Не прикасайся

Как ни странно, Тэхен не почувствовал опасность. Может, даже что-то вроде облегчения, но точно не страх. Он подозревал, что Хосок был причастен к происходящему с ними, и теперь гадал, как он мог не узнать знакомый разрез глаз. — Ты? — он уверенно преградил дорогу, но не сразу нашел подходящие слова. Хосок выдохнул, убирая маску в карман, и устало взглянул на него. — Я. А ты решил в детектива поиграть? Только тут нечего расследовать, если ты сам до сих пор не догадался, — он разблокировал телефон и взглянул на время, — Рановато ты. — Рановато? — Твоя работа сегодня с тринадцати ровно. Сейчас без двадцати. Мне специально выделили час на задание. Тэхен вспомнил слова госпожи Чон о пунктуальности, которые он пропустил мимо ушей, торопясь наверх, и открыл заметки. Точно. Он перепутал время, спросонья заглянув в одну из старых вместо последней, и пришел на час раньше. К щекам прилила кровь. Наверное, он выглядел очень глупо. — Задание? — он сосредоточился на словах Хосока, — Объясни. — Для меня загадка, как ты до сих пор держишься здесь с таким характером. Я просто выполняю все, о чем меня просят, и получаю за это деньги. И тебе советую выполнять свою работу и не лезть не в свое дело, — Хосок шагнул вперед и отодвинул его руку, — Дай пройти. Я сделаю то, что мне сказали. Тэхен вдруг почувствовал закипающую внутри ярость. За такое отношение к Чонгуку, слепое следование приказам ради денег и отсутствие хоть капли сострадания. То, что Хосок работал одновременно и на семью Чон, и на их недоброжелателей, подливало масла в огонь. — Я попросил объяснить! — он двинулся вперед, оттесняя его в ванную. За все прожитые годы со своим мягким характером он ни разу не ввязывался в подобные конфликты. И теперь, применяя физическую силу, чтобы выпытать правду, он терялся. — Госпожа Чон лучше знает, как поступать с сыном. В этой истории все гораздо проще, чем тебе кажется, — Хосок тут же сдался, и Тэхен списал такое поведение на усталость, — Нужно направлять его в правильное русло, вот и все. Чтобы он занимался тем, чем должен, — он устало присел на край ванны и еще раз взглянул на часы, показывая, что теряет время за этим разговором. — Я знаю, что делает госпожа Чон! — Тэхен сжал кулаки, догадываясь, что тот пытается уйти от ответа, — А что делаешь ты? На кого ты работаешь? Хосок выдержал паузу, прожигая его таким взглядом, какой в любой другой ситуации заставил бы покраснеть от стыда и понимания собственной глупости. Но Тэхен лишь злился еще больше. — Я работаю на семью Чон, — он все же встал, чтобы поравняться с ним ростом, — Мне ничего не поясняли, я просто всегда следовал приказам. Я бы еще очень долго зарабатывал на квартиру в Каннаме, если бы просто возил госпожу Чон на работу и обратно два раза в день. Когда я только начинал работать, этот твой Чонгук только заканчивал школу. Я регулярно слышал упреки его родителей из-за низких оценок и прогулов, вытаскивал его из интернет-кафе, где он проводил время с друзьями вместо скучных уроков, и много всего подобного. Потом я начал возить его к новому психологу, они полностью изменили интерьер дома, и все наладилось. Я и правда думал над тем, что стоит отказаться от этих запугиваний, но они ведь нашли бы кого-то еще. Особенно испугался тогда, когда узнал, что после встречи со мной он закрылся на кухне и включил газ. Но он делал все это сам, наверное, ему как-то промыли мозг. Теперь он рисует целыми днями, не выходит из дома, картины продаются, госпожа Чон гордится сыном. А я просто появляюсь в этом костюме временами для профилактики. Допрос закончен? Тэхен попытался переварить услышанное, чтобы сложить пазл в голове. Значит, Чонгук и правда вел почти нормальную жизнь. Вот только родителей это не устраивало, и они решили, что лучше иметь несчастного гениального ребенка, чем совсем обычного, без успехов в учебе, но счастливого. Получается, Чонгук наверняка еще может вернуться к нормальной жизни, потеряв талант. Он догадывался, что Чонгук относился к тем савантам, которые теряли способности по мере социализации. И, хоть он и восхищался его картинами, улыбка Чонгука казалась ему в тысячу раз дороже. — Но он же был счастлив, наверное… — Он аутист. Ты много слышал о счастливых аутистах? Его периодически клинило, и он просто сидел молча и неподвижно с друзьями, пока я не забирал его. Но эта компания почему-то принимала его, хотя подростки обычно жестокие. Ну они и забыли о нем сразу после