Песнь Льда и Огня

Над Королевской Гаванью раскинулась полночь. Погода за несколько дней так и не исправилась: несмотря на сильные ветра, с моря пришло еще больше туч, и дождь лил, не переставая, даже в этот поздний час. Варис его терпеть не мог: от него постоянно мокли шелковые туфли, и вся столица начинала вонять, как сточная канава в Блошином Конце. Впрочем, в зале Малого Совета сегодня пахло не лучше, если не от присутствующих, то запахи глупости, страха и лизоблюдства были ощутимы за версту. С недавних пор они стали раздражать Вариса, хотя он не подавал виду и большей частью молчал. Из членов Малого Совета не было лишь Гэрольда Хайтауэра: его по приказу Эйриса определили дежурить у дверей принца Визериса и, насколько понял пентошиец, больше лорда-командующего Королевской Гвардии на совещания Малого Совета допускать не собирались. Причина была проста: король и его советники, в особенности лорд Веларион и лорд Стонтон, не доверяли сиру Гэрольду из-за его дружбы с принцем Рейгаром. Стоя под навесом в одном из внутренних дворов и дыша воздухом, — сюда доходило благоухание цветов из Сада и травяная прохлада богорощи — пентошиец ожидал появления одного человека и размышлял над сложившейся ситуацией. Позднее собрание Малого Совета было неспроста: Люцерис, который, как было известно Варису, точно коршун следил за всеми дорогами и путями на запад и на север, начал открыто сомневаться, что Лианна Старк уехала в Риверран. О принце Рейгаре тоже ничего не было слышно: по дороге в Летний Замок его не видели, на Драконьем Камне он тоже не объявлялся. Варис, стоя рядом с королем и слушая разные предположения, хранил молчание и не вмешивался. Правда, судя по всему, была известна лишь ему одному, и ему было даже приятно смотреть, как Люцерис Веларион пылает от гнева и зависти — уж пентошиец-то знал, чему там так завидовал лорд Дрифтмарка, и радовался, что подобные низменные желания никогда не смогут коснуться его или же затуманить его разум. Он даже некоторое время развлекал себя, представляя, как Лианна Старк расцарапала бы лицо этому самодовольному дураку Велариону, а может и вовсе бы горло перерезала, посмей он до нее дотронуться. Интересно, а если намекнуть кронпринцу, что у его родича есть свои тайные замыслы касательно северянки? Где и как долго будет умирать Люцерис? Впрочем, это довольно быстро наскучило Варису: Вестеросс ему всегда казался местом грубой мужской силы, где не понять, за что на самом деле борются лорды — за королевства или же за женщин. Иллирио часто шутил, что Эйгону Таргариену удалось невозможное: он не просто объединил весь Вестерос и сделал его Семью Королевствами, но и вывел из игры самого главного игрока — определённую часть тела того, кто сидел на Железном Троне. Таргариены всегда предпочитали придерживаться своей старой валирийской традиции и женить братьев на сестрах или же на своих ближайших родичах — Веларионах. С тех пор как стали чахнуть, а потом и вовсе исчезли драконы, драконокровные наконец стали понемногу разбавлять свою кровь кровью других Домов, дабы создать союзы и укрепить свою власть политикой, а не огнем и кровью. Породниться с Таргариенами было великой честью, род Эйгона снисходил теперь и до низших людей, коими они считали почти всех в Вестеросе. Кто отказывал Драконам? Немногие. Но такие были, и среди них был отец Лианны Старк — Варис часто вспоминал об этом с самого Харренхолла. Эта история была мало кому известна, и Варис сделал все, чтобы большинство ее участников либо молчали ради своего же блага, либо умолкли навеки. Было время, когда Эйрис еще не впал в то безумие, которое поразило его сейчас. Его тень уже нависла над королем, но покуда не поглотила его; наследнику трона тогда было около восемнадцати лет, и пора было подыскивать ему невесту. Варис, уже тогда служивший королю, видел, что Десница — Тайвин Ланнистер — готовит на эту роль свою дочь — хорошенькую, золотоволосую Серсею, которая смотрела на принца Рейгара большими зелеными глазами и хлопала ресницами. Если бы Деснице удалось осуществить это, то власть Ланнистеров стала бы просто огромной. Эйрис и так делал все, что говорил ему Тайвин, а подложив свою дочь под наследника и будущего короля Лев Утеса Кастерли обеспечил бы себе надежное будущее. Варис не мог этого допустить, как и некоторые другие члены Малого Совета. Поэтому пентошиец, посоветовавшись с королем и поведав ему о всех своих опасениях, с его разрешения отправил доверенных послов в Винтерфелл. У Хранителя Севера была дочь — ей было всего двенадцать лет, но про нее уже доходили слухи, что она здорова, крепка и на диву хороша собой. Что самое важное, у нее уже была первая лунная кровь — девочка рано повзрослела. Варис советовал Эйрису выбрать именно молодую Старк в невесты сыну: Север самая большая часть Семи Королевств, они всегда могли обеспечить надёжную защиту и поддержку, ибо уж кого никто и никогда не мог уличить в предательстве, так это суровых гордых Старков. Ко всему прочему, Варису приходили тревожные вести о том, что где-то в Долине зреет заговор против Трона, и заговорщики желают переманить на свою сторону и Хранителей Севера. Надо было действовать на опережение — и вот, послы были направлены к лорду Рикарду. Ему предлагали союз с Таргариенами — никогда до тех пор принцы драконьей крови не брали в жены девиц из Дома Старков; ему предлагали отправить дочь в Королевскую Гавань, обещая, что девочку подготовят к будущей роли принцессы и жены, и что пусть брак будет заключен почти сразу же по ее прибытии, до консумации дело дойдет не раньше чем через два-три года. На последнем настаивал сам Варис: он знал, что лорд Рикард очень любил свою маленькую Лютоволчицу, и для него было важным, чтобы она была счастлива. Хранителю Севера также было предложено, что при определенных обстоятельствах, он мог бы однажды рассчитывать на должность Десницы. Никаких особенных трудностей с этими переговорами Варис не ожидал — только гордец или глупец мог отказаться от такого предложения. Принцу Рейгару тогда не сообщили о возможной будущей невесте, решив уже дождаться ответа Хранителя Севера. И каково же было удивление Вариса, когда лорд Старк ответил отказом! Был ли он глупцом, или гордецом, или всем этим вместе, но так или иначе он заявил, что его дочь еще мала, чтобы ее отправляли куда-то из дома, что она уже обещана другому, что скорее всего ее мужем будет молодой лорд Штормовых Земель, о котором столь многое рассказывал его средний сын Эддард… Сказать, что Эйрис был в гневе, означало ничего не сказать. Впрочем, благодаря этому прахом пошли и планы Тайвина: король отказал ему в браке между Рейгаром и Серсеей, а Варису пришлось подыскивать новую невесту для кронпринца в Вестеросе, пока Эйрис искал ее за Узким Морем. Раз уж не вышло найти девушку с силой за спиной, надо искать такую, у которой этой силы нет — Элия Мартелл с невообразимыми амбициями своей матери и ее желанием отомстить Тайвину Ланнистеру была самым подходящим вариантом. Варису было даже где-то жаль Рейгара — молодого, сильного мужчину, которому в жены прочили девицу старше него, уже считавшуюся едва ли не старой девой, так еще и слабую здоровьем. Ему куда как лучше подошла бы эта северянка, но… Но богам было угодно то, что случилось. Пока Варис слушал бредовые идеи Стонтона и излияния желчи Велариона, пока он вынужден был выносить шутки Мерривезера и заискивание Челстеда перед королем, Рейгар Таргариен был далеко от Королевской Гавани или Драконьего Камня, где-то в глуши Простора, в деревне Синей Ручей, и с ним там была Лианна Старк. В том, что то была она, сомнений не было: крохотная пташка видела кольцо Мейкара и серебряного дракона у нее на шее. Варису уже донесли, что девица спала в одной комнате с Принцем-Драконом, но не в одной постели. Какой из мужчин был способен утерпеть и не взять то, что само плыло в руки? Только влюбленный настолько, что почитает свою женщину светочем и олицетворением красоты. А еще тот, кто знает, что миг воссоединения близок. В Харренхолле судьба сделала то, чего не смогли сделать смертные: Рейгар встретил свою леди Лианну, и колесо пришло в движение. Варису было их даже жаль; знай они, что было время, и их союз планировался, что они могли быть вместе без всяких препонов… Но так или иначе, случилось то, что случилось. Пентошиец догадывался, что Принц-Дракон везет девушку в Летний Замок. Должно быть, они уговорились об этом изначально: что он уедет раньше, а потом встретит ее по дороге и заберет с собой. Со стороны все это выглядело как похищение и было чревато таким пожаром, каких еще не видывал Вестерос со времен восстания Лионеля Баратеона. Лорд Старк, несомненно, тоже был посвящен во все это: иначе куда бы делись двенадцать северян? Варис знал, что они не покидали Королевских Земель. Нигде по дороге в Риверран их не видели: ни в одном трактире, ни на одном постоялом дворе. Зато пташки тихо пели о том, что королевский гвардеец Уэнт прибыл в Харренхолл вместе с оруженосцем принца, а Дэйна видели где-то в окрестностях Хэйфорда. Конечно, это мог быть вовсе не он: доспехов на нем не было, но одна из пташек описала, как показалось, Меч Зари — родовое оружие Дэйнов из Звездопада. И теперь Варис искал сира Эртура, но не для того, чтобы выдать его и принца Рейгара королю, нет. Для того, чтобы помочь им избежать неминуемой катастрофы. Он был уверен в том, что Рейгар забрал Лианну Старк в место, где он родился, не только из влюбленности и меланхолии, столь свойственной его натуре, но и для того, чтобы взять ее в жены. То, что Уэнт и Дэйн покинули Королевскую Гавань без доспехов Королевской гвардии, тоже многое ему сказало: они собирались сопровождать их, куда бы теперь ни повел кронпринца его путь. А вел он, скорее всего, действительно на Север. Впереди были перемены: ветры уже несли запах горящих городов и деревень и человеческой плоти. Вскоре молодой Дракон свергнет Старого — с такими советниками, как сейчас, Эйрису было не удержаться. Конечно, Рейгар не тот Эйгон, которого искал Варис, но в нынешних условиях и Джехейрис бы сгодился. Эйрис все меньше прислушивался к пентошийцу и все больше к Россарту. Он жег людей и смотрел на это, а потом шел и насиловал свою сестру-жену: ее криками в такие ночи полнилась Твердыня Мейгора. Варис знал, что думают о нем другие члены Малого Совета: будто это он нашептывал на ухо королю об изменах и заговорах. В своей неприязни они проглядели еще одного умалишенного — этого скрюченного пироманта. Так же он знал и то, что Рейгар, став королем, отправит его самого на плаху, не испытав при этом каких-либо мук совести. А так как победу уже можно было считать за ним, то Варису нужно было во что бы то ни стало доказать будущему королю свою верность, невиновность и… все, что там доказывают королям, чтобы остаться в живых, и желательно на том же месте, что и нынче. Наконец ожидаемый человек появился, и Варис подобрался, как кошка, завидевшая мышь. Сравнивать с нею сира Гэрольда Хайтауэра, прозванного Белым Быком, мог только пентошиец: в его сражениях рост и сила не имели значения. Только слова, которые на деле, конечно же, не были никаким ветром, а ранили сильнее оружия. Сир Гэрольд направлялся в Башню Белого Меча: Варис знал, что его сменил Дарри у дверей принца Визериса. Варис невольно хмыкнул себе под нос, глядя на Хайтауэра: у всех были тайны, и Белый Бык не был исключением. Его секрет, однако, был не грязным, хотя и скандальным: связь гвардейца Короля и благородной дамы, да еще и незамужней… Ливен Мартелл выбрал себе хотя бы простолюдинку. Но шантажировать сира Гэрольда тайнами и честью возлюбленной Варис не собирался: это бы не послужило его целям, скорее наоборот. — Сир Гэрольд! — позвал пентошиец, и гвардеец остановился. — Доброго вам вечера, сир! — Добрее сложно представить, — ответил Хайтауэр. — Что вам угодно, лорд Варис? Начало не совсем многообещающее, но уж что есть. Варис, спрятав руки в широкие рукава, подошел к гвардейцу и, оглядев его, заметил: — Не желаете немного пройтись, сир Гэрольд? Погода, конечно, так себе, но все лучше, чем в Твердыне или в Башне. Хайтауэр многозначительно выглянул из-под навеса: дождь лил чуть ли не стеной. — О, нет-нет, сир, я всего лишь имел в виду эту анфиладу — тут и светло, и идет приятный воздух из Сада, вы не находите? Сир Гэрольд вскинул голову — привычная манера всех высоких мужчин, которые благодаря этому кажутся еще выше, Варис давно это замечал. У Хайтауэра были пронзительные светло-серые, точно сталь, глаза и светло-русые, слегка отдававшие рыжиной волосы(*), и пентошиец часто замечал, что вот уж кто больше похож на льва, так это он, а не юный Джейме или Тайвин — даже в более молодые годы. Хайтауэр всегда был немногословен и редко шутил, в отличие от того же Дэйна, не говоря уже о Уэнте, — можно было понять, почему он пользовался доверием принца Рейгара. — Что вам угодно, лорд Варис? — повторил свой вопрос сир Гэрольд. — Вы знаете, что я не люблю подобных уловок, и если вам есть что мне сказать, то говорите. Либо же я пожелаю вам доброй ночи. Ну, что же, без уловок, так без уловок. — Вы знаете, сир, что сегодня было на собрании Малого Совета? — спросил Варис и в душе довольно усмехнулся, видя как на него посмотрел Хайтауэр. — Ну нет, конечно же, не знали, так как короля убедили, что ваше присутствие будет нежелательным. Сир Гэрольд молчал. Он вначале буравил своим сероглазым взором пентошийца, но потом все же отвел взгляд, и можно было заметить, как он слегка стиснул руку на эфесе меча. — Вы знаете, кто надоумил нашего короля не доверять лорду-командующему своей гвардии? — снова спросил Варис. Хайтауэр взглянул на него. — О нет-нет, не я, не смотрите на меня так, сир! Вините во всем Россарта. Но да что я вам тут объясняю, мы же с вами знаем, кто стоит за всеми выходками нашего короля, разве нет? Сир Гэрольд молча развернулся и собирался уйти, но не в Башню, а обратно, в Твердыню. Варис, понимая, что он собирался сделать, схватил его за локоть — ледяная сталь обожгла согретые в рукавах пальцы. — Сир Гэрольд, постойте, не делайте этого, — пентошиец вынудил его остановиться. — Это ничего не исправит. Вы же играете в кайвассу? Конечно же, ваш друг Дэйн наверняка давно научил вас этому… Так вот, мы все уже сделали наши первые ходы на доске, поэтому нельзя больше делать резких движений. — Откуда вам знать, что я собирался сделать? — Хайтауэр одним холодным движением вынудил Вариса убрать руку со своего локтя. — Не сложно догадаться, король не станет вас слушать — уже слишком поздно. Примите ваше новое положение и делайте то, что должны. — Я просил вас говорить без уловок? Что вам нужно, Варис? — Боги, не будьте столь суровы и имейте терпение выслушать меня, — пентошиец снова спрятал руки в рукава. — То, что вы на стороне принца Рейгара известно и, увы, не только мне. Но к счастью, пока никто не додумался искать там, где ищу я — к счастью, ваши противники не столь умны… — В отличие от вас, я полагаю, — прервал его гвардеец. Варис поджал губы — с ним было очень тяжело разговаривать, но надо было пробиться сквозь эту броню. — Отбросьте вашу неприязнь ко мне, сир Гэрольд, — пентошиец говорил как можно более спокойно и мягко. — Как я уже сказал, ваши противники не столь умны и пока не докопались до сути всего происходящего, хотя недооценивать их тоже нельзя. Один из них уже близок к правде — я думаю, вы знаете, о ком я говорю? Пока только мне известно, что Принц-Дракон увез леди Лианну Старк — увез один, скорее всего, куда-то на юг, может, в Летний Замок. То, что ваши братья оставили в Красном Замке свои доспехи, вместо них надев латы с трехглавым драконом, мне тоже известно, как и то, почему это было сделано. Вы же, должно быть, остались в столице для того, чтобы быть глазами и ушами принца — я прав? Не отвечайте, не нужно слов. Мне доходят вести о том, что лорд Старк спешно вернулся в Винтерфелл, и я думаю мы оба понимаем, зачем. Я не знаю, куда делся Лонмаут, но скоро узнаю. Сир Майлс Мутон поехал в Риверран, якобы на свадьбу дочери своего сюзерена, а Джона Коннингтона видели в Хайгардене. Куда он отправится дальше? Может, в Утес Кастерли или на Железные Острова? Как вы думаете, если сложить все это в единую цепь, что из этого получится? Правильно. Подготовка к восстанию. Я думаю, что принц Рейгар хочет свергнуть своего отца. Зная его, можно предположить, что, скорее всего, он хочет решить дело мирным путем — Великим Советом, но если этот план себя не оправдает, он пойдет с войском на столицу. Долго ли продержится Эйрис? Не думаю: Принца-Дракона любят во всех Семи Королевствах, вы же помните турнир в Ланниспорте? А сейчас, в Харренхолле? За него встанет и простой люд, и благородные лорды. А уж с поддержкой Севера — благодаря его хорошенькой леди Лианне — Королевской Гавани не устоять. — Если вы все поняли и узнали, что же вы стоите и беседуете со мной, милорд? — спросил Хайтауэр, до этого слушавший молча и не перебивая. — Идите к его величеству, доложите ему все. Пусть меня казнят как изменника. Я не боюсь ни плахи, ни огня, ни того, что ждет после смерти. Я готов взглянуть Семерым в лицо: они ведают, что я всегда вел себя по чести и веду себя так же сейчас. Варис покачал головой. — Сир Гэрольд… Если бы я хотел доложить все это королю, я бы уже это сделал. Думаете, мне долго сказать ему, что его сын замышляет против него? Думаете, мне долго направить воронов в Риверран или Винтефелл, сообщить братьям и отцу леди Лианны, что ее похитил Принц-Дракон? Как вы считаете, как быстро все узнает бывший жених-рогоносец Роберт Баратеон?.. — Леди Лианну никто не похищал, — резко ответил Хайтауэр. — Она уехала с ним добровольно. Наконец броня треснула. Вот теперь можно было уже говорить все напрямую. — Я верю. Я слежу за ними с самого Харренхолла. Думаете, кто уговорил короля позволить королеве привезти ее сюда? Не смотрите на меня так, я не такой уж и чёрствый эгоистичный сухарь, коим вы меня считаете. Если бы только у лорда Рикарда несколько лет назад было побольше ума и поменьше гордости, сейчас бы все это было не нужно. — Что вы имеете в виду? — О, ничего особенного. Только то, что когда-то я очень надеялся на мир и процветание в стране, но вышло все как всегда, когда хочешь как лучше, — Варис пожал плечами. — Но к чему ворошить минувшее — сделанного не воротишь, надо разбираться с тем, что есть сейчас. Я на вашей стороне, сир Гэрольд. Я хочу, чтобы вы мне доверяли, как я буду доверять вам. — Я похож на дурака, Варис? — Нет, сир, именно потому, что не похожи, мы с вами тут ведем эту беседу. Послушайте меня, а дальше действуйте по своему усмотрению. Я пока могу усыпить бдительность Люцериса и самого короля, я пока могу дать вам немного времени: предупредите принца Рейгара, что вскоре его отсутствие и то, что леди Лианна не приедет в Риверран, станет известно Малому Совету, и тогда их уже будет не остановить. Вы знаете, что их ждет? И вас всех вместе с ними? Вашего Серебряного Дракона казнят как изменника, а вас всех… вы ведь видели, что делал король с теми, кого считал таковыми? Вы сами смотрели, как горели эти люди, и знаете, что в той смерти мало достойного. Сына сжигать он побоится: сколько бы Эйрис не обвинял королеву в изменах, Рейгар от его плоти и крови. Но голову отрубить можно даже ему. А что будет с леди Лианной? А с леди… Мелисентой, если уж на то пошло? Вы же сами слышите угрозы Эйриса о том, что он сделает с девушкой, а Блэквудов он ненавидит, думаете, дружба этих двух не повлияет? А вас не будет на пристани в Королевской Гавани, когда их обеих в оковах отравят как товар куда-нибудь за Узкое Море — вы не сможете спасти леди Блэквуд, вы сами будете пеплом. При упоминании Мелисенты Хайтауэр вздрогнул, хотя это и было едва заметно. Хорошо. Такие как он не боятся смерти и пыток, но за тех, кого любят, они сделают все, что нужно. — Чего вы хотите от меня сейчас, Варис? — спросил он. — Как я уже сказал, предупредите принца Рейгара обо всем. Я знаю, вам ведомо, где его искать. Я смогу выкрасть у судьбы немного времени, я даже солгу, сказав, что пташки напели мне про него в каком-нибудь месте с какой-то девицей, а про леди Лианну — что она уже в Речных Землях, но долго я не смогу утаивать все это, не я один ищу и пытаюсь дознаться до истины. Где бы он ни был, пусть делает то, что должен, но поскорее. У него времени ровно столько, чтобы успеть созвать Великий Совет, а чтобы не стать предметом торгов на нем, он может взять в жены свою леди Лианну, где угодно и как угодно — септонов в Семи Королевствах не мало, а потом уж Верховный Септон с радостью признает законность такого брака. Я бы сам нашел его и предупредил, но мне он не поверит. Вам же — да. — А вам зачем это все? Если уж пошел такой открытый разговор, — тихо спросил Хайтауэр. — Если ваша ложь или то, что вы знали и утаили, вскроется, вас отправят на костер вместе со всеми нами. — О да, несомненно, — ответил Варис. — Но я, если помните, Паук. Так меня прозвали, и я, может, и выкручусь, или же успею вернуться за Узкое Море. — И в чем тогда суть, Варис? — В мечтах, сир Гэрольд. У вас же они наверняка есть, как у любого живого человека, верно? Только наши с вами мечты очень разные ввиду наших положений. Вы думаете о черных кудрях молодой красавицы и жалеете, что боги не даровали вам ее раньше, до того, как вы надели на плечи белый плащ, а я мечтаю о короле, который будет править справедливо и мудро. Моя мечта — служить достойному, впрочем, как и ваша, иначе стали бы вы его поддерживать? Я верил в Эйриса, но он… да вы и сами все видите. Я верю в его сына, надеюсь, он меня не разочарует. — А если разочарует, то вы найдете на его место другого? — Незаменимых нет, но я надеюсь, что этого не произойдет. — Рейгар казнит вас, едва станет королем, вы это знаете? — Опять таки надеюсь, что я смогу избежать этого. Хайтауэр молчал, глядя на Вариса, а тот глядел на него до тех пор, пока сам не почувствовал себя мышью в львиных когтях. — Я подумаю, что можно сделать, — сказал наконец сир Гэрольд. — Но не ждите, что вам будут доверять. Вам еще надо убедить меня и других, что это все не ваши грязные игры и интриги. Вам ведомо многое, но не все. Если что, я буду первым, кого казнят, но я готов к этому, я уже говорил. Но я буду тем сигнальным огнем, который увидят другие, Варис. Пламя все равно придет сюда, и тогда уже вам от него не уйти. Неожиданно для самого себя пентошиец понял, что озадачен этими словами. Уж не имел ли в виду Хайтауэр?.. Но нет, это невозможно. «Вам ведомо многое, но не все». Но действительно, право слово, не мог же он иметь в виду?.. Но как? Когда? Где? У кого еще кроме Иллирио драконокровный Рейгар Таргариен мог найти то, что скорее всего имел в виду Хайтауэр? И неужели он нашел способ вернуть драконов к жизни? Нет, конечно, Варис и раньше подозревал, что кронпринц, как и его отец, и дед, и прадед, искал пути к возрождению огненных тварей, но никто не верил, что это возможно. Ни у кого это покуда не вышло. Впрочем, Рейгар Таргариен был умнее всех своих предшественников и вполне мог найти что-то такое, что все остальные проглядели. Перед глазами Вариса предстала очень ясная картина: горящая Королевская Гавань и тень исполинских драконьих крыльев над ней. «Пламя все равно придет сюда». — Мне кажется, я вас понял, сир Гэрольд, — ответил пентошиец. — Даже более ясно, чем вы думаете. — Хорошо, — Хайтауэр снова выпрямился. — Потому, что вам ли не знать, что между двумя Драконами нельзя пройти так, чтобы не вызвать гнев одного из них? — С этими словами он чуть вытащил свой меч из ножен, а потом с силой вогнал его обратно. — Я сказал, что не боюсь ни смерти, ни боли, — произнес Хайтауэр. — И это правда. Если я узнаю, что вы, предав короля Эйриса, решите переметнуться на его сторону снова и предадите принца Рейгара, я убью вас. И мне будет все равно как и где, но смерть настигнет вас очень быстро, а дальше будь что будет. Но если вы останетесь верны и если сейчас вы не лжете, я попробую уговорить принца вас не казнить. — Благодарю вас, сир, — отозвался Варис, внимательно следя за ним. — Пока не за что, милорд, — Хайтауэр чуть поклонился ему. — Доброй вам ночи. И сухой. В последние слова было вложено столько смысла, что Варис с трудом сдержался, чтобы не покривиться. Все же опасно недооценить противника — хотя какой противник из сира Гэрольда? Теперь они союзники. Невольно вспомнив слова про пламя, пентошиец подумал, что надо бы вернуться к себе и поскорее написать Иллирио — он сейчас находился на Юге, закупал какие-то товары для продажи в Пентосе. Если все так, как понял Варис, то другу надо поскорее заканчивать с делами и отплывать, чтобы оказаться вне досягаемости для Вестероса. Он также вспомнил и слова септона Барта о Договоре Льда и Пламени и о драконе, оставившем кладку яиц под Винтерфеллом, припомнил он и то, что мейстеры считали это все игрой слов, понятной лишь избранным. Варису казалось, он понял смысл, и если это так, то… Над Красным Замком пророкотал гром — пентошиец вздрогнул и, подобрав полы длинных одеяний, поспешил к себе под проливным дождем.

