнца ее белое лицо загорело, но Лианне это только шло, как шли ей и едва заметные веснушки на переносице и щеках. Бледные, их можно было рассмотреть лишь сильно приблизившись, и Рейгару хотелось целовать их без устали. И эти веснушки, и каждую ее родинку на теле: и те, которые он знал наизусть, и те, которые ему еще только предстояло увидеть. — А я не смогу жить без вас, — тихо ответила Лианна. Она пошевелилась и высвободилась из его рук, но лишь для того, чтобы обнять Рейгара за шею и прижать к себе, утянуть за собой на постель. Он не мог ей противиться — Дракон склонялся перед ее волей, перед всем ее существом. Лианна была точно стеклянный сосуд, исполненный света, и этот свет был для него одного, ему одному он принадлежал, и он один мог обладать им. — Одно твое слово и я не остановлюсь, — прошептал Рейгар. Его сердце билось так, что было удивительно, как это не было слышно и Лианне, а кровь словно бы обернулась в венах огнем. — Так не останавливайтесь, — так же шепотом ответила она, ласково касаясь ладонями его лица. — Я больше не хочу, чтобы вы останавливались. — Я дал слово… — … моему отцу, я знаю. Но разве не вы говорили, что мы избраны друг для друга богами? А что человек и его обеты перед ними? Слова — ветер. Пусть они сейчас решают, можно или нет. А мы поступим так, как велят они. Рейгар коснулся губами ее губ — вначале нежно, но далее он уже был не в состоянии сдерживаться и стал исступленно целовать ее лицо и шею, все сильнее стискивая ее в объятиях. Лианна отвечала на его поцелуи, пока ее белые пальцы расстегивали застежки у него на горле и на груди. С ее пуговицами справиться было немного сложнее, но Лианна, тихо рассмеявшись, помогла Рейгару: она сама, чуть приподнявшись, потянула платье и свое исподнее вниз, словно желала вырваться из плотных шерсти и льна, оголяя плечи и грудь. Он на миг замер, смотря на нее, а потом склонился и стал целовать ее плечи и столь желанные родинки… — Обещай мне, — проговорил Рейгар, задирая юбки ее платья и касаясь ее колена. — Что ты наконец будешь звать меня по имени. Я хочу слышать, как ты зовешь меня по имени. — Я обещаю, — едва слышно выдохнула Лианна. — Я люблю тебя больше жизни, больше всех на свете. Я твоя… Рейгар… а ты — мой. Только мой… Слышать свое имя из ее уст было самой прекрасной музыкой на свете, с которой не могла сравниться ни одна арфа. Прекраснее могли бы быть только ее стоны и ее губы, которые раз за разом произносили его имя. В тот час Рейгар и Лианна доверили свою судьбу богам, позволяя им решать. И боги вмешались, останавливая мгновение, движение, само биение сердец, решив, что время еще не настало. В дверь раздался громкий стук — он едва ли не слился с раскатом грома за окном, а потом повторился снова, пока из-за двери не донесся голос Пейта: — Милорд, прошу простите меня, но господин Элвуд послал меня спросить, вы ужинать когда желаете? И когда вам горячую воду подать? И Лилли спрашивает, дать ли распоряжение прачке дождаться вашей одежды… Рейгар и Лианна замерли, не в силах разжать объятия и отпустить друг друга. Принц-Дракон сейчас бы с радостью убил Пейта, и даже не испытал бы никаких мук совести по этому поводу, но девушка, все еще тесно прижимаясь к нему и тяжело дыша, уткнулась носом ему в шею и неожиданно тихо рассмеялась. Не выдержав, рассмеялся и Рейгар — гнев растворился в одно мгновение, оставив только неутоленное желание. — Не убивайте его, — прошептала Лианна, ее серые глаза блестели от страсти и веселья. — Он не виноват — это боги облеклись в его плоть и сказали нам, что пора еще не настала. — Я бы никогда не подумал, что у них может быть лицо Пейта, пахнущего конями и пропитанного элем, — ответил Рейгар. — Они никогда не идут изведанными людьми путями, — девушка чуть подалась вперед, словно хотела встать, но он удержал ее. — Прежде поцелуй меня. И ты обещала звать меня по имени. — Я буду звать вас по имени только после того, как стану вашей, — отозвалась Лианна. — Но я с радостью поцелую вас, ваше высочество. С этими словами она обняла его за шею и поцеловала, в конце чуть прикусив губу. — И где Роза Винтерфелла научилась этому? — спросил Рейгар, выпуская Лианну из объятий. — У своего Дракона, в этот самый миг. Мне просто захотелось так сделать, — отозвалась она, поднимаясь. Ее щеки горели, как от жара, а руки плохо слушались, он видел это, когда девушка торопливо застегивала пуговицы и оправляла платье. Взглянув на Рейгара, она тихо добавила, улыбаясь: — Впустите этот глас богов, иначе он до вечера будет стоять под дверью. Принц-Дракон тоже поднялся, но прежде, чем открыл Пейту, сам оправил свою одежду — застежки на горле и груди и завязки на штанах — и убедился, что Лианна оделась. Девушка стояла у окна и расчесывала волосы и выглядела очень опрятно, поэтому Рейгар открыл дверь, все еще желая Пейту гореть во всех семи преисподних. Тот выглядел очень виновато. — Простите, милорд, я бы не побеспокоил, но вы же понимаете, господин Элвуд… Он говорит, что раз погода испортилась, скоро начнут съезжаться и другие постояльцы, ярмарочники эти, ему надо дать распоряжение… — Мы спустимся, когда будем готовы, — холодно ответил Рейгар. — А воду, милорд? — А ты сам как думаешь? — Все сейчас будет сделано, милорд, — Пейт сделал два шага назад. — Миледи, простите… Неуклюже поклонившись, он поспешил прочь. Рейгар снова закрыл дверь и посмотрел на Лианну: она стояла у ширмы, сцепив руки на животе и наблюдала за ним. Щеки ее все еще горели, а глаза блестели, но выглядела она спокойнее, чем несколько минут назад. Рейгар и сам начал ощущать, как его сердце замедляет бег и кровь в венах остывает — на смену страсти и неутоленному желанию теперь неизбежно шла пепельная пустота. Принц-Дракон подошел к Лианне и взял ее за руку, а потом обнял ее — нежно и осторожно, точно боялся причинить ей вред — и поцеловал в лоб. Девушка прижалась к нему. — У вас есть сменная одежда? — спросила она. — М-м? — Рейгар, увлекшийся созерцанием бликов от огня на ее темных волосах даже не сразу расслышал, что у него спрашивали. — Да, есть, моя дорогая. — Тогда оставьте все в углу, у седельных сумок, Лилли придет и заберет для стирки, — Лианна протянула руку и погладила его по волосам, а Рейгар невольно склонил голову к ее плечу. Девушка поцеловала его в щеку. — Пока вы будете заняты, я бы хотела спуститься в общую залу и там вас подождать. Ведь можно? — Можно, но только никуда не выходи с постоялого двора, — Рейгар посмотрел на нее. — Хорошо, я буду внизу, — Лианна улыбнулась. — Вы сыграете мне на арфе после ужина? — Конечно. Буду играть тебе столько, сколько ты захочешь. И петь то, что ты захочешь. Лишь бы только ты была счастлива и улыбалась. — Я счастлива, когда я рядом с вами, все остальное не так уж и важно, — ответила девушка. Чуть погодя, она добавила: — Мне что-нибудь передать хозяину, пока я буду внизу? — Да, напомни ему о том, что негоже оставлять гостей на голом полу. — Вы все же решили спать на тюфяке? Но к чему, если… Я не против, вы это знаете. Рейгар улыбнулся ей и поцеловал в кончик носа. — Я знаю. Но сегодня я за себя уже не отвечаю, а боги, как ты сама сказала, дали нам весьма ясный знак. Но я все равно буду рядом — тебе стоит только руку протянуть. Лианна снова прижалась к Принцу-Дракону, спрятав лицо у него на груди. Надолго их вдвоем не оставили. В дверь снова постучались — и снова явился Пейт. — Милорд, прошу простите, сейчас парни принесут воду… Это… — он почесал затылок. — Господин Элвуд сказал, что ужин готов, спускайтесь, когда пожелаете. Лианна выскользнула из объятий Рейгара и взяла свой плащ, который лежал, скомканный, на комоде. — Я буду внизу, — сказала она, закрывая за собой дверь. Едва оказавшись в коридоре, Лианна быстрым шагом поспешила вниз. Лицо у нее все еще горело, а сердце стучало, но хотя бы не так, как в тот миг, когда она думала, что Рейгар… Когда она вспоминала о том, что было и могло бы быть, ее только больше бросало в жар. В какой миг она просто потеряла всякое чувство стеснения и стыда? В какой миг она поняла, что если он не возьмёт ее, она перестанет дышать и истает, как снег весенним утром? Откуда взялась смелость просто взять и раздеться перед ним, выставляя себя на показ? Рейгар обнимал ее и целовал, он дотрагивался до ее груди, и до ее колен, и до ее… Лианна знала, что ей не показалось — она весьма явно почувствовала его руку. Она же в ответ спешила снять с него одежду, чтобы увидеть его так же, как и он — ее. Страшно ей стало только сейчас, когда все кончилось. Страшно от того, что она так осмелела — это чувство было похоже на испытанное ей тогда, когда она первый раз прыгнула в холодную воду Долгого Пруда, с разбега, зажмурившись. Казалось, холодные воды сомкнулись над головой навсегда, но она гребла руками, отталкивалась как могла и наконец вода разомкнулась и появилось небо. Но сегодня ее поглотил огонь: жидкий и тягучий, из которого сколько не пытайся выбраться, ничего не получилось бы. И это было так странно волнующе и прекрасно, что хотелось, чтобы оно никогда не кончалось. Широкая лестница из коридора привела Лианну обратно в общую залу. Она, как и раньше, пустовала, только одна служанка подметала пол, да Лилли сидела у одного из столов, поближе к окну и штопала рубашку. Она улыбнулась Лианне, и если только девушке не показалось, то улыбка эта была какая-то… заговорщическая. Завидев «миледи Элейну», откуда-то из недр помещений, находившихся за общей залой, появился и сам Элвуд. Лианна снова обратила внимание на то, какой чистый у него был передник, о чем не преминула ему сказать, едва хозяин подошел к ней. — Так это же моя обязанность, миледи, содержать все в чистоте, — сказал он, вытирая руки о полотенце, которое он потом бросил подошедшей служанке. — Надеюсь, вы удобно устроились? — Более чем, — ответила Лианна. — Хотя кровать могла бы и не так скрипеть. Элвуд улыбнулся и развел руки. — Уж простите, миледи, на все это нужно серебро, а мы и так едва концы с концами сводим, — сказал он. — Не держите зла. Если жестко, то можно и для вас тюфяк принести. Вы не подумайте, я не забыл о просьбе вашего лорда-мужа. Все будет сделано сразу после ужина. Если только оно все еще нужно, конечно, — добавил он в конце. — Нужно, он просил, чтобы я напомнила вам об этом, — отозвалась Лианна. — Конечно-конечно, миледи, все будет сделано, — сказал хозяин. Ей показалось, что Элвуд бросил возмущенный взгляд на Лилли, которая снова сделала большие глаза и едва качнула головой. Все это было очень странным, но северянка ничего не сказала. Вместо этого она принялась ходить вдоль залы, рассматривая головы животных на стенах и рога, пока не остановилась под лосиными. Элвуд все это время ходил за ней по пятам, не переставая говорить. Впрочем, в этот раз его было интересно слушать, так как, рассказывая про свой постоялый двор, он говорил и о королях, и о принцах Летнего Замка, о былых временах, «до пожара», как он выражался, и было сразу понятно, что он имел в виду. — Прошло уже почти два и двадцать лет, миледи, — говорил Элвуд. — А тот день никак не могут забыть. Зарево было… Видно даже здесь, хотя мы в трех днях пути от Летнего Замка. Но я до сих пор помню алое небо посреди ночи, точно солнце решило встать раньше времени. Теперь там руины, один пепел и кости, и ветер гуляет среди его обрушившихся залов. — Вы поэтому назвали ваш постоялый двор «Дженни из Старых Камней?» — спросила Лианна. — Это ведь песня… «Призраки с Дженни танцуют, кружась, в чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, и тех, кто любил всех сильней». Элвуд улыбнулся. — Да, миледи, это песня, все верно, — сказал он. — Но это место названо в честь самой леди Дженни, а не из-за песни. Когда принц Дункан повез ее к своему отцу, королю Эйгону — а тот как раз гостил в Летнем Замке — они тут остановились на ночь. Я совсем еще юнцом был, но помню ее так, словно это было вчера. Она точно так же ходила по зале, вот как вы, — он вздохнул. — Да, было, конечно, время… принц Дункан любил ее так сильно, что отказался от всего ради нее, от короны, от Драконьего Камня, от всего — и выплатил приданое войной. Только вот кому? У нас говорили, Старые боги взяли жизни за то, что дали ему свою дочь. Лианна вся обратилась в слух. — Расскажите мне все, что помните, господин Элвуд, — попросила она. — Я давно слышу все эти истории, и читала то, что писали мейстеры, но ведь вы тоже все видели. Повторять эту просьбу дважды не пришлось: хозяин просиял и закивал. — Да, конечно, миледи, я все расскажу, все, что помню, — сказал он. — Король Эйгон — его прозвали у нас Невероятным — был одним из лучших королей, каких видывал Вестерос. Он был женат на Бэте Таргариен, в девичестве Блэквуд. Красивая была женщина, пышная, как сказал бы мой отец, навроде вас, — он улыбнулся и пожал плечами. — Вы уж простите, так у нас говорят, не подумайте ничего такого, просто так принято говорить о красивых леди, если они крепки здоровьем… Королева Бэта была из Речных Земель, и король очень любил ее. Говорят, приданое у нее было с котовий хвост, но да тогда, когда они поженились, сам Эйгон был всего лишь принцем, четвертым сыном, и его братья были живы, и их сыновья, и принц Мейкар — это его отец, значит, — не был против их брака, так как сам был женат по любви на девице из Дорна… как же ее звали? Она была из Звездопада, Дэйн, вот точно, Дэйн. Но вот так вышло, что Весеннее поветрие ох уж как и подкосило Таргариенов… Как бы там ни было, Мейкар Летний Принц стал королем, а после него Великий Совет призвал на Трон Эйгона. Вот так малыш Эгг, как его звали все, и стал Эйгоном Невероятным. Красивым он был, но не гордым, я и его помню. И отродясь никаких вычурных корон не носил, только черный обруч, говорят, из валирийской стали... А может, и не валирийской, кто разберет. Кстати, вот ваш супруг мне его очень напоминает, я когда его увидел впервые, едва не подумал, что это Эйгон и есть… — Лилли уже говорила, что и она нашла сходство, — заметила Лианна. Выходит, «Дженни из Старых Камней» была королевским постоялым двором. Это объясняло и размер, и все остальное, вроде ширмы и кроватей их железнодрева. — И многие так