Halsey — Drive.
Голова автоматически дёргается в сторону окна, и запаникованной взгляд Нейтана ловит постепенно начинающий уезжать с остановки, на которой больше не осталось людей, жёлтый автобус и Макс Колфилд, уже сбежавшую со ступеней у входа в «Два Кита» вдогонку за этим автобусом. Твою ж мать! Только новые проблемы тут, блять, очень нужны. — Чтоб эту хипстершу чёрт побрал… Прескотт рывком хватает фотографию девушки со столика и буквально вскакивает на ноги, запихивая фото в карман бомбера на ходу и пулей срываясь с места, чтобы догнать Колфилд. Несколько человек за барной стойкой в замешательстве оглядываются на него, но Нейтану вообще далеко насрать на кого-то сейчас, он мчится к двери, не обращая внимания даже на какого-то мужчину, которого он случайно задевает плечом, пока бежит. Если это правда, если это грёбаная правда, он не может дать этому произойти. Ни за что. Колфилд, по-крайней мере, задолжала ему ещё не рассказанные ответы.***
Я сбегаю с лестницы, продолжая бежать к остановке с вытянутой рукой в надежде успеть на этот чёртов автобус, но где-то в в глубинках души мои сомнения лихорадочно шепчут мне, что ничего не выйдет и я не смогу догнать его, мол, я же неудачница по жизни, и всё, конечно, пойдёт по закону несправедливости, у меня так всегда работает… Нет. Я не хочу оставаться здесь и ждать следующего автобуса, я хочу уехать поскорее в Блэквелл, чтобы скрыться от глаз Прескотта, потеряться во всей академии, вообще провалиться сквозь землю или стереть с себя с лица планеты, чтобы больше никогда не видеть его… Я чувствую себя пипец как плохо здесь, но мне ещё нужно исправить положение всех дел в этой реальности, спасти богатенькую задницу Прескотта и каким-то образом суметь засадить Джефферсона в тюрьму. Снова взвалила на свои плечи спасение мира. Грёбаная Супергёрл. Только уже без умения перематывать время — всё своими руками, дорогая, и теперь никакого читерства. Самой-то не надоело постоянно пытаться всех спасти? Безусловно надоело. Так надоело, вы даже не представляете. Но придётся. Ведь не часто Вселенная кому-то второй шанс даёт и перебрасывает в реальность, где каноничное положение некоторых вещей перевёрнуто верх дном, а ты держи, получай на здоровье и исправляй всё дерьмо самостоятельно. Никто тебе помогать не собирается. — Нет, пожалуйста, остановись!.. Я вообще не смотрю себе под ноги, только продолжаю держать автобус на зрительном прицеле и бежать. Сердце бешено скачет в груди, грозя скоро выпрыгнуть оттуда, дыхание то и дело прерывается, а моя сумка, что сегодня в два раза тяжелее обычного из-за лежащих там тетрадок и учебников, больно бьёт мне по левому бедру при каждом шаге, немного замедляя мой бег. И в конце концов я даже не замечаю того, что… выбегаю на дорогу. Перед моими глазами только уезжающий от меня всё дальше автобус, на который я, в итоге, так и не успела. Альтернативный вопрос: а ты ожидала чего-то другого, Макс? Если бы произошло что-то другое, тогда бы это было, как минимум, какой-то магией вне Хогвартса, не иначе. Я устало опускаю руку, разочарованно вздыхая и провожая взором уезжающий автобус, но буквально через секунду… — Блять, Колфилд!.. Я только улавливаю краем уха раздавшийся рядом взволнованный крик, обладателя которого отличить совсем не трудно, и следующие события проносятся передо мной просто со стремительной скоростью, будто кто-то поставил плёнку с фильмом на перемотку, даже не дав мне успеть среагировать или хотя бы издать какого-то звука. Я слышу громкий, почти что оглушающий меня сигнал автомобиля, словно ударивший мне по вискам, и буквально за секунду до того, как машина за моей спиной, ехавшая прямо на меня, чуть не проезжает по мне, а я осознаю, что стою на дороге, кто-то крепко хватает меня за предплечье, сильно дёргая в сторону. Я ощущаю боль, безумно сильную боль, растекающуюся по всей части руки от запястья до плеча и зажмуриваю глаза, кратко взвигивая от неожиданности и мгновенной боли. Я ничего не вижу, ведь глаза закрыты, только черноту, но телом чувствую, как кто-то обхватывает меня за талию второй рукой, а потом… удар. От сильного толчка мы оба валимся на тротуар. Да. Точно. Но я