Не прикасайся

Чонгук уже даже не пытался застегнуть пуговицы самостоятельно, зная, что Тэхен или мама всегда помогут. Постепенно он стал нормально принимать то, что до выздоровления не сможет делать это самостоятельно, и нужно довериться кому-то. Носить футболку вместо рубашки казалось немыслимым. Куда более невозможным, чем позволить кому-то застегнуть на себе пуговицы. — Чонгук! — Тэхен широко улыбнулся, встретив его в коридоре. — Помочь? Он всегда спрашивает, хоть и знает ответ. Тэхен всегда уважает его мнение и старается не нарушать личные границы. Чонгук был безмерно благодарен, хоть и не показывал этого. — Да, — он попытался улыбнуться в ответ и сразу понял, что вышло не очень. Тэхен подошел ближе, сразу принимаясь за работу. Настолько близко, что Чонгук с наслаждением вдохнул приятный сладкий запах. — Ты такой молодец, что не теряешь форму. Он вдруг почувствовал горячую ладонь у себя на животе. Внутри все сжалось, а щеки тут же загорелись. Чонгук должен оттолкнуть его. Должен в очередной раз напомнить, что его нельзя трогать просто так. Но он не может. — У тебя такое красивое тело, — Тэхен вдруг опустился на колени и взглянул на него из-под пушистых ресниц. — Ты не против? На талию легла вторая рука, и у Чонгука перехватило дыхание. Мягкие, теплые руки ощущались так явно, что происходящее показалось Чонгуку сном. Очень приятным, красивым сном. Он должен отказаться. Столкнуть с себя руки. Но Чонгук лишь кивает, громко сглотнув. — Ты просто качаешь пресс? Или какой-то тренажер? — Тэхен обвел пальцем кубик на моментально напрягшемся животе. — Тренажер, — получилось слишком хрипло и тихо. К Чонгуку еще никто не прикасался вот так. Еще никто не пробуждал в нем такие ощущения. От которых щеки становятся красными, в животе затягивается тугая спираль, а остатки адекватных мыслей вдруг покидают голову. Если бы Чонгук мыслил здраво, он бы его уже оттолкнул. — Тебя так приятно трогать… К животу вдруг прижались теплые, мягкие губы. Тэхен прикрыл глаза, крепче притягивая его к себе, а затем горячо выдохнул куда-то вниз живота. Чонгук судорожно вздохнул, пытаясь понять, что же с ним происходит. Безуспешно. — Можно? — Тэхен вдруг положил ладони на бедра, чуть сжимая. На этот раз Чонгук лишь запрокинул голову, надеясь, что он и сам все поймет. На этот раз поцелуй коснулся груди. Тэхен поднялся чуть выше, прямо к соску, и осторожно коснулся губами разгоряченной кожи. Чонгук не сдержался, чувствуя, как его накрывает удовольствие, и вцепился в его волосы, дрожа всем телом. Он как будто вынырнул из-под воды, когда распахнул глаза, судорожно вдыхая и крепко сжимая одеяло. Комната расплывалась перед глазами, щеки горели, как от лихорадки, а рука так и застыла где-то внизу, сжимая ткань мягких домашних штанов. Чонгук не привык к эмоциям. Но от резко накатившего стыда и отвращения к себе глаза стали влажными. Он ненавидит, когда его тело делает вот так. К щекам приливает кровь, внутри все горит так, будто он проглотил раскаленный стержень, а мышцы живота напряжены до предела. Так быть не должно. Тем более под влиянием Тэхена. -…Да, думаю, я разберусь. Обязательно давать все таблетки за один день? Это не очень много? Услышав знакомый голос за дверью, он натянул одеяло почти до носа. Только этого не хватало в такой момент. — Все прописано его доктором. Если будут проблемы, свяжитесь со мной. Думаю, три дня — это не так уж и долго. Оплата будет соответствующей. Чонгуку захотелось исчезнуть от мысли, что Тэхен сейчас войдет и увидит его таким. Решение пришло довольно быстро. Может, не очень адекватное, но лучшее, что он