думают? — Это да, миледи. Но не многие, нет — нас всего двое тут, кто видел королей былого: я да Лилли, а остальные либо пришлые, либо детьми в колыбелях были, — ответил Элвуд и продолжил: — Его старший сын, принц Дункан, должен был стать королем, но однажды, путешествуя в Речных Землях, он встретил там прекрасную простолюдинку, Дженни из Старых Камней. И он привез ее сюда, в Летний Замок. А ведь был он обещан другой, дочери Лионеля Баратеона… — Элвуд хмыкнул. — Король тогда сделал все, чтобы препятствовать этой свадьбе, а когда не смог отговорить сына, то тогда уже Малый совет и Верховный Септон потребовали от него выбрать: корона или жена. И Дункан выбрал Дженни. Свою прекрасную, молчаливую Дженни… Я знаю, что король и королева любили ее, а в особенности Бэта: леди Дженни, как и она, была последовательницей Старых Богов. Я помню ее, в алом платье, с каштановыми волосами и серыми глазами. Она была красива, да… Нечему удивляться, что принц ее выбрал. А эти Баратеоны, чтоб им неладно было, всегда точили зубы на Таргариенов. Тогда Лионель Баратеон поднял восстание из-за этого — многие погибли. Из Синего Ручья в тот год многие ушли на войну да не вернулись, среди них был и мой отец, и отец и старшие братья Лилли. Говорят, война и сейчас назревает, хотя вроде и мирно все кругом, и все по той же причине. Лианна невольно вздрогнула: она поняла, к чему клонит Элвуд. Но вида решила не подавать. — Неужели из-за турнира в Харренхолле? — спросила она, и потом добавила: — Лилли уже рассказала мне. Элвуд хмыкнул и медленно кивнул. — Да, миледи. Баратеоны — покарай их Воин — давно уже на трон метят, им только повод дай. У нас их не любят, и потому считают, что принц Рейгар будет прав, если возьмет в жены ту северянку, а рога у Штормовых Лордов и так есть, одним больше, одним меньше… Но есть и те, кто думают, что страна достаточно платила за сердечные дела Таргариенов в прошлом, и пора бы уже пожить в тишине и покое. А я так скажу — не простолюдинов умов это дело, миледи. Те, кто не видели влюбленных Драконов, не могут понять, что там за пламя полыхает, а коли не видел — не берись судить. Лианна не могла не согласиться с этим. — А что случилось в день пожара, что говорят у вас? — спросила девушка. — А кто же его знает, кто выжил, чтобы рассказать? — отозвался Элвуд. — Кто-то говорит, что король Эйгон хотел оживить драконов, кто-то — что его и его семью хотели сжечь члены Малого Совета или те же Баратеоны, а кто кивает в сторону Староместа. Королева молилась в богороще, леди Дженни молилась в богороще и вдобавок привела с собой ведьму из Речных Земель, которая и свела, как я слышал, своими предсказаниями всех в могилу. Верховный Септон и Святая Вера не любят Старых богов… — он вздохнул. — Но так или иначе, все они сгорели. Спаслись лишь король Эйрис, его сестра-жена, которая была тогда на сносях… и она родила своего первенца на берегу озера перед Летним Замком. А король Эйгон, его жена, вся его родня, прекрасная леди Дженни — все стали пеплом. Говорят, принц Рейгар часто бывает на развалинах Летнего Замка, но я его никогда не видел, и не могу сказать. Здесь он не появлялся. Лианна с трудом сдержала улыбку и попыталась представить, как бы поступил сейчас Элвуд, узнай он, что Принца-Дракона он на деле знал много лет и видел его не раз. Невольно она коснулась шнура и цепочки на шее: кольцо Мейкара и Трехглавый Дракон. — А что за предсказание было такое у этой ведьмы, вы знаете? — спросила северянка. Конечно же, она знала об этом все, но ей было интересно, что говорили среди простонародья. — А кто же его разберет, миледи? — отозвался Элвуд. — Разное говорят, но король Эйгон и его второй сын и наследник принц Джехейрис верили в это. Король, кстати, всегда был против браков своей родни между собой, когда братья брали в жены сестер, и он был очень зол, когда его второй сын взял в жены свою же сестру. Но они любили друг друга, это видно было невооружённым взглядом, как говорится, как бы богомерзко это ни звучало. А уж потом, после всех этих предсказаний, принц Джехейрис велел своим сыну и дочери пожениться… — Но почему? Что такого сказала им та ведьма, что заставило Эйгона примириться, а Джехейриса вмешаться в дела сына и дочери? — Да я же говорю, кто их разберет. И отец, и сын были охвачены желанием вернуть драконов, может, ведьма сказала им что-то об этом? Уж не знаю, как там и что, но в ту ночь в Летнем Замке появился всего один Дракон — принц Рейгар. У нас молятся за него Семерым и… — он понизил голос так, чтобы кроме Лианны никто не слышал, — желают ему скорейшего восшествия на Железный Трон. Его отец, да хранят его боги, неплохой король, на самом деле, вот только окружил себя советниками, которые точно стервятники хотят впиться в нашу плоть. Слыхал я тут намедни, что Малый Совет хочет поднять налог на лен и овес в Просторе, а это что будет? Верная смерть — налоги и так уже высоки, но мы пока хоть концы с концами сводим. Он снова тяжело вздохнул и оглядел общую залу. Потом, словно спохватившись, хлопнул себя по лбу. — Да что это я все болтаю и болтаю, миледи! И даже вина вам не предложил, — Элвуд виновато улыбнулся. — Желаете подогретого с пряностями? Я сам вам все сделаю мигом. — Да, я буду вам благодарна, — ответила Лианна, понимая, что ей нужно хотя бы минуту побыть одной и осмыслить все, что рассказал хозяин. — Все сейчас будет, — Элвуд поклонился ей и поспешил скрыться за той же дверью, из которой появился, когда девушка спустилась в залу. Улучив минуту, пока Лианна была одна, к ней подошла Лилли. — Миледи, как же так, вы не помирились с вашим мужем? — тихо, чуть ли не шепотом сказала она. — И даже мой отвар не помог? — Мы и не ссорились, — ответила Лианна. — Просто мы хотим так спать, а… Погоди, — до девушки только начал доходить смысл всего, что было и что она видела. Нахмурившись, она спросила: — Какой такой отвар? Тот самый, мед с молоком? Лилли смутилась и опустила глаза. — Да, миледи… — проговорила она. — Я туда подмешала драконью траву, ее в Просторе еще страстным стеблем зовут. Мне и моему мужу она всегда помогает все уладить, если уж больно долго ссора затягивается. — И Элвуд знал? — Лианна припомнила, как он поглядел на служанку после разговора о тюфяках. — Конечно же, — отозвалась Лилли. — Я сказала ему, не дело это, чтобы молодые были настолько в ссоре, что даже у нас спали порознь. Он разрешил мне помочь. — Вы и… моему лорду-мужу что-то дали? — северянке пришло в голову, что с хозяина сталось бы напоить Рейгара чем-нибудь под видом гостеприимства. Лилли улыбнулась и покачала головой. — Нет, миледи, ему это ни к чему, — заметила она, оглядев Лианну. — Он на вас так смотрит, дайте ему волю, он семь дней кряду будет с вами мириться без устали, уж я-то это вижу… — Боги! — воскликнула Лианна, понимая что краснеет. Теперь понятно, почему у нее внутри все горело и болело, почему она, теряя всякий стыд и совесть, сама и разделась и… — Ну что вы, миледи, — Лилли участливо поглядела на нее. — Что же вы так стесняетесь-то, дело ведь житейское... Лианна простонала и закрыла лицо руками. Она подумала, что пусть Рейгар и шутил о законе слова и отсечении языка, это могло быть не такой уж и плохой мыслью. Лилли явно собиралась сказать что-то еще, но к великому счастью Лианны явился Элвуд с дымящейся чашей горячего вина со специями. Девушка отпила из нее, надеясь что уж сюда ей никто ничего не подмешал. И правда, все специи были вполне ясны: такие же добавляли и в Винтерфелле, называя это «зимним вином». Едва объявился хозяин, служанка тут же вернулась к своему занятию, лишь временами виновато поглядывая на Лианну. Элвуд же, похоже, так ничего и не заметив, вернулся к прерванному разговору. — Было время тут собирались рыцари и королевские гвардейцы, и сами короли оставались тут на ночь, — сказал он, обведя залу взглядом. — Но Летний Замок сгорел и вместе с ним и наш достаток. Хвала Семерым, мы принадлежим Простору, и наши грандлорды Тиреллы, а вместе с ними и лорд Медоуз, хорошо заботятся о своем народе. С тех пор как подняли налог на овощи во всех Семи Королевствах, нам пришлось потуже затянуть пояса, да ведь еще и Зима была какой… Лорд Медоуз раз в месяц устраивает ярмарку, привлекая на нее купцов со всего Простора и других земель. Мы хоть можем продать наш лен, шерсть и овес. Мои сыновья как раз сейчас на ярмарке, уже в пути обратно, наверное… — Кто знает, может, однажды все изменится, — заметила Лианна, отпивая вино. Она была голодна, может, ей не стоило пить, но от тепла в желудке было очень приятно. — Может, когда принц Рейгар станет королем, он велит отстроить Летний Замок заново, и все будет как раньше? И вы снова будете принимать здесь короля. — Услышь вас Семеро, миледи, — отозвался Элвуд, явно растроганный ее словами. — Только вот стыдно будет тут короля принимать с его королевой и свитой: эти стены нуждаются в починке уже лет пятнадцать, как и крыша и вообще все, как вы сами заметили. В залу, приоткрыв одну из дверей, вошла светловолосая девочка, лет десяти, как подумалось Лианне. Она была чистенько и опрятно одета, в белом чепце, который сидел у нее на затылке, и в таком же белом переднике. В руках она держала большую корзину, в содержимом которой девушка легко распознала одежду Рейгара. Девочка поднесла корзину Лилли и что-то прошептала ей — та поднялась, сгребла в охапку свое рукоделие, и вдвоем они снова скрылись за дверью. При этом девочка пару раз обернулась на Лианну и смущенно ей улыбнулась. — Какое милое дитя, — заметила Лианна. — Это ее дочь, да? — Нет, миледи, это сирота, — отозвался Элвуд. — Откуда-то из Королевских Земель, миледи. Ее года три тому назад привез какой-то купец, она служила у его жены, но жена умерла, и девочка ему была без надобности. А я подумал, пусть остается. Женщины всяко в хозяйстве нужны. Она вон прачке помогает, Лилли помогает, или на кухне, а ест как воробушек. — У вас доброе сердце, господин Элвуд, — сказала Лианна. Тот только рукой махнул, но все же улыбнулся. — А у вас, миледи, я гляжу и слуг-то нет, — заметил он. — Обычно благородные дамы никогда без хотя бы одной служанки не путешествуют. — Я привыкла все делать сама, — ответила северянка. Это было правдой — до недавнего времени: дома Лианна часто была сама по себе, или же ей помогала Мэг, если у нее было время. А так девушка была вполне самостоятельной. — Как и ваш лорд-муж, я полагаю? — заметил Элвуд. — Никогда с ним слуг не видел. Он даже Пейта отослал, хотя тот предлагал ему помочь — хотя бы с бритвой. При этом Элвуд сделал такую паузу, словно хотел добавить: «чужеземцы, что с них взять». А Лианна, лишь улыбнувшись, подумала, что если все будет так, как задумал Рейгар, то однажды она обязательно вернется сюда — его принцессой или королевой — и поглядит на Элвуда тогда. Интересно, что он будет говорить или делать? Будет тараторить, как сейчас, или язык проглотит? — Откуда у вас лосиные рога? — спросила Лианна, решив сменить тему разговора. — Насколько мне известно, в Вестеросе они водятся лишь на Севере. — А-а-а, — хозяин улыбнулся. — Это еще при моем отце было, до моего рождения, он сам юнцом был, а Мейкар только стал принцем Летнего Замка. У него в свите тогда был какой-то северянин, не упомню его имени… Они везли эти рога с севера для охотничьей палаты в Летнем Замке, но потом почему-то решили подарить их моему деду. С тех пор они здесь, как и другие, кстати. Король Мейкар в юности любил охоту, а тут великие леса, и он, если они ночевали здесь, обязательно оставлял пару рогов для общей залы. Эх, хорошие были времена… У нас было около шести десятков слуг и трое кухарей, а уж про конюхов я молчу. На воронятне была сотня воронов — сейчас я пятерых только держу, и то летают они чаще до замка Медоузов, чем куда либо еще. Хотя, вот ваш лорд-супруг сегодня попросил отправить одного куда-то на восток. «Должно быть, сиру Эртуру», — подумала Лианна, вспоминая, что видела небольшую башенку-птичник в трактире, где они ночевали. Дверь, ведущая на лестницу, отворилась, и в общую залу вошел Рейгар. Одет он был во все черное — Лианна бы удивилась, будь его одежда другого цвета — лишь по рукавам до плеч поднимался красный, цвета запекшейся крови, узор. Его серебряные волосы были темны, так как еще не успели высохнуть. Лианна, поставив чашу с вином на стол, поспешила к нему, не в силах сдержать улыбки: радость заполняла ее всю каждый раз, когда девушка видела своего Принца-Дракона. Он заулыбался ей в ответ и, взяв ее руку, поднес ее к губам и поцеловал пальцы. — Никакой больше щетины, хотя бы на пару дней, — проговорил Рейгар, прижимая ее ладонь к своей щеке. — Я уже к ней привыкла, — Лианна тихо рассмеялась, а потом уже громче добавила: — Господин Элвуд рассказывал мне про свой постоялый двор и про королей-Драконов, которые жили в Летнем Замке. — Да, милорд, — Элвуд улыбнулся Принцу-Дракону. — Болтал я тут без умолку, утомил вашу леди. — Моя леди любит истории, — ответил Рейгар, все еще держа Лианну за руку. — А на их отсутствие ты никогда пожаловаться не мог, насколько я помню. — Что верно, то верно. Мейстер Джон говорит, что за мной только и знай, что записывай. Так сюда же все вести и новости раньше стекались, и теперь тоже грех жаловаться. Если бы серебра было бы столько же, сколько сплетен, я бы сам уже был лордом… — Мы бы хотели поужинать, пока сюда не вернулись твои другие постояльцы, Элвуд, — заметил Рейгар, прерывая хозяина. — И завтра не буди нас до полудня — мы уедем после того, как разъедутся другие. — Как прикажете, милорд, сейчас все будет, — хозяин поклонился. — Извольте, милорд… Элвуд снова исчез за дверью в конце залы, а Рейгар усадил Лианну за стол. — Я смотрю, ты довольна его болтовней, — заметил Принц-Дракон. — Как ни странно, но меня он редко раздражает. Он в душе очень верен моему Дому, как ты, должно быть, заметила. — Да, заметила, — ответила Лианна. — Он рассказывал о Мейкаре и Эйгоне, а о первом отзывался так, словно это были самые золотые времена. Он рассказал мне о Дженни из Старых Камней. И я так поняла, местные не любят Штормовых Лордов? За что? — Есть за что, — Рейгар накрыл ее руки своими, и Лианна невольно