жива, мать твою. И что точно можно назвать магией вне Хогвартса, так этот случай, когда я чуть не сдохла из-за своей же тормознутости. Автомобиль, который буквально секунду назад мог просто убить меня, если бы я так и продолжала тупить и осталась стоять на дороге, издаёт второй протяжный гудок, проносясь мимо нас по дороге. Водитель, кажется, что-то кричит нам и явно что-то не особо приятное, но его голос заглушён под громким сигналом автомобиля, поэтому этого мужчину я практически не слышу. Через секунд десять, когда автомобиль уезжает, а мягкая опора подо мной начинает двигаться, я позволяю себе приоткрыть глаза, сразу же подмечая те факты, что всё моё тело невероятно трясёт, а ещё я оказалась полностью прижата к груди Прескотта, и получается, что при падении на тротуар Нейтан принял основной удар, а я упала на него. Нет, ну не прекрасно ли? Я лежу на земле в почти-что-объятиях Нейтана Прескотта, который оказался каким-то треклятым Флэшем, ибо… Я просто не понимаю, как можно было так быстро среагировать, если он вообще остался в закусочной после того, как я ушла и оставила его одного. Это невозможно. Откуда он узнал про это?.. Похоже, у меня появилось к Прескотту ещё больше вопросов, и я бы была очень рада, если бы получила ответы на них прямо сейчас. Потому что нового геморроя в голове мне не нужно, спасибо. Предыдущей недели хватило по горло. — Колфилд, ты совсем, мать твою, ебанулась?! Нейтан, быстро убирая свои руки от меня, поднимается на ноги, и я, ощущая ускользающую из-под тела опору, еле как встаю следом за парнем. Прескотт поправляет свой бомбер и отряхивает испачкавшиеся об асфальт брюки, я же продолжаю стоять в огромном испуге, липким комом застрявшим где-то на уровне глотки, и одновременно в полнейшем шоке от произошедшего только что. — Я… Боже… Всё моё тело бьёт дрожь, коленки подкашиваются, и чувство, что я вот-вот грохнусь на землю, с каждой секундой только усиливается, а я сейчас даже не в состоянии ответить Прескотту что-то более или менее внятное. Я могла умереть. И если бы Нейтан не успел, если бы он опоздал буквально на пару секунд, то я действительно могла бы умереть. Святая овсянка… — Ты вообще видела, куда несёшься?! — Нейтан кричит, размахивая руками в воздухе, а в его взгляде кипит злость вперемешку с ещё несколькими неразличимыми для меня эмоциями, потому что эмоции Прескотта обычно всегда перемешаны и запутаны. В его глазах они словно достигают максимальной точки кипения, кажется, если я сейчас произнесу хотя бы слог, он окончательно взорвётся, будто маленькая бомбочка или фейерверк в ночном небе. Но есть ещё что-то. Этого не видно за слоями ярости, но я чувствую… страх? А может просто лёгкий испуг?.. Да нет, Макс, не думай о херне, Нейтану настолько наплевать на тебя, что если бы всё человечество на Земле вымерло и остались бы только вы с Прескоттом, то он бы до последнего игнорировал тебя и делал бы вид, что тебя не существует. Однако громкий голос Нейтана спустя небольшую паузу вновь вырывает меня из моих мыслей: — Ты выбежала на ебучую дорогу, а я, блять, оддёрнул тебя в последнюю секунду! Если ты хотела совершить суицид, Колфилд, то проинформирую тебя о том, что есть способы менее болезненные, чем этот! Очень смешно, Прескотт. «Грёбаное ха-ха», как выразилась бы твоя подружка Виктория. Только вот мне сейчас, блять, совсем не до смеха. Я сейчас стою вся трясущаяся, наверняка бледная, как вышедший из гроба труп, и с чёрной дырой в мыслях. Поэтому сохрани свой сарказм для более подходящих ему случаев. — Чёрт, Ней… — мгновенно осекаюсь, забывая о том, что при разговоре с Нейтаном Прескоттом лучше забыть об его имени и стараться сохранить всю серьёзность и безразличие, что у тебя вообще имеются, — П-прескотт… Как ты… успел догнать меня?.. — Блять, тебя ебёт вообще? — ядовито выплёвывает Нейтан, опуская голову и пропуская сквозь пальцы растрепавшиеся от падения на асфальт волосы. Чёрт. Как же это надоело. Как же Прескотт мне надоел. Он никогда не может ответить нормально и прямо — у него на разные случаи жизни одна и та же баллада, которой он каждый раз огораживается от меня, словно большой непробиваемой стеной. И ведь хер что