Zella Day — Sweet Ophelia.
— Да беги уже от него! Слишком увлёкшийся происходящим на экране ноутбука Уоррен бросает кусочек попкорна в экран, наклоняясь к ноутбуку, а я весело смеюсь над ним, возвращая упавший на клавиатуру кусочек обратно в большой пакет попкорна у меня на коленях. Мы с Уорреном сидим на его кровати, укутавшись в пледы по самый подбородок и опираясь спинами об стену, не отрываем взгляда от перестрелки главных героев в фильме на ноутбуке Уоррена, стоящего между нашими ногами. Рядом с нами лежат две пустые пачки чипсов и так же опустошённая бутылка газировки, а вся комната Грэхема наполнена атмосферой некого спокойствия и лени, в которую мы окунулись целиком, отгородившись от всех людишек закрытой дверью и опущенными жалюзи, и из которой мы не выныриваем уже часа два. Два часа. Два просмотренных фильма, один из которых мы заканчиваем прямо сейчас. И абсолютное чувство какого-то лёгкого… напряжения. Словно… мы с Уорреном просто знакомые, а не лучшие друзья. Оно будто парит в воздухе, окутывая меня, и я из-за этого чувства мне становится стыдно перед Уорреном, потому что парень кажется совсем расслабленным, конечно, он ведь наконец проводит свободное время со своей подругой. А я… Что-то не так. Нет, не подумайте, я до сих пор люблю Уоррена, дружба с ним остаётся и навсегда останется одной из лучших вещей, что случались со мной. Но теперь… я не чувствую того, что чувствовала раньше, когда мы так же собирались в его или моей комнате, заворачивались в пледы, загребали все вкусности на кровать и усаживались за просмотром фильмов. Мне нравилось это. Безумно. Я смеялась, улыбалась, шутила, и присутствие Уоррена рядом превращало все мои насущие проблемы в бесполезные пустышки, крошки, что можно было сдуть одним порывом ветра. А сейчас я сижу рядом с ним и ощущаю напряжение. Неловкость в какой-то степени. Будто между нами с Уорреном появилось расстояние, и я даже не понимаю, из-за чего вся эта херня. Но прошлые чувства начали пропадать. И мне так жаль за это. По-крайней мере, я могу сказать с полной уверенностью — дело далеко не в Уоррене. — Почему все главные герои в подобных фильмах такие наивные?! — жалуется Уоррен, вскидывая руки и поворачивая голову в мою сторону. — Неужели они не понимают, что это ловушка? Какой нормальный антагонист стал бы полностью рассказывать героям план своих действий просто так? — Ну, мы же не знаем, хотел ли он заманить их в ловушку или действительно уступить им победу, потому что у него закончились все преимущества, — я сую руку в пакет попкорна, набирая в ладонь сразу несколько кусочков и кидая их в рот. — Вдруг тут будет такой крутой сюжетный поворот, который вообще никто не ожидал? — Это тупо! — Уоррен откидывается обратно на стену. — Подобные фильмы обычно всегда напиханы клише, и я не удивлюсь, если этот такой же. Когда Уоррен нажимает на клавишу пробела на клавиатуре, снимая фильм с паузы, мы пару минут внимательно пялимся на экран ноутбука, ожидая дальнейшего разворота событий. Однако Уоррен оказался прав — это был обман, и главных героев просто заманили в ловушку, чтобы наставить на них прицелы оружия и убить. Прозвучал выстрел — первый главный герой повалился на землю с растекающейся на животе кровавой дырой, и на этом моменте я испуганно охаю. — Я же говорил! — победным тоном восклицает Уоррен, снова останавливая фильм и складывая руки на груди. — Нет, чтобы сразу выстрелить в него, надо же стоять и ждать, пока он выльет вам весь план, а потом вас просто прикончат! Тупи-и-изм, — протягивает он, притворно закатывая глаза. — Похоже, тебе пора занести этот фильм в свой список «Очередное голливудское кинцо», а потом рассказывать всем людям о том, что это ещё один клишированный фильмец из разряда «Не для таких мега-мозгов, как мы», — я имитирую в воздухе кавычки, усмехаясь самой себе под нос, ведь Уоррен правда постоянно делает так после просмотра какого-нибудь фильма или сериала, который ему не понравился. Поэтому одно из преимуществ дружбы с Уорреном — благодаря нему вы — хотите, не хотите — всегда будете знать, какие фильмы/сериалы/аниме действительно интересны и достойны вашего внимания, а какие нужно занести в вышеупомянутый список. — О, так и сделаю, — щёлкает пальцами Уоррен, словно