подумала, какие у него красивые руки: сильные, но в то же время точеные. — Эти земли постоянно переходили от них к лордам Простора и обратно, пока их окончательно не отдали Простору по приказу Эйгона Недостойного. С тех пор тут стало процветать овцеводство, и они начали выращивать лен, да и Тиреллы заботятся о Синем Ручье, впрочем, как и почти обо всех своих землях. При Штормовых Лордах тут была разруха, и люди почти не жили, да и войны и восстания, которые устраивали Баратеоны с завидной частотой последние пятьдесят и сто лет, не добавили к ним любви. Кому понравится, если не успел ты вырастить сына, а его уже забирают на бой? А не успел подрасти внук — приходит и его пора? — Из разговора с хозяином я поняла, что они были бы рады, если бы Летний Замок был восстановлен, — заметила Лианна после короткой паузы. — Вы… вы сделаете это? — А ты бы хотела этого? — спросил Рейгар. — Я? Я бы хотела, — ответила девушка. — Я еще не видела его руин, я не была на пепелище, но я знаю одно: если его стены восстанут из пепла, и там, в его холлах и залах снова будет звучать музыка и смех детей, — она чуть подалась вперед, — наших с вами детей, от крови Дракона — то все горести и печали будут забыты, и все будет не зря. Но решать в конце только вам. Не только потому, что вы тот, кто вы есть и кем вы станете. Но и потому, что это ваше место. Ваше сердце. И никто, даже я, не имеет права решать. Рейгар склонился к ее рукам и поцеловал их. — Ты имеешь прав больше, чем кто-либо, — сказал он. — И если это тебя порадует, пусть так и будет. Снова скрипнула дверь в конце залы, и там показалась Лилли вместе с девочкой-сироткой. Служанка вела ее за руку и что-то тихо говорила на ухо, а та то упиралась, то пыталась догнать ее. В конце концов, Лилли подвела девочку к Рейгару и Лианне и поставила перед ними. — Простите, милорд… миледи… — служанка положила руки на плечи девочке. — Миледи, вы ей так понравились, что она мне и прачке все уши прожужжала. Ну? — Лилли наклонилась к девочке. — Что ты хотела сказать? Девочка смущенно заулыбалась и неуверенно протянула Лианне три стебелька с цветами незабудок. — Это вам, миледи… — проговорила она. Это тронуло Лианну до глубины души. Она чуть подвинулась на скамье и взяла цветы из рук девочки, а потом протянула ей руку. — Спасибо тебе большое, — сказала северянка, и девочка сжала ее пальцы. — Откуда ты узнала, что я люблю голубые и белые цветы больше всего на свете? — Она не знала, миледи. Просто это все, что растет у нас на заднем дворе — остальное козы пожрали, будь они не ладны. Лианна взглянула на Лилли, а потом снова на девочку, которая стояла, смущенно опустив голову. — Иди ко мне, — девушка притянула ее к себе и усадила рядом. — Как тебя зовут? — Нэн, миледи, — ответила сирота. — Нэн! Так звали мою няню. И сколько тебе, Нэн? — Восемь, миледи. — А ты довольно рослая для своих лет, будешь высокой и красивой. Хочешь ко мне на колени? Нэн закивала и тут же сама перебралась со скамьи к Лианне. Та рассмеялась и чмокнула ее в щеку. — Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра, — сказала она Рейгару, который за всем этим наблюдал с легкой улыбкой. — Но вы знаете, кого родила моя матушка после меня. — Твои братья стоят всех Семи Королевств, — отозвался Принц-Дракон. Снова где-то скрипнула дверь, и появился Элвуд с большим подносом в руках. — А это еще что такое? — прогромыхал он. — Лилли, я что тебе сказал? Нельзя тревожить миледи! Нэн пискнула, тут же соскочила с колен Лианны и спряталась за служанку. Та погладила ее по голове и тихо пробормотала: — Вот же старый боров, сам болтал без умолку целый час… — Моя леди пожелала поговорить с ребенком, — заметил громко Рейгар, так, чтобы пыхтящий с подносом хозяин его услышал. — Тебе не говорили, что не стоит кричать на детей? — Простите, милорд, я же не знал, что ваша леди сама… — проговорил Элвуд, подходя к столу и ставя свою ношу. — Простите, миледи… Лианна хмуро взглянула на него, потом достала из своего кошелька серебряного оленя и вручила его девочке. — Вот, возьми. Он твой, — сказала северянка. — Спасибо, миледи, — едва слышно проговорила Нэн и присела в неумелом реверансе. Лилли взяла ее за руку и, еще раз бросив полный возмущения взгляд на Элвуда, удалилась вместе с девочкой. — Я тоже не посмею вас больше беспокоить, — хозяин поклонился. — Если что угодно будет, кликните меня, милорд, тут совсем недалеко. С этими словами он удалился, оставив своих гостей в долгожданном одиночестве. Лианна была очень голодна, а вино с пряностями только усилило ее аппетит. Овсяный хлеб был горячим, как и пирог с крольчатиной. Правда, к ее удивлению, твердым он был только снаружи: в хрустящем, румяном тесте внутри было мясо с бульоном и приправами и девушке пришлось есть его ложкой. Вино у Элвуда тоже было на удивление неплохое: белое, холодное и сладкое. Впрочем, Лианна вспомнила, что они были в Просторе, а земли эти всегда славились своими винодельнями. Пареные овощи в масле тоже были отменными. Рейгар наблюдал за ней молча и с улыбкой, лишь временами подливая ей вина в чашу. — Если бы тут был Бенджен, его бы за уши не оттянуть было, — заметила Лианна, улыбнувшись. — Впрочем, и меня тоже. Никогда бы не подумала, что могу так соскучиться по горячей еде! — Кухарь у Элвуда что надо, в этом я согласен, — заметил Принц-Дракон. — Матушка бы его с руками оторвала, — улыбнулась девушка. — С тех пор как погиб наш бедный Криган, она из сил выбилась в поисках мастера над кухней. — А от чего он погиб? — Его загрызли волки прямо под стенами Винтерфелла несколько лет назад. В ту пору было так холодно и голодно в лесу, что они не пугались людей и устраивали набеги на деревни и даже на Зимний Городок. Отец и братья несколько раз выезжали на охоту на них и привозили целую телегу шкур, но все равно меньше их не становилось, — Лианна невольно бросила взгляд на лосиные рога. — Хозяин сказал, что в свите Мейкара, когда он был молод, был северянин. Но кто, интересно? У нас об этом ничего не говорят… — Должно быть, речь идет о Бероне Карстарке, младшем сыне лорда, — заметил Рейгар, — О нем мало что известно и непонятно, где его нашел Мейкар. Но погиб он подле своего короля в Звездном Пике. — Знаете, что говорят у нас на Севере? Ковырни Карстарка, получишь Старка, — Лианна отпила вина. — У нас очень близкое родство и предок один — Карлон Старк. Если я когда-нибудь еще увижу дядюшку Рикарда из Кархолда, я обязательно спрошу у него про Берона, он наверняка будет знать. Рейгар улыбнулся, глядя на нее. — У тебя много родичей, моя дорогая? — спросил он. Девушка покачала головой и улыбнулась в ответ. — Это вы потому спрашиваете, что я назвала лорда Рикарда дядюшкой? Но мы все так зовем его. Он подарил мне первый лук и стрелы, когда мне было семь и разрешил мне ездить на своей лошади, пока матушка не видела. Но вообще, раз уж вы спросили — то да, родичей у меня много. У отца младший брат — Торрхен, о нем вы уже знаете. У матушки — сестра Бранда. Тетя Бранда замужем за лордом Дастином, и его сын — Виллам — друг моего среднего брата Нэда. Вы можете его помнить по турниру в Харренхолле, он был его оруженосцем в тот день, когда вы выбили его из седла. Еще у матушки есть кузены Бенджен и Брандон, и все они тоже Старки, сыновья Артоса Старка и леди Лорры Ройс… А про сторону отца я молчу, там полно родственников Гловеров со стороны сестры моего деда Эдвила — Джоселин. Один из них — Этан — очень дружен с Нэдом, он тоже был в Харренхолле… Но самое интересное я оставила напоследок: знаете кем была жена отца моего деда Эдвила? У него было две жены: первая Лианна Гловер, а вторая — Меланта Блэквуд, и именно ее сыном и был мой дед. Мы с Мелисентой… с леди Блэквуд обнаружили, что являемся очень дальними родственницами. У нас вообще, как ни странно, есть в роду и другие Блэквуды — про Черную Али вы, конечно же, знаете. Рейгар хмыкнул и отпил вина. — А ты мне говорила, что Старков легко запомнить, — заметил он, улыбнувшись. — Но я буду пытаться, обещаю. И когда я встречусь с твоими родичами, я буду знать их всех. Лианна улыбнулась, и ее щеки порозовели. — Муж Алисанны Блэквуд — Криган Старк. Его история мне очень хорошо известна, — сказал Рейгар. — Сын Рейниры — Джекейрис — летал на своем драконе в Винтефелл, где был заключен «Договор Льда и Пламени», тем самым он поставил Север на сторону Рейниры. Кригану в жены даже была обещана одна из принцесс моего Дома. И он был Десницей и управлял Семью Королевствами, пока шли переговоры о мире. «Час Волка» — вот как звались те дни. Он настоял на том, чтобы Эйгон Третий судил и казнил отравителей Эйгона Второго, и тот суд назвали «Волчьим Судом» — Криган, по обычаю твоих предков, сам заносил меч вместо палача. — Да, все верно, — произнесла Лианна. — Отец всегда говорит, что из-за него в Королевской Гавани боятся Старков и с тех пор не допускают их к власти. Наши законы и обычаи слишком суровы для южан. — Тем не менее, они все служат Драконам, забывая о том, что девиз «Пламя и Кровь» неспроста взялся, — Рейгар задумчиво постучал пальцами по кубку. — Скоро они это вспомнят. В дальнем конце залы отворилась дверь, и снова появился Элвуд с очередным подносом в руках, правда уже не столь большим. — Простите, милорд, — сказал он, подходя и ставя на стол восхитительно пахнущий пирог. — Я тут подумал, какой же это ужин, почти обед, и вдруг ваша леди потом проголодается, и вот… в общем, с моченными яблоками. Берите с собой, я там и нож положил. — Благодарю, — коротко ответил Рейгар. — Простите, я вот еще что хотел сказать, — Элвуд засунул руку в карман передника и вытащил оттуда золотую монету. — Раз уж, миледи, вы интересуетесь всякими рассказами, я тут подумал, может, вам интересно будет на это посмотреть. С этими словами он протянул монету Лианне. На ней с одной стороны был изображен трехглавый дракон, а на другой — профиль короля, но вот вычеканено на ней было «Дэймон». Рейгар, заинтересовавшись, чуть подался вперед, и Лианна передала монету ему. Принц-Дракон некоторое время рассматривал ее, а потом взглянул на Элвуда. — И откуда у тебя это, почтенный хозяин? — спросил он. — А боги ее разберут, милорд, — ответил тот. — Это еще со времен моего отца, я ее у него нашел и хранил. Я ведь знаю, что это за монета — ее чеканил изменник. Но тогда избавиться от нее было невозможно, а сейчас она силы и не имеет, хотя золотая вся. Просто безделушка. За нее ведь меня вряд ли казнят, все изменники по мужской линии мертвы. Я видел как-то раз, как в Эшфорде старьевщик продавал парочку таких, только кому они нужны были? — Это верно, — Рейгар снова рассмотрел монету. — И ты не знаешь, откуда у твоего отца могла быть монета Блэкфайра? — Клянусь богами, не знаю. Она была в его вещах, когда я разбирал его сундук после смерти, среди прочих нашел и ее. Но он был честным, милорд, всегда сражался за Таргариенов. У меня до сих пор есть его меч, зазубрившийся за коро… — Сколько ты за нее хочешь? — спросил Рейгар. — Я куплю ее у тебя. Элвуд остолбенел. Потом обтер руки о передник и сглотнул. — Я не знаю, милорд, вы сами решайте. Принц-Дракон достал три монеты серебра. — Больше она не стоит, — сказал он. Элвуд, впрочем, и не стал спорить — сгреб всех оленей и поспешил удалиться. Что самое удивительное — молча. — Зачем вам она, ваше высочество? — тихо спросила Лианна. — Ради интереса, — ответил он, улыбнувшись. — Когда мы вернемся в Красный Замок, я проверю еще раз имена всех, кого казнили за мятеж и поддержку Дэймона. И кто обвинялся. Сдается мне, Элвуд и не знает, что монета тут не просто так. — Но ведь Блэкфайры мертвы… — По мужской линии — да. Но по женской они вполне себе здравствуют. Как знать, что происходит в Эссосе в это самое время? И где прячется настоящий мятеж, а не этот, который развалился благодаря тебе? Лианна промолчала. От таких разговоров ей всегда становилось не по себе. Ужин, благо, был уже почти закончен, поэтому они с Рейгаром решили не допивать вина здесь, а забрать его к себе, как и пирог. Снаружи все еще лил дождь, но в комнате было очень тепло благодаря ярко горевшему огню. Пока они были внизу, кто-то принес тюфяки и расстелил для Рейгара постель, которую он подвинул поближе к кровати — почти вплотную. — Я же обещал тебе, что тебе стоит только протянуть руку, и я рядом, — заметил он. После этого некоторое время они почти не разговаривали: Принц-Дракон был занят тем, что складывал свои вещи в седельные сумки, а девушка, открыв окно, смотрела вниз, на площадь. Впрочем, там почти ничего не происходило: какой-то лохматый мокрый пес бегал в поисках укрытия от дождя, а на крыше в доме напротив из чердака кралась трехцветная кошка, да к воротам подъехало две повозки, и Пейт пустил их на конный двор. Это занятие ей вскоре надоело и она вернулась в комнату. — Дождь так и не перестал, — заметила Лианна, садясь на кровать. — Завтра все размоет. Представляю, какими мокрыми будут наши одеяла после ночи в лесу. — Мы привяжем их на спину Бурого днем, и они высохнут на солнце, — ответил Рейгар. — А ты поедешь со мной. — А помните, вы говорили, что были в Дорне три месяца кряду? — спросила девушка. — А что вы там делали так долго? — Почему ты спрашиваешь? — Рейгар поднял на нее глаза. — Просто так, — ответила Лианна. — Я подумала, что там дожди бывают не так часто, как здесь, и вспомнила, о чем вы мне говорили. Принц-Дракон хмыкнул, но ответил не сразу. — Я заранее знаю, что тебе мой ответ не понравится, — сказал он наконец. — Я был там для того, чтобы меня представили Элии Мартелл. Лианна тут же пожалела, что задала этот вопрос. Жгучая ревность обожгла ее сердце — она невольно вспомнила дорнийку, ее улыбки, ее манеры, ее мягкий разговор и то, что говорили о женщинах Дорна. Песню о дорнийской жене слышали даже на Севере. — Вот как… — произнесла она наконец. — И вам там нравилось? — Мне там было интересно, — Рейгар отпихнул ногой седельные сумки и аккуратно поставил на пол перед огнем свою арфу в чехле. Он взглянул на Лианну и улыбнулся ей. — Я большей частью был занят тем, что учился манере сражаться как дорниец. Элию я видел по утрам и вечерам, и всегда в компании ее матери и других