***
Привыкнуть к изоляции оказалось легко: Рик успел познакомиться со всеми ее градациями задолго до попадания в полицейский участок. Это действительно было как в новой палате, разве что попросторней и с личным ассистентом. Еду ему приносили. Ну ка́к еду. Скорее, слякотную массу, которую именовали едой. Растекшаяся по тарелке котлета, драный салат, шмякнувшееся с высоты птичьего полета пюре и какой-то там «овощной набор» из размороженного в микроволновке горошка с крохотными морковками. В общем, кормили его как в пансионате или, скорее, дурдоме, где едой нельзя подавиться насмерть, сколько ни пытайся. — Еще пятьдесят, — Лаура зашла без стука и бросила на стол стопку увесистых папок. Теперь она носила крепкие зимние ботинки: официальная часть окончена, красоваться не перед кем. Одно осталось неизменно — пунктуальность. Ровно в семь тридцать утра, когда Рик заканчивал с водными процедурами в общей душевой, она заявлялась в кабинет с папками наперевес. — Сегодня без посетителей? — Нет, шеф, сообщений не было, телефон не звонил. На памяти Рика телефон не звонил ни разу. Добро пожаловать в Салем — оплот пацифизма, где нет воровства и нужды, никого не убивают, кошки не застревают на деревьях, а Эра Водолея¹ уже давно наступила. И полицейский участок здесь для виду, и форма бутафорская, и сам Рик — шеф — последний экземпляр в музее исполнительной власти. Его существование — всего лишь издевка, как и форма, и звание, и даже борода, которую он попервой пытался ровнять ножницами, чтобы придать себе благообразности. Салем презирал его — Рик это чувствовал, чувствовал и смаковал всеми фибрами души. — Что-нибудь еще, шеф? — Нет. — Тогда я буду у себя, — и Лаура наконец убралась из кабинета. Капля сорвалась с кудрей и шлепнулась прямиком на папку. Рик раздраженно зачесал волосы назад. Ему стоит приучить себя вставать раньше, и тогда Лаура — его великолепный страж, его мучительница — не сможет застать его с мокрой головой. Интересно, чем же она так провинилась перед Ниганом, что он засунул ее сюда, в этот террариум. Ей было здесь невмоготу, она ненавидела участок и как любой житель Салема ненавидела полицию. В семь тридцать пять она включала радио: волну 105.5 ФМ, станцию Уолли-Скуолли с одним и тем же репертуаром. Песни шли в одинаковой последовательности, даже реклама повторялась, кашель ведущего звучал как записанный на пленку, и так изо дня в день. — Да пошла ты, — усмехнулся Рик, оборачиваясь на дрожащие от громкости колонки. Их привинтили высоко под потолком: калеке на костылях не добраться. — Ты и Уолли-Скуолли заодно. Перелопачивая еще первые пятьдесят дел, Рик лелеял смехотворную надежду, что ему попадется досье на Карла. Или хоть на кого-нибудь, кого он знал. Ага, держи карман шире. Как и следовало ожидать, дела ему выдавались в определенной последовательности: от самых незначительных граждан. Продавцы, уборщики, домохозяйки, доживающие свой век пенсионеры — даже странно, что Ниган держал столько «неликвида». Люди — это же ресурс, надо выжимать по максимуму. Время шло к полудню — Рик определил это, не глядя на часы: ритмы диско сменились единственной в программе песней, где было много аккордеона и стрекотни на французском или черт знает каком языке. Лаура в это время возвращалась из «наружи», как Рик называл пространство со свежим воздухом, с новой порцией местной кормежки. Из окна кабинета было видно, как она докуривает на ходу сигарету и отщелкивает бычок в урну. Каждый раз окурок попадал точно в цель. Еще через пятнадцать минут ему принесут в кабинет ленч, и комната заполнится омерзительным запахом гнильцы, какой бывает у мороженной морковки с истекшим сроком годности. На кляклые котлеты смотреть уже не было сил. — Ваш ленч, шеф, — Лаура вошла без стука и поставила прямо на папки пластиковую посудину — с таких едят в тюрьмах и школьных столовых. — Приятного аппетита. Кофе или вода? Как будто ничего другого в репертуаре не было. Рик мотнул головой, отказываясь от обоих вариантов. — Ты