вспоминает какое-то забытое слово, и включает фильм дальше. Не проходит и минуты, как последнего главного героя так же жестоко убивают, и Уоррен сразу воскликивает: — Они точно идиоты, я говорю тебе! Всё началось ещё с того письма, когда они не додумались не отправлять сообщение, потому что из-за этого спалили свой IP-адрес, и вообще… Кое-что в этом эмоциональном высказывании Уоррена цепляет моё внимание. Слова «сообщение» и «IP-адрес»… Какая-то ассоциация вертется у меня в мыслях, но я всё никак не могу сообразить какая, начиная погружаться к себе в голову и постепенно переставая слушать болтающего Уоррена. Щелчок. Те письма. С того странного эмейла. Точно. Как я не догадалась раньше? — Уоррен, слушай… — я останавливаю словесный поток друга, слегка коснувшись его плеча, и, потупив взгляд вниз, закусываю нижнюю губу. Уоррен притормаживается, настороженно хмуря брови. — Мне… нужна твоя помощь. — Что-то случилось, Макс? — голос парня сквозит серьёзным волнением. — Всё в порядке? — Да, да, просто… — зависает недолгая пауза, где я мысленно метаюсь в сомнениях, рассказать ли Уоррену о тех письмах или продолжать держать в тайне. Но мне нужны ответы. Я не понимаю, кто присылает мне письма и зачем ему следить за Нейтаном, однако я не могу просто игнорировать это, и в данном факте я убедилась благодаря вчерашнему письму Кейт, которое не вылетало у меня из головы весь вечер. Так как действовать? — В общем… — набираю глоток воздуха. — Обещай, что выслушаешь меня и не будешь задавать лишних вопросов, договорились? Уоррен дважды кивает, давая понять, что согласен, но его выражение лица лишь напрягается, и, кажется, я не на шутку взволновала парня такими просьбами. — Окей, — вздыхаю ещё раз, невольно теребя пальцами край пледа. Взгляд сосредоточен на Уоррене. — Недавно… моей знакомой из Сиэтла прислали очень странное письмо от очень странного эмейла. Сначала она не придала этому значение и удалила его, но через несколько дней ей прислали второе. Я… не могу сказать тебе, что было в тех письмах, но её это встревожило. И я хотела спросить тебя… Можно ли как-то легко вычислить IP-адрес письма на электронной почте? — Макс… — во взоре Уоррена штормовыми волнами плещется тревога, голос слегка понижается, а его ладонь аккуратно ложится мне на плечо. — Всё точно в порядке? Если тебе нужна по… — Уоррен, пожалуйста. — Я говорю это чересчур холодно и твёрдо даже для самой себя, а парень, не ожидая такой интонации, резко убирает ладонь и несколько секунд бегает по моему побледневшему лицу теперь уже растерянным и чуть испуганным взглядом. Мне мгновенно становится жалко Уоррена, а моя верная совесть сразу напоминает мне о том, что я слишком грубо обошлась со своим другом. — Да, ладно, хорошо… — Уоррен сглатывает, молча поворачивая голову и перекладывая ноутбук себе на колени. Он наверняка чувствует себя виноватым сейчас, хотя ничего не сделал, и тут опять всё благодаря мне. Молодец, Макс, ты вновь всё запутала и испортила, может тебе не фотографом надо стать, а плохим-другом-по-вызову? Отличная работа будет. Продолжая сохранять тишину, Уоррен клацает по тачпаду на ноутбуке и открывает новую вкладку с поисковой строкой. — Я, конечно, не очень в этом разбираюсь, но вроде есть один лёгкий способ, — говорит Грэхэм слегка отстранённо, не отводя глаз от экрана ноутбука и быстро стуча пальцами по клавиатуре. Затем он немного поворачивает ноутбук ко мне, указывая на страницу какого-то непонятного для меня сайта, открывшегося на экране. — Сначала тебе нужно зайти в настройки письма на почте, там будет строка «Отправлено от», около неё будет написан IP-адрес эмейла. Копируешь этот адрес, переходишь на этот сайт и вставляешь адрес в окно поиска по IP-адресу. Сайт выдаст тебе местоположение отправителя эмейла. Запомнила? — Вроде да, — уже мягко отвечаю я, вглядываясь в строку с ссылкой сайта, чтобы примерно запомнить его название. — Спасибо огромное, Уоррен. И да, — перевожу виноватый взгляд на парня, не сводившего с меня внимание, неловко поправляя прядь растрёпанных волос. — Прости за то, что так резко ответила тебе. Я на самом деле не хотела. Просто… столько всего навалилось за эту неделю, я даже не знаю, что делать. — Ничего страшного, Макс, — напуганное