Не прикасайся

Пробегав почти до самой ночи по врачам, перевязавшим ему голову и сделавшим несколько снимков, Тэхен устало приплелся обратно в травматологию с бумажным стаканом кофе. То, что по виду приняли чуть ли не за черепно-мозговую травму, оказалось всего лишь содранной кожей в сочетании с небольшим ушибом, и его просто отправили отдыхать, посоветовав хотя бы день постараться не напрягаться. Мысли о Чонгуке, которого отправили лечить прокушенный насквозь язык под огромной дозой успокоительных из-за его странностей, уже сменились на Ентана, который весь день сидел дома один, и сейчас наверняка не находил себе места из-за отсутствия хозяина. — У тебя давление не поднимется от кофе? — почти уснувший на скамейке Хосок лениво взглянул на него. — От давления кровь сильнее пойдет. — Да это просто царапина, ничего никуда не пойдет. Знал бы, что ты все еще тут сидишь — и тебе бы кофе захватил, — Тэхен сел рядом, морщась от горького эспрессо. — Их ждешь? — Да. Вообще, меня домой отправили, но я все же хочу дождаться. Чонгук и так понервничал, не хватало еще его на такси возить с незнакомым водителем. — Госпожа Чон зашла в палату? — Да. Они быстро закончили. Вот проснется, и поедем. И тебя завезу. — Спасибо, — он украдкой глянул на дверь палаты. — И часто у них такое? — пришлось понизить голос до шепота из-за сомнений в звукоизоляции. — Бывает. Но не до такой степени, конечно. Но Чонгук и не творил еще ничего настолько масштабного на моей памяти. Весь второй этаж в воде. Не вмешивайся, тебе же хуже будет. Хотя, тебя же уволили, я слышал. — У меня договор с госпожой Чон, а не с ним. А она мне ничего не говорила. Тэхен пожал плечами, задумчиво рассматривая плитку на полу. Да, он не должен вмешиваться в дела чужой семьи. Но он не мог оставаться равнодушным, когда такое происходило на его глазах. — Просто следи за Чонгуком. Это твоя работа. Не лезь дальше, чем должен. Именно поэтому я продержался на этой работе так долго. С Чонгуком я особо не сталкивался, а вот сколько раз возил любовников… — Хосок отшатнулся от него, когда ручка двери скрипнула. Он тут же встал и поклонился, как ни в чем не бывало, вызвав у Тэхена усталый смешок.  — Вы закончили? — Еще минут десять, и поедем, — госпожа Чон глубоко вздохнула. — Вы в порядке? — прозвучало с облегчением, скорее как утверждение, а не вопрос. Тэхен не пришел бы сюда на своих двоих со стаканом кофе, если бы травма была серьезной. — Да, небольшой ушиб. А Чонгук? — он участливо взглянул на нее снизу вверх. — У него даже царапина превращается в проблему, а тут такое… Мы компенсируем ваши затраты на лечение. Чонгук сказал, что хочет продолжать работать с вами, так что, если вы не против, договор все еще в силе. — Хорошо. Раз Чонгуку комфортно со мной, то лучше все оставить, как есть, — он слегка склонил голову в знак благодарности и глянул на дверь. — Вы можете быть свободны. Отдохните завтра, набирайтесь сил, а потом посмотрим.  — Спасибо, но я подожду. Хосок обещал и меня завезти домой по дороге. Не то, чтобы Тэхен жил настолько далеко от больницы, что не смог бы дойти пешком, пусть и с перевязанной головой, но ему хотелось убедиться, что Чонгук в порядке. Причем скорее ментально, чем физически. Теперь он был уверен, что во всем виноват его отец. Разочарованный психически больным сыном, который не стремится к успеху в жизни и проводит дни за мольбертом, хоть и зарабатывая, но не считая деньги чем-то важным. Тэхен подумал, что господин Чон наверняка добился всего сам, и уж точно не хотел, чтобы со временем все его состояние перешло Чонгуку. — Господин Ким, можно вас на минуту? Тэхен тяжело поднялся со скамейки, последовав за госпожой Чон по коридору. Он настолько устал за день, что размеренный стук каблуков по плитке показался усыпляющим. — Чонгук странно себя ведет по отношению к вам. Если это так заметно со стороны, то наедине он, должно быть, еще более открыто себя ведет. Я права? — женщина пристально смотрела на него из-под пушистых ресниц, так, что от строгого, несмотря на усталость, взгляда по спине прошелся холодок. — Да, он почти сразу доверился мне. Я рад, что мы с ним нашли общий язык, и… — Он слишком неприспособлен к жизни, чтобы понимать некоторые вещи, — она оглянулась, как будто посвящала Тэхена в какую-то страшную тайну. — Я дам вам телефон его доктора, на случай, если возникнут проблемы. Надеюсь, вы сможете подыграть ему, если понадобится. Примерно как Сокджин, думаю, вы уже познакомились. — Они с Чонгуком хорошие друзья, да… — Тэхен улыбнулся, пытаясь казаться как можно более приветливым. — Неужели вы думаете, что Чонгук умеет дружить? — госпожа Чон печально усмехнулась. — Просто ему повезло, что есть человек, который просто так заботится о нем и помогает почувствовать себя нормальным человеком, у которого есть друзья. Но Чонгуку уже двадцать, и он много что видел со стороны… — она обернулась, когда дверь