уже ела? — сухо поинтересовался он. — Я пропускаю ленч. — Завари себе кофе и составь мне компанию. Лаура, не скрывая скуки на лице, ответила: — Это приказ? — Если тебе от этого легче, то приказ. Рик уселся за свой стол, выровнял стопки документов и пустые рамки для фотографий, убрал пресс для бумаг, которым никогда не пользовался, в дальний ящик. «Теперь как надо», — решил он. В последнее время он все плотнее сживался со своей ролью. В памяти всплывали маленькие ритуалы, изменились его повадки, он стал держаться уверенней и чаще хвататься за пояс, где раньше видимо висел табельный пистолет. В хлипких декорациях Салема он находил следы прошлого себя. «Может быть, я тоже ненастоящий, — иногда думалось Рику. — Может быть, я единственный ненастоящий во всей этой бутафории». — Что именно вы от меня хотите? — поинтересовалась Лаура, опустившись на стул напротив. — Исполнения обязанностей. — Ну, шеф вы здесь только формально… — Не видел ни одного города, который обошелся бы без полиции. — Боже, благослови Америку. — И ее законы. У тебя, вижу, проблем со второй поправкой² нет, — Рик кивнул на плечевую кобуру, выглядывающую из-под жлетки. — Зачем тебе оружие, если полиция — только формальность? — Для охраны. — Кого? Меня? — Скорее, от вас. — Боишься инвалидов? Не думал, что ты из пугливых. Кстати, всегда было интересно: ты пистолет держать умеешь или это просто для виду? В Салеме хоть немного обучают, как обращаться с оружием? — Мне не нужно обучение. Армия, — коротко пояснила Лаура. Рик с улыбкой закрыл личное дело одной из официанток Тани: — Ну, очевидно, что не полиция. — Не думаю, что подготовка и там, и там сильно отличается. — Армейские методы хороши, когда нужно признание, методы полиции — когда нужна правда. — В идеале. — Какая удача, что в Салеме все так далеко от идеала. Лаура пожала плечами. — Вас сегодня потянуло на разговоры, — заметила она. — Это от скуки. На лице Лауры впервые за все время промелькнуло понимание. — А знаешь, что? — Рик откинулся на стуле. — Давай вызовем какого-нибудь почтальона в участок, и я научу тебя паре приемам полицейского допроса? Настоящим, не как в книжках и по телевизору. — Вы серьезно? — Почему бы и нет? Вот, к примеру, — он схватил первое попавшееся досье, — мистер Стетсон… Их разговор прервала пронзительная трель. Такого еще не случалось. Рик вопросительно посмотрел на Лауру, которая вскочила на ноги и без единого слова выскользнула из кабинета. Сквозь жалюзи на окнах Рик разглядел лишь громоздкий Ниссан: он так и остался стоять на парковке с распахнутой настежь дверцей. Кто-то топтался у входа в участок и вдавливал кнопку звонка. — Полицейский участок, который всегда заперт на ключ, — задумчиво протянул Рик. Давно он не выдавал больше десятка слов за раз. И все-таки что-то в его природе противилось спокойному дружелюбию. С куда большим удовольствием он бы вставил свой костыль Лауре в задницу и хорошенько прокрутил, вот тогда бы она точно заговорила, выдала бы все как на духу. Увы и ах, такими методами ничего не добиться, для человека в его положении насилие — разовое удовольствие. Ничего не происходило, и Рик зажал кнопку «2» на телефоне внутренней связи. — Лаура? Ответа не последовало. Тогда Рик грузно поднялся, схватил костыли и проковылял в коридор. Мокрые следы нежданного визитера петлями протащились по участку, пока не оборвались у той части допросной, куда сажали подозреваемых. Рик без стука вошел во вторую часть, предназначенную для служащих. Лаура сидела у выключенного монитора и нервно царапала татуировку на шее. — Что произошло? Кто в допросной? — Гребанная проблема, — огрызнулась Лаура. — Сам пришел. Хрен знает, что с ним делать, да и отправить его больше некуда. — И какой порядок действий в таких ситуациях? — Их еще не случалось! — С Ниганом связалась? — Он не любит сюрпризы, тем более, такого масштаба. — И срываться он будет на нас, — заключил Рик. — Так… Кто пожаловал? Лаура замешкалась, но все-таки ответила: — Карл. Новоиспеченная правая рука Нигана. Отставив костыли к стене, Рик опустился на стул перед старым пузатым монитором. — Правая рука, да? — пробормотал он. — Примчался сюда, ломился в участок, бросил машину… — Что будем делать? — Ничего. Посади его ближе к двери, дай стакан воды. — И..? — Найди Нигана. Этот парень, — Рик включил монитор и взглянул на серую размытую картинку, — сделал что-то, о чем другим знать не следует. — Я звонила по всем номерам, но Нигана нигде нет. — Попробуй через Филипа Блейка. А Карла до приезда Нигана запри. — Вы уверены? — Хочешь объяснять Нигану, куда делась его правая рука, пока он спешил на всех парах? — Ладно. Ключ от допросной остался у Лауры, а сама она, закутавшись в куртку, дала по газам своей синей Тойоты. Рик взглянул на наручные часы: искать Нигана в койке у одной из жен действительно как-то поздновато. Может быть, койка Филипа Блейка и впрямь более вероятное место. Карл сидел смирно. Пару раз он посмотрел в камеру и с тех пор практически не двигался. Ожидание затягивалось. Лауры не было уже около получаса. Рик решил размяться и, как он обычно делал, принялся ковылять туда-сюда по коридору. Дверь, отделяющая его от Карла, оказывалась то по правую руку, то по левую. И все-таки Рик прекрасно помнил угрозу Нигана. «Попробуешь с ним пересечься, поговорить, передать записку…». Все неумолимо сводилось к наказанию. — Эй! — крикнул Карл через дверь допросной. — Есть тут кто? Рик замер. — Я знаю, что полиция здесь никудышная, — с усталой насмешкой в голосе продолжил Карл, — но не забрать у меня оружие… Это даже для Салема как-то слишком. Есть тут кто вообще? Достав из кармана носовой платок, Рик приложил его ко рту и сипло ответил: — Я тут. Это… Это Сид, новый шеф полиции. Ниган скоро будет. — Ниган, да..? — Да. Я еще не до конца в курсе местных порядков, так что… Можем просто побеседовать. — О чем? Рик сполз по стене коридора и сел на пол, подперев спиной дверь. — Ну… Для начала полностью представься. — Серьезно? Ладно. Карл Джеффри Граймс. — Необычный выбор для среднего имени. — В честь дяди. — Со стороны матери или отца? — Отца. — Вроде как среднее имя определяет характер, если не взято с потолка, конечно же. — Я бы так не сказал. У меня мало общего с дядей Джеффри. Он взбалмошный. — Сказал парень, который ворвался сюда с пистолетом за пазухой. Карл принужденно рассмеялся. — Почему именно сюда? — мягко спросил Рик. — Случилось преступление? — Да, — Карл замялся. — И как-то по привычке. Мой отец работал в полиции, жил на работе, и найти его можно было только в участке. Не то чтобы я часто туда заглядывал… Но… — Поэтому не пошел к Нигану? — Честно? Не знаю, еще испугался, наверное. — Боишься, что он может тебе навредить? — И да, и нет. Это вроде как прийти к предкам с повинной. Непонятно, что тебя ждет и насколько они будут разочарованы. Наказание из чистых побуждений, в воспитательных целях и далее по списку. Наверное, меня просто так часто наказывали за все подряд, что я разучился определять, где хорошо и плохо. Как будто теперь мне нужен долбанный справочник, чтобы разобраться. — Что бы ты ни сделал, в Салеме свои законы, и контролирует их тот, кто запросто может их поменять. — Если бы еще в мою пользу. — А как иначе. Карл негромко фыркнул: — Знаете, вы напоминаете моего отца. — Чем? Потому что служу в полиции? — Наверное, голосом. Да и то, его голос никогда не звучал так успокаивающе. Считайте это комплиментом. — Вот как. _____________________ 1. Концепция движения нью-эйдж, что на смену христианских ценностей приходит эпоха науки и нового религиозного синкретизма. 2. Гарантирует право граждан на хранение и ношение оружияЧасть 16
5 января 2022 г. в 06:20
Карл зябко поежился. Тощая дверца хлопала на ветру: замок сломался. По углам намело снег и грязь. Домик прораба из двух блок-контейнеров был сырым и холодным: на него не хватило полиуретановой пенки. Крайне уродливая прямоугольная конструкция — Карлу она напоминала наспех сколоченный из досок гроб.