выражение физиономии Уоррена сразу расплавляется, сменяясь тёплой улыбкой и секундным блеском радости в глазах. — Я понимаю тебя. Тебе не обязательно рассказывать мне всё, я в любом случае буду рядом, если понадобится помощь. От таких слов тёплый румянец расплывается по моим щекам, а совесть капает очередную капельку на мозги с напоминанием о том, что я не заслуживаю такого друга как Уоррен. Он слишком добродушен ко мне, а всё, что я могу — это «прости» да «столько всего навалилось». Гениально, Макс. Такими отмазками не пользовались разве что самые тупые люди этой планеты. — Спасибо, Уоррен. Это много значит для меня. И буквально через долю секунды я попадаю в крепкие дружеские объятия парня, прижимаясь к нему сильнее и чувствуя в ответ то же действие, только более аккуратное, такое… осторожное, наверное? — Ну что ж, — подыдоживает Уоррен, отстраняясь от меня с яркой краской на щеках. Объятия Уоррена пусть и скромны, но всё равно чем-то похожи на объятия Кейт — после них ты сразу ощущаешь это прекрасное чувство, когда по всему твоему телу, мышцам, венам растекается блаженное тепло и спокойствие, а все переживания моментально становятся пылью, теперь уже кажущейся тебе абсолютно бесполезной. — Этот фильм официально заносится в список Уоррена Грэхэма и Макс Колфилд под названием «Очередное голливудское кинцо», и в дальнейшем о его отстойном сюжете будет рассказано всем достойным знать правду людям, — от такой речи Уоррена я тихо смеюсь, и сам Грэхэм не отказывается от лёгкой улыбки. — Ваши пожелания насчёт следующего фильма? — Пусть это будет… — попутно пытаясь припомнить название хоть какого-нибудь фильма, который будет мне более или менее интересен (потому что, признаться по-честному, большую часть предыдущего фильма я даже не смотрела, витая где-то далеко у себя в башке), я лишь утомлённо вздыхаю, показывая Уоррену, что достойного кандидата у меня нет. — Блин, я даже не знаю. Может, что-нибудь про науку или космос? — в конце концов, Уоррен уже какое количество времени упоминает в наших беседах какой-то фильм на эти темы, который он, судя по всему, очень желает посмотреть. — Ни слова больше, — Уоррен с расплывающейся на лице улыбкой прикладывает указательный палец к губам, поворачивая ноутбук к себе и начиная с энтузиазмом щёлкать по тачпаду и что-то печатать, шумно стуча пальцами по клавиатуре. Я с неподдельным интересом наблюдаю за действиями воодушевлённого Уоррена до тех пор, пока в кармане моей кофты не раздаётся протяжное вибрирование телефона и два характерных пиликанья, что заставляет меня слегка дёрнуться и сразу полезть в карман за мобильником. Это были два новых сообщения. И я ожидала получить их, мать твою, от кого угодно — от родителей, Кейт, у меня на уме даже мелькнула Виктория, но только не… НЕЙТАН П.: надеюсь ты там со своим щенком хоть не трахаешься ибо наш разговор в двух китах ещё не закончен, как ты помнишь 13/10 4:01pm НЕЙТАН П.: выйди в коридор на 5 сек 13/10 4:01pm Моя ледяная ладонь сжимает компактный мобильник до побеления костяшек и появления аккуратных вен, прочерченных на тонкой руке голубовато-синими линиями, а внутри жарким пламенем начинает разгораться такое острое желание со всей мощи бросить телефон в соседнюю стену, тут же выскочить в коридор и угробить Прескотта прямо на месте. Просто он… блять. Я даже не извинюсь за свой итальянский, потому что Прескотт, кажется, уже постепенно стирает границы дозволенного, видимо думая, что раз он Прескотт, значит ему позволительно всё в этом городе, в этом мире, во всей вселенной, сука. Я не говорю про то, как он назвал Уоррена и наше с ним «времяпровождение» и уж тем более молчу о том, что он, судя по всему, каким-то образом увидел меня в коридоре мужского общежития, заходящую в комнату напротив его, хотя я вроде не заметила Нейтана, пока шла. Не исключено, что кто-то мог просто рассказать ему об этом, например, тот же Хейден, встретившийся ему на пути, ведь я хоть и появляюсь порой в мужском общежитии, но не так часто, как Виктория или кто-то другой из клуба «Циклон». Но… Чёрт. Иногда у меня складывается ощущение, что эта реальность будто… картонная? Словно я в каком-то постановочном фильме, кукольном театре, и каждый здесь раз за разом чётко выполняет