О свойствах страсти

                    Объявить о расторжении помолвки было решено на ближайшем заседании Сената, и там же выбрать достойное определение, дабы распространить его между подданными. Целый месяц прошёл с момента последней встречи с Натали, и Александр изнывал от нетерпения и желания мчаться к ней, упасть к её ногам и молить составить его счастье. Наблюдая за терзаниями цесаревича, Николай Павлович, наконец, сжалился, и, спустя неделю после письма Мари Александр отбыл в имение Репниных — по официальной версии — развеяться после неприятного известия и провести время вдали от неприятных расспросов и фальшивого сочувствия. При дворе нашли это очень трогательным, а фрейлины хищно переглянулись, ожидая возвращения цесаревича ко двору.       Для Натали этот месяц прошёл, словно в тумане. Всё казалось верным — подготовка к свадьбе, хлопоты, обсуждения нарядов и гостей, ожидание и тревожное предвкушение. Всё было верным, но только внешне. Внутри поднимался протест, не осознанный пока, не подкреплённый совершенно ничем. Ведь всё было отлично: Андрей рассыпался в любезностях и буквально сдувал пылинки, предугадывая каждое желание. И с каждым днём эта его готовность угодить и загладить свою вину начала раздражать всё сильнее. Внутри Натали словно встрепенулся чёрт, крутя хвостом, взбаламутив глубокие, спокойные воды её душевного равновесия. Снова и снова глядя на Андрея, Натали понимала, что не выдержит этого: видеть его каждый день отмерянной ей жизни. К тому же, хотя Андрей и пытался тщательно скрыть, тоска в его взгляде изредка прорывалась, тоска по той, кого Натали при всём своём желании заменить бы никогда не смогла.       И, что самое страшное, она понимала Андрея как никогда, потому что сама в мыслях постоянно обращалась к Александру. Видеть его, говорить с ним, обсуждая новости, или же просто молчать, глядя друг на друга — мысль о том, чтобы хотя бы один раз увидеться перед свадьбой, стала практически навязчивой. До физической боли, до дрожи в сердце — просто увидеть, прежде чем она свяжет свою жизнь с нелюбимым мужчиной, который так же никогда не ответит ей взаимностью…       Было ли что-то необычное в этом браке? Естественно, нет. Две семьи собирались объединить капитал, жених и невеста не испытывали друг к другу антипатии, а то, что меж ними не было любви — так разве могло это кого-то волновать? И Натали, воспитанная с мыслью о том, что жена должна рожать наследников, вести дом и быть радушной хозяйкой, умеющей увлечь в разговор любого гостя, не находила причин противиться браку. Особенно теперь, когда сердце вступило в отчаянную борьбу с разумом, пытаясь склонить к связи, способной опорочить всю её семью.       Натали боялась того, что день за днём росло в груди, ширясь, тесня рёбра, не давая дышать. Чувство неведомое прежде, но столь прекрасное, сколь и имеющее разрушительную силу. Силу, что способна уничтожить её самоё и всё, что составляло спокойную, размеренную жизнь. Упрямо сцепив зубы, Натали снова и снова заставляла себя, говоря, что брак — лучшее решение. Что Андрей будет идеальным мужем. Что Татьяна и его будущий ребёнок — сущие пустяки, как сказал Александр. Многие мужчины имели подобную связь до брака. И женщины, как теперь знала Натали, думая о себе и Лизе, тоже.       Разум отчаянно ограждал её от воспоминаний о той ночи. С усилием заставляя себя не думать о произошедшем, Натали вновь и вновь переживала всё во снах, взять которые под контроль попросту не умела. И просыпалась с бешено колотящимся сердцем и странным томлением, разливающимся по всему телу. Только тогда, в темноте своей спальни, Натали позволяла себе признаться, что безумно скучает по Александру не только как по другу. Только в тени балдахина она представляла, что было бы, если бы Александр не был помолвлен, а она не была бы чужой невестой. Но главное, что было бы, если бы он не был наследником. В эти моменты Натали чувствовала себя невероятно счастливой, по-настоящему любимой и, что греха таить, любящей женщиной.       