дам. — И дорнийцы бьются как-то по особенному? — Лианна пропустила мимо ушей слова об Элии. — Да, это совершенно другой вид боя. «Танцы с копьями», как они это называют. Хитрость в том, чтобы обезвредить противника прежде, чем убить. Они подрезают сухожилия на ногах, а потом на руках — противник все еще жив, но не способен двигаться. Эти удары называются «укусами гадюки». Убивать или нет — уже на милости победителя. — Брандон бы сказал, что это все похоже на простое желание похвастаться, — фыркнула Лианна. — И я с ним согласна. Похоже, ваши любимые дорнийцы не могут без показухи. Рейгар улыбнулся и покачал головой, после чего принялся развязывать тесьму на кожаном чехле. — Тебе не стоит ревновать, любимая. Я — твой, и ты это знаешь, — сказал он. — Иначе с таким же успехом я должен ревновать тебя ко всему свету. — Вам не к кому меня ревновать, — ответила Лианна. — Судя по тому, что писала мне Энна, Роберт вполне успешно топит свои горести в вине и с продажными женщинами… — Кроме Роберта есть и другие. Я же вижу, как на тебя смотрят. И, если честно, очень хочется порой лишить их глаз — благодари богов, что я не Мейгор. К примеру, твоего Юношу с Болот. Или того же Оберина Мартелла. Лианна удивленно посмотрела на него. — Ничего не могу сказать про дорнийца, я с ним всего парой слов обмолвилась, — заметила она. — А Хоуленд… так, погодите. Вы меня сейчас опять дразните? — Отнюдь, моя любимая, — ответил Рейгар. — Мужчина всегда знает, когда на его женщину смотрит с любовью другой. Я не слепой — я видел, как твой юноша из Сероводного Дозора глядел на тебя. Лианна молчала, наблюдая за ним. Вначале ей казалось, что Принц-Дракон просто дразнит ее в своей привычной манере, но потом, приглядевшись, она поняла, что в этот раз он был серьезен. Поднявшись с кровати, девушка подошла к нему и села на пол напротив. — О-о, что я вижу! Мои глаза меня не обманывают? Мой прекрасный принц Рейгар Таргариен ревнует? Он взял ее за руки и, склонившись, поцеловал ее ладони. — Больше, чем ты думаешь или видишь, — прошептал он, после чего выпрямился и вытащил арфу из чехла. В свете тусклого дня и огня она мягко заблестела серебром. Рейгар снова обратил свой взор на девушку. — Я твой, Лианна, и все, что у меня есть — твое. И моя музыка твоя. Проси любую мелодию, любую песню — я буду играть для тебя, пока ты не устанешь меня слушать. Лианна смущенно улыбнулась. — А чем мне платить менестрелю? — спросила она. — В золоте или серебре он не нуждается. — Поцелуями, — ответил Рейгар. — Иную плату я не приму. — Хорошо, это меня вполне устраивает, — ответила девушка, невольно подумав, что он не целовал ее с тех пор, как они… как все едва не случилось между ними. — Я жду твоего приказа, — произнес Принц-Дракон. — Но я не знаю, что просить… Хотя, нет, знаю. Спойте мне о Дженни, раз уж мы в таком месте. Рейгар улыбнулся, а потом его пальцы коснулись серебряных струн, и все заполнила музыка. Лианне уже доводилось слышать, как он играет и поет — в Харренхолле, а потом в «Дэймоновой Голове» — и каждый раз ей казалось, что она слышит что-то настолько прекрасное, что с трудом верилось, что вот это все — порождение смертных рук и смертного голоса. Глядя на него, на его руки, сложно было представить, что вот ими он мог убивать, но, тем не менее, это так и было, она сама знала. Она видела его на турнире, и видела ярость, с которой он бился, бился за нее; видела, что он убил шестерых, даже не помедлив, — и тоже ради нее. Архимейстер Гилдэйн говорил ей о богах Валирии, о том, что они были прекрасны и ужасны, как и драконы, которых приручили валирийцы; говорил он ей и то, что те, в ком течет их кровь, всегда ходят на грани между жестокостью и милосердием, и стоит только нарушить равновесие, как все поглощает хаос. Семь Королевств знали Мейгора Жестокого, и знали они Бейлора Благословенного. Но Рейгар не был ни тем, ни другим, и Лианна, глядя на него сейчас, сидящего перед ней, и слыша его голос, наконец поняла кем он был — Эйгоном, поставившим на колени весь Вестерос и покорившим его пламенем и кровью, но так сильно любившим свою Рейнис, что даже после ее смерти он был готов идти на уступки ради нее. И ей было так странно и так волнительно думать, что Рейнис Принца-Дракона — это она. Она и больше никто. И весь его мир — ее, так же, как и ее мир принадлежит только ему. Мелодия «Дженни» отзвенела, как и голос Рейгара. Лианна подсела к Принцу-Дракону поближе и, положив руку ему на плечи, поцеловала его. — После нее сложно что-либо просить, — сказала она, прижимаясь щекой к его плечу. — Пусть следующая будет на ваш выбор. Мне понравится любая. — Ну хорошо, пусть так и будет, — проговорил он. Лианна увидела, как Рейгар улыбнулся, его пальцы лишь на миг замерли, а потом он снова заиграл. Пел он в этот раз на валирийском, и она могла понять лишь часть песни, но потом он пропел ее снова, уже на Всеобщем языке. От припева этой песни Лианна не смогла сдержать слез, но сидела тихо, кусая губы и замерев, чтобы не прервать его. Ей казалось, что Рейгар пел не просто о гибели далекой Валирии, но о чем-то гораздо большем и близком, чем Фригольд. Об Эйгоне и Бэте, о сире Дункане Высоком, о Принце Стрекоз и о Дженни, о том огне в Летнем Замке. О тех, кого он любил.

Сжимая друг друга в объятьях, они ожидали конца. А горы крушились на части, и мрак поглотил небеса. Подземный огонь вырывался на волю, могучих драконов паля. Но замерли двое в любовном покое, последние вздохи деля. А волны морские взнеслись выше стен, и ветер гремел и ревел. И город, что тысячу лет простоял, и все, что люди те знали, Безжалостный рок в одночасье забрал, руины везде лишь оставив.

(**) — Я не буду петь, если ты будешь плакать, — тихо сказал Рейгар, чуть обернувшись и улыбнувшись Лианне. — Я хочу, чтобы ты радовалась, любимая. — Я не плачу, — тихо ответила девушка, но тут же смущенно утерла слезы и улыбнулась ему в ответ. — Ладно, я плачу, но только потому, что все это настолько прекрасно, и я не могу выразить свои чувства иначе, — она обвила руки вокруг его шеи и уткнулась носом ему в плечо. — Значит, тебе понравилось? — Очень… — Тогда где моя награда, миледи? Лианна, чуть подавшись вперед, снова поцеловала его. — Какую из песен вы пожелаете дальше, моя госпожа? — просил Рейгар. — Любую, — ответила она. — Все что угодно, я оставляю свободу моему прекрасному менестрелю, пусть он решает сейчас и далее. Рейгар снова заиграл, в этот раз то была просто мелодия, без песни; ее сменила другая, затем третья, четвертая… Пока она сидела бок о бок с ним и слушала его: музыку, голос, его слова, Лианне казалось, что само время остановись. Оно существовало где-то там, за окном, за дверью, за пределами этой комнаты. Здесь же его не было — были только Дракон и его Лютоволчица, его песни и ее поцелуи, и часы с мгновениями кружились над ними точно звезды в небе, как листья на ветру, как бурные воды горных рек, как снега в метели. Перед взором девушки живо представало все то, о чем пел Принц-Дракон: о королях прошлого, битвах без числа, о небе, алом от пламени драконов, о светлых днях, полных любви и счастья, похожих на белый шелк, летящий по ветру, об огненной страсти, которую невозможно было ни подавить, ни утолить, о снегах, о далеком замке на грани Зимы, о девушке, что скачет верхом босая и в белом платье, о… ней.

Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой В дальней стране, укрытой Зимою, ты краше Весны Ты краше Весны, ты краше Весны… и пьянее Лета.

(***) Точно очнувшись ото сна, Лианна взглянула на Рейгара. — Вы… вы сложили песню обо мне? — прошептала она. — Мое сердце отдано тебе, и лишь о тебе я могу думать, — проговорил Принц-Дракон. Девушка молчала, закрыв глаза и крепко прижимаясь к нему, не в силах сказать и слова. Чем были речи по сравнению с тем, что она сейчас чувствовала? За окном все еще шел дождь: он стучался в стекла, то и дело слегка звенящие от порывов ветра; солнце тоже закатилось, и теперь комната утопала во мраке — только огонь горел в очаге, да и тот уже понемногу гас. — Мне кажется, на сегодня хватит, — сказал Рейгар очень нежно. Он чуть пошевелился, и Лианна выпрямилась, глядя на него. — Нам лучше лечь спать — завтра можем отдохнуть немного. Надо бы использовать эти мгновения мягкой постели и крыши над головой — потом их не будет. С этими словами он отставил свою арфу и поднялся, оправив одежду. — Я сейчас выйду ненадолго, пойду, разыщу Элвуда и дам ему кое-какие распоряжения насчет завтра, заодно проверю, как там наши лошади, и не забыл ли Пейт досыпать им зерна, — Принц-Дракон улыбнулся Лианне. — А ты ложись. — Я не засну, пока вы не вернетесь, — ответила Лианна, тоже поднимаясь. — Я надеюсь, — отозвался он, и его глаза блеснули. — Ты должна мне еще один поцелуй, за последнюю песню. Девушка тихо рассмеялась и покачала головой. — Вы как Железный Банк Браавоса — архимейстер говорил, они никому долгов не забывают, — заметила она. — Я похуже них, моя дорогая. Я — Таргариен, от крови драконов и богов Валирии, я не просто не забываю, я прихожу и беру то, что мое. — В таком случае, мне лучше сразу сдаться, — заметила Лианна. Рейгар только улыбнулся ей в ответ на это и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Как долго его не было, Лианна не знала, но она успела и сложить свои вещи в седельные сумки, и причесаться, и раздеться, чтобы лечь в постель. Измученная за эти дни постоянно носимым и не снимаемым корсажем, девушка в одном исподнем платье с радостью юркнула под одеяло, на чистые простыни. Кровать, конечно же, заскрипела так, словно доживала свой последний день, но Лианне уже было все равно: подушки была мягкими, и пусть перья в них немного кололись, это она легко могла пережить. Едва она устроилась, точно подгадав, вернулся Рейгар. Он запер дверь на ключ, и, видимо, решив, что Лианна уже спит, стал раздеваться. А девушка лежала, не шевелясь, глядя на него и гадая, насколько сильным был тот отвар, что ей подсунула Лилли. Раздетым Рейгара она еще ни разу не видела и не была уверена, что ее сердце сегодня выдержит все эти чувства и не лопнет. Но он, хвала богам, разделся только до исподних штанов — Лианне, еще не видевшей его без рубашки, с лихвой хватило и этого. Принц-Дракон тихо прошелся по комнате, подбросил поленьев в огонь, а потом лег на расстеленную для него на полу постель. Казалось, он заснул очень быстро — Лианна видела, как он ровно и спокойно дышит. А вот ей сон как рукой сняло: она лежала и любовалась Рейгаром, пока не решилась и, подвинувшись к краю кровати так осторожно, как могла, не коснулась его серебряных волос, а потом и его лба и щеки. Он же, внезапно пошевелившись, поймал ее руку, поцеловал и прижал к своему сердцу. — Я вас разбудила? — тихо спросила Лианна. — Не совсем, — ответил Рейгар. — У меня очень чуткий сон. — Дракон стережет свою Лютоволчицу? — А как же иначе? — он сильнее стиснул ее пальцы в своих. — Я дал Лилли серебряных оленей, чтобы она присмотрела за той девочкой, которая подарила тебе цветы. Меня очень трогает то, как ты любишь детей. Как я слышал, тебя не выводил из себя даже мой младший брат. Лианна улыбнулась и, протянув вторую руку, она ласково стала перебирать пряди его волос. — Мне еще не доводилось с ним быть весь день, мой принц, — ответила она. — А когда он бывает с вашей матерью, он ведет себя не так ужасно, как говорят. Если бы это было в моей власти, я бы отправила его на Север, в Винтерфелл. Он бы рос с другими мальчишками своего возраста, под присмотром моей матушки и моего отца, и с воспитанием мейстера Валиса и Касселя. Он быстро бы забыл все свои дурные привычки. И ему бы пришлось мириться с Бендженом, а вы знаете моего младшего брата. Рейгар тихо рассмеялся. В свете огня и сумраке комнаты его глаза сейчас казались густо-фиолетовыми. — Я слышал, что на Севере детей воспитывают иначе, даже в семьях лордов, — сказал он. — Все верно, — отозвалась Лианна. — Моя леди-мать родила четверых детей и всех четверых сама вскормила грудью. Она сама нас воспитала: учила нас читать и писать, а меня — вышивать и шить. Это уже потом отец пригласил мейстера для нашего обучения. Она сама укладывала нас спать и рассказывала нам истории. Так как нас было много, без помощи ей, конечно же, было не обойтись — потому взяли Нэн, и Мэг тоже. Но у нас на Севере верят, что свой дом мы впитываем с молоком матери, и кормилица никогда не сможет заменить ее. — Когда у нас будут дети, я хочу, чтобы ты следовала обычаю своего края, — сказал Рейгар. — Я не позволю никому вмешиваться в их воспитание, кроме тебя и себя, и тех, кому мы это доверим. Единственное, в чем придется пойти на уступки — это септа. Если у нас будет хотя бы одна дочь, без нее не обойтись. Я бы вовсе от нее отказался, но Верховный Септон и Вера меня не поймут. — Я все понимаю. Наши дети будут носить ваше имя и будут воспитаны в вере Семерых, как положено — в вере отца. Рейгар поцеловал ее руку, а потом некоторое время смотрел ей в глаза. — Как Роберт Баратеон нашел тебя, спрятанную в снегах, на Севере, за крепкими стенами Винтерфелла? — тихо спросил он. — Он друг моего брата Нэда, — так же тихо ответила Лианна, чуть помолчав. — Его отправили к лорду Аррену, когда ему исполнилось тринадцать, как и Роберта, и они несколько лет жили под его крышей и проводили все время вместе. А потом Нэд привез его на Север, вместе со средним братом. Это было еще до гибели лорда Стеффона. — Он сам просил твоей руки у твоего отца, и тот дал согласие? Или это твой отец решил, что Баратеон как никто другой подходит для единственной и любимой дочери? — Вы ревнуете? — вопросом на вопрос ответила Лианна. — Я бы задушил его своими собственными руками, — отозвался Рейгар. — От одной только мысли, что он знал тебя дольше меня и что он бывал у тебя в Винтерфелле, и ты дарила ему свои улыбки и говорила с ним, я бы предал огню и его, и весь Штормовой Предел, и долину Аррен в придачу. Лианна почувствовала, как ее снова бросает в жар: столько ревности было в его словах, ей еще не приходилось слышать от Принца-Дракона ничего подобного. — Пожалейте бедного несостоявшегося мятежника лорда Джона, — заметила она с улыбкой. — Ему