свою задачу. К примеру, у Прескотта эта задача — постоянно бесить меня и каждый раз будто нарочно врываться в моё свободное время, даже если я просто хочу хотя бы сутки побыть старой Макс Колфилд и провести его спокойно, не переключаясь на мысли о Нейтане промежутками. И мне невыносимо противно смотреть на слова «трахаетесь» и «щенком», невыносимо противно нажимать на мелкие клавиши на экране и понимать, что у меня-то, по большому счёту, особо нет выбора, ведь игнорить Прескотта — не самая лучшая затея, если ты, конечно, потом не хочешь вновь неожиданно встретить его где-нибудь в кампусе академии или — как я — в «Двух Китах» и просто сгореть в пепел под его уничтожающим взглядом и под рекой очередного дерьма, выльющегося в злом рычании и огромном количестве нецензурной лексики, однако я всё равно шевелю пальцами и с новым вздохом начинаю печатать ответное СМС. МАКС К.: Ты что, следишь за мной? Отъебись уже, Прескотт 13/10 4:02pm МАКС К.: Я не у Уоррена сейчас 13/10 4:03pm Что ж, если в подобных моментах тебя застали с поличным (или за тобой просто следит богатенький ублюдок, имя которого знает вся Аркадия) и тебе нечем отмазаться в своё оправдание, достаточно включить режим дурочки и до последнего делать непричастный вид. Хотя режим «дурочки» навряд ли пройдёт с таким человеком, как Нейтан Прескотт. Он при встрече своим испепеляющим прищуром всю твою душу наружу вывернет, я уже говорила. Впрочем, ответ прилетает практически моментально. НЕЙТАН П.: не пизди колфилд 13/10 4:03pm Ну да, после такого практически невозможно скрывать правду, кто бы… — Ма-а-кс, ты здесь? Слишком зациклившись на переписке с Нейтаном, я чуть дёргаюсь от раздавшегося рядом голоса Уоррена, рефлекторно наклоняя экран телефона ближе к себе, словно боюсь того, что Уоррен может увидеть кусочек сообщений Нейтана, и резко перевожу взгляд на друга, глаза которого озорно улыбаются, но брови на секунду обеспокоенно хмурятся. В этот же момент гаджет в моей руки снова вибрирует, и я прикусываю нижнюю губу. — Эм, да, просто… мама написала, всё волнуется о том, нормально ли мне в Блэквелле. Опять врёшь, да, Макс? Ай-ай, а родители в детстве разве не учили, что ложь — это плохо? Особенно своим лучшим друзьям. Хотя Уоррен, кажется, готов поверить каждому твоему слову. И неудивительно, ты ведь всё ещё помнишь о его симпатии, верно? — Ох, тогда хорошо, — Грэхэм легко улыбается, вновь поворачивая в мою сторону ноутбук на своих коленях и попутно объясняя: — Я уже нашёл тот фильм, который хотел тебе показать. Готова к эпику? Туманно киваю, откладывая телефон и напоследок быстренько пробегая глазами по новым сообщениям от Прескотта на загоревшемся экране, успев зацепиться за какие-то слова вроде «Гейхэма» и «не игнорь, сучка», прежде чем мой телефон приземляется на подушку рядом со мной. — Фильм называется «Сигнал из неизвестности»*, двухтысячного года, — Уоррен нажимает на клавишу пробела, запуская заставку фильма, и совсем чуть-чуть, словно невзначай, пододвигается ко мне, прижимаясь своим плечом к моему, а от этого меня на секунду берёт напряжение. Я сосредоточена сейчас на абсолютно другой херне, но никак ни на просмотре очередного фантастического фильма, а тут ещё и Уоррен со своими «спонтанно-неловкими» действиями и объятиями. Дерьмо. Чувствую новую вибрация телефона под собой, она сопровождается кратким пиликаньем. Ещё одно сообщение от Нейтана. Наверняка не с наилучшими пожеланиями. Я терплю минуту, зажимая руки в кулаки, и когда ногти начинают немного больно впиваться в ладони, всё же хватаю телефон, попутно бормоча Уоррену, лишь едва кивающему и на секунду повернувшему голову на меня: — Ой, секунду… Чуть прислоняю экран телефона к себе — мало ли, что может уловить Уоррен, мне не нужны лишние вопросы и заморочки. Включаю мобильник. И в принципе ничему удивляюсь. Ну, а что ещё можно ожидать от Прескотта? НЕЙТАН П.: ты блять забыла как печатать что-ли? 13/10 4:06pm НЕЙТАН П.: пиздуй в коридор и не нервируй меня колфилд 13/10 4:06pm МАКС К.: Я по-моему не на китайском написала, Прескотт. Я не хочу вновь выслушивать всё твоё дерьмо, поэтому отвали. 13/10 4:07pm НЕЙТАН П.: хера с два я отъебусь от тебя пока не получу ответы, сука 13/10 4:07pm МАКС К.: Тогда я закричу, если ты хоть раз ко мне притронешься. У меня есть Уоррен. 