***

Холодная чистая вода окрасилась алым от крови, и Лианна невольно проследила взглядом, как красные струйки унес поток вместе с окровавленными льняными лоскутами. Чуть поморщившись, она выпрямилась и обернулась: Рейгар стоял чуть поодаль, спиной к ней. Девушка поднялась от крутого берега неширокой, но глубокой холодной речки и как бы невзначай заметила: — Вам не нужно охранять меня, правда. Он обернулся и внимательно вгляделся в ее лицо, потом протянул руку и убрал упавшую прядь волос с ее лба. — Мы сейчас очень далеко от каких-либо поселений, здесь на мили кругом ничего нет, кроме заброшенной дороги, — сказал Принц-Дракон. — Я не позволю тебе попасть в беду. — Вы меня смущаете, вы это знаете? — спросила Лианна. — Знаю, но иначе нельзя, — ответил Рейгар. Девушка вздохнула, но улыбнулась: сердиться на него она могла. По сути, он был прав: последнюю деревню — скопление трех ферм и пяти заброшенных домов можно было назвать так только из вежливости — они проехали два дня назад, и с тех пор им не встретилось ни одной живой души. Точнее, души двуногой — четвероногих тут было достаточно: оленей и лисиц, кроликов и белок, как черных, так и рыжих; один раз под деревьями они даже видели кабаниху с целым выводком полосатых поросят. Ее пришлось почтительно пропустить; Рейгар остановился как раз в двух десятках ярдов от нее, как и ехавшая следом за ним Лианна. Невольно девушка подумала, что на кабанов очень любил охотиться Роберт; это было опасным занятием, охотник мог и не вернуться назад, если не имел достаточной силы, чтобы сразу убить зверя. Даже лютоволки никогда не охотились на кабанов по одиночке. Вокруг были леса, большей частью лиственные, лишь иногда перемежавшиеся с хвойными. Лианна ожидала, что уж тут, на Юге, все будет полниться пением птиц, но кроме неперелетных так никого и не заметила. По утрам и вечерам, правда, пели дрозды — но и только. Зато цветов было великое множество, и каждый день девушка плела себе либо венок, либо украшала ими волосы. Собирать их не приходилось: букет ждал ее каждый раз, едва она открывала глаза. — Вы думаете, тут могут быть разбойники? — спросила Лианна, когда они побрели от реки к небольшой временной стоянке. — Я не слышал, но это не значит, что надо быть беспечными, — отозвался Рейгар. — Но вы бывали в Летнем Замке много раз, и с вами никогда ничего не случалось… — К мужчине с мечом не каждый рискнет полезть, но вот красивая девушка может оказаться достаточным соблазном, чтобы попытать счастье. Лианна невольно оглядела Рейгара и покачала головой. Будь она на месте каких-нибудь воров или насильников, то она бы точно не стала проверять свою удачу. — Пока вы рядом, ко мне никто не подойдет, — заметила она. — Именно поэтому я от тебя не отхожу, — он улыбнулся ей и коснулся пальцем кончика ее носа. — В Летнем Замке будет безопасно: туда боятся ходить. — Из-за того, что было? — И из-за этого тоже. — Там есть призраки? — Лианна улыбнулась. — Меня это не пугает, если что. Я девочкой играла в крипте Винтерфелла. Рейгар не ответил, он только многозначительно взялся за ее стремя, давая понять, что надо ехать. Девушка вздохнула, и он подсадил ее в седло. Бурый переступил с ноги на ногу, и она поморщилась. — Лианна, — Принц-Дракон коснулся ее колена. — Все в порядке? — Да, все как обычно, — ответила она. — Мне осталось помучиться еще день. Он поцеловал ее колено и потерся о него щекой. — Тебе подать твой отвар? — Да, если можно. Рейгар откинул крышку ее седельной сумки и протянул Лианне ее флягу. Отвар давно стал крепким и терпким, таким, что пить его уже было тяжело, но он был прохладным, и девушка с радостью сделала несколько больших глотков. — Нам еще далеко ехать сегодня? — спросила она, подавая флягу обратно Рейгару. — Мне помнится, вы говорили, что от Синего Ручья до Летнего Замка около трех дней. — Завтра утром мы будем на месте, — ответил он. — Ты готова ехать дальше? — Да, мой принц, — Лианна наклонилась с седла и, коснувшись его волос, поцеловала его в лоб. — Вы так заботитесь обо мне сейчас, что же будет потом, когда я стану вашей женой? — Я буду надоедать тебе еще больше, чем сейчас, — ответил Рейгар, улыбнувшись. — Вы мне не надоедаете, только смущаете, — ответила Лианна, — но я уже начинаю привыкать, если честно. Когда мы вернемся в Королевскую Гавань, я не знаю, как я смогу снова быть целый день без вас. Коротких встреч в книгохранилище мне не хватит. — Их не хватит и мне, — сказал Рейгар, глядя ей в глаза, — но когда мы вернемся, все будет по-другому. — Вы не хотите сказать мне, как именно? Потому что я не могу этого представить. Рейгар ответил не сразу. Вместо этого он просто прижался щекой к ее колену и некоторое время смотрел на Лианну, не отводя взора. — Я отвезу тебя обратно в Хэйфорд, а оттуда сир Эртур заберет тебя в Сумеречный Дол, — сказал он наконец. — Там ты будешь дожидаться меня. Я же вернусь в Королевскую Гавань и снова, в последний раз, попробую достучаться до своего венценосного отца. Я хочу дать тебе все самое лучшее. Хочу, чтобы все видели тебя в самом красивом во всем Вестеросе платье в Великой Септе Бейлора, видели, как я наброшу на твои плечи свой плащ, как сделаю тебя своей. Но я не могу обманывать тебя, Лианна. Я не особенно надеюсь на положительный исход. Поэтому ты поедешь в Сумеречный Дол, и оттуда я либо увезу тебя в Королевскую Гавань, либо же мы поженимся там же, в септе — сир Эртур уже нашел септона, который сделает все, что нужно. А оттуда… я не знаю. Все зависит от того, что успеет твой отец. При самом худшем исходе я увезу тебя в Эссос. Сердце Лианны замерло. Она невольно стиснула руки на луке седла и закусила губу. — Но как вы сможете влиять на то, что происходит здесь, из-за Узкого Моря? — тихо спросила она. — У вас есть план? — Для меня главное, чтобы ты была в безопасности, — ответил Рейгар. — Мое отсутствие на некоторое время ничего не изменит, я устрою тебя, оставлю под присмотром сира Эртура и вернусь обратно в Вестерос. — Вы оставите меня? — Лианна судорожно сглотнула, представив на миг, что Рейгара не будет рядом, он будет далеко, за морем, и она ничем не сможет ему помочь. — Но как же так? Я хочу быть подле вас всегда. Вы обещали! Рейгар взял ее за руку и прижался к ее ладони губами. — Это будет недолгое расставание, я решу все что должен здесь и заберу тебя. Лианна, став моей женой, ты должна понимать, что тебе нужно будет думать не только обо мне или себе, но и о нашем ребенке. Ты будешь матерью наследника Железного Трона и всех Семи Королевств. И мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты и наше дитя, если ты к тому времени уже будешь носить его под сердцем, будете в безопасности. — Но если будет война, если вы погибнете? — спросила Лианна. — Что я — или мы — будем делать без вас? Рейгар снова промолчал. Вместо этого он уперся лбом в колено Лианны, и девушка почувствовала, как крепко он стиснул ее руку. — Почему вы молчите? — снова спросила Лианна, понимая, что ее охватывает волна страха, и она вот-вот в нем утонет. — Не смейте молчать! Видя, что Рейгар не отвечает ей, она чуть оттолкнула его от себя, спрыгнула с седла, даже не обратив внимания на то, как болезненно сжался ее живот от таких резких движений, и, уцепившись за его одежду на груди, проговорила: — Если с вами что-то случится из-за меня или по любой другой причине, я не буду жить, вы слышите? Вы это понимаете? Я хочу, чтобы вы это понимали, что это не просто слова влюбленной дурочки, которая поплачет полгода, а потом забудет! Вы дали мне то, что никто не был в силах дать — самого себя. Вы думаете, я смогу жить в мире, где вы не дышите, где не бьется больше ваше сердце, где я больше никогда не увижу ваших глаз? Зная, что вы были, были со мной, были моим? Мой любимый Принц-Дракон, вы не знаете, что означает подобное вдовство для женщины! Его просто быть не может — и не будет. Так что если я вам дорога, если вы любите меня хотя бы на половину того, что говорите, вы должны жить. Жить ради меня. Не важно где мы будем — здесь, в Эссосе, да хоть на краю мира! Но либо вместе в жизни, либо вместе в смерти. Вы не сможете остановить меня! И если ваши боги не пустят меня за вами, я все равно пойду!.. Договорить Лианна не смогла: ее горло мучительно сжалось, она судорожно пыталась продохнуть, а когда наконец ее легкие наполнились воздухом, она разрыдалась, все так же крепко уцепившись за Рейгара и спрятав лицо у него на груди. — Лианна… — тихо произнес он, обхватывая ее лицо ладонями и вынудив ее посмотреть себе в глаза. — Лианна, успокойся, любовь моя, я… проклятье, я дурак. Я… я никогда тебя не оставлю, прошу тебя, поверь мне. Ты мне дороже всего, что есть у меня в жизни, ты понимаешь? Я никогда тебя не оставлю. Я всегда буду рядом… Лианна упрямо мотнула головой, понимая, что не в силах остановиться и перестать рыдать. — Вы не понимаете! — повторила она упрямо, касаясь пальцами его рук, всегда таких теплых, даже горячих. — Как-то раз мне приснилось, что вы погибли. Я видела, как вас убили, как вы упали мертвым к моим ногам. Как я звала вас, но вы уже не отвечали, вы не могли ответить! Это Роберт вас убил, боги, как же я его ненавижу! Если он посмеет это сделать, прежде чем умереть самой, я вначале доберусь до него, я перережу ему горло, отравлю, задушу… Рейгар не дал ей договорить, он прервал все ее слова поцелуем и таким, что Лианна на миг забыла все свои переживания, свое имя, где и кем она была. — Тише, — проговорил он, обрывая поцелуй и прижимая ее к себе. — Тише, мое счастье. Успокойся. Со мной ничего не случится, и уж точно не от рук Роберта. Если тебе будет от этого легче, то я обещаю тебе, что не оставлю тебя никогда, и мы всегда будем вместе — и в жизни, и в смерти. Единственное место, куда я не возьму тебя — это война. И не спорь, я буду беречь себя, зная, что ты меня ждешь. Но я очень хочу, чтобы мы с тобой прожили долгую жизнь рука об руку, видели, как растут наши дети, как растут дети их детей. Чтобы мы оставили им что-то большее, чем то, что есть у нас сейчас. Ну, перестань плакать… все хорошо… Лианна покачала головой, обнимая его так крепко как могла. — Я не могу перестать… не могу… — прошептала она. Рейгар тяжело вздохнул и погладил ее по волосам. Он молчал, все так же крепко обнимая ее в ответ, и ждал, пока девушка перестанет лить слезы. В один момент он стал целовать ее снова — ее губы, ее щеки, ее глаза — и так длилось, пока Лианна не поняла, что все ее горе иссякло. — Все? — тихо спросил Принц-Дракон, утирая ее последние слезы. Она кивнула, и он улыбнулся ей, и девушка не смогла не улыбнуться в ответ. — Вы думаете, я потеряла рассудок? — проговорила она, глядя ему в глаза. — Я думаю, что ты очень любишь меня, Лианна, — ответил Рейгар. — И я знаю, что я люблю тебя еще сильнее. — Так вы обещаете? Скажите это. Я хочу услышать. — Я обещаю, что мы всегда будем рядом, и единственное место, куда я тебя не возьму, это война. Я клянусь тебе всеми богами, и старыми, и новыми. — И вы вернетесь ко мне, — снова сказала Лианна. — Или же я приду к вам, учтите. — Обещаю. Девушка вздохнула и бессильно опустила руки. — Простите меня за эти слезы, — сказала она, взглянув на Рейгара. — Мне вдруг стало так страшно, что я не смогла удержаться. — За что ты просишь прощения? — Принц-Дракон взял ее руки в свои. — Никогда не извиняйся за свои чувства. Мне ты можешь доверять все что угодно. Лианна снова грустно улыбнулась. — Я буду. Но вы ведь тоже кое-что мне должны, вы забыли? — спросила она. — Ваши записи в черном переплете. Вы обещали, что покажете их. Рейгар потянул ее на себя, и девушка снова оказалась в его объятиях. — Тебя такому изящному шантажу леди Блэквуд научила? — спросил он. — У нее есть чему поучиться, — заметила Лианна. — И в чем еще она тебя просвещала? Девушка покачала головой и поцеловала Рейгара в щеку. — Не переводите тему, — заметила она. — Ну, хорошо, — Принц-Дракон отпустил ее и взялся за стремя. — Вечером. Вечером я покажу тебе свои записи, но учти, что они сделаны на валирийском, а ты пока плохо владеешь им. Я хотел, чтобы ты выучила его как следует, но не успелось. — Но со мной же вы, — заметила Лианна, понимая его намек и ставя ногу в стремя. — Верно, — Рейгар подсадил ее и расправил загнувшийся потник. — Я с тобой. Он снова поцеловал ее колено, а потом, похлопав Бурого по шее, оседлал своего вороного Валонкара и пустил его шагом. Лианна тут же последовала за Принцем-Драконом. Некоторое время они ехали молча: Рейгар, снова задумался о чем-то, а северянка рассматривала деревья, растущие в лесу, который они проезжали. К ее великой радости то тут, то там стали мелькать страж-деревья — она не видела их от самого Хэйфорда. Лианна даже отъехала в сторону, чтобы коснуться их коры рукой, а когда увидела, что Рейгар осадил коня и дожидается ее, тут же догнала его снова. Солнце, яркое и весеннее, светило сквозь молодую листву и игольчатые ветви страж-деревьев, в лесу шумел ветер, трава, за все время наступившего тепла поднявшаяся достаточно высоко, клонилась у высоких ног коней. Лианне вспомнилось, как однажды, когда она была совсем девочкой, отец первый раз взял ее с собой и братьями на охоту. Ее тогда посадили на небольшого крепкого конька, на котором раньше ездил Нэд, и она первый раз ехала сама, рядом с лордом Старком и всей его свитой. Казалось, она до сих пор помнила все, что было в тот день: и гон оленя, и удачный выстрел Брандона, за который его так хвалил отец, и песни, которые пели на обратном пути в Винтерфелл северяне. Поддавшись воспоминаниями, Лианна тихо напела:

<center>Скошенные ветром, выжженные пламенем, Втоптанные в землю копытами зла, На кого надеялись, от чего бежали мы? Отчего так чёрен день, а ночь так бела?

(1)</center> Рейгар обернулся на ее голос, и она тут же умолкла, смущенно улыбнувшись. — И о чем это? — спросил он. — Об Эйгоне и завоевании Вестероса, — ответила девушка. — Ей больше двухсот лет, не удивлюсь, если ее сложили сразу после того, как Торрхен Старк преклонил колени. Рейгар хмыкнул. — Интересно знать, что моего предка считают злом, — заметил он. Лианна уже собиралась ответить, что ничего такого тут нет, это просто песня, но потом увидела как он ухмыляется, и только фыркнула. — Не нравится эта, послушайте другую, о Шире Морской Звезде и Бриндене.

Берегами дальних морей, Бесконечными дождями в алых шелках парусов, Беспощадными врагами в жарких боях за любовь — За ее любовь, мой серебряный. За морями ты сыщешь ее, За холодными волнами небо темнеет от стрел, За холодными глазами… отдашь ли ты все, что имел, За ее любовь, мой серебряный? (2)