хватит своих горестей. Что же касается Роберта, это все мой брат Нэд. Он привез предложение Роберта, и отец сказал мне, что я могу подумать. Нэд уверял, что он любит меня, и что я буду счастлива с ним, и в какой-то миг я верила в это. Тогда я не знала Роба так, как знаю сейчас. И он, должно быть, был другим. — Он нравился тебе? — Он нравился многим. Моя кузина, пусть и не признает этого, влюблена в него по уши. Я же… не знаю. Меня он пугал. И я до сих пор помню, какой ужас на меня накатил, когда он захотел меня поцеловать. Хорошо, ему этого не удалось: тетушка Эльвара, как всегда сующая свой нос куда ни попадя, не смогла сделать этого в более подходящее время… Но, знаете, я больше и слова о нем не скажу, так как знаю этот ваш взгляд. Еще немного и вы поскачете на север, убивать бедного Роберта. Оставьте его вину и его девицам. — Если бы только я был уверен, что он ими удовлетворится, — хмыкнул Рейгар. Лианна тихо вздохнула. Ей очень хотелось что-нибудь сказать, но она не знала что — ревность тяжело было успокоить, она понимала это по себе. Поэтому она чуть приподнялась и произнесла: — Ложитесь ко мне. Тут достаточно места для двоих. Конечно, эта кровать скрипит, но на ней все равно удобнее, чем на полу. Рейгар взглянул на нее, но подниматься не спешил. — Я не могу ручаться за себя, Лианна, — ответил он. — Я не допущу вас до себя, — возразила девушка. — Я в этом не уверен. Лианна ничего не ответила: да, он все же был в чем-то прав, наверное. Но она была упрямой и привыкла получать то, что хотела, во всяком случае, всегда очень старалась, надо оно ей или нет. Девушка высвободила свою руку из его, повернулась на другой бок и легла на противоположный край кровати. — Как пожелаете, — заметила она. — Доброй ночи. Очень быстро она убедилась, что ее уловка сработала: Рейгар тяжело вздохнул и поднялся, а потом лег рядом с ней, под одно одеяло, и крепко обнял ее, притягивая к себе, обхватив рукой поперёк живота. — Тебе невозможно отказать, моя Лютоволчица, — прошептал он, зарываясь лицом ей в волосы. Лианна повернулась к нему лицом и погладила пальцем по щеке. — Я должна вам поцелуй, — сказала она. — Или вы не станете брать то, что ваше, подождете, пока наступит утро? — Утром я буду чувствовать то же самое, — ответил Рейгар. — Рассвет ничего не изменит. — Ну, тогда позвольте уплатить долг. Улыбнувшись, Лианна обняла его за шею и поцеловала, с радостью чувствуя, с какой страстью Принц-Дракон ответил ей. Понимая, что снова словно бы погружается в тот жидкий огонь, в котором она была этим днем, девушка сильнее стиснула руки у него на шее и, пытаясь лечь на спину, потянула его за собой. Рейгар поддался, целуя ее еще более настойчиво, но потом внезапно прервал поцелуй и, упираясь в постель руками, тихо проговорил: — Лианна, перестань. Или я сейчас вернусь обратно на пол. Несмотря на его тон, она знала, что он не сердится, совсем даже наоборот. — Я вас соблазняю? — проговорила она, ласково погладив Рейгара по щеке. — Но вы меня не меньше. Я веду себя так, как никогда бы в жизни не повела, и завтра утром мне будет очень стыдно. Я не смогу смотреть вам в глаза. — Тебе нечего стыдиться, — ответил Рейгар. Склонившись, он сам поцеловал ее — очень нежным коротким поцелуем, а потом лег на спину. Лианна, не удержавшись, тут же прижалась к нему снова. — Это все тот отвар, — прошептала она, больше для самой себя. — Что еще за отвар? — спросил Рейгар. — Его мне подсунула Лилли. Вы назвали меня своей женой, а потом потребовали себе постель на полу, и она подумала, что мы в ссоре. Додумалась сказать об этом Элвуду, и тот разрешил ей дать мне какое-то пойло, чтобы я…. Ну… Чтобы я вас простила, и мы помирились. Надеюсь, к утру оно потеряет силу, и я перестану вести себя как развязная девица из Блошиного Конца. Рейгар тихо рассмеялся. — Ты никогда не сможешь вести себя, как девицы из Блошиного Конца, — сказал он. — Даже если будешь очень стараться. И даже если тебе дадут еще этого… отвара, ты сказала? — он обнял Лианну покрепче и прижался щекой к ее макушке. — Ну, Элвуд, конечно… рассказы о королях былого, страстное пойло, монета изменника Дэймона Блэкфайра… не многовато ли на одного трактирщика с окраин Простора? Лианна, тоже тихо рассмеявшись, уткнулась носом ему в плечо. Они больше не разговаривали, и вскоре девушка поняла, что Рейгар заснул. Помня про его чуткий сон, она боялась даже лишний раз пошевелиться, поэтому лежала в его объятиях, замерев и прислушиваясь к его ровному спокойному дыханию и крепкому биения сердца, и вскоре заснула и сама.

***

Над всем Севером раскинулась ясная, звездная ночь. Весна тут не ощущалась, впрочем, она не шагнула дальше Рва Кейлин, оставив лишь какие-то бледные напоминания о себе в виде блеклых тонких копий ирисов, и то лишь у Сероводного Дозора, да чахлой травы на Болотах. Здесь же царила Зима: холодная, ясная, искристая. В такие ночи на Стене было светло и безо всяких факелов или огней: глыбы льда светились во мраке то белым, то голубым, а снега внизу да звезды в небе давали немного света. На самой вершине Стены воздух звенел — Рикард Старк, Хранитель Севера и лорд Винтерфелла, который был рожден Зимой, и рос в Зиме, но никогда прежде не бывал дальше Одиноких Холмов, не мог представить, что такое возможно. Тем не менее, тихий звон слышали и другие, те, кто был с ним наверху: и сир Родрик Кассель, и несколько дозорных, и сам лорд-командующий Кворгил, и даже мейстер Черного Замка — Эймон. Он, несмотря на свой преклонный возраст, пожелал подняться, хотя зачем, никто не мог взять в толк: видел он уже плохо, и его зрения хватало лишь на то, чтобы писать письма да читать. Все остальное по его приказам делали его стюарды. — Зря вы тут стоите, милорд Старк, — сказал Кворгил, чуть щурясь и глядя на Рикарда. — Мы все равно их не увидим раньше, чем они выедут из леса. Это было правдой: под Стеной, а вернее по ту сторону Стены, раскинулось черное покрывало деревьев и тянулось оно столько, сколько хватало глаз — до самых далеких гор, вершины которых сияли вдалеке. — Мы будем ждать, — ответил лорд Рикард. Лорд-Командующий пожал плечами. — Ваш брат не один там, милорд… — сказал он. — С ним лучшие люди Черного Замка, да и ваши воины тоже, как я слышал, не лыком шиты. — Мы будем ждать, — повторил лорд Старк уже тверже. — Если бы я прибыл на день раньше, то за Стену отправился бы я сам, а мой брат так же стоял бы здесь и ждал. Вам напомнить нашу старую присказку, лорд-командующий? — «Когда приходит Зима, и снег забирает всех, одинокий волк умирает, но стая выживет всегда», — раздался голос мейстера, и все на него обернулись. — Все ее знают, милорд Старк. Рикард промолчал, глядя на старика и гадая, сколько же ему лет. Эймон Таргариен, родной и старший брат Эйгона Невероятного, почти-однажды-король, что предпочел цепи мейстера и клятву Ночного Дозора. В нем сложно было распознать Дракона, в отличие от его других кровных родичей. Когда-то высокий, он теперь сгорбился, когда-то серебряные волосы Таргариенов теперь были белыми от седины, а темно-фиолетовые глаза стали бледными и плохо видели. — Признаться, милорд Старк, я немного удивлен вниманию, которое лорды Винтерфелла оказали Стене, — снова проговорил лорд-командующий. — Кто последний из Старков бывал тут? — Мой отец, — отозвался Рикард. — Но времена меняются, и вы сами это знаете. — Это вы об Одичалых? Они были тут тысячу лет и будут еще столько же, как и все их зверства. Ибо то, что привело вас сюда, не более чем Одичалые и их зверства, уж простите за повторения. — Лорд-Командующий сомневается в словах своих разведчиков? — Там были зеленые юнцы, которые лишь недавно принесли обеты. Что с них взять? У страха глаза велики. — У Куорена Полурукого они тоже велики, видать, — снова заметил мейстер Эймон. — Его не обвинить в таком грехе. Он говорит лишь то, что видел сам. — Значит, вы хотите сказать, что близится Долгая Ночь? — А вы сами не понимаете этого? Кворгил промолчал. — Вы первый лорд Винтерфелла, кто прибыл сюда из-за Иных, милорд — за сотни лет с основания этого места, — сказал он наконец. — Я не слепой, я давно здесь — считайте, всю жизнь. Я не знаю, что там было за Стеной, на той стоянке, я не видел тут ничего сверхъестественного с того дня, как моя нога первый раз ступила в Черный Замок. Кроме Одичалых и их дикостей, — он поднял голову и посмотрел на небо. — Что-то меняется, вы правы. Этот звон… его слышат все. Стена звенит так от холода, милорд Старк. Так, точно Лето окончилось, и пришла Зима — но ведь она должна уходить, верно? — Я знаю лишь то, что знаю, — ответил лорд Рикард, взглянув на него. — Я не воин Ночного Дозора и не лорд-командующий. Но я знаю своего брата — он никогда бы не поднял тревоги из-за пустяка. А раз он поверил донесениям из Черного Замка, значит, что-то было. И вы не можете этого отрицать, ведь послание Торрхену написали вы сами, своей рукой. — Так оно и есть, но это мой долг, — ответил Кворгил. — Если происходит что-то необычное, то лорд-командующий должен доложить об этом Хранителю Севера. А тот, как мне помнится, должен доложить королю в Королевской Гавани. Вы уже призвали Эйриса Таргариена, милорд? Лорд Старк ответил не сразу, думая отвечать на это или нет. Кворгил исполнял свой долг, как положено, но считал это всего лишь формальностью — не более. Следовал уставу и обетам. — Прежде чем отправлять ворона в Королевскую Гавань, я должен убедиться сам, — ответил Рикард. — Ваш брат то же самое сказал. А знаете почему? Думал, вы не поверите и не приедете. И вы то же самое говорите, хотите скажу, почему? Потому что вы сами знаете, что мы тут зря морозим свои зады и ждем непонятно чего. Даже если вас убедят — что, король поверит в северные байки? Он обещал, помнится, выстроить новую Стену сто миль севернее отсюда, но где она, милорд? — Я ничего не сообщал королю Эйрису, вы правы. Но есть другой, кто поверит, и его послание, которое я получил в Винтерфелле, только доказывает это. На этом он умолк и невольно взглянул на мейстера Эймона. Глаза того теперь были направлены на лорда Старка и походили на чернеющие провалы, в которых тлели угольки. — Я говорю о принце Рейгаре, — медленно закончил Рикард. Кворгил, казалось, не ожидал это услышать. Впрочем, он быстро скрыл свое удивление и уже обычным тоном произнес: — Видимо, мейстер Эймон рассказал ему. Не так ли, почтенный? — он взглянул на старика. — Это был не мейстер, лорд-командующий, — отозвался лорд Старк. Но говорить, что то была его дочь, Лианна, которая наверняка и поведала все Рейгару, он не стал. Для отца до сих пор было загадкой, как она узнала. Братья бы не стали писать ей об этом, а леди-жена сама не знала всего. Тогда кто?.. Вдалеке, во тьме леса, прозвучал одинокий зов рога, и все замерли в ожидании. Один сигнал — вернулись разведчики, два — вторглись Одичалые, три… третьего не слышали уже очень давно. Никогда — на памяти живых. Зов прокатился по округе и замер. Второго так и не последовало. — Спускаемся, это вернулся ваш брат, — сказал лорд-командующий. Со Стены вниз, к Черному Замку, вели лестницы, но для удобства был выстроен и подъемный механизм, в который могли вместиться около шестерых человек. Кто-то из воинов Дозора протрубил в рожок, в движение пришли цепи и веревки, и меньше чем за десяток минут все они оказались у подножия, в стенах Черного Замка. Кворгил первый вышел и быстрым шагом направился во внутренний двор, остальные за ним. Лорд Старк со своим приближенным — сиром Родриком и мейстер Эймон, ведомый под руку своим стюардом, были последними. — Лорд Старк! — позвал его старик. Рикард остановился и обернулся. — Вы правда получили ворона от Принца Драконьего Камня? — Да, мейстер, в день моего прибытия в Винтерфелл, — ответил он. — Я сразу же ответил ему, и напишу снова, едва все выяснится. — Вот как … — проговорил мейстер. — Но вы сделали и сделаете все правильно, милорд Старк. Рейгар Таргариен — истинный Дракон, и он не похож на своего отца. Он видит и знает больше, чем вы думаете. Держитесь его, и однажды вы узнаете цену преданности драконокровных. Лорд Рикард молчал, глядя на старика — тот, улыбнувшись ему, медленно пошел дальше, держась за стюарда. — Мейстер Эймон! — позвал он, и тот обернулся. — Когда вы в последний раз видели принца Рейгара? — Я никогда с ним не встречался, милорд, — ответил мейстер. — Хотя все еще надеюсь, что боги будут милостивы, и я еще успею взглянуть ему в лицо прежде, чем совсем ослепну. — Ваша встреча может быть совсем скорой, мейстер Эймон, — произнес Рикард. Тот улыбнулся и покачал головой. — Пусть услышат вас боги, милорд Старк, — ответил старик. Они оба вложили в свои слова больше, чем высказали — и оба поняли друг друга. — Поторопимся, — тихо сказал Рикард Касселю. Торрхена и разведчиков принимали в большом зале для собраний — квадратном, рассчитанном на сто, если не больше, человек. На возвышении стоял стол для лорда-командующего и его помощников, и такие же столы и скамьи были расставлены по всему залу. В нем сейчас было многолюдно: все, кто не нес в это время дозор на Стене или же за нею, были тут, и вошедшему Рикарду показалось, точно они с Касселем две серые тени, рассекающие черное море — воины Ночного Дозора всегда и при всех обстоятельствах носили черное, за это, как говорили, одичалые за стеной прозвали их «воронами». Торрхен обернулся на своего лорда-брата и вместе с воинами северянами поклонился ему. С ними прибыли и разведчики из-за Стены, ведомые Куореном, прозванным Полуруким. — Ну что ж, теперь, когда все в сборе, поведайте нам, что вы видели за Стеной, — лорд-командующий сел на свое место. Кресло пустующее по правую руку от него принадлежало самому лорду Старку по праву Хранителя Севера и лорда Винтерфелла. На миг повисло молчание. Торрхен и Куорен переглянулись, и воин Дозора кивнул Старку. Тот, помедлив, выступил вперед. — То, что я поведаю вам, будет… — начал было он, но потом осекся. Рикард внимательно всматривался в лицо брата и видел, что тот бледен — не то от холода, не то от усталости. А, может, и от страха. Впрочем, он быстро справился с собой и, сделав глубокий вдох, посмотрел на лорда-командующего и