***
Филип пришел к знакомой могиле и, упав на колени, выпустил из рук арматуру. — Прости меня, прости. Я не смог сдержаться. Знаю, что ты была бы против этого, но я не смог, — слезы вновь заливали лицо. — Я так зол на неё. На них на всех. Я бы убил каждого, кто оставил её на свободе. Я так больше не могу, скоро встретимся, — прошептал он последнюю фразу. Парень встал и пошёл прочь. А небо бросало вниз редкие крупинки снега.***
Когда Кирен и Саймон вернулись, Роб и Френки уже нашли свечи и елочные украшения. — Вы как раз вовремя. Роб сейчас принесёт ёлку. Когда парень вернулся, место для искусственного дерева уже было свободно. Фрэнки и Кирен занимались уборкой, Саймон расставлял свечи, попутно смахивая пыль. В доме стал разливаться тёплый свет. После того, как ель была установлена, Роб разжёг камин. В доме стало уютнее — разбросанные вещи вернулись на свои места, а мебель вздохнула от пыли. Ребята стали наряжать зеленую красавицу. Они молча размышляли о том, как прошло Рождество, и что будет завтра. Саймон достал из коробки лебедя и долго на него смотрел, прежде чем повесить. — Когда я был маленьким, мне очень нравилась сказка про гадкого утёнка. Она была прекрасна всем — показывала глупость детей и взрослых, которые дальше своего клюва ничего не видели. И как они своей неотёсанностью ломали жизнь столь прекрасному созданию. Меня тогда так поразила эта мысль, что очень скоро я перестал опираться на чужое мнение. И сейчас общество, как те глупые курицы, рассказывают нам, какие мы плохие. Вне зависимости от того, что по этому поводу думаем мы или наши близкие. Вне зависимости от наших поступков. — Ты считаешь, что мы станем прекрасными лебедями? — спросила Фрэнки. — Я считаю, что мы ими уже стали. Но из-за того, что нам говорят, что мы привыкли видеть вокруг — не можем этого принять, — Саймон водрузил звезду на ель и пошёл к камину, прихватив из своих вещей гитару. Сначала песни звучали печально. Они были о холоде и отдалении от дома. Но за ними пришли тёплые Рождественские мотивы. И ребята подпевали всё громче, пока тень в их душах не уступила место свету.***
— Дэвид, у тебя есть телефон? — спросила Эми. — Если по межгороду — нельзя. — Ой, да мне всего один звоночек. — Только если ты готова за него заплатить. — К сожалению 2 моих медяка авансом забрал Харон. Ещё долго ворчал, про «ходят тут всякие», «вози вас туда-сюда» и «вот раньше было время». А в Норфолке зарплаты не было, сам знаешь. — Это всё конечно очень забавно, но нет. — Я могу с тобой рассчитаться за неё, — сказал Райан. — Тебе далеко звонить? — В Роартон. — Ладно, — махнул рукой Дэвид, — тащи деньги, Райан. Эми набирала плохо знакомый номер. С Филипом они успели провести совсем немного времени. Да и Эми больше ценила живое общение. Ей проще было прогуляться через Роартон и узнать, что кого-то нет дома, чем слушать механические гудки. Примерно с третьей попытки ей показалось, что все цифры на своих местах. Когда пошли гудки, она думала, что лучше сказать. Но это не пригодилось. Ведь трубку так никто и не снял. А разговаривать с автоответчиком, она не имела ни малейшего желания. Кто знает, к чему это приведёт. Да и может он себе уже другую нашёл, а она тут со своими глупостями лезет. Девушка повесила трубку и тяжело вздохнула. — Ребят. Ребят! Я чувствую! — Закричала Салли. — Моё сердце бьётся! Когда волнения вокруг Салли Аддерли утихли, Эми решила, что пора вернуться домой. — Спасибо за компанию. Желаю вам всем последовать примеру этой умной девушки и ожить, наконец. Кстати, если кто собрался в Роартон, можете подкинуть меня до дома. — Эми, ты что, собралась идти до Роартона? — Ну почему же идти. Человечество давно шагнуло вперед и изобрело общественный транспорт. — А как же новый закон? Дэвид говорит, что в Кленчвартоне не осталось ПЖЧ, их уже переселили. — Буду надеяться на удачу и женскую магию перевоплощения, — она перешла на таинственный шёпот. — Райан прав, до Роартона ты не доберешься, — покачал головой Пол. — Просто попробуй позвонить чуть позже.***
— Что значит, мне нельзя в эту часть города? — возмущалась Сью. — Я хочу увидеть сына. — Ещё раз повторяю, жертвы синдрома частично смерти опасны. В свете вчерашних событий, мы не можем рисковать нормальными людьми, — сказал парень в форме. За сегодня Сью уже не первая с таким вопросом. Пока будут строить ограждение, им поручено дежурить. — «Нормальными людьми»? Кого вы относите к нормальным людям? — Хотя бы тех, кто не убивает других. — Мой сын не причастен ко вчерашним событиям, — медленно проговорила женщина. — И он такой же «нормальный», как и любой другой военный. Каждый из вас, — парень сверкнул глазами. Он-то знал, кто тут настоящее зло. — Я могу повторить: «нет». Миссис Уокер пришла в «Легион», это первое, что пришло ей в голову. — Перл! Как это понимать? — Что случилось? — Я о новом законе. Почему меня не пускают в восточную часть города? — Это решение партии и личная рекомендация Джайлса Виера. — Я думала, что министр не поддерживает политику партии. — Вчерашний день нас всех сильно напугал, Сью, — Перл повысила голос. — Ты