докажешь в ответ. — А знаешь что, Прескотт? — теперь моя интонация голоса становится чуть увереннее, я делаю маленький шаг вперёд, сверля Нейтана своим взглядом, в котором я постаралась собрать всю вселенскую твёрдость, хотя, признаться честно, внутри я до сих пор чувствую страх и желание просто убежать отсюда к себе в комнатку, плюхнуться на кровать, зарыться в одеяло и сжаться в комочек, чтобы больше никто не посмел меня тронуть. Пожалуйста, спасите. — Да. Меня ебёт. Дело касается моей жизни и того, что я чуть не погибла под колёсами машины, а ты всё ещё выставляешь себя упёртым придурком вместо того, чтобы хотя бы раз поговорить с кем-то спокойно! Что, блять, происходит?! И пауза. В расширенных зрачках парня мелькает искра каких-то эмоций, смешанных внутри него огромным клубком запутанных ниток и ещё невероятным количеством невысказанных мне слов ненависти, гнева и раздражения, которые сто процентов польются глубоким ручьём из его рта, если он всё-таки решит высказать мне всё дерьмо. Надеюсь, что этого не случится. Очень надеюсь. Но нет. Нейтан молчит. Я замечаю то, как крепко сжимаются его желваки, как ладони превращаются в кулаки и как белеют стёртые костяшки. Он блуждает по моему лицу своим сщуренным желчным взглядом, приближается на шаг ближе — я невольно отступаю назад. Былая уверенность в моих глазах пропадает. Я снова как беззащитный кролик перед злым и страшным волком, который только кажется всем злым и страшным, ведь хочет, чтобы его видели таким. Но в действительности он жалкий и беспомощный трус, он переломан на части внутри и сам страдает хуже любого другого. Только сейчас в это очень трудно поверить. После того, что было в туалете с Хлоей. После того, что было в «Двух Китах». На дороге. И в прошлой реальности. Вся суть Нейтана Прескотта. — Я не виноват в том, что ты слепая идиотка, которая не увидела того, что бежит на дорогу. — Нейтан не кричит, твёрдо чеканит каждое слово, но у меня где-то под ложечкой засасывает ощущение, что до окончательного взрыва осталось не так уж и много. Он смотрит на меня. Боже, он сверлит своим взглядом прямо мою душу. Приближается ещё на шаг ближе. Теперь я боюсь его. Теперь окончательно. — Для меня ты никто. Просто бесящая селфи-шлюшка академии, которой уже давно пора снять свои ебучие розовые очки и увидеть настоящий мир. Ты ведь даже уверенно стоять до конца не можешь, ха! — он сардонически ухмыляется, его хриплый голос чуть понижается, а лицо вновь близится к моему. Боже, он слишком близко, пожалуйста, отойди, я не выдержу, потому что я почти чувствую твоё горячее дыхание на своей коже, пожалуйста… — Посмотри на себя, Колфилд. Вся трясёшься так, будто, блять, уже сдохла. А ещё смеешь что-то говорить такому, как я. Мои руки машинально дёргаются, уже готовясь оттолкнуть Прескотта, но я только сжимаю их в кулаки, не отваживаясь сделать это. Если Нейтан приблизиться ещё хотя бы на миллиметр, то он задолжает мне очередной штраф за вторжение в моё личное пространство и я убегу от него, клянусь. — Ох, бедная малышка Максин, — Прескотт выдавливает едкий смешок, по-издавательски делая акцент на моём полном имени. — Тебе страшно, верно? Ты ведь привыкла бояться такого, как я, да, сука? — Отойди назад, Прескотт. — У меня всё же удаётся выпихнуть из себя какие-то слова, на первый взгляд кажущиеся абсолютно бесполезными, но, на удивление, Нейтан, сжав челюсть и помолчав секунд пять, всё же делает пару шагов назад, разворачиваясь и мрачно кидая мне через плечо: — Пошли, Колфилд. Я отвезу тебя в Блэквелл. А на этом неожиданном моменте я вновь застываю, не отрывая расстерянного и слегка недоумённого взгляда от ссутулившейся фигуры Нейтана и продолжая стоять с чуть приоткрытым ртом. — Э-эм, нет, я не… — сразу начинаю лепетать себе под нос что-то как-обычно-неразборчивое и вижу, как Нейтан вновь оборачивается с пресущим ему раздражением на физиономии, которое словно говорит за него то, как это всё его заебало и что уж лучше бы я заткнулась, чем начинала бы спорить с ним. — Ты собираешься стоять тут и ждать ебучий автобус ещё минут сорок? Захлопнись и пиздуй за мной, я не вечность живу, чтобы ещё уговаривать тебя. — Гаркает