I'm coming up out of the dark Take out the bullets from my heart You are my favourite mistake The one I keep loving to make
Музыка привычно играла для неё как будто на фоне, хотя стереосистема была расположена по всему танцевальному залу. Разве что VIP-ложи да комнаты для персонала были в относительной тишине, хотя порой и туда пробивались особенно мощные биты. Милли трясла шейкер в руках, безучастно наблюдая за тем, как на танцполе извиваются, прыгают, бесятся, целуются или практически занимаются сексом через одежду посетители их ночного клуба. Они открылись буквально час назад, но народу уже было очень много, а всё потому, что сегодня была пятница. Один из самых тяжёлых для неё дней рабочей недели, что бы ни говорили другие. Для кого-то это хорошая возможность весело провести время, а для неё напряжённые шесть часов (благо, что клуб закрывался к пяти утра) постоянного алкоголя и коктейлей перед глазами. Она уверенным движением разлила «Дайкири» по двум коктейльным бокалам, добавила по дольке киви на края, зонтики и трубочки для эстетики. — Ваш «Дайкири», — преувеличенно бодрым голосом прокричала она, привлекая внимание двух молодых девушек. По одному их внешнему виду Милли уже могла дать краткую характеристику каждой из них. Обе новенькие, в клуб ни разу не ходили, но двигаться умеют — наверняка любительницы каких-нибудь вечеринок на дому. У одной глаза бегают, а в руках постоянно включённый телефон — поссорилась с парнем, выложила откровенную фотографию себя в Instagram и теперь ждёт, когда он ей позвонит с просьбой о прощении. Другая накручивает локон на палец, слишком агрессивно разжёвывая жвачку — пытается казаться недоступной и сексуальной, ищет партнёра на одну ночь. Явно именно вторая предложила первой пойти сюда и развеяться после ссоры. Типичная ситуация. Чаще всего всё заканчивается тем, что первая уже через час абсолютна трезвая несётся через весь город к своему хахалю, утирая с губ размазанную помаду, а вторую жарят в туалете двое подвыпивших друзей из шумной компании студентов. Да, должность барменши весьма неплохо повышает жизненный опыт, а также чувство выдержки и самоконтроля. Милли не особо любила развешивать уши, становясь вакантным слушателем для очередной жертвы алкогольных откровений, но так уж получалось, что с её работой именно это ей и приходилось регулярно делать с десяти до пяти без перерыва на туалет (особенно, если был большой наплыв посетителей или если второй бармен не выходил на смену). Она уже по одному только внешнему виду может сказать, зачем этот человек здесь, а по его поведению и разговору — насколько он пьян или профессионален в своём деле. Ей было очень легко отличить новичка, который сгибался уже от первого бокала «Скрюдрайвера», и опытного тусовщика, сопровождающего всю свою ночь одним «Лонг Айлендом», растягивая удовольствие. На самом деле, сама Милли попала сюда чисто случайно. Обучаясь в университете, она прекрасно понимала, что одной только стипендии ей на достойную жизнь в Лос-Анджелесе катастрофически не хватает, а просить денег у родителей она считала ниже своего достоинства, поэтому искала в промежутках между занятиями какую-нибудь не слишком напряжённую подработку. За то время, пока она не пришла в конце концов сюда, Браун перепробовала себя в порядка десяти различных профессиях, начиная от официантки в обычном кафе и заканчивая куратором детских праздников. Но везде она работала недолго — максимум три недели, — после чего забирала заработанные деньги и молча уходила с прежнего места работы, блокируя номер начальника в списках контактов. И не в коллективах было дело или в оплате, а в самой Милли. Она не чувствовала искры от подработки, не чувствовала удовлетворения, когда получала зарплату или чаевые. Ей казалось, что она впустую проводит здесь своё время, когда могла бы заниматься чем-то более стоящим. И вот однажды она наткнулась на объявление, что требуется бармен. Она понимала, что ночной график, опыт, знание коктейлей и особенностей алкоголя нужны для работы в этой сфере и что её, скорее всего, даже