Untitled.mp3 (Безымянный.mp3)

      Утро Юнги проходит гладко, к его большому облегчению. Чимин ушел еще до того, как Юнги встал с постели, и Юнги благодарен, потому что это избавляет его от неловких утренних любезностей. Тарелка с холодной лапшой все еще стоит на столе, и Юнги приходится отбиваться от любопытной Буланги, чтобы он мог сбросить застывший кирпич рамена в мусор. Он задается вопросом, не пытался ли Чимин приготовить завтрак, и тут же чувствует себя немного плохо, потому что знает, что ему нечего предложить, кроме, может быть, нескольких пакетов печенья и одинокого мороженого в морозилке. Потом ему придется сбегать в продуктовый магазин, чтобы купить немного настоящей еды, чтобы накормить ребенка, который сейчас живет с ним. К тому времени, когда Юнги прибывает в кампус, сжимая очень большую чашку кофе с добавлением кофеина, он почти опаздывает на свой первый урок. Он на мгновение осматривает брюки — надо было их погладить получше, черт возьми, — прежде чем войти в класс и направиться прямо к своему столу. — Итак, добро пожаловать на курс «Music Production and Editing». Я профессор Мин, — протягивает Юнги, бросая свои бумаги на стол, прежде чем осторожно поставить ноутбук. Он поднимает глаза и изучает лица своих учеников. Их не так много, и он благодарен за это, потому что он ненавидел бы, если бы первый урок, который он когда-либо преподавал, был огромной лекцией, где никто из студентов даже не помнил бы его. К счастью, сегодня здесь всего около тридцати студентов, и Юнги вздыхает с облегчением, прежде чем видит то, что заставляет его замереть. Там, сидя во втором ряду и выглядя таким же потрясенным, как чувствует себя Юнги, Пак гребаный Чимин. — О боже, — бормочет Юнги себе под нос, поворачиваясь лицом к доске, чтобы собраться с мыслями, прежде чем повернуться обратно. — Итак, мне сказали, что каждому из вас дали по копии Avid Pro Tools, верно? Запустите её и давайте начнем редактирование. Каким-то образом Юнги игнорирует левый угол класса в течение одного часа и пятнадцати минут, и с облегчением опускается на свой стул, когда он, наконец, отпускает класс. Чимин пытается прокрасться за более высоким студентом, но Юнги пристально смотрит на него, пока младший, наконец, не подходит к столу Юнги. Юнги ждет, пока последний из учеников не выйдет за дверь, прежде чем встать, уже кипя от злости. — Какого хрена ты здесь делаешь? — прошипел Юнги, понизив голос на случай, если кто-то из учеников будет ждать следующего урока. — Ты, блядь, пошел за мной на работу или что? Чимин выглядит обиженным, поднимая свою сумку выше на узкие плечи: — Зачем мне это? Я учусь здесь. Это мой первый урок за день. Юнги усмехается, но замолкает, как только Чимин достает из кармана джинсов смятый листок бумаги, и о, да, это расписание, и да, это имя Чимина. — Ты учишься в этом колледже и ничего мне не сказал? Почему бы тебе хотя бы не упомянуть, что ты ходишь сюда? — пробормотал Юнги, потирая переносицу. Он думает, что у него мигрень. — Я же говорил тебе, что студент, — огрызается Чимин. И хотя Юнги все еще злится, он не может не подумать, что взгляды Чимина совершенно неэффективны, потому что Чимин больше похож на избитого щенка, чем на что-либо еще. — Да, но я думал, что ты имеешь в виду старшеклассника, — отвечает Юнги, нахмурив брови. Чимин выглядит оскорбленным. — Но я выпускник колледжа! — брызжет он слюной, глаза его расширяются от негодования. Юнги подавляет усмешку, потому что округлые щеки и щенячьи глаза Чимина только делают его моложе. — Ты уже в выпускном классе? Это невозможно, — усмехается Юнги, откидываясь на спинку стула. — Ты выглядишь так, будто тебе пятнадцать. Может быть, даже тринадцать. И это ложь, но есть что-то забавное в том, чтобы раздражать Чимина, хотя бы потому, что Юнги видит, как краснеют его щеки. — Мне будет двадцать один! — хмурится