И он больше месяца жил в этом гробу, если можно назвать жизнью метание по строительной делянке, замершей лысым пятачком посреди густого леса, как будто это место выжгло огненным мечом. Очень по-библейски, даже Ниган не нашел бы сравнения лучше.
Загудел факс, выталкивая из себя дневные сводки по прибыли. «Нам нужен нормальный бухгалтер», — отстраненно подумал Карл. Таблицы с цифрами на тоненькой бумаге выглядели неряшливо и составленными впопыхах. Задокументированная выручка никогда не сходилась с личными подсчетами Карла.
— Они обкрадывают твою лесопилку, — как-то раз сказал Сиддик, пробежавшись взглядом по такому отчету из факса.
— Не мою, а Нигана, — отмахнулся Карл.
— Ниган с тебя спросит. Рано или поздно.
— Знаю.
— Лесопилка тянет для нас время. Пока тут все идет как надо, Ниган не будет тебя трогать или посылать рекрутировать. Тебе надо как-то разобраться с воровством.
— И как прикажешь это сделать?
Сиддик неуверенно пожал плечами:
— Ты теперь правая рука всея Салема, у тебя возможностей больше, чем у многих.
День Карла Граймса, правой руки всея Салема, начинался задолго до рассвета, когда он провожал на отбой ночную смену и выключал прожекторы на отводе. Затем он готовил отчет для Нигана, а закончив с бумагами, будил вторую бригаду клаксоном, за что многие его возненавидели. После завтрака и до глубокого вечера он руководил погрузкой и доставкой хлыстов, стройкой, распределением припасов, а еще их своеобразным медпунктом и кухней в придачу.
Армия рабочих на лесопилке неумолимо росла. Они не успевали строить жилье, и люди забивались в блок-контейнеры по четверо-пятеро. Карл отдал свою раскладушку, и теперь они с Сиддиком спали на матрасе в углу. Все остальное место в домике прораба занимали чертежи, свитки с планами и картой территории, кучи отчетной макулатуры. Стеллажи с расходными материалами находились здесь же: доверить даже подобную мелочь было некому. Стоило не доглядеть, как все куда-то пропадало. На прошлой неделе Карл не досчитался коробки с воздушными фильтрами для бензопил, в начале месяца — тринадцать светоотражающих жилетов. Чего удивляться? Карл Граймс, правая рука всея Салема, был в два раза младше любого из его подчиненных, он был над ними бессилен, его власть не признавалась, а вместо авторитета он заработал лишь глубокую первобытную неприязнь, которую Салем испытывал ко всему новому.
От пронзительного скрежета харвестеров у него случались мигрени. Спал он плохо и мало, часа по три в сутки. Сны были похожи на видения. Иногда Карл вырывался из этих видений возбужденным и потным, тыкался в спину Сиддика пахом, пока тот наконец не просыпался. Они больше не занимались сексом или любовью. Их совместное бодрствование сводилось к стремлению дойти до разрядки, достигнуть которой оба не могли часами. Иногда их прерывал будильник Карла, и тогда Сиддик молча отворачивался к стене, а Карл натягивал под одеялом рабочий комбинезон.