не примут, но ей почему-то очень захотелось хотя бы попробовать. Ей показалось крайне интересным постоянно смешивать что-то, болтать с людьми, слушать хорошую музыку и просто отдыхать душой. Когда она пришла на собеседование, менеджер была уже так разочарована в предыдущих кандидатах, что Милли показалась ей настоящим глотком свежего воздуха. И её не волновало отсутствие опыта и знаний. Менеджер убедила девушку, что её второй напарник, который работает у них уже очень много лет, за неделю научит её всем основам. И Браун, не долго думая, согласилась, заключая с ночным клубом трудовой договор. И вот теперь она здесь. Уже почти что семь месяцев (она пришла, когда ей только-только исполнился двадцать один год, а сейчас уже был конец августа) честного труда и бессонных ночей. По началу было трудно. Всё валилось из рук, коктейли не получались в идеальных пропорциях, она засыпала на работе прямо за стойкой, а клиенты не оставляли даже намёка на чаевые, но со временем она научилась правильно управляться обеими руками, делая сразу несколько коктейлей одновременно, привыкла к ночному образу жизни, совместила его с учёбой, посещая только те занятия, которые были минимально необходимы для допуска к экзаменам, заучила наизусть всю коктейльную книгу, стала настоящим спецом в области распознавания алкоголя и не теряла надежды придумать свой собственный коктейль. Она была очень благодарна своему учителю — тому самому давнему-давнему бармену, — который ушёл на покой в возрасте сорока семи лет, сказав, что с него уже хватит громкой музыки и пьяных девушек. Теперь же ей приходилось работать каждый раз с новым «коллегой», которые в большинстве своём предпочитали отлынивать от работы или втихомолку выпивать товар под стойкой. Милли алкоголь терпеть не могла, но при этом за семь месяцев стала неплохим барменом. У неё даже был некий круг почитателей среди завсегдатаев их заведения. Но не сказать, что бармен — это её призвание по жизни. Нет. Скорее всего, она бы и отсюда уволилась через месяц или максимум два — потолок, если три, — если бы только не одно «но». Высокое, веснушчатое и дальнозоркое «но», которое повадилось регулярно ходить к ним, чтобы склеить одну (и то и двух) девушек на ночь.Craving, I'm craving I crave you Waiting, I'm waiting to touch you We're never forever, I know that Still I'm coming back
— Хэй, ангел! А вот и он. Милли подавила вспорхнувших в животе бабочек и с приветливой улыбкой обернулась к посетителю. — Ричи! — весело воскликнула она, не отрываясь от смешивания «Тома Коллинза» в шейкере. — Я уж подумала, что ты сегодня решил отдохнуть. Тот самодовольно хмыкнул и зачесал свои густые чёрные волосы пятернёй назад, на пару секунд полностью открывая лоб, а потом облокотился на стойку. — Ты же знаешь. Пятница — мой самый «рыбный» день. — Она без напоминания толкнула ему бокал «Кровавой Мэри», и тот благодарно пригубил алкоголя, после чего пошло облизнулся, сияя лукавыми карими глазами из-за стёкл очков. — Ты только посмотри на них! — Он обернулся к ней спиной и привалился на стойку обеими локтями, притоптывая в такт музыки ногой. — Все эти подвыпившие пьяные крошки только и ждут того момента, когда я наконец-то познакомлю их со своим большим членом. Милли закатила глаза, качая головой и пфыкая. — Что, ангел, ты не веришь мне? — Ричард с вызовом глянул на неё через плечо, заманчиво усмехаясь. — Ну-ка, дай мне свою руку. Девушка с сомнением покосилась на него и передала «Том Коллинз» посетителю, после быстро повторила по пять шотов текилы спорщикам и нарезала для них же дольками лайм, а потом вновь вернулась к терпеливо ожидающему её Ричи. — Ну же! — Он требовательно глянул не неё, и Браун почувствовала, как противоестественно подкашиваются ноги от такого командного голоса и уверенного взгляда. Она завороженно протянула ему свою руку, надеясь, что вот сегодня между ними что-то всё-таки получится, но парень вдруг мягко обхватил её за запястье и, дёрнув на себя так, чтобы она почти легла грудью на барную стойку, потянул её ладонь к своему паху, явно