Чимин, а Юнги хмурится в ответ, потому что этот ребёнок Чимин никак не может быть всего на два года моложе самого Юнги. И как бы приятно не было подшучивать над Чимином, Юнги знает, что часы тикают, и у него действительно не так много времени, прежде чем ему нужно будет вести свой следующий класс, поэтому он сразу переходит к делу. — Послушай, Чимин, мне очень жаль, но я не могу просто жить с одним из моих учеников, — говорит Юнги, наблюдая, как Чимин сморщивает нос в замешательстве. Выражение предательства проходит по лицу Чимина, и странная волна вины накатывает на Юнги. — Ты не можешь выгнать меня, — упрямо говорит Чимин, и его голос становится все громче, поэтому Юнги быстро машет руками, пока Чимин снова не успокоится. Его голос колеблется, когда он продолжает. — Ты — единственная причина, по которой меня выселили. Я… я мог бы сказать хозяину, ты знаешь. Юнги быстро втягивает воздух, потому что знает, что Чимин не лжет. Он мог бы рассказать их хозяину о Буланги, и тогда для Юнги все будет кончено. Ему придется съехать, попытаться найти новое место на свою ограниченную зарплату, возможно, придется продать часть своего звукового оборудования, может быть, даже придется отдать Буланги. Это слишком большой риск. — Ты бы этого не сделал, — хеджирует Юнги, задаваясь вопросом, может ли Чимин такое сделать или это блеф. Он не слишком много знает о парне — учитывая, что они познакомились всего день назад — но он просто не может увидеть в Чимине месть, независимо от того, насколько это оправдано. Чимин заметно сдувается, кивая на стол Юнги: — Нет, я бы не стал, но ты ведь не выгоняешь меня, правда? Все мои вещи у тебя дома или в твоей кладовке. Я просто не знаю, куда я пойду, это слишком много для меня, чтобы справиться. И Юнги знает, что он действительно не должен поддаваться обиженному, надутому взгляду Чимина, тем более, что Юнги только что получил эту работу и делает что-то настолько глупое, как проживание с одним из его студентов, вероятно, это верный способ получить увольнение, прежде чем он получит свою первую зарплату. Но Чимин все ещё выглядит очень расстроенным, а Юнги — единственный человек, который может помочь, и иногда слишком сложно пытаться отказать Чимину. — Хорошо, — бормочет Юнги, его рот двигается сам по себе. — Ты можешь остаться. Но это не надолго, ясно? Мы скоро что-нибудь придумаем, но до тех пор ты должен держать это в секрете. Мне не нужно, чтобы ты был причиной моего увольнения, ясно? Чимин сразу же оживляется, и Юнги чувствует, как пульсирующая мигрень усиливается. — А теперь уходи, пока люди не заподозрили неладное, — инструктирует Юнги, наблюдая, как Чимин практически бежит из класса, чтобы добраться до следующего урока. Юнги смотрит на часы и хмурится. Если он вернется в свой кабинет, чтобы взять обезболивающее, он определенно опоздает на следующий урок, который он преподает. Но, по мнению Юнги, поскольку этот день никак не может стать хуже, он может также рискнуть. - — Черт возьми, неудивительно, что имя Мин Юнги показалось мне знакомым! — ахает Тэхён, и Чимин бьет его по голове. — Говори ещё громче, — с сарказмом восклицает Чимин, потирая ладонь, потому что голова Тэхёна необычайно твёрдая. — Это должно оставаться тайной, хорошо? Я не хочу, чтобы его уволили, тогда нам обоим будет негде жить. — Знаешь, ты всегда можешь остаться с нами, — предлагает Тэхен, и честности в его голосе достаточно, чтобы заставить Чимина серьезно задуматься на мгновение. Дело в том, что квартира Тэхёна очень тесная, так как там живут два мальчика и все их музыкальные инструменты, гитары и прочее барахло, и Чимин определённо не хочет знать, чем Тэхён и Чонгук занимаются в крошечные часы ночи. — Спасибо, — бормочет Чимин, положив руку на плечо своего лучшего друга, — но я не думаю, что это сработает. Вы, ребята, уже теснитесь там, и было бы трудно