Не прикасайся

Они так и пробыли в парке до самого закрытия. Чонгук не хотел уходить. Пусть он уже с трудом держал глаза открытыми, брел с опущенными плечами по дорожкам и подолгу задерживался у каждого цветка. Тэхен больше не рискнул предлагать свое плечо, чтобы избежать неловкости. От шезлонга же Чонгук упорно отказывался, утверждая, что спать не хочет. Лишь на закате он, едва заметив розовые полосы в темнеющем небе, сразу направился к озеру, чтобы увидеть лучший вид. — Встань вот так, — он что-то неопределенно показал жестами, — спиной к закату, лицом ко мне. Да, так. Будет красивая картина. Тэхен дождался, пока его рассмотрят со всех сторон, и обернулся, чтобы увидеть закат. — Я не видел, чтобы ты рисовал кого-то, кроме меня, — он улыбнулся мыслям о том, что для Чонгука он действительно красивый. — Последняя картина самая лучшая, хотя мне и предыдущие нравятся. — Ты очень красивый. Мне только тебя и хочется рисовать. На тебя даже смотреть приятно, — Чонгук присел на камень. — У тебя лицо совершенное. Как будто лучше вообще быть не может. — А как же желе? — Тэхен, польщенный такими комплиментами от художника, не удержался от самокритики. — Желе все равно не видно. Руки у тебя и правда так себе. Никто не совершенен, к сожалению. — Пробовал нарисовать себя? — Фу, нет, — Чонгук даже отшатнулся от него, как будто Тэхен описывал что-то противное. — Я не знаю, как ты так спокойно смотришь на это лицо. Ненавижу его, — он отвернулся и для верности закрыл лицо руками. — Этот нос картошкой, зубы торчат, глаза маленькие, губы странные, отвратительно. Тэхен тут же пожалел о своем вопросе. Чонгук с самого начала казался ему красивым. Пусть и с большеватым носом и не самой лучшей кожей, но с милой улыбкой и большими глазами, в которых как будто звезды зажигались, когда Чонгук смотрел на что-то красивое. Чонгук однозначно казался ему привлекательным, даже очень. Таким, что даже на обложке какого-нибудь журнала смотрелся бы органично. — Ты красивый. Я свою внешность люблю, но ты, может, просто не можешь увидеть себя таким, какой ты на самом деле. Если послушать свой голос по записи, он даже певцам кажется противным. Хотя на самом деле он очень красивый. Может, у тебя вот так? — Не знаю, — Чонгук вздохнул, глядя в небо. — Давай я тебя нарисую, — Тэхена вдруг осенило. — Может, ты увидишь, как тебя вижу я, и поймешь, какой ты красивый на самом деле. — Давай. Только не преувеличивай! — Я не смогу нарисовать так же реалистично, как ты, но у меня неплохо получаются портреты. И мне для этого нужно тебя сфотографировать. — Ладно, — Чонгук на удивление быстро согласился. — Давай. Тэхен быстрее открыл фронтальную камеру, пока Чонгук не передумал, и сделал фото. Вместе. Ему не хотелось думать, что, возможно, это его единственная возможность сфотографироваться с Чонгуком. — Ужас, — Чонгук поморщился, увидев свое изображение. — Не люблю его. — Себя? — Да. Я чувствую себя очень глупым. Нормальные люди не боятся своего отражения, любят обниматься, целоваться, прикасаться, а я… Я глупый, наверное, хотя и хочу считать себя гением. — Ты гений. Смотри, я вон как долго тебя вижу, а «сфотографировать» твое лицо глазами не могу. Ты особенный. Ты как будто с суперспособностями, понимаешь? — Давно понял. Только мне самому, почему-то, от этих способностей ничуть не лучше. — Ты видишь только ветер, или еще что-то, что не видят остальные? — Нет. Я же не робот, чтобы видеть инфракрасное излучение какое-нибудь. — Тогда и ветра с солнцем достаточно. Чонгук… Чонгук с мечтательным видом уставился на него, будто слушал волшебную сказку. — Ты станешь великим художником. Вот увидишь, — Тэхен подмигнул, будто совершенно точно знал это. — Меня кто-нибудь любить будет? Ну, знаешь, как говорят… Мой любимый художник. — Да. Тебя уже любят, — он продолжал говорить так, словно знает ответы на все вопросы, которые готов выдать непостижимый разум Чонгука. — Ты? — Я импрессионистов предпочитаю, но ты теперь в списке моих любимых художников. Добро пожаловать! Чонгук замер на несколько секунд, а потом вдруг улыбнулся. По-настоящему, одними губами, даже слегка покраснев и опустив глаза. Такого естественного счастья Тэхен еще не видел на его лице. Искреннего, чуть смущенного и настолько милого, что грудь переполняет нежностью. Ради такой радости Тэхен готов сделать что угодно. — Чонгууук, — он и сам не сдержал улыбку. — Ты такой милый, когда улыбаешься. Прямо солнышко. — Мама так Миру называет, — Чонгук так и не перестал улыбаться, глядя на него тем самым взглядом со звездами в глазах. — Вы оба у нее солнышки. Я так рад, что знаком с таким необычным человеком. — И я рад, что ты со мной. Тэхен… — он вдруг погрустнел. — Я попросил маму найти тебе замену. Я не хочу подвергать тебя опасности. Как только она найдет ее, мы больше не увидимся? Чонгук вдруг стал таким печальным, будто настал момент прощания навсегда. У Тэхена сжались кулаки от злости. Из-за того, что Чонгук кому-то помешал своим существованием, ему приходится так жертвовать. Лишаться общества одного из немногих, с кем он может поговорить. Того, кого он, возможно, даже полюбил в каком-то