В Начале была любовь

I have nothing left (У меня ничего не осталось) And all I feel is this cruel wanting (И все, что я чувствую, это мучительное желание) We've been falling for all this time (Мы падали все это время) And now I'm lost in paradise (А теперь я потеряна в раю) Evanescence, «Lost in paradise»

Возвращаться в Ад после пребывания на Земле было неприятно. Пусть Кроули теперь был демоном, это не означало, что он тут же забудет то прекрасное и возвышенное, что еще недавно составляло его сущность. А на Земле было куда лучше, чем на Небесах, по правде говоря. Небо было ярким, сияющим и пустым, не считая божьего дворца, на Земле же была трава, свежий воздух, деревья и цветы. И Азирафель, неизменно ждавший его в Эдеме. Так что Кроули заскочил в Ад совсем ненадолго, просто чтобы отметиться и создать видимость своего крайне упорного труда. Тут-то его и перехватил расторопный бесенок с наметившимися на лбу рожками. — Господин, господин! — заверещал он, вцепившись в рукав Кроули. — Тебя ждут на собрании Низшего Совета, господин! — У нас и Совет появился, — проворчал Кроули. — Ладно, веди. Он проследовал за бесенком вниз, в самую жаркую пещеру, которая находилась максимально близко к земному ядру. Здесь хватало места, чтобы разместить тысячи демонов и бесов, и они действительно все были тут — толпились беспорядочными кучками, перешептывались и совещались. Кроули с легким презрением взглянул на испачканных в саже Лигура и Хастура, которые даже не потрудились вымыть лица и руки перед тем, как явиться на собрание. Если все демоны станут такими грязнулями, то к чему вообще жить в Аду? Кроули продефилировал мимо них подчеркнуто изящно, полураскрыв широкие крылья, и был совершенно удовлетворен злобным: «Пижон!», прилетевшим ему вслед. Одна из стен пещеры отсутствовала, вместо нее вниз, в земные недра, стеной извергалась лава. Прямо перед стеной огня стоял высокий трон, составленный из острых рогов. На нем, небрежно закинув ногу на ногу, восседала Вельзевул. Князь Ада поглядывала на собравшихся демонов и одного за другим манила их к трону, чтобы они засвидетельствовали ей свое почтение и получили от нее новое задание. Завидев Кроули, Вельзевул махнула рукой в его сторону. Демон подошел, нарочито низко, в пол, поклонившись. — Мой лорд, — мурлыкнул он. — Чем скромный Змий может вам служить? — Многим, — как всегда прямо бросила Вельзевул. — Мы знаем, что ты слишком уж много времени проводишь на поверхности, Кроули. Вот и расскажи нам для начала, как можно испортить волю Бо… Ее? Демонам полагалось стоять перед троном своего князя, раболепно склонившись, и Кроули это знал. Так что он небрежным взмахом руки сотворил себе изящное креслице и присел, развалившись как можно небрежнее. Возмущенное шипение позади него стало ему наградой. Однако Вельзевул в ответ на дерзость и бровью не повела, так же пристально глядя на Кроули. — На Земле все относительно тихо, — лениво доложил Кроули. — Сотворенные Ею люди живут в саду, и их стерегут ангелы, так что вряд ли мы сможем до них добраться. Он умолчал о том, что ангел, который добровольно остался на Земле, чтобы приглядывать за людьми, всего один. Ни к чему создавать Азирафелю неприятности. — Вот как, — недовольно протянула Вельзевул. — Что ж, для повторной атаки на Рай у нас пока маловато сил. Наш Владыка Люцифер составил гениальный план, но для его реализации требуется время. Как вы все знаете, Земле отпущено около шести тысяч лет, после чего она будет сожжена в огне и свете, и после этого состоится финальная битва между Адом и Раем… Да, Кроули? Змий опустил поднятую