перенести все мои вещи до вашей квартиры. — Ты, наверное, думаешь, что он горячий и просто хочешь жить с ним, — прямо говорит Тэхен, и Чимин закрывает лицо руками и стонет, потому что Тэхен никогда не держит язык за зубами, когда ему в голову приходят сумасшедшие идеи. — Но знаешь, я почти уверен, что большинство профессоров поставили бы тебе хорошие оценки, если бы ты переспал с ними, так что, может быть, это пойдет тебе на пользу. — Заткнись, пока я тебя не задушил, — ворчит Чимин, глядя на смеющегося Тэхена. — В любом случае, может быть, я приду к тебе, если жизнь с профессором Мином станет слишком странной. Тэхен скорчил гримасу: — Ты действительно собираешься его так называть? Когда живешь с ним? Это твой странный кинк? Если есть способ, чтобы вся кровь отлила от его лица, одновременно устремляясь к его щекам, то Чимин думает, что это происходит с ним именно сейчас. — Нет! — восклицает он, ударяя Тэхена по плечу. — Боже, ты такой странный. Я просто не знаю как еще называть его. Я не могу просто называть его Юнги, понимаешь? Он старше нас. — Мне он показался довольно молодым, — щурится Тэхен, пытаясь припомнить подробности занятия. — В любом случае, он всего лишь доцент, так что он не может быть таким старым. — Да, наверное, — хмурится Чимин, поднимая глаза, когда они наконец подъезжают к его дому. — В любом случае, увидимся завтра, хорошо? Напомни Чонгуку, что мы должны быть в студии в восемь. — Будет сделано, — кивает Тэхен, салютуя Чимину двумя пальцами. — Расскажи мне потом, как прошёл сегодняшний вечер с профессором Мин. Он пошевелил бровями, и Чимин задумался, не ударить ли его снова. Он не получает такого шанса, потому что Тэхен поворачивается и направляется в свою квартиру, и поэтому Чимин тоже поворачивается и направляется внутрь, бегом вверх по лестнице, чтобы добраться до своего этажа, потому что он считает, что никогда не бывает плохого времени для тренировок. Чимин достает запасной ключ, который Юнги дал ему накануне вечером, из своей связки ключей, но прежде чем он может открыть дверь, Юнги открывает ее изнутри. — Ты всегда возвращаешься из кампуса так поздно? — жалуется Юнги, отступая назад и позволяя Чимину пройти. Буланги атакует его лодыжки, и Чимин не может не улыбнуться, когда он бросает свой рюкзак и наклоняется, чтобы поднять кошку. — У меня танцевальная консерватория по вечерам, — бормочет Чимин, неуверенный в том, чувствует ли Юнги раздражение или нет. Он определенно выглядит сердитым, и Чимин предпочел бы не раздражать своего и без того сомнительного соседа по комнате. — Ты танцор? — Юнги выглядит удивленным, поворачиваясь к Чимину. — Какого черта тогда ты делаешь на моих курсах редактирования? Чимин изменяется в лице, внезапно чувствуя себя защищённым. Он знает, что многие люди не рассматривают танцы как надежную карьеру, но поскольку Юнги преподает музыку в университете искусств, Чимин предполагает, что он будет другим. — Я не знаю, но иногда было бы неплохо попробовать создать музыку, под которую я танцую, я думаю. Я тоже не знал, что ты увлекаешься музыкой. — Я тоже ходил в SeoulArts, — объясняет Юнги, сидя на диване. — Специализировался на музыкальном производстве, и мне удалось закончить его на год раньше. Я там учился, помогал другим профессорам на кафедре, а когда закончил, они предложили мне эту работу. Чимин прищуривается, пытаясь сделать какие-то вычисления в голове, но прошло уже пять лет с тех пор, как он в последний раз посещал математический класс. — То есть тебе вроде как двадцать пять? — Двадцать три, — говорит Юнги, и Чимину кажется, что он слышит в голосе Юнги едва заметную нотку гордости. — Но не рассказывай об этом всем остальным ученикам. Я думаю, что это сработает лучше, если все будут думать, что я старше, чем на самом деле. — Вы действительно молоды, профессор, — замечает Чимин, и возмущенного