намереваясь показать ей всё не на словах, а в натуре. Милли взвизгнула и отдёрнула руку раньше, чем та смогла прикоснуться к его свободным шортам. Ричи же, запрокинув голову, громко и заразительно рассмеялся. — Ладно, ангел, жди меня через десять минут. И приготовь сразу одну «Маргариту». — Он подмигнул ей и, одним залпом допив свою «Кровавую Мэри», двинулся в сторону танцпола, глазами выискивая себе очередную жертву. Браун грустно вздохнула, проводив его глазами, и с каким-то ожесточением принялась готовить эту треклятую «Маргариту», которую он каждый раз заказывал своей новой партнёрше на ночь. Да, она была невероятно влюблена в этого нахала, подхалима, льстеца, грубияна, балабола и просто самого харизматичного парня на свете — Ричарда Тозиера. Впервые он появился у них в клубе, когда она работала здесь уже два с половиной месяца. Прежняя привлекательность этой профессии неожиданно куда-то пропала, и теперь она уже даже подумывала уволиться отсюда, но понимала, что уж этот месяц ей доработать стоит, чтобы забрать полную зарплату и подкопить ещё немного на чаевых. Но вот однажды в пятницу — буквально через полчаса после открытия — около барной стойки появился он. Сначала Милли обратила на него внимание, но не придала ему должного значения. Высокий, тощий, с забавной причёской, массивными очками, большим ртом и слишком самоуверенным поведением. Он подозвал её к себе щелчком пальцев, как будто он здесь был один, и, с самым невозмутимым видом назвав её ангелом, попросил себе одну «Аляску». Браун уже видела таких вот «самцов в период гона», которые строили из себя гораздо больше, чем в итоге они стоили, поэтому отнеслась к нему с пренебрежением. Парень получил свой коктейль и минут десять цедил его сквозь зубы, пристально смотря в зал, а потом, отставив бокал в сторону, весь встряхнулся и, дерзко улыбаясь, направился в самую гущу толпы. Милли была уверена, что у него ничего не выйдет. Он был своеобразно симпатичным, но эти очки… Они окончательно портили весь его образ. Да и девушки не любят очкастых горячих самцов, поэтому Браун сомневалась, что этот горе-мачо уйдёт сегодня хоть с кем-нибудь. Но каково же было её удивление, когда уже буквально через пятнадцать минут — она не считала, просто так удачно совпало, что она оба раза посмотрела на часы — он привёл какую-ту длинноногую жгучую брюнетку в коротком коктейльном платье и с клатчем в руках. Он уверенно обнимал её за талию, что-то нашёптывая на ухо, а она смущённо хихикала, игриво отпихивая его в сторону. Парень заказал своей спутнице «Маргариту» и уселся вместе с ней на высокие барные стулья, поглаживая брюнетку по обнажённому бедру. Браун выполняла свою работу и попутно наблюдала за этой парочкой, но потом её напарник пролил что-то из блендера, пришлось надолго отвлечься, из-за чего, когда она вернулась к ним обратно, ни очкастого самца, ни его жертвы уже не было. Только зелёные доллары за коктейль и в виде неплохих чаевых были придавлены сверху пустым бокалом. И, наверное, Милли бы даже думать про него забыла, если бы через два дня он снова не появился. А потом снова не ушёл домой с очень симпатичной и даже совсем не пьяной девушкой. Так повторялось и снова, и снова, и снова. Он наведывался всё чаще, уходил всё позже, но каждый раз с новой (а пару раз даже с двумя) девицей, заказывал своим пассиям чёртову «Маргариту» и гладил их бёдра. И Браун не могла понять, как эти девушки добровольно уходят с ним, ведь он по всем параметрам не соответствует тем ожиданиям, за которыми они приходят в этот вечер в клуб. Но потом — где-то месяц спустя такого плотного графика его посещений — до Милли наконец-то дошло, как именно всё это происходит, когда Ричи — именно так представился парень — включил всё своё обаяние на полную катушку прямо за стойкой (как раз понравившаяся ему девушка хотела заказать себе коктейль). Браун краем уха подслушала его речь и под конец сама была готова уйти с ним сегодня ночью. Ричард, несмотря на свою чуть необычную внешность и громадные очки, обладал невероятным чувством харизмы. Чуть больше