руку. — Я об этом не слышал, — ввернул он. Вельзевул на миг закатила глаза. — Будь ты в Аду почаще, то знал бы, — отрезала она. — Милорд Люцифер говорил об этом несколько раз, и довольно громко. Ему ведомы все мысли Бо… Ее. И он знает, что к великой битве следует быть готовым как следует. Мы подождем, пока люди выйдут за пределы Сада и перестанут находиться под опекой ангелов. И вот тогда вы, мои преданные демоны, отправитесь на Землю и станете интриговать, искушать, подкупать… словом, делать все, чтобы обеспечить нас новыми душами! Чем больше смертных попадет после смерти в Ад, тем больше станет наше воинство! Демоны восхищенно кивали, шипели и покачивались взад-вперед в полном экстазе. Кроули невольно подумал, что ничего не меняется: некоторое время назад эти же глупцы, облаченные в белое, так же внимали речам своего Бога. — И все начнется с тебя, Кроули, — вдруг услышал он и невольно вздрогнул. Перепачканный палец Вельзевул указывал на него. Кроули понял, что позорно прослушал часть ее речи. — Я не вхожу в Низший Совет, — как можно осторожнее сказал он. — Что я мог бы… — Не скромничай, — усмехнулась демоница. — Ты единственный из нас, кто умудрился выйти из битвы без единой царапины и переродиться в одну из наиболее опасных тварей — в змею. — В Змия, — поправил Кроули. Он знал, что буквально играет с огнем, перебивая князя, но ничего не мог с собой поделать. Вельзевул посмотрела на него в упор, спокойно и ровно, но Кроули предпочел замолчать. От греха подальше — в буквальном смысле. — Ты вновь пойдешь на Землю, Змий, — подчеркнула князь. — И устроишь там большой скандал. Делай все, что хочешь, лишь бы люди больше не пользовались милостью Ее и оказались без защиты. Можешь взять себе в помощь любого из герцогов Ада и бесов. — Справлюсь и сам, — качнул головой демон, поднимаясь и щелчком пальцев развоплощая свое кресло. — Благодарю за… честь, мой князь. — Кстати, Кроули, — окликнула его Вельзевул, когда он уже отвернулся и направился к выходу, — у всего Низшего Совета есть титулы, Владыка разрешил нам выбрать себе звание по рангу. Если успешно справишься с заданием, ты тоже можешь воссесть среди нас на престоле. Как ты хотел бы зваться впредь? Он остановился вполоборота и с ухмылкой ответил: — Кроули. *** Азирафель стоял на страже, как обычно, и просиял при виде Кроули, тенью выскользнувшего из кустов. — Ты долго, — заметил он. — Я уж думал, не начать ли волноваться. — Не начинай, — хмыкнул демон и устроился рядом, позволяя обнять себя крылом за плечи. — Хотелось бы посидеть подольше, ангел, но я по делу. — Что случилось? — Азирафель мгновенно убрал с лица счастливую улыбку и нахмурился. — Тебе запретили со мной видеться? У тебя неприятности? — Нет. — Кроули отвел взгляд, чтобы ангел не видел, как бегают его глаза. — Просто в Аду кое-что задумали. Я… не могу доносить на своих, ты знаешь, но не хочу, чтобы у тебя были проблемы. — О, спасибо, дорогой мой, — радостно улыбнулся херувим. — Не обязательно говорить все, расскажи в общих чертах, что сможешь. Кроули взглянул на него искоса, в кои-то веки моргнул, словно на что-то решаясь. — Наши составили один премерзкий план, хотят, чтобы кое-кто из герцогов Ада проник в Эдем через Восточные врата, — вздохнул он. — Боюсь, если им это удастся, они могут перебить часть животных или осквернить огнем деревья. — Я этого не допущу, — тут же поднялся с земли херувим. — Скажу Михаилу, она мне поможет. Вдвоем мы легко справимся, даже если твои… э-э… коллеги явятся в полном составе. Удержим их благодатью и… — Да, — кивнул Кроули. — Тогда поспеши. Я слышал, что