Зеркаль

      Пообещав Бутчеру в самое ближайшее время возможность полюбоваться мною во всей красе, я и не думала, что он воспримет это так буквально. Конечно, мой бесценный бывший фэбээровец явился со своими подельниками на выставку Уверуй вовсе не для того, чтобы осчастливить меня своим присутствием. Кто бы в этом сомневался. Однако было в его скептическом взгляде что-то настолько интимное и ощупывающее, что, ей Богу, я чуть все слова своей короткой вступительной речи не растеряла. Хорошо, что Эзекелий, списав это на волнение новичка, помог мне и очень быстро отпустил восвояси со сцены. Иначе я бы точно сама сбежала. И от Бутчера, и от толпы верующих. Уж больно это неловко — выставлять себя напоказ и бесконечно улыбаться на радость тысячам религиозных фанатиков.       Нет, где-то в глубине души я тоже верю в то, что там на облаках кто-то да есть. Не от макак же, в самом деле, мы все произошли. Однако склонна больше согласиться не с Проповедником, а с Бутчером.       Привычно последовав за объектом своей нежной заботы, я имела сомнительное удовольствие лицезреть, как он повздорил со священником, открыто заявив, что товарищ, заседающий на небесном троне, самый настоящий тиран и жестокий засранец, если допускает на Земле столько смертей и насилия. Хорошо хоть про голодающих в Африке промолчал, а то ведь я не успела закинуть ему завтрак. Ничего, наверняка ещё припомнит, за ним не заржавеет. Но с тем, что на Земле творится сущий ад, на который Богу, которого так обожают все, кто сегодня здесь собрался, насрать — совершенно согласна. Наверняка сидит на своих облаках и наблюдает за всем происходящим как за забавным реалити шоу. И люди для Него просто легко заменяемый биоматериал. Так что о каком спасении душ может идти речь? Наивно даже надеяться. Спасутся те, кто больше позабавит, а не те, кто строит свою жизнь, исходя из догм праведности и добродетели. Впрочем, мне всё равно. Совершенно всё равно. Возможно, я слишком чёрствый и бездушный человек, но единственный, кто имеет для меня значение, так это Бутч. Этого даже не объяснить, но он больше, чем мой наркотик. Мне свободно дышится только одним воздухом с ним. В этом охваченном сумасшествием мире все мои волнения только о нём.       Наверное, именно поэтому я последовала за ним в дом сестры Ребекки, которая была совсем не рада перспективе объясняться со взбешённым свояком на тему установленной в память о его жене могильной плиты. Зря они только потратились — уже через полчаса, орудуя молотком, в неистовом гневе Бутч разбил вдребезги серый гранит. Акт вандализма на кладбище — надеюсь, подобного в его исполнении я больше не увижу.  — Нет её там, слышишь? Нет!  — Слышу, не глухая, — перестав зеркалить, я на всякий случай отступила за распростёршего белоснежные крылья ангела, установленного на детской могиле. — Может, всё здесь перекопаешь, чтобы в этом лично убедиться, или лопату забыл?  — Забыл! Кое-что забыл! — надвигаясь на меня, он, хвала Всевышнему, всё же отбросил молоток. — И знаешь, что именно? Забыл спросить мнения малолетки супер о том, что мне вообще делать и как жить! — Перестань!..  — Давай, научи меня жить, волшебный супер ребёнок Воут! Научи беспечности и похуизму, а то что-то я разучился и не знаю с какого конца начать заново вертеть мир на хую!  — А ты разве когда-то прерывал это занятие? — смело встретив гримасу ярости, исказившую его хищное лицо, я и не подумала отступить, когда Бутч приблизился почти вплотную. Решил, что сможет подавить мою волю своим почти двухметровым ростом и широкими плечами? Ни в жизни не дождётся. Может, я и ниже на целых две головы, однако трусливой никогда не была. И за словом в карман не полезу. — Думаешь, ты один единственный на всём белом свете терял близкого человека? Один ты испытывал боль, от которой хочется самому перегрызть свои вены лишь бы сдохнуть?  — Что ты вообще можешь об этом знать? Ты — чёртова кукла со сверхспособностями, которой за них всё преподносится на золотом блюде! Корпорация создала тебе идеальную жизнь, разве тебе понять, что такое настоящее горе?  — Идеальная жизнь? — от его ненавидящего испепеляющего взгляда на душе стало до того скверно, что тошнотой отозвался желудок. — Идеальная? У меня была самая обычная жизнь с самыми обычными родителями, маленьким домом и школой, но именно тогда я была счастлива. А потом явился агент из Воут и стал предлагать отцу подписать какие-то документы. Папа отказался, и всё закончилось — моих родителей не стало. Потом брата. Остались только агенты Воут. Это ты называешь идеальной жизнью?       Я и не заметила, что по щекам бегут слёзы, пока он не протянул мне один из своих неизменных бумажных платков. — Думаешь, что Воут убрали твою семью, и всё равно работаешь на них? — Похоже, мне удалось усмирить его гнев; вопросы так же быстро остановить, конечно, не получится. Бывший коп никогда не теряет своей хватки. — Зачем?  — Мне было одиннадцать лет, и выбор был невелик: либо корпорация, либо сиротский приют. Я остановилась на первом, а потом… встретила тебя.  — Знаешь, — краем взгляда заметив направляющегося к нам кладбищенского сторожа, Бутч потянул меня к выходу. — Вряд ли он у тебя был.  — Кто?  — Выбор.  — Выбор? — торопливо переступая через заросший синим вьюном бордюр, я едва не порвала босоножки на шпильках, которые подобрала костюмер, считавшая мой рост слишком невыразительным. — Ты о чём?  — Воут и в приюте не оставили бы тебя в покое, — открыв калитку в ограде, он торопливо подтолкнул меня на тротуар. — Хотелось бы мне знать, как они вообще вас находят, по каким признакам выделяют из общей массы народа?       Я не знала, что на это сказать, да и не успела бы — ответив на короткий телефонный звонок, Бутч с той же поспешностью усадил меня в машину и завёл двигатель. Правду мы узнали уже через полчаса в больнице Месса в Мидтауне. Рождение людей со сверхспособностями не было божественным провидением, как о том проповедовал Эзекелий. Всё было гораздо проще и одновременно изощрённо-ужаснее. Воут под предлогом вакцинации от полиомиелита накачивали новорожденных детей препаратом Ви, отчего у некоторых из них происходили генные мутации и появлялись необычные таланты.       Наркотики.       Так просто.       И никакого вмешательства высшей силы.       Я — продукт тестирования сильнейших наркотиков.       Ну, пиздец теперь. Зашибись.