Они привыкли спать в грязи и на еловых иголках. Этой ночью Карл сквозь сон слышал шелест худого веника. Чище не стало, а утром он нашел разодранный в клочья веник на покореженном крыльце. В этой ледяной изоляции отношения с Сиддиком изменились. Им было тесно посреди лесной норы и порой тесно друг с другом.
На столе взорвался трелью стационарный телефон. Карл устало поднял трубку:
— Лесопилка Салема. Граймс слушает.
— Мистер Граймс? Это Бадди Молоуни. Я по поводу вчерашней отгрузки.
— Что случилось?
— У нас тут несовпадение по документации.
Карл вздохнул и привалился бедром к столу. Между скомканных бумаг валялась пачка сигарет. Если в ней обнаружится перевернутая к низу фильтром сигарета, значит, Сиддик снова будет пытаться раздобыть им документы: у него хотя бы была возможность вырваться с лесопилки. Ниган держал изъятые паспорта, водительские права и ID-карты под рукой, наверное, где-то на одной из своих квартир. Единственный способ разжиться документами — перехватить их до того, как они попадут в сейф лидера Салема.
— Так что там за проблема? — Карл прокашлялся.
— Судя по бумагам, наша компания заказывала у вас три грузовика лиственницы, а привезли щепу и кору для пеллетов. Я этим заказом не руководил, у меня только документы под рукой. Что-то изменилось в последний момент или это просто недоразумение?
— Сейчас проверю.
Карл снова вздохнул. Лес здесь был неоднородным, все вперемешку: и хвоя, и лиственница. Сортимент постоянно менялся, и самые предприимчивые работники пытались нажиться в сложившейся сумятице. Стоило ослабить бдительность, как бригадиры продавали сосну по цене клена, а вырученную разницу делили на всю бригаду. Карл был в курсе.
— Мистер Граймс?
— Заказы перепутали, — спокойно соврал Карл, достав перевернутую сигарету и закурив. — Я сообщу логистам, чтобы они разобрались. После полудня три грузовика лиственницы будут у вас. Издержки я, разумеется, возьму на себя. Так устроит?
— Вполне. Спасибо, мистер Граймс.
— До свидания.
В дверь постучали. Карл положил трубку.
— Войди, — отозвался он спустя несколько секунд.
На пороге возник Грейди — бригадир ночной смены. Смуглый косматый детина, такой огромный, что по привычке наклонялся на каждом шагу: берег голову. На пропитом красном лице где-то в недрах отекших щек и бровей затаились глаза-щелочки, которые всегда блестели, будто он уже выпил.
— Мы полностью вырубили квадрат, — с вызовом сказал Грейди.
— Ну и? Переходите на следующий.
— Так не пойдет.
Карл нервно сжался, но спохватившись, тут же ощетинился:
— Что за бред? Перевези освещение и технику на новый квадрат, а ночью сразу приступите к вырубке.
— Не, хрен там плавал.
— Ты озвучишь, что тебя останавливает выполнять свою работу или я должен устроить викторину?
— Надбавку надо. По зарплате, — пояснил Грейди и привалился к дверному косяку, загораживая проход.
С улицы донесся рокот внедорожника. Карл насторожился. Удивительно, как быстро в Салеме учишься слушать. Здесь много болтают лишь шепотом, а о прибытии важных персон сообщают ударом кулака в дверь. Так Салем держит в тонусе. Огромный коллективный разум, лишенный средств связи, где каждый действует из целесообразности, заключенной в отсутствии наказания. «Наверное, так и работают культы», — отметил про себя Карл. Это был первый раз, когда он назвал Салем культом.
Грейди оглянулся через плечо:
— О, Саймон приехал. И дружка твоего подвез, — добавил он, сощурившись.
Карл приподнялся на носках в попытке рассмотреть, что происходит снаружи.
— Так что там насчет денежек, а? — не унимался Грейди.
Перед кухней-палаткой замер старый черный внедорожник в ошметках земли и рыжего снега. Саймон в своей неизменной куртке. Исхудавший, разом весь заострившийся, будто его подточили зубилом. Следом за ним из машины выбрался Сиддик. Саймон схватил его под локоть и с силой сжал.