наглости и самоуверенности, чуть меньше такта и приличий, порция отменного чувства юмора, щепотка озорных взглядов, несколько горячих поцелуев в шею и долька стимуляции чувствительной кожи на внутренней стороне бедра, — и девушка твоя. Ричи пользовался этим, не стесняясь, порой уводя красотку из-под носа другого, менее удачливого ухажёра. Он строил из себя плохиша с грязным языком и распущенными манерами, но в то же время умеющего быть предусмотрительным и даже галантным. И Милли, которая никогда не становилась прямым объектом его флирта и харизмы, влюблялась в него с каждым его визитом всё больше и больше. И со временем она стала ревновать его к каждой партнёрше, с которой он уходил, скучать по нему за пределами работы, бредить по ночам. И ей было очень обидно, что он не обращает на неё внимания. Да, он делает ей неоднозначные намёки и привычно зовёт её ангелом (все остальные были слащавыми «малышками»), но никогда не доходит до кульминации, оставляя её одну за барной стойкой и уходя на «охоту». Неужели форменная одежда и подобранные в хвост волосы так отталкивают его? Не сказать, чтобы Браун считала себя писанной красавицей. Нет. Но определённая доля парней всегда засматривалась ей вслед. У неё не было проблем с тем, чтобы найти себе какого-нибудь ухажёра. Просто каждый раз Милли очень быстро уставала от очередного парня, понимая, что это не её человек по жизни. Но с Ричи… Чёрт возьми, с Ричи она была знакома только через барную стойку и бокалы «Маргарит» для его пассий, но была уверена на сто процентов, что он именно тот, кто ей нужен. У него было специфическое восприятие мира, собственное критическое отношение к себе и к окружающим. Он не стеснялся выражать своё мнение, говорить прямо в лицо всё, что думает, называть вещи своими именами. Он казался слишком простым и сложным одновременно, и этот диссонанс завораживал её. Со временем она стала ловить себя на мысли, что буквально тащится с его улыбки, с его черт лица, с его странной причёски и тех самых массивных очков. Сейчас-то она понимала, что они — очки — ни капли его не портят. Наоборот, они как будто выделяют его из толпы, и ей нравилось смотреть в его увеличенные линзами тёмно-карие — почти чёрные — глаза. Она не знала, снимает ли он очки во время секса, но если всё-таки снимает, она бы обязательно попросила его их оставить, потому что, чёрт возьми, они стали одной из тех вещей, которые её невероятно заводят, когда она вспоминает о нём, стоя дома под тёплым душем. Но Ричи не обращал на неё внимания. И сколько бы раз она ни давала каких-либо прозрачных намёков, что не прочь познакомиться с ним поближе, никогда не добивалась желаемого результата. И если сначала она думала, что просто не в его вкусе, то после первой двадцатки определённой внешности пассий она заметила определённую схожесть в чертах между собой и ними, так что в какой-то момент просто сбросила эту мысль со счетов. Про характер тоже ничего нельзя было сказать — он не знакомился с ней ближе, чтобы заявлять, какая она на самом деле. Последней её идей было то, что его отталкивают барменши (может, предубеждения какие-то), но после того, как однажды он пошло пошутил о том, что барменши очень хороши в дрочке, потому что руки шейкерами натренированы, она окончательно потерялась в догадках. Ей было больно видеть его с другими. Она отчаянно хотела, чтобы он принадлежал только ей, чтобы был только её. Чтобы все эти дурацкие шутки ниже пояса и похабные комплименты, а ещё ласки под юбкой и горячий шёпот на ухо о том, какая она влажная из-за него, принадлежали только ей, чтобы только она могла его слушать и чувствовать. Но в противовес её желаниям он принадлежал всем вокруг, кроме неё.Bittersweet baby Summertime save me Holiday hazy, oh baby Craving, I'm craving I crave you Bittersweet baby Save me in the summertime Holiday hazy, oh baby Craving, I'm craving I crave you