Прескотт, раздражённо морщась. — И да, перестань так пялиться на меня и закрой уже рот, бесишь. Я словно пробуждаюсь от гипноза, встрепенувшись и сжимая губы в тонкую полоску, слегка смущённо отвожу глаза в пол, зрительно встречаясь со своими потёртыми кедами. Что ж, если заявлять напрямую, то мне и правда уж лучше простоять здесь сорок минут, чем поехать обратно в Блэквелл вместе с Нейтаном Прескоттом, так ещё и в его машине. Да, за это время я успею полностью вспотеть от не жаркого, но довольно тёплого солнца и окончательно перестану чувствовать свои ноги, которые сейчас и так болят после всего произошедшего ранее, но зато мне не придётся терпеть эти противные оскорбления Нейтана около пяти минут и буквально молить всех богов о том, чтобы мы поскорее приехали и я мгновенно выскочила из его машины с желанием забыть его самого и всё, что было до этого раньше. Хотя перспектива простоять сорок минут здесь на остановке менее выгодна, чем поехать с Прескоттом, а точнее не выгодна совсем. Так я хотя бы доберусь до своей комнаты намного быстрее и смогу наконец исчезнуть для всех и всего за порогом своей хипстерской берлоги, проведя весь вечер за просмотром сериалов и поеданием коробки различных вкусностей, которые мне недавно прислали родители из Сиэтла. Но, кажется, у меня не особо есть выбор.***
Стоило мне только открыть дверь пикапа Нейтана, как в ноздри моментально врезался отвратный запах сигаретного дыма и терпкого мужского одеколона, который словно въелся в салон и сиденья, обитые белой и явно не дешёвой кожей, а в желудке образовалась каша из моего одного-единственного кофе на завтрак и пару кусочков панкейков Кейт, которые я не смогла не «выклянчить» у неё, и эта каша подступила к самой глотке, практически вызвав рвотный рефлекс. Я ненавидела запах сигарет всю свою сознательную жизнь, а тут пришлось ещё и ехать в полностью пропахнувшей им машине и чуть-ли не зажимать нос для того, чтобы мой миниатюрный завтрак окончательно не вышел на свободу и мне не досталось очередной порции гнева от Прескотта. Только Нейтан захлопнул за собой дверцу и мы тронулись с места, я постаралась максимально прижаться к окошку, обняв себя руками, и половину дороги тупо пялилась в окно, наблюдая за проносящимися мимо нас редкими автомобилями, стайкой чаек, прописывающими многочисленные круги в чистом небе, и практически не меняющемся за стеклом пейзажем — только пустующий пляж Аркадии Бэй, прячущийся за макушками высоких ёлок, и спокойная вода залива, в которой яркими бликами подмигивают лучи солнечного диска, висящего над всем городом. Ни я, ни Нейтан не произнесли ни слова с начала дороги. Прескотт сосредоточенно сверлил глазами дорогу, привалившись к спинке водительского кресла и периодически поворачивая руль одной рукой. Он казался расслабленным, таким, словно ему вообще посрать на весь мир, на пассажира справа от него и на то, что произошло с ним ранее, но, готова поклясться овсянкой, в зеркале заднего вида я пару раз ловила его краткий взгляд, брошенный на меня, и в такие моменты он будто напрягался, будто хотел что-то сказать мне, но по итогу просто сжимал челюсть и снова переключал внимание на дорогу. Я не стала спрашивать его об этом или ещё о чём-нибудь во избежание лишних неприятностей, поэтому половину пути мы просто провели в напряжённой тишине, которую мягко прерывала только тихая мелодия какой-то рок-песни, играющей по радио-станции на самой низкой громкости. Ещё в начале пути я хотела быстро достать наушники и включить отдельный плейлист, составленный мною специально для различных поездок, дабы убежать от реального мира в свой собственный на эти пять или сколько-мы-там-ехали минут, и уже даже потянулась к своей сумке, но потом с протяжным стоном разочарования у себя в мыслях вспомнила, что оставила наушники в комнате. И в конце концов, я позволила себе целиком окунуться в жужжащий бардак в своей черепной коробке, даже не пытаясь распутать его по ниточкам или выяснить что-то, а просто слушая свои мысли, старающиеся перегнать друг друга с огромной скоростью и поведать мне о своих догадках первыми. Все они были такими бредовыми, назойливыми и громкими, что уже через