Ты станешь моей

      Уложив лишившуюся чувств Эсмеральду на свое ложе, святой отец тщательно запер обе двери — в келью и в саму башню, после чего поспешил в Собор. Нужно было позаботиться о некоторых вещах, да и оставаться на виду тоже было немаловажно. Клод вошёл в центральный предел храма, и принялся листать требник, в то время как мысли его были далеки от молитв. Если Квазимодо уже проснулся, сюда он заглянет в первую очередь в поисках архидьякона. Так и случилось: не прошло и четверти часа, как в зал вбежал запыхавшийся горбун, взъерошенный, ощетинившийся, страшный.       Оказавшись у ног архидьякона, звонарь упал на колени перед своим господином. Жесты его были полны мольбы. Квазимодо указывал наверх, прося, умоляя следовать за ним. Архидьякон слегка повернув голову, холодно, пренебрежительно взирал на него. Аккуратно оставив закладку на странице требника, Клод закрыл тяжелый том, оправил черную рясу, и последовал за горбуном.       Обнаружив пустую келью, рассеянные по всей келье осколки и кровь на ложе цыганки, разбитый горем Квазимодо обыскал каждый закуток храма, не осмелясь только заглянуть в башню свого хозяина. Не найдя и следа Эсмеральды, отчаявшись, он решился умолять о помощи своего повелителя, не осознавая, какую медвежью услугу он оказывает несчастной девушке. Квазимодо провел архидьякона к келье цыганки, и указывая на то, где имели место ночные события повторял: — Цыганка пропала! Кровь! Ей надо помочь, она в опасности!       Без единой эмоции на лице, надменно осмотрев то, что ему показал звонарь, архидьякон развернулся, и скрылся в коридорах собора, оставив Квазимодо наедине с его несчастьем.       Архидьякон вышел вон из собора и проследовал к ближайшим городским воротам. Там он окликнул скучающего на посту стражника, и брошенных им пары фраз хватило, чтобы в эту ночь тысячи факелов осветили соборную площадь, и пролилась кровь.