выражения на лице Юнги достаточно, чтобы заставить его рассмеяться. — Не то чтобы ты выглядел старым, конечно. Я просто удивился. — Не называй меня профессором, когда мы не в классе, — говорит Юнги, скорчив гримасу. — Это звучит так странно. Зови меня просто хён, ладно? Чимин кивает. Это немного странно, быть настолько неформальным с Юнги, когда они знают друг друга только двадцать четыре часа, но Юнги прав в том, что называть его профессором Мин будет еще более странно. В этот момент его желудок принимает ужасающее решение громко заурчать, и Чимин обхватывает руками живот, как будто он может подавить шум таким образом. Что еще хуже, он чувствует, как его щеки горят, а Юнги смотрит на него и пытается не рассмеяться. Боже, просто убейте его. — Ты голоден? — спрашивает Юнги, поднимаясь с дивана. Чимин кротко стоит у входной двери, наблюдая, как мужчина проходит мимо него на кухню и роется в шкафу. — Я проголодался после занятий, — отвечает Чимин, опускаясь на колени и отпуская Буланги, когда она становится беспокойной. — Я думаю, что просто пойду куда-нибудь поужинать, на самом деле… — Хватай своё пальто, — перебивает его Юнги, и Чимин закрывает рот, потому что тон Юнги дает понять, что спорить не о чем. — Пойдем в магазин. Мне нужно купить кое-какие продукты, и я понятия не имею, какие продукты ты любишь, так что будет намного лучше, если ты пойдёшь со мной. — Хорошо, — тонко отвечает Чимин, наблюдая, как Юнги натягивает кожаную куртку и выходит наружу. Он не ждет Чимина, сразу спускаясь к лифту, и Чимин медлит, засовывая ноги обратно в ботинки и следуя за ним. Он достает свой телефон и отправляет сообщение Тэхену, предупреждая его, что если он не появится на их уроке теории музыки на следующий день, проверьте его в ближайшем супермаркете. Юнги настаивает на том, чтобы ехать в самый дальний супермаркет в этой части Сеула, потому что он считает, что там меньше шансов, что их узнают. Не то, чтобы кто-то узнал нового доцента после всего лишь одного дня занятий, но лучше быть в безопасности, чем сожалеть. Чимин — один из тех детей, которые любят смотреть в окно во время автомобильных поездок, Юнги быстро учится и проводит всю тридцатиминутную поездку, прижавшись носом к окну. Это оставляет туманный маленький след, когда Юнги хватает Чимина за капюшон его толстовки и тянет его прочь. — Ладно, пошли, — бормочет Юнги, отводя взгляд, когда Чимин краснеет ярко-розовым, потому что он не в настроении иметь дело с милыми голодными детьми. Оказывается, что Чимин также один из тех детей, которые идут прямо к стеллажам с печеньем в магазине, и Юнги закатывает глаза, когда видит, что Чимин пытается выбрать между двумя разными упаковками шоколадного печенья. — Наверное, сначала нам стоит купить настоящие продукты, — сухо предлагает Юнги, наблюдая, как Чимин хватает обе пачки с полки. — Я уверен, что дети должны есть больше, чем просто сладости. — Ты говоришь так, будто тебе уже пятьдесят лет, хён, — смеется Чимин, бросая печенье в корзину, которую несет Юнги. — В любом случае, тебе тоже нужна еда. Что ты любишь есть? — На самом деле я не готовлю, — отвечает Юнги, глядя на семь разных видов ароматизированного йогурта на стеллаже. Он может понять такие ароматы, как клубника и манго, но гребаные лимонники даже не настоящие. — Обычно я просто… заказываю пиццу? Еду на вынос? Рамен быстрого приготовления? Выражение ужаса на лице Чимина заставляет Юнги чувствовать себя немного виноватым, и он даже не знает почему. — Боже, как ты стал взрослым человеком? — спрашивает Чимин, бросая в корзину несколько пачек куриных грудок. Юнги молча следует за ним, когда Чимин направляется в сторону макарон, выбирая несколько разных сортов лапши. — Ты не должен так разговаривать со своим профессором, — напоминает ему Юнги, но в его словах нет настоящего упрёка, и он и Чимин это знают. — Да, неважно, — бормочет