они собираются пройти в Сад к концу ночи или рано утром. Никогда не знаешь точно, что замышляют коварные демоны, а? Он усмехнулся. Азирафель благодарно коснулся его плеча и, на ходу вынимая огненный меч, почти бегом направился к Восточным вратам. Кроули посмотрел ему вслед потухшими глазами. — Прости, — одними губами шепнул он. *** Ева была счастлива и довольна. Бог был так добр к ней и ее мужу Адаму, вокруг находился чудесный сад, теплый и приятный для жизни, и можно было целый день говорить с местными зверьками или друг с другом. Адам учился обрабатывать землю, бережно вскапывал грядки для цветов, и Ева порой не могла отвести взгляда от его сильных рук, которые так ловко обращались с землей. Это была заря мира, заря их нежной привязанности, заря любви ко всему живому. Бог дал им достаточно воды и еды, им было тепло и не одиноко — так в безмятежности текли их дни. Однажды, когда Адам еще спал после долгих дневных трудов, Ева в одиночестве сидела на берегу ручья. Она окунала ноги в звенящую воду и слушала пение птиц. На заре мира она и ее муж могли понимать голоса зверей и птиц, и не было ничего прекраснее, чем слышать это. Земля неподалеку от нее зашевелилась. Ева с удивлением наблюдала, как, взрыхляя тяжелые комья, из земли ползет Змей — очень большой, черный, с гладкой блестящей чешуей. Он выполз почти полностью и свернулся на солнце, грея плоскую голову. Еве стало немного не по себе при виде хищного зверя, но она помнила, что Бог заповедовал любить все живое, не отворачиваться ни от кого. В конце концов, большие львы и тигры были вполне добры к людям и подчинялись их воле. Поэтому Ева протянула руку и осторожно погладила Змея по чешуе. — Доброе утро, — вежливо сказала она. Змей приоткрыл золотые глаза и взглянул на нее с легкой насмешкой. — Здравствуй, Женщина, — отозвался он. — Что ты делаешь здесь совсем одна? — Я вовсе не одна, — удивилась Ева. — Со мной Бог. — Да-да, разумеется, — торопливо согласился Змей, почему-то быстро оглядываясь по сторонам. — Послушай! Вы, люди, поставлены Ею превыше всех тварей земных. Вот мне и интересно: действительно ли Она велела вам питаться только травой и не есть ни одного фрукта с деревьев? Вот, например, в той стороне растет здоровенная яблоня… Плоды выглядят съедобно и аппетитно. К тому же, я слышал, как Бог говорил, что в день, когда вы, люди, отведаете этих плодов, станете мудрыми и равными Ей. — Правда? — изумилась Ева. — Но… Бог говорил, что те плоды отравлены и нам ни в коем случае нельзя их есть, если не хотим умереть. — Ну, будь это так, Она посадила бы дерево на горе повыше, — заметил Змей небрежно. — Кроме того, не думаю, что кому-то станет хуже от пропажи одного-единственного яблока. Ты могла бы взять семена и вырастить много таких деревьев повсюду… Когда Ева, заинтересовавшись такой чудесной идеей, отправилась к яблоне, Кроули выдохнул с громадным облегчением. Вот и все. Простая безобидная шутка, невинная проказа, и никто не умрет и не пострадает всерьез. Людям не повредит узнать что-то новое, а он, Кроули, сможет отчитаться в Аду за выполненное задание. А главное, Азирафеля не накажут, ведь он добросовестно охранял врата, пока коварный Змий вершил свои пакости. Идеально. *** — Опаньки, — растерянно сказал ангел, обнаружив пропажу яблока. Кроули виновато повел крыльями. Был уже вечер, в Саду немного похолодало, и Змея тянуло припасть к земле и поспать немного. Но какой уж тут сон, если на тебя так укоризненно смотрят? — Что? — огрызнулся он. — Один несчастный плод! Если Ей так хотелось Самой есть эти яблоки, так давно пора было, не