Хранителя Севера. — Это будет звучать так, точно мы все разом сошли с ума и рассказываем вам бредовые сказки кормилицы, которыми нас пугали в детстве… — У многих из нас не было даже матери, не говоря уже о кормилицах, лорд Торрхен, — заметил Кворгил. — Продолжайте без обиняков и говорите так, как было. Что вы видели? — Ничего, лорд-командующий, — ответил Торрхен. — И все. В зале поднялся громкий ропот, но Кворгил ударил кулаком по столу, и все разом стихло. — Как вас понимать? — Как есть. Мы отправились на место стоянки одичалых, как вы знаете, я там уже бывал и видел все своими глазами, как и ваш командир разведчиков — в прошлый раз мы были там вместе. Когда мы прибыли на место, ни трупов, ни крови, ничего больше не было. Оно все исчезло, подчистую. Точно пришел кто-то и убрал все тела, вернее то, что от них осталось. — Одичалые, лорд Старк, и не такое делают, — Кворгил обратился к Рикарду. — Есть за Стеной такие, зовутся тэннами. Они порой пожирают убитых, точно звери. Это наверняка их рук дело… — Это были не тенны, лорд-командующий, — встрял Куорен. — Те, кого мы видели, не были живыми или мертвыми. Они не были ни тем, ни другим. Снова поднялся ропот, на этот раз уже громче, и его Кворгил не спешил утихомиривать. Лишь через некоторое время он снова ударил кулаком по столу. — Тишина! Тишина, кому сказано! — прогремел его голос, и другие начали стихать. — Вы оба тут лепечете точно две девки из Кротового города, да простят меня боги, что я так говорю с лордом, — он взглянул на Торрхена. — Но по существу мы так ничего и не услышали. Глаза Торрхена сверкнули, и он сделал шаг вперед. — Вы бы тоже лепетали, точно девка, лорд-командующий, если бы выдели это. Я бы сам не поверил своим глазам, но у моих воинов от ужаса встали волосы дыбом, как и у меня самого, и ваши разведчики тому свидетели. Мы встали на месте стоянки, чтобы изучить окрестности и поискать следы, но не успели: на нас надвинулся туман. Молочно-белый, он пронимал до костей и плыл, точно волна, сквозь деревья. Вороны в лесу обезумели от страха и разлетелись, и наши кони пытались сорвать уздечки с коновязи и тоже бы бежали, если бы не наши крепкие руки. И в этом тумане что-то было — я своими глазами видел, как там шевелились тени: льдисто-голубые и белые, белее тумана. И мы слышали скрежет — как если бы куском льда водили по камню. На нас самих накатила такая волна ужаса, что стоило всей выдержки, чтобы не упасть навзничь и не начать грызть снег зубами. А потом все исчезло… растаял туман, пропал скрежет, исчезли тени. Над нами снова было закатное небо. Оставаться мы уже не стали: едва все закончилось, единственным нашим желанием было вернуться за Стену. Да сохранят всех нас боги, лорд-брат, — Торрхен посмотрел на Рикарда, — но я клянусь своей жизнью и честью, что то был Белый Холод, а в нем были те, кого не видели уже почти восемь тысяч лет. Те, кого мы почитали лишь сказками для детей. Повисла гробовая тишина. — Это невозможно, — раздался голос кого-то из воинов Ночного Дозора, разбивая молчание, как молотом стекло. — Иных не существует. Это все проделки одичалых, а ты, Куорен, видать, из ума выжил… Договорить он не успел: командир разведчиков в одну минуту преодолел расстояние до него и, схватив за ворот, вытащил вперед. — Выжил? Выжил?! Смотри на Каменного Эда, смотри на него внимательно! Когда ты видел его в последний раз, его волосы были черными, как и твои, а теперь они белы, точно снег! Взгляни на Лютоволка Старков — он, по-твоему, похож на труса? Или, может, я на него похож? — Куорен отбросил брата, и тот повалился на стол ничком. — Лорд-командующий, лорд Старк, — он вышел вперед. — Я не знаю, что именно мы видели. Был ли то Белый Холод, в котором ходят Иные, или что-то еще, но оно было таким жутким, что кровь в наших жилах замерзла. Но что бы там ни было, оно идет из Земель Вечной Зимы — мы знаем это. А это означает, что теперь Одичалые начнут сниматься с мест и пробовать прорваться через Стену на юг. Если вы не верите в то, что мы видели, поверьте страху и донесениям из других замков и наших постов за Стеной. Грядет война, и Дозор в ней один не выстоит. Лорд-командующий молчал, стуча пальцами по столешнице. В зале снова царил легкий гул — к голосам и словам лорд Рикард не прислушивался. Он лишь смотрел на своего брата, прямо в глаза, и понимал больше, чем тот был в состоянии высказать словами. Торрхен всегда более внимательно относился к вестям со Стены: именно поэтому, получив предупреждение, которое Хранителям Севера всегда отправлял Ночной Дозор, он двинулся на Стену, а потом за нее, сам — убедиться. А увидев, призвал своего старшего брата, так как только он имел право принимать решение и посылать ворона с серебряным кольцом в Королевскую Гавань. — Я услышал тебя, Куорен, — произнес наконец Кворгил, поднимаясь со своего места. — Что же… Что бы там ни было, если оно и впрямь вынудит Одичалых хлынуть сюда, будет и правда война, — он посмотрел на лорда Старка. — Милорд, вы все слышали сами. Дальше уже вам решать. Лорд Рикард поднялся. — Я сообщу в Королевскую Гавань немедля, — сказал он. — Мне понадобятся чернила и пергамент, и ворон, что вылетит даже в темноте. — Обращайтесь к мейстеру Эймону, милорд, — ответил Кворгил. — В книгохранилище вы найдете все, что вам нужно. — Пойдемте, милорд Старк, — мейстер Эймон поднялся и тут же оперся на руку своего стюарда. — Это недалеко. Вороны сейчас спят, но мы найдем вам крепкую птицу. — Мне идти с тобой, брат? — спросил Торрхен. — Нет, я пойду один. Сир Родрик, останьтесь вы тоже, — приказал Рикард, спускаясь за мейстером Эймоном с возвышения. Зал Совета понемногу начал пустеть — из-за того, что старый мейстер не мог быстро ходить, они покинули его едва ли не последними. Покои Эймона, с примыкавшим к ним птичником, находились на другой стороне внутреннего двора, и некоторое время по дороге туда царило молчание. Нарушил его сам старик. — Ну что же, милорд Старк, вы никак не можете избавиться от моего общества, не так ли? — спросил он. — Должно быть, вам тяжело сейчас — уж простите, я не могу быстро ходить в силу возраста… — Ничего подобного, мейстер Эймон, — ответил Рикард. — Я рад вашей компании. — Но тем не менее, молчите, — заметил он. — А ведь могли бы использовать эти минуты, чтобы спросить о чем-то. Лорд Старк взглянул на него. — И о чем, например? — спросил он, чуть погодя. — О чем угодно, — ответил мейстер Эймон. — Вы, к примеру, знаете, что в Ночном Дозоре до меня служил лишь один драконокровный? Бринден Риверс, бастард Эйгона Недостойного. Я знал его — мы вместе сюда прибыли, и я даже оставался под его командованием, пока он не исчез за Стеной. — Да, я слышал о нем. — Его прозвали Кровороном, вы знали? Из-за того, что у него на щеке было пятно, похожее на ворона. «Сколько глаз у Кроворона? Тысяча и еще один». Он потерял свой второй глаз в битве против Дэймона Блэкфайра, но отлично справлялся и с одним. Он был особенным, этот Бринден… Его матерью была Мелисса Блэквуд, одной с вами веры, последовательница Старых Богов. И он сам верил в них больше, чем в Семерых. Обычно, от связи с Таргариеном первое дитя никогда не наследует ни цвета наших волос, ни цвета наших глаз — но Бринден родился с серебряными волосами и бледно-фиолетовыми глазами. Он был Белым Драконом. Особенным. С тех пор в нашем роду были лишь двое подобных ему: мой брат Эйгон и принц Рейгар. — Вы никогда не видели кронпринца, но хвалите его, — заметил Рикард. — О, чтобы знать его, мне не нужно его видеть! — заметил старик и улыбнулся. — Его письма говорят сами за себя. Но зато ведь вы его видели, неужто не убедились в этом сами? — Я не знаю, кого именно я видел, — ответил Рикард. — Наша встреча прошла при особенных обстоятельствах, и мне сложно судить о нем. Пока, во всяком случае. — Тем не менее, вы ему сейчас будете писать, не королю, — заметил мейстер. — Потому что знаете: только у него вы найдете поддержку и только он вам поверит. А у принца большое влияние на отца, хотя тот его и не любит и боится — если Рейгар настоит, то через месяц здесь будут стоять войска Таргариенов и висеть драконьи знамена. Да и он сам будет здесь. Иначе и быть не может — это его судьба. Он для этого рожден. — Для чего именно, мейстер? Простите, я вас не очень понимаю. — Все вы понимаете, милорд Старк, — отозвался старик. — Вы видели в нем то же, что и другие, но боитесь признаться себе в этом. Однако, вы все же северянин, и Старые боги говорят с вами, как и с вашими предками. Вы поступили правильно, отпустив, хотя, конечно же, все еще немного сомневаетесь. Это понятно. Но дело сделано — теперь остается лишь ждать. Лорд Старк промолчал: разговор зашел на опасную стезю, он хорошо понял, что Эймону известно о Лианне. Видимо, Принц-Дракон и правда очень близок с мейстером Черного Замка. Может, он в действительности узнал все не от дочери, а от старика? За этим разговором они пересекли двор и поднялись по деревянным лестницам, в покои мейстера. Они представляли из себя книгохранилище с небольшим альковом, где стояла узкая кровать, да комод, а вдоль стены располагался большой очаг. В птичник из покоев вела дверь. — Присаживайтесь, милорд Старк, — сказал мейстер Эймон, указывая на стол и стулья в углу у одного из книжных шкафов. — Виллем, подай лорду Рикарду чернила и пергамент. Стюард молча исполнил просьбу мейстера. Лорд Старк взглянул на него, думая, что за все это время не услышал от парня и слова. Но размышлять о пустяках было некогда: ворона надлежало отправить самое большее через час.

«Принцу Драконьего Камня, Законному наследнику Семи Королевств, Рейгару Таргариену. Ваша милость, То, о чем вы говорили в вашем послании, оказалось правдой. Или полу-правдой, но мой брат уверен в том, что предстало перед его взором. Он говорил о Белом Холоде, и в нем он видел Их. Лорд-командующий Ночного Дозора не доверяет ни словам Торрхена Старка, ни словам своих разведчиков, думая, что все это всего лишь какие-то трюки Одичалых. Но я видел воина Ночного Дозора, который, по словам его товарища, уходил черноволосым, вернулся же седым. Ваша милость, я вынужден просить вас настоять на том, чтобы ваш венценосный отец выслал Ночному Дозору подкрепление: замки ныне полупусты и людей не становится больше. О большем я не могу просить, как не могу писать об этом вашему отцу. Боюсь, доверие к Северу у него давно пошатнулось, а напоминать его величеству о былых обещаниях Дозору я не рискну. Мой брат останется с Ночным Дозором, пока я не покину Винтерфелл, после чего же займет мое место. Еще раз заверяю, Север пойдет за вас. И последнее. Мой принц, молю вас об одном: берегите мою дочь. Я не знаю, когда я увижу ее еще раз, но помните ваше обещание — я всецело доверяю вашей чести. Рикард Старк, Хранитель Севера, Лорд Винтерфелла»

Отложив перо, Рикард еще раз перечитал свое письмо, после чего поставил свою печать и свернул послание. Стюард мейстера протянул ему чехол — снова молча — и лорд Старк помедлил, прежде чем вложить в него пергамент. Почему он написал принцу о Лианне? Откуда такая странная печаль и боль? В конце концов, случись что, у его дочери были братья, и они бы защитили ее, но… Невольно он вспомнил то пятно на скатерти в шатре, похожее на двух распятых волков. Стиснув кулак, Рикард отогнал от себя дурные мысли: сейчас было не до них. Впереди — война, а после нее, может, что и похуже. — Так кому же, милорд Старк? — спросил мейстер Эймон, наблюдая как Рикард свернул пергамент, закрыл его в чехле и отдал стюарду. — Старому Дракону или Молодому? — Молодому, — отозвался лорд Винтерфелла. — У меня нет другого выбора. — Выбор есть всегда, — заметил мейстер. — Вопрос в том, куда приведет нас тот или иной путь. Рикард молчал. — Простите меня, мейстер, я не силен в мудрых беседах. Это дело я оставляю тем, кто более сведущ, чем я, — сказал он, наконец поднимаясь. — Я пожелаю вам доброй и тихой ночи. Мейстер следил за ним взглядом, теперь слишком пронзительным для подслеповатого старика, и Рикард даже засомневался, а так ли уж плохо он видит. Дракон везде Дракон, на Стене, за Стеной или в Королевской Гавани. — Милорд Старк! — окликнул его мейстер, когда Рикард был уже у двери и собирался выйти. — Скажите, у вас в Винтерфелле есть водные мельницы? — Нет, мейстер, они есть лишь в Сероводном Дозоре — дальше на север, как вам известно, мы используем каменные жернова и лошадей, — отозвался Рикард. — Но вы видели их, уже хорошо, — казалось, в голосе старика была какая-то незлая усмешка. — Подумайте о водяной мельнице, милорд. Отдельно колесо и отдельно вода бесполезны, но когда вода попадает в желобки, колесо начинает вертеться с той силой, с какой течет вода. Оно превращает зерно в муку, а из муки пекут хлеб, которым потом кормят голодных. — Я знаю, как работают водяные мельницы, мейстер, — заметил Рикард, гадая к чему ведется весь этот разговор. — Тогда вы должны понимать, что, отдав воду, вы привели в движение и колесо, а сделав это, вы уже сыграли свою главную роль, — ответил тот. — Он молод, он влюблен, вы боитесь его безрассудств — все это верно, если смотреть глазами отца. Но ваша вода уже привела его в движение, она вынуждает его двигаться вперед, не останавливаться, делать то, что суждено. А суждено всему закончиться и начаться здесь — на Стене, где сейчас сидим мы с вами. Но это будет уже не наша битва, милорд Старк. Ни вас, ни меня в ней не будет. Рикард невольно судорожно втянул воздух. Этот старик, сидевший в черном, на краю мира, в холоде и вечных снегах, знал похоже куда как больше, чем мог помыслить лорд Старк. Воистину, Дракона не изменит ни возраст, ни черная ряса мейстера. — Доброй вам ночи, мейстер Эймон, — снова повторил Рикард. — И вам, милорд, — ответил тот. — Желаю вам удачи во всех грядущих делах. — Благодарю. После тепла покоев Эймона холод снаружи был обжигающим, точно огонь. Рикард постоял немного и подышал морозным воздухом — для любого северянина он был как лекарство — и над ним вскоре раздался клекот крыльев и хриплое карканье. Ворон был отправлен в Красный Замок, Рейгару Таргариену, и через несколько дней он получит вести. Теперь оставалось только ждать.