несколько минут мне начало казаться, будто у меня скоро поедет крыша, если я продолжу копаться в этом первозданном хаосе, ведь я даже не услышала тех слов, которые произнёс Нейтан. Скорее… пробурчал. — Ты что-то говорил? Я поворачиваю голову в сторону парня, невольно пробегая осторожным взглядом по его лицу, которое всё ещё направлено вперёд и на котором резкой вспышкой отобразились некая злость, раздражение и какие-то нотки… сомнения? Возможно, но, наверное, я опять пытаюсь обнадёжить себя тем, что Нейтан может испытывать не только гнев и недовольство. Прескотт морщит брови, делая вид, будто его взбесило то, что я не услышала его слова сначала. — Блять, забей. Пару секунд молчу, по итогу всё-таки решая наплевать на этот странный «диалог», и поворачиваю голову обратно в окну, но напоследок мои глаза цепляются за пальцы Нейтана, нервно отбивающие хаотичный ритм по рулю, а память, словно заевшая пластинка, воспроизводит те тихие слова, которые мне всё же удалось расслышать. Вроде бы «ты» и… «хорошо»? Ты хорошо? Или это было не «ты»? Может, «с тобой»? Или «всё»? Тогда получается, что он хотел спросить меня, всё ли со мной хорошо? Ладно, насрать. Хоть это и странно для Прескотта. Думаю, мне, скорее, просто послышалось, и он имел в виду абсолютно другое. Однако уже вскоре со стороны Нейтана в окне начал появляться знакомые до тошноты корпуса Блэквелла и поворот на стоянку у академии, и у меня в груди зажигается огонёк тепла и некой радости, ведь мы уже почти доехали, а значит, скоро я смогу выйти из пикапа Нейтана и убежать к себе в комнату. Но вдруг Нейтан, не доезжая до поворота на стоянку, съезжает к краю дороги и останавливает машину. Я, сначала ничего не понимая, отрываю взор от окошка и перевожу его на парня, перемещающего рычаг переключения передач вниз и мрачно произносящего: — Приехали. Выметайся. Несколько секунд молчу, до сих пор пытаясь обмозговать, почему Прескотт остановился не на парковке, и тупо вперевшись на самого Нейтана, который сохраняет тишину и продолжает сдержанно смотреть впереди себя, видимо ожидая, когда я наконец свалю. — А почему ты не дое… — Блять, послушай! — Нейтан срывается слишком резко, так, что к его щекам даже приливает кровь; хриплый голос парня вновь повышается, глаза превращаются в две щёлочки, а холодная и слегка дрожащая рука хватает меня за левый локоть, и от неожиданности и мгновенно прилившей боли я тихо взвигиваю. — Я сказал тебе выметаться, значит сделай это уже, блять, и не задавай своих ебучих вопросов! Ты выйдешь здесь и дойдёшь до Блэквелла пешком, а я поеду дальше, чтобы никто вдруг не увидел нас вместе и не стал приёбываться. Ясно? Теперь понятно, из-за чего всё это представление. Боится повредить свою золотую репутацию богатенького мальчика. Мол, если хоть раз пообщаешься с такой нудной любительницей хипстерского старья, как Макс Колфилд, то рискуешь заразиться от неё этой же любовью к селфи и средневекому стилю в одежде, так ещё и потеряешь уважение других. Прямо как в детском саду, только это, мать её, академия Блэквелл, и тут всем уже далеко не пять лет. Я озлобленно сжимаю челюсть, дважды дёргая левую руку на себя, но Нейтан продолжает держать её своей холодной ладонью и сверлить меня гневным прищуром. — И ещё, Колфилд. — Шипит он, не посмев ни на секунду прервать нашего зрительного «боя». — Если ты хоть кому-то расскажешь о том, что произошло у закусочной, то, поверь, я превращу всю твою жизнь в Блэквелле в ад до конца грёбаного года, и ты будешь страдать. Уяснила? Я не киваю, не умоляю в рыданиях отпустить меня или типо того, лишь слежу за его глазами холодным, словно снежная глыба, взглядом и процеживаю сквозь зубы: — Никогда не трогай меня. И не став ожидать реакции, я вырываюсь из схватки Нейтана, дёргаю за ручку дверцы, быстрым движением распахиваю её, вылетая из машины и наконец-таки вдыхая грудью свежий осенний кислород. Не успеваю я захлопнуть за собой дверь, как Нейтан заводит машину и срывается с места, уезжая вперёд к повороту на парковку. Я невольно отпрыгиваю на бордюр, злобно шикнув и влепив в воздухе вслед Нейтану два средних пальца. — Мудак! Не знаю, увидел ли Прескотт мой ему посыл в