— Или больше денег или моя бригада на вырубку не выходит, доходчиво объясняю?
Надтреснутый голос Грейди постепенно становился все тише и тише. Точно так же Карл игнорировал голос отца, его исповеди и проповеди, пьяное бормотание над пустой бутылкой. В какой-то момент это стало происходить само собой, защитный механизм превратился в привычку. Теперь Карл отмахивался от словесных излияний не из страха, а потому что иначе никак, иначе упустишь что-нибудь по-настоящему важное.
Саймон оглянулся по сторонам.
— Ну и где ваш главный? — крикнул он. — Граймс! Тебе гостинцы!
Карл вздрогнул. Сиддик посмотрел в сторону домика прораба: загнанно, широко распахнутыми глазами. Да, все-таки удивительно, как быстро в Салеме учишься слушать. Карл слышал по-заячьи трепещущее сердце Сиддика, как он умоляет Карла не делать глупостей — думает об этом настолько громко, что можно было бы оглохнуть. Но куда там, если огромная пятерня Саймона скручивается на плече Сиддика, комкая белый халат, а вторая рука ныряет в карман и выуживает оттуда стопку паспортов — их Карл узнает и за сотню метров, эти непримечательные синие книжечки.
— Собери свою бригаду, — Карл толкнул Грейди в грудь, а когда он свалил, закрыл дверь.
Сегодня Сиддик попытался достать документы. «И у него почти получилось», — невесело усмехнулся Карл. Вот только Салем не прощает «почти», а Ниган вообще ничего не прощает. Его великодушие, о котором некоторые с таким упоением треплются — очередной миф, уютная перина, которую стелют себе местные, чтобы мягче спалось под сводами салемского неба.
Карл сбросил со стола завалы бумаг, на пол полетела пустая сигаретная пачка. Пистолет — небольшая привилегия его положения — покоился под бухгалтерскими книгами, с которыми никто и никогда не будет сверяться. Карл схватил пистолет и спрятал сзади за пояс. Куртка скрывала блестящую рукоятку.
Сделав глубокий вдох, Карл вышел на улицу.
— А вот и ты! — Саймон моментально вскинулся. Он прокрутился на пятках, и острые носки его ботинок развернулись в сторону дома прораба. — Весь в делах, весь в заботах? Неплохо у тебя здесь, — он картинно огляделся. — Не скучаешь по дороге? По тюрьмам?
Они поравнялись. Карл пожал плечами. На Сиддика он старался не смотреть.
— Как-то холодно ты встречаешь старых друзей, Граймс.
— У меня много дел, — коротко ответил Карл.
У кухни-палатки собралась небольшая толпа. Саймон обычно не показывался на лесопилке, и сейчас всем хотелось поглазеть на вторую правую руку Нигана. Грейди со своей бригадой плотной кучкой сбились у входа в палатку.
— Встаньте в линию, — негромко скомандовал им Карл, а затем отвел Саймона в сторону. Очевидно, их ждал разговор не для чужих ушей. Все продолжали на них пялиться, стоя с вытянутыми шеями.
Бригада Грейди шатко-валко вытянулась вдоль палатки. Саймон с любопытством наблюдал, продолжая обмахиваться стопкой паспортов, как картежник — выигрышной комбинацией. Бог знает, где его носило, пока Карл вкалывал на лесопилке: если Салем был изолирован от большого мира, то лесопилка была изолирована даже от Салема. Последнее, что слышал о Саймоне Карл, так это о его небольшой ссылке из города. Время от времени Ниган проделывал подобное с людьми из своего близкого круга, когда те впадали в немилость: возвращал к рекрутингу, к истокам, долгим выматывающим поездкам, поту и дорожной пыли, к холодным вонючим тюрьмам и недоверчивым взглядам через стекло переговорной комнаты. Саймон выглядел плохо. Он был из тех, кто ненавидел рекрутинг. Проведенные в дороге дни его выматывали. Домой он всегда возвращался дерганным и исхудавшим, и пытался скрыть это натянутой веселостью.
