***
Чимин хватается за локоть Юнги и пытается кое-как доковылять до выхода из учреждения. Старший предлагал взять его на руки, но Чимин не смог бы нормально функционировать, задыхаясь от смущения. Самой большой проблемой была перевозка, так как у Юнги нет машины. Пользуется он только мотоциклом, а на нем везти больного невозможно, из-за чего в итоге решили, что заберет их Чонгук. На улице довольно прохладно, несмотря на конец апреля. Чимин слегка ежится под потоком сильного ветра, что не остается без внимания со стороны Юнги. Он подходит, снимает свой шарф и с самым хмурым видом обматывает ткань вокруг шеи Чимина. Пак, отвыкший от проявления нежности со стороны хена, немного смущается. Юнги кашляет в кулак и резко отходит от красного, как рак, Чимина, когда на горизонте появляется черный лексус. Окно опускается, но за рулем сидит Чон Хосок. Он немного наклоняется, чтобы получше видеть своих ребят, которые во все глаза таращатся на него. Хосок сидит в кожаной куртке, из-под которой видна темно-синяя атласная рубашка, расстегнутая на три пуговицы. Маленькая цепочка с кулончиком в виде замочка очень нежно балансирует с выпирающими ключицами, на одной из которых стоит алый свежепоставленный засос. Взгляд скользит ниже и останавливается на утонченных, на первый взгляд, руках с перекатывающимися венами. Длинные пальцы, крепко обхватившие кожаный руль, так и манят сплести их со своими. Хосок замечает, как на него смотрит Юнги и не может не улыбнуться. Старший поджимает губы и отворачивается, беря Чимина за талию и аккуратно усаживая за заднее сиденье. Сам Юнги садится рядом, ни на минуту не отпуская маленькие ладошки Пака. — Неожиданно видеть тебя за рулем. Я думал, ты только на мото, — подает голос Мин. — Я универсальный гонщик, поэтому если увидишь меня на квадроцикле, а ты увидишь, — улыбается Хосок, — особо не шокируйся. — Хоби-хён, мы тебя не отвлекли от работы? — говорит Чимин, после чего встречается взглядом со старшим через зеркало. — Чим, я готов бросить все свои дела, когда на кону стоит твое здоровье. Юнги улыбается, вспоминая, как нервно расхаживал по коридору Хосок во время операции, приговаривая: «Мама башку оторвет за то, что за малым не уследил!». Их ментальная связь, построенная годами и нерушимая под натиском человеческих проблем, взаимопонимание и чистая братская любовь — это то, что заставляет Юнги быть спокойным за них двоих, ведь если что-нибудь случится, они есть друг у друга. Чон жадно хватается за каждую морщинку, появившуюся в уголках лисьих глаз, что притягивают в свою темную бездну. Безвозвратно. Хватит одной секунды, одного чертового мгновения, чтобы понять: пропал. Хосок теперь тонет, сам не сопротивляется, ждет, когда его полностью поглотит эта одержимость. Можно долго искать ответы на поставленные в голове вопросы, противиться тому, что тебя тянет к другому, но отрицать свою сущность — ошибочно. Хосок думал, что сможет перебороть себя и свои чувства ради брата, но жертвовать тем, что стало таким дорогим сердцу — непростительно. Можно тонуть в человеке, забываться в его голосе, ломать себя изнутри, потому что тот, кем ты дышишь — тебе не принадлежит, страдать в одинокой квартире, заполненной лютым холодом — душевным, не физическим, — но пока ты сам добровольно отдаешься в плен чувствам, пока не ищешь спасения — ты не мученик. Ведь любит тот, кто терпелив. А Хосок ждать умеет. — Хен, у тебя девушка появилась? — играет бровями Чимин, указывая пальцем на красную отметину, ярко выделяющуюся на смуглой коже. Хосок ярко улыбается, когда видит через зеркало, как растерянно смотрит Юнги, словно он учел все варианты развития событий, но не это. На улыбку Мин реагирует хмурым взглядом. — Зачем мне девушка, когда есть Юнги? При всем моем уважении, Чим, к вашей лубови, — специально выделяет Хосок, — Юнги все еще моя фанючка номер один. Мин снова вспыхивает, а братья смеются на весь салон. — Угу, ты настолько верен мне, что разгуливаешь в этой рубашке и светишь своим засосом, тьфу, — бурчит Юнги. — И это твоя любовь? — Любить в тени никто не запрещал. От последних слов, а именно из-за серьёзного выражения, с которым Хосок это сказал, у Юнги бегут мурашки по спине. Чон смотрит через зеркало, буквально выжигает в нем все остатки здравомыслия, заставляя не сводить взгляда, а, наоборот, плавиться под напором антрацитовых глаз. — Кстати, мне ребята не показали твою гонку и это первое соревнование, которое я пропустил с тех пор, как узнал о твоем существовании, — Юнги решает поменять русло диалога. Хосок понимает, что не время и не место решать личные вопросы, поэтому с радостью подхватывает новую тему разговора. — Я ведь не зря заговорил о квадроциклах. На следующей неделе заезд, и мне, Юнги, нужна твоя поддержка. В этот раз отказы не принимаются. Глаза Мина светятся, словно ему подарили лучшую на свете игрушку, о которой он так давно мечтал. Хосок готов не слезать с мотоцикла, днями и ночами гонять, завоевывая первые места, лишь бы Юнги улыбался и дарил эту улыбку ему. — А можно мне тоже приехать и посмотреть? — подает голос Чимин. — Для тебя, мелкий, все что угодно, — говорит Хосок.***