зеркале заднего вида или нет, но мне плевать на это. У меня на богатеньких мудаков терпения не изобилие, уж прошу извинить. — Тебя теперь Нейтан подвозит? Мягкий девичий голос за моей спиной раздался слишком неожиданно для меня, по-крайней мере, я даже не услышала приближающиеся ко мне шаги — видимо, настолько была увлечена наблюдением за машиной этого придурка. Едва дёрнув плечом и сглотнув скопившуюся слюну, я медленно оборачиваюсь, мысленно позволив себе выдохнуть в облегчении, потому что — слава всем сортам овсянки — это хотя бы не Уоррен или не Кейт. — Оу, привет, Дана! Милая Дана Уорд, стоящая передо мной в обтягивающих джинсах и жёлтой короткой кофте — в таком наряде я не видела её ни в одной из реальностей, — со своим чёрным рюкзачком за спиной и с прозрачной папкой каких-то бумаг под мышкой, тепло улыбается мне, легко махая рукой в знак приветствия, и я немного приподнимаю уголки губ ей в ответ, очерчивая смущённую полуулыбочку. — Привет, Макс, — девушка опускает руку, переводя свой весёлый взгляд куда-то за меня, и тут же я замечаю, как постепенно угасает её улыбка, а в глазах солнечным бликом сверкает некая настороженность и кое-что ещё, что обычно отображается в глазах или на лицах людей, ненавидящих Нейтана и весь род Прескоттов в общем, когда она видят кого-то из них. Недоверие. Ненависть даже. И страх. То, что Прескотты вселили ещё в предков Аркадии Бэй, то, что стягивает твоё сердце тугой верёвкой, когда ты вспоминаешь, насколько эти люди злы, коварны, жадны и бессчестны, то, с нотками чего в голосе жители произносят их имена. Я не люблю Аркадию Бэй не только из-за той херни с перемоткой времени, параллельными реальностями и Джефферсоном, произошедшей со мной буквально — даже трудно поверить — неделю назад, и не из-за Хлои, которая в этой реальности благополучно забыла о своей лучшей подруге детства Макс Колфилд. Я не люблю Аркадию ещё и из-за Прескоттов и того, во что они превращают мирную жизнь местных жителей этого городка. А мне — какая, блин, удача — в этой реальности ещё нужно спасти задницу одного из выродков Прескоттов. И уж не знаю, нужно ли тут радоваться за возможность помочь кому-то вновь и изменить его судьбу или плакать, потому что это судьба Нейтана, чёрт возьми, Прескотта. — Прескотт снова вернулся?.. Дана подходит ко мне ближе, чуть наклоняясь и зачем-то понижая голос, будто Нейтан стоит прямо тут за кустами и в любой момент может выпрыгнуть, закричав о том, что слышал наш разговор о нём и что никто не смеет обсуждать его за спиной, он же, мать его, сам Прескотт. — Дело в том, что я… — мы вместе с Даной начинаем неспеша идти вперёд по тротуару, прямо к Блэквеллу, и я закусываю нижнюю губу, невольно вспоминая угрозу Прескотта испортить мне мою блэквеллскую жизнь, если я кому-то проболтаюсь о том происшествии у закусочной. Чёрт, прочь из моей головы, Прескотт, почему я так много о тебе думаю? Прочьпрочьпрочь! — Я не успела догнать автобус у «Двух Китов», а Нейтан… проходил мимо и предложил довести меня, типо, ему всё равно по пути. — Он предложил довести тебя? — Дана хмурит брови, на её милом личике с лёгким и в то же время прекрасным макияжем отражается явное беспокойство. — Хм, странно для Нейтана… — да, Дана, ты права, на все сто процентов права, это очень странно для Нейтана Прескотта, и я сама до сих пор не могу понять, зачем он вообще начал весь этот цирк с СМС в «Двух Китах», не то что предложил подвезти до академии. — Сначала он пропадает на четыре дня, а потом вдруг просто появляется у «Двух Китов», будто всё в порядке. — Ты же знаешь, ему всё что угодно простят, у Прескотта ведь половина будущего уже проплачена, — усмехаюсь я, поправляя ремешок сумки и переводя взгляд на свои медленно перебирающие по земле ноги. Дана тоже усмехается краешком губ, но её усмешка практически сразу же стирается с лица. Мимо нас по направлению в противоположную сторону проезжает автомобиль, взъерошивая и поднимая с шоссе на воздух кучки листьев, упавших с деревьев, и волосы Даны, заплетённые в привычный для всех конский хвост, забавно растрёпываются в стороны от лёгкого порыва ветра. — Просто… — Уорд на секунду заминается, так же, как и