мог сделать в этой ситуации. Он сорвался с места, рывком открывая дверь и бегом бросаясь в ванную, мимо удивленных Тэхена и матери. — Его иногда тошнит из-за таблеток, не стоит волноваться, — он услышал обрывок фразы, быстрее закрывая дверь и щелкая замком. От ударившего в кровь адреналина тряслись руки. Было бы хорошо, если бы Тэхен не успел заметить его вида. Чонгук попытался отдышаться и, прикрыв глаза, на ощупь закрыл зеркало полотенцем. Стандартная процедура в ванной. Кое-как левой рукой подцепил застежку на мешающем куске пластика на руке. В больнице говорили, что его нельзя снимать, и можно спокойно в нем мыться, но Чонгук любил чистоту во всем и не позволил бы руке оставаться немытой так долго. Рубашку он стянул через голову, и с отвращением после сна затолкал одежду в корзину для белья. Уже стоя под горячими струями воды он вдруг осознал: он не взял с собой чистую одежду. От ненависти к себе он резко откинулся назад, без особой боли ударяясь о пластиковую стенку душевой. Чем он думал, когда убегал? Может, лучше бы он остался под одеялом, послал бы Тэхена за чем-нибудь на кухню, а сам бы ушел в ванную? Чонгук застонал от собственной глупости, сползая по мокрой стенке на пол. Почему он такой глупый? Почему он родился Чон Чонгуком? Почему у него в жизни все вот так? Теперь ему нужно продержаться три дня с Тэхеном и держать себя в руках. Ему сообщили об этом сегодня, часа в три ночи, попросив быть умницей и ничего не натворить. Конечно, родителям нужно отдохнуть. Чонгук был бы не против улететь с семьей на Боракай на выходные, чтобы просто насладиться видами и найти новые пейзажи для картин. Вот только больше трех лет назад его внезапно перестали брать с собой в путешествия. Он вернулся к мыслям о том, что же ему делать с отсутствием одежды. Доставать грязную точно не было подходящим вариантом. Выходить в одном полотенце слишком стыдно. Чонгук быстро выполнил все ритуалы. Сегодня намыливание собственного тела казалось ему еще более неприятным, чем обычно. Да, он старается поддерживать форму. Заботится о себе. Но все еще не видит в себе ничего прекрасного. Такого, как черты лица Тэхена или его улыбка, от которой самому хочется улыбаться. Он просто отвратителен. Чонгук три раза намылился, поставил мыльницу строго по центру полки, трижды коснулся колпачка шампуня и сделал еще несколько бессмысленных прикосновений, без которых он не мог обойтись. Далее он обычно выключал воду, перед этим обязательно повернув кран так, чтобы он смотрел влево, выходил из душевой и начинал одеваться. Но сейчас он просто сидел, обняв колени и не зная, что делать. Он не видел никакого выхода из ситуации и раздраженно выключил голограмму часов. Не хотелось знать, сколько времени он потратил впустую. Неизвестно, сколько он просидел, изводя себя тяжелыми мыслями, прежде чем в дверь постучали. — Чонгук, я не хочу нарушать твое личное пространство, но я волнуюсь, — Тэхен перекрикнул шум воды. — Ты в порядке? Может, помощь нужна? Ты в ванной уже очень давно. Чонгуку пришлось прочистить горло, чтобы ответить. Пока он собирался с мыслями, Тэхен, видимо, решил, что случилось что-то совсем плохое. — Чонгук, ты там? Ответь, пожалуйста. — Тэхен, — он неуверенно подал голос, — я забыл одежду. Принеси мне вещи из шкафа, положи у двери и уйди. — Тебе стоило позвать меня раньше, если ты сидел там из-за этого. Я крикну, как принесу все. Через несколько минут он опасливо выглянул за дверь, боясь, что его увидят, и быстро схватил одежду. Тэхен, к счастью, принес все, что ему нужно. Надев рубашку, Чонгук тут же вспомнил сон. Нет, он больше