13/10 4:08pm НЕЙТАН П.: апахахах да твой гиковский педик сразу разрыдается как баба если я врежу ему 13/10 4:08pm МАКС К.: Никогда не называй моих друзей так. Я НЕ ВЫЙДУ. 13/10 4:08pm НЕЙТАН П.: окей сучка ты доигралась. жди представления. 13/10 4:09pm Так, стоп… Что? Какого к фигам представления? Нетнетнет, только не хватало того, чтобы он, например, вдруг ворвался к нам в комнату или, того хуже, начал строчить Уоррену! Сука, чёртов Прескотт! Он что, считает своей главной целью, неким неотъемлемым долгом прилипиться ко мне, как муха к клубничному варенью, и начать преследовать меня абсолютно, блин, везде, будто… Снова вибрация телефона, отдающая настойчивым дрожанием в ладони. И приглушённая мелодия моей любимой песни из динамика. Мне понадобилась секунда, чтобы осознать, что это не очередное сообщение. Это, мать его, звонок, а экран большими светлыми буквами выводит имя никого-иного-а-кого-вы-ожидали Нейтана Прескотта вместе со значками красной и зелёной трубки — «Отклонить» и «Принять». И я уже никак не отверчусь, потому что на внезапно раздавшийся звук оборачивается Уоррен, сразу стукающий пальцем по клавише пробела, дабы остановить фильм, и выжидающе смотрящий на меня. Как я сказала ранее, если какое-то моё решение связано с Прескоттом, то у меня практически и не имеется выбора в запасе. Всё равно придётся делать это, и тут ты даже не сравниваешь, мол, «а вот, было бы лучше, если бы я…», потому что от очередного игнора и любого неаккуратно брошенного слова в его адрес Нейтан тебя точно умницей не назовёт. — Э-эм, мама звонит… — под слегка вопросительным взглядом Уоррена я убираю с колен одеяло, начиная подниматься с кровати и при этом чувствуя на лбу проступившие бисеринки пота. — Я выйду в коридор?.. — Да, конечно, СуперМакс, — улыбается Уоррен, показывая пальцами жест «окей» в воздухе. — Я подожду. Едва поднимаю краешки губ ему в ответ и одновременно ступаю одной ногой на пол, при этом держа в одной руке всё ещё дребезжащий телефон и пытаясь не свалиться от на секунду покрывшейся перед глазами темноты. Неуклюже пошатнувшись, я быстрым шагом направляюсь к двери, уже на ходу готовясь к самому худшему исходу событий, хватаюсь за ручку влажной ладонью, открываю дверь, только ступив за порог комнаты Уоррена, сразу её закрываю. И замираю. А вот и он — собственной персоной, приветствуйте, встречайте, аплодируйте и покрывайте трёхэтажным матом в своей голове. Стоит прямо напротив меня, в неизменном образе из красного бомбера, белой кофты и тёмных брюк вместе с теми же синими мешками под глазами, в которые хоть картошку загружай, лениво подпирает спиной стену у двери в свою комнату, сверля моё лицо своим «любимым» наплевательски-холодным взором. Завидев меня, Нейтан Прескотт на мгновение переключается к своему мобильному в руке, ленивым движением пальцев проводя по экрану, и вибрация моего телефона тут же заглушается. — Стоило, блять, только пригрозить, — засовывает телефон в карман брюк и одним лёгким движением отталкивается от стены, делая шаг вперёд, и почему-то это заставляет меня слегка дёрнуться и чуть-чуть пододвинуться в сторону к стене. — Не у этого педика сейчас, говоришь? Я предпочитаю пропустить его издевательское цитирование моего СМС мимо ушей, лишь складываю руки на груди, буравя парня мрачным взглядом и приглушённо, чтобы вдруг не услышал Уоррен, сидящей в комнате через стенку, или кто-то ещё, произнося: — Почему ты не можешь просто оставить меня в покое, Прескотт? Что тебе, чёрт возьми, нужно? — А ты, блять, не догадываешься? — ядовито цедит Нейтан сквозь зубы, засосывая руки в передние карманы брюк и делая пару шагов на меня. И хоть я изо всей мочи стараюсь держать на лице воинскую стойкость, по моей шее быстро пробегает волна мелких мурашек, ноги автоматом отходят на мизерный шаг назад, а у где-то под ложечкой засасывает какое-то нехорошее ощущение, словно скоро что-то пойдёт не в ту сторону и вся моя «стойкость» на физиономии рассыпется на мелкие кусочки, а я вновь превращусь в беззащитную лань перед Прескоттом, вновь стану главной жертвой его тупого сарказма и тёмных шуток. — Дать подсказку? — ещё один шаг, его — вперёд, мой — назад. — Ну, например, седьмое