— Эта мне нравится больше, — заметил Рейгар. — Как вы думаете, что с ней стало? — спросила Лианна, чуть подстегнув Бурого и поехав рядом с Принцем-Драконом. — Как знать, — отозвался он. — Говорят, она пропала где-то за Узким Морем, а от чего она бежала и как потом сложилась ее судьба… Кто знает. — Я слышала, она любила Бриндена, почему же она никогда не вышла за него замуж, — проговорила девушка. — Он ведь звал ее. Да и обычаи вашего рода позволяли этому случиться. — Значит, не так уж и любила, — Рейгар взглянул на Лианну. — Иначе, она бы как ты кричала и плакала, пока бы он не дал ей обещания быть рядом с ней. Лианна вздохнула и покачала головой. — Наверное, вы правы… Мелисента говорила, что Шира ей не нравится. Она считает, что та просто искала лучшего мужа. Может, хотела выйти замуж за Дэйрона Таргариена, наследника престола… — на миг Лианна прервалась, так как Бурому приглянулся какой-то куст, с которого он отодрал охапку листьев, и ей пришлось потянуть его поводья. — Если меня спросить, лучше бы он женился на ней. Рейгар улыбнулся. — Дорнийцев не любят, — заметил он. — И ты не исключение. Я могу понять почему, но не могу понять зачем, в таком случае, распевают песни о дорнийских женах, если они все так уж плохи. Лианна очень хотела ответить ему, будто это потому, что, если верить словам Брандона, они лучшие из шлюх в Семи Королевствах, но промолчала. Невольно она задумалась, а чем еще, кроме танца копий, занимался Принц-Дракон, пока был в Дорне? Продажную любовь он не признавал, но это вовсе не значит, что он никогда не бывал в борделе, даже ради интереса, а тем более, будучи в расцвете сил и не связанный ни с кем… Элию Лианна предпочитала считать никем. А кто ему откажет — с него и платы-то никто не возьмет, даже не зная, кто он, а уж если узнают… Северянка стиснула поводья крепче, и Бурый невольно замотал головой — нет, так не пойдет… она ревнует Рейгара ко всем на свете, а ревновать к прошлому глупо. Тогда он ее не знал, а она не знала его. Принц-Дракон обернулся на нее, видимо, заинтересованный таким внезапным и угрюмым молчанием. — Не ревнуй, — сказал он, улыбнувшись. Лианна громко фыркнула. — Если вы будете меня дразнить, я зашвырну в вас шишку, — сказала она. — Вы поднимете руку на своего будущего короля, миледи? — хмыкнул он. — Не руку — всего лишь шишку. Она будет от страж-дерева, так что можно счесть ее оружием богов. — Интересно, конечно, у вас выходит, миледи: сделали Пейта гласом богом, теперь хотите сделать шишку оружием богов — вы, часом, не Дитя Леса? Лианна рассмеялась. — Будь я Дитя Леса, вы бы далеко не ушли, — заметила она. Потом, чуть погодя, продолжила, вспомнив рассказ Элвуда: — А что вы знаете о Дженни из Старых Камней? И о той лесной ведьме, которую она привела за собой? Я читала про нее и пыталась расспросить архимейстера, но он только сказал, что Дженни была шарлатанкой и обманщицей. Элвуд отзывался о ней так, словно она была настоящей красавицей… — она умолчала о том, что хозяин постоялого двора сказал, будто Лианна чем-то напоминала ему ее. — Дженни… — Рейгар улыбнулся. — Хм, леди Дженни… «Танцует влюбленная Дженни одна в чертогах былых королей»… Она и правда была прекрасна и загадочна, с длинными темными волосами, в которые она вплетала цветы, — девушка заметила, как он посмотрел на ее волосы и медуницы в них. — Дункан встретил ее в Речных Землях, в месте под названием Старые Камни, где она жила одна в древних руинах. Он был обещан другой, но когда увидел ее, то забыл обо всем на свете и забрал свою Дженни с собой. Привез ко двору и сказал, что женится. Все этому противились: его отец, Малый Совет, Святая Вера, Цитадель… Дженни считала, что она из Первых Людей, и вместе с ней приехала и некая… женщина, столь старая, что волосы ее были белы, а глаза красны. Дженни считала, что она одна из Детей Леса. Как ты понимаешь, никто в такое не верил, особенно же Вера и Цитадель, но Дункан готов был платить высокую цену за свою любовь, он отказался от наследования трона и женился на своей возлюбленной. Ее все любили: она была добра, мила, она молилась вместе с Бэтой Таргариен в богороще… — Рейгар вздохнул. — Когда случился пожар, она погибла вместе со своим Дунканом в том пламени. — Элвуд говорил, и архимейстер тоже, что это все та ведьма… как же ее… Дух Высокого Сердца виновата. Она напророчила Эйгону то, от чего тот потерял покой. — Дух Высокого Сердца не ведьма, — твердо ответил Рейгар. — Но она и не Дитя Леса. Тебе ведь не хуже меня известно, что они не стареют. — Тогда кто же она? — Я не знаю. — Но ведь вы знаете многое о пророчестве, не так ли? О… вас? Рейгар молчал. Лианна не раз замечала, как он замыкался, когда речь заходила о Летнем Замке, о пророчестве, об Эйгоне… Но в конце концов он вез ее туда — не за тем же, чтобы только показать ей руины? Решив сломить это молчание, она чуть пришпорила Бурого, проехала вперед и остановила его прямо перед носом у Валонкара, вынуждая Рейгара тоже остановиться. — Ваше высочество, давайте перестанем играть в молчанку, — сказала Лианна. — Вы уже говорили мне однажды, что я все пойму, когда побываю в Летнем Замке, и сейчас я еду туда с вами. Вы уже однажды говорили мне про Пророчество об Обещанном Принце, о Последнем Герое, о вас. Я вам поверила и верю сейчас. Вы засадили меня за кипу книг, пропахших воском и пылью, и я читала их, как вы мне и велели. Но так больше не пойдет, если я буду знать только половину правды. Я понимаю, что это ваша тайна, тот уголок сердца, в который вы никого не пускаете. Но, в конце концов, вы видели меня раздетой — думаете, мне это было легко? Вы ходите за мной попятам даже тогда, когда я вынуждена менять перевязь от лунной крови — думаете, это легко? Я стану вашей женой и буду матерью вашим детям, вы будете знать каждый уголок моей души и моего тела — так я имею право просить того же. И не отшучивайтесь сейчас, как вы это умеете. Я говорю серьезно. Валонкар всхрапнул и толкнул лбом Бурого, но северный конь остался стоять на месте, только тихо заржав и вскинув голову. Рейгар вздохнул, даже как-то тяжело, и некоторое время смотрел на Лианну. — Ты права, — сказал он наконец. — Но, боюсь, мне почти нечего тебе сказать, Лианна, кроме того, что я уже сказал. Все остальное для меня так же туманно, как и для тебя. Я сам еду в Летний Замок за ответами. Мы получим их вместе — я и ты. Тебе осталось подождать совсем немного. Девушка поджала губы, но, понимая, что большего она не услышит, направила своего коня вперед легкой рысью. Рейгар тут же последовал за ней и вскоре догнал ее, поехав рядом. — Я спою тебе сегодня вечером, хочешь? — спросил он. Лианна фыркнула. — И что это означает, миледи? — снова задал вопрос Принц-Дракон. — Что меня не подкупить, — отозвалась девушка. — А если я сейчас остановлюсь, стяну вас с коня и зацелую так, что вы забудете как хмуриться и сердиться на меня? — О, ну можете попытаться, мой принц, но для этого вам надо будет догнать меня, — ответила Лианна. Прежде чем Рейгар успел понять, что она делает, девушка что есть силы ударила пятками в бока Бурого, и тот, коротко заржав, сорвался с места и помчался вперед, ловко лавируя между деревьями, как и любой северный конь. Пару раз обернувшись, Лианна увидела, что Рейгар мчится за ней, и расстояние между ними сокращается. — Ну, вперед, вперед! — она что есть силы толкала Бурого, подгоняя его. — Покажи южанам, как надо летать! Бурый, подначиваемый ее словами, мчался что есть силы. Рейгар на Валонкаре почти догнал их, но северный конь резко увильнул в сторону, полетел в направлении просвета между деревьями и вынес свою всадницу на широкое открытое каменистое поле. Лианна и не думала замедлять бег — впереди, совсем близко, были очень высокие холмы, скорее даже горы, низкие облака сияли жемчугом, и ветер бил в лицо. Снова обернувшись, девушка увидела, что Рейгар и не думал отставать: наоборот, расстояние между ними сокращалось все больше и больше, пока бурый и вороной кони не поскакали нос к носу. Лианна знала правило этой игры: если Принц-Дракон до нее дотронется, то она должна будет осадить своего коня и признать себя проигравшей, ей же придется убегать от него, пока не устанет он. Рейгар уже протянул руку к ней, но Лианна чуть наклонилась в бок, и Бурый, наученный мастером над конями Винтерфелла подчиняться не только голосу, но и движениям, тут же ушел в сторону. Валонкар, храпя, следовал за ним и снова начал нагонять: едва два коня опять сошлись голова к голове, Лианна почувствовала на своем плече руку Рейгара. — Сдавайтесь, миледи! — крикнул он ей. Лианна подчинилась. Натянув поводья, она осадила Бурого, и чуть вдалеке, в паре ярдов от них, остановился Принц-Дракон и, развернувшись, направил своего вороного к ней. Кони, как и их всадники, тяжело дышали, на боках Валонкара белела пена, а Бурый храпел и тряс головой. Лианна смеялась и пыталась отдышаться одновременно, ее живот с лихвой платил ей за эту скачку: внутри все сводило и саднило. — Так что вы там говорили про южан, миледи? — спросил Рейгар, спешиваясь. — Вам придется ответить за ваши слова. — Если я сейчас упаду, то это будет ваша вина, — заметила Лианна. Она высвободила ноги из стремян и соскользнула прямо Принцу-Дракону в объятия. Он стиснул ее покрепче и принялся целовать, судя по всему, верный своей угрозе зацеловать ее в пух, пока девушка не уперлась ладонями ему в грудь и не вынудила отпустить себя. Свобода длилась недолго: Рейгар поймал обе ее руки и снова притянул к себе. — Вы помните, как мы танцевали в Харренхолле? — спросила Лианна. — А ведь с тех пор нам ни разу так и не довелось потанцевать еще. — Конечно же, я помню, — ответил Рейгар. Он прижал ее к себе и закружил точно в танце. — Завтра вечером в вашем распоряжении, миледи, будет весь замок. Все его залы, луна вместо свечей, звезды вместо фрейлин… — И Дракон вместо жениха, — рассмеялась Лианна. — Меня это вполне устраивает. Рейгар остановился и поцеловал ее. — Тебе понравится там, я знаю, — проговорил он очень тихо, уткнувшись носом в ее волосы. Она обняла его в ответ. — Да, я знаю. Мне будет хорошо везде, где есть вы. Рейгар поцеловал ее снова, а потом, все также держа за руку, повел ее к лошадям. — Нам надо ехать, — сказал он. — Ты не устала? — Нет, — Лианна улыбнулась. Принц-Дракон пригладил ее волосы и подсадил в седло. Глядя на него, на то, как он поправляет сбрую своего коня, а потом сам садится ему на спину, направляет вороного вперед, по одному лишь ему ведомому пути, девушка думала о том, что не жалела и минуты о своем побеге. С того мига, как они оказались вдвоем, прошло около десяти- одиннадцати дней, а казалось, пролегли месяцы, настолько все изменилось. Лианна сама изменилась, и назад к прежней себе дороги больше не было. Но она и не хотела этого: лютоволчица, почуяв свободу, уже никогда не вернулась бы в клетку, пусть даже золотую. Некоторое время они ехали шагом, давая коням отдохнуть после быстрой скачки. Вокруг теперь все было иначе: Дорнийские Марки были частью Штормового Предела и Простора, но природа вокруг не была похожа ни на один край, ни на другой. Это были безбрежные просторы лугов, пустошей и продуваемых ветрами долин, растянувшихся на много лиг к западу и северу от Красных гор, их предгорья были видны даже в дневном мареве, те самые, которые Лианна изначально посчитала холмами. Летний Замок, как помнила девушка, находился ровно на пересечении всех земель: самого Штормового Предела, Простора и Дорна. Здесь не было дорог, но Рейгар, бывавший в этих местах не раз, уверенно ехал вперед. Лианна, не отстающая от него ни на шаг, постоянно вертелась в седле и рассматривала все кругом: она гадала, есть ли где-нибудь у предгорий поселения или сторожевые башни, и есть ли тут где-нибудь люди, пусть даже конные разъезды местных лордов. Из уроков мейстера Валиса она помнила, что Дорнийские Марки держали несколько Домов: Восточную — Кароны из Ночной Песни, именующие себя лордами Дорнийских марок; Суонны из Каменного Шлема — леди Джейни, вторая главная фрейлина Рейлы была из них — оспаривающие у Каронов право считать себя древнейшим марочным домом, и Дондаррионы из Черного Приюта. Еще были Тарли из Рогова Холма — важнейший дом Западной Марки, присягнувшей Хайгардену, а сам лорд Тирелл по традиции носил древний титул Защитника Марок. В древние времена, до завоевания Эйгона, Простор и Штормовой Предел воевали друг с другом, а Дорн, находившийся тут же, нападал и грабил и тех, и других. Здесь, как и в большинстве Семи Королевств, не любили дорнийцев — это девушка тоже помнила из уроков мейстера Валиса. Казалось, Рейгар и Лианна были одни во всем мире: за весь оставшийся день им не встретилось ни души. То ли Принц-Дракон знал пути конных разъездов и старательно их избегал (что, на самом деле, могло вполне оказаться правдой: Рейгар был наследником престола и, конечно же, военное дело и защита были частью его образования), то ли они действительно заехали в самые затерянные края Вестероса, если такое вообще было возможно. Поля и луга не кончались — то травянистые, то каменистые, то без единого дерева, то пересеченные узкой лесной полосой или совсем небольшим скоплением сосен, им не было ни конца, ни края. Травы тут местами доходили до животов коней, Лианне стоило только опустить руку, и она могла коснуться их. Ближе к вечеру, когда солнце стало клониться к западу, и пролегли длинные, золотые тени, поля и луга начали благоухать прогретыми за день травой и землей. Место для ночлега, как обычно, выбрал Рейгар — вначале девушке показалось, что оно ничем не отличается от других, поле как поле, без конца и края, но потом она с удивлением поняла, что в травах был спрятан бурный ручеек, выбегающий из-под нескольких больших валунов, да и на самом деле здесь было сильное углубление, которое скрывало в травах с головой даже высокого Принца-Дракона на его вороном коне. — Сегодня придется обойтись без огня, — сказал Рейгар, помогая Лианне спешиться. — Дым даже ночью может быть виден на многие мили окрест, да и ветер такой, что он постоянно будет раздувать угли — как бы не поджечь здесь все… — он взглянул на девушку. — Ты будешь спать на обоих одеялах сегодня. — А как же вы? — Я могу поспать и на земле. — Нет, я не согласна, — Лианна упрямо мотнула головой. — Вы греете лучше всякого одеяла или шерстяного плаща, если вы так боитесь, что я заболею, то ни на какой земле спать не будете. Рейгар улыбнулся, глядя на нее. — Ах, вот в чем дело, — заметил он. — Вы потому так прижимаетесь ко мне, миледи, что вам холодно? А я думал, я вам нравлюсь. — Нравитесь, совсем чуть-чуть, — ответила в таком же тоне Лианна. Он только усмехнулся и вернулся к лошадям — распрягать их на ночь. Девушка за весь день так проголодалась несмотря на то, что они пару раз останавливались, чтобы поесть, что даже не пожалела об отсутствии костра и жаренного кролика: ее вполне устроило то, что было прихвачено еще из Синего Ручья. Вино она не пила: матушка всегда запрещала ей пить его, когда у нее была лунная кровь, а вместо воды был горький терпкий отвар, успевший уже порядком поднадоесть. Из-за ветра в небе не было облаков, и звезды сияли ярко и ясно. Рейгар расстелил одеяла в небольшом углублении между мягкими кочками и, когда Лианна закуталась в свой плащ и легла рядом, укрыл их обоих своим. Девушка сразу же прижалась к Принцу-Дракону, за все это время она так привыкла спать рядом с ним, что уже и не представляла себе, как жила без этого раньше и как будет жить после — хотя, было ли оно, это после?.. Небосклон на востоке стал светлеть серебряно-желтым сиянием, и вскоре над полями показалась луна — круглая и золотая, она бледнела до сплава золота и серебра, пока поднималась все выше. Лианна, которой, несмотря на длинный день, не спалось, невольно думала, что и у Рейгара волосы такого же цвета. Это заставило ее чуть приподняться и, положив голову ему на грудь, она некоторое время рассматривала его спящего; потом же, не удержавшись, осторожно и очень нежно провела пальцем по его лбу и щеке. Ей очень нравилось, что несмотря на серебряные волосы, у него были темные брови и ресницы — такие же были у его матери, и у отца, и у младшего брата. Кроме Рейгара и его семьи она встречала лишь двоих с валирийской кровью в жилах: лорда Велариона и Эйнесс Дин, швею королевы. Люцериса Лианна видела особенно часто: он то и дело появлялся в Саду, когда там бывала Рейла со своими фрейлинами, и часто наблюдал за ними из теней анфилады или же деревьев. Мелисента говорила, что он хорош собой, и удивлялась, почему он так и не женат, хотя по слухам у него уже было два бастарда в Дрифтмарке. Лианна, пару раз приглядевшись к нему, не смогла найти ничего притягательного, несмотря на то, что он обладал серебряными волосами и такими же темными бровями, как у Рейгара; ей казалось, что он жесткий и склонный к жестокости человек, может, из-за того, что на фоне загорелой кожи его фиалковые глаза были особенно яркими, и он всегда смотрел на нее как-то странно. «Будто кожу живьем снимает, чтобы посмотреть, что под ней», — думала северянка, и никакое правильное лицо не могло это искупить. Эйнесс Дин же была из Лиса, и у нее были такие же светлые брови и ресницы, как и волосы — почти льняные, с отсветом серебра. От ее прикосновений Рейгар проснулся и стиснул руку Лианны. — Я вас снова разбудила? — спросила девушка. — Ничего страшного, — ответил он. — А вот почему ты не спишь? Мне казалось, ты должна была сильно устать. — Да, но что-то никак не могу сомкнуть глаз, — Лианна снова легла на свое место, на этот раз на спину и посмотрела в небо. — Может, это виновата луна, — она тихо рассмеялась. — Лютоволки ее не любят. — А ты слышала легенду о том, что раньше в небе было две луны? — спросил Рейгар. Лианна тут же вся обратилась в слух, и он продолжил: — Когда одна из них приблизилась к солнцу, то лопнула, и из нее вылетела тысяча драконов. Они напились солнечного огня и сами стали дышать пламенем. Однажды, по той же легенде, лопнет и вторая луна, и тогда драконы вернутся, — он улыбнулся. — Так рассказывают в Эссосе. Во Фригольде считали, что валирийцы произошли от драконов, а те, в свою очередь, появились из Четырнадцати Огней, поэтому у нас в жилах течет кровь смешанная с пламенем. Во времена расцвета Валирии, когда мощь империи была на высоте, драконьи всадники могли поставить сотню драконов против своих врагов. Когда случилась битва с ройнарами, на стены Волантиса Валирия прислала три сотни. Ты можешь себе представить, что это за мощь? Эйгон без труда завоевал почти весь Вестерос с тремя, а тут речь шла о трех сотнях… — Если бы у вас был хотя бы один, вы бы давно вынудили своих врагов преклонить колени, — заметила Лианна. — Я много читала о драконах в книгах, которые вы мне дали. В одной из них были их изображения: Вермитора и Лунной Плясуньи, и Балериона и Вхагар, и Караксеса… Боги, даже когда глядишь на них на страницах книг, они кажутся прекрасными существами, такими опасными и в тоже время чарующими… — девушка невольно спрятала лицо на груди Рейгара. — Проклятая чернь со своим Пастырем… (4) — Не вини лишь их, но и тех, кто посадил драконов на цепи и запер их в Логове, — отозвался Рейгар, крепко обнимая Лианну. — Драконы Эйгона и его сестер летали свободно и жили свободно, так же нужно было поступить и с другими. Все же, они очень умные звери, зачастую разумнее многих людей, они знают врагов и друзей, и, как говорят, могут читать мысли. Ты ведь конечно же знаешь про варгов-северян? Драконьи всадники так же могли общаться со своими драконами. А те, кто были вне досягаемости разума по той или иной причине, управлялись особенными рогами. Лианна невольно вспомнила, как заглянула в его записи, пока Рейгар искал какую-то книгу в книгохранилище: там речь шла как раз о рогах Валирии и Роге Зимы из легенд ее дома. Но девушка смолчала, решив не позорить себя признанием того, что подглядывала туда, куда нельзя. — Если бы у вас был дракон, он бы тронул меня? — спросила она. — Нет, — Рейгар улыбнулся. — Они хорошо знают тех, кто является частью своих всадников: жен, мужей, детей. Но признают они лишь одного хозяина и никого к себе на спину не пустят. Они такие же разные, как и люди. Некоторые совсем свирепые и безжалостные, некоторые более прирученные и ласковые, особенно с теми, с кем росли. Помнишь же, я рассказывал тебе о том, что в моем Доме была традиция класть драконье яйцо в колыбель новорожденного? Это ведь не просто так делалось — это была особая связь, которая длилась столько, сколько жил драконий всадник. — Думаете, Эйгон Невероятный в тот день правда хотел оживить драконов? — спросила девушка. — Но как? Они же давно мертвы, и их яйца, как говорил архимейстер Гилдэйн, давно окаменели. Ей показалось, что Рейгар едва слышно послал архимейстера в пекло и еще куда-то подальше. — Этот старый… кхм… — Лианна с любопытством ждала, последует ли из уст Принца-Дракона какое-нибудь выражение в духе сира Освелла, но он только глубоко вздохнул и сдержался. — Цитадель и Вера причастны к пожару в Летнем Замке. Если бы только Эйгону удалось вернуть драконов в ту ночь, все сейчас было бы по-другому. Эпоха переговоров, браков по нужде, уступок лордам и всего прочего подошла бы к концу. Он бы залил огнем всех, кто пошел против него. — Но у Эйгона появился дракон — один, — заметила Лианна. — И я сейчас лежу в его объятиях. Рейгар улыбнулся, как ей показалось, немного грустно, и поцеловал ее в лоб. — Но даже я не могу сделать того, что хочу, без плетения заговоров и интриг, — ответил он. — Мне, как и Эйгону, нужны драконы, моя любовь. И я знаю, где их взять. Лианна не была удивлена этим словам: Рейгар и раньше намекал ей на это, и не особенно скрывал своих желаний и намерений, как и того, что был некий человек из-за Узкого Моря, у которого, по слухам, были драконьи яйца, и которого искал Принц-Дракон. Но особенно он на эту тему не распространялся, а Лианна, несмотря на большое любопытство, не расспрашивала его, предпочитая подождать, пока он сам все расскажет. — Вы получили ту весть, которую так долго ждали? — спросила она, вспоминая их разговор еще в Харренхолле. — Получил, но она мало чем порадовала, — отозвался Рейгар. — Человек Дэйна так и не нашел этого Иллирио Мопатиса, хотя этот пентошийский проходимец где-то в Дорне. Если он уплывет в Эссос, я снова потеряю его след, как это уже было три года назад. Правда, тогда я даже имени его не знал — просто искал некоего купца из Вольных Городов, надеясь, что мне повезет. — А если вы найдете его? И получите то, что хотели — что вы будете делать? Разве драконьи яйца не окаменели и от них есть толк? Или вы знаете, что собирался сделать Эйгон? — Я думаю, он сам толком не знал, что делать, — Рейгар взглянул на Лианну. Помолчав с минуту, он продолжил: — «…Кровь драконов собралась воедин… семь яиц в честь семи богов, хотя септон короля предупреждал… пироманты… дикий огонь…», — так писал мейстер Корсо, чье обгорелое письмо нашли в руинах. Все это не то, не то, — Принц-Дракон пошевелился, вынуждая Лианну отпустить его, и сел. — При чем там Семеро, если драконы — это магия древних времен, что старше культа Семерых? Они уж скорее относятся к Старым Богам — твоим богам, Лианна и богам Валирии. Пироманты, Дикий огонь… нет, это все бесполезно, — он обернулся, чтобы посмотреть на девушку. — Это тайна жизни, которую мы никогда не раскроем. Мужчина и женщина знают, как зачать дитя, но откуда приходит душа и почему именно такая, а не иная, и почему все именно так, а не иначе — нам не узнать, иначе мы сами станем подобны богам. Лианна тоже присела. Она придвинулась к Рейгару и, положив руку ему на плечо, тихо спросила: — Ваши отец и мать были там, они вам никогда ничего не рассказывали? — Нет, ни слова, — ответил он. — Мне иногда кажется, они все принесли обет молчания. Хотя, моя мать, может, и правда ничего не помнит — она рожала, у нее был жар, и она еще долго после этого была прикована к постели. А мой отец… как ты думаешь, Лианна, с ним можно о чем-то сейчас говорить? Даже мои вопросы о драконах заставят его подозревать меня в очередном заговоре против него. Он и раньше всегда уходил от ответов, а сейчас тем более… — Тогда в чем вы видите выход? — Я сам не знаю, — честно отозвался Рейгар. — Может, завтра сами стены дадут мне ответ, а может, я никогда не получу его. Но я верю в то, кто я есть, а Иных без драконов не победить, и это я знаю точно. Лианна, — он обернулся к ней. — Проклятье, я не знаю, что я буду делать. Может, когда драконьи яйца будут у меня, все произойдет само собой. Просто времени остается все меньше и меньше, и годы, потраченные на размышления и поиски дают слишком мало. Он прервался и привстал, чтобы дотянуться до седельных сумок. Лианна видела, как Рейгар извлек из одной из них свои записи в черном переплете и, вернувшись, положил их на колени девушке. — Вот, я обещал тебе, думал подождать до утра, раз мы не развели костра, — сказал Принц-Дракон. — На валирийском сделаны не все записи, только самые важные, и если ты не поймешь, я переведу тебе. Самые ранние сделаны мной в одиннадцать лет, самая последняя — в Красном Замке до отъезда. Лианна взяла в руки кожаный переплет и некоторое время смотрела на него, потом же снова отложила в сторону. Она подсела к Рейгару и обняла его, крепко стиснув руки и прижавшись щекой к его щеке. — Вы говорите, что вам так мало известно, ваше высочество… — проговорила она. — А мне еще меньше, чем вам. Но я точно знаю, что все у вас получится. Вы станете самым лучшим королем, которого когда-либо знали Семь Королевств. У вас есть такие верные друзья и у вас есть я — мы поможем вам всем, что будет в наших силах. Вы обязательно достигните всех целей, я верю в вас как ни в кого другого. Рейгар посмотрел на нее — Лианна даже не успела опомниться — стиснул ее в объятиях в ответ, уложив обратно на одеяла, и поцеловал. Девушка с радостью ответила на его ласку, в последнее время ей казалось, что она жива только тогда, когда он касается ее, когда целует ее, когда обнимает. А все остальное время она просто находится в полусне, ожидая мига прикосновения. Она бы осталась с ним навсегда в этой глуши, в этих травах, под этим небом, и никто бы никогда их не нашел, ищи хоть тысячу лет. — Даже если я потеряю все, что у меня есть, но у меня будешь ты, я буду самым счастливым на свете, — произнес Рейгар, глядя ей в глаза. Улыбнувшись, он осторожно убрал прядки волос с ее лица. — Ну как, моя любимая, я все еще кажусь тебе загадочным и неприступным? Лианна тихо рассмеялась и покачала головой. Иногда ей казалось, что он читал ее, точно раскрытую книгу. — Пока — все еще да, — ответила она. — Спросите у меня это еще раз, после того как я стану вашей женой. Скорее всего, я изменю свое мнение на это счет. Рейгар улыбнулся ей в ответ и, повернувшись на спину, потянул ее за собой, снова заботливо укутывая ее в свой плащ. — Знаете, о чем я сейчас подумала? — произнесла Лианна, озаренная внезапной мыслью. — А ведь вы уже взяли меня под свой плащ, разве нет? И это случилось даже не в тот день, когда мы отправились в путь вдвоем. А там, в Харренхолле. Помните? Когда я вылила вино Бенджену на голову, — девушка невольно покраснела, вспоминая эту историю. — Вы пришли за мной на стену и набросили мне свой плащ на плечи. — Помню, конечно, помню, — ответил Рейгар. — Кстати, где он? В последний раз я видел его на тебе по дороге в Королевскую Гавань из Харренхолла. Лианна коротко рассмеялась и покачала головой. Она взяла Рейгара за руку и, раскрыв его ладонь, положила себе на дублет. — Вот он, здесь. Он все еще греет меня и будет греть еще долго, — сказала она. — Кэтти сшила мне из него верх для моего платья, думая, что в Речных Землях мне будет очень холодно. А пряжку с вашим трехглавым драконом я везде с собой вожу, она и сейчас лежит у меня в седельной сумке. Рейгар наклонился и поцеловал ее в шею. — Я заметил, что ты всегда плохо засыпаешь, когда много переживаешь за день, — сказал он. — Тебе нужно поспать. — Вы устали от моей болтовни? — спросила Лианна. — Твою болтовню, как ты выразилась, я готов слушать днями напролет. — Посмотрим, что вы скажете лет через… десять? — Лианна заулыбалась. — Боги… какими мы будем через десять лет? Вам будет два и тридцать, а мне шесть и двадцать… Хотя, я думаю, вы если и изменитесь, то только к лучшему. Мужчины, если только они не ведут такую жизнь, как Роберт Баратеон, обычно только лучше становятся. — У нас к тому времени будут дети, — ответил Рейгар. — И ты будешь такой же прекрасной как и сейчас. — Вы думаете, что буду? Но у меня будут растяжки на животе, и грудь наверняка раздастся так, что я ни в один из своих корсажей или платьев не влезу… Я и так уже… — она осеклась, понимая, что снова краснеет. — Вы все еще будете меня любить? — Я буду любить тебя так же сильно, как и сейчас, если не сильнее. Каждую твою растяжку на животе так же, как и каждую твою родинку, — Рейгар сильно стиснул ее, и Лианна почувствовала, как крепко он зажал ее между собой одеялом. Как тогда, на кровати. Ее спину точно свела болезненно-сладкая судорога, уже знакомая, от которой хотелось выгнуться и развести колени. Сердце бешено заколотилось. А он и не думал ее отпускать, только продолжил тихо говорить, перемежая слова поцелуями. — Как я могу что-то не любить в тебе?.. В тебе, моя дорогая?.. В тебе, невесте Дракона, жене Дракона, матери Драконов? Я выбрал тебя, тебя одну, и больше мне никто никогда не будет нужен… С последним словом он поцеловал ее, но не в губы, а в шею, и так, что Лианна знала, что от такого поцелуя останется след. Ей хотелось поддаться ему, низ живота не просто ныл, а горел и болел так, что Лианне хотелось стонать от этого, и одна только мысль, что Рейгар будет в ней, вынуждала все страхи о боли и неизвестности бежать… Но Принц-Дракон сам отпустил ее: он дал слово и не мог нарушить его, Лианна знала это, как бы тяжело ему самому ни было его держать. Он снова присел и некоторое время молчал, глядя на небо, а Лианна не решалась коснуться его. Но потом все же протянула руку и дотронулась до его локтя. Рейгар обернулся и улыбнулся ей, а потом лег рядом, снова обнимая девушку, прижимаясь щекой к ее макушке. Лианна ничего ему не сказала, только переплела свои пальцы с его и закрыла глаза, радуясь тому, как крепко Принц-Дракон стиснул ее руку. Вскоре она заснула и спала крепко, без сновидений, до самого утра, пока солнце, вставшее на востоке, не разбудило ее алыми лучами, падающими сквозь высокую траву. Рейгара рядом не было: Лианна, подняв голову, не увидела его, как и обоих коней. Рядом с ней, впрочем, лежал букет полевых цветов: аниса, сердечника и пижмы, и аккуратно сложные записи в черном переплете. Сев, Лианна потянулась и тут же пригладила волосы: почему-то то, что Рейгар мог увидеть ее растрепанной смущало ее больше того, что он ходил за ней повсюду или же знал наизусть все родинки у нее на груди. Протянув руку к седельной сумке, девушка достала свой гребень для волос, распустила косу и принялась расчесываться, то и дело поглядывая на черную кожу и гадая, куда делся ее Принц-Дракон. Наконец, не выдержав, она взялась за записи, развязала шнурок и заглянула в них. Рейгар сказал, что самые первые были сделаны тогда, когда ему было одиннадцать. С тех пор его подчерк конечно же изменился: все линии были ровными, все буквы аккуратно выведены — в первых же строках о драконах, написанных еще детской рукой, они были угловатыми и местами разного размера. Чем больше Лианна вчитывалась в первые записи, тем больше сжималось ее сердце — словно это писал не мальчишка одиннадцати лет. Взять хотя бы один только вопрос и будто бы одновременно утверждение: «Я должен? Я должен», — как было написано на полях перед запиской на валирийском, из которой Лианна поняла, что речь шла о пророчестве Высокого Сердца. И чем дальше она пролистывала, тем больше понимала, что на протяжении всей своей жизни Рейгар искал ответы: на свои сны, которые он записывал со всей скрупулёзной точностью, на то, что выискивал в своих книгах и строки из которых заносил в эти записи… Кроме этого Принц-Дракон записывал и какие-то стихи, большей частью на валирийском, и на всеобщем, перемежая их с нотными символами валирийской письменности. Лианну обучали музыке и танцам, она разбирала нотные знаки довольно неплохо, хотя до Принца-Дракона ей было далеко, он мог запомнить мелодию почти сразу же. Ей довелось это наблюдать, когда в один из прошлых вечеров, он, сидя у костра, достал свою арфу и попросил ее научить его нескольким северным песням. Она напевала мелодию, он повторял ее, играя ее на арфе, запоминая почти сразу же. Сколько было листов в записях, Лианна не считала. Их было, наверное, больше тысячи. Чтобы прочесть все это ей понадобилось бы время, поэтому она просто листала один за другим, пока, не перевернув очередной, не увидела очень знакомый текст, который был переправлен и перечеркнут около пяти раз, пока, видать, Рейгар не остался доволен результатом. Там же, внизу, так же несколько раз была переправлена мелодия. Лианна, проведя по строчкам пальцем, тихо напела ее — да, сомнений быть не могло. Почему это так удивило ее и заставило сердце сжаться от тоски и любви? Разве она не должна была догадаться, что это он создал эту песню?

Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней.

Трава над ее головой зашуршала, и Лианна, вздрогнув, невольно потянулась за своим клинком, сама не понимая, что делает — но оказалось, что зря. Зеленое море разошлось, и в низину спустился Рейгар, ведя на поводу Бурого, а Валонкар следовал за ним сам, безо всякой веревки или недоуздка. Девушка, завидев Принца-Дракона, подскочила и бросилась к нему, и даже не дав ему сказать и слова, повисла у него на шее, вынуждая склониться, и принялась целовать его. — Это вы, я знала, что это вы! — проговорила она, наконец отрываясь от него. Видя, как удивленно смотрел на нее Рейгар, Лианна тут же быстро добавила: — Я видела. Это вы сочинили «Дженни из Старых Камней». Вы — и слова, и мелодию. Как я могла не понять? Как я могла не догадаться? — Боги… я-то подумал, о чем ты… — проговорил Принц-Дракон, обнимая Лианну свободной рукой и целуя ее вначале в щеку, а потом в губы. — Тебя это так обрадовало, моя прекрасная леди? — Да, очень. Вы же знаете, почему? Когда я первый раз услышала, как вы поете, вы пели ее — в чертоге Харрена и потом, когда вы признались мне, там в Зале… — северянка уткнулась носом ему в грудь. — Я такая дура. Я не догадалась… — И никто не догадывается, — ответил Рейгар, улыбаясь. — Если бы мой отец-король узнал, что это я ее сложил, то он бы запретил ее. Знают только сир Эртур и Уэнт с Хайтауэром. И ты. Больше никто. — Но почему вы не сказали мне? — Я не думал, что это так важно. Лианна уцепилась пальцами за его одежду, все еще не поднимая головы. — Где вы были? — спросила она. — Искал твоего коня, — отозвался Рейгар. — Видимо, я вчера не достаточно крепко привязал его, и он побрел вниз, по ручью, а в этой траве не найти лошади, если только сам не сидишь верхом. — Вы ездили без седла? — девушка наконец подняла глаза. — Да, чтобы не терять времени. Тебя это удивляет? — Я тоже люблю ездить без седла. Это в сотни раз лучше, чем со всей упряжью. Рейгар поцеловал ее в щеку. — Ты давно проснулась? — спросил он, уткнувшись ей в волосы. — Не знаю… я так зачиталась вашими записями, что не обратила внимания. — Тогда иди к ручью, пока я занят лошадьми, — Принц-Дракон чуть «боднул» ее, и Лианна рассмеялась. — Или мне пойти с тобой? Девушка покачала головой; вернувшись к одеялам, она аккуратно сложила записи к себе в седельную сумку, а потом, прихватив свой небольшой дорожный кошель, побежала через высокие травы вниз, по ручью. Когда она вернулась, кони уже были запряжены, оставалось только поесть и снова отправиться в путь. Солнце поднималось все выше, и облака, изначально алые от его лучей, теперь понемногу выцветали до розового и жемчужного. Снова дул ветер, разносивший по полям аромат травы и цветов — горьковатый и терпкий. Лианна не стала заплетать себе волосы или убирать их, но зато она сплела себе венок из того букета, который принес ей Рейгар, а оставшееся соцветие пижмы просунула в петлю шнуровки на своем дублете. Все это она проделала уже сидя в седле, так как первое время они ехали шагом; Принц-Дракон молча наблюдал за ней, то и дело улыбаясь. Лианна, заметив это, улыбнулась ему в ответ и, чуть подстегнув Бурого, поехала вровень с Рейгаром; она чуть склонилась с седла и, осторожно поделив соцветие из своей петли на две части, одну оставила себе, а другую пропихнула в петлю на груди Принца-Дракона. Он аккуратно поддержал девушку, чтобы она случайно не упала со спины своего коня. Лианна, рассмеявшись, взяла его за руку. — Знаете, что я заметила? — спросила девушка. — Ваши руки никогда не были мягкими. — То есть? — отозвался Рейгар. — Это руки мужчины, который часто держит оружие в руках или поводья коня, пусть и в перчатках, — которые, надо сказать, все еще оставались у Лианны, свои она забыла на Мельницах. — У моих братьев такие же, и у отца. Только у Бенджена они пока без единой мозоли. И кстати, о них: у вас одна на среднем пальце — такие бывают у тех, кто много пишет. У моей матушки такая мозоль: как леди Винтерфелла он вынуждена отвечать и отправлять порой до сотни посланий в день. — Мне кажется, или тебя все это удивляет? — улыбнулся Принц-Дракон. — Нет, не удивляет. Наоборот, я бы удивилась, будь у вас мягкие руки. Я просто изучаю вас, ваше высочество, как и вы меня. Рейгар посмотрел на нее и улыбнулся, да так, что Лианна только покраснела и пожалела, что нет тут леса со страж-деревьями, и нельзя выполнить свою угрозу с шишкой. — Нам долго ехать? — спросила Лианна. — Нет, часа три от силы, и то если будем идти шагом. Сейчас поднимемся вон на тот холм, — Рейгар указал на небольшую вершину, — и оттуда уже можно будет увидеть Летний Замок. — Он большой? — Был когда-то… Это даже не совсем замок, так как он не строился как укрепление. Есть крепостная стена, но она больше для красоты, чем для битвы. Он должен был быть родовым гнездом моего Дома. Дэйрон Добрый любил Дорн и, женившись на дорнийке, предпочитал проводить все свое время в Летнем Замке, поближе к ее краям… — В вас много дорнийской крови, мой принц, — заметила Лианна. — От Мирии Мартелл, Дианны Дэйн… Не знаю, что в них такого. Я бы предпочла держаться от них подальше. — Когда ты станешь принцессой Драконьего Камня, у тебя должны будут быть фрейлины со всех Семи Королевств, — заметил Рейгар с улыбкой. — Тебе придется выбрать и одну из Дорна. — Как жаль, что я не могу выбрать Мелисенту, — ответила Лианна, пропуская мимо ушей замечание о дорнийках. — Мы очень подружились, и я буду очень скучать по ней. — Моя мать-королева тебе не откажет, если ты попросишь ее. — Да, но как я могу? Мел… Мелисента — ее единственная отрада наряду с леди Этерли. Я не могу забрать ее у вашей матери… — Лианна вздохнула. — А мне обязательно выбирать фрейлин? Я не могу обойтись без них? Никак? — Таков обычай, сложившийся веками, нельзя им пренебрегать. — Ну, раз так… — девушка задумалась. — Я могла бы призвать Энну, вот она обрадуется, это точно. И это одна от Севера. Хм… Можно было бы позвать и Лизу Талли, она вроде повеселее Кэйтилин и не такая зануда. Это Речные Земли. Серсею Ланнистер я никогда и ни за что даже близко к себе не подпущу… Но больше я никого и не знаю, кроме дочерей и сестер лордов Севера. Что делают в таком случае? — Ищут совета у доверенных лиц, — ответил Рейгар. — Ты можешь спросить его у моей матери, когда придет срок. Я, как ты понимаешь, в этом деле не советчик. Выбирай ты себе гвардейцев — дело другое. Лианна рассмеялась. — Это было бы намного легче. Я бы забрала у вас одного — сира Освелла. У него всегда есть история наготове — про турниры, битвы и прочее, и от тех выражений, которые он использует, они становятся только веселее. Когда приходит его очередь нести стражу у вашей матушки, мы с Мел… Мелисентой разве что за животы не держимся от смеха. Других его чувство юмора, как мне кажется, смущает. Но они не знают лорда Амбера: даже мой отец порой испытывает неловкость в его обществе, а нам с Энной запрещают быть в его компании, даже если он пирует у нас в большом чертоге. — Тем не менее, его чувство юмора тебе известно, — подытожил Рейгар, — и я могу догадаться, что запреты отца ты нарушала. Лианна кивнула. — Конечно, — сказала она. — Мы с Энной забирались под стол и сидели там, когда он приезжал. Мы были маленькие и юркие, и нас никто не замечал. Правда, один раз нас выловил сир Родрик… ну и досталось же тогда… Рейгар рассмеялся. — Я жалею, что не знал тебя девочкой, Лианна. Сколько тебе было лет, когда ты творила все это? — спросил он. — Лет семь-восемь, я уже точно не помню, — девушка улыбнулась. — А вам, выходит, было тринадцать-четырнадцать. Я вам уже говорила, что вы бы пришли от меня в ужас. Юноша, который пишет в столь юном возрасте такие вещи, которые я видела сегодня в ваших записях, не смог бы поладить с такой как я. — Мне думается, наоборот. Ты была бы мне очень интересна — именно тем, что была не похожа на других. — А я вот думаю, как бы я на вас смотрела? — девушка пригляделась к Рейгару, пытаясь представить. — Мне бы очень захотелось вас расшевелить. Заставить сделать что-то такое, чего бы вы никогда не сделали… — Как сейчас, например? — он улыбнулся. — Я думала о чем-то менее безопасном, если честно… Но вряд ли бы у меня что-то вышло. В ваши четырнадцать лет вы бы ни за что не стали бы творить то, что я в свои восемь. — Вы недооцениваете свои силы, миледи. Где-то в отдалении, на грани слуха, раздалось уносимое ветром пение одинокого медного рога. Лианна, уже настолько отвыкшая от каких-либо звуков кроме тех, что порождали ветер, травы, да деревья, вздрогнула и тут же обратила свой взор на Рейгара. Он напряженно смотрел вдаль, туда, откуда донеслись звуки, и девушка заметила, что его рука невольно легла на эфес меча. Лианна тоже взялась за свой, в страхе гадая, что их ждет, кто это к ним едет и придется ли сражаться. Сможет ли она?.. Это не одно и то же, что биться деревянными мечами с братьями, или даже с Харвином… Ветер донес ржание лошадей, и на гребне одного из холмов появились всадники — девушка насчитала около десяти. Над ними реяло знамя: черное поле было усыпано серебряными звездами и рассекалось раздвоенной пурпурной молнией. Не Золотые Плащи под предводительством кого-нибудь из гвардейцев короля — уже хорошо. Хотя, — северянка невольно поймала себя на этой мысли, — лучше бы это была какая-нибудь шайка разбойников. — Разъезд лорда Дондарриона, — сказал Рейгар. — Они едут сюда, к нам. Говорить буду я, а ты молчи, договорились? Лианна кивнула. — Я ничего не знаю, я помню, — ответила она. Рейгар развернул Валонкара и чуть проехал вперед, навстречу разъезду. Верховые меж тем стремительно приближались. Они больше не трубили в рог и не держали боевой строй. Где-то в пятидесяти ярдах их командир поднял руку, и все они замедлили бег, перейдя на рысь, а потом и вовсе на шаг. — Кто вы такие и куда направляетесь? — раздался голос командира. Он был невысокого роста — что было видно, даже когда он сидел на лошади — загорелым и темноволосым, не многим старше кронпринца. Нарамник, надетый поверх доспехов, был алым. Его всадники остановились, но сам он направлялся прямо к Рейгару. — Вы не узнаете меня, милорд Коул? — ответил Принц-Дракон. — Мы ведь встречались и раньше. Тот натянул поводья и присмотрелся. — Ваше высочество!.. — проговорил он удивленно. Потом, точно спохватившись, спрыгнул с коня, вытащил меч из ножен и воткнул его в землю, после чего преклонил колено. Так же поступили и все его воины. — Во имя Семерых, прошу простить меня, я сразу вас и не признал! — Я не в обиде. Мы виделись года три назад, если не ошибаюсь. Поднимитесь и вернитесь в седло, — приказал Рейгар. Потом, тихо хмыкнув, добавил: — Рад, что вы все еще живы. Коул поднялся, а за ним поднялись и все его люди. Лианна видела, как на нее смотрят, даже сам командир пару раз окинул ее внимательным взглядом. Принц-Дракон натянул поводья Валонкара, уже собираясь развернуть его и вернуться к девушке, когда командир разъезда снова подал голос. — Прошу простить меня, ваше высочество, — произнес он, а когда Рейгар обернулся, он опустил голову, не решаясь прямо смотреть на него. — Я должен знать, куда вы направляетесь. Прошу, простите меня, мой принц, но таков приказ лорда Дондарриона. Нас допекают дорнийские шайки с Красных Гор, и есть подозрения, что они… и мы должны докладывать о каждом пу… — Я похож на дорнийца? — хмыкнул Рейгар. — Нет, конечно, просто… — Тогда я пожелаю вам удачи, милорд, — Принц Дракон развернул Валонкара и, даже не дожидаясь дальнейших разъяснений, пришпорил его медленным галопом. Он посмотрел на Лианну и, не останавливая коня, подал ей знак следовать за ним: девушка, лишь раз бросив взгляд на Коула и его отряд, помчалась следом. Рейгар вскоре перешел на быстрый галоп, и Лианна тоже. Так они двигались, пока не оставили места встречи с разъездом далеко позади: кони перешли на рысь, а потом на шаг лишь тогда, когда Принц-Дракон направил своего коня на вершину высокого травянистого холма. Лианна догнала его и, поехав рядом, задала мучавший ее все это время вопрос: — Вы думаете, они искали нас? Рейгар покачал головой. — Нет, не похоже. Во всяком случае, не Коул, — ответил он. — Боги!.. Когда я услышала зов рога, я думала, что сейчас всему придет конец, — проговорила северянка. — Тем более, когда вы коснулись меча. — Их было всего десять человек, — заметил Рейгар. — А нас — двое. — Но большой бы был от меня толк? Я никогда в жизни не сражалась. — Толк всегда есть, Лианна. Ты не представляешь, насколько расширяются человеческие возможности, когда приходит опасность и надо защищать не только себя, но и тех, кого любишь. Хотя, я не прав, ты как раз должна представлять. Ты смогла выбить из седел трех опытных рыцарей на турнире. — Это было чистой воды везением. — Ты так думаешь? Я вот не уверен, я видел, что ты делала. Ты использовала все возможности своего роста и веса, и скорости своей лошади, как и все недостатки своих соперников. Помнится, первый вылетел из седла по глупости: он не думал, что какой-то маленький рыцарь сможет его победить. Второй, думая, что уж его-то точно не постигнет такой позор, а третий уже был более внимателен, но проглядел твой маневр с копьем. Тебя ведь учили этому, правда? — Да, сир Родрик, — ответила Лианна. — Мы каждый день упражнялись с кольцами, во дворе и в поле. Я и Бенджен. Он же учил меня фехтованию. Думаете, я бы справилась? — Думаю, да. Если бы пришлось сражаться, хотя бы один твой противник допустил бы ошибку, видя, что перед ним девушка, и не принимая тебя всерьез. Второй бы подумал, что уж его-то какая девица не одолеет — и тоже пал бы. А третий мог, конечно, стать проблемой, но после двух сраженных уже начинаешь думать и делать все более четко и внимательно: нет ощущения страха или непонимания. А с остальными я бы справился сам, — на последних словах Рейгар улыбнулся Лианне. Девушка молча глядела на него. — Вы просто меня утешаете, — заметила она. — Вы ведь не верите, что я бы смогла?.. И десятеро против двоих… В вас я верю, но я не сир Эртур и не сир Гэрольд. И никогда с ними не сравнюсь. — Я верю в то, что вижу. Я верю, что ты бы смогла. Я рад, что не пришлось проверять все это, если честно: одна мысль, что тебе могла бы грозить опасность, заставляет меня перестать размышлять здраво. — В вас пробуждается Дракон? — Лианна улыбнулась. — Я уже видела это — и в Харренхолле, и на причале у Речных Ворот. — Можно и так сказать, — отозвался Рейгар. Лианна покачала головой, но промолчала. Она гадала, сколько раз он терял самообладание по какой-нибудь причине? Порой ей казалось, что Принца-Дракона нельзя было вывести из себя: он всегда оставался отстраненным и холодным для чужого взора. Она помнила все его заезды на турнире, помнила, как в один миг от спокойствия он переходил к ярости, но не слепящей и безрассудной, а отточенной и управляемой, точно она сама была его оружием не хуже копья или меча. Невольно ей снова вспомнился сон о битве, в которой он пал к ее ногам и умер с ее именем на устах — он погиб человеком, но восстал драконом, и все поглотил огонь. Лианна всегда считала этот сон простым кошмаром, который из-за той всепоглощающей любви, что она испытывала к Рейгару, так крепко засел ей в память. Но, может, то вовсе не простой был сон? Впереди показалась вершина холма, и до нее они уже доехали легкой рысью. То, что увидела оттуда Лианна, превзошло всякие ее ожидания. Впереди нее были горы: по их склонам местами росли леса, но чем выше поднимались ее глаза к вершинам, покрытым небольшими снеговыми шапками, тем меньше растительности на них было, и взору открывались красноватые скалы. Солнце поднялось достаточно высоко и сейчас освещало всю округу, но долгие тени от гор ложились на неширокую долину внизу, которая утопала в лесах. У самых подножий гор было проточное озеро, напоенное быстрой рекой, а на его берегу раскинулись руины: почерневшие стены, обрушенные башни, поросший травой и деревьями передний двор и до странности целая крепостная стена. Отсюда как на ладони Лианна видела и главный чертог, в котором росло несколько достаточно больших деревьев — она легко догадалась что это был он, судя по его размерам, узнала она и остальные строения: конюшни, амбары, бараки для стражи, кузницы… — Как странно… — произнесла она, взглянув на Рейгара. — Все кажется целым, кроме самого замка. Я вижу, что на некоторых строениях сохранилась крыша… — Потому что горел только он, — ответил Принц-Дракон. Он неотрывно смотрел вперед, на развалины. — Горел зеленым пламенем от Дикого Огня. А он подобен пламени драконов — плавит не только металл, но и камни. Остальное если и сгорело, то лишь потому, что огонь перекинулся на крыши из-за ветра. — Как вы думаете, кто виноват в том, что произошло? — Цитадель, Святая Вера, грандлорды — все, кого не устраивал Эйгон и его правление. Он начал принимать законы, которые притесняли власть знати и давали больше прав простому люду. Из-за этого он провел большую часть своего правления в седле, подавляя восстание за восстанием, — Рейгар хмыкнул, все так же глядя на Летний Замок. — Во времена его сына, моего деда Джехейриса законы Эйгона еще действовали, а потом, когда на трон взошел мой отец и сделал десницей Тайвина Ланнистера, законы те постепенно все отменили. — Тем не менее, вы хотите сделать его Десницей снова, — заметила Лианна. — Я должен, — ответил Рейгар. — В обмен на его поддержку в Великом Совете. Отдать ему должность Десницы и вернуть сына. — А если у вас будут драконы? — девушка не могла не задать этот вопрос. — Если они будут, то об Эйгоне Невероятном лорды и грандлорды будут вспоминать с радостью, — отозвался Принц-Дракон. Он направил Валонкара вперед и стал спускаться с холма, и Лианна последовала за ним. У подножия холма, перед самым въездом в лес, показалась старая дорога, теперь уже почти заросшая травой. Там Рейгар спешился и подошел к Лианне. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной на моем коне, — сказал он. Девушка услышала металлические нотки в его голосе и, даже не задав и единого вопроса, тут же спешилась. Принц-Дракон привязал поводья Бурого к своему седлу, усадил Лианну на спину Валонкара и сам сел верхом. Потянувшись к девушке, он поцеловал ее в шею, а она стиснула его руку в ответ. — Скоро уже приедем, — произнес Рейгар, трогая коня. — А надолго мы останемся? — спросила Лианна. — Я не знаю. На день. На два. На семь — сложно сказать. — Но разве это не вам решать? — улыбнулась она. Принц-Дракон, к ее удивлению, промолчал. — Не мне, и не тебе. Только богам, — ответил он наконец. Лианна промолчала. За его словами что-то крылось, но настаивать девушка не стала. Не сейчас, не здесь. Это было его место, от самых корней деревьев до небес, от старых руин до зеленой травы, здесь он был хозяином, и здесь были его правила. Она же могла только подчиняться. Старая дорога нырнула под сень деревьев, и Лианна вскоре обнаружила, что те, которые располагались поближе к обочине, были явно высажены человеком — слишком ровно они росли, слишком одинаковое было расстояние между стволами. Тут росли клены, вязы, дубы, и девушка приметила несколько грабов. По весне их молодая, но уже набравшая силу листва была изумрудной, а ветви переплетались над дорогой, создавая подобие зеленого тоннеля. По дороге до ворот крепости Рейгар рассказывал Лианне об Эйгоне, и девушка слушала его, лишь изредка задавая вопросы. Кое-что она уже знала, но многое было внове: все же, Принц-Дракон в рассказах о своей семье опирался не на книги, а на те истории, которые слышал, скорее всего, от матери или, может, даже от отца, пока разум того не стал столь помутнённым, и он более охотно общался со своим наследником. От Рейгара Лианна впервые услышала подробную историю того, как Эйгон встретил Бэту, он уже рассказывал девушке ее, но лишь вскользь; о том, как Дункан Принц Стрекоз повстречал Дженни; о Джехейрисе и его сестре Шейре, которую тот любил всю свою жизнь. За этими рассказами они проехали лес и выехали к озеру. Его пришлось объехать с восточного берега и пересечь широкий каменный мост — Лианне подумалось, что по нему могли проехать сразу пятеро верховых плечом к плечу. Вскоре перед ними встала высокая крепостная стена с растущими у ее оснований молодыми деревьями. Стена была на первый взгляд около пятидесяти футов высотой, и острые зубцы венчали ее. Широкие арочные ворота, вытесанные когда-то из железнодрева и окованные сталью, изображали трехглавого дракона Таргариенов — одна створка крепко-накрепко засела в землю и стояла на месте, а вторая была открыта и слегка покосилась. Рейгар остановился и спешился, а потом помог спешиться Лианне. Впрочем, на землю ее ноги так и не ступили: Принц-Дракон взял ее на руки и понес к воротам. Валонкар, повинуюсь тихому и короткому свисту своего всадника, громко фыркнул и последовал за ним, а Бурый, все еще привязанный за узду к седлу Рейгара, покорно зашагал за вороным. — Ходить я еще не разучилась, мой принц, — заметила Лианна, очень даже довольная тем, что он нес ее на руках и тем, что она могла покрепче обнять его за шею. — Я не сомневаюсь, миледи, — ответил он в таком же тоне. — Но таков обычай: невесту через порог своего дома переносит жених. Вы же не станете с этим спорить, леди Старк? — О, даже не подумаю! — отозвалась девушка. Пройдя широкой и глубокой надвратной аркой и ступив во внутренний двор, Рейгар опустил Лианну. — Добро пожаловать в драконье гнездо, ваше будущее королевское высочество, — сказал он, обнимая ее, а потом целуя. Лианна рассмеялась и присела в шутливом реверансе. — Благодарю, мой принц, — сказала она. Внутренний двор был очень большим и просторным — и единственным во всем Летнем Замке. Здесь, образовав полукружие перед самим главным строением, расположились старые сады. Так как за ними больше двадцати лет никто не смотрел, они совсем одичали. Некоторые деревья были сожжены и стояли черными остовами, некоторые были покорежены непогодой и грозами, но большинство все же оставалось здоровым. Лианна, чуть опережая Рейгара, прошла вперед по одной из почти заросших троп и вышла на аллею, которая вела напрямую к широким лестницам и главному входу в замок. Стены и ступени были черны, и местами оплавился даже камень. Купола и крыши обвалились, во всяком случае, так казалось с первого взгляда. Дверей тоже не было — только старые заржавевшие петли, которые когда-то держали могучие створы. — Я не знала, что я тут увижу, я представляла себе что-то вроде Харренхолла, — произнесла девушка, оглядываясь на Рейгара. — Но это место… мне кажется, я вас понимаю, почему вы так его любите. Здесь… Боги… несмотря на все то, что здесь было, здесь очень… красиво… чарующе… Мы же можем войти внутрь? Принц-Дракон улыбнулся ей и кивнул. — Конечно. Ты можешь идти и осмотреться, пока я распрягу коней и привяжу их. Только далеко не уходи и не поднимайся по лестницам внутри: они ненадежные и могут обвалиться. Здесь никого никогда не бывает, но все же… — Я буду очень осторожна, — пообещала Лианна. Привстав на цыпочки, она подарила ему легкий поцелуй, а потом тут же убежала — вверх по лестницам, под заостренную арку входа. Она была невообразимо высока — около сорока футов, должно быть, как подумалось девушке — и вела в огромный холл. Когда-то над ним была куполообразная крыша, но от пожара она разрушилась и грудами обломков лежала на земле. Сквозь нее проросла трава и несколько деревьев. Из него, обойдя все эти обломки, можно было попасть в другой холл, такого же размера, тоже без крыши, которая так же лежала в руинах и поросла травой. С ними были связанными залы поменьше — короткими переходами, в которых еще сохранился потолок, — и лестницы, про которые и говорил Рейгар, ведущие в невысокие башни и галереи, тоже частично обвалившиеся. Первое время Лианна ступала очень осторожно, постоянно глядя под ноги, боясь, что может наступить на кости или, да не приведут боги, черепа. Но потом она отбросила этот страх, здраво рассудив, что Дикий Огонь, расплавивший камни, не оставил бы даже костей, все обернув в пепел и прах. Вскоре к ней присоединился и сам Рейгар, он пришел, неся в одной руке ее седельные сумки, а свои перекинув через плечо вместе со свернутыми одеялами. — Пойдем со мной, — позвал он девушку и из второго большого холла свернул налево, через крытый переход следуя в небольшой зал. Тут Лианна еще побывать не успела — крыша частично сохранилась, но только как навес; обвалившаяся ее часть лежала посередине громадной каменной глыбой, и кое-где еще видна была роспись на потолке — Лианна отчетливо видела кусок чешуйчатой лапы с когтями и часть разинутой пасти, выдыхающей пламя. Стен тут было всего три: внешняя выходила во внутренний двор, где виднелись конюшни, в которых, впрочем, зиял большой проем, словно что-то огромное просто снесло камень на своем пути вместе с частью крепостной стены. За всем этим можно было разглядеть горы и поля. Рейгар бросил сумки и одеяла под «навесом» и подошел к девушке. — К вечеру я приведу сюда лошадей, — сказал он. — Во дворе травы достаточно. Лучше, если они будут под присмотром. Тут же есть колодец, вода там всегда свежая, хотя он и неглубокий. — Я никогда не видела расписанных стен, — проговорила девушка. — Это валирийская традиция? — Дорнийская, — ответил он, — но и они переняли ее у ройнаров. С этими словами Рейгар взял Лианну за руку и поцеловал ее пальцы. — Сейчас устроимся и, если хочешь, я покажу тебе тут все кругом. Здесь, конечно, по развалинам лазить не стоит, но перед замком есть другие строения, да и комнаты в крепостной стене вполне себе целы. А вечером, если ты пожелаешь, я спою тебе. Лианна с радостью кивнула. — Да, конечно! Я очень ждала этого, даже думала, что если вы не предложите, я сама попрошу, — ответила она. — А ты обещай мне танец, — продолжил Рейгар. — Хотя бы один. Я не знаю, могут ли умершие видеть нас здесь из своих далеких полей радости и вечного солнца, но я хочу в это верить; хочу, чтобы и Эйгон и Бэта, и Дункан и его Дженни видели нас с тобой. Знали, как сильно я тебя люблю и что ради тебя я обращу все Семь Королевств либо в цветущий сад, либо же в пепельную пустыню и засыплю ее солью, — он снова взял Лианну за