палаты в другом конце коридора снова открылась. — Ну вот, значит, они уже закончили, — ее взгляд снова стал привычно холодным. — Думаю, вы меня поняли. Я уже отправила номер. Госпожа Чон развернулась на каблуках и направилась к палате, сложив руки за спиной и сохраняя идеальную прямую осанку. Она казалась Тэхену пугающей смесью нескольких личностей: холодной аристократки, любящей матери, переживающей всей душой за своего сына, и одной из тех красавиц, которые гуляют небольшими компаниями по торговым центрам и без умолку болтают. Несомненно, она снова отлично держалась и показывала лишь те эмоции, которые не боялась выставить на всеобщее обозрение. Лишь тогда, когда Чонгука ударили на ее глазах, Тэхен заметил отчаяние и жалость за прежде непроглядной маской. Чонгука из палаты вывела медсестра, придерживая под локоть, и передала его матери, быстрыми шагами достигшей нужной палаты. Взъерошенный, едва переставляющий ноги, он просто смотрел перед собой, равнодушно позволяя держать себя за руку. При виде такого Чонгука Тэхену вдруг стало невыносимо обидно. Как будто это он был гением, которого не хотели признавать, нелюбимым ребенком и просто человеком, которого не понимает ни одна живая душа. Тэхен, как бы ни пытался разобраться в его непостижимой душе, чувствовал, что не осознает и малой доли того, что он чувствует. Он встал поодаль и с тяжелым сердцем наблюдал, как госпожа Чон, приобняв сына, больше чем на голову выше себя, за талию, слушает указания подошедшего врача. Вряд ли Чонгук в ближайшее время заговорит с кем-то. Он точно не станет терпеть боль ради пары слов. Вспомнив, как болезненно и долго заживают любые раны во рту, Тэхен поморщился. — Тэ… — вопреки догадкам, Чонгук сфокусировал на нем взгляд и невнятно пробормотал начало его имени. Тэхен тут же оказался рядом, не понимая, зачем ему протягивают руку. — Я здесь, — он приблизился к лицу, чтобы дать себя рассмотреть, — у меня ничего не болит, это просто повязка, — он постарался улыбнуться, указывая на голову. — Может, я доведу тебя до машины? Твоей маме тяжело. Чонгук просто кивнул и потянулся к нему, опираясь на протянутую ладонь ледяной рукой. Тэхен успел поймать удивленный взгляд госпожи Чон, прежде чем она снова отвернулась к доктору. До машины они шли около пятнадцати минут при том, что парковка находилась совсем недалеко. То, что Чонгук просто так позволял вести себя по коридорам, совсем не возражая против прикосновений, пугало. Тэхен, слишком привыкший к постоянной осторожности, теперь чувствовал себя так, как будто случилось что-то непоправимое. Чонгук не должен спокойно прислоняться к нему и терпеть прикосновения. Не должен так бездумно идти по больничным коридорам, не соображая, что происходит. Как бы Тэхену не хотелось запустить пальцы в шелковые пряди волос, провести рукой по твердым мышцам или просто положить руку на плечо в подходящий момент, такой Чонгук его пугал. Они вдвоем устроились на заднем сидении, и Тэхен с удовольствием вдохнул запах дорогого кожаного салона вместо больничного, от которого хотелось постоянно задерживать дыхание. Он напрягся, когда Чонгук даже не стал двигаться дальше, и просто положил голову ему на плечо. — Удобно? — он осторожно наклонился, вблизи все же чувствуя запах лекарств. Чонгук не ответил. Зачем-то нащупал его руку и накрыл своей, холодной, со все еще не смывшейся краской. — Замерз? — Тэхен неуверенно зажал его ладони между своих, пытаясь согреть. — Там есть плед. Сзади посмотри, — Хосок указал куда-то за Тэхена и вырулил с парковки. А Тэхен, кое-как различив кивок в свете ночных фонарей, осторожно накрыл его пушистым пледом со звездочками, совсем не подходящим к такой серьезной машине и ее хозяевам. Чувствуя собственным телом, как чужая грудь наполняется воздухом, он боялся пошевелиться. Ледяные руки, непривычная тяжесть, горький лекарственный запах дыхания, щекочущего шею, совсем как днем, в парке… Тэхену не хотелось копаться в своих чувствах и ощущениях. Ровно как и гадать о мотивах поступков отца Чонгука или том, по-настоящему ли они дружат с Джином. Он сосредоточил мысли на Ентане, ждущем его у пустой миски, и на проплывающих мимо фонарях и ярких вывесках. Скоро он будет дома. Накормит свой пушистый комочек, сводит его на короткую прогулку, а затем ляжет спать, уткнувшись носом в мягкую шерстку. Он даже заулыбался, представив радость, с которой щенок бросится к нему навстречу, как только Тэхен откроет дверь. Сухие губы, слишком горячие по сравнению с руками, разом выбили из головы все мысли, неуверенно прижавшись к самому уголку рта. Поймав в зеркале взгляд госпожи Чон, следившей за ними с самого начала, Тэхен вспомнил недавний разговор. «Надеюсь, вы сможете подыграть ему, если понадобится». Чувствуя нарастающую панику, ворвавшуюся в вакуум, оставшийся после такого внезапного вторжения, он неуверенно повернул голову, позволяя поцеловать себя.