Не прикасайся

Увидев в магазине пакетик лакричных конфет, Тэхен сразу же вспомнил о Чонгуке и положил его в корзину. Эти немного отличались от привычных формой и начинкой, и он понадеялся, что Чонгук должен обрадоваться, хоть он и не любит перемены. Хоть цена на них была чуть выше, чем на остальные, Тэхен даже не задумался, стоит ли их брать. Госпожа Чон платила ему более чем достаточно, чтобы он мог баловать Чонгука по своему желанию. Хоть Чонгук и мог напоить его чаем с печеньем, перед работой хотелось подкрепиться. Совсем забыв про сравнение своих рук с желе, он с удовольствием уплетал ванильные пирожные, периодически поглядывая на часы. Сегодня спалось довольно плохо, и он чувствовал себя разбитым, как будто снова окунулся в учебные будни. Мысли о том, кто же мог желать Чонгуку плохого, не привели к полезным заключениям. Тэхен просто надеялся, что за ночь ничего плохого не случится, и сегодня все опять будет как прежде. Он понял только одно: нужно обязательно сфотографировать этого человека, если он появится снова, и показать родителям Чонгука. Тэхен вспомнил, что не видел его отца с самого первого дня работы. Он лишь догадывался, что господин Чон наверняка был каким-то крупным директором, а его жена либо работала с ним, либо имела собственный, не слишком обременительный бизнес, позволяющий проводить достаточно времени с детьми. На этот раз Тэхен решил не тратить силы на дорогу и позволил себе добраться на такси. Чонгук, стоящий за мольбертом, никак не отреагировал на его присутствие. Тэхен успел привыкнуть к одинаковым рубашкам, и теперь, увидев накинутый на плечи плед из кинотеатра, не сразу понял, во что тот был одет. Он попытался оценить температуру в комнате, но не почувствовал холода. — Привет, — он подошел ближе, — Чонгук? Чонгук тщательно прорисовывал его ресницы, почти вплотную приблизившись к холсту. Тэхен на портрете широко улыбался, сидя за мозаичным столиком и держа в руках красивую кружку с чаем. Совсем как живой, с настоящими эмоциями и даже маленьким прыщиком на лбу. — Красиво, — Тэхен подошел совсем близко, наблюдая за Чонгуком, окончательно ушедшим от реальности. Он рисовал, чуть приоткрыв рот, полностью погруженный в процесс. Если обычно в краске были только ладони, то сейчас по щеке тянулась зеленая полоса, а на рукавах темнело несколько темно-коричневых пятнышек. Тэхен невольно засмотрелся на то, как сосредоточенно он вырисовывает крошечные волоски. — Может, лучше убрать это пятнышко? — он указал на маленький, почти незаметный прыщик, и наконец привлек к себе внимание. На него смотрели усталые глаза с глубокими тенями и покрасневшими белками. Совсем как тогда, в больнице. Тэхен быстро догадался, что, чтобы почти завершить такую работу меньше, чем за сутки, ему наверняка пришлось полностью отказаться от сна. — Я рисую реальность. Со всеми ее пятнышками, — Чонгук как будто давно заметил его, но не хотел общаться. — Ты откуда? — Что? Из дома, а что? — Тэхен пожал плечами, не понимая, чего же от него хотят. — Ничего. Все в порядке? — Да, все отлично. Ты замерз? — Нет. Плед вкусно пахнет. Тобой. — Мной? — сам того не ожидая, он почему-то покраснел. — И чем я пахну? — Чем-то вкусным. Как сладкое пирожное. Сам факт того, что Тэхен услышал от Чонгука комплимент, а не очередное сравнение с чем-то ужасным, казался фантастикой. Он уже был уверен, что тот никого страшнее в жизни не встречал, раз попросил его носить закрытую одежду. — Спасибо. У меня гель для душа ванильный. Но я не думал, что он пахнет и после смывания, — Тэхен понюхал свое плечо, чтобы убедиться, но не почувствовал ничего, кроме едва уловимого запаха кондиционера для стирки. — Как он называется? Закажу такой же, — Чонгук как будто разговаривал с портретом, а не с самим Тэхеном, не отрывая глаз от прорисовывания ресниц. — Я не помню, давай я отправлю тебе фото из дома. Только проговорив это, Тэхен задумался, есть ли вообще у Чонгука телефон. Он общался только с родителями и единственным другом, и, не услышав ответа в первые секунды, Тэхен даже смутился. — Давай, — Чонгук все же отвлекся и, к его облегчению, вытащил из кармана смартфон