дожидаясь, пока они переспеют и сгниют. Не думаю, что Она пожалеет одно яблоко для своих любимчиков-людей. — Кроули! — всплеснул руками херувим. — Дело не в том, что это яблоки, а в том, что это те самые яблоки! С Древа познания Добра и Зла! — По-моему, ни Адам, ни Ева не пострадали, — возразил Змий. — Они выглядят взволнованными, но вполне живыми и здоровыми. Вон, говорят о чем-то… — Я тебя не виню, — вздохнул Азирафель. — Было глупо думать, что ты никогда не совершишь ничего… демонического и коварного. Ты ведь тоже делаешь свою работу. Просто думаю, какой я дурак, что прошляпил свой единственный пост. Придется теперь долго объясняться перед Гавриилом. — Скажи, что надо было ставить здесь побольше ангелов, — посоветовал Кроули, бочком пододвигаясь к ангелу. — Ну, для пресечения козней Зла. Они стояли, надежно скрытые густыми зарослями, утопая в бархатистом аромате цветов, и оба страшно нервничали. Оба Человека находились чуть внизу, у воды, и Адам держал Еву за руку, что-то пылко ей говоря. Женщина смотрела на него удивленно и с невероятной нежностью. — Интересно, о чем это они? — завертелся Кроули. Любопытство всегда было ему присуще, вот и теперь он не удержался, щелкнул пальцами, и над водой разнесся тихий взволнованный шепот: — Ты так прекрасна! Гляжу на тебя — и будто на лик Бога смотрю, нет, даже лучше! Жалко, что Бог не дал нам силу изменять мир — я бы высек твое имя на каждом камне, запечатлел в каждой звезде на небесах! Кроули стоял, замерев, не в силах пошевелиться. Ему на мгновение показалось, что это говорит вовсе не Адам. Он не боялся князей Ада, но теперь было страшно взглянуть на Азирафеля, который тоже все это слышит — ведь слышит же, да? Под ногой ангела хрустнула веточка. Он не уходил, тоже стоял неподвижно, только на лице его стремительно появился яркий румянец. «Совсем как заря», — мелькнула краткая мысль. Кроули весь дрожал. Он думал, что после его обмана ангел даже говорить не захочет, но теперь они стояли рядом, слыша дыхание друг друга. По щекам Евы текли слезы — но то были не слезы горя. Она впервые любила кого-то вот так. Это не было восторженной любовью к Богу или ласковой любовью к Земле и ее дарам. Адам был перед ней, красивый, сильный и добрый, он говорил чудесные слова и касался ее рук, ее лица, ее плеч и спины, он обнимал и ласкал ее. И Еве хотелось касаться его снова и снова, утонуть в нем, никогда не покидать его рук. Дыхание прервалось, воздуха стало слишком мало, когда люди на берегу соприкоснулись губами. Кроули не знал, что они делают, но твердо был уверен в одном: это прекрасно. Это было лучше, чем пение ангелов, проще, чем все мысли о Творении, и согревало лучше, чем свет сотни звезд. — Я чувствую это, — прошептал Азирафель рядом с ним. Кроули взглянул на ангела и увидел, что тот тоже плачет — мокрые дорожки на его щеках казались следами от мерцающего Млечного Пути. — Я ощущаю их любовь. Господи! Он дрожал, и Кроули инстинктивно подался к нему, замер на миг, не зная, может ли прикоснуться. «Молю, не отталкивай… Не сейчас, не тогда, когда на Земле появилось что-то столь прекрасное и новое!» Азирафель обернулся к нему, и они подняли руки, соприкоснувшись ладонями. Вокруг пальцев ангела и демона заплясали тонкие ауры света и тьмы, сплетаясь и перемешиваясь. Это не было больно или неприятно, наоборот, казалось, что каждый чувствует что-то новое. — Я хочу, — хрипло вымолвил Кроули, — познать тебя. Даже если после этого я буду уничтожен твоей благодатью, позволь мне, умоляю! — Кроули, — вздохнул ангел, поднимая вторую руку и касаясь его лба. Провел ладонью по