— Зачем ты приехал? — тихо спросил Карл и завел руку за спину. Пальцы коснулись пистолета под курткой.
— Представляешь, сегодня я вернулся домой, только-только мои парни разошлись, как я поймал твоего приятеля у себя в машине. Он лазал в бардачке, а там, — Саймон потряс паспортами — лежит кое-что важное. Поймал доктора на горячем, ух!
Сиддик нервно дернулся:
— Саймон, я могу все объяснить! — сбивчиво зашептал он.
— Заткнись! — рявкнул Саймон. — Помолчи, пока важные люди болтают.
— И чего ты хочешь? — спросил Карл.
— Не знаю, не знаю… Все-таки большая удача, что доктора Марвари больше никто не видел.
— Никто?
— Не-а, я и только я. А теперь скажи мне, малыш, зачем доку паспорта? Аж целая куча?
— Если ты привез его сюда, чтобы играть в угадайку, то…
— Хорош ломать комедию, вы с ним не разлей вода. Куда ты, туда и он. И теперь судьба вашего милого дуэта целиком в моих руках. Черт, — Саймон с улыбкой покачнулся на каблуках, — какое же это охуенное чувство, когда все зависит от тебя!
— Чего ты хочешь? — напряженно повторил Карл.
— Видеть тебя в клетке, Граймс, куда ты зайдешь с покорно опущенной головой и не под белы рученьки. По-моему, только в клетке ты будешь на своем месте. Ниган слишком мягок, чтобы бросить тебя в печь, любит детишек, мать его. Даже если они пытаются обокрасть Салем и сбежать.
— Что будет с Сиддиком?
— О, не переживай. Пройдет курс перевоспитания и станет полноценным членом общества, каким был до твоего приезда.
— Что ты с ним сделаешь?
— Ничего особенного: подержу на собачьем корме, помну бока. И все.
— И все?
— Боже, Граймс, я не такой идиот, чтобы ставить босса перед неудобными выборами. Если притащу Сиддика, Нигану придется выбирать: избавиться от единственного толкового врача или оставить его, пойти против собственных правил. Неважно, что он решит в итоге. Будет важен лишь тот факт, что именно я заставил его выбирать. Я не дурак, чтобы ставить его в подобное положение, поэтому я так долго протянул в Салеме, поэтому меня ждет теплая кровать, куча халявной жрачки, неплохая машина и какая-нибудь мягкая в нужных местах баба.
— Человек простых удовольствий, а? — Карл рассеянно пнул камешек.
— Лучше так, чем усложнять. Посмотри, куда это тебя привело. Ладно, — Саймон бодро вскинулся, — док, прошу вас подождать в машине. Кажется, Карл хочет пообщаться со своими бывшими работниками, вон, выстроил всех как на школьной линейке. Я прав, Граймс? Теплое прощание? Извинения за свое поведение?
Карл провел взглядом ковыляющего к внедорожнику Сиддика. Дверца захлопнулась.
— Да, я хотел бы попрощаться.
Кивнув, Саймон вальяжной походкой подошел к кухне-палатке. Карл двинулся следом.
— Эй, — крикнул он, обращая на себя внимание рабочих, — я бы хотел сказать пару слов.
А потом он выстрелил. Уши пронзило звоном. Саймон упал лицом вперед. Из его развороченного затылка торчали розовые осколки черепа и мешанина с застрявшими в ней волосами. Разлетевшееся по лесу эхо вспугнуло птиц и заглушило испуганный вздох толпы.
Руки дрожали, и Карл поспешил спрятать их в карманы. Пистолет он бросил под ноги: не знал, куда девать. Его тошнило, и он торопливо сглотнул осевшую на языке желчь.
— Больше никакого воровства, никакого шантажа, — и он сгорбился над Саймоном, вырвал из его пальцев паспорта и поднял их в воздух. — Вот, что случается с ворами. Ниган наказывает всех одинаково, и пока я его второй, я следую его примеру.