последней модели. — Позвони себе с него и сохрани у меня свой номер. Тэхен разблокировал чужой телефон, просто проведя пальцем по экрану. На однотонных обоях его встретили всего две иконки: телефон и мессенджер. До того, как Тэхен вписал свой номер, у Чонгука было всего два контакта: мама и Джин. — Готово, — он вернул телефон и взглянул на портрет, — ты закончил? — Еще нет, но закончу позже, — Чонгук внимательно осмотрел работу целиком, тяжело вздохнул и потер лоб рукой, оставляя бежевую полосу на бледной коже. — Давай погуляем. Но где-нибудь подальше от дома. — Давай. Я давно хотел свозить тебя в один очень красивый парк, где мало людей. Тем более в будний день, — Тэхен, совершенно забывший о главном правиле, шагнул ближе и с улыбкой потер чужой лоб, собирая еще не высохшую краску на палец. Удар в грудь выбил из него весь воздух, и Тэхен со вскриком упал. Чонгук слишком сильный для своего психического состояния, а он совсем забыл об этом. На секунду в глазах потемнело от удара об стену, но Тэхен быстро осознал свое везение: на этот раз он упал на кровать. — Ты совсем, что ли? — Чонгук ошарашенно смотрел на него, держась рукой за лоб. — Я не разрешал трогать меня! Тем более за лицо! — У тебя дырка на нем появилась из-за этого? Ты вчера чуть не раздавил меня своими ручищами, а я краску стереть хотел! Тэхен понял, что, схватившись за место удара, размазал краску по своей любимой рубашке и с трудом сдержал гнев. Чонгук вполне мог его убить в порыве ярости, а Тэхен возомнил его милым и добрым, побывав один раз в железных объятиях. — Ручищами?.. — Чонгук непонимающе выставил ладони перед собой. — Ты же говорил, что любишь обнимашки… — Люблю, но лучше вообще не трогай, чем так, — Тэхен вдруг быстро сообразил, как поставить ему условия. — Давай так: я не трогаю тебя, а ты не трогаешь меня. И к ударам это тоже относится. Договорились? Чонгук промолчал, в замешательстве разглядывая свои руки. — Эй! Прием! — Я думал, что порадую тебя… — он потрогал собственные предплечья, будто удивленный, что они принадлежат ему. — Ответь на вопрос! — Тэхен встал, поравнявшись с ним ростом, и защипнул пальцами испачканную ткань. — Это из-за тебя! И это — твоя любимая рубашка, в которой не видно «желе»! — Какой вопрос?.. — Чонгук окончательно растерялся, все еще глядя на руки. — Тэхен, — он громко сглотнул и в панике глянул на него большими влажными глазами, — прости. Все будет хорошо. Не волнуйся. Я люблю тебя. Не забудь про таблетку. Я… Он выпалил все с непривычной скоростью, но вдруг замолчал и отвернулся, стиснув плечи грязными пальцами. Тэхен почти физически ощутил пронзившее его чувство вины. Он должен быть аккуратнее со словами. Он здесь адекватный, а не Чонгук. Он будущий психиатр. Он должен помогать ему, а не заводиться, как подросток. В конце концов, с ним самим ничего не случилось, денег, полученных всего за один час работы с Чонгуком, хватит на точно такую же рубашку. Тем более Тэхен сам виноват, что забылся и потрогал его, да еще и за лицо. — Чонгук… — он догадался, что тот попытался высказать ему как можно больше слов, которые считает приятными и полными заботы. — Это ты прости. Мне не стоило так реагировать. Давай ты смоешь краску и пойдем спать, м? В ответ он услышал лишь тяжелое дыхание. — Прости. Я не хотел тебя обидеть. Не грусти, ладно? Мне было приятно, что ты меня обнял. Да, было жестко. Но мне правда было очень приятно, что ты проявил ко мне такое внимание, — он все же обошел Чонгука, чтобы увидеть лицо. — Ну пожалуйста… Чонгук продолжал смотреть в пол, впившись ногтями в плечи до побеления костяшек. При виде Тэхена он сильнее натянул плед и сжался. — Чонгук? Не хочешь говорить со мной? Осознание того, что Чонгук может закрыться и больше никогда не заговорить с ним, напугало так, что Тэхен сжал кулаки. — У тебя мягкие, нежные руки. Если бы они были грубыми, ты бы так не рисовал. Я ценю то, что ты обнял меня, пусть и слишком крепко. Давай не будем обижаться друг на друга? Он с надеждой поймал его взгляд, пытаясь вернуть прежнее доверие, которое оказалось так легко нарушить. Тэхен и сам не понял, чем его так задел. Но он точно