— Одну «Маргариту» для этой замечательной малышки! Милли поджала губы и с фальшивой улыбкой выставила перед шатенкой с непозволительно огромными губами заказанный им ранее коктейль. — Спасибо. — Он незаметно ей подмигнул и полностью сконцентрировался на своей пассии, больше не обращая ни на кого внимания. А вот Браун, наоборот, внимательно присматривалась к нему, пытаясь предугадать его сегодняшние желания. В основном Ричи любил делиться с ней не самыми корректными подробностями прошедшей ночи, либо радуясь удачному выбору горячей штучки, либо досадуя на бревно в постели. И она обратила внимание на странную тенденцию выбора Ричардом своих партнёрш. В зависимости от того, чего именно он хотел этой ночью, он подбирал себе жертву. Ей казалось это и забавным, и отвратительным одновременно. Знать, что твой парень будет сегодня с какой-то другой девушкой заниматься сексом в позе какого-нибудь сёрфера, было не самым приятным занятием. Иногда ей приходилось срочно переключаться на что-то другое, когда мысли опасно заходили не туда, и она начинала представлять себя на месте всех этих везучих ноунеймов в юбках. Сегодня Ричи справился гораздо быстрее, нежели обычно, потому что уже через пятнадцать минут ни его, ни той шатенки не было. Только привычные деньги за коктейли и пустой бокал над ними, как очередное надгробие её мечтам. Милли вздохнула и, ещё раз посмотрев на танцующих людей, вдруг решилась взять выходной. Или уволиться отсюда к чёртовой матери. А потом прийти сюда уже в качестве посетителя и попытаться стать новой «жертвой» харизматичного плохиша Тозиера…***
Got my body all figured out Know what my trigger's all about
Кто-то говорит, что утро начинается с кофе. Для Ричи утро никогда не начинается с кофе, если он накануне побывал в ночном клубе. Его утро начинается с того, что, как только очередная партнёрша, разморённая диким сексом, засыпает, он быстро собирает свои вещи и уходит из её дома (или снятого номера в отеле), на ходу сбрасывая с себя признаки сонливости и удовлетворения. Уже потом, добравшись до своего логова в кампусе университета, он заваливался спать почти на полдня, просыпаясь к вечеру, чтобы вновь пуститься в опасный круговорот девушек, тел и алкоголя. Не то, чтобы он получал большое удовольствие от такой жизни. Но что-то в ней было такое… запретное и буквально кричащее о ненормальности, что ему хотелось делать это просто на зло другим людям, узколобно соблюдающим комендантские часы и переходящим дорогу только на зелёный сигнал светофора в положенном месте. Ричи хотелось драйва, хотелось экстрима и бунта. Так что, да, в какой-то мере он получал удовольствие от того, что превратился в ночного — клубного — человека. Но иногда прокрадывались шальные мысли, что днём, когда живут остальные — «узколобные» — люди, происходит много всего интересного, что он пропускает много разных спортивных матчей и сеансов в кино, пикников и прогулок с друзьями. У него и постоянных-то отношений не было из-за того, что он уже отвык, что значат настоящие ухаживания, искренние комплименты и бешено стучащее сердце. Если бы у него сейчас кто-то появился, то наверняка он бы первое время шипел на солнце, как вампир, стоило бы ему только выйти из своей «пещеры», в которую превратилась его одиночная комната в кампусе, в течение дня. Поэтому он стабильно являлся в ближайший к университету ночной клуб. Тут всегда собиралось много студентов и молодых людей, особенно отчаянно жаждущих и ищущих секса девушек. У него была отработанная до автоматизма схема, которая ещё ни разу — ни разу! — не давала сбой. И он был даже горд собой из-за этого. Иногда. А иногда ему снилось, как он гуляет за руку с той забавной барменшей из клуба. Он даже имени её, если честно, уже не помнит. Ангел и ангел. Она и правда была чем-то похожа на ангела, когда не кривилась и не морщила свои брови, недовольно поджимая губы. И она была во вкусе — очень даже во вкусе — Ричи, жаль, что по ту сторону стойки. Хотя это не мешало ему иногда заигрывать с ней. Но стоит только, наоборот, ей обратить на него своё внимание, как у него сердце сначала куда-то в желудок, а потом и в пятки уходит, и он почему-то боится ошибиться, боится сказать что-то не так и не то. Ему казалось, что допусти