октября. Начало этой ебучей недели. — Прескотт приближается ещё, его твёрдый и с каждым новым словом нарастающий тон голоса будто пробирается мне за шиворот кофты, морозя кожу и заставляя поёжиться, совсем как ледяной дождь унылой и абсолютно не радующей в своей погоде осенью, а я начинаю чувствовать, как вся ситуация постепенно уворачивается из-под моего управления, как она протекает под моими потными и холодными ладонями, я могу даже почувствовать лёгкие порывы сквозняка дрожащими пальцами рук… — Женский туалет в Блэквелле. Какой-то обезумевший от нервозности псих, разговаривающий сам с собой. — Ещё несколько шагов. — И какая-то синеволосая шлюха-лесбиянка, пытающаяся его шантажировать, чтобы выудить из его карманов бабло. — На последнем слове голос Прескотта почти что срывается на негромкий рык, а я только продолжаю делать шаги назад, понимая, что с каждой грёбаной секундой мне становится всё хреновее и хреновее, а Нейтан лишь приближается ко мне, явно не желая останавливаться. — Не догадываешься, о чём я? А, ёбаная хипстерша?! Я беззвучно шевелю губами, словно пытаясь произнести хотя бы что-то, но полностью осознаю, что деваться мне теперь уже точно не куда только тогда, когда спина и пятки бесповоротно упираются в твёрдую стену, грозное лицо Нейтана нависает над моим, а его руки подпирают эту стену с двух сторон от меня так, чтобы заблокировать мне любую возможность выбраться, но при этом чтобы я могла хотя бы двигаться. Слишком близко, боже, он слишком близко, так мерзко подковыривает своим едким взглядом мои глаза, в свернувшейся в глотке липким клубком панике метающиеся с его физиономии на мои тонкие ручки, мягко упёршиеся ему в грудь в попытках защититься, хотя эта защита, скажем честно, так себе прокатывает. — П-прескотт, отойди… — Отойти? Ты говоришь мне отойти, сука? — он не кричит, рычит в лихорадочном полушёпоте, а я ощущаю его смешанное с запахом мятной жвачки горячее дыхание своей кожей, всеми порами, оно обжигает, как слишком горячий чай обжигает кончик языка, оно горячее, как страх, струящийся по моим венам, наполняющий свинцом мои ноги, прижимающиеся к стене. Да, я ведь, по сути, не должна бояться Прескотта, ведь я знаю, кто он на самом деле такой, я знаю, что он жалок и труслив, но только всё это Прескотт таит за очень твёрдой оболочкой холода, злости и ненависти, которую не по силам разбить одним ударом. Он уже привык, что его боятся. Он наверняка не хочет этого, но привык, потому что так было ещё сотню лет назад, жители Аркадии боялись Прескоттов тогда и боятся сейчас, это вошло в их жизни, пустило крепкие корни, и сейчас все знают, что не дай бог ты перейдёшь дорогу кому-то из Прескоттов (или тому же Нейтану, как я), считай, тебя уже стёрли с лица этой Земли в мелкий порошок. — Ты не отрицала того, что была в ебучем туалете в тот день. — Прескотт выпускает грозный смешок, поднимая краешек губ вверх. — А за свои действия отвечают, Колфилд. Будешь и дальше пиздеть своими отмазками или уже расскажешь, что за херня творится и почему ты постоянно так тупо пялишься на меня? Отвечай! — неожиданный хлопок ладонью по стене рядом со мной заставляет меня в испуге подпрыгнуть, тихо пискнув и ещё больше вжавшись спиной в стену, словно в попытках слиться с её однотонной текстурой, дабы то и дело не встречаться с этим прищуренным взглядом, буквально выжигающим меня изнутри. — Прескотт, ты… — делаю вздох, стараюсь как можно более глубокий, и ноздри так противно щекочет этот смешанный с одеколоном Нейтана едкий запах сигаретного дыма, коим пропах его бомбер, его слегка растрепавшиеся волосы, он весь им пропах. — Ты не должен знать этого, потому что это не твоё грёбаное дело, и хоть испорть мне всю жизнь, я… Но мне приходится оборвать саму себя на половине предложения, и не только потому, что я теряю основную ниточку того, что хотела выпалить Прескотту, но и потому, что Нейтан, внезапно для всех и для всего, наклоняется ещё ближе, но не к моему лицу, а… к моему уху. Он переходит на спокойный, но при этом чёткий шёпот, а я каменею, даже задерживая в горле новый глоток воздуха и не смея выпустить его. — Почему ты не остановила меня тогда, Колфилд? Нейтан шепчет прямо над моим ухом, его сухие и обкусанные губы настолько