не должен был так поступать. — Чонгук… Чонгук вздохнул и, наконец оторвав руки от плеч, взял из шкафа идеально выглаженную рубашку, развернулся и быстрыми шагами покинул комнату, оставляя Тэхена в одиночестве у портрета. Он еще несколько секунд прислушивался к шагам, решая, стоит ли последовать за ним, но в итоге просто осмотрел портрет и сел на диван. Совесть не давала так просто отпустить произошедшее и убедить себя, что он не сделал ничего плохого. Тэхен просто взял и сломал хрупкое доверие, появившееся между ними, хотя сам восхищался тем, как Чонгук тянется именно к нему, игнорируя почти всех. Он уже хотел раздраженно смахнуть уведомление о сообщении, но вовремя прочитал текст. «Поехали в парк. Жду на улице.» Чонгук не сказал ему вслух, но все же написал. Беспокойство немного отлегло, когда Тэхен выглянул в окно и увидел Чонгука на увитой зеленью скамейке. Уже на улице он все же неуверенно окликнул его, надеясь услышать ответ. Сейчас ему больше всего хотелось услышать спокойный голос Чонгука. Убедиться, что он не обижен и нормально себя чувствует, что Тэхен ни в чем не виноват. — Поехали. Не хочу подвергать тебя опасности. Он совсем не ожидал, что тихий, безэмоциональный тон вызовет в нем столько эмоций. Чонгук говорит с ним. Он не ушел в себя, не закрылся и даже забеспокоился о нем. Тэхен облегченно вздохнул и присел рядом, вызывая такси в приложении. — Какой опасности? — Тот человек может причинить тебе вред. Не надо оставаться дома. Хён… Тэ… — Чонгук снова сбился, комкая край рубашки, и сжал пальцы крепче от досады. — Кстати, сколько тебе лет? — Тэхен быстро перевел тему. — Может, это ты для меня хён. — Двадцать. — А мне двадцать два. Значит, я твой хён. — Не люблю все эти лишние слова. Ты вызвал такси? — Да. Жди. Он принялся рассматривать зелень вокруг, чтобы отвлечься от Чонгука. Он снова чувствовал тот самый дискомфорт от общения с психически больным человеком, прямо как в первую встречу. В моменты, когда Чонгук сосредоточенно рисовал его, внимательно разглядывал черты лица или просто вдруг говорил что-то приятное, Тэхен тут же забывал о том, что Чонгук совсем не такой, как он. Что он смотрит на мир настолько непохоже на других людей, что становится страшно. Он снова пытался убедить себя, что к Чонгуку стоит относиться как к пациенту, а не как к другу, пока нервно ждал такси, сидя на другом конце скамейки, чтобы случайно не задеть чужое тело. До парка они ехали молча. Так же, как и шли по тенистой аллее, останавливаясь у каждого куста, чтобы Чонгук рассмотрел понравившуюся картинку со всех сторон и запомнил. Он подал голос только тогда, когда налюбовавшись цветущими лотосами, они вышли на небольшую площадку с поросшими мхом фонтанами. — Мне жаль, что я не могу нарисовать то, что хочу. Чонгук смотрел на клумбу так печально, как будто причиной всех его проблем была россыпь желтых цветов. К счастью, в парке действительно оказалось пусто и чужое присутствие не заставляло его нервничать. — Краски и холст не дают это сделать. Я хочу изобразить все, что вижу. Объем, красоту со всех сторон, движение ветра… — Ты видишь ветер? — Тэхен изумленно взглянул на него, отдаленно представляя, что он имеет в виду. — Да. А еще лучи солнца не одним потоком, а как будто тысячи крошечных золотых лучиков вместе. У меня есть картины, где я пытался изобразить солнце и ветер. Вышло не совсем реалистично, но их продали дороже всех, — Чонгук вздохнул и сел на скамейку. Он устал. Тэхен понял это, ещё увидев его за работой над портретом. Поездка в парк в этот день определенно была лишней, но Чонгук слишком боялся оставаться дома из-за вчерашнего. — Чонгук, — Тэхен осторожно присел рядом, стараясь держать дистанцию, — если хочешь, пойдем на шезлонги у озера, поспишь там. — Не хочу спать. — Просто полежишь. Ты устал. Отдыхать нужно, даже если ты не чувствуешь усталости. — Можно тут полежать? — Тут жестко. Тут не уснешь, — он еще раз осмотрелся, убеждаясь, что вокруг только деревянные скамейки с коваными спинками. — Мне кажется, ты мягкий. Не дожидаясь, пока Тэхен поймет, что он имеет в виду, Чонгук продвинулся и устроил голову у него на