Чимин, оглядывая стеллажи. — Ты ведь можешь приготовить суп, правда? Нельзя испортить консервированный суп. Ты просто разогреваешь его. — Я не люблю суп, — бормочет Юнги, следуя за Чимином. Корзина теперь намного тяжелее, чем десять минут назад, но Юнги будет чувствовать себя глупо, если он поставит ее. — Нет необходимости его покупать. Чимин бросает на него притворно обиженный взгляд: — Но я люблю суп. И вообще, это хорошо для тебя. Суп помогает избежать обезвоживания. Держу пари, что ты тоже не любишь пить воду. И у Юнги нет хорошего ответа на это, поэтому соглашается с Чимином, пожимая плечами. Во всяком случае, это правда. Он обычно заменяет свое ежедневное потребление воды кофе. Чимин намного счастливее, когда его окружает еда, отмечает Юнги, и он чувствует себя немного плохо из-за того, что в его кладовке нет ничего, кроме чертового рамена. Он задается вопросом, не голодает ли Чимин сейчас — он не обедал вчера вечером, вспоминает Юнги, и он также предполагает, что Чимин купил обед в течение учебного дня. По какой-то причине Юнги чувствует себя ответственным за Чимина теперь, когда они живут под одной крышей. И это немного странно, потому что Юнги обычно не отвечает ни за что, кроме себя (а иногда и за свою проклятую кошку), но есть что-то в Чимине, что достаточно мило для Юнги, чтобы не возражать против его желаний. Внезапно Чимин появляется прямо перед его лицом и размахивает яблоком. — А разве профессорам это не должно нравиться? — Ты чертовски странный ребенок, — кисло отвечает Юнги, забирая яблоко и кладя его в корзину. — А почему ты вообще профессор? — спрашивает Чимин, игнорируя оскорбление Юнги и принюхиваясь к свежим буханкам хлеба. — Похоже как будто, ты не из таких. — Нет, — Юнги скорчил гримасу, потирая затылок одной рукой, которая не напрягалась под тяжестью корзины. — Я не люблю детей, но студенты колледжа не так уж и плохи. Кроме того, я работаю над докторской диссертацией по музыкальному искусству, и мне нужно как-то заплатить за нее, не так ли? По крайней мере, поскольку я все еще учусь, мне еще не нужно расплачиваться с моими кредитами. — Что ты собираешься делать с докторской степенью? — спрашивает Чимин, выглядя заинтригованным. Юнги позволяет себе улыбаться, так как не каждый день тот, кто действительно интересуется музыкой, готов слушать болтовню Юнги о своих амбициях. — Надеюсь, сочинять, а потом производить. Я уже делаю кое-что на стороне, в любом случае, но я уверен, что с большей квалификацией я могу достичь большего. Я также люблю учиться, так что это не так уж плохо, — кивает Юнги, наблюдая, как Чимин рассеянно покусывает кусочек хлеба, слушая. — А ты, значит, специализируешься на танцах? — На современных танцах, — говорит Чимин, заметно оживляясь, когда он бросает хлеб в корзину. — Акцент на производительность. Я пытаюсь присоединиться к местной труппе, но они берут только людей с образованием, поэтому я должен пройти через SeoulArts. — У меня есть друг, который управляет студией, — отмечает Юнги, пробираясь к кассовому аппарату, потому что он считает, что у них достаточно еды, чтобы продержаться три недели. — Может быть, я как-нибудь познакомлю вас, ребята. — Это было бы удивительно, — серьезно говорит Чимин, и Юнги подавляет вздох облегчения, когда Чимин забирает у него корзину и снимает боль с его руки. — В любом случае, позволь мне заплатить за продукты, хён. Я уверен, что в конечном итоге я съем большую часть этого в любом случае. — Но я старше, — протестует Юнги, вытаскивая бумажник. — Разве я не живу у тебя бесплатно? — усмехается Чимин, протягивая свою карточку смущенному кассиру. — Это очень мило с твоей стороны. Меньшее, что я могу сделать, это заплатить за продукты, верно? И с Чимином, смотрящим на него вот так, с прищуренными глазами и лукавой улыбкой, Юнги понимает, что не все дети плохие.