близко, что я чувствую их легчайшее касание до мочки, и клянусь, я ощущаю, как подкашиваются мои колени, как вспотевшие ладони липнут к его кофте, а под ними его сердце выстукивает бешеный ритм, будто после марафона в несколько километров. Я не знаю, от чего этого зависит, от большого количества наркотиков, от курения или всего сразу, но мне страшно. И безумно хреново. Прескотт как чёртов дементор из «Гарри Поттера» — даже не нужно самой разговаривать с ним, он скажет тебе слово, сделает одно движение, и вся твоя радость и веселье быстро улетучатся, как воздух из проткнутого шарика. — Тебе правда лучше уйти, иначе я закричу, Прескотт, — непонятно зачем я тоже чуть понижаю голос, видимо, поддавшись этому странному действу Нейтана. А ещё я просто безумно хочу, чтобы он наконец отошёл от меня. Это непривычно близко и страшно. — Ты не начнёшь кричать, хипстерша, — я не вижу его лица сейчас, лишь в упор сверлю точку впереди, но знаю, что Прескотт только что усмехнулся про себя. — Ты будешь делать то, что я скажу. Повторяю. Какого ты, блять, делала в том туал… Резкий звук открывающейся двери выбивает нас обоих из колеи, заставляя Нейтана отпрянуть от меня и повернуть голову налево. — Макс, что происходит? Из дверного проёма высовывается знакомая шевелюра, за порог комнаты под номером «109» шагает одна нога, а через секунду перед нами всплывает Уоррен, держащийся рукой за дверной косяк и перебрасывающий то на меня, то на Нейтана полный замешательства взгляд. Замешательства, которое буквально за долю секунды перерастает в волну натурального гнева. — Эй, блять, Гейхэм, какого хе… — Прескотт уже убирает свои руки со стены и отходит от меня на шаг, его лицо так же моментально искажается и сверкают глаза, только в реакции он оказывается медлителен, потому что Уоррен, не теряя времени, заносит в воздух кулак, а я, до сих пор не способная пошевелить пальцами, даже не успеваю моргнуть и понять, что сейчас будет самое худшее, что вообще могло произойти в данной ситуации. — Уоррен, нет!..***
Раз секунда, два, три… И боль. Отвратительная жгучая боль, растекающаяся по всему носу, мощным импульсом ударившая в мозг. Если бы Нейтан сейчас находился в каком-нибудь комедийном мультике, то вокруг его башки сейчас наверняка бы с весёлым чириканьем кружились голубые птички или жёлтые звёзды. Перед глазами вспыхивают пучки разноцветных фейерверков, они золотые, синие, зелёные и алые, с безумной силой давят на веки. Нейтан резко отшатывается назад, прикрывает руками лицо, подушечками пальцами ощущая липкую кровь, дорожками текущую прямо по губам и капающую с подбородка. — Грёбаный педик! Боль смешивается с мгновенно воспламенившейся яростью, она закипает прямо изнутри, достигая максимальной точки кипения, резким движением срывает ему крышу, и буквально сразу же Нейтан убирает руки, выпрямляясь и со всей мощи налетая на Грэхэма. Ему поебать на фейерверки перед глазами, на текущую из носа кровь и даже на ту трясущуюся суку Колфилд, будто прилипшую к полу и всё пытающуюся крикнуть какие-то полноценные приложения, но с её губ слетают только обрывки одних и тех же слов вроде «Боже, нет, перестаньте!..» или «Хватит, Уоррен!» Этот ёбаный мудак Грэхэм ударил его первый, прямо в нос, в котором что-то через секунду после этого неприятно хрустнуло. Может, он сломал ему нос, может и нет, но Нейтану поебать и на это, потому что сейчас единственная цель, мигающая перед ним ярким бликом, — поставить Грэхема на место и показать, что ему лучше не соваться в чужие разговоры без разрешения. Руки бьют Грэхэма прямо в грудь, Нейтан старается толкнуть его как можно сильнее, но этот педик мгновенно передаёт ответку и применяет запрещённый приём — бьёт своим лбом прямо по лбу Нейтана, заставляя его отшатнуться вновь, споткнуться об собственную ногу и с сопровождением парочки отборных матов повалиться на пол. — Блять, нет!.. Охеренной мощи боль затягивает всю голову крепкими железными цепями, перед веками снова взрываются фейерверки и теперь уже с отрывками тех видений, что пытали его на протяжении всей этой ебучей недели — Колфилд, торнадо, Колфилд, торнадо… Грэхэм садится на пол, нависает прямо над лицом Нейтана, яростно смотрит в его слезящиеся глаза и бьёт. Снова и