не позволит Тэхену застегивать пуговицы, чтобы не повторить тот сюжет. Он провозился так долго, что сломанная рука отзывалась болью на каждое движение, а здоровая просто устала. Чонгук ненавидел себя все больше с каждым неверным движением. Он не должен был рождаться, если ему было суждено стать таким. Не должен был встречаться с таким прекрасным человеком. Когда последняя пуговица была застегнута, а внизу осталась пустая петелька, губа была искусана до крови, а волосы почти высохли. Мысли о том, что скоро придется стричься, заставили его поморщиться. Тэхен встретил его с широко раскрытыми глазами. Он либо испуган, либо удивлен, — Чонгук читал об этом, когда пытался понимать эмоции. — Ты неправильно застегнул, — Тэхен сразу же направился к нему, и Чонгук обнаружил, что края рубашки не совпадают по длине. — Давай помогу. И когда это тебе успели снять гипс? — Нет! — Чонгук вскрикнул с опозданием, додумываясь до того, что забыл надеть гипс, когда Тэхен был уже совсем близко. — Не трогай! Уйди! Уходи куда-нибудь! Он выставил вперед руки, в панике отступая назад. Тэхен не должен к нему приблизиться. Сценарий сна не должен повториться. Улыбка исчезла, уголки губ чуть опустились. Глаза открылись еще шире. Чонгуку было не до обдумывания чужих эмоций. — Я буду у тебя в комнате. Тэхен развернулся, прежде чем он успел хоть что-то сказать. Чонгуку впервые захотелось разрыдаться от беспомощности. Тэхен перестал улыбаться из-за него. Ушел, сказав это твердым ровным голосом. Что он сделал не так? Он медленно поплелся в комнату, понимая, что не выдержит нахождения там вместе с Тэхеном. Его к Тэхену тянет, будто он — любимые конфеты с лакрицей. С Тэхеном хорошо, настолько, что даже ритуалы отходят на второй план, и он забывает о нужных мелочах. С Тэхеном он начинает жить. Но вдруг у него появятся те же чувства, что и во сне? — Выйди за дверь и стой там! — он едва не вышвырнул Тэхена силой, благо, тот сам успел проскользнуть к двери, не задавая вопросов. Чонгук с силой захлопнул дверь, едва не прищемив тонкие длинные пальцы. — Стой там! Не двигайся! — от крика неприятно защипало в горле. — Тебе нужно выпить таблетки. Я ошибся, когда подменил те транквилизаторы, — голос Тэхена изменился, вот только непонятно, в какую сторону. Таким Чонгук его еще не слышал. — Я принесу их, оставлю у двери. Хорошо? — Нет! Не подходи ко мне! Просто стой за дверью! Он в очередной раз пожалел, что его дверь в комнату без замка. Послышались удаляющиеся шаги, и Чонгук попытался отдышаться. В горле неприятно жгло. Грудь сжимало непонятное чувство. Он точно делает что-то не так. Только вот не может понять, что именно, и как стоит себя вести в такой ситуации. Он попытался встать за мольберт, но руки предательски тряслись. Пришлось до синих полос впиться ногтями в запястья. Чонгук запоздало обернулся, когда Тэхен решительно вошел в комнату, даже не постучав, держа руку за спиной. Внезапный укол в предплечье показался ему настоящим предательством. Он не в истерике, чтобы успокаивать его вот так. Он не хочет, чтобы Тэхен вел его моментально обмякшее тело в кровать. Он не этого хотел. — Тише, тише, так будет лучше, — тонкие прохладные пальцы заботливо убрали волосы со лба. — Поспишь, и все пройдет. Прости, это моя вина. Чонгук попытался ответить, но язык будто распух во рту, не желая шевелиться. Тэхен не виноват. Тэхен — самый лучший человек в этом мире, которого Чонгук не заслужил. Он не должен волноваться за него и чувствовать вину. Чонгук надеялся, что Тэхен прочитает все это в его стеклянном взгляде и поймет без слов, прежде чем он отключится.