смысле. — Послушай, — он с трудом набрал воздуха в легкие. — Мы разберемся с этим, если этот человек хочет, чтобы тебе было плохо, это не значит, что он тронет меня. Я могу за себя постоять. Я два года на дзюдо ходил в школе. Скажи маме, что передумал, и я буду с тобой, хорошо? — Я боюсь, что из-за этого у тебя будут проблемы, — Чонгук опустил взгляд, неосознанно коснувшись его руки самыми кончиками пальцев. Тэхен в который раз за вечер напрягся. — Справимся. Обязательно скажи маме, что все еще хочешь работать со мной. Но Чонгук вдруг замер и уставился куда-то за спину за Тэхена, заставляя испуганно обернуться. — Добрый вечер. К сожалению, парк закрывается через пятнадцать минут. Благодарим вас за посещение, — сотрудник в ярком жилете поклонился, и Тэхен облегченно выдохнул. — Он на того человека, что ли, похож? — он шепотом спросил Чонгука, собирая конфетные бумажки со скамейки. Конфеты с лакрицей точно пришлись ему по вкусу. — Нет, он просто резко вышел из-за дерева. У того глаза уже и моложе, — Чонгук пожал плечами и встал. На этот раз они ехали рядом, на заднем сидении. Так, что едва не касались друг друга плечами. Тэхену показалось, что за этот вечер они сблизились больше, чем за любой другой день. — Ну что, понравился парк? — Тэхен закрыл за ним дверь машины, вдыхая полной грудью теплый вечерний воздух. — Очень. Можно еще раз… — Чонгук уставился на машину клининговой службы у ворот. — Странно, они обычно по выходным приезжают. — Может, еще погуляем, пока они не закончат уборку? — Нет. Если они приехали, значит кто-то из родителей уже дома, — Чонгук потянулся к карману за ключами, а Тэхен невольно прислушался к голосам за толстым забором. -…Да потому что его в психушке держать надо, а не дома с сиделками за бешеные деньги оставлять! Он сразу узнал голос отца Чонгука. -…Я говорил тебе, что нужно отдать его в детдом, раз он такой! А если он в следующий раз пожар устроит? Мире навредит? От него что угодно можно ожидать! Чонгук, казалось, не слышал голосов и уже непринужденно открывал дверь. — Стой! Тэхен не успел перехватить его руку, прежде чем дверь открылась. — О, неужели! — господин Чон двинулся к воротам с разъяренным взглядом. Тэхен так и застыл в дверях в панике, не зная, что делать. Госпожа Чон смотрела на них так же беспомощно. — Тварь мелкая! Тэхен чуть не вскрикнул, когда Чонгук чуть не упал от жесткого удара в лицо. Он было бросился на защиту, когда поймал полный слез взгляд госпожи Чон, отрицательно качающей головой. — У тебя в голове вообще ничего нет кроме этих дурацких дешевых картинок?! Чонгук так и замер, сжавшись и закрыв лицо руками. — Чем ты думал, когда поставил ванну набираться, а сам свалил на пол дня?! Если едет крыша, нужно в психушку, а не дома сидеть! Зачем ты это сделал? — он двинулся на Чонгука, замахиваясь для очередного удара. — Отвечай! Язык проглотил?! Тэхен, наплевав на инстинкт самосохранения, бросился вперед, едва заметив, как по запястью Чонгука стекает струйка крови. — Не бейте его! — едва схватив запястье, Тэхен получил локтем в грудь. — Я не досмотрел! Это моя работа! Его тут же одним мощным движением уложили на землю, ударяя затылком о каменный бордюр до звездочек в глазах. Тэхену страшно. Страшно за Чонгука так, что мышцы напрягаются до предела, до дрожи, а адреналин бьет в мозг. — В таком случае, ты тут больше не работаешь! А ты, — он обернулся к Чонгуку, — рисуешь, пока не отобьешь стоимость ремонта. Тэхен заставил себя подняться, помутневшим взглядом глядя то на госпожу Чон, то на Чонгука. От шока боль быстро отступила. Господин Чон бросил разъяренный взгляд на сына и направился к машине, оставляя их втроем на идеально гладком газоне. — Чонгук! — госпожа Чон бросилась к сыну, уже совсем не похожая на ту холодную, статную женщину, которую Чонгук привык видеть. — Убери руки, у тебя кровь! Чонгук заторможенно отвел дрожащие ладони в крови от лица. По щекам одна за другой стекали слезинки, ниже смешиваясь с кровью. — Мам… — от первого же невнятного слова изо рта потекла кровь. — Я не ставил ванну… — Что такое? Зуб? Язык прикусил? — госпожа Чон испуганно уставилась на сына, не решаясь прикоснуться. — Язык… — Господин Ким, вы в порядке? — она с паникой обернулась к Тэхену. Тэхен лишь кивнул, дрожа от страха и глядя на Чонгука, выплевывающего кровь. — Пожалуйста, вызовите скорую и принесите воды! Гуки, не глотай кровь… Тэхен как во сне сорвался с места, по пути к дому набирая номер скорой. Сердце билось где-то в горле, пока он диктовал адрес, набирая два больших стакана воды — для Чонгука и его матери, на всякий случай. Вот оно. Чонгук говорил, что случится что-то плохое. Он не зря боялся и спешил уйти из дома, вот только не смог избежать очередного несчастья. — Тэхен! — его окликнул Хосок, вдруг ворвавшийся на кухню. — У тебя вся голова в крови! Он забрал бокалы из его рук, смотря на него большими от испуга глазами. — Вызвал скорую? У тебя голова не кружится? Тэхен кивнул, чувствуя, как в глазах темнеет. — Его отец? — он сглотнул ком в горле, пытаясь озвучить то, что только что осознал. — Что?.. — Господин Чон пытается избавиться от него?