он хоть раз промах, он сразу же лишится возможности видеть её сияющую улыбку, называть её ангелом и получать чуть увеличенные порции коктейлей. Он бы и хотел пригласить её на свидание, но его одолевали сомнения, и основным из них было то, что после неудачи он больше не сможет приходить в этот клуб, пока она там работает, чтобы не провоцировать лишние конфликты, а ему это место очень нравится, да и искать другое ему было откровенно лень. Так что он позволял себе лишь издалека отбрасываться сальными шуточками, обласкивая одним взглядом точёную фигурку в форменной одежде и иногда представлять во время секса совершенно другую девушку под собой. Суббота была как раз тем днём, когда те, кто были в пятницу, уже уходят, а те, кто приходят в воскресенье, ещё не явились, поэтому клуб был полон лишь наполовину. Сегодня он планировал хорошенько отдохнуть, а потом начать готовиться к новому учебному году, который был уже буквально на носу. И каково же было его удивление, когда за барной стойкой был какой-то левый парень. — Хэй, а где?.. — Ричи стало неловко. Он ведь даже её имени настоящего не помнит. — Прошлая барменша? — О, Милли уволилась сегодня утром. Неожиданно так. — Как уволилась?.. Что-то внутри Ричарда хрустнуло. Если она уволилась, то он её больше не увидит?.. Ведь он до последней секунды не помнил даже её имени, что уж говорить о фамилии или каких-то контактных данных. Нет, он мог, конечно, выпытать это всё из этого болтливого парнишки, но вряд ли это было бы эффективно. Ну и что он ей скажет или напишет? «Привет, я Ричи из клуба. Погуляем?» Хотя-я-я… Звучит вполне себе как неплохой план. Но только Тозиер хотел задать вопрос о контактном номере Милли, как вдруг рядом с ним на барный стул села какая-то девушка. Ричи отвлёкся, повернувшись в её сторону, и моментально потерял нить разговора. Рядом с ним была не кто иная, как Милли. Правда, крайне непривычная для него Милли. На ней больше не было знакомой форменной одежды и бейджика на груди, не было шейкера в одной руке и бутылки алкоголя с дозатором в другой. Нет. Это была совершенно иная версия известной ему Милли. Распущенные волосы, хотя передние пряди были подобраны назад, полностью открывая лицо и шею. Неброский макияж: подчёркнутые глаза и накрашенные матовой помадой пухлые губы. Платье до середины бедра с открытыми плечами и спиной. Несколько колец на пальцах, тонкие золотистые браслеты на запястьях, гвоздики в ушах и почти прозрачная подвеска на шее. Длинные обнажённые ноги и светлые конверсы. От неё завораживающе пахло чуть сладковатыми духами. Она приветливо и так знакомо ему улыбнулась, закидывая ногу на ногу. Ричи больше не думал. Зачем, когда судьба самостоятельно даёт тебе такой шанс? Она явно не против пойти на контакт, а он не против с ней «подружиться». Тозиер привычно зачесал волосы назад пятернёй и, облокотившись на столешницу, с наглой ухмылкой спросил: — Могу я угостить такого ангела «Маргаритой»? Браун рассмеялась и покачала головой. — Один «Космополитан», пожалуйста. — Девушка привлекла внимание бармена, а потом вновь открыто улыбнулась Ричи. — Значит, бунт на корабле? — с ухмылкой игриво поинтересовался тот. Она снова рассмеялась. — Не хочу быть твоей партнёршей на одну ночь, — честно призналась Милли с долей юмора. Парень быстро облизнул губы, ещё раз оглядывая её с ног до головы, а потом встал со стула, протягивая ей ладонь. — Потанцуем? — вдруг предложил Ричи, хотя вообще не любил танцевать. Да и не умел, если честно. Но Браун буквально засветилась изнутри, спрыгивая с высокого стула. Ну наконец-то! — Коктейль за мной! — крикнула она парнишке за стойкой и, схватив Тозиера за руку, потащила его, несопротивляющегося, в сторону танцпола. Может быть, этой ночью он и уйдёт с ней отсюда. Только вот вряд ли он снова сюда вернётся в поисках вакантного разового секса. Уж Милли-то об этом позаботится.Bittersweet baby Summertime save me Holiday hazy, oh baby Craving, I'm craving I crave you Bittersweet baby Save me in the summertime Holiday hazy, oh baby Craving, I'm craving I crave you