волосам, погладил щеку, спустился на грудь, бессознательно вбирая кончиками пальцев биение физического пульса. У них были тела, почти земные, и сейчас все внутри горело и билось, будто птица, стремящаяся вырваться на волю. — Мой бедный демон… Он подался вперед, прижался вплотную, и их сияние — темное и светлое — наконец смешалось полностью. Кроули невольно втянул воздух сквозь зубы и зашипел. Это было слишком сильно, почти болезненно, это было единение и слияние. — Я снова падаю, — прошептал он, вздрагивая и не понимая, где верх, где низ, говорит ли он вслух или только думает об этом. — На сей раз я с тобой, — услышал Кроули тихий голос Азирафеля рядом со своим ухом — и содрогнулся от того жара, что прозвучал в нем. — Родной мой… Свет втекал в него, согревая тело. Он чувствовал, как жмется к нему ангел, обхватывая руками, и молил только о том, чтобы это продлилось подольше. Только не разрывай объятий, только не уходи… Я больше не в силах существовать без тебя! Я отдаю тебе часть себя, часть своей темной, запятнанной души, ох, черт, да бери хоть всю, я смогу жить только на одном этом ощущении радости, что ты был со мной! Азирафель держал его, невесомо касаясь губами виска с клеймом змеи, и забирал его тьму, и отдавал взамен свой свет. Кроули подумал, что хотел бы сбросить оковы земного обличья и войти в это тело полностью, до конца, скрыться в нем от всего мира и жить так, окутанным теплом и негой. — Да как же это, — прошептал ангел, суматошно гладя его волосы, плечи, грудь, спину. — Как же это… Разве так бывает? Кроули, Кроули, я не могу, я умру сейчас! Они стояли на коленях, отчаянно вцепившись друг в друга, и Кроули не оставалось ничего другого, кроме как последовать примеру людей и на пробу коснуться губами рта Азирафеля. Ангел ответил, неумело целуя, подкрепляя близостью физической то слияние, что уже становилось невыносимо сильным. Они знали краешком сознания, что их ауры полыхают нестерпимым огнем, что даже Адам и Ева, наверное, в страхе покинули свой уединенный уголок, напуганные разлившимся повсюду светом, который тут же гасили волны тьмы. За спиной, расправляясь, хлопнули крылья. Они падали, они летели, они были грешниками и святыми одновременно, они проникали друг в друга самой сущностью, светлой и темной душой, и все никак не могли прекратить это, закончить, оторваться друг от друга. — Еще, — жадно шептал Кроули, и бездна, полная жара, открывалась в нем, сжигая дотла. — Еще, Азирафель, еще, мой ангел! — Не могу, — простонал ангел. — Не могу, я уже не выдержу, я полон тобой до конца! Кроули, надо… надо остановиться, мы же просто умрем! Мы не просто потеряем тела, мы исчезнем! — Сейчас, сейчас, — демон дрожал, целовал исступленно, куда достанет — лоб, щеки, глаза, рот, спускался к шее и снова впивался губами в губы, насыщаясь, отдавая и отдаваясь в ответ. Напряженный, тонкий, как струна, готовый на смерть, лишь бы только урвать еще минуту этого ангельского блаженства. Азирафель вскрикнул, как от боли, и все-таки оттолкнул его, отстранился, падая на траву и не в силах даже дышать нормально. Вокруг ничего не изменилось — по-прежнему пели птицы, в траве шуршали насекомые, журчала внизу под холмом вода. Но в то же время все стало по-иному, не так, как раньше. Кроули приподнялся с земли, сверкнул желтыми глазищами, широко ухмыляясь. В руках он держал случайно выдернутое у херувима из крыла длинное перо. — Белое, — заявил он. — Белое, мой ангел. Азирафель ахнул, цапнул кончик одного из крыльев — действительно, белое. Он длинно, со стоном выдохнул и растянулся на земле, бессильно уронив крылья.