плече. Уверенно, как будто Тэхен был самой мягкой подушкой, щекоча волосами щеку и согревая своим теплом сквозь рубашку. Тэхен замер, не смея пошевелиться. Как будто на него села какая-то редкая птица, которую мог спугнуть даже звук дыхания. Если бы Чонгук был обычным человеком, его другом, Тэхен бы посмеялся. Он бы ткнул его локтем в бок или наоборот прижал бы к себе и защекотал. Но на его плечо положил голову именно Чонгук. Который доверился ему, позволил стать четвертым в списке людей, с кем он мог поговорить, после родителей и лучшего друга, обнял его и, кажется, даже привязался. Тэхен так и не отделался от непонятного восторга, наполнившего его изнутри. Чонгук все равно ему доверяет. Настолько, что позволяет себе просто взять и положить голову на плечо. — Жестковато, но лежать можно, — Чонгук вынес вердикт, пролежав на нем около минуты, и устроился поудобнее, теперь уткнувшись холодным кончиком носа в шею. Стоило ему выдохнуть теплый воздух, как Тэхен вздрогнул против воли, чувствуя толпу мурашек по шее. Приятно. Тепло. Настолько, что Тэхену хочется улыбаться, запускать пальцы в шелковые черные пряди, никогда не знавшие краски для волос, вдыхать знакомый запах и прижимать его к себе. Но Тэхен сдержался, зная, что все испортит своим порывом. — Хён, — Чонгук подал голос спустя несколько минут, — ты умеешь любить? Тэхен помедлил, прежде чем ответить. Ему никто не задавал подобных вопросов. Конечно же, кроме особенного Чонгука. — Все умеют любить. Тебя любит мама, а ты любишь ее, например. Она часто говорит тебе это? — Ни разу не говорила. С чего ты взял, что она любит меня? — Она заботится о тебе, — Тэхен напрягся, пытаясь объяснить, — она вырастила тебя, кормила, одевала, принимала тебя таким, какой ты есть. А ты ценишь это. Значит, ты тоже ее любишь. — Просто в фильме, который после той стрелялки в космосе начался, герои сидели вот так же и говорили, что любят друг друга. Получается, и мы тоже? — Это гораздо глубже, чем ты думаешь, — он попытался вспомнить хоть что-то из слезливой мелодрамы, которую бросил вчера из-за возвращения родителей Чонгука, но ничего не вспомнил. — Любовь — это когда человек нужен тебе. Когда тебе не хочется расставаться. Хочется проводить с ним как можно больше времени. Он кажется самым лучшим, идеальным. У тебя сердце сжимается, когда ты видишь этого человека, вдыхаешь его запах, прикасаешься. Тебе приятно видеть его улыбку, она кажется красивее всего в этом мире. Вот так, — Тэхен печально улыбнулся, понимая, что воспроизвел самые распространённые фразы из книг и фильмов, никогда не чувствовав ничего подобного на своем опыте, и испугался, что окончательно запутал Чонгука. Молчание в ответ было ожидаемым. Погрузившись в свои мысли, Тэхен так и смотрел на струйки воды в фонтане. Он никогда не любил. И его никогда не любили, если, конечно, не считать семью. Ему все говорили, что сейчас самый подходящий возраст для любви, но он по-прежнему был один. — Значит, я люблю тебя? — неувереный голос заставил его вздрогнуть. — Что? — Парень в фильме сказал «я люблю тебя». Значит, он чувствовал то же, что чувствую я. А потом они… Чонгук вдруг притянул его к себе, приближаясь прямо к лицу. Так, что выдохи смешались, заставляя Тэхена покраснеть. Его бросило в жар от осознания, что же Чонгук хочет сделать, и в животе что-то сжалось. — Чонгук… Так делают только… На него смотрели с любопытством. Интересом. Как будто Тэхен был конфетой, которую Чонгук никогда не пробовал, но никак не героем мелодрамы, которого хотели поцеловать. — Чонгук! Я тебе же конфетки купил! Тэхен опомнился, вспоминая про конфеты и ловко выходя из неловкого положения. Чонгуку просто интересно. Он ничего не чувствует, просто хочет повторить за другими людьми. К счастью, пакетик тут же нашелся в кармане. — Держи, с лакрицей, — он с натянутой улыбкой вручил его Чонгуку, так и застывшему с удивленным лицом. — Спасибо… Ты тоже меня любишь? — Ешь давай. Тэхен так и не нашелся с ответом, смущенный до красноты, и поспешил отодвинуться, пытаясь не обращать внимание на легкое разочарование, которое чувствовалось даже несмотря на радость от конфет.