выпускного. Все, кроме Джина, — Хосок равнодушно развернулся к выходу, — Я пойду? — Он и так понервничал сегодня. Не пугай его, — Тэхен опомнился и включил воду в ванной. — Это моя работа. — Она противоречит моей. Тем более, ты уже приходил этой ночью, — он взглянул на множество флаконов на бортике и решил не добавлять пену, потому что может легко ошибиться с запахом. Хосок настороженно взглянул на него, делая еще шаг к двери. — Я не приходил. Они наняли еще кого-то? Значит, это точно был сон. Тем лучше. — Забудь. Ему приснилось. Я давал ему сильное лекарство вчера. — Знал бы ты, что они хранят в аптечке под видом успокоительных… — лицо тронула ухмылка, но тут же сменилась тенью страха. — Тэхен! Ты скоро? — Чонгук уже подходил к ванной, и, возможно, уже видел их за приоткрытой дверью. Позже Тэхен долго обдумывал, почему в этот момент он не сдал Хосока, а втянул Чонгука в долгий поцелуй, оттесняя его от двери ванной и позволяя Хосоку уйти незамеченным. Может, ему хотелось уберечь Чонгука от осознания предательства собственной семьи. А может, просто спонтанно выбрал время для попыток извиниться за вчерашнее. Он зря прервал поцелуи и испортил такой волшебный для Чонгука момент, возможно, первый в его жизни. И теперь хотел хотя бы частично позволить ему испытать те чувства. Губы Чонгука разомкнулись не сразу, и в первые секунды Тэхен даже испугался, что вызвал совсем не ту реакцию. Но Чонгук поддался почти сразу, расслабляясь и неловко смыкая руки на его талии. И вдруг ответил так порывисто, что Тэхен, сначала намеревавшийся проследить за Хосоком, с наслаждением прикрывает глаза. Он почти не замечает лекарственный привкус, лишь мысленно отмечает, что его нужно будет как следует накормить. Потом, после ванной. И теряется в ощущениях, когда его губу прикусывают. Тэхену нравится. Нравится все, начиная с запаха Чонгука и тепла, и заканчивая легкой химической горечью. До тех пор, пока мысли не исчезают в потоке ощущений, он думает о том, что, наверное, может помочь Чонгуку достичь ремиссии любовью. Постоянным общением, отсутствием лишних лекарств и физическим контактом, хотя раньше ни за что бы не поверил, что он может нуждаться в последнем. Может, и сделает это, пусть и вразрез с интересами родителей. Отвечая на вопрос, занимавший его мысли каждую ночь перед тем, как Тэхен проваливался в сон, он решил: то, что он испытывает, наверняка и есть та самая любовь, так красиво описанная в книгах. Только особенная. Такая же, как и сам Чонгук. А затем он сдается. Шепчет на ухо, что хочет еще, и позволяет Чонгуку быть настойчивее. Забирается пальцами в чуть вьющиеся волосы, и сам не замечает, как они оказываются в ванной. Тонкая рубашка намокает, когда его прислоняют спиной к запотевшей стене. Он включил слишком горячую воду, и теперь комната наполнилась паром. Но оторваться от Чонгука, чтобы отрегулировать температуру, кажется невозможным. Ему самому становится жарко, а на коже выступают мурашки. Если бы Тэхен был способен мыслить, он бы точно провел параллель с лихорадкой. Но он забирался прохладными пальцами под привычную рубашку, без которой он не представлял Чонгука, подставлял шею частым, легким поцелуям и ощупывал рельефный живот. Тот, на который не мог насмотреться в спортзале. Тэхен никогда не задумывался о том, какие люди его привлекают. Но всегда знал, что его привлекает искусство, воплощением которого был Чонгук с его потрясающим телом, внешностью, идеальным порядком в комнате и однообразных днях, но при этом хаосом в душе. Чонгук — его идеал. А Тэхен — идеал Чонгука, с момента знакомства ставший единственным на его портретах. Тэхену и в голову не приходило, что у Чонгука могут быть физические желания. Что, хоть его чувства и совсем другие, оба могут чувствовать одно и то же, оказываясь вместе. И теперь, когда широкая ладонь скользнула на бедро, он наконец понял. Чонгук может быть больным, обладать немыслимыми способностями, хранить в голове миллионы лиц и пейзажей и бить по рукам каждого, кто пытается прикоснуться к нему. Чонгук — человек. Особенный, с необыкновенным мышлением, но чувствительный, любящий ласку и поцелуи, находящий что-то приятное в покусываниях и обожающий лакричные конфеты. Тэхену показалось, что за всю жизнь он не испытывал такого трепета и восторга, как в момент, когда вода, перелившаяся через бортик ванной, коснулась босых стоп, а Чонгук улыбнулся в поцелуй, и, кажется, тихо засмеялся, прижимая его крепче.