Враги тоже умеют любить

Не имея возможности шевелиться, он видел перед собой глаза сестры, и слышал вокруг себя её такой весёлый, детский и невинный смех. Глотая слёзы, подросток непроизвольно продолжал вспоминать моменты, которые он проводил с Украиной. Как носил её на руках, будучи её прислугой, прислуживая королеве. Как сидел с ней около ручья, наблюдая за природой. Как ловил рыбу, а она спала, обпершись о его плечо. Как он весело щекотал её, а потом убегал, стоило только его сестричке немного разозлиться из-за этого. Как она пыталась приготовить еду, но от неумелости обжигалась, а он потом успокаивал её, вытирая слёзы и убеждая, что всё хорошо и она готовит лучше всех… Они все больно ранили его, но больнее всего… Жаркое лето, едва ощутимый ветерок гуляет по полю… Но вдруг… — Ха-ха-ха! Не догонишь! — кричала его маленькая сестра, забегая в поле и набирая скорость. — Догоню… — отвечал Россия, забегая в поле вслед за Украиной, но специально идя за ней очень медленно, чтобы дать ей шанс оторваться от него. — Уверен, Россия? — снова закричала его сестра, отбегая уже достаточно далеко от старшего брата. — Уверен… — так же отвечал он, начиная бежать, чтобы не потерять её из виду. — Тогда действуй, братишка! — весело сказала она, начиная петлять в поле, раздвигая высокие колосья своими детскими ручками, и пытаясь сбить его с толку. Прищурившись, старший сын Союза Советских Социалистических Республик рассчитал примерное расстояние к сестре и примерно понял, куда она будет бежать. Украина заметив то, что её брат медлит, остановилась, чтобы сделать небольшую передышку. Именно тогда Россия и сорвался с места, догоняя Украину большими и широкими шагами, держа голову так низко, что его едва было видно из высоких колосьев, колышущихся от ветра, гулявшего по полю. Младшая сестра, заметив, что брат куда-то исчез, развернулась, чтобы бежать дальше, но вдруг… Из колосьев показался Россия, который догнал её, хватая обеими руками за талию и, притянув к себе, тормозя ногами, упал на спину, поднимая сестру над землей. Он, заливаясь смехом, смотрел, как она недоумевает, не понимая, откуда здесь взялся старший брат. А потом, осознав всё, краснеет и начинает смеяться, глядя как он лежит между колосьев, придерживая её. Спустя пару минут, он отпускает её и она ложится рядом с Россией, а тот, как обычно, приобнимает её за талию, продолжая разглядывать свою сестру, а потом переводит взгляд на небо, по которому медленно и лениво ползут пушистые тучки. — Смотри, они похожи на овечек. — вдруг подал голос Россия, показывая рукой на тучи. — Да-а… — протянула Украина, продолжающая лежать рядом со старшим братом и разглядывать небо. — А колосья… — М-м-м? — Колосья… Кажется, они такие высокие, что вот-вот достанут до туч, а потом и до самих небес! — Хех, может, так оно и будет, мечтательница. — ответил он, поднимаясь и беря сестру на руки, отряхивая её комбинезончик от грязи. Украина, удобно устроившись на плече брата, весело крикнула. — Идём домой! Её голосок разлился по всему полю, добираясь до самых уголков… И до России, страдавшего от боли и разлуки, этот голос тоже добрался. Да ещё и такая фраза… «Идём домой…» Как бы он хотел снова услышать это, снова обнять свою Украину, снова поцеловать свою сестру в щеку, снова прижать к себе и не отпускать, снова пойти с ней в лес, снова охранять её сон… Снова почувствовать себя её братом. Он хотел кричать. Кричать от всей боли внутри, от боли разлуки, от тоски по этим моментам… Но не мог. Эта самая боль сковала всё его тело, не позволяя пошевелиться, лишь едва заметно дрожать и распахивать глаза, на которых стояли слёзы, иногда медленно скатываясь вниз, к подбородку, оставляя мокрые следы. Его порезы на руках больше не болели. О, нет, он просто не чувствовал этой боли. Это было ничто по сравнению с тоской по сестре, этими воспоминаниями и этой беспомощностью… Не замечая, как идут минуты, быстро сменяясь часами, Россия продолжал лежать на своей кровати, откинув одну руку, а вторую прижимал к себе, к сердцу, которое тоже обливалось кровью, как и его вторая рука… Кровь из ран не прекращала идти, хотя заметно замедлилась, и впитывалась в бинт, который уже полностью был алым, насквозь пропитанный кровью подростка. Вдруг в его окно, которое было сразу над кроватью, кто-то постучал. Россия не смотрел никуда, лишь в потолок, да и то, кажется, не видел его. Поэтому даже когда стуки стали громче и за окном послышались испуганные крики, он не обращал внимания. Вдруг его дверь резко распахнулась, кажется, с другой стороны кто-то вскрыл замок. На пороге стоял отец, а за ним пара братьев и сестёр, у которых с глаз текли слёзы и они испуганно пялились на своего старшего брата, безжизненно лежащего на кровати рядом с большой лужей крови. Союз, заметив всё это, первым вошёл в комнату, подбегая к сыну и заглядывая в его пустые серо-голубые глаза. Россия, приоткрыв рот и пытаясь справиться с болью, которая уже плотно впилась в его истощённое тело, прошептал: — В-верни Украину, отец… — сглотнув слёзы, он продолжил. — Я не могу б-без неё…