О свойствах страсти

                    Натали не помнила, как одевалась, как добиралась до кареты, и лишь когда дворец остался за спиной, а впереди легла дорога до столицы, она постепенно начала приходить в себя. Осознать то, что только что случилось, казалось невозможным. Княжна не любила цесаревича, это было определённо ясно. Так же ясно было и то, что Натали ждала свадьбы с Андреем, но теперь… Как смотреть ему в глаза? Что говорить? А принцесса?.. Глухо застонав, Натали откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.       Ничего страшного ведь не произошло, не так ли? Ничего непоправимого, того, что могло бы бросить тень на её репутацию? Нервно фыркнув, Натали покачала головой: конечно, ничего, кроме того, что она оставалась наедине с Александром почти час. Того, что отвечала на его ласки. Того, что почти отдалась ему… Щёки полыхнули бордовым, сердце резко ухнуло вниз, чтобы в следующий миг забиться где-то под горлом. Она могла сколь угодно лгать остальным, говоря, что ничего не случилось, но самой себе солгать не могла. Ураган, который поднял внутри неё Александр, потрясал воображение. Натали не могла даже в смелых мечтах представить, что такое может быть между мужчиной и женщиной. Когда Андрей целовал её, ей было приятно. Но поцелуи Александра вызывали целый ворох эмоций, а от его взгляда подкашивались ноги.       В отличие от Натали, Александр прекрасно понимал, какие чувства его обуревают. С её уходом он с трудом сдержался, чтобы не разнести что-нибудь в комнате, желательно, что-то хрупкое и хрустальное. Но, несколько раз глубоко вздохнув, он стремительно пересёк комнату, начал было наливать вино в бокал, потом скривился и приложился к бутылке, осушив её наполовину в три долгих глотка. Раздражение, вызванное уходом Натали, быстро сменялось горечью и тоской: ему её не хватало. Прямо сейчас, пусть бы просто была рядом, пусть бы даже не приближалась. Слушать её голос, говорить с ней, любоваться… С её уходом в груди цесаревича начали просыпаться чувства, которых он точно не планировал и не ждал. И эти чувства требовали выхода, теснились, моля о том, чтобы их озвучили.       Неужели, он действительно всерьёз влюбился в княжну? Прислушавшись к себе, Александр нахмурился и медленно опустился в кресло, продолжая сжимать в руках бутылку. Стоило подумать о ней, просто представить её улыбку и свет, льющийся из нежно-зелёных глаз, как на душе стало тепло, и улыбка сама собой расплылась на лице. Сколь сильно бы он её ни вожделел, столь же сильно Александр готов был просто быть рядом, быть другом, ежели она того пожелает. Открытие оглушило, ошеломило, заставив сердце сделать кульбит. Александр механически поднёс бутылку к губам и сделал глоток, пытаясь представить, что делать дальше. Как жить, что говорить, как вести себя с ней… Сейчас он злился на свой порыв, на то, что с такой небрежностью к её репутации уговаривал остаться. На то, что думал лишь о себе, в то время как следовало бы рассказать правду о том, что император не злится на Натали, заслужить её признание и отвезти во дворец. Быть может, даже в одной карете?.. Мысли снова понеслись вскачь, воскрешая картины недавнего прошлого, и взгляд невольно обратился к кровати. Тяжело вздохнув, Александр поднялся и принялся приводить в порядок одежду — пришла пора возвращаться во дворец.              Когда Натали, спустя час после возвращения, вызвали к императору, она решила, что из его кабинета поедет сразу в ссылку. Если он узнал о том, что они притворялись, то запросто изгонит из дворца. А если же нет, и решит, что между ней и Александром что-то произошло, то может попросить оставить двор, чтобы не позорить честь фрейлин, как это было с Ольгой. Натали с трудом заставила себя принять безмятежное выражение лица, заходя в кабинет императора. Но он, вопреки опасениям, встретил благодушной улыбкой.       — Натали! Прекрасно выглядите! — Николай Павлович навёл на княжну лупу, делая вид, что пристально её разглядывает. — Вас не слишком утомила поездка в Гатчину?       — Вы вызвали меня, чтобы спросить о самочувствии, ваше величество? — осторожно улыбнулась Натали. — Такая забота — честь для меня.       — Ну, — ухмыльнулся в усы император, — вы же поняли, о чём я. Виделись сегодня с Александром? Докладывайте.       — Мы с Александром провели несколько часов наедине, в вашей спальне. — Натали кашлянула, а перед внутренним взором вспыхнула яркая синева глаз, а губы словно обожгло его поцелуем.       — Замечательно! — с воодушевлением воскликнул Николай Павлович. — Просто замечательно, моя дорогая мадемуазель! Я слышал, вы устроили бой подушками. Уверен, это было забавно.       — Ваше величество, если вы позволите, я бы не стала вдаваться в подробности… — голос Натали сел, и она отчаянно покраснела. Император, закинув ногу на ногу, с интересом уставился на неё:       — А вот это уже очень занятно, Натали. Вы смущаетесь так, словно действительно совершили нечто, выходящее за рамки приличий.       — Ваше величество! — с мольбой в голосе воскликнула княжна. — Прошу, позвольте сохранить тайну и не порочить своё имя и имя князя Андрея.       — Вот как. — Николай Павлович усмехнулся. — Впрочем, ваша верность похвальна, это редкость сейчас… Хотя вы заговорили о приличиях, а ведь, заметьте, молчали о них, когда разыгрывали страсть с цесаревичем.       — Не понимаю, о чём вы, — пробормотала Натали, опуская голову. В голове пролетела тоскливая мысль о том, что ссылки, видимо, не избежать.       — Разве Александр не рассказал вам о том, что я знаю о вашем обмане? — Брови императора взлетели наверх в искреннем удивлении. — Серьёзно? О, не хмурьтесь, уверен, он заставил вас поверить, что вы остаётесь не зря! — Двумя пальцами он поднял со стола исписанный лист и помахал им в воздухе. — От меня ничего не скроется, Натали. Судя по всему, вы не сильно жалеете о том, что не вернулись во дворец сразу по моём отъезде…       — Ваше величество, — прошептала Натали, пряча глаза, не в силах вынести унижения, — позвольте удалиться.       — Чтобы высказать пылкому цесаревичу всё, что вы думаете об этой самой пылкости? — насмешливо уточнил Николай Павлович. — Не смею вас задерживать. Я ведь не зря говорил вам, Натали: журите его за пылкость, журите чаще!       Натали вылетела из кабинета императора, чувствуя, что её злости хватит на то, чтобы разнести весь Зимний дворец по камушку. Он всё знал! Всё знал и промолчал! Хотел использовать её? Но почему? Обида горчила во рту едкой желчью, и Натали с трудом сдерживала слёзы: она не ожидала предательства от Александра. Кто мог представить, что это окажется так больно принять? Она доверилась ему, вверила себя, своё доброе имя, а он… «Вы дадите мне шанс»! На что шанс, на то, чтобы стать очередной фавориткой? На что шанс? И почему тогда она его не остановила? Злые слёзы жгли глаза, и Натали пришлось вернуться к себе, чтобы успокоиться, хотя бы немного, прежде чем идти к Александру.       После головокружительной страсти, что она испытала в его объятиях, после всех его взглядов, шёпота, после стольких уверений в преданности и дружбе, в конце концов, Александр оказался предателем. Подлым, двуличным. Оставалось лишь посмотреть ему прямо в глаза и бежать прочь из дворца, прочь от тех, кто с лёгкостью может передать из рук в руки женщину, будто вещь. От тех, кто не думал о чужой чести, следуя своим прихотям. Бежать к Андрею, забыть обо всём, жить простой жизнью вдали от дворца. И никогда больше не видеть и не слышать ничего об императорской чете!       Натали шла к цесаревичу, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Не обращая внимания на вопросительно покосившихся слуг, застывших по бокам, она толкнула дверь и буквально влетела в кабинет, пылая от негодования и обиды. Александр, сидевший за столом, тут же поднялся навстречу.       — Что с вами, Натали, вы не в духе?       — Сильно не в духе! — Она нервно прошлась по комнате и резко обернулась: — Я только что от государя.       Александр закрыл за ней дверь, обошёл и остановился у стола, глубоко вздохнув. Надежда на то, что получится поговорить до того, как Натали станет всё известно, рухнула, и оставалось лишь принять последствия собственного обмана.       — Вы говорили с ним, — медленно произнёс он.       — Да, говорила! — Натали сцепила руки в замок, крепко сжала, лишь бы не сорваться и не бросить что-нибудь в цесаревича. Ударить, чтобы было больно, так же, как ей сейчас. — Говорила, и он сказал, зачем приезжал в Гатчину. Рассказал мне всё то, что должны были сказать вы!       — Довольно слов, Натали! — попытка Александра заговорить, объяснить всё, с треском провалилась. Натали не желала слушать, резко перебив:       — Довольно?! А мне хотелось бы знать, для чего мы разыграли весь этот спектакль! — сейчас она совершенно не думала о том, что чувствовала тогда, рядом с ним. Всё затмевала злость и обида.       — Ну поймите меня, Натали! Когда papa рассказал мне обо всём, мне стало безумно грустно, что мы не будем более с вами видеться и быть вместе! И я подумал… — Он и сам понимал, как жалко звучат оправдания, но не мог остановиться, — подумал, почему бы нам не провести весело время… Нам же было хорошо вдвоём!       — А вы не подумали о моей репутации? — возмутилась Натали. — Вы решили, что можно просто так играть моей судьбой?       — Простите меня, Натали! — Александр хотел было к ней подойти, но она увернулась, отошла на несколько шагов, останавливаясь у его стола. — Я был легкомысленен.       — Может это и смешно, но я всегда считала вас своим другом. — Натали смотрела на него, растерянного, смущённого, и чувствовала, как злость уходит, оставляя после себя огромное чувство разочарования. — Я искренне полагала, что вы помогаете мне избежать домогательств вашего батюшки и будете беречь мою честь.       — А сейчас вы считаете по-другому? — Александр дышал тяжело, часто, с трудом подбирая слова, чтобы заставить её поверить в то, что он никогда ей не лгал. Что делал всё по велению сердца и что, чёрт возьми, она тоже была не против поддаться своим чувствам.       — Да! — Натали полыхнула взглядом. — Теперь я понимаю, что ваш батюшка намного лучше и честнее вас! Он никогда не скрывает своих истинных намерений! Как вы могли предать нашу дружбу?       — Но я изменил ей ради любви! — в отчаянии воскликнул цесаревич.       — Вы хотите сказать?.. — крикнула Натали, взметнув бумаги, лежавшие на столе.       — Но я люблю вас! — Он бросился к ней, падая на колени и пряча лицо в складках её платья. Княжна застыла, тяжело дыша, в животе полыхнуло было нежным, трепетным, и тут же погасло — это не могло быть правдой.       — Я вам не верю, — она горько усмехнулась. — Вы просто пристрастились к розыгрышам.       Александр ждал. Ещё несколько долгих секунд, показавшихся вечностью, он стоял на коленях перед ней, ожидая своего приговора, но тот, видимо, уже прозвучал. Глубоко вздохнув, Александр медленно поднялся и прямо посмотрел в глаза Натали.       — Император сказал, — дрогнувшим голосом заговорил он, — что игра окончена. И все раскрыли свои карты.       Что-то в его голосе задело звенящие от напряжения струны в её душе, заставляя поверить. Натали прищурилась недоверчиво.       — Но когда это произошло? Ведь мы с вами были просто друзьями.       — В тот день, когда вы вбежали сюда, будто бы за книгой. — Губы цесаревича тронула лёгка, светлая улыбка, отразившись в глазах. — А на самом деле принесли любовное послание.       — Но это послание было от принцессы Марии, — недоверчиво проговорила Натали. Слишком мало слова Александра походили на правду.       — А я полагал, что переписываюсь с вами, — покачал головой Александр.       — Какая глупость! — Натали не смогла сдержать улыбку. Так просто не могло быть, так не бывает.       — Глупость? Возможно. Но… — Он взмахнул руками. — Было уже поздно, я воспламенился. А потом я помогал вам избежать домогательств своего батюшки, и мне было очень приятно это делать.       Натали закатила глаза: нет, она не могла найти в себе жалости к нему. Впрочем, обида и злость тоже прошли.       — Да, ваш батюшка — ангел по сравнению с вами. Ему неведомо подобное коварство.       Александр подошёл ближе, внимательно ловя каждое её слово.       — Вы просто искали предлог, чтобы обнять или поцеловать меня.       — И, — севшим голосом спросил он, касаясь сгиба её локтя, — как я мог судить, вам нравилось это притворство.       Натали подняла на него глаза, собираясь произнести гневную отповедь, но слова застряли в горле. Он был так близко, смотрел так жадно, медленно склоняясь к её губам… Поцелуй был медленным, нежным, словно каждым движением своих губ Александр пытался безмолвно вымолить прощение. Натали не отвечала, но и не спешила его оттолкнуть, слабо вздохнув, когда он обнял её, притягивая к себе. Его язык нашёл её, сплёлся жадно, жарко, и рука Натали неосознанно скользнула на его затылок, притягивая к себе, вцепляясь в волосы. Александр глухо застонал, совершенно теряя голову, сжимая её в объятиях, скользя по спине, плечам… Но, стоило ему оторваться от её губ, целуя скулы, спускаясь к шее, как Натали резко оттолкнула его от себя, тяжело дыша.       — У меня нет оправданий, — срывающимся голосом проговорил Александр, не отводя взгляда от её губ. — Мне они не нужны. — Натали показалось на миг, что она вот-вот утонет в синеве его глаз.       — Любовь не оправдывает ложь, — горько прошептала Натали, осторожно освобождаясь из кольца его рук.       — Значит, вы не любили. — Руки Александра опустились и он отступил на шаг.       — Но вы так страдали по Ольге. А потом разлюбили её? Вот так, скоро?       — Каждый любит по-своему.       — Ну растолкуйте мне свою любовь, я не понимаю! — Она и правда хотела бы понять. Для Натали существовала лишь одна правда, одна любовь, и сердце её только начало просыпаться для нового чувства, которое сейчас вступало в противоречие с тем, что привычно и правильно.       — Хорошо, — улыбнулся Александр. — Прошу вас. — Он подошёл к шкатулке, полной минералов, и склонился над ней, нежно проводя кончиками пальцев по крупному камню. — Смотрите. Вот этот изумруд мне подарили в Екатеринбурге. Когда я впервые взял его в руки, у меня сразу начала болеть голова, всё кружилось… — Он посмотрел на неё. — Это — любовь с первого взгляда.       Следующий камень, небольшой, невзрачный с виду, Александр взял в руки и заговорил, глядя на него с нежностью:       — А к этому малахиту я был равнодушен. Равнодушен, пока не рассмотрел его узор. Который может свести с ума.       Натали вздохнула, качая головой. Нет, она не могла понять его. Не могла оправдать, как ни пыталась.       — Люди — не камни, у них есть чувства. Я очень надеюсь, что Андрей иначе толкует любовь. — Она бросила на него полный сожаления взгляд и прошептала: — Прощайте.       Она ушла, оставляя его наедине с терзаниями, раздирающими душу надвое. Александру казалось, что ещё никогда в жизни он не испытывал подобной душевной боли. И такой растерянности. Она отвергла его без всякой надежды на взаимность. Без надежды на прощение. Если бы он только мог повернуть время вспять! Судорожно вздохнув, Александр опустил глаза на шкатулку, усмехнулся печально, возвращая камень, который всё ещё держал в руках, на место. Натали свела его с ума, окончательно и бесповоротно, только с этими чувствами ему теперь надлежало бороться. Пальцы взметнулись к глазам, потёрли их крепко, до ярких пятен под веками, так сильно, что выступили слёзы. Грудь сдавило, словно кто-то сжал её сильно, и Александр рванул пуговицы у горла, расстёгивая мундир. Там, под тканью, давило, жгло остро, не давая дышать.       Он медленно подошёл к столу, рассеянно оглядел беспорядок на нём, листы, разлетевшиеся по полу. Усмехнулся задумчиво и потянулся к графину с крепким вином. Запить все эти мысли, чувства. Заглушить тоску, ревущую раненым зверем. Держать себя в руках, лишь бы не броситься за ней, не умолять простить, не пытаться поймать её взгляд, объяснить, что был не прав. Что сожалеет, хотя не знает, о чём. Пусть только даст ему шанс всё исправить!       Залпом осушив бокал, Александр зажмурился: всё это призрачная химера, не более. Она никогда не посмотрит на него с прежней благосклонностью. Никогда не увидит в нём более друга. Хотя бы друга. Просто друга, ведь он не может ничего ей предложить сверх этого. А мечты о несбыточном на то и мечты, чтобы жить в потаённых уголках души, изредка тревожа память.