я, опустив глаза себе под ноги. — Мистер Джефферсон подошёл ко мне в пятницу после урока и спросил, не знаю ли я, где находится Нейтан, и я ответила, что не общаюсь с ним и вообще ничего не знаю. А тут ты говоришь, что Нейтан вдруг… Так. Стоп. А вот с этого момента поподробнее. Что значит, Джефферсон подошёл к Дане и спросил, не знает ли она, где Нейтан? С чего бы вдруг ему об этом спрашивать? Если они вместе работают в Проявочной и каждый день общаются друг с другом, передают какую-то информацию о девушках и — возможно — их будущих жертвах, соответственно, Джефферсон точно должен знать местоположение Прескотта, разве нет? Или на этот раз что-то произошло? — Макс? Я вздрагиваю, резко переводя взгляд на слегка взволнованную Дану, смотрящую прямо мне в глаза, и понимая, что снова ушла глубоко в свои мысли, на несколько секунд забыв о существовании Даны. — Ах, да, прости меня… — неловко глажу рукой шею, чувствуя жар на своих щеках. — Я просто… задумалась о своём. — Нет, ничего страшного, — отмахивается девушка, утешительно улыбаясь и кладя ладонь мне на плечо. — Думаю, нам просто лучше сменить тему. Жизнь Прескотта — ужасный бардак, и уж проще туда не лезть. — Да-да, ты права, Дана… — Прочищаю горло, сжимая пальцами лямку сумки. Величественная в своих размерах академия с каждым шагом становится всё ближе к нам. — Откуда идёшь? — Ох, я… — Дана поправляет выбившуюся из общей колеи волос прядь, заправляя её за ухо. Я замечаю то, как она невольно сжимает папку с бумагами под мышкой. — Я ходила по разным магазинам, просто было скучно. Кстати! — восклицает Дана с появляющейся на губах улыбкой. — Завтра мы с Тревором, Джастином и Джульет едем в скейт-парк — Тревор и Джастин поспорили, кто лучше выполнит какой-то там трюк на скейте, а нас с Джульет выбрали «судьями», — Дана пальцами показывает в воздухе кавычки. — Не хочешь присоединится? — Я бы с удовольствием, но завтра первую половину дня я буду корпеть над недоделанной домашкой, а потом у нас с Уорреном вечерний марафон фильмов, — усмехаюсь, непроизвольно прокручивая в памяти момент из прошлой реальности, когда Джульет и Дана были в большой ссоре, потому что Джульет думала, что Дана виртовала с её парнем, и мне пришлось искать доказательства обратного в комнате Виктории. Сейчас, видимо, у них всё хорошо. — Ммм, с Уорреном? — игриво протягивает Уорд, в понятном всем и всему намёке подмигивая мне, и я легонько подталкиваю её локтём в бок, мол, «нет, Дана, перестань меня смущать». — Боже, Дана, нет! — я раздражённо морщусь, и девушка начинает весело смеяться. — Просмотр марафона фильмов по воскресеньям — наша традиция, но мы с Уорреном правда просто друзья. — Ага, поэтому он лайкает каждую твою фотографию в социальных сетях и на совместных уроках старается сесть как можно ближе к тебе, — с сарказмом произносит Дана сквозь чуть заглушённый смех. — Ну… друзья ведь постоянно лайкают фотографии друг друга и всегда садятся рядом, если появляется возможность, — теперь уже я бесповоротно начинаю краснеть, даже если понимаю, что мы с Уорреном просто не можем перейти границу дружбы, потому что… мы друзья. Ничего большего. И всё, Макс? Ну же, признай самой себе тот факт, что ты знаешь о симпатии Уоррена к тебе, но именно из-за этой «границы дружбы» не можешь позволить себе стать для него кем-то другим, а не просто продолжать быть хорошим другом, который, кстати, даже правду сказать не может. Ну ладно, да, я знаю о том, что нравлюсь Уоррену. Но я никогда не думала о своём будущем в… любовном плане. Единственное, что интересует меня сейчас — учёба, общение, хобби и то, как исправить всё дерьмо с реальностями, Хлоей и Нейтаном Прескоттом. Но не парни точно. По-крайней мере не сейчас. Прости, Уоррен, простипрости. Но это не твой шанс. — Ладно, не хочу смущать тебя, — Дана переводит взгляд вперёд, постепенно успокаиваясь, — теперь на её губах осталась только лёгкая улыбка. — Но если передумаешь насчёт домашки, то ищи меня в моей комнате. — Да, конечно. Тем временем, академия Блэквелл уже в полном размере «выросла» перед нами с Даной, и впереди начали проявляться очертания переднего дворика с отдыхающими там студентами, а мысль о том, что совсем скоро я смогу добраться до своей пещеры, накрыла беспокойные мысли о Нейтане и Джефферсоне, хоть и не полностью.***