***

Буря, пробушевавшая всю ночь, стихла перед самым рассветом, и ясное, весеннее солнце осветило всю округу Синего Ручья. Тонкие занавеси не смогли бы сдержать его лучи, но окна, на счастье, выходили на север, поэтому они не смогли побеспокоить крепко спящих Рейгара и Лианну. Как и было велено, их никто не будил: поэтому вся суматоха отъезда других постояльцев, спешащих обратно на ярмарку, весь грохот уборки после утренней трапезы и громкие разборки хозяина постоялого двора с запоздавшими поденщиками не вырвали двоих влюбленных из сна. Лианна проворочалась всю ночь и затихла только под утро. Рейгар, который наблюдал за ней все время, даже начал думать в какой-то момент, что ей было дурно, и хотел разбудить девушку — она хмурилась и постанывала, но потом наконец свернулась у него под боком, поджав колени к животу, и заснула. Следом за ней сон сморил и его. Проснулся Рейгар тоже первым — солнце уже было высоко, и кругом было тихо, если не считать звуков, идущих из приоткрытого окна. Видимо, Лианна забыла закрыть его на щеколду, и порывы ветра отворили створку — теперь на полу красовалась большая дождевая лужа. Принц-Дракон не спешил вставать, некоторое время он просто лежал рядом с Лианной, обнимая ее и временами целуя то в щеку, то в затылок, то в плечо. Такая ласка ее не будила — она лишь пару раз улыбнулась во сне и повернулась к нему, а уж от созерцания ее личика, ее пушистых темных ресниц Рейгар оторваться никак не мог, поэтому он остался с ней под одеялом, перебирая ее длинные темные волосы, вдыхая их аромат и целуя кончики ее шелковых прядей. Могли ли боги создать кого-то более прекрасного и чистого, чем его северянка? Она была одна такая — и она была только его. Спать с ней рядом, даже горя от неутоленного желания, было самым большим счастьем на свете: лучше так, чем не иметь возможности касаться ее рук, ее бедер, ее полной бархатной груди, не целовать ее белых плеч, ее шеи, ее упрямых губ. Наконец, Лианна снова повернулась на другой бок, причем так, что умудрилась завернуться во все одеяло сразу, стянув его с Рейгара. Его это только позабавило — снова поцеловав ее в макушку, он решил, что в будущем одеяло стоит взять пошире, да и пора была подниматься. Судя по свету в окнах напротив, солнце понемногу приближалось к полудню, а значит, надо было заняться сборами. Лианну он будить не спешил: девушка и так плохо спала, а ей еще ехать за ним весь день и снова ночевать в лесу или в поле — там, где застанет их закат. Умывшись — благо слуги Элфорда сообразили без всякого приказа оставить прошлым вечером кувшин и таз для умывания — Рейгар быстро оделся и принялся собираться, первым делом завернув свою арфу в чехол и как следует перевязав ее, а потом запихнув как можно глубже в одну из своих седельных сумок. Перепроверив все ли его вещи — записи в черном переплете, несколько посланий и перья с флаконом чернил — были на месте, Рейгар собирался уже выйти и спуститься вниз — дать распоряжения Элвуду насчет отъезда, но тут Лианна снова заворочалась, все так же не просыпаясь, и откинула одеяло. Рейгар уже сделал было шаг, чтобы накрыть ее и замер, увидев на простынях и на ее исподнем платье, в котором спала девушка, кровь. На один удар сердца его сковал страх, будто с Лианной что-то случилось, но потом он смутился, коря себя за то, что сразу не понял причину. Осторожно взявшись за одеяло, Принц-Дракон накрыл ее, а потом, коснувшись плеча, тихо позвал: — Лианна… Лианна, просыпайся. Она, глубоко вздохнув, открыла глаза и повернулась. И тут же улыбнулась ему. — Доброе утро, — проговорила девушка. — Уже пора? Я сейчас встану… — Не спеши, мы пока не уезжаем. — А… — Лианна присела в кровати и тут же пригладила свои растрепавшиеся волосы. Оглядев Рейгара, она заметила: — А вы, я смотрю, давно проснулись? Я хоть дала вам поспать? — Не переживай обо мне, я выспался, — он улыбнулся ей и, помедлив, все же сказал: — Лианна… у тебя кровь на простыне и на исподнем платье. Девушка вначале посмотрела на него так, словно не понимала, о чем идет речь, но потом густо покраснела и потянула на себя одеяло. — Боги… — прошептала она, опуская глаза. Рейгар присел рядом с ней и осторожно притянул к себе. Лианна, впрочем, не особенно поддалась: он чувствовал, как она сжалась, и видел, что она не поднимает глаз. — Перестань, — тихо сказал он. Девушка, наконец посмотрев на него, тихо пробормотала: — Как же мне перестать… Вначале вчерашнее, теперь это… — она уперлась ладонями Рейгару в грудь и, вынудив его отпустить себя, снова натянула на себя одеяло и отвернулась. Он некоторое время наблюдал за ней, гадая, скажет ли она что-нибудь или нет. Но она молчала, лишь временами поглядывая на него и тут же опуская глаза. — Лианна, так не пойдет, — мягко сказал Рейгар. Он взялся за одеяло и стянул его с нее — она только раз попыталась уцепиться, но потом уступила — и, обняв ее одной рукой за талию, а другой взяв ее под ноги, притянул к себе снова. — Ты будешь моей женой, мы будем спать в одной постели, и как ты думаешь, я никогда буду этого видеть? — то, что ему уже приходилось видеть лунную кровь у других женщин, Рейгар предпочел умолчать: Лианна ревновала и по меньшему поводу, такие объяснения ее бы только расстроили еще больше. — Нечего тут стыдиться. Тем более, что любой мужчина должен радоваться, увидев «алый цветок», — это значит, что ты здорова и можешь иметь детей, — он улыбнулся ей, так как северянка наконец-то смотрела ему в глаза, пусть и хмурилась и поджимала губы. — В этом, впрочем, я и минуты не сомневался. Лианна хмыкнула, и ее серые глаза блеснули, но о чем она подумала в ту минуту, так и осталось загадкой, а Рейгар не стал допытываться. — Если вы и дальше будете меня так крепко прижимать к себе, я вас запачкаю, — заметила она. — Пачкай, — ответил Принц-Дракон. — Лучше пусть на мне будет твоя кровь, чем какого-нибудь дурака, которого мне еще не раз придется убить за тебя. — Пейта, к примеру? — Лианна улыбнулась ему и, наконец перестав сжиматься, обняла его за шею. — Ты сама сказала, что он глас богов, как я мог его тронуть? — Рейгар улыбнулся ей и, склонившись, поцеловал ее в живот. — Как мне помочь тебе? — Вы никак не можете мне помочь, — ответила девушка, все еще смущенно улыбаясь. — Но вы можете… вы можете выйти ненадолго? И позвать Лилли, если можно. Пусть она принесет мне горячей воды, и мне нужен кипяток. Остальное я скажу ей сама. — Ты бледна, — Рейгар стиснул пальцы на ее бедре. — Может, следует остаться еще на одну ночь? Тебе не стоит ехать верхом сегодня. — Это пустяки, правда, — Лианна коснулась его щеки. — Не нужно задерживаться из-за этого. Я ехала из Винтерфелла до Харренхолла почти месяц и как-то выжила. Со мной все будет хорошо. — Ты уверена? Один-два дня ничего не изменят. Лианна покачала головой. — Если мне будет совсем невмоготу, я вам скажу и поеду с вами на одном коне. Но я хочу ехать. Единственное, на что я надеюсь, что по дороге будет вода в ручье, пусть и холодная, — она улыбнулась. — Я северянка, мой принц, холод меня не напугает, скорее это сделает жара. Рейгар, конечно же, мог настоять на своем — ему стоило только стать немного потверже, и Лианна подчинилась бы ему, как делала это всегда, но он не стал. Лианна во многом была еще сущим ребенком, но она знала себя — все же в шестнадцать лет девушка понимает свое тело лучше, чем в двенадцать. От лунной крови еще никто никогда не умирал. — Хорошо, так и сделаем, — согласился он. Потянувшись к ней, Рейгар поцеловал ее и поднялся. — Я скажу Лилли, чтобы она пришла. Лианна кивнула. Рейгар коснулся пальцем кончика ее носа — он знал, что ей это нравится, и был прав: она тут же опять заулыбалась. — Я буду внизу, — сказал он и, не удержавшись и поцеловав ее снова, вышел. В общей зале царила тишина: некоторые скамьи были отодвинуты от столов, а другие вовсе водружены сверху, и несколько слуг, в том числе и вчерашняя сирота, которая так приглянулась Лианне, убирали пол и все кругом. Рейгар некоторое время присматривался к девочке — та тоже поглядывала на него. На миг у него закралось странное подозрение: Принц-Дракон вспомнил, что Варис в своих интригах часто использовал детей, которые следили за теми, за кем прикажут, или же просто передавали сведения, порой, скорее всего, даже не понимая, о чем или ком идет речь. Но Синий Ручей был так далеко от всех интриг и игр вокруг Железного Трона, считай, на краю мира, да и Рейгар бывал здесь не часто… но все равно, что-то не давало ему покоя… Появившийся в конце залы Элвуд прервал его наблюдения. Завидев Принца-Дракона, хозяин трактира просиял и направился к нему. — Милорд, доброго вам утра, а точнее можно уже смело сказать, дня, — заметил он. — Видите, что вчера тут было? Просто не люди, а свиньи какие-то… хотя тут были и нормальные, солдаты из Королевской Гавани… Рейгар бросил на него острый взгляд. — Что? — спросил он. — И что им надо было? Они кого-то искали? — Сборщики налогов, милорд, ничего более, — отозвался Элвуд. — Они уехали раньше всех. Тихие такие, они даже не пили особо… — Они на службе и охраняют большое количество золота и серебра, — Рейгар в душе укорил себя за то, что не смог сдержаться и задал вопрос слишком резко. Но сделанного не воротишь, а Элвуд ничего и не заметил. — Моя леди просила, чтобы к ней пришла служанка, да поскорее. — А, конечно-конечно, — хозяин повернулся и, щелкнув пальцами, окликнул девочку. — Нэн! Живо, беги за Лилли, скажи ее ждет миледи, и пусть поторопится! Та тут же бросила тряпку, которой вытирала стол, и побежала из залы за дверь. Рейгар, наблюдая за ним, хмыкнул. — Добрый человек, тебе говорили, что так щелкают только собакам и рабам? — заметил он, сложив руки на груди. — Рабства в Вестеросе нет, а девочка тебе не пес. Элвуд, опешив, уставился на него. Но перечить Рейгару не стал, ему вообще редко кто смел возражать, даже не зная, кто он: сталью в своем голосе Принц-Дракон давно научился пользоваться. Она помогала даже в разговоре с отцом и его Малым Советом. — Простите, милорд, я… это дурная привычка, еще от отца, он всегда так слуг звал, и… — Отучись от нее, — оборвал его Рейгар. — Как прикажете, милорд, — Элвуд нервно вытер руки о передник. — Может, желаете эля? — Я не пью по утрам. — Вот это правильно. А я, признаюсь, грешен. Сколько меня жена пилит, никак не могу себе отказать — уж больно у нас эль хорошим выходит. Мимо них прошла Лилли, а за ней, едва поспевая, с кипой свежевыстиранной одежды, в которой Рейгар узнал и свою, и Лианны, снова эта девочка. Может, он стал слишком подозрительным за последнее время? Его отец тоже всех кругом подозревал — не хватало только стать таким же, как он. — Я сейчас распоряжусь об утренней трапезе, милорд, — Элвуд поклонился ему. — Простите. Рейгар кивнул ему. Когда хозяин ушел, он сам направился на конный двор и конюшню — узнать, вовремя ли покормили Валонкара и Бурого, и заодно избавить себя от искушения подняться к Лианне. Она сама попросила его выйти, да и чем он мог ей помочь? Но Рейгара постоянно тянуло к ней с невообразимой силой с самой первой их встречи. Точно они были связаны одной нитью, тонкой и прочной, которую никому было не разорвать. И с каждым днем эта нить становилась все короче, все больше притягивая и сближая их друг с другом. С тех пор как в его жизни появилась Лианна, он не видел Зеленых Снов. Девушка тоже ему особенно ничего не рассказывала о своих. Значит, определенная часть видений уже сбылась — но такие затишья бывали. Порой проходило несколько месяцев между одним сном и другим, а порой они преследовали его каждую ночь, как это было в детстве. Сейчас же, через несколько дней, им обоим придется встретиться лицом к лицу с чем-то большим, чем просто сны и Кроворон в них — Дух Высокого Сердца ждала Рейгара Таргариена и его Лютоволчицу Севера. День обещал быть погожим и теплым, хотя и влажным — после прошедшего дождя, в лучах солнца, от земли поднимался едва видимый пар. Принц-Дракон некоторое время постоял во дворе, наблюдая за тем, как трехцветная кошка, прячась за большой бочкой с водой, вела охоту на нескольких больших синиц. Он невольно отметил про себя, что небо для Весенней поры, которая длилась уже почти полтора месяца, если не больше, было необычайно тихим. Обычно, в такую погоду так далеко на Юге, да еще и в Просторе, по утрам и вечерам вся округа полнилась свистом ласточек и стрижей. Они кружили на огромной высоте даже в Королевской Гавани, над Красным Замком, селились в скалах Холма Эйгона. Тем не менее, в этот раз они не вернулись. Кошка, тем временем, устав сидеть в засаде за бочкой, бросилась на своих жертв, но они были быстрее нее, а она сама — толстой и не такой уж и проворной. Мяукнув вслед улетевшим птицам, она в злости вильнула пару раз хвостом, а потом подбежала к Рейгару и принялась тереться о его ноги, громко мурча и глядя на него своим зеленым загадочным кошачьим взором. Он наклонился и погладил ее, но кошка не ушла — она так и продолжала мурчать и тереться. — Если вы ее не прогоните, милорд, она от вас не отстанет, — заметил Пейт, вышедший из конюшни с каким-то старым седлом. — Натрет вам сапоги до зеркального блеска. Эй, — он топнул ногой, и кошка соизволила на него посмотреть. — А ну брысь! Та даже ухом не повела. Рейгар осторожно отодвинул ее ногой в сторону. — У кошек есть чему поучиться, — заметил Принц-Дракон. — Они тихие и ловкие, в Браавосе их ставят в пример всем тем, кто хочет научиться Танцу Воды. Пейт ухмыльнулся. — Что еще за танец такой, милорд? — спросил он. — Так называется искусство боя на мечах, как в Дорне есть «танец копий», — ответил он. — Никогда не слышал, милорд, — отозвался Пейт. — Хозяин говорит, вы, должно быть, побывали во многих местах в мире… Вы и в Браавосе бывали? — Нет, ни разу. — Тогда откуда вы знаете, чему