снова. — Никогда… — Удар и вспышка. — Больше… — Удар и вспышка. — Не трогай её… — Удар и вспышка. — Мудак! Эти белоснежный вспышки чертовски режут глаза, словно по его глазным яблокам проводят острым осколком стекла. Кровь пачкает его зубы, размазывается по всему лицу, и в какой-то момент Нейтану начинает казаться, будто он уже и не чувствует боли как таковой — перед его глазами просто мутная пелена из стекающих по щекам слёз, а дрожащие губы тщетно шевелятся в попытках выговорить хоть что-то. — П-пожалуйста, хватит… Прошу-у… — Уоррен, отойди от него! Голос разом срывается на тяжёлые всхлипы, и теперь, когда Колфилд со своим жалким криком всё-таки додумывается подбежать к этому ебанутому педику и мягко оттянуть его за рукав свитера, и когда Грэхэм, её грёбаная собачка, готовая бегать за ней куда угодно, лишь бы наконец разрушить этот барьер френдзоны, останавливается, поднимаясь на ноги, Нейтан обнаруживает такой внезапный и для некоторых может даже весьма ироничный факт — он плачет. Действительно плачет, искренне моля о пощаде, хотя буквально минуту назад он грозился самому себе, что разорвёт Грэхэма на кусочки. Сейчас, когда всё лицо онемело от боли, а кровь во рту смешалась с обильным количеством слюны, Нейтан Прескотт хнычет, как маленькая сопливая девчонка, упавшая с качели и разодравшая коленку. Грэхэм нависает над ним, словно грозовая туча, теперь этот педик отгораживает Макс, всё ещё держащую его за рукав свитера и не сводящую с лежащего на полу тела расстерянного взгляда, будто Нейтан, блять, сейчас в состоянии встать, ха-ха. Хорошая шутка. Только Прескотту от чего-то совсем не смешно. И от всей боли, от всей вселенской несправедливости, ведь он вам не кто-то там, он Прескотт, а Прескотты владеют всей этой чёртовой дырой, они в любую минуту могут поставить всех людей на колени и заставить их жрать дерьмо, и люди будут это делать, потому что они, блять, Прескотты, Нейтан просто срывается на сдавленный крик, даже не контролируя то море слов, выливающееся из его рта: — Д-долбаные суки!.. Вы все, блять, умрёте в этой дыре! П-потому что я видел торнадо, я видел ебучий шторм, он всех вас разнесёт на кусочки и вам всем, блять, достанется по заслугам, вы умрёте!.. Вы сдохнете на хер!.. Так вот, расскажи, Нейтан, такую истину: если ты ёбаный Прескотт, тогда почему ты сейчас лежишь на полу ничком, свернувшийся в клубок, давящийся собственной кровью и рыдающий так, будто тебе не восемнадцать лет, а пять, только из-за какого-то задрота, который очень вожделел защитить свою золотую подружку? И почему эта самая подружка сейчас вперилась на тебя таким взглядом, словно саму смерть увидела, почему её грёбаный Уоррен не смотрит так на тебя, как Колфилд, почему она продолжает стоять на месте с приоткрытым ртом и с появляющиемеся на глазах слезами даже несмотря на попытки Грэхэма увести её в сторону выхода, при этом мягко шепчущего: «Пойдём, Макс, я провожу тебя до комнаты, нужно уходить от этого психа»? Почему её губы беззвучно шевелятся, видимо говоря Нейтану что-то, что он не может разобрать, но это наверняка что-то из сопливого, по типу «Мне жаль…», хотя плевать Прескотт хотел на эту ебучую жалость, он вертел её там же, куда послал и всех людей в этой дыре, но почему она всё же начинает шагать вслед за Грэхэмом, не переставая держаться за рукав его свитера и не сводя с него обескураженного взора, будто она понимает, о чём он говорит (ну да, скажите ещё, она не считает его поехавшим мудаком с галлюцинациями, ага), почемупочему? Нейтан не знает ответа ни на одно из этих «почему», он ничего, блять, не знает, Нейтану просто больно, он поворачивает голову набок, всё ещё пытаясь крикнуть убегающим голубкам очередное матерное словечко, но в итоге лишь харкается кровью, смешанной со слюной, поджимает колени к груди и начинает тихо хныкать, постепенно погружаясь в покрывающуюся перед веками темноту. Сквозь её пелену он слышит знакомый грозный голос, гаркающий уходящим Колфилд и Грэхэму что-то угрожающее, видит приближающуюся к нему фигурку, вроде это Виктория, но Нейтана это уже мало волнует, потому что почти что сразу же глубокая темнота разом покрывает мраком всё, что он способен видеть. А через несколько секунд перед ним вспыхивает Проявочная.