Февраль подходил к концу, Пасха в этом году оказалась ранней и выпадала на начало апреля, именно на то время и было назначено венчание. Натали начинало казаться, что железные обручи стискивают её грудь всё сильнее, и совсем скоро выбраться из их захвата она уже не сможет. Андрей тоже становился всё молчаливее, а приехав как-то в имение Долгоруких навестить Лизу, Натали заметила Таню, живот которой заметно округлился. Дворовая девка, а нынче — служанка в доме, она стояла у окна, улыбаясь тёплой, задумчивой улыбкой, глядя в окно и совершенно никого вокруг не замечая. Натали проследила за ней взглядом и вздрогнула: там, замерев в седле, сидел Андрей, не сводя с неё полного тоски взгляда.       Могли ли они быть по-настоящему счастливы, если бы не было её, Натали? Отчего-то казалось, что да. Едва ли, конечно, князь Долгорукий позволил бы сыну жениться на крепостной, пусть даже бывшей, но держать её при себе всю жизнь — отчего нет? А сама Натали, будучи его женой, пошла бы на подобное? Позволила бы мужу содержать любовницу, которая будет растить его детей? Прислушавшись к себе, Натали поняла, что нет. Она была не готова пойти на это. Одно дело — оставить прошлое, их обоюдное прошлое с тайнами и секретами, за спиной, и вступить в новую жизнь. Другое — раз за разом отдавать законного мужа в руки другой женщины.       Тяжело вздохнув, Натали отступила, оставляя Таню в коридоре. На глазах вспыхнули слёзы, но она едва ли могла назвать их причину. Отчего стало так больно? От того, что весь её брак будет фикцией от начала и до конца, или же от того, что сама она не стала бы любовницей, потому что слишком уважала принцессу Мари? «Ты уже попрала её уважение», — напомнил голос совести, которую никак не удавалось заглушить. Решив отложить визит на следующий раз, Натали вернулась в сани и приказала везти домой. Один вид имения Долгоруких давил.       Уже дома ей доложили, что Михаил отбыл по делам и обещался вернуться к позднему вечеру. Натали малодушно порадовалась этому, ведь отвечать на расспросы брата о том, почему вернулась от Лизы так рано, она совершенно не имела желания. Решив прогуляться, пока редкое солнышко выглядывало в прорези облаков, Натали неспешно пошла по аллее. Перед глазами всё ещё стояли Андрей и Таня и то, как они смотрели друг на друга, вызывало желание разорвать помолвку прямо сейчас и больше никогда не возвращаться к ней, никогда не говорить о браке. Быть может, следовало стать затворницей, заняться делами имения, что досталось ей по наследству, и похоронить своё женское счастье навсегда? Натали была молода. Она жаждала любить и быть любимой, поэтому подобные мысли, приходя в голову, тут же испарялись, как невозможные. Неужели она не заслуживала счастья? А если и заслуживала, то с кем? Кто мог бы его составить?       Натали задумалась так глубоко, что не услышала стука копыт за спиной, а Александр, заметив её, спешился, не глядя бросил поводья одному из адъютантов и поспешил её догнать, осторожно беря за локоть. Натали вздрогнула всем телом и резко обернулась.       — Вы?! — В её зелёных глазах плескалось изумление, постепенно сменяясь радостью, в то время как на губах расцвела улыбка.       — Наши встречи в последнее время слишком спонтанны, — не сводя с неё глаз, ответил Александр. Он смотрел на неё и не мог наглядеться: на морозный румянец и блеск в глазах, на то, как она невольно прикусила губу, чтобы тут же выпустить её, влажную, так и манящую прильнуть к ней. — Простите, если напугал вас, — наконец вымолвил Александр, с трудом переводя взгляд с её губ на глаза.       — Я так рада видеть вас! — искренне ответила Натали, ведь сейчас все её мечты, все стремления обрели плоть. Словно день раскрасился яркими красками, и снег засиял, переливаясь и рассыпая многочисленные искры. — Вы, вероятно, приехали к Мишелю? Он вернётся к вечеру, не знаю точно, когда, но…       — Я приехал к вам, — с нежностью во взгляде произнёс Александр.       — Я всегда рада видеть друзей, — тихо сказала Натали, невольно опуская глаза под обжигающим синим огнём его взгляда.       — Друг, Натали? — его рука сжала её локоть, на крохотный шажок притягивая к себе. Дыхание опалило щёку, сердце замерло и в следующую секунду рухнуло вниз, забилось в животе. — Друг, и только?       — Вы ведь знаете, что ничего более невозможно, — горько ответила Натали, не делая, впрочем, попыток отойти.       — Мне кажется, что возможно всё, если два любящих сердца стремятся друг к другу.       Натали прикрыла глаза, дыша им, слушая его голос, его мягкую, слегка вибрирующую интонацию, задевающую потаённые струны её души. Хотелось податься к нему, ощутить вновь вкус его губ, и тяжесть его рук на талии. Хотелось сотворить безрассудство, но теперь без примеси горечи и желания кому-то отомстить.       — Я думаю, нам следует пройти в дом, — с трудом вынырнув из сладкого плена мечтаний, произнесла Натали. Осторожно взяла Александра под локоть и, старательно не встречаясь с ним взглядом, заставила идти вперёд.       — Как принцесса Мари? — завела она светскую беседу, пока адъютанты неспешно ехали позади, не приближаясь, но и не исчезая из поля зрения.       — Она не приедет, — ровно ответил Александр, исподволь глядя в её лицо, следя за реакцией. — Она пожелала расторгнуть помолвку.       — Вот как? — От неожиданности Натали остановилась и пристально посмотрела на него. — Это правда?       — Разве посмел бы я обманывать вас в подобных вещах? — на губах Александра играла широкая, счастливая улыбка. — Она подарила свободу нам обоим.       — Я буду скучать по принцессе, — медленно выговорила Натали, глядя на цесаревича долгим, нечитаемым взглядом. Что-то тяжёлое, душное сгущалось меж ними, делая все слова излишними. И это его «нам» звучало слишком двусмысленно.       — А я безумно скучал по вас, — прошептал Александр. — И дня не проходило, чтобы я не думал о вас, не вспоминал, не представлял, каково это — быть рядом с вами, Натали.       Она молчала, только пальцы, лежавшие на его локте, бездумно сжимались и разжимались, словно пытаясь обрести точку опоры в то время, как земля ускользала из-под ног.       — Нам всё же лучше войти в дом, — наконец ответила Натали непослушными, пересохшими губами. Александр медленно кивнул, и до дверей они дошли в напряжённом молчании. Коротко распорядившись о том, где и как разместить свиту цесаревича, который вновь избрал личину князя Муранова, путешествующего с друзьями, Натали вернулась в гостиную, успев разоблачиться от верхней одежды. Светло-зелёное платье с кремовым кружевом невероятно шло к её глазам, о чём не преминул сказать Александр, стоило ей войти.       — Я приехал… — начал Александр, когда Натали опустилась на диван напротив, — это, конечно, нелепо, но мне показалось, вернее, я почувствовал, что… Что я вам нужен.       — Странно, — выдохнула Натали.       — Если это не так, скажите, и я немедленно уеду, но если…       — Ваши предчувствия вас не обманули.       — Тогда скажите, чем я могу вам помочь? — Александр говорил всё быстрее, сам себя презирая сейчас за некую суетливость в речи, выдававшую волнение. — Не забывайте: мне посчастливилось родиться наследником и в этой стране у меня практически неограниченные возможности.       Он замолчал, не зная, что добавить ещё, как завести разговор о том, ради чего он ехал, о чём были все его помыслы, надежды и стремления. Но Натали, глядя на него растерянно, покачала головой и вымолвила:       — Я совершенно запуталась.       Это звучало так искренне, так робко, что Александр невольно взял её руки в свои, чувствуя, что главное меж ними может быть сказано буквально вот-вот.       — Тогда давайте попробуем всё распутать, — ответил он, не сводя с неё глаз.       — Ваше высочество, если вы хотите помочь мне, умоляю вас, отвезите меня обратно в Петербург.       Александр невольно выпрямился, с тревогой глядя на неё.       — Натали, вам не кажется, что это будет выглядеть несколько двусмысленно?       — Пусть, — тряхнула головой Натали, осторожно освобождая руки и отворачиваясь. — Пусть будет так, я больше не могу и не хочу разыгрывать этот фарс, что именуется моей помолвкой.       — Князь Андрей вновь смог огорчить вас?       — Да! — Она резко обернулась и поднялась, пройдясь по гостиной и останавливаясь у окна. — Вы слышали, что произошло с Лизой и Владимиром Корфом?       — Княгиня Долгорукая решила вкусить то, что барышни обычно пробуют лишь после замужества, — с лёгкой улыбкой сказал Александр, с удовольствием наблюдая, как заливается румянцем Натали. Но она выдержала его взгляд, даже с вызовом вздёрнула подбородок, кивнув.       — Теперь Андрей поддерживает отца в стремлении женить их. Но это неправильно!       — Он заботится о чести своей семьи, — начал было Александр, но Натали перебила его, взмахнув рукой.       — Вздор! Мужчины с лёгкостью забывают о чужой чести, когда хотят добиться желаемого! Отчего Андрей не думал о чести Татьяны? Почему он заставляет свою сестру искупить свою ошибку, выйдя замуж за Корфа, а сам стремится скорее забыть Татьяну, женившись на мне?       — А вы хотели бы, чтобы он женился на Татьяне? — Александр внимательно посмотрел на Натали.       — Нет, — нахмурилась она. — Нет, если он и вправду не любит её.       Он медленно подошёл к ней, не сводя глаз, на ощупь нашёл её руку, мягко поглаживая.       — Натали, не все люди, которые любят друг друга, могут быть вместе. — Поднеся к губам, Александр нежно поцеловал её и добавил: — Вы это и сами прекрасно знаете.       — Но почему? — вырвалось у неё. — Почему мир так несправедлив?       — Порой мы сами ставим себе преграды, которые не желаем преодолевать, пеняя на то, что их возвели другие. — Александр так и не выпустил её ладонь из своей, выводя круги большим пальцем на тыльной стороне.       — А что, если снести эти преграды?       — Тогда не останется ничего, что может помешать счастью.       — Это звучит слишком просто. — Натали с трудом проглотила комок, собравшийся в горле. Рядом с Александром она чувствовала себя одновременно беспомощной и всемогущей, и это противоречие вносило смятение в и без того смятённую душу.       — Любовь не всегда бывает сложной, — с трудом проговорил Александр, лаская её взглядом. — Если бы вы позволили мне доказать это…       — То совершила бы ещё одну непростительную ошибку, — выдохнула в его губы Натали. Их дыхание смешивалось с каждым новым выдохом, но ни один не спешил сделать шаг навстречу и окончательно рухнуть в пропасть. Или же взлететь в небеса?..       — Вы всё же считаете ту ночь ошибкой. — Ладонь Александра, та, что всё ещё держала её руку, сжала её, пальцы переплелись, в то время как вторая рука опустилась на талию. Легко, почти невесомо.       — Я не виню вас. — У Натали подкашивались ноги, и там, где они соединяются, стало непривычно горячо. Она судорожно вздохнула, когда голова Александра склонилась к её груди, и новая волна обжигающего воздуха коснулась кожи, очерчивая контур декольте. Она жаждала его прикосновений, но смущалась просить, замирая от сладкого предвкушения.       — М-м? — Кончик его носа коснулся шеи, рука, лежавшая на талии, чуть сжалась, притягивая Натали к себе. — Тогда к чему слова об ошибках?       Натали откинула голову, подставляя шею под поцелуи, которые, наконец, он принялся ей дарить, лёгкие, как касание крылышек бабочки. По шее, к мочке уха и вновь вниз, к ключицам, задыхаясь от страсти, что напрочь оглушила, сбивая с ног, заставляя забыть обо всём, кроме трепещущей любимой в его руках.       — Александр, — с трудом проговорила Натали, запуская руку в его волосы, бездумно перебирая их. — Сюда могут зайти и…       Она не договорила, потому что его губы нашли её, и на целую минуту мир закрутился с бешеной скоростью, так, что в ушах загудело, а голова закружилась. Натали впилась в него с жадностью, неожиданной для самой себя, чувствуя, что сейчас каждое движение его губ и языка ей навстречу просто жизненно необходимы, сильнее, чем потребность дышать. Впрочем, прерываться для того, чтобы сделать поспешный, судорожный вдох всё же приходилось, но только на краткий миг, чтобы в следующий вновь вернуться к чужим губам.       — Я безумно скучал по вам, — зашептал Александр, спешно целуя скулы, щёки, виски, вновь возвращаясь к губам. — Жить в разлуке с вами — невыносимо… любимая моя… желанная… единственная…       Натали растворялась в этом урагане чувств, что в несколько минут превратил её из степенной барышни в женщину, единственным желанием которой является стремление затушить пожар, полыхающий внутри, разносящий по венам обжигающую лаву, томление, неясное, пугающе прекрасное. Никогда прежде прикосновения Александра не вызывали такую бурю эмоций, совершенно оглушивших и заставивших на время забыть обо всём. И если бы не шум за окном, оповещающий о приезде Михаила, ничто не остановило бы их.       — Там, кажется, вернулся Мишель, — тяжело дыша, проговорила Натали, с трудом заставив себя отпрянуть от Александра на расстояние вытянутой руки.       — Вы говорили, что его не будет до вечера. — Он снова слепо потянулся к ней, ловя последний долгий поцелуй.       — Это точно он. — Натали прикусила губу, сама не представляя, как очаровательно выглядит в своей досаде на то, что их прервали. Александр наблюдал за ней с лёгкой улыбкой, но праздновать победу было слишком рано. Главное предложение до сих пор не прозвучало, а он всё ещё сомневался в том, что Натали ответит на него согласием.       — Быть может, вы позволите продолжить позже, с того места, на котором нас прервали? — спросил он, склонив голову набок, наблюдая, как Натали прижимает руки к щекам, надеясь придать им бледный вид.       Натали бросила на него красноречивый взгляд, попытавшись наполнить его негодованием. Но отчего-то выходило лишь стыдливое смущение, а предатели-губы дрогнули в улыбке. Она поспешно отвернулась, дёрнув плечом, и бросила, не оборачиваясь:       — Я надеюсь, вы понимаете, что ваше предложение оскорбительно.       Не глядя в его глаза говорить подобное было гораздо легче. Александр беззвучно усмехнулся, в два шага сократил расстояние меж ними и мурлыкнул:       — Я позволяю вам оскорблять меня столько, сколько вам вздумается, Натали. А вы готовы мне позволить?..       Он не успел договорить — в коридоре послышались шаги. Поспешно отступив к окну, Александр придал лицу скучающее выражение, в то время как сердце всё ещё неслось вскачь, а в чреслах болезненно тянуло.       — Натали, мне передали, что у нас гости, но отчего-то не сказали, кто именно… — Михаил стремительно вошёл в гостиную, наполняя её свежим, морозным воздухом. — Ваше высочество?       Не скрывая удивления, Репнин быстро склонил голову и широко улыбнулся.       — Не ожидал вас увидеть. Что-то случилось?       — Отнюдь. — Александр вернул ему улыбку. — Появилась свободная минута, и император милостиво разрешил мне заполнить её приятными впечатлениями. А встреча с вами и Натали для меня всегда приятна.       — Рад это слышать, — сдержанно кивнул Михаил, первая радость которого постепенно сменилась лёгкой, ненавязчивой подозрительностью. — Вы к нам надолго?       — Хотелось бы, но нет, князь. — Александр развёл руками. — Два дня, может, три, и мне пора будет возвращаться. Если я не стесню вас, конечно же.       — Совершенно не стесните! — воскликнул Михаил, отгоняя навязчивый и неясный зуд в голове. — Наташа, что же ты, иди распорядись на счёт ужина, его высочество наверняка проголодался с дороги.       — Если честно, смертельно проголодался, — хитро сверкнул глазами Александр, проводив Натали взглядом. Михаил вздрогнул, но промолчал, надеясь, что ему всё просто кажется. — И, князь, я здесь инкогнито, так что…       Окончание фразы Натали уже не слушала, выйдя в коридор и только там позволив себе глубоко вздохнуть, ведь до этого дышала через раз. Прижав руки к груди, она прикрыла глаза, приводя, наконец, дыхание в норму, и только после этого степенно направилась на поиски экономки.       Ужин накрыли через два часа, и всё это время Натали провела в своих покоях, ссылаясь на усталость после поездки к Долгоруким и необходимость привести себя в порядок перед ужином. И пока мужчины обсуждали политику, прошедшую императорскую охоту и изменения обмундирования, Натали выбирала платье, краснея от мыслей, что приходили в голову снова и снова, принимала ванну и придирчиво осматривала ночные сорочки. Она действительно решила ответить на предложение цесаревича? Натали ещё не решила. Но твёрдо знала — если он придёт к ней этой ночью, следует встретить его во всеоружии. А гневно указать на дверь всегда успеется.