там учат? — Я читал об этом. Пейт снова уставился на Принца-Дракона. Потом хмыкнул, покачал головой и принялся поправлять ремни старого седла. — А я вот читать не умею, — сказал он. — Я слишком глуп для этого, да и что с меня, простолюдина, взять. Хозяин говорит, что ум богами дается высокородным. — Если смотреть на некоторых, то волей не волей поверишь в такое, — заметил Рейгар. — Я знал одного высокородного лорда Вестероса, у которого были близнецы — дочь и сын. Он жаловался на то, что его дочь научилась читать и писать в пять лет, а его сын до восьми с трудом буквы разбирал. — Но его сын вряд ли стал конюхом на постоялом дворе в захолустье Семи Королевств, милорд, — заметил Пейт с улыбкой. — Нет, он довольно высоко поднялся для своих лет и способностей, — отозвался Принц-Дракон. — Хотя, порой я думаю, что ему бы не помешало побыть конюхом в таком месте, — он сделал паузу, рассматривая Пейта. Поддавшись интересу, Рейгар спросил: — А чего бы тебе хотелось? Если бы ты мог сделать или пожелать чего угодно? Пейт воззрился на Принца-Дракона. Задумчиво почесав затылок, он наконец изрек: — Не знаю, милорд. Раньше я мечтал быть лордом… Ну, знаете, как лорд Медоуз, скажем… Чтобы у меня был замок на холме, отменное вино вместо эля, и каждый день по красивой женщине. Потом я бы женился на милашке-дочери какого-нибудь другого лорда… Ну, или как вы, к примеру… простите… Побывать во всех уголках Семи Королевств, а может и дальше, за Узким Морем на западе… — Узкое Море на Востоке, Пейт, — заметил Рейгар. Конюх был явно озадачен. — Да?.. Но ведь оно отделяет нас от Эссоса… — заметил он. — Ну, а слово «Эссос» тебе ничего не говорит? К востоку от Вестероса — Узкое Море и Эссос, а на Юге — Летнее и Нефритовое Моря и большие земли Соториоса. Пейт смотрел на Рейгара во все глаза. — Я думал, на востоке только Край Теней — Асшай или как он там… руины Фригольда еще… — пробормотал он. — Асшай как раз находится на востоке, дальше Вольных Городов, — ответил Принц-Дракон. Конюх все еще смотрел на него. Подумав, что хватит с бедняги уроков об очертании земель, Рейгар направился в конюшни. — Ты, надеюсь, вовремя накормил коней? — спросил он напоследок. Пейт, точно очнувшись ото сна, закивал. — Да-да, милорд. Как вы и велели вчера: ячмень, овес и пшено. Еще дал яблок и моркови. — Хорошо, — Рейгар вручил ему серебряного оленя. — Постарайся пустить его на что-то более полезное, чем эль с утра. Валонкар, увидев своего хозяина, ударил копытом о дверь: дерево и железо зазвенели, а вот Бурый продолжил дремать, поведя только ухом. Рейгар еще раз проверил его подкову: она держалась крепко, а потом вывел коня на двор — посмотреть, как он ходит. Но Бурый больше не хромал, а значит, сегодня он сможет проделать долгий и быстрый путь. Следом за ним Рейгар вывел и своего вороного — Валонкар все равно не успокоился бы и бил бы копытом по двери, пока не выломал бы ее окончательно. — Красивый у вас конь, милорд, — заметил Пейт, наблюдавший за ним все это время. — Точно рыцарский. — Он и есть рыцарский, — ответил Рейгар, похлопав коня по шее. Тот толкнул его лбом в плечо и громко фыркнул. — Так, милорд, вы, выходит — сир? — Выходит, что так. Пейт оглядел Принца-Дракона. — Похожи, — признал он. — А когда вы получили шпоры, милорд? То есть, сир… — В семнадцать лет. — Вот как… а почему я не слышал вашего имени ни разу ни на одном турнире? У нас тут, в Просторе, они часто бывают. В том же Эшфорде и в… — Просто ты плохо слушаешь, а я не езжу на турниры мелких лордов, — Рейгар не удержался от улыбки. — Ты закончил свой допрос? Пейт побагровел и опустил голову. — Простите, милорд, то есть, сир… — Хорошо, — Рейгар бросил ему поводья недоуздка Валонкара. — Запряги коней, я хочу, чтобы они были готовы через час. — Как прикажете, мил… то есть сир… Рейгар вернулся обратно в общую залу — там уже был наведен порядок, а Элвуд суетился над одним из столов. Обернувшись, он снова расплылся в привычной улыбке. Открылась дверь, и в зале появилась Лилли с охапкой постельного белья в руках. — Ой, как хорошо, что я вас застала, милорд, — сказала она. — Ваша леди хотела вас видеть. Рейгар тут же поспешил наверх. Лианна уже была одета и стояла у окна, заливая в свою дорожную флягу что-то из большого медного кувшина. Вторая ее фляга лежала на подоконнике. — Все в порядке? — спросил Рейгар, подходя к ней. — Да, — девушка улыбнулась ему. Она была бледна, но во всяком случае, больше не хмурилась. — Если мне понадобится вода, можно я буду пить из вашей? Эти пока придется приберечь для другого. Из медного кувшина пахло луговыми цветами и терпкой скошенной травой. — Конечно, можно, — ответил Принц-Дракон. Потом, все же не удержавшись, чтобы не подразнить ее немного, спросил: — Это что-то очередное от Лилли? Хочешь проверить его снова, там, где никакие боги с лицом Пейта не смогут нам помешать? Лианна взглянула на него и фыркнула — ее щеки залились румянцем. — Ну вот, из-за вас я чуть все не пролила, — заметила она. — Это отвар из обычных трав — мне дала его Кэтти, я с ним хорошо знакома, еще с тех времен, когда жила дома, и делал его мейстер Валис, — Лианна отставила кувшин и закрыла флягу пробкой. — А он бы вряд ли стал туда подсыпать все эти драконовы травы или что она там говорила… Если я не буду это пить, вы будете смотреть на то, как я корчусь от боли несколько дней кряду. Рейгар улыбнулся ей и, склонив голову, поцеловал ее плечо. Ему так и хотелось сказать Лианне, что если бы не травы, то был и другой способ избавить ее от боли, но такое его северянка пока не готова была слушать, да и обещание, данное Рикарду Старку, никуда не исчезло. Боги — и Старые, и Новые — были справедливы и видели все: они бы не позволили ничему случиться прежде, чем был бы дан святой обет. — Чем вы занимались? — спросила Лианна. — Расширял границы мироздания Пейта, — ответил Рейгар. — И слушал его мечты. Лианна рассмеялась, Принц-Дракон очень любил эту ее манеру — жмуриться, смеясь, а потом смотреть на него своим сияющим взором. — Вот как? И каково ваше мнение? Он готов стать мейстером? Или у него весьма приземленные мечты? — спросила она. — Я могу лишь сказать, что удивлен тому, что боги выбрали его своим голосом, любимая, — ответил Рейгар. — Не удивляйтесь, мой принц. Мэг всегда говорила, что боги любят такие шутки. Впрочем, может, то боги Мэг… и ваши, она верит в Семерых. Старые Боги любят вопросы и редко смеются. Вы им, скорее всего, очень нравитесь. — Ты так думаешь? — Да, я в этом уверена. Они привели меня к вам — а где еще вы найдете другую Лианну Старк? И где еще я найду другого Рейгара Таргариена. Сказав это, девушка обняла его и, привстав на цыпочки, поцеловала. — Я собралась и готова ехать, когда скажете, — сообщила Лианна. — Простите мне небольшую вольность, но я сложила вашу одежду к вам в седельную сумку. — Ты так спешишь уехать, моя любимая? — Честно? Да. Поспать в чистой постели и поесть горячий пирог было хорошо, но… я уже очень хочу посмотреть на Летний Замок и на Дорнийские Марки. Далеко до них, кстати? — Завтра мы уже пересечем границу Простора, а через два или три дня будем на месте, — ответил Рейгар. — Но только если я увижу, что ты можешь поспевать за мной. — Я должна, — ответила Лианна неожиданно серьезно. — Ты не должна, — отозвался Рейгар, глядя ей в лицо. — Ты не станешь мучить себя, обещай мне. Или мы вообще никуда не поедем и просидим тут несколько дней. — Нет, я должна, — снова упрямо сказала девушка. — Если я отступлюсь в столь малом, тогда чего же я должна ждать от себя когда придет пора настоящих бед? Вы же понимаете, что они настанут рано или поздно? «Дитя в теле прекрасной женщины, — подумал Рейгар, глядя в ее серые глаза. — Порой даже слишком мудрое дитя». — Хорошо, — согласился он вслух. — Тогда давай спустимся и поедим, а потом уедем. А глас богов и властитель дум Пейт принесет наши вещи вниз. Лианна вздохнула и покачала головой. — Я когда-нибудь вам говорила, что у вас очень острый язык, ваше высочество? Рейгар только улыбнулся и поцеловал ее. С утренней трапезой Элвуд постарался не меньше, чем с вечерней, и в этот раз трещал, не переставая, поэтому Принц-Дракон и его возлюбленная почти не имели возможности переброситься друг с другом и словом. Так же молча, лишь посмотрев друг на друга, они решили поскорее закончить с едой, каждый про себя думая, что лучше остановиться чуть позже, ближе к полудню и спокойно поесть где-нибудь в тени деревьев. — Когда мне вас снова ждать, милорд? — спросил Элвуд, когда Рейгар и Лианна поднялись и направились на конный двор. Пейт к тому времени уже принес все седельные сумки и старательно прикреплял их на спины коней. — Не знаю, — ответил Рейгар. — Может, дней через семь, а может и десять. — Но вы прибудете, милорд? Чтобы я знал и был подготовлен, а не как вчера, — хозяин улыбнулся и развел руками. — Да. И если будут послания для меня, сделай одолжение, сохрани их получше. — Как прикажете, милорд. Рейгар бросил взгляд на Лианну: она наконец уже не была такой бледной, как с утра, и теперь поглядывала на Элвуда и Пейта с любопытством. Попрощаться с ней пришла Лилли — в этот раз без той девочки, Нэн — и подарила ей бледные голубые незабудки, которые девушка тут же прикрепила к седлу. Когда Рейгар подсадил ее на спину Бурого, она сразу же вплела незабудки себе в волосы, собранные на затылке на северный манер. Невольно он задумался о том, как кто-то мог верить, что Лианна была чужеземкой — где в Эссосе можно было отыскать такую нежную, чистую и в то же время чувственную красоту? Едва Принц-Дракон оседлал Валонкара, Пейт открыл ворота и вороной, повинуясь крепкой руке своего всадника, всхрапнув, направился прочь, вдоль улицы. Лианна чуть задержалась — она еще попрощалась с Лилли и Элвудом, а потом, пустив Бурого рысью, быстро догнала Рейгара. — Тебе удобно? — спросил он, чуть удерживая коня. — Пока вполне терпимо, — ответила девушка. — Я обещаю, что скажу, если что-то будет не так. В это время — час был полуденный — на улицах Синего Ручья было весьма многолюдно, и проехать деревню побыстрее не вышло. В один миг дорогу преградила телега, которую тащили два мула — они встали, не желая дальше двигаться, и пришлось объехать их другой, окольной улицей, столь узкой, что между боками коней и стенами оставалось не больше десяти дюймов по обе стороны. В двух местах же навесные балконы были столь низко, что Рейгару пришлось склониться к шее своего коня. Но так или иначе Синей Ручей остался позади — они снова пересекли мост, а потом и саму реку — чуть дальше от деревни был брод — и оказались среди полей, которые тянулись, сколько мог видеть глаз. То тут, то там темнели сады и пашни, а где-то на грани — черной полосой росли деревья. — Вот тот лес уже является Дорнийской Маркой, — сказал Рейгар, осадив Валонкара, когда Лианна подъехала к нему. — За ним есть невидные в утреннем мареве холмы, и там — дорога, старая, ею уже почти никто не пользуется, ну, разве что когда очень нужно попасть в Дорн. Там проходит Королевский Тракт, который связывает Солнечное Копье с Королевской Гаванью. — Это ведь уже Штормовые Земли, разве нет? — спросила Лианна. — Все вместе. Там сходятся Дорн, Штормовые Земли и Простор, — ответил Рейгар и некоторое время молчал, глядя в даль. — Знаешь, что говорят о Летнем Замке? Что к его трагедии привела любовь. Что Эйгон позволил своим детям самим выбирать свою судьбу и тем самым нажил себе врагов. Что его предали и сожгли — драконов убили в своем же гнезде. — Не всех, — улыбнулась ему Лианна. — Не всех, — тихо отозвался Принц-Дракон. — Эйгон хотел их вернуть, чтобы упрочить свою власть, положить конец самоволию лордов, Малого Совета, септонов… Настоящие драконы не отделимы от магии, но это не то, что все думают, не то, что все ищут. Дикий огонь, пироманты, алхимики — нет, это все ложь. Драконов этим не оживить. Должно быть что-то другое, что-то очевидное и ясное, как день, и как чудо, подобное рождению дитя. Все очень просто и очень сложно одновременно, ведь тайна жизни никогда не будет нами разгадана. А они такие же существа из плоти и крови, как и мы. Они не терпят цепей — и лишь будучи свободными могут жить. Как ты и я, — он отпустил поводья и протянул руку Лианне, и девушка тут же схватилась за его пальцы. — Запомни одно, моя дорогая. Не бойся того, что ты увидишь в руинах Летнего Замка — оно, чем бы оно ни было, никогда не причинит тебе вреда. — Я не буду бояться, если вы будете рядом, — ответила Лианна. — Я буду рядом, — твердо сказал Рейгар. — Я обещаю. — Тогда мне нечего страшиться. Рейгар склонился с седла и поцеловал пальцы Лианны, а потом, с сожалением отпустив ее руку, пустил Валонкара вначале быстрой рысью, а потом и галопом. Девушка, не отставая, последовала за ним. В полях дул холодный ветер, и после ночного дождя брызги от упругой травы разлетались из-под копыт коней, как россыпь самоцветов. Рейгар не первый раз следовал к Летнему Замку именно этим путем, и каждый раз, когда он покидал Синий Ручей, его сердце начинало рваться от счастья — странного, больше похожего на тоску, тягучего, как в ожидании некоей встречи. Но те, кого он хотел бы увидеть, были мертвы, обратились в прах давным-давно. Они могли говорить с ним лишь голосами ветра или дождя, или же шелестом трав, которые поросли на месте каменных плит, листвой деревьев, которые проросли сквозь стены. Они всегда там были — и всегда его ждали, они становились его мелодией и его словами, обращались в его музыку. Все это было сродни тому, что делала Лианна, когда ходила молиться своим богам в тень и тишь лесов или же богорощи. Что она увидит и услышит среди разрушенных стен и залов? Дотянется ли до нее голос той, кто, как и она, пришла из старой веры и положила свою жизнь на алтарь ради своего короля-дракона?