— Я ебал все это дерьмо, — взвывает Тэхен, кладя голову на кипу бумаг и учебников, которую ему предстоит выучить назубок. Самое страшное, что может случиться с человеком во время учебы в институте — это сессия. Есть пару свободных часов? Считай, что нет. Идешь мыться в душе? Не забудь повторять вслух по 10 вопросов, стоя под водой. Вся прелесть студенчества заключается не в голодании, недосыпе или помятом виде, нет. Весь сок в период сессий, когда все эти случаи происходят одновременно, с учетом того, что если все пройдет не так гладко — тебя могут выпереть. То бишь, помимо синяков под глазами, у вас еще и нервозность. Вот и Тэхен теперь мучается, бросаясь из крайности в крайность, хотя проходит он через этот ад не впервые. Но, как говорится, девиз любой сетки, (это сленг студентов), — прожарим твою жопку и нервную систему, как в первый. Помимо книг, всевозможных справочников и тетрадей, обязательный атрибут вашего стола — кофе. Уровень потребления сей прелести прямо пропорционально зависит от уровня пиздеца в вашем вузе. Если вы, например, медик, то заливать водой необязательно: сыпьте прямо в рот и жуйте. Если вы адвокат, как Тэхен, можете насыпать в рот и следом залить водичку — все равно во рту будет подобие кофе, но с бóльшим эффектом бодрствования. Тэхен поднимает телефон, на котором отображается время. Во дворе 4 часа утра, поэтому Ким решает поспать хотя бы полтора часа, чтобы потом снова взяться за учебу. Юнги давным-давно спит, понятие сессии его не колышет от слова совсем. Дело в том, что у Мина феноменальная память — стоит ему два раза прочитать текст, как он откладывается в голове сразу же. А вот с памятью Тэхен не дружит. Может быть, это генетика, (так он себя утешает), может быть, он слишком ленив. Но факт остаётся фактом: сессия — зло. Тэхен плетется в сторону туалета, как внезапно, внимание, в четыре часа утра кто-то звонит в дверь. За солью точно не придут, мелькает в голове Тэхена. Пыхтя, Ким направляется к двери и смотрит в глазок. То, что он там видит, работает лучше любого кофе или энергетика: Чонгук, стоящий с мольбертом в руках. — Ты сейчас серьезно? — открывая дверь и пропуская сонного Чонгука в квартиру, говорит Тэхен. — Прости, хен, но мне нужно рисовать, — извиняется Гук. Он аккуратно снимает обувь, замечая, что Тэхен дома не один — любимые найки Юнги на полке. — Я похож на бомжа. — На самого красивого бомжа, — говорит Гук, поднимая указательный палец. Простите, но даже сессия не сможет убить во мне смущение, думает Тэхен. — Разбудишь Юнги-хена и можешь подписывать смертный приговор. Собственно, ничего нового ты не узнал. Иди в гостиную, я сейчас. Чонгук идет в комнату, в которой замечает три пустые банки черного кофе. Книги по международному праву, конституция, незаменимая для любого юриста, справочные материалы — все то, в чем буквально тонет Тэхен. Чонгук сетку терпеть не может, но не из-за себя, а из-за старшего. Он знает, как тот все еще не оставляет попыток попасть на гран-при, но для этого нужно с отличием завершить сессию, что, конечно же, высасывает всю жизненную энергию. Чонгук немного эгоист, потому что он давно закончил рисунок, и сегодня же сдал, получив наивысший балл, но возможность хоть немного отвлечь старшего и насладиться его присутствием напрочь выбивает голос совести, что вторит: «Ему нужно учить, не отвлекай Тэхена!». Поэтому, пришлось до четырех утра срисовывать свой же рисунок, дабы не палиться. Внезапно со стороны ванной комнаты раздался глухой звук. Чонгук, выбежав в коридор, прислушивается. Дверь открывается, и Тэхен выходит, еле передвигаясь на своих двоих. — Хен, ты как? — Чонгук резко подбегает к шатающемуся Киму и придерживает его за локоть. — Гуки, давай немного поспим? Тэхен чуть ли не падает, но Чонгук, быстро сориентировавшись, подхватывает его на руки и несет в сторону спальни. Странно, но Юнги в этой комнате нет, он не особо обращает на это внимание. Уложив старшего, он накрывает его одеялом и собирается уйти, как рука Тэхена останавливает его. — Ложись и ты рядом. Тебе завтра, ой, сегодня рано вставать. Чонгук улыбается и залезает под одеяло. Тело мгновенно расслабляется рядом с теплым комочком, а рука рефлекторно притягивает Тэхена к себе. Кажется, Чонгук впервые за сессию выспится.