руку и страстно прижался губами к ее ладони. — Они сделали то же самое. И сделали бы вновь, будь у них выбор. Девушка, слегка краснея от такого признания, приблизилась к нему и обняла своего Дракона за шею. — Мы будем верить в это вместе, — сказала она. — Моя вера не знает ни ада, ни полей счастья и меда; она лишь говорит о том, что мы становимся частью всего этого, — она невольно подняла глаза на небо. — Может, Эйгон и Бэта и Дженни с Дунканом стали этими деревьями, этой травой, землей, цветами, звездами, ветром — они всегда были с вами, и они видят вас и сейчас. Так или иначе. Пусть они знают, что вы не один больше. Я с вами. И всегда буду с вами. Однажды и мы будем вместе с ними так же смотреть на наших детей и их детей. Оставим им цветущий сад, не нужно пустыни соли и пепла. Пусть они живут в нем и вспоминают нас так же, как сейчас мы — других, ушедших до нас. Рейгар обнял ее, крепко стискивая в объятиях, и их губы слились в долгом поцелуе. Устраиваться долго не пришлось: Принц-Дракон, бывавший тут довольно часто, разложил одеяла под «навесом» — если бы пошел дождь, то до них не долетело бы и капли; Лианна достала его записи, которые весь день ехали в ее седельных сумках, а Рейгар — свою арфу. Косые лучи солнца падали на кожаный чехол, и Лианна невольно дотронулась до него, ощущая твердый деревянный остов под пальцами. — Помнится, ты говорила, что тебя учили играть? — спросил Принц-Дракон, наблюдавший за северянкой. — Да, учили, — ответила Лианна. Румянец окрасил ее щеки. — Но на лютне я играю лучше, поверьте. — Вечером сыграй мне что-нибудь, — Рейгар улыбнулся девушке. Она покачала головой. — Я не стану позориться перед вами, даже не просите! — девушка сделала шаг назад и заложила руки за спину. — Лианна… я буду настаивать, учти. — Настаивайте сколько угодно, ни за что! Рейгар подошел к ней, но северянка тут же сделала еще один шаг назад. Он протянул ей руку, но она покачала головой и снова отступила. — Ну, что же, раз так… — Принц-Дракон взглянул на Лианну и принялся расстегивать пуговицы на рукавах, чтобы засучить их. — Я не буду тебя целовать. Девушка хмыкнула и сложила руки на груди. — Знаете, как это называется? — спросила она. — «На нет и суда нет»? — Вымогательство, принуждение и запугивание. Проще говоря, настоящий шантаж, мой принц. — А по-моему, обыкновенный обмен, миледи, вполне себе честный, — Рейгар взглянул на нее и улыбнулся. — Решать вам. — Вы сами же не выдержите, я вас знаю. — Выдержу. Я буду терпеть и страдать, но я выдержу. Раз вы столь безжалостны ко мне, то что поделаешь. Не могу же я вас принудить, верно? Лианна подошла к нему и посмотрела ему в лицо. — Я не могу быть к вам безжалостной, и вы это знаете. Поцелуйте меня и я, так и быть, попробую что-нибудь сыграть. Едва она успела договорить, Рейгар стиснул ее в объятиях и поцеловал вначале в губы, потом в обе щеки и шею. — Слушаться меня гораздо приятнее, чем упрямиться, не правда ли? — спросил он. Лианна прижалась к нему в ответ. — Да, — тихо ответила она. — Вы покажете мне ваше гнездо, ваше драконье высочество? — Так любит говорить Визерис, — улыбнулся Рейгар. — Но он, по сути, прав, разве нет? — Раз ты так считаешь, то так и есть, — он взял ее за руку. — Пойдем. Побродим немного. Лианна покорно последовала за ним — вначале в большой холл, а потом из него снова наружу, на лестницы. Оттуда они спустились в сад, в котором сейчас паслись Валонкар и Бурый, и немного побродили там — девушка любила деревья, особенно цветущие, и, несмотря на то что Весна длилась уже почти два месяца, некоторые из фруктовых только зацвели, в то время как другие уже осыпались и покрылись листвой. В саду нашлись несколько кустов сирени — на Севере она не росла, только в теплицах Винтерфелла и только белая. А тут она была густого сиреневого цвета, как и подобало, судя по ее названию, с махровыми цветами. Росли там и высокие стройные рябины и пара страж-деревьев, но были они пока еще совсем тонкими и невысокими; клены и вязы, кипарисы и самшиты; розы: витые и обычные, некоторые из них во всю цвели, а другие давно завяли. — Здесь точно собраны все Семь Королевств, — произнесла Лианна, оглядываясь. — И сад тут просто огромен — больше, чем в Красном Замке. Если привести его в порядок, то он будет настоящей отрадой для глаз. — Разбить его велел Дэйрон для своей любимой Мирии, — отозвался Рейгар. — Она была из Дорна, как ты знаешь, а там нет дома, чтобы не было сада, а уж она сама росла в Солнечном Копье и в Водных Садах. Тебе бы там очень понравилось, несмотря на твое отношение к Дорну и дорнийцам. Лианна покачала головой. — Я не уверена, — ответила она. — Я возьму тебя туда однажды, уже своей женой, — сказал Принц-Дракон. — И ты своими глазами увидишь всю красоту Солнечного Копья, Тенистого Города и Водных Садов. В Дорне живут десятки тысяч людей, и все они будут твоими подданными однажды, а ты их королевой. Они не виноваты в том, что из-за одного человека ты не любишь их всех. — Не всех, сира Эртура я очень уважаю. Рейгар улыбнулся и склонил голову, глядя на Лианну. Та, чувствуя его взор, сделала вид, что не замечает этого, и побрела дальше, в самую глубину сада. Там, в его сердце, была большая каменная чаша, вырезанная прямо в земле и выложенная цветастым камнем мозаики, изображавшей диковинных разноцветных рыбок. У некоторых из них были громадные, полупрозрачные, точно кисейные шелка, плавники, а у других — выпученные глаза; у третьих, казалось, вместо чешуек были жемчужинки. — Это пруд леди Дэйн, — сказал Рейгар, подходя к ней. — Его велел сделать Мейкар для своей жены, когда они поселились здесь. Говорят, в нем плавали громадные водяные лилии и рыбы с золотой чешуей, которых для леди Дианны привозили с берегов Нефритового моря. — Такие же, как на мозаике? — спросила девушка. — Наверное. Лианна еще некоторое время рассматривала каменную чашу, а потом пошла дальше, по почти заросшей тропке, которая когда-то была выложена цветным камнем. Вскоре она привела к большому дубу, вокруг которого были высажены еще страж-деревья и пихты-огневки. Все это было очень похоже на богорощу, но только ею не являлось. — Это Дерево Черной Бэты, — сказал Рейгар. — Эйгон велел высадить его для своей леди Блэквуд, и деревья тут рассадили наподобие богорощи, чтобы она могла молиться, когда они бывали здесь. Позже сюда вместе с ней ходила и леди Дженни. — Вот как… — девушка протянула руку и коснулась коры дерева. — Как странно смотреть на него… оно ведь все видело и слышало и знает все сокровенные желания тех, кто приходил к нему. У нас на Севере говорят, что для деревьев нет времени: их корни в прошлом, стволы в настоящем, а кроны в будущем. Древовидцы могут вселяться в деревья — одной силой мысли — и видеть все, что было, есть и будет. Отец говорил, что, возможно, Старые боги и есть бессмертные духи древовидцев, живущие внутри чардрев или сердце-древ. Как знать, кто сейчас на нас смотрит из глубины времен? Или, может, вовсе из тех, что еще только грядут? — она улыбнулась и посмотрела на Рейгара. — Я сейчас подумала о Хоуленде Риде. Я знаю, вам он не нравится, но он очень хороший и добрый юноша, и очень преданный. Если бы у моего брата Нэда было побольше таких друзей… Я думаю, что Хоуленд может что-то видеть. Когда мы были детьми, он часто говорил о том, что наше чардрево в Винтерфелле разговаривает с ним, а мы смеялись. Но его видения сбывались. Однажды он сказал, что Бран поедет на охоту и вернется со сломанной рукой, и так и произошло: у него лопнула подпруга, и он упал, сломав себе кисть и два пальца. Он тогда еще так зол был на Рида, орал, что тот ему накаркал беду. Когда вы предложили ему поехать в Королевскую Гавань, я очень надеялась, что он согласится. — Я вот даже рад, что он отказался, — отозвался Рейгар. — С Харвином хотя бы не было проблем, а этот твой Юноша с Болот наверняка бы увязался за нами или же не отпустил бы тебя. И мне бы пришлось его убить. — Вы бы этого не сделали, — Лианна улыбнулась. — Связать его и оставить на мельницах пришлось бы точно. — Почему он вам так не нравится? Мне вот казалось, вы бы поладили: Хоуленд всегда учился лучше, чем мои братья или я сама, да и его отец пригласил в Сероводный Дозор мейстера, который обучал его валирийскому. — Большая заслуга, — хмыкнул Рейгар. Лианна тихо рассмеялась и, привстав на цыпочки, поцеловала его. — Вы тоже очень ревнивый, — заметила она. Рейгар в ответ потерся носом о ее нос. Из сада они пошли в старую септу: в ней еще сохранился алтарь и большой семигранный кристалл, который за ненадобностью потускнел и покрылся пылью. Вокруг него были расположены статуи Семерых. Отец, Матерь, Дева, Старица, Кузнец, Воин и Неведомый — даже Лианна знала их имена. У каждого из них в ногах во множестве растекся воск — Семерым зажигали свечи. Местами они давно оплавились и почернели, но некоторые были, казалось, весьма свежими. Рейгар достал из своего поясного кошеля огниво, сумрак озарила яркая искорка, и одна из свечей зажглась. Он осторожно вытащил ее и, обходя всех Семерых по кругу, зажег огонь перед каждым. Некоторое время они молчали: Лианна наблюдала за тем, как в старом семигранном кристалле отражается свет пламени и как он мягко ложится на лица Новых богов; следила она и за Рейгаром — он, подойдя к Деве и коснувшись ее босых ног рукой, стоял, опустив голову. Девушка помнила, что она считалась олицетворением чистоты и невинности, любви и желаний и покровительницей всех влюбленных. Интересно, о чем сейчас просил ее Принц-Дракон и с какой молитвой обращался к ней? Но такие вопросы не задавали даже самым близким: разговор с богами был сокровенным таинством, о котором редко говорили. Из септы они вышли рука об руку, и Рейгар повел Лианну к крепостной стене. Там находились оружейные, давно уже пустые, кузницы, с местами обвалившимся деревянными потолком и погасшими горнами. В одной из прачечных даже нашлось целое корыто, в котором свили гнездо полевые мыши. Со двора по внешним лестницам они поднялись на стену и немного прошлись по ней: Лианна, то и дело выглядывая из-за зубцов и, смотря вниз, думала, что стены Винтерфелла выше и парапеты там уже, чем в Летнем Замке. Впрочем, напомнила она себе, это место не строилось как защитное укрепление. Оно строилось для мирной и спокойной жизни — воистину гнездо, как назвал его Рейгар. Со стены они снова вернулись обратно в сам замок, и некоторое время бродили там, все так же держась за руки. Принц-Дракон рассказывал ей в этот раз о Джейхейрисе и Алисанне. О них Лианна знала достаточно много, но не столько, сколько Рейгар, и поэтому слушала его, навострив уши и попутно думая, как часто обращала внимание на то, что в семьях королей-Таргариенов всегда было много детей. У ее леди-матери Лиарры было четверо, и все считали ее едва ли не героиней за то, что она выносила стольких и вырастила, никого не потеряв. У Алисанны было тринадцать, у той же Мирии Мартелл — Лианна никак не могла заставить себя назвать ее Мирией Таргариен — было четверо сыновей, а у Бэты — шестеро. У Рейгара тоже могло быть много братьев и сестер, но из них выжил только Визерис, и с тех пор Рейла так больше и не носила дитя. Лианна гадала, скольких детей даруют боги ей, но вслух об этом говорить постеснялась. — Интересно, что напишет архимейстер Гильдэйн о нас, — произнесла она вместо этого. Они с Рейгаром остановились в одном из залов для пиров и присели на почти до самого основания разрушенную стену. Старый архимейстер был известен тем, что скрупулезно записывал все истории о Доме Таргариен, объединяя их в труд под названием «Пламя и Кровь». При чем «все» именно «всеми» и были — он с радостью спихнул северянке один из томов, и девушка порой краснела, читая некоторые абзацы. — Надеюсь, не как о Бэйлоне и Алиссе. Мне бы не хотелось, чтобы лет через сто кто-то сидел в книгохранилище и читал о том (3)… — она осеклась, чувствуя, как ее щеки начинают пылать. — В общем, не об этом. Впрочем, Рейгар, судя по его взгляду, понял ее без слов. Улыбнувшись, он взял ее за руку и мягко потянул к себе. — Садись ко мне на колени, Лианна, — сказал он. Девушка исполнила его просьбу не сразу: почему-то это показалось ей не совсем приличным, но с другой стороны, она спала с ним под одним плащом и одеялом, а если уж вспоминать то, что было в Синем Ручье… Тем более, ей самой хотелось этого, как бы это ни выглядело. Чуть помедлив, Лианна все же уселась к нему на колени и обвила руки вокруг его шеи, крепко прижимаясь. Рейгар молчал, спрятав лицо у нее на груди и закрыв глаза, а она обнимала его, мягко перебирая серебряно-золотые пряди его волос. В пути он всегда подвязывал их на затылке, чтобы не мешались, но девушка развязала шнурок и распустила их. Когда она глядела на Рейгара, Лианну не покидало странное ощущение того, что именно здесь и сейчас он был безмятежно счастлив. Она не знала, почему так решила и скорее просто ощущала это по его взгляду, по его улыбке, голосу, движениям… Казалось бы, какую радость могли принести руины замка, в котором сгорела большая часть его семьи и еще десятки людей с ними в придачу? Но это место не было… темным. Несмотря ни на что, в нем было больше покоя, чем в крипте Винтефелла, больше тишины, чем дома в богороще, и больше света, чем на стенах Красного Замка. — Теперь я понимаю, почему вы так любите Летний Замок, — произнесла Лианна, нарушая молчание. — Он заставляет вас забыть грусть, с которой, как говорят, вы родились. Рейгар открыл глаза и, улыбнувшись, посмотрел на нее. — Эти стены, наоборот, всегда напоминают мне о ней. Счастье мне приносишь ты, Лианна. Но оно не может быть полным, пока ты не будешь моей во всех смыслах, — он тяжело вздохнул, крепче сжимая девушку в объятиях. — Если бы я знал, что здесь, пусть и в десяти милях, был бы хоть один септон, я бы привез его, притащил силой, если было бы нужно, и взял бы тебя в жены. — Если бы здесь была богороща, никакие септоны нам были бы не нужны, — ответила Лианна. — Мы бы встали на колени перед сердце-древом, принесли бы клятвы и стали бы единым целым, — она чуть склонила голову и прижалась губами к его лбу. — Знаете, о чем я сейчас подумала? Я всегда хотела быть вашей Алисанной, и чтобы вы были моим Джейхейрисом, но чем больше я слушаю или читаю, тем больше понимаю, что хочу быть вашей Лианной, и чтобы вы были моим Рейгаром. Я хочу, чтобы мы были самими собой друг для друга. И я не хочу испытывать того горя, которое обрушилось на нее. Иметь тринадцать детей и сохранить лишь нескольких из них… — С Драконами тяжело управляться, — отозвался Рейгар. — С лютоволками не легче. — Если бы у тебя были такие дочери, как Алисса и Визерра, ты бы знала, что с ними делать. Уж во всяком случае, первая на тебя очень похожа была характером. И выходками. Лианна смущенно рассмеялась. — Ну да, выливать вино на голову брату у всех на глазах это особый священный обряд. Хвала богам, Бенджен не похож на принца Вейгона, у него просто язык как помело. Интересно, как он там? В компании Брандона и Роберта… Одна надежда на Нэда и Хоуленда, что они не дадут ему наделать каких-нибудь глупостей. — Ты скучаешь по нему? — Очень. И по Нэду. И даже по Брандону, хотя боги, похоже, сделали из Лютоволка Старков настоящего осла. — Если хочешь, когда все разрешится, я позову твоего младшего брата в Королевскую Гавань. Ты сама говорила, что в Винтерфелле всегда должен быть Старк, но у Брандона есть Эддард, а что останется твоему Бенджену? Не Ночной Дозор же, право слово… И ему, как мне кажется, лучше быть вне влияния старших братьев — в столице он сможет большему научиться и, может, однажды, станет прославленным рыцарем. — Если перестанет ныть и жевать сопли, — фыркнула Лианна, вспоминая, как они прощались. — Но спасибо вам большое, я буду очень рада. Бен, в отличие от Хоуленда, точно помчится в Королевскую Гавань без оглядки. Он немного невоспитан, но он исправится. — Он намного воспитаннее Визериса, — заметил Рейгар. — И он не такой угрюмый, как твои старшие братья. — Вам так показалось? Но Брандон и Эддард обязательно поладят с вами, когда поймут, что вы действительно любите меня. Они все ищут подвох и не доверяют вам, но, мне кажется, это все из-за того, что их так настроили. Мой отец вам поверил. — Твои братья всегда будут на стороне Роберта Баратеона. Даже через сорок лет они будут припоминать мне Харренхолл, и то, как бесчестно я умыкнул их прекрасную сестру из-под носа их друга. Мы никогда не станем друзьями. — Они относились бы к вам лучше, если бы вы не изваляли их в песке и не задели бы их гордость, — Лианна улыбнулась и обхватила ладонями его лицо. — Если вы больше не будете возить их лютоволчьими носами по земле, они все забудут со временем. Друзьями с Брандоном вы, быть может, и не станете, но Нэд не такой как он, и Бенджен тоже. С ними вы всегда сможете поладить. Знаете, у меня даже недавно закралась мысль, что Нэду бы очень понравилась Мелисента. Эшара для него теперь недосягаема, хотя я все же написала ему, перед самым отъездом, что ее отправили в Звездопад. Может, он наберется наглости и храбрости и поскачет туда за ней — отец, я знаю, не будет против нее. Но если нет, Мел могла бы его утешить… Почему вы так улыбаетесь? Я сказала какую-то глупость? — Нет. Нет, моя любимая, — ответил Рейгар. — Просто я боюсь, что ни одному, ни другому сбыться не суждено. — Почему? — Ты не догадываешься? Лианна промолчала, глядя на него. — Вы думаете, что все же это Брандон избранник Эшары? Мне уже намекали на это, — сказала она наконец. — Но тогда это делает его ничем не лучше Роберта. Хотя, конечно, Эшара все же лучше Кэйтилин, но ни одна из них меня не любит, и это не отменяет того, что… Впрочем, чем я лучше них? Я сбежала за вами и с вами. Отец говорит, это волчья кровь сводит нас с ума… — она умолкла на миг, раздумывая, а потом продолжила. — Вы правы, это дурная идея. Но что не так с Мел? Она ведь свободна. — Она не свободна. Давно не свободна. — Она мне ничего не говорила… Я думала, ваша матушка забрала ее из Древорона именно для того, чтобы избежать не желаемого ей брака. — Это здесь ни при чем. Но раз она сама не говорила, я тоже умолчу. Это не моя тайна, и я не буду нарушать данного слова. — Она делилась с вами? Не со мной? — Нет, мне она тоже ничего не говорила. Но больше ни слова, Лианна — когда увидишь ее, спроси сама, — Рейгар поцеловал ее в щеку. — Ты кое-что обещала мне. Лианна вздохнула: если ее Дракон не хотел говорить о чем-то, то допытываться не было смысла. — Я обещала вам танец, это я помню. И еще мучать вашу арфу, — ответила она. — Что именно вы желаете? — Вначале первое. — Прямо здесь? — Прямо здесь. Они поднялись; Рейгар крепко стиснул ее руки в своих и через мгновение закружил в танце. Однажды они уже так танцевали, глядя друг другу в глаза, среди призраков и бледного лунного света в Зале Тысячи Очагов, в кажущемся теперь таким далеким Харрехнолле, точно то было в другой жизни и вовсе в другом мире. Здесь же разлился золотой свет: утро давно миновало, и солнце успело преодолеть свой зенит. Его лучи падали на круглый холл сквозь крону нескольких деревьев, что проросли на развалинах, и казалось, будто бы старый каменный пол, давно заросший и почти спрятанный в траве, снова блистал красотой своей росписи и узоров, что когда-то ложились на него от цветных стекол в высоких окнах. Кто танцевал здесь последним? Может, Дженни и Дункан? Или сам Эйгон со своей прекрасной Бэтой? В какой-то миг Рейгар остановился и, обхватив лицо Лианны ладонями, поцеловал ее — страстно и нежно, и заключил ее в объятия. — Однажды я велю восстановить здесь все, — сказал Рейгар. — И Летний Замок станет нашим с тобой гнездом. Я забрал тебя из дома твоего отца, но я дам тебе другой — свой, который станет твоим. Я дам тебе все: не просто Север, или Драконий Камень, или Дорнийские Марки — я дам тебе все Семь Королевств. Они будут твоими, как я сам уже всецело твой. Лианна обняла его за шею, и он склонил к ней голову. — Мне нужны только вы и больше никто и ничто, — прошептала она. Улыбнувшись, озаренная новой мыслью, девушка добавила: — Знаете, мне кажется, боги что-то хотят нам сказать всеми этими руинами и разрушенными стенами, что здесь, что в Харренхолле. Нас к ним так и тянет. А что если после нашего конца они обратят нас в двух летучих мышей? Здесь все будет восстановлено, и нам придется лететь в Харренхолл, к паукам сира Освелла. Рейгар удивленно посмотрел на нее, но потом рассмеялся, и, глядя на него, рассмеялась и Лианна. — В Харренхолле мы встретились, — сине-фиолетовые глаза Принца-Дракона сияли, и девушка не могла отвести от него взгляда. Исчезла вся присущая ему печаль — он действительно был счастлив, здесь, с ней. — Я буду рад вернуться туда. И ты будешь самой прекрасной летучей мышью на свете. — Кстати, а здесь они есть? — Есть. Вечером ты их если не увидишь, то услышишь. Ты же не боишься? — Нет, я не боюсь животных, — Лианна улыбнулась. — Хотя насекомых не очень люблю. Если бы я увидела таких кузнечиков, о которых говорил ваш оруженосец, я бы бежала от них несколько миль без остановки. Здесь их нет? — Нет, разве что самые обычные. — Хорошо, их я переживу. Из малого зала Рейгар и Лианна вернулись в тот, где им предстояло провести ночь. Изрядно проголодавшись, они поели, устроившись на камнях в круге света, падавшего от разрушенной стены. Принц-Дракон протянул девушке флягу с красным вином, но та покачала головой. — Пока нельзя, — сказала она. — И долго ты будешь пить свои травы? — спросил он. — Чуть не сказал «отравы». Восхищаюсь твоей стойкостью, я бы не смог, даже если бы меня мучила жажда. Лианна улыбнулась: день или два назад Рейгар попробовал ее отвар, и девушка долго посмеивалась над выражением его лица. — Думаю, завтра я с радостью отдам их земле, — сказала она. — Думаю, один глоток ничего не сделает, — он все же снова протянул ей флягу с вином. — В прошлый раз оно тебе понравилось. — Да? — Да. Это такое же, как то, что мы пили в моем шатре по дороге в Королевскую Гавань. Лианна покачала головой, но все же протянула руку. Внезапно она вспомнила, какими словами Рейгар тогда сопроводил ее первую чашу и, чтобы поскорее скрыть смущение, она отпила, сделав большой глоток. Голова почти сразу же закружилась, но и это быстро прошло. После еды они еще немного побродили по конному двору, но смотреть там особенно было нечего, кроме разве что колодца: даже он был выложен внутри цветным камнем. Вода в нем была и правда очень чистая и очень холодная. — Я пойду, приведу коней сюда, — сказал Рейгар. — А после я жду исполнения второй просьбы. — Хорошо, — Лианна улыбнулась. — Пока вы заняты, можно мне хотя бы рассмотреть вашу арфу, чтобы приноровиться к ней? У нас дома была самая обычная. — Эта тоже обычная, — ответил Принц-Дракон. — Во всяком случае для меня. Драконья арфа — та самая, о которой обычно любят говорить, большая и она на Драконьем Камне. — Вот как! Я и не знала, — Лианна невольно взглянула на кожаный чехол, аккуратно поставленный около седельных сумок. — На ней ты тоже сыграешь мне, учти, — сказал Рейгар. — Если только вы не испугаетесь того, что услышите сегодня, — рассмеялась в ответ девушка. Он коснулся пальцем кончика ее носа и, склонившись, поцеловал. — Я скоро вернусь. Лианна проводила Принца-Дракона взглядом, когда он быстрой походкой вышел из холла. Постояв немного, девушка все же направилась к седельным сумкам. Взяв арфу, она перенесла ее на одеяла и, усевшись, принялась распускать завязки. Сняв чехол, Лианна еще некоторое время рассматривала ее, не решаясь прикоснуться. Остов у арфы был почти белым, из светлого дерева, которого девушке еще не доводилось видеть. На нем был вырезан узор в виде дракона, который, согнув длинную шею, словно бы склонялся к струнам, глядя на них рубиновыми глазами; его крылья были сложены вдоль туловища и длинного хвоста, а две когтистые лапы словно бы цеплялись за скалу. Лианна протянула руку и дотронулась до струн — они тихо зазвенели ей в ответ. Немного осмелев, она села поудобнее и принялась наигрывать вначале одну мелодию, потом другую и третью, не заканчивая ни одну до конца, вспоминая, чему ее учили. Когда она в последний раз играла на арфе? Дома, в Винтерфелле, под присмотром матери, а Бен сидел напротив, и пока леди Лиарра была занята вышивкой, он корчил ей рожицы и показывал язык. Леди-мать наконец заметила это и выгнала брата из комнаты, но он все равно подглядывал из-за двери, пока не пришли Нэд с Хоулендом. Они тоже просили ее спеть: кажется, Эддард говорил про «Северные облака»? (4).. Да, Лианна помнила эту мелодию. Поддавшись воспоминанию, ее пальцы сами стали наигрывать ее. Стоило ей погрузиться в дни былого, как перед глазами девушки поплыло высокое, синее небо и далекие облака, гонимые быстрым ветром. В Винтерфелле даже летом всегда пахло снегом и смолой, и полевые цветы: лютики, зверобой, тысячелистник, и другие травы клонились от могучего дыхания Севера у окованных в железо врат. Лианна словно снова была там: верхом на своей белой Мираксес, без седла, она мчалась вперед, уцепившись за ее гриву. «Лиа-а-а-а! Лиаа-а-а-ана! Подожди!» — звал ее Нэд. Они с Хоулендом и Бендженом никогда не могли догнать ее. И никогда не смогут — она всегда была и будет лучшей всадницей, чем они. Только Брандон мог. И Рейгар. Лианна даже не заметила, как вернулся Принц-Дракон. Он сел рядом, и девушка вздрогнула, когда его руки накрыли ее. — Смелее, — сказал он, прижавшись губами к ее уху. — Не бойся делать это быстрее. — Я вспоминаю мелодию, — проговорила Лианна, замирая и словно бы тая от его близости. Боги, какие же руки у него были… — Давай, я покажу тебе, как, — ответил Рейгар. — Это ведь ты «Северный ветер» играла? — Да. То есть, нет… у нас она называется «Северными облаками». — Не суть, — Принц-Дракон поцеловал ее в щеку. — Смотри и запоминай. Он стал играть ту же мелодию, но из-под его прекрасных, точенных пальцев она лилась совсем под-другому. Лианна, точно завороженная, наблюдала за его руками: его мастерство и красота исполнения каждый раз удивляли все больше и больше. Но голос у Рейгара был еще прекраснее: он тихо запел, и девушка впервые поняла, что кроме мелодии были, оказывается, и слова.

Пусть спит она — и ничего не знает, И ветер севера молчит, и не отвечает На все ее вопросы. Смолчу и я — мне нечего сказать, Я ветер южный — мне не предсказать Что ждет нас вскоре. Пусть спит моя звезда в тиши ночей, В далеком сумраке грядущих дней, Ей быть одной. Лишь северный ветер останется с ней И память — о наших днях, ночах, звезде моей Как утешение. (5)

— Не надо, — Лианна ухватилась за его руки, вынуждая остановиться. Она с трудом сдержала всхлип. — Спойте что-нибудь другое. Не это… — А ты не хочешь попробовать сыграть сама? — ответил Рейгар. — Нет… Да… да, хорошо, только не эту. Если бы я знала, какие у нее слова, я бы никогда… — Лианна судорожно сглотнула и дрожащими пальцами коснулась струн. Но ничего не вышло: они словно окаменели и не желали играть. Рейгар осторожно взял ее руки в свои. — Ты не можешь играть хорошо, если не будешь любить все те чувства, которые испытываешь от мелодии, какими бы они ни были, — сказал он. — Она — часть тебя. Как и все, что происходит с тобой. Арфа всегда чувствует острее всего — ни лютня, ни лира, ничто другое никогда не смогут постичь глубину сердца так, как это делает она. Ну, не бойся, — он поднял ее руки и положил их на серебряные струны. — И помни, смелее. Меньше думай о том, как у тебя получается, и больше о том, что ты чувствуешь. Это сродни… прости за это сравнение, но почти то же самое, что делить ложе в первый раз. Если ты будешь слишком много думать, тебе никогда не понравится. Лианна глубоко вздохнула, заливаясь краской. — Я учту этот совет, на будущее, — проговорила она. Но все же решилась: думать о чем-то печальном ей не хотелось, а «Северные облака» навсегда были связаны с домом и теми, кого она любила; ее исполнение в этот раз было лучше, быстрее, точнее, но в нем звучал не ветер разлуки, а ветер свободы, ветер далеких небес, холодных звезд, снегов и вод у корней Чардрева. — Очень хорошо, — сказал Рейгар, когда она закончила. — Будешь чаще играть — будет получаться еще лучше. — Я исполнила вашу просьбу, — ответила Лианна. — А теперь вы исполните мою. — Все, что ты пожелаешь. — Играйте теперь вы. Неважно что, я просто хочу слушать вас и все. Рейгар исполнил ее пожелание. Он играл мелодию за мелодией — порой печальную, порой светлую, иногда сопровождая ее песней, или же оставляя и вовсе без слов — и Лианна словно погрузилась в волшебный сон. Она сидела теперь рядом с ним, положив голову ему на плечо и закрыв глаза, а потом легла на одеяла, завернувшись в плащ, оставаясь подле него. Времени больше не существовало: солнце закатилось, и звезды усыпали небосклон, а Лианна все смотрела на Рейгара, не в силах отвести взора. Она не знала, явью это было, или сном, или где-то на грани, но он в какой-то миг перестал играть, поднялся, взяв свою арфу, и куда-то ушел. Теперь его музыка звучала везде, заполняла пустынные холлы и переходы. Даже сквозь сон Лианна узнала мелодию — он снова играл и пел «Дженни из Старых Камней».

Призраки с Дженни танцуют, кружась, В чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней. Призраки тех, кто ушел столь давно, Что имен их не вспомнить впотьмах. Среди старых камней в танце кружат её, Изгоняя печали и страх. И ей так бы кружиться всегда. Ей так бы кружиться всегда. Так бы кружиться всегда. Ей так бы кружиться всегда. Танцуют они день и ночь напролёт, И снег вместе с ними кружит. Закончилось лето, зима настаёт, И уж время стены крушит. А ей так бы кружиться всегда. Ей так бы кружиться всегда. Так бы кружиться всегда. Ей так бы кружиться всегда. Призраки с Дженни танцуют, кружась, В чертогах былых королей. Призраки тех, кто остался не с ней, И тех, кто любил всех сильней.

Слушая ее сквозь сон, Лианна видела Летний Замок таким, каким он был когда-то: с его расписными резными потолками и цветными стеклами в окнах; с его голосами и музыкой, со смехом и жизнью. Она видела Дженни из Старых Камней — красивую невысокую девушку с белым шиповником в волосах, в густо-алом платье, кружащуюся в танце с высоким молодым мужчиной. Его волосы были темны, как и глаза, но белое, прекрасное лицо, рост и осанка говорили сами за себя: Дункан Принц Стрекоз был от крови Дракона не меньше, чем его отец и отец его отца. Он кружил Дженни в танце, крепко прижимая к себе, и девушка, босыми ногами ступая по каменному полу, оставляла следы из крови и смятых цветов. Кто-то коснулся лица Лианны, и сон стал таять, хотя девушка все никак не могла открыть глаза, точно усталость или что-то другое не позволяли ей. — Рейгар… — проговорила она, невольно улыбнувшись. Ей подумалось, что у него почему-то холодные пальцы; наверное, он замерз, и северянка уже хотела сказать Принцу-Дракону, чтобы он поскорее лег с ней рядом, но сознание чего-то очень странного прорезало ее разум. Музыка не стихала: арфа все еще звенела где-то в большом холле. И у Рейгара всегда были горячие руки, иногда слегка влажноватые, иногда сухие, но холодные — никогда. Скованная ужасом, Лианна наконец смогла разомкнуть веки и увидела перед собой сморщенное молочно-белое лицо. Два глубоко посаженных красных глаза смотрели на нее — девушка видела, как они, точно два темных рубина, блестели в свете поднимающейся над горизонтом луны. — Ах, Дженни, Дженни… — прозвучал голос существа, до жути живой и скрипучий. — Моя милая Дженни, тебя принесли в жертву, как в древние времена, в жертву дракону, чей голос я сейчас слышу… Ах, моя прекрасная милая Дженни, мое милое дитя с цветами в волосах… — холодные пальцы снова коснулись щек девушки. — Но ты была от крови Первых Людей и истинных старых богов, ты знала, знала, и все равно пошла — рубиновые глаза наполнились слезами. — Но ты — не Дженни. Ты Зимняя Роза Севера, цветущая алым. Да, я чувствую и вижу. Скоро отцветут все твои красные розы, и еще не скоро ты увидишь их. Драконы идут за тобой, дитя. Я вижу их тени — серебряные и один черный. Ты приведешь их в этот мир кому-то на горе. Лианна, сбросив наконец оцепенение, дернулась, резко села и попятилась от существа. Оно было крохотным, точно карликом — с белыми, как снег, волосами, перевязанными шерстяным шарфом, и одетое в темные лохмотья. Призраки обычно не пахли, а от существа несло плесенью и старостью. Рука Лианны нащупала свою перевязь с мечом и кинжалом — в свете луны сверкнуло холодное лезвие. — Не подходи ближе! — проговорила она. — Или я снесу тебе голову! Существо, казалось, замерло. Моргнув пару раз и утерев слезы, оно снова протянуло руку к Лианне, но девушка только подняла клинок выше. — Я сказала, не приближайся! — проговорила она. Страх, до того сковавший ее, теперь рвался наружу, и она что есть силы закричала. — Рейгар! Рейгар! Боги, Рейгар! Музыка перестала звенеть, все стихло, и лишь эхо, да ветер в пустых холлах донесли звуки бегущих шагов. Существо тем временем сделало шаг назад и присело на седельные сумки, теперь полностью скрытое сумраком и ночью — лишь два рубиновых глаза светились бледным отсветом. — Лианна! — раздался голос Рейгара, и через миг девушка увидела его, со своим клинком из валирийской стали в руках. Она тихо всхлипнула, резко поднялась на ноги и бросилась к нему. — Там что-то есть, там кто-то есть! — едва ли не прокричала Лианна, бросаясь к нему в объятия. — Смотрите, там, в тени! Рейгар присмотрелся и к великому удивлению девушки опустил клинок, а потом вовсе убрал его в ножны. — Тише-тише, — сказал он ей, обнимая за плечи одной рукой и глядя ей в глаза. — Ты обещала мне, что не испугаешься того, что тут тебя встретит. Помнишь? — Помню, но оно… подкралось и … — Лианна судорожно сглотнула и обернулась, чтобы посмотреть на существо: оно все еще было там и никуда не делось. — Вы знаете, что это такое? Рейгар поцеловал Лианну в лоб, а потом, взяв за руку, повел за собой, прямо к тому существу. Встав на небольшом расстоянии перед ней, он произнес: — Здравствуй, госпожа Высокое Сердце. Мы пришли, как ты и говорила. Лианна, которая едва ли не пряталась за его спину, удивленно охнула и уставилась на Принца-Дракона, а потом и на существо. — Высокое сердце… — прошептала она, цепляясь за Рейгара до побелевших костяшек. — Это же та ведьма, которую за собой привела Дженни из Старых Камней! — Я не ведьма, — проговорило существо. — Как любят люди называть колдовством то, чего не понимают! Я в жизни не ворожила и не буду. Черное это дело, не благодарное. Пусть такие как Тианна из Башни или Шира Морская Звезда готовят зелья и отравы!.. Впрочем, они давно мертвы, как и многие другие. Ее рубиновые глаза обратились на Рейгара, она поднялась — роста в Высоком Сердце было не больше трех футов — и вышла из теней. Лианна теперь ясно видела ее в лунном свете: она не была призраком, совсем нет. Просто очень старой, неимоверно дряхлой карлицей. На носу, похожем на репу, у нее красовалась бородавка, а пальцы, которыми она цеплялась за веревочный пояс, были длинными и узловатыми. Лианна невольно вздрогнула, вспомнив, какие они холодные, точно лягушачьи лапки. — Ну, вот мы и встретились снова, мой Принц-Дракон, — проговорила она. — А, помнится, в прошлый раз ты говорил, что целый был тут, не верил, что тебя ровно половина. Но теперь-то ты точно пожаловал целехонький, — ее взор упал на Лианну, которая все еще осторожно выглядывала из-да спины Рейгара. — Твоя ледяная дева-волчица явилась тебе в оплавленных башнях, и ты не смог уйти, попался в сети, которые расставили боги. Я ведь говорила, так будет! — ее глаза снова внезапно наполнились слезами. — Ах, Дженни, Дженни… Моя милая дева-цветок, как тебя смяли, забрали, сожгли… Но эта — не ты. Нет, она с шипами, она не сдастся смерти так легко. — Ты сказала, что мы придем — и вот мы тут, — ответил ей Рейгар. — Теперь пришла пора и тебе выполнить обещание. Ты сказала, что откроешь нам правду о том, что грядет. Я должен быть готовым, ты это знаешь. Карлица покачала головой. — После того, как ты споешь мне, — сказала она. — О королях былого, о битвах и соли и пепле. А твоя Зимняя Роза даст мне еды. Тогда я скажу тебе, что видела. — Будь по-твоему, — сказал Принц-Дракон. Он обернулся к Лианне и очень ласково и тихо сказал ей: — Не бойся ее, моя любимая. Сделай, как она просит — Высокое Сердце никогда не причинит тебе вреда. Я сейчас вернусь, только принесу свою арфу. Лианна стиснула его руку, но Рейгар только поцеловал ее и осторожно расцепил их пальцы. Девушка стояла и смотрела ему в след, наблюдая, как густые ночные тени Летнего Замка поглотили его. — Драконы — звери опасные, — проговорила Высокое Сердце, и Лианна обернулась, глядя на нее. — Львы как львы, олени как олени, волки как волки, но эти — нет. Они приходят и берут свое. Ты — его, боги давно обручили вас, еще тогда, когда ты впервые зацвела. Сколько бы люди не плели свои сети, то, что велено богами, будет как они изрекли. Скоро он вторгнется в тебя и зальет твое чрево огнем. Тебе не уйти. Как и моей бедной Дженни когда-то было не уйти от ее Принца Стрекоз. Но она была пустоцветом, пусть и красивым и цветущим в срок. Боги определили ее для погребального венка, ей не суждено было плодоносить. Лианна поняла, что слушает ее в оцепенении. Спохватившись и вспомнив, что ее попросили дать Высокому Сердцу еды, она медленно подошла к седельным сумкам, глядя на карлицу, которая стояла буквально в шаге от нее. Устыдившись себя самой, что так испугалась и до сих пор на самом деле очень настороженно следила за Высоким Сердцем, девушка достала то, что было у нее: ветчина, завернутый в вощеную бумагу овсяный хлеб и несколько яблок. Был еще и кусок пирога из Синего Ручья, его Лианна также достала. Они с Рейгаром путешествовали налегке: в дороге всегда можно было подстрелить кролика или пополнить запасы, если они проезжали через деревни. Поискав глазами фляги, Лианна взяла ту, что была с вином. — Вот, пожалуй, добрая госпожа, — проговорила она. — Это все, что у нас есть. — И этого многовато, — сказала Высокое Сердце, садясь прямо на землю напротив северянки. Лианна подумала, что надо бы пригласить ее сесть на одеяла, но тут же отбросила эту мысль: на них спали они с Рейгаром, а предлагать кому-то сесть на, считай, супружеское ложе, очень дурной тон. Да, они не были мужем и женой, но все же… Время тянулось мучительно медленно — казалось, Принц-Дракон ушел не несколько минут назад, а час. Высокое Сердце, меж тем, ела, держа хлеб в руках, точно мышь, и откусывая от него мелкими кусочками. Лианне почему-то от этого стало легче: значит, она все же живое существо. Когда девушка протянула ей флягу с вином, карлица откинула полу своего плаща, и в ее руках показалась жестяная кружка, привязанная на веревку. Северянка хотела наполнить ее, но едва успела плеснуть немного, как та шикнула: — Это не для меня — лишь глоток для богов. Наконец, вернулся Рейгар. Он молча прошел к одеялам, на которых, скрестив ноги, сидела Лианна и сел рядом, поставив арфу подле себя. Девушка тут же взяла его под руку: она уже не боялась, но так было спокойнее. Высокое Сердце, заметив это, казалось, тихо засмеялась или же чуть закашлялась, сложно было сказать. Ее рубиновые глаза блеснули. — Она так держится за тебя, мой принц, словно боится, что кто-то придет и отнимет, — сказала карлица. Девушка же про себя отметила, что ее коробило от этого «тыканья» Рейгару, даже она не смела пока так говорить с ним. Но его это, казалось, и вовсе не заботило. — Но боги уже сказали свое слово. На этом она отпила из своей кружки и бросила взор на арфу. Принц-Дракон понял ее без слов и снова взялся за игру: едва его пальцы коснулись струн, весь холл наполнился музыкой. Через несколько ударов сердца Рейгар запел, и в этот раз песня его началась от Эйгона Завоевателя и его сестер, пока не закончилась Эйгоном Невероятным. Лианна знала эту песню: бард, которого года два назад пригласил в Винтерфелл ее отец, исполнял ее несколько раз. В ней было около пятнадцати куплетов, и она считалась длинной — редко кто исполнял ее от начала до конца. Но из уст Рейгара она звучала совсем иначе: прекрасно, чарующе, точно он чувствовал и знал каждого, о ком пел, и девушка подумала, что, может, она тоже была сложена им? Его голос смолк, а следом вскоре отзвенела и мелодия. Повисла тишина, только поднявшийся ночной ветер завывал в пустых холлах и среди развалин. Лианна еще теснее подсела к Рейгару, слегка поежившись. Было ли ей холодно? Разве что чуть-чуть, временами вздрагивать ее заставляло какое-то странное напряжение, которое теперь повиcло в воздухе. — Плата получена, — проговорила Высокое Сердце. Она допила вино с тихим хлюпом, а потом снова спрятала кружку под полами плаща. Едва ее глаза обратились на Рейгара, они снова блеснули и точно на миг подернулись белым, но, может, то было лишь игрой воображения или света луны? — Старые боги ныне беспокойны, мой принц. Они не дают мне спать по ночам, стоит только сомкнуть глаза, они являют мне видения. Но ты и сам знаешь, каково это — видеть Зеленые Сны. И твоя Роза Зимы знает — вы оба видите их. Рейгар смотрел на нее пристально и не отрывая глаз. — Ты, — проговорила Высокое Сердце, глядя на Принца-Дракона. — Скоро услышишь зов своих нерождённых братьев. Да. Да, то были они. Я видела их, они ждали тебя среди цветущих садов и слепящего солнца. Лианна почувствовала, как Рейгар вздрогнул. Ей показалось, что и она поняла смысл — неужели карлица имела в виду детей Эйриса и Рейлы, которые либо родились мертвыми, либо же умерли вскоре после рождения? Но если они звали, то не могла же она говорить о том, что Рейгар уйдет к ним? Погибнет? Перед глазами Лианны встал сон, где Роберт убивал его… но нет, нет. То был лишь кошмар. — Нерождённые братья? — произнес Принц-Дракон после некоторого молчания. — Что это означает? — Я не могу сказать. Я лишь говорю то, что видела. Еще я видела тебя: ты был сражен и пал, но потом восстал из мертвых. Я видела, как твоей кровью окрасилась могучая река. Я видела красного дракона, который был убит слепящим лучом, и упал на город, и в предсмертных судорогах развалил все кругом. Видела я и льва, что запутался в розах и погиб, удушенный. Оленей без рогов и солнце, что рыдало кровавыми слезами. Я видела белые цветы терновника, произраставшие из высокой башни, под ее куполом горел огонь. Я видела, как в закат ушли волки — двое, один серый, другой черный. Яркий свет поглотил их. Зимнюю розу, плавающую в чаше крови. Юношу с лицом чардрева. — Я не понимаю большую часть из того, что ты говоришь, — ответил Рейгар. Его голос, казалось, звенел от стали. — Мне нужно знать больше. — Ты хочешь знать о том, как ты уйдешь за пределы тумана? А за твоей спиной будет идти рассвет и солнце, яркое и слепящее, точно факел, багряное, точно кровь? У твоих врагов голубые глаза. У смерти тоже. — У чьей смерти? — У смерти всего живого. Рейгар и Лианна невольно переглянулись. Принц-Дракон собрался задать еще вопрос, но Высокое Сердце внезапно поднялась и громко, четко сказала, глядя на него: — Три. Их должно быть три. Но их не будет, этих троих, пока не придут трое. Только кровь разобьет камень, разожжет огонь. Вы оба должны ехать на Юг. Туда, где реет знамя с солнцем и копьем. Там ты, Серебряный, найдешь то, что так долго искал. То, о чем так долго ждал вестей. То, что суждено тебе уже несколько лет. Рейгар весь подобрался. Его глаза потемнели — теперь они казались черными. — Это драконы? Скажи мне, это они?! — Вы вдвоем найдете их по дороге к солнцу и копью. Но не мешкайте — Весна эта не настоящая, и скоро ей придет конец. Рейгар снова посмотрел на Лианну. Девушка все это время сидела молча, боясь сказать хоть слово или вообще пошевелиться. Высокое Сердце же медленно опустилась на место, где сидела и, обхватив колени руками, заплакала, тихо причитая: — Моя бедная прекрасная Дженни… ты умерла, и даже в видениях я не вижу твоего лица, мое бедное дитя… Ты сгорела, на жертвенном костре обратилась в пепел ради этого Дракона, которым терзают меня боги… Ты говорила, им виднее… Да, им виднее. Они сказали, что он должен родиться, обещанный и долгожданный. Скольких они отдали ему — сколько он должен отдать другим? Раз за тебя, два — за короля, три — за королеву. Четыре за принца, пять за рыцаря. При взгляде на нее сердце Лианны сжалось от жалости. Она посмотрела на Рейгара, который сидел неподвижно, не сводя потемневших глаз с карлицы, и поднялась. — Добрая госпожа, — девушка протянула к ней руку и, чуть помедлив, дотронулась до ее плеча: пальцы ощутили, что там, под одеждой, одна кожа да кости. Ей очень хотелось произнести что-то в утешение, но слова не находились. Что она могла сказать той, кого видела в первый раз, о той, кого никогда не знала? Высокое Сердце взяла ее руку своими узловатыми пальцами и отбросила от своего плеча. — Не нужно мне твое сожаление, Роза Севера, — проговорила она. — Оставь его лучше для себя, оно тебе понадобится. Хвала старым богам, все закончилось. Теперь я больше не буду терзаться вами, а вы не будете раздирать меня на части. Будут другие сны, ужаснее тех, что я видела, или же светлее. Но не будет вас. Рейгар тоже поднялся. Лианна увидела, что он невольно положил руку на эфес меча, и его глаза даже в лунном свете были черными, как ночь. Девушка сделала к нему шаг и накрыла его руку своей. Она молчала, только смотрела ему в глаза, и вскоре почувствовала, как его пальцы разжались. — Будь ты жестоким, я бы благодарила богов за это, ты бы окончил мои страдания, — проговорила Высокое Сердце. — Но ты никогда не любил и не сможешь полюбить то, в чем ты действительно хорош… — она подняла на него свои рубиновые глаза. — Мы больше не встретимся, принц Рейгар. После этого карлица поднялась и расправила свои лохмотья. Утерев лицо ладонями, Высокое Сердце поковыляла прочь по развалинам, то исчезая в лунном свете, то пропадая в тенях. Некоторое время еще слышно было ее бормотание, пока оно не стихло, и сама она не исчезла в ночи. — Боги всемогущие, Старые и Новые… — прошептала Лианна. — Это все было настоящим?.. Рейгар ничего не ответил: вместо этого он наклонился, поднял флягу с вином и сделал несколько больших глотков, потом дал ее Лианне. — Пей, — велел он. — Хотя бы чуть-чуть. Пей, иначе ты не сможешь заснуть. Девушка взяла флягу и после минутного колебания все же отпила из нее. Вино было терпким и сладковатым и теплом разлилось по телу. Принц-Дракон же порывисто привлек Лианну к себе и стиснул ее в объятиях. Она прижалась к нему в ответ, все так же сжимая флягу в одной руке. — Что все это означало?.. — прошептала Лианна. — Боги, я думала она призрак… или, может, она все же не живая? Высокое Сердце… да в ней три фута роста!.. — Высокое Сердце — это холм в Речных Землях, — ответил тихо Рейгар. — Там когда-то была огромная богороща, тридцать чардрев когда-то росли там, но все вырублены. Она пришла оттуда. Уже сама Дженни звала ее так. Я не знаю, что она такое, но она живая. Может, Высокое Сердце это как Трехглазый Ворон — вечное, меняющееся… Может, они — это твои боги… Лианна покачала головой и спрятала лицо у него на груди, радуясь тому, какой он горячий, живой, настоящий… — Что она хотела сказать? О драконах? Я ведь правильно поняла, это то, что вы мне рассказывали? Вы ждали вести… — Да. Ждал. И наконец дождался, — Рейгар коснулся пальцем подбородка девушки, вынуждая ее посмотреть себе в глаза. — Завтра утром мы уезжаем. — Хорошо. Но куда? — В Дорн. Если поспешим, то доберемся до Солнечного Копья в срок, и успеем перехватить того пентошийского магистра, а оттуда вернёмся в Королевские Земли. — Вы думаете, никто ничего не заподозрит? — спросила Лианна. — По срокам я должна еще быть на пути в Риверран, но как долго это может продлиться… и если кто-то узнает вас… Как этим утром, когда нам встретился разъезд лорда Дондарриона. Рейгар обнял ее снова и прижался щекой к ее макушке. — Всякое может быть, — проговорил он. — Но мы с тобой ведь изначально знали, что наш путь не будет легким? И что в любой момент все наши планы могут поменяться? — он взглянул на нее и, словно понимая, что хочет сказать Лианна, Принц-Дракон улыбнулся ей. — Кроме одного. Одно будет неизменным. Скоро ты станешь моей женой. Девушка улыбнулась ему в ответ, хотя и с трудом могла сдержать тревогу. — Я с вами, в любом случае, до конца, каким бы он ни был, — Лианна чуть отстранилась и взглянула на флягу в своей руке, а потом на небо, виднеющееся в разломе. Ветер с вечера только усиливался, и теперь гнал тяжелые, рваные облака, которые, покуда еще не скрыли звезд, но приглушили лунный свет. — Высокое Сердце сказала, что Весна не настоящая. Но может ли быть такое? В день, когда мы отправились в путь из Винтерфелла мейстер Валис получил ворона с золотым кольцом. — Даже мейстеры Цитадели ошибаются, — ответил Рейгар. — А вот такие, как Высокое Сердце — никогда, — он все еще держал девушку за руку. — Мои записи у тебя, моя дорогая? — Да, они вон там, около одеял. Я думала почитать их перед сном, но… — Если ты не возражаешь, я заберу их ненадолго, — Рейгар отпустил руку Лианны и направился к месту ночлега. — Мне надо записать все, что она сказала. И подумать об этом. Он остановился и тоже взглянул на небо. — Впрочем, это подождет немного. Давай, я перенесу одеяла в проем, там всегда сухо и не дует, и потом разведу огонь — погода, и правда, портится. Но да это Красные Горы, такие же переменчивые и непостоянные, как и сам Дорн. Видишь, тебе все же придется туда ехать. Улыбка Рейгара не обманула Лианну. Она поджала губы и фыркнула. — Вы дали мне меч, забыли? А отец дал мне кинжал, и руки у меня две, — заметила она. — Это вы к чему, миледи? — К тому, что я не люблю дорниек. С этими словами, гордо выгнув спину, Лианна подошла к седельным сумкам и, положив на них флягу с вином, достала свою, с отваром. Его положено было пить ровно до того дня, пока лунная кровь не перестанет быть алой, но сделав один глоток, девушка поморщилась: то, что еще можно было пить утром и днем, теперь было по вкусу похоже на болотную воду. Решив, что с нее хватит, северянка вышла из холла на конюшенный двор, вылила все, что оставалось, и потом направилась к колодцу — промыть флягу водой, чтобы от отвара не осталось и следа. Пасущиеся там Валонкар и Бурый подняли головы и посмотрели на нее. Вороной Рейгара привык к тому, что за время путешествия Лианна постоянно подкармливала его яблоками и, завидев девушку, тут же направился к ней и принялся тыкаться ей в бок в поисках кошеля, где она их хранила. Но пояс был в холле вместе с перевязью меча и кинжала. — Уйди-и-и, — Лианна отпихнула морду Валонкара. Конь фыркнул и снова ткнулся в нее, уже более настырно, толкая ее лбом, и девушка выронила флягу из рук, расплескав и воду. — Да, уйди ты! Валонкар фыркнул и ткнулся носом Лианне в волосы. — Боги… — девушка снова отпихнула его. — У меня нет яблок, отстань. Во двор вышел Рейгар. Он улыбнулся девушке и направился к колодцу, за ведром. Оно было из меди и, пусть немного помятое, все же оставалось вполне пригодным. Завидев своего хозяина, вороной наконец отстал от Лианны и теперь пошел за ним, впрочем, как и Бурый: они знали, что Принц-Дракон пришел их напоить. Лианна, вылив последнюю воду из своей фляги, тоже подошла к Рейгару. Некоторое время она наблюдала за тем, как он наполнил ведро — скрип у ворота был пронзительным и заунывным — и стал поить вначале Бурого. Валонкар пару раз попытался пихнуть морду в ведро, но северный конь в оба раза грозно оскалился и заложил уши. Рейгар, понимая, чем это чревато, поставил ведро на землю и, пока Бурый пил, он, упершись в шею Валонкару, отвел его в сторону и остался с ним. Лианна, вздохнув, тоже направилась за Принцем-Драконом. — Ты явно что-то хочешь сказать мне, любимая, но почему-то не решаешься, — заметил он, поглаживая морду своего коня. — Я слушаю тебя. — Да, — Лианна незаметно для себя постоянно теребила крышку фляги. — О том, что сказала Высокое Сердце. Вы поняли хоть что-нибудь из того, что она сказала вам? — Кое-что, а кое-что нет, — ответил он. — А ты? — Из того, что она говорила вам — разве что только о том, что она говорила о… Она сказала, что вы пали и восстали из мертвых, и вашей кровью окрасилась могучая река. Я тоже видела это, — Лианна увидела как он выпрямился и, казалось, побледнел. — Во сне, я уже рассказывала вам утром. Вы сражались с Робертом на берегах какой-то реки, очень широкой. Вы были в воде, так как это был брод. И он сразил вас, и вы упали ко мне под ноги. А потом, вместо вас там восстал дракон. Черный, с чешуей, что была точно подернута алым. И он все спалил кругом. Я уже видела этого дракона, не раз. Помните, вы учили меня разбирать Зеленые Сны? Я знаю, что тем драконом были вы. Вы всегда им являетесь в моих снах. Я вначале думала, что это просто сон, но теперь не уверена. Там был ворон, но был ли он трехглазым, я не знаю. Это он привел меня на берега той реки. И теперь мне очень страшно: Высокое Сердце сказала, что вас зовут ваши нерождённые братья, и скоро вы придете к ним. Я… я не хочу думать, что она предсказала вам вашу смерть. Рейгар ответил не сразу. Он некоторое время смотрел на Лианну, а потом опустил глаза. — Это может быть и не смерть, — произнес он наконец. — Она говорит то, что видит, но и сама не может объяснить этого. А нерождённые братья… Я вначале тоже подумал, что она имеет в виду то, что я умру и уйду к ним. Но, Лианна, они были рождены. Они родились мертвыми, или же жили недолго, но моя мать произвела их на свет. Это не они. Я думаю, она говорила о драконах. «Среди цветущих садов и слепящего солнца», — это ведь Дорн. И туда мы направимся завтра. Я — от крови драконов, и они — мои братья, по сути, если уж на то пошло. Лианна закусила губу и промолчала. — Но река…и Роберт… — прошептала она наконец. — Чему быть, того не миновать. Древняя мудрость гласит, что, кто предупрежден, тот вооружен, и я буду готов. Если мы встретимся с Баратеоном в бою, я убью его первым. Валонкар фыркнул и тихо заржал. Бурый, напившись воды, теперь стоял у колодца и, казалось, дремал, заложив уши. Рейгар отошел, снова наполнил ведро и принес его своему коню. — Она говорила тебе что-нибудь? — спросил он у Лианны. — Пока меня не было… Девушка не знала, что ответить: Высокое Сердце постоянно причитала о Дженни, глядя на нее, и говорила о таких вещах, о которых не стоило рассказывать мужчине, пусть даже такому близкому, как Рейгар. У него ведь тоже были свои тайны… Но карлица и ей говорила о драконах, и Лианна еще помнила сон, в котором она ждала дитя, но вместо ребенка у нее во чреве было два крохотных змея с перепончатыми крыльями. Серебряный и черный. — Высокое Сердце сказало и о красном драконе, что упал с небес, пораженный лучом, и разгромил город своими предсмертными судорогами, — вместо ответа произнесла девушка. — Я тоже это видела, но давно, я вам рассказывала. И про волков — это тоже из моего сна. Ваше высочество… Я боюсь за своих отца и братьев. Я боюсь за вас. Рейгар поставил ведро на землю, позволяя Валонкару пить из него самому, подошел к Лианне и обнял ее. — Не бойся, все будет хорошо, — сказал он. — Ее слова звучали мрачно, но это не означает, что все так и будет. Они, безусловно, сбудутся, но не обязательно так, как мы думаем. — Если красный дракон — ваш отец, то, выходит, вы сможете повергнуть его? У вас все получится? — произнесла Лианна. — Но эти волки, ушедшие в закат… серый и черный. Это ведь мои отец и… боги, это ведь Брандон… У него единственного из нас волосы черные, в деда Эдвила и его мать из Блэквудов. А у моего отца много седины в волосах, у Нэда и Бена волосы каштановые, как у меня. Если с ними что-то произойдет? Из-за меня? Как я смогу жить с этим дальше… — Мы предупреждены, предупредим и их. Едва будет возможность, из той гавани, откуда мы отплывем в Солнечное Копье, отправь им ворона. Скажи твоему отцу, чтобы вызвал Брандона к себе. Пусть отложат свадьбу или же пусть поженятся побыстрее и, не дожидаясь, едут на Север, — отозвался Принц-Дракон. — Но я не могу понять, с чего ты взяла, что с ними что-то произойдет из-за тебя? Или вообще что-то произойдет? — В моем сне красный дракон зажарил их на вертеле, точно оленей, — прошептала Лианна. Она подняла глаза и посмотрела на Рейгара. — Но я напишу. Как только будет возможность. Может, лучше сразу же утром и напишу и отправлю, чтобы не терять времени. Надеюсь, ваши перья и чернила в сохранности? — Должны быть, — Принц-Дракон коснулся ее волос. Чуть помолчав, он снова спросил: — Так она тебе ничего не говорила? Так, чтобы я не слышал? — Она причитала о Дженни, — ответила Лианна, пряча лицо у него на груди. Это было правдой. — И только? — Мне хватило и того, что она сказала о зимней розе в чаше с кровью, — это, по сути, тоже было правдой. Лианна не могла заставить себя повторить Рейгару все то, что слышала. — Вы думали, что означает все остальное? Олени без рогов, задушенные розами львы, плачущее кровью солнце?.. А терновник и башня? И что это за туман? Боги, мне кажется, у меня сейчас голова лопнет от всех этих мыслей… — Лианна подняла на него глаза, пораженная. — У Роберта Баратеона голубые глаза. Рейгар мягко улыбнулся ей и погладил ее по волосам, а потом поцеловал в лоб. — На смерть всего живого он не тянет, моя прекрасная госпожа, — сказал он тихо. — Разве что на смерть здравого смысла, но вряд ли бы Высокое Сердце говорила о таком. — Вам смешно, а мне нет, — проговорила Лианна. — Но ты все же улыбнулась. Девушка вздохнула и закрыла глаза. — Да, потому что вы правы. Тем не менее, у него правда голубые глаза. — У многих глаза голубые, — Рейгар заглянул ей в лицо. — Тебе надо пойти и отдохнуть как следует. Сейчас вернемся, я разведу огонь, а ты попробуй заснуть. — А вы? — Я должен поразмышлять надо всем, что мы услышали. Поэтому я, скорее всего, пока не буду спать. — Но вам тоже надо отдохнуть. — Успею. Лианна обняла его, прижавшись так сильно, как могла. — Боги, как же я люблю вас!.. Не дайте никому забрать вас у меня!.. — прошептала она. — Нас никто не разлучит, я всегда буду с тобой. Лианна потянулась к Рейгару и поцеловала его, а он подхватил ее на руки и понес обратно в холл. — Вам не надо привязывать лошадей? — спросила она, обхватывая Принца-Дракона за шею. Так странно было задавать ему совершенно обычный вопрос — точно просыпаться после кошмарного сна. — Бурый привязан — это он склонен к побегам, как и его всадница, — заметил Рейгар. — А Валонкар никуда не уйдет. — Он ходит за вами точно собака. Вы сами его так научили? — Да, не без помощи сира Эртура, правда. Конь должен быть предан своему всаднику, и он так же важен, как хорошее, подобранное по руке оружие. В час нужды, на поле боя, в схватке верная лошадь спасет жизнь. Ты ведь видела Грозу сира Эртура? — Да, на турнире и когда мы ехали вместе до Хэйфорда. — Вернее коня не сыскать. — А мне можно будет попробовать проехаться на Валонкаре верхом? — Нет. Во-первых, он не переносит на себе чужого всадника, а во-вторых, он очень сильный, сильнее твоего Бурого и больше, ты не управишься. — Это лошадь, не дракон, мой принц, — фыркнула Лианна. — А вы забываете, что я опытная наездница, и я кормила его яблоками всю дорогу. Рейгар потерся носом о ее щеку. — Это ничего не означает, — ответил он. — Одно дело вместе со мной, другое — одной. — Но… — Лианна, нет. Нет — значит, нет. И значит, что ты не кивнешь мне сейчас, а утром, пока я не вижу, полезешь к нему на спину. Нет — значит, что ты этого не сделаешь. Договорились? Девушка вздохнула и нахмурилась, но все же кивнула. Ее порой пугало, как хорошо он успел ее изучить. — Да, договорились. Рейгар поцеловал ее и поставил на ноги — они как раз вернулись в холл. Одеяла он уже успел перенести, и пока Лианна готовилась ко сну, развел огонь — сухих веток, как тонких, так и толстых, в саду и в самом замке было во множестве. Принц-Дракон уговорил ее сделать еще пару глотков из фляги с вином, после чего девушка завернулась в свой плащ и его и легла на одеяла. Сам Рейгар устроился у стены; облокотившись о нее спиной, он сидел со своими записями. Лианна, уже засыпая, наблюдала за ним: как он временами отпивал из фляги с вином, как аккуратно разрезал один из листов на полоски для вороньих посланий с помощью своего кинжала и потом долго что-то писал на одном из них и запечатал с помощью небольшой печатки и алого воска. Девушка только диву давалась, как он был внимателен и подготовлен: она не то чтобы чернила во флаконе или перья, она даже свою печатку едва не забыла в Красном замке, если бы только Кэтти ей не напомнила. И хорошо сделала: отцу ее послание передадут сразу же, едва увидят герб Старков. Погода, тем временем, окончательно испортилась. Полил дождь — сквозь дрему Лианна слышала, как он шумит в руинах вместе с ветром, и как грохочет гром. Рейгар на какое-то время ушел, видимо, чтобы завести лошадей в старую конюшню, а когда вернулся, то снова сел у огня, подбросив в него побольше сухих веток. Наконец он закрыл свои записи, убрал все в седельные сумки и лег рядом с Лианной. Плечи и волосы у Рейгара были влажные, но девушка все равно крепко прижалась к нему, радуясь его теплу. На миг она подумала и о Высоком Сердце — куда она делась? Может, все еще была тут, среди развалин и заброшенных помещений? И что теперь она будет делать — или потом, если здесь все будет отстроено заново? Ночь прошла спокойно, несмотря на непогоду. Утром Лианну разбудил сам Рейгар: она проснулась от того, что он покрывал поцелуями ее лицо. Девушка, заулыбавшись, с радостью ответила ему. — Просыпайся, — прошептал он. — Уже рассвело, и нам пора ехать. — Сейчас, — Лианна обхватила его за шею и потянулась за поцелуем. — Еще раз… Но Рейгар, хоть и улыбнулся ей, приподнялся и покачал головой: — Нет, не сейчас. — Почему? — Лианна коснулась рукой его щеки. — Потому. Девушка рук не расцепила, наоборот, притянула Рейгара к себе. — Почему? — повторила она, с трудом сдерживая улыбку. — Потому что не сейчас, — Принц-Дракон все же поцеловал ее, но в лоб. — Лианна, пусти. — Тогда когда? — делать этого она, само собой, не собиралась. — Когда я возьму себя в руки. — И когда это будет? — Никогда, если ты сейчас не отпустишь меня. Не уверен, что даже боги смогут найти кого-то на роль Пейта в этом месте. Лианна рассмеялась и чисто из вредности поцеловала его сама, но потом все же разжала руки и села. Небо было пасмурным, и дул холодный ветер, который гнал свинцовые тучи и гнул ветви деревьев. Девушка, поднявшись и взяв свой кошель, вышла на конный двор, и до нее пару раз долетели одинокие капли дождя. Валонкар и Бурый стояли уже оседланными: видимо, Принц-Дракон встал гораздо раньше нее, как делал это обычно. — Как мы поедем в Солнечное Копье? — спросила Лианна у Рейгара, вернувшись в холл после того, как привела себя в порядок. — Насколько я помню, до Дорна идет Костяной Путь — он ведь где-то поблизости начинается? Но верхом мы будем добираться туда месяц, даже кратчайшим путем. — Мы отправимся другой дорогой, — ответил Принц-Дракон. — Костяной Путь опасен, особенно в непогоду. Будь я один, еще ничего, но тобой я рисковать не стану. Мы поедем вдоль предгорий Красных Гор — пусть так кажется длиннее, но на деле во времени мы не потеряем, так как по Костяному Пути надо двигаться медленно: даже лошадиная рысь может вызвать там камнепад. А вдоль гор мы сможем ехать так, как нам удобно. Ко всему прочему, если Высокое Сердце права и Весна — ложная, то там мы хоть сможем найти укрытие. Там и деревни есть, и небольшие поселения. Потом спустимся с Принцева Перевала до Поднебесья — я точно знаю, что там можно найти воронов и отправить послание. Ты ведь хотела написать отцу? А я должен предупредить сира Гэрольда, чтобы тот в свою очередь разыскал сира Эртура и сообщил ему, куда мы едем. Оттуда сядем на любой корабль и уплывем в Солнечное Копье. — И сколько времени нам на это понадобится? Рейгар хмыкнул. — Сложно сказать… Если нас ничего не задержит, то в Поднебесье мы будем через две недели, а там как повезет, — ответил он. — Две недели?.. — Лианна аж замерла. — К этому времени я точно должна быть в Риверране… А по морю до Солнечного Копья? — Зависит от корабля. Если удастся отплыть сразу же, думаю, при попутном ветре — дней шесть-семь. Если же ветра не будет, то все десять или двенадцать. Лианна медленно кивнула. Она изначально знала, что рано или поздно закончится прогулка и начнется что-то более серьезное и опасное. Боги теперь вели ее в Дорн вместе с Рейгаром. За драконами. — «Горы ждали весны, посылали солнце за ней, сосны видели сны, как им мачтами стать кораблей. На пороге бросил ворох горицвета, только обернулась — он уже далеко» (6), — проговорила она тихо. — Что же, мы сделаем так, как угодно богам. У меня есть немного времени? Я хочу помолиться у дерева Бэты — о попутном ветре. Рейгар кивнул. — Только не долго, — сказал он. — Нам еще надо успеть поесть и отправиться в путь. Может, удастся перегнать непогоду. — Я успею написать отцу? — Да, на это время всегда есть. Лианна кивнула и поспешила в сад. Ветер бушевал снаружи во всю силу, и по воздуху летали оборванные им лепестки и листья, а сирень клонилась чуть ли не к самым камням тропы. Земля напиталась дождем за всю ночь, и едва девушка опустилась на колени перед дубом, ее одежда тут же вымокла. Надолго у него Лианна не задержалась: отчаянным шепотом она просила богов защитить Рейгара и ее отца с братьями и послать удачи, чтобы их путешествие закончилось обретением того, чего они искали. Едва она умолкла и подняла голову, чтобы взглянуть на крону, дуб, от дуновения ветра покачнулся и окропил ее каплями дождя, да так сильно, точно умыл ее лицо слезами. Вернувшись в холл, Лианна, не теряя времени, написала письмо отцу — прямо так, стоя на коленях на одеялах, которые Рейгар еще не свернул и не прикрепил к седлам. Своего воска у нее не было, поэтому она взяла у него, и было очень странно смотреть на то, как голова Лютоволка Старков отпечаталась на багряно-алом. Почему-то от этого стало страшно, но девушка мотнула головой, точно изгоняла все дурные мысли. — Давай, я спрячу письмо к себе, — сказал Рейгар. — У меня есть внутренний карман, где я храню все послания; если пойдет дождь, оно не намочится. Лианна молча подала ему сложенный пергамент. — Миледи, вы сердитесь на меня? — спросил Принц-Дракон, поймав ее руку и заглядывая в лицо. Девушка улыбнулась и покачала головой. — Нет, с чего вы взяли? — отозвалась она. — Из-за того, что я не болтаю без устали, как обычно делаю по утрам? — И этого тоже. Если я обидел тебя своими словами, когда разбудил, то прости меня, — сказал Рейгар. — Я не в обиде и даже не думала, — ответила Лианна. Чтобы подкрепить свои слова действием, она обняла его, обхватив руками за шею. — Я все понимаю, не такой уж я и ребенок, какой могу порой казаться. Теперь вас можно поцеловать или стоит подождать до вечера? Вместо ответа Рейгар поцеловал ее сам. — Нам надо поторопиться, — сказал он. — Конечно. Поедим, и я готова. Пока они ели, и пока Принц-Дракон прикреплял седельные сумки к спинам коней, погода продолжала ухудшаться. Вершины Красных Гор скрылись в тумане, и повисла изморось. Лианна даже порадовалась своему плащу и перчаткам, которые ей отдал Рейгар — впервые за долгое время в пути ей не было жарко, даже скорее наоборот. — Думаете, в Дорне будет жарко? — спросила девушка, когда Рейгар подсадил ее в седло и оправлял ей стремя. — Будет. И чем ближе к Солнечному Копью, тем больше, — ответил он. — Там даже в самые суровые зимы не бывает снега. А это, — он обернулся, посмотрев на Красные Горы, — естественная преграда. Холодные ветра остального Вестероса не могут их преодолеть. — Вот как… если бы я знала, куда нас заведет наш путь, я бы взяла шелковые платья, а не все то, что на мне надето, — Лианна чуть привстала в стременах, чтобы сесть поудобнее. — Тебе понравится Дорн, я обещаю тебе, — сказал Рейгар. Он сам оседлал Валонкара, и его конь ударил копытом о камень, высекая крохотную искру. — Поглядим, — девушка не собиралась сдаваться так легко. — У вас там есть знакомые, кроме тех, что обитают во дворце принцессы Обеллы? — Есть, — Рейгар подъехал к Лианне. — Это старый друг сира Эртура и его брата лорда Дэйна — Ягер Харвелл. Из Поднебесья я отправлю ему весть, чтобы он ждал нас. — Это кто-то вроде господина Элвуда? — Нет, совсем нет. Но он поможет нам разыскать пентошийского магистра без лишнего шума и не привлекая внимания, — он натянул поводья. — Ты готова? — Да, — Лианна твердо решила, что не будет думать о том, что может ожидать ее и Принца-Дракона, если их отсутствие вызовет подозрения. Это уже не имело значения: она ехала с ним и не собиралась оглядываться назад. — Тогда вперед, — улыбнулся ей Рейгар. Он направил Валонкара обратно в холл, где они провели ночь, а из него в следующий, пока они не выехали из главных дверей Летнего Замка, не спустились по лестницам и не оказались перед садом. Объехать сам замок из конного двора было невозможно: одна из башен обвалилась во время пожара и полностью перекрыла проход. Потому ехать пришлось по парадному двору — через сад, потом через главные ворота. На старую дорогу Рейгар и Лианна больше не вернулись: они объехали Летний Замок с восточной стороны, так и не пересекая моста, и поднялись на невысокий холм чуть поодаль от крепостной стены. Девушка задержалась на миг, чтобы посмотреть на все еще раз и мысленно попрощаться с Летним Замком. Небо было серым и неприветливым, и отсюда последствия пожара были видны особенно сильно: вся стена была черной, как и развалины, точно покрыта толстым слоем жирной сажи. Внезапно на самом верху, у порушенных зубцов что-то мелькнуло и, присмотревшись, Лианна охнула. — Ваше высочество, глядите! — позвала она Рейгара, который уже собирался спускаться с холма. Он обернулся и, проследив взглядом за ее рукой, тоже увидел: на стене стояла крохотной белесой точкой Высокое Сердце. Принц-Дракон глядел на нее несколько ударов сердца, а потом тихо произнес: — Что мы говорим богу смерти? Не сегодня, — он натянул поводья. — Лианна, не отставай. С этими словами он пустил Валонкара рысью с холма. Девушка снова посмотрела на стену, где стояла карлица, но ее и след простыл. Там был только ветер и пустота. — Не сегодня, — повторила она тихо для себя. Лианна подстегнула Бурого, ударив коня пятками в бока. Тот тихо заржал и порысил вслед за вороным Принца-Дракона.

***

По утру Винтерфелл оделся в снег. Кто-то из остряков даже успел пошутить: «первый Весенний снег», — но Рикард видел, что это уже далеко не на шутку встревожило мейстера Валиса. Он все утро бродил за стенами крепости, щупая землю под белым покрывалом, почки на деревьях и слушая дуновение холодного северного ветра, а когда вернулся, то направился прямиком в книгохранилище: искать все упоминания о ложных Веснах, что случались когда-либо. Что же, это было ожидаемо: после того, что лорд Старк видел на Стене, а вернее слышал от своего брата и дозорных, его уже ничего не могло удивить. Лорд-командующий Кворгилл, впрочем, похоже, считал, что половина отряда Торрхена и Куорена сошла с ума — Рикард пробыл на Стене ровно день и когда собирался уезжать, споры о том, было ли все то реальностью, или же дозорные перепугались места и метели, продолжались. Не стихли они и через несколько дней и даже недель: Торрхен несколько раз присылал ворона, сообщая старшему брату о последних событиях. За Стену выехать ему покуда тоже не удалось: с ним теперь должен был быть отряд того же Куорена Полурукого, а у Дозорных всегда была определённая очередь по вылазкам. Оставалось только ждать — увидит ли кто-нибудь еще то, что видел Торрхен и те, что были с ним в тот день? Рикард бы и сам не поверил, но уж больно много совпадений было: вести о странном убийстве целого клана Одичалых и послание от Рейгара Таргариена, касающееся Иных и Долгой Ночи. Конечно, то могла быть Лианна — уж она-то умела рассказывать истории и могла задурить голову кому угодно. Но все же… Принц-Дракон был старше дочери лорда Старка на шесть или семь лет, дураком он никогда не был, и насколько бы сильно любовь не вскружила ему голову, на сказки хорошенькой девушки он бы не поддался. Да и судя по тому, что он написал… Нет, такие сведения и знания не могли прийти от Лианны. Дочь, несомненно, узнала откуда-то о происшествии и рассказала принцу о нем, но остальное явно уже было не от нее. Кроме всей этой кровавой истории с Одичалыми у Рикарда были и другие заботы. Винтерфелл походил на разоренное гнездо: леди-жены не было, как и кого-либо из женщин Старков, даже Эльвара не пожелала вернуться вместе с дочерью на Север, хотя уж что они-то так долго были в Речных Землях, никто толком понять не мог. Когда Рикард наблюдал за невесткой и племянницей на пирах у лорда Талли, у него закралось подозрение, что Энну готовят на освободившееся после Лианны место — в невесты Роберту Баратеону. Конечно, Джон Аррен согласился бы и на такой обмен, лишь бы перетянуть Старков обратно на свою сторону, но сам молодой Штормовой Лорд явно не интересовался девушкой, как бы странно это ни звучало. Энна, конечно, не была такой же красивой и диковатой, как Лианна, но она была хорошенькой и, как часто сам же Рикард отмечал, более воспитанной и чинной, чем его собственная дочь. Может, Роберту бы такая жена подошла больше, но тот даже не смотрел в сторону Энны. Лианна же была теперь недосягаема. Девочкой она была угловатой и худой, почти как мальчишка, но потом, точно в один миг похорошела. Не будь Винтерфелл так далек от всех остальных земель, ее красота бы славилась повсюду. В нее с детства был влюблен сын лорда Рида, и пока не было других предложений, Рикард даже подумывал об их браке. Но леди-жена была сильно против: она считала, что муж потерял рассудок, раз хочет сослать единственную дочь в Сероводный Дозор. В следующий раз леди Лиарра напрямую высказала сомнение в целостности рассудка своего супруга, когда прибыли посланники из Королевской Гавани. Лианне тогда было двенадцать, она уже расцвела и стала нежнее и красивее, и посланники те явились за ней. Они привезли предложение от самого короля Эйриса: выдать юную Старк замуж за его старшего сына и наследника. Рейгару тогда, должно быть, было около восемнадцати, но среди прочих договорённостей было и то, что его не допустят до ее ложа, пока Лианне не исполнится пятнадцати. Леди Лиарра тогда целиком и полностью согласилась со всем, что говорили посланники короля, и будь на то ее воля, она бы на следующий день собрала и отправила дочь в Королевскую Гавань. Никогда прежде такого не было, чтобы дева из Старков стала будущей королевой-консортом. И каково же было удивление жены, когда Рикард ответил отказом. Он же руководствовался советом мейстера Валиса: тот полагал, что Старкам на Юге делать было нечего, да и они тогда — вместе с Джоном Арреном и некоторыми другими лордами — считали, что Таргариенам не долго осталось править Семью Королевствами. Лорд Аррен на пару с мейстером Валисом уверяли, что лучше молодого Роберта Баратеона не сыскать, да и средний сын, очень с ним дружный, хвалил юношу и даже предлагал привезти его в Винтерфелл, чтобы отец сам убедился. «Лучше Роба не найти, пусть Лианна подрастет, и вы сами все увидите», — говорил Эддард. И Рикард поддался на все эти уговоры, а теперь лишь дивился воле богов и тому, как они все сами расставили по своим местам. В древнем месте, где они были сильны, Лианна все же встретила Рейгара Таргариена без чьего-либо участия или содействия и уехала в Королевскую Гавань. А ее отец теперь созывал знамена для Принца-Дракона — за тем, чтобы помочь ему свергнуть Эйриса и занять трон. Все было именно так, как суждено, как случилось бы, согласись Рикард тогда, почти пять лет назад. Но говорили также и то, что боги все равно получат свое, а люди, что пытались им перечить, понесут наказание. Что же… богатая и кровавая тогда будет жатва. В глубине души лорд Старк предчувствовал, что смерть скоро возьмет его, и жалел лишь об одном: что не увидит детей Брандона, Эддарда, Лианны и Бенджена. Его отец когда-то сказал, что нет счастья большего, чем видеть продолжение себя в детях детей, и был прав. Снег кружился над Винтерфеллом — некрупный, легкий, точно пух. Весенние снега не бывают такими: они обычно тяжелы и почти сразу же тают, порой превращаясь в воду даже не долетев до земли. Но это был зимний снег, и холода никуда не делись, лишь отступили. Мейстер Валис мог сколько угодно искать что-то в своих свитках и книгах, но лорд Старк был северянином, и лед был в его крови: он знал, что Зима всегда близко. Рикард стоял на крепостной стене и смотрел в сторону богорощи: крона чардрева алела, распростершись над доброй половиной Винтерфелла, и даже страж-деревья казались смазанными тенями подле него. Разоренное гнездо — вот чем был его дом сейчас. Без жены и детей, без брата и его семьи здесь было тихо и странно. Обычно в это время утра его старший сын Брандон всегда выезжал, чтобы прокатиться верхом, и Эддард вместе с ним. Вокруг старших сыновей всегда была целая свита молодых людей — сыновей и племянников вассальных лордов, и все, что бы они ни делали, они делали с шумом и гамом. Рикард — да, впрочем, и весь Винтерфелл — до сих пор помнил как однажды Брандон и его спутники вернулись с охоты распевая «Волки в Ночи». Вместо припева в этой песне был волчий вой, и они выли и смеялись так, что переполошили всю крепость. Лианна, услышав это, тогда выбежала на один из деревянных балконов и тоже стала им подпевать. «Иди сюда, сестренка-Лютоволчица! — звал ее брат. — Иди, и я прокачу тебя с ветерком на коне, пока матушка не видит!» «С ветерком прокачусь и я сама, а матушка надерет тебе уши за весь твой вой!» — отвечала ему сестра. Волчья кровь была сильна в этих двоих. Сталь и лед — вот чем они были, дети Зимы. Оба родились в снегах и вьюге. В ночь, когда Брандон явился на свет, под стенами Винтерфелла выли волки, а когда в этот мир пришла Лианна, небо было морозным и чистым, все усыпано звездами, а в теплицах распустилась первая зимняя роза. Все это словно было вчера, и Рикарду казалось, что еще миг, и он увидит своих сыновей и дочь — Бран и Нэд будут дразнить Бена и учить его стрелять из лука, а Лиа будет сидеть где-нибудь поблизости и смеяться над ними всеми. «Сними штаны, надень платье!» — будет увещевать ее леди-жена, а Эльвара будет сетовать, что Энна повторяет за кузиной и тоже превратится в мальчишку. Брат как всегда будет приносить ворох посланий и за ним будут входить просители… В Винтерфелле всегда должен быть Старк — такова пословица, так они верили. Сейчас тут был только один, а вскоре не будет и его. — Милорд, — раздался голос сира Родрика, и послышались его торопливые, тяжелые шаги. — Милорд, только что прилетели вороны — из Сероводного Дозора, Хорнвуда и Дредфорда. Так же из Речных Земель, от лорда Талли. Рикард обернулся: Кассель подошел к нему и вручил четыре вороньих свитка. Первым, само собой, на зов своего сюзерена, ответил лорд Рид: судя по его посланию, он в это время уже был на пути в Винтерфелл; Хорнвуды тоже обещали быть, и что самое главное, Болтоны. Они могли выставить самое большое войско из всех на Севере, и пусть их не любили, но в деле они всегда были полезны. Их молодой лорд Русе с первого взгляда казался кротким и тихим, но на деле Рикард знал, что он холодный и расчетливый человек. Лорд Старк не скрывал своих намерений в послании: «созвать знамена дабы поддержать Дракона» означало именно то, что означало. Эйриса на Севере так никто не называл, но его сына да. И если уж даже Болтоны явятся, то в остальных не приходилось сомневаться. «Второй Час Волка близок, — писал лорд Хорнвуд. — Зима придет на Юг». Вести от Талли были не менее радостными: во-первых, подготовка к свадьбе уже была завершена, и все ждали лишь прибытия самого Рикарда. Во-вторых, Мутоны, Ригеры, Малистеры и Фреи уже ответили на призыв и готовы были выставить свои войска по мере надобности. Хостер Талли не любил короля, да и его Дом давно уже охладел к правящей династии после того, как короли-Таргариены стали возвышать Ланнистеров в обход своих верных лордов Речных Земель. Хостеру, по сути, было все равно на чью сторону вставать — и там, и там он мог получить то, что хотел, но соблазн разгромить Тайвина, встань тот на сторону Эйриса, или же снова возвыситься над старым соперником уже при новом, молодом короле, был очень велик. К тому же, как понял Рикард из последнего с ним разговора, Талли надеялся на больший союз со Старками и Таргариенами в будущем: он намекнул, что будь у Брандона и Кэйтилин сын, а у Лианны — дочь… Лорд Старк же ничего определенного не ответил: не ему было решать такие вещи, дети Лианны будут от крови Дракона, и как знать, что там решит об их судьбе Рейгар. В разговоре с ним в Харренхолле Рикард так и не смог добиться прямого отказа от валирийской традиции. Поймут ли это на Севере? Или, может, Лианна все же сможет вмешаться, если что? Боги… у него было три сына, а думал он только о дочери: осознавала ли она, какая огромная роль ей отведена в этой игре? Над их головами хрипло прокаркал ворон: он вначале уселся на крышу одного из амбаров, почистил себе перья, а потом с таким же карканьем влетел в окошко воронятни. — Еще один, — сказал сир Родрик. — Позвольте, милорд, я принесу его. — Не нужно, я сам, — ответил Рикард. — Заодно мне надо поговорить с мейстером Валисом. Придется ему отвлечься от своих книг и поиска ложной Весны. Мы и так знаем, что она такая и есть. Зима не просто близко — она никуда не уходила. Сказав это, он коснулся плеча своего верного приближенного и быстрым шагом направился в книгохранилище. Оно находилось в одной из башен, и рядом с ним же — птичник. Многие бы удивились, увидев столь большую библиотеку: северян принято было считать суровыми и смелыми, но не очень далекими людьми, и каждый раз те, кто так думал, ошибались. «Всегда избегай недооценивать людей», — так говорил Рикарду его отец лорд Эдвил Старк и был прав. «Избегайте недооценивать Север», — это уже говорил сам Рикард. И, похоже, тоже был прав. Как сказал лорд Хорнвуд: Зима придет на Юг. Валиса Рикард увидел не сразу, только когда тот сам поднял голову из-за внушительной кипы книг. — Милорд Старк! — мейстер поднялся. — Боги, простите меня, я даже не слышал, как вы вошли. Чем я могу служить вам? — В воронятню только что влетел ворон, я бы хотел получить послание, — ответил Рикард. — Да-да, сейчас… — Валис поднялся и направился в птичник. — Я даже не слышал, как он прилетел… Нынче вороны так и снуют между нами и другими частями Севера. Арье боится, что вы готовитесь к войне, — мейстер виновато улыбнулся и разве руки. — Но я, конечно, убедил его, что это полная нелепица. Какая война, сказал я. У лорда Рикарда есть дела поважнее, а какие они — нас не касается. Рикард хмыкнул и покачал головой. — Война будет, почтенный мейстер. Скорее всего, — ответил он. Улыбка на лице Валиса истаяла тотчас же. Он явно что-то хотел спросить, но пробормотал «ах, да, ворон» и вышел через небольшую дверь в конце книгохранилища, ведущую в птичник. Пока его не было, лорд Старк подошел поглядеть, что именно читал мейстер. Книга, раскрытая на столе, говорила о Долгой Ночи. «… люди рождались, вырастали и умирали в темноте. Лютоволки тощали и голодали, а снег поднимался у стен на десятки футов. Звезды тускнели и становились голубыми, как глаза Иных, что бродили в ту пору в лесах. Смерть была везде — у смерти нет имени, нет лица, есть только глаза. Синие, как лед». — Милорд! Прилетело еще два ворона, пока мы с вами разговаривали, — голос Валиса точно разбил тишину, и Рикард вздрогнул. — Милорд, это от лордов Амбера, Дастина и Гловера. Вот, — он подошел и протянул три маленьких свитка. — Примите. Рикард отошёл в сторону и, не мешкая, вскрыл все три поочередно. И Амберы, и Дастины, и Гловеры готовы были явиться через несколько дней на совет. Что же, это уже половина вассалов. В Карстарках Рикард никогда не сомневался, как и в Мормонтах. Оставалось дождаться ответов от Рисвеллов, Толлхартов, Флинтов, Сервинов… Всего почти сорок четыре Дома, как больших, так и малых. Но все они придут, как и раньше, как и за тысячу лет до того, в Винтерфелл, по зову Хранителя Севера. — Мне понадобятся перо и чернила, — сказал лорд Старк, пряча послания в поясной кошель. — И крепкий ворон, что долетит до Королевской Гавани в кратчайшие сроки. У нас есть такой, господин мейстер? Валис, который копался на полке в поисках чернильницы и пера, замер как вкопанный. Потом, буквально через пару ударов сердца, он отмер и сделал вид, что ничего не произошло, но все это не укрылось от взора лорда Старка. — Вот, пожалуйте, милорд, — мейстер поставил на стол чернильницу и положил остро заточенные перья. Чуть помявшись, он все же добавил: — Лорд Старк… мне позволено задать вопрос? — Задавайте, — ответил Рикард, садясь и беря нож, чтобы разрезать пергамент. — Так вы правда готовитесь к войне? Арье это не показалось? — Войны может и не быть — будет так, как угодно богам. Или вас не это интересует, мейстер? — Прошу простить мое любопытство, но у нас всегда были с вами доверительные отношения, милорд… Вы не раз спрашивали моего совета, и я … позволю себе все же спросить, — Валис подошел ближе. — Вы… Вы хотите отправить ворона в Королевскую Гавань? Не лорду Аррену? — Наши пути с лордом Арреном разошлись, — ответил Рикард. Он обмакнул перо в чернила и хотел уже было вывести «Принцу Драконьего Камня…», но удержался: Валис все еще стоял рядом. — Если это так, то к чему созывать знамена? — спросил мейстер. — Вы хотите выступить один? — Не один. Вместе с лордом Талли и вассальными ему домами мы объединимся в Риверране, на берегах Трезубца. Будут и другие, но они уже не моя забота. Валис некоторое время смотрел на Рикарда. Он пододвинул тяжелый стул, присел рядом с ним и в задумчивости молчал. — Милорд… — произнес он наконец. — При всем моем ужении к вам, но только вы и лорд Талли не сможете повергнуть Дракона. За него встанут южные земли и Дорн… Ведь лорд Тайвин не дал ответа, а с лордом Арреном, как я понимаю, у вас вышла размолвка. Грейджои тоже пока молчат, а без них флот Велариона не одолеть. Штормовой Предел не сможет выставить большое войско, и у меня есть подозрения, что не все вассалы так верны Баратеонам, как ваши — Северу. Или же я просто чего-то не понимаю? Рикард отложил перо. Поглядев на Валиса, он чуть откинулся на стуле и тихо спросил: — Вы видели послание с печаткой Трехглавого Дракона, ведь так? — спросил он. — Не могли не видеть, вы сами подали мне его, едва я вернулся. — Видел, милорд. — Вам ведь ничего не известно о том, что произошло в Харренхолле, я так понимаю? — Увы, пока мне никто не удосужился рассказать, а мейстера лорда Уэнта я не знаю, чтобы написать ему. — Вот оно что… Что же… Вы ведь всегда сами мне говорили, что был Час Волка однажды, и он должен прийти вновь? С тех пор как вы приехали сюда, с тех пор как умер мой отец. Мы уже много лет знаем друга друга, и я всегда доверял и доверяю вам. Вы верите в волю богов, мейстер? В их силу и в их мудрость? — Вы говорите о ваших богах, милорд. Но я верю в силу Семерых. — Допустим. Я вот раньше не особенно в это верил, мне казалось, они давно не вмешиваются в наши дела и спят в чардревах, обращенные в прошлое. Но в Харренхолле я убедился в том, что никто так не бодрствует, как они, и что мы не имеем права вмешиваться в их дела. Они все равно получат свое, а мы пожнем кровавую жатву. — Вы говорите загадками, милорд… — Простите. Постараюсь быть ясным. Помните, несколько лет назад здесь были люди лорда Вариса? От короля? И помните, о чем они говорили со мной? — Как не помнить, милорд. Такое не забудешь. Как и вашу ссору с леди Старк. — Я зря тогда вас послушался. Вас и Аррена. Но сделанного не воротишь, а боги все равно сделали так, как им было угодно. Помолвка моей дочери с Робертом Баратеоном разорвана. Лианна сейчас не в Речных Землях — она в Королевской Гавани. И, если все пойдет так, как задумано, вскоре она станет принцессой Драконьего Камня. Повисло молчание. Рикард наблюдал за Валисом, за тем, как тот побледнел и выпрямился. — Вам что-то не нравится, мейстер? Разве не этого вы всегда хотели от меня? Второй Час Волка вскоре пробьет над столицей. — Вы… милорд, простите… — он покачал головой, словно не желал или не мог поверить. — Но Рейгар Таргариен обещан Дорну. — Он так не считает. Я имел возможность наблюдать за ним и говорить с ним с глазу на глаз. Рейгар Таргариен свяжет себя с Севером, как то и было задумано. — Но король Эйрис… он теперь не позволит этого. Пять лет назад была совсем другая ситуация, разум короля был в большем здравии, и … Сейчас же он совсем плох головой. — Именно поэтому я и созываю знамена, а лорд Талли — свои. Долина поддержит нас, я знаю, как и другие земли. Никому не нужен умалишенный король, который не слушает советов. — Вы думаете, вы сможете управлять Рейгаром? Позвольте напомнить, что так же думали и об Эйгоне, прозванном Невероятным. Но что вышло? — Его сожгли мейстеры Цитадели, как говорят. Чтобы он не возродил драконов и не насадил свои законы Вестеросским лордам, — Рикард увидел, как Валис побледнел. — И у Эйгона не было такой, как Лианна. Моя дочь управится с драконом лучше Бэты Блэквуд. — А она знает о том, чего от нее ждут? Рикард не ответил. Конечно же, она не знала. Ее отпустили, и она умчалась на свободу, как лютоволчица после заточения. Но время придет, и отец — дадут боги — может, еще успеет с ней поговорить. А если не он, так Брандон или Эддард. Хотя бы один из них будет постоянно подле нее в Королевской Гавани и сможет все направить в нужное русло. Час Волка еще раз пробьет, и в этот раз продлится дольше шести дней.