Во власти боли и отчаяния

Моя правая рука, в которой я держал факел, была сожжена и обуглена до неузнаваемости. Скорее всего, факел разгорелся и сжёг мне её, пока я был в отключке. Шея, затылок и лоб жутко истекали кровью. Я беспокоился, как бы там ничего не было сломано. Скорее всего, это возникло после удара об стену. Костяшки на обеих руках болели и кровоточили. Скорее всего, ими я и бил роботов. С моих губ стекала кровь из-за удара в живот. Колени были перемазаны в крови, но, слава богу, все кости целы. Моэ бегала и хлопотала, перевязывая мои раны, недовольный Наруми что-то варганил на кухне, а Кифуми вертел мою руку, рассматривая кольцо Властитель, которое, как ни странно, совершенно не пострадало. — Вы расскажете мне, что произошло или нет? — вспылил я. На кухне у Наруии с грохотом вывалилась из рук сковорода, к слову, кухня была соседней комнатой с гостиной, где я лежал. Моэ выронила из рук бинты, а Кифуми раскрыл глаза от удивления. — Ты… ничего не помнишь?.. Я замотал головой. Явно беспокоясь за меня, Моэ сказала всем молчать и ничего мне не рассказывать о том, что случилось. Так, у меня появилась ещё одна тайна, которую нужно разгадать. Отношение Кифуми ко мне резко изменилось. Раньше, на все мои вопросы, он буркнет что-нибудь умное и скажет, что я слишком туп, чтобы понять, а сейчас он всё терпеливо мне объяснял. Он рассказывал про Властитель на моём пальце. Это был Властитель силы. Так вот, откуда та недюжинная сила, которой я уложил этих роботов. В разговор встряла Моэ. — У Властителя силы красный камушек, а у него чёрный! Это Властитель скорости! Или невидимка! Или тень! Но не сила! — У Властителя скорости синий камень, а тут чёрный! — Кифуми злился. — Ты слишком тупа, чтобы понять! В разгаре перепалки в комнату вошёл Наруми с пятью тарелками в руках. Он расставил их на столе. — А зачем здесь пять?.. — спросила Моэ и тут до неё дошло. — Сао! Мы забыли Сао! — Да какая разница? Она же всё равно тупа, как дерево! Я разозлился. — Но она наш товарищ! Мы должны вернуться за ней! — я сильно дёрнул рукой и это отозвалось жестокой ноющей болью.