слышала, что нас тут чуть не загрыз один из бешеных? Это было запланировано. Он вдохнул наркотик прямо в здании совета. — Безумцев везде хватает. — Но не каждый берёт оружие и идёт убивать. — И что же мне теперь делать? — Я лично собираюсь спать спокойно. Особенно после возведения стены. В бар зашел Министр. — Здравствуйте. Я пришел сказать, что сегодня отбываю. Могу я узнать, кого Вы избрали в совет Роартона? — Гарри Кендалл. — Замечательно. Я рад, что вы так скоро определились. — Я хочу знать, когда смогу повидаться с сыном, — вмешалась Сью. — А ваш сын?.. — уточнил Джаер. — В другой части города. Он жертва СЧС. — Боюсь, что в ближайшее время это не получится. Но я обязательно вынесу данный вопрос на заседании. — И когда оно будет? — На следующей неделе, — он посмотрел на наручные часы, — боюсь мне пора. Всего доброго.***
Джем спускалась вниз, чтобы открыть дверь. Странно, что мама вернулась так быстро и не воспользовалась ключом. Но когда она распахнула дверь, на пороге стояли двое полицейских. — Мисс Джемайма Уокер, Вы должны пройти с нами. — Что? Почему? — Нам нужно проверить одно показание Максин Мартин, данное в суде, а также заявление Мисс Лонсдейл, написанное после него. Сердце девушки ухнуло, ладони вспотели, а ноги стали ватными. Но деваться было некуда. Придется идти. — Мне нужно оставить записку, — сумела выдавить она.***
Через пару дней стена уже разделила город на две части, а охраны на её границе стало меньше. Как и военных в городе. Город пытался жить в новом режиме. В «Легионе» ветераны народной дружины в эти дни активно отмечали столь значимое событие. А также с большим интересом обсуждали решение суда по делу Максим Мартин и новую должность Гарри. — Вы когда-нибудь закончите свою пьянку? — ворчала Перл, вытирая соседний столик. — Да ладно. Мы же приносим тебе доход. Ты радоваться должна, — парировал Кендалл. — Легион — культурное заведение, а вы уже третий вечер отсюда выбираетесь ползком. К тому же я скоро разорюсь на уборщице. Видно от выпитого у вас с прицелом совсем плохо. — Обещаю, больше ни одной капли мимо, — сказал лысый и заржал. — Я серьёзно. В следующий раз откажу в обслуживании, — не дожидаясь ответа, Пиндер пошла за барную стойку. — Пожалуй я на сегодня всё, пойду подышу, — сказал Гарри, вставая из-за стола. День был солнечный и совершенно не соответствовал его настроению. Он слышал о том, что Джем под следствием. И было не трудно догадаться, чем это может обернуться для него. А всё из-за её дурацкой совестливости и бабской черты трепаться по секрету всему свету. Что касалось и Максин. Она вообще могла пожать плечами на вопрос Сильвии Лонсдейл. Но эта стерва будто наслаждалась, рассказывая о том, что один из ННД пустил пулю в лоб этому гнилёнышу. И, якобы, проводилось внутреннее расследование, которое привело к Джем. Но факты проверить не удалось, так как ей внезапно пришлось убить первого восставшего. Гарри хотелось выплеснуть свой гнев, но все мишени были теперь по ту сторону забора.***
Саймон залатал последнюю щель в доме. И мог теперь расслабиться. Кирен сидел недалеко на полу, прислонившись к стене, и как раз закончил свой набросок. Монро с интересом заглянул в него. — Никогда не думал, что ремонт может кого-то вдохновить. — Мне нравится работа руками. Это тоже своего рода творчество, — парень поёжился. Хоть Саймон и устранил сквозняки, дом был не прогрет. Это не нужно тем, кто ничего не чувствует. Но теперь Кирен замёрз. И поймал себя на этом. — Мы можем спуститься вниз? Он разжигал камин дрожащими руками, но боялся говорить что-либо Саймону до тех пор, пока не будет уверен в своих ощущениях. Когда огонек начал лениво облизывать газету, разгораясь всё сильнее, Уокер понял — да, он снова чувствует температуру. Он повернулся к мужчине, который с интересом наблюдал за его действиями, и подошёл к нему вплотную. Протянул руку к щеке, и ощутил на подушечках небольшое покалывание от щетины. Парень закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на этих ощущениях и начал вести рукой к уху и линии волос. Зарылся пальцами в мягкую шевелюру и улыбнулся. Он снова чувствовал. Ему стало интересно попробовать грани вернувшихся ощущений. И он наклонился для первого поцелуя, который должен был почувствовать. Слегка потрескавшиеся губы и едва влажный язык вызвали целую бурю эмоций. Неужели они снова оживут и смогут стать нормальной парой? Какое-то время он не желал отрываться от Саймона, но его тело уже била дрожь, и ему пришлось оторваться от любимого. — Я снова чувствую! — Что? — Саймон округлил глаза. — Холод. Я замёрз. И ты. Ты… восхитительный. — Кирен, это потрясающе. Как давно?.. — Наверху почувствовал. Впервые за чёрт знает сколько времени. Их радости не было предела. Но когда вернулись Фрэнки и Роб, лицо Кирена исказила гримаса боли. И он потянулся к запястьям. На этот раз черная жижа была менее тягучей и отдавала бордовым цветом. Монро побежал на кухню за бинтами, которые никак не хотели быть найдены. Но мужчина их нашёл. Он перемотал исполосованные руки и повёл Уокера к границе восточного Роартона.