Первая половина воскресенья прошла относительно спокойно — ну, за исключением утренней стычки с Викторией по пути в душевую, когда я шла туда и, завернув за угол, по несчастливой случайности врезалась в Чейз, как раз выходящую из той душевой. Вылив мне свои гневные восклики по типу «Ты слепая, Колфилд?!» и парочку матов заодно, Виктория гордой походкой удалилась в сторону своей комнаты, оставив меня стоять с испорченным на дальнейшее утро настроением. Видимо, у Виктории в жизни тоже всё нормализовалось, и теперь мне снова придётся терпеть её оскорбления, подножки на переменах и подколы насчёт моих селфи. Вернувшись в свою комнату, я немного прибрала каким-то чудом появившийся буквально за два дня бардак и принялась за оставшееся домашнее задание, предварительно включив на стереосистеме спокойные инди-песенки, дабы было не так скучно дописывать конспект по алгебре на две тетрадные страницы. Сейчас же на циферблате два часа дня, и я с пакетиком вкусностей и пледом под мышкой иду по коридору мужского общежития прямо к комнате Уоррена. У входа в общежитие я здороваюсь с Хейденом, проходящим мимо меня с какой-то девушкой, которую я не знаю, и со скромным Дэниэлем ДаКостой, стирающим какие-то надписи на маркерной доске у своей комнаты. Даже несмотря на присутствие пары людей в коридоре, я стараюсь постоянно оглядываться, чтобы вдруг не наткнуться на уничтожающий взгляд Прескотта или — того хуже — врезаться в него так же, как и в Викторию сегодня утром. Будет не самое лучшее зрелище, скажу честно. Неспеша дохожу до двери Уоррена с белыми циферками «109» на чёрной табличке, но моё внимание вдруг привлекает дверь напротив его. Не нужно гадать, чья это комната — я помню всё ещё из прошлой реальности. «111». Прямо как адские три шестёрки, только тут единицы. Не повезло же Уоррену жить напротив комнаты Нейтана Прескотта. Хотя мне посчастливилось не больше — каждый день выхожу из своей комнаты и практически постоянно лицезрею какую-то дешёвую драму, происходящую около двери одной-единственной Виктории Чейз, а иногда и сама сталкиваюсь с ней. Осознав, что я уже почти минуту стою и сверлю взором дверь Нейтана, я оборачиваюсь и уже заношу кулак, чтобы постучать к Уоррену, но что-то щёлкнувшее внутри останавливает меня. Со вздохом я опускаю руку, разворачиваясь вновь, и медленно подхожу к двери Прескотта, предварительно оглянувшись вокруг и убедившись, что за мной никто не наблюдает. От надписи «Оставьте меня в покое» на маркерной доске у его двери в моей груди с каждой новой секундой всё больше разгорается какое-то необычное чувство. И не жалости, и не злости. Боль. Эти крупно и криво выведенные буквы словно пропитаны всей его болью. Ненавистью. Мысли, будто на проекторе, выводят перед глазами мрачную картинку: Нейтан, с разбитым носом, пьяный, а может, накуренный в дрова и с красными заплаканными глазами, опирается об стену руками и выводит эти слова, при этом давя на маркер так, словно хочет вложить в надпись все свои чувства, весь ураган эмоций и ненависти, чтобы люди знали, что он чувствует, чтобы обходили его комнату за километра два, чтобы боялись его, как чёрта, вышедшего из ада. Чтобы просто отвалили от него и дали ему закидаться наркотой, несколькими бутылками алкоголя и забыться, исчезнуть из этой вселенной, улететь в собственную эйфорию и больше никогда не вернуться. Я едва мотаю головой, дабы вытряхнуть оттуда эту картинку. Слишком жутко. Грустно. И больно. Беру с подставочки на доске тряпку и провожу по белой поверхности, бесповоротно стирая те слова. Пальцы автоматом берут маркер и начинают аккуратно писать на доске другие. Более ровные, светлые и не такие холодные. «Спасибо за то». Пальцы кладут маркер на место, и, только моргнув, я отхожу на пару шагов назад, обводя взглядом маркерную доску Нейтана. Даже не знаю, правильно ли поступаю сейчас. Но, в любом случае, я так и не поблагодарила его за «то». Каким бы мудаком Прескотт не был порой, он, в